С днем рожденья, ветеран!

Участок №78 Садового Товарищества «Г-во» Петушинского района ничем особым не выделяется среди других: забор из сетки-рабицы, вдоль него – молоденькие сосны и рябины, качели под тентом, в глубине – беседка, обсаженная сиренью, и, наконец, двухэтажный дом из бруса – типичное строение фирмы «Зодчий». Словом, все как у всех. Но мы-то, соседи, знаем, что и дом этот, и участок особенные. Ведь их хозяин – человек удивительной биографии: участник ВОВ, блокадник Ленинграда, ветеран труда, Отличник народного образования, отдавший школе 58 лет своей жизни и награжденный 12 правительственными наградами, а также районными, окружными, городскими и министерскими грамотами, заядлый шахматист, неутомимый путешественник, любитель подводной охоты, отметивший в этом году свой 85-летний юбилей. Итак, знакомьтесь, Владимир Михайлович Колосов.

- Родился я в с. Свердлово (ныне Новое) Завидовского района Калининской области 12 июня 1926 г., аккурат в День России (смеется). Именно там появился на свет, если так можно сказать, случайно. Ведь мои родители, Мария Ивановна и Михаил Михайлович жили в Ленинграде (правда, я как и многие мои знакомые, даже в советское время называл его по-старому – Питер). Так вот, в деревне мама навещала родню, и там-то я и родился. Там, на живописнейшем берегу Волги, проводил летние каникулы.

 Семья Колосовых  жила в самом центре города на Неве, на Фонтанке, рядом с известнейшими театрами - Александринским драматическими театром им.Товстоногова, куда Володя ходил постоянно, не пропуская ни одной премьеры. Владимир Михайлович любит вспоминать, как, собираясь на спектакль, даже зимой выходил из дома без верхней одежды, чтобы не стоять очередь в гардероб. Любовь к искусству осталась на всю жизнь.

- Моя мать была необычайно волевым, целеустремленным человеком, - продолжает рассказ В.М. – Имея образование лишь 7 классов, она стала начальником 1 Отдела железнодорожного института им. Сталина. Отдел этот осуществлял партийный контроль за всем, что происходило в стенах данного учебного заведения. В партию мама вступила в 1924 г., в числе 240 тысяч человек «ленинского» призыва и до самой смерти в 1984 г. не переменила своих коммунистических  убеждений. Отец же был простым рабочим-металлистом на судостроительном заводе им. Марти. К сожалению, в 30-м родители разошлись, отец уехал в командировку на Дальний Восток, где стал работать  на судостроительной верфи. Больше мы его не видели. Вскоре мама вторично вышла замуж за профессора своего института, заведующего кафедрой по ремонту тепловозов. Под ее влиянием отчим подал заявление о приеме в партию, был принят в кандидаты, но дальнейшая его судьба оказалась весьма трагичной. Ученик отчима, метя на профессорское место, написал донос, где говорилось, что стремление пробраться в ряды партии в таком – уже немолодом – возрасте очень подозрительно и наводит на мысль о шпионаже. Далее последовал арест и  10 лет без права переписки. Шел 37-ой год…

Будучи женщиной очень энергичной, Мария Ивановна не смирилась с подобным положением вещей и добилась приема у самого Берии, мало заботясь о последствиях. К сожалению, хлопоты никакого результата не дали. Последствия же не заставили себя ждать. К счастью, дело  ограничилось строгим выговором (с формулировкой «за потерю бдительности») и снятием с работы в институте (в годы войны удалось устроиться на завод и работать по профсоюзной линии). Чем могло обернуться  такое близкое родство с «врагом народа», представить не трудно! Только во время хрущевской «оттепели» пришла похоронка, в которой сообщалось, что отчим умер в лагере еще в 42-ом… В жизни пасынка этот арест еще сыграет свою роль, и не раз. Впрочем, как и судьба старшего брата Льва…

 - Талантливый радист-любитель, Лев в начале войны поступил в Партизанскую школу, где проучился до декабря 41-го. Потом был отправлен за линию фронта в составе военной группы и высажен с парашютом на оккупированной территории. Оттуда нужно было по рации передавать сведения в Штаб партизанского движения, прикрепленный в свою очередь к Штабу Ленинградского военного округа. В конце 42-го связь прекратилась, и с тех пор Лев стал считаться пропавшим без вести. По просьбе матери знакомый журналист, работающий по партизанскому  движению, пытался собрать хоть какие-нибудь факты, но так ничего и не выяснил.

