Самое страшное

Мне было три или четыре. Я стал заикаться. В моих воспоминаниях это случилось внезапно.

Я сижу на маленьком подоконнике нашего маленького окна в нашем маленьком доме. Рядом со мной длинное растение, примерно с меня ростом. Я сижу прижав колени к подбородку и не могу сказать слово. Любое слово. Я хочу о чем-то спросить маму или папу – и не могу. С трудом прорывается какой-то звук. Мне страшно: я разучился говорить. Я хочу спросить: «Почему?», но нем могу. На произнесение одного слова уходит столько времени. Это – мучительно. Ведь в голове столько вопросов и мыслей! И ими хочется поделиться. А – невозможно. Как я завидую другим мальчикам и девочкам, которые болтают без умолку, несут всякую чепуху. А я? Я учусь выбирать только самые простые и важные слова, чтобы меня поняли. Я ещё не умею писать. Мне очень одиноко и страшно. Между мной и людьми стена, связь нарушена.

Мама и папа тоже удивляются: ребёнок (я) много и бегло говорил, а тут – заикается. Папа устраивает настоящее расследование. Но узнать истину не так-то легко, особенно когда она так близко…

Но папа упорный и мудрый. Он замечает, что я боюсь… стиральных машин и пылесосов. Он замечает, что я убегаю из дома, как только начинается стирка или включают пылесос.
Он даже пробовал удержать меня у работающей стиральной машины. Но я укусил его и вырвался. Какой страх вызывает во мне это дребезжание, шкворчение, дрожание – описать невозможно! Я сам не понимаю, почему мне так страшно. Ощущение опасности такое, что если бы меня запели в комнате один на один с пылесосом, я  бы вышиб дверь.
Меня положили в больницу, где я сразу опустился, и через неделю своим грязным и взъерошенным видом довёл маму до слёз. Зато я заново научился разговаривать. Спасибо неизвестному логопеду. Жизнь наладилась.

И бабушка призналась папе во всём. Оказывается однажды она взяла меня с собой постираться в бане, но забыла подключить электричество. А электричество к бане подключалось дома. Бабушка оставила меня одного в тёмном предбаннике на ворохе грязного белья, а сама вернулась в дом. И нажала выключатель. Свет в предбаннике не включился, а стиральная машина заработала. Но я этого не помню. Это всё рассказала бабушка.

Звук стиральной машины и пылесоса для меня был очень похож. Прошло время, и я перестал их бояться. Мне даже нравилось тиканье часового механизма на старых стиральных машинах. Я включал его и слушал, затаив дыхание. Мне казалось – тиканье закончится и будет взрыв… Очень интересное занятие.

А ещё я заметил, что журчание и плеск воды могут ввести меня в состояние подобное трансу. Словно захлопывается стеклянная дверь, и я оказываюсь под колпаком. Туда долетают звуки и свет, но словно через толстое стекло. Я могу часами сидеть на берегу реки и ничего не делать, только слушать плеск воды. После этого ощущение, что долго спал или куда-то съездил далеко-далеко, только куда – сам не помнишь.

Ну был я и у психиатра. Справки там разные получить надо было. Ну и поделился своими детскими историями. И нынешними «зависаниями» над текущей водой. Врач отмахнулся: у других людей и не такое бывает, нашли, мол, чем удивить.

Иногда я много болтаю, прорывает. Иногда, во время болтовни, я вспоминаю, как когда-то трудно было произнести хотя бы слово. И замолкаю. Чувство похожее на стыд возникает. За что? Перед кем?