Ножовка и Рубанок

      Андрей  Тарасин.
     «Ножовка и рубанок»
Казалось невозможно встретить более неподходящей друг другу пары. Он – такой интеллигентный, утонченный с приятным тихим голосом, такой мягкий и обходительный.
Она – гибкая, подвижная, энергичная, сразу же вгрызающаяся в суть вещей. Она была резка
в общении, не признавала никаких авторитетов и, порой,  даже вводила в оторопь своим нестандартным – на грани приличий - поведением. Казалось – ну что их может связывать? А вот
поди ж ты. Сошлись, и как-то умудрялись довольно-таки сносно друг с другом сосуществовать.
  И работа у них спорилась. Она кроила и резала вдоль и поперек, придавала первоначальную форму и размер. Одним словом задавала стратегию. Он сглаживал все неровности, правил  углы выводил  прямые и округлял грани.
«Р-р-р-р-еж,  кр-р-р-р-р-ои   в  Р-р-р-р-азмер-р-р-р!» - приговаривала она
«С-с-с-с-глаж-ж-ж-иваю   ф-ф-ф-орму!»- вторил он.
И их совместные дела вызывали всеобщий восторг и уважение. До гениальности им было далеко,
да они к ней и не стремились особо. Все и так шло замечательно. Иногда, устав, она недовольно
ворчала на него. Он же только весело посвистывал в ответ.
Все изменилось, когда в мастерской появилась лучковая пила- Лучковка. Она была грациозна с прихотливо  изогнутым станом. С  вкрадчивым негромким голосом и ровным спокойным нравом. Ну, полная противоположность  Ножовке. Хотя поперек она не пилила, а только вдоль, теперь  Ножовка  могла себе позволить не так  изнашивать и утруждать себя тяжким трудом, как раньше. Изрядный кусок работы можно было переложить на Лучковку. Конечно же,
Рубанок сразу положил на новенькую глаз. Ему нравилось с ней работать. Она была легка и весела,  никогда не ворчала, как Ножовка, не заставляла смущаться своими эпатажными выходками. С ней было спокойнее. О настоящих чувствах там, конечно же не было и речи - так, легкое увлечение и ничего более. Но пойди, однако, объясни все это Ножовке. И началась у них
жизнь нервозная и неспокойная. Хотя с появлением новой напарницы  работа у них необычайно заладилась. Работать стало не в пример легче, особенно Ножовке. Вещи получались легкими, воздушными и всем очень нравились. Однако Ножовка была готова все это отдать,
лишь бы все оставалось по-прежнему. Что бы Рубанок слушал только ее и работал только с ней.
И что бы никогда больше не видеть этой кокетки – Лучковки. Будь она неладна со своей притворной  обходительностью. Вот так, вместо того, чтобы отдыхать и любоваться плодами своих
трудов, Ножовка донимала себя  черной ревностью. Она пыталась забыться в работе и начала пилить все подряд, но этим  только навредила. Рубанку приходилось все это обрабатывать, и однажды он не заметил во время твердый сучек и повредил нож.
 И тогда настали совсем уж тяжелые дни. Работа никак не двигалась, и  Ножовка во всем винила себя. Она страдала от одиночества, тоски, безделья и все пилила и пилила саму себя. Ей не с кем было разделить свое горе. Одиночество все тянулось и тянулось, а Рубанка не было рядом. Помощь пришла, когда её отчаяние достигло, казалось, своего предела. И пришла с совершенно неожиданной стороны. От  соперницы. Та просто была рядом, не лезла с ненужными утешениями, а тихо помогала пережить трагедию. Общее несчастье сблизило их. Ножовка начала оттаивать. Что-то стронулось у нее внутри. Лед отчуждения  рассыпался на мелкие кусочки, и пелена ревности спала.  Тогда её трагедия перестала казаться такой уж трагедией, а стала просто неприятностью. И нож у Рубанка, конечно же, скоро опять наточили. Жизнь стала налаживаться.  А когда бывшая соперница по секрету открылась ей в своих симпатиях – совсем не к Рубанку - жизнь окончательно  засияла яркими красками…
Они и сейчас работают все вместе. Ножовка дает любой работе нужное начало. Намечает
направление и задает темп, Лучковка придает окончательную форму, а Рубанок - он сглаживает  все неровности,  правит  углы выводит  прямые и округляет грани. Иногда, устав от работы, Ножовка недовольно ворчит на своих партнеров.  Лучковка  шелестит в ответ своим тихим голосом, а Рубанок  насвистывает  веселые песенки для них обоих.