Примерно с 55-го сначала в Ленинграде, а после переезда и в Москве мать и сын периодически получали повестки, в которых рекомендовалось явиться по такому-то адресу (указывались только улица, номер дома и номер квартиры). Обычно беседа проходила в комнате, где вся мебель состояла из стола и стула. КГБшника в штатском неизменно интересовало лишь одно: не было ли получено каких-нибудь сведений от Колосова Льва Михайловича, считавшегося без вести пропавшим. Любопытно, что допрашивали не только Владимира и его мать, но и ее друга, старого коммуниста, состоявшего в партии с 1918 г.! Допросы прекратились лишь с началом перестройки…  Когда в 48-ом, а потом в 52-ом Владимир Михайлович подавал документы в Ленинградскую Артиллеристскую и Военно-политическую академии, мандатная комиссия не допустила его даже до экзаменов, естественно, не утруждая себя какими бы то ни было объяснениями. Уже после демобилизации в 55 г. произошла встреча с замполитом 8 Воздухоплавательного Дивизиона, который по дружбе разъяснил приятелю, что принять его в ВУЗ не могли ни под каким видом, ведь он был пасынком «врага народа» и братом без вести пропавшего! Так что с мыслью о высшем военном образовании пришлось расстаться. Даже  в 87-ом, проработав много лет в школе и будучи уважаемым педагогом, В.М. не был допущен к сопровождению в ГДР группы старшеклассников, которых направляли по обмену!

- Конечно же, самыми яркими воспоминаниями навсегда останутся война и блокада … В 41-ом школы Ленинграда работали до ноября; я учился тогда в 7 классе и вместе со многими одноклассниками поступил в Специальную Артиллеристскую школу (ее называли еще Десятая Ленинградская) и проучился там 3 года, получив общее и артиллеристское образование. До окружения курсанты ездили за город копать противотанковые рвы вместе с детьми, школьниками, женщинами, стариками и безработными. Разбирали на дрова деревянные дома. Патрулировали ночные улицы, причем дежурить приходилось с винтовками-трёхлинейками образца 1891 г. (конструктор Мосин), которые были выше нас, пятнадцатилетних мальчишек! Ловили ракетчиков-предателей, подававших сигналы врагу о местонахождении наших заводов и фабрик, участвовали в строительстве бомбоубежищ (в подвалах ставились деревянные стойки во избежание обвалов). В скверах, на бульварах – в местах с открытым грунтом - рыли «щели» (окопы двухметровой глубины и метровой ширина) для укрытия от осколков во время бомбежек. Дежурили  на крышах, сбрасывали вражеские зажигательные бомбы с крыш на улицы, делалось это специальными щипцами через чердачные окна.

 Тогда это имело огромное значение, ведь бомбили не только фугасными, но и зажигательными бомбами, которые хоть и не взрывались, но пробивали жестяные крыши, этажи и моментально вызывали пожар сначала в одном здании, а потом и в соседних. Огонь же тушить было нечем: воды не было уже в ноябре, ведь не работало не только отопление, электричество, но и водопровод. Чтобы добыть столь необходимую воду, блокадники прорубали лед на городских реках и каналах.

 Работало одно лишь радио, объявлявшее о начале воздушной тревоги. Сначала курсанты, как и остальное население, пережидали налеты в бомбоубежищах, но иной раз бомбежек было по 20-30 в день плюс постоянные артобстрелы, и многие делать это перестали; постоянно спускались туда, в основном, женщины с маленькими детьми.

 - Тяжелее всего вспоминается блокадный голод... Продукты перестали выдавать еще в ноябре: основные продовольственные склады сгорели в первые же месяцы войны. Склады были еще дореволюционными, деревянными и вспыхнули как спичка, остановить пожар было невозможно. Сосредоточены же они были – то ли по халатности, то ли по недосмотру – в одном месте… До сих пор перед глазами стоит картина: расплавленный сахар течет по улице как река. Потом, когда есть в осажденном городе было уже нечего, этот  жженый сахар выкалывали из щелей и ели. Нам, курсантам, было в чем-то легче, ведь мы жили на казарменном положении и хоть минимальный, но все же паек нам был обеспечен. Питались в столовой. Как сейчас помню «меню» того времени: утром - каша на воде (давали всегда или перловую, или пшенную), в обед - жидкий суп из круп (в начале была еще капуста с картошкой) и кусок хлеба (200 грамм). Сначала давали чай, потом перестали. Полдника и ужина не было.

В марте 42-го было принято решение об эвакуации школы по льду Ладожского озера, по «дороге жизни» (машины ходили аж до мая, т.к. зима выдалась суровая и лед был толстым). Эвакуировали на Алтай, в с. Кузедеево. Там стало известно о награждении некоторых курсантов, в т.ч. и Владимира, медалью «За оборону Ленинграда». Вручали ее уже в 44-ом, в артиллеристском училище… В 43-ем умерла бабушка, перенеся самый страшный 42 год и уйдя из жизни тогда, когда голод уже перестал быть таким острым. В марте прибавили паек: вместо 125 стали выдавать 200 грамм хлеба.

- По окончании Школы всех курсантов заставили написать заявление о добровольном вступлении в армию, хотя по закону брали туда с 19 лет. Началась учеба в Артучилище. До войны там учились 2 года, в начале войны - 3 месяца, мы же проучились подольше - год (июнь 44-сентябрь 45-го), т.к. нужда в специалистах уже не была такой острой - близилась Победа, наши брали город за городом.

 Закончил Владимир Михайлович, как тогда говорили, «по первому разряду», т.е. на «отлично» по всем предметам. Далее по распределению попал в Прибалтийский военный округ, в г. Каунас (Литва) - назначили комвзводом в артполку. Готовил солдат к службе, учил стрелять из пушек. В 48-ом направили учиться в ВОАШ (Высшая Офицерская Артиллеристская школа) в Ленинграде, которую окончил по специальности «Воздухоплаватель. Артнаблюдатель».

- Тогда еще существовали аэростаты наблюдения. Воздухоплаватель в корзине такого аэростата поднимался на высоту двух километров и оттуда передавал артбатареям координаты цели. Я всегда был самым худым и невысоким, и мой аэростат поднимался выше всех. Но вскоре эти аэростаты упразднили – уж очень они были пожароопасными, сгорали от первой же пули. В войну фашистские самолеты развернули против них целую охоту!

 Наступил переломный 53-ий… В этот год должно было состояться празднование 250-летия Северной столицы, но все торжества отменили из-за смерти Сталина.

В августе я попал под демобилизацию Хрущева, который боролся с не в меру «раздутой» армией. Вернулся в Ленинград, к маме. Вот одна из характерных черт того времени: некоторым старослужащим оставалось до 20-летнего стажа всего несколько месяцев, так их все равно демобилизовали, не дали дослужить! Тем самым их лишили пенсии, которая у военных составляет 40 % от всего оклада. Мало того, офицеров запаса никуда не брали: мне в то время было 27 лет, а принимать не желали даже учеником слесаря или токаря на завод! Такая уж тогда царила политика - «от стола к станку»!

 Наконец, Райком партии занялся трудоустройством бывших офицеров, и с 1953-го Владимир Михайлович стал преподавать военное дело в школе для мальчиков и гражданскую оборону (как тогда сокращали – «гроб») в школе для девочек. В 54-ом поступил в ЛГУ (тогда им. Жданова), который многие считали престижней МГУ. Но с матмеха вскоре перевелся на геофак, т.к. из-за работы не успевал учиться. В 60г. закончил университет и с тех пор, кроме военного дела, стал преподавать географию.

- Вскоре мне предложили работать в Академическом институте, но к тому времени я уже превратился в страстного охотника и  летние школьные каникулы использовал для подводной охоты: нырял, плавал, ловил рыбу в различных водоемах. В 61-ом добрался даже до Японского моря! Потратил все отпускные на билет на самолет во Владивосток (тогда еще закрытый город). Нырял в местах, где водились осьминоги, но, слава Богу, ни одного не встретил! Охотился на рыбу (скумбрия, ставрида), скарпену (морской ёж), морских гребешков, жарил и варил их прямо на берегу, на костре. Снаряжение для подводной охоты сначала не продавалось, приходилось делать все самому: ружье, маску, ласты (из старых автомобильных камер), трубку для дыхания, кукан (кольцо для подбитой рыбы). Где-то с 58-го все это уже можно было приобрести в спорттоварах.

Однажды (это было уже на Черном море, недалеко от Артека) в километре от берега попал в косяк скумбрии. Не то чтобы сильно испугался, но слегка оторопел, когда мимо меня проносилось несколько тысяч довольно крупных рыбин. Совсем недавно на Мальдивах был укушен рыбой Единорог, но все обошлось. Словом, рассказы о подводных приключениях можно издать отдельной книгой!

Такой же спортсменкой и любительницей искусства оказалась и будущая жена Владимира Михайловича, москвичка, с которой он познакомился в ленинградском трамвае.

- Она была до того красива, что у меня просто захватило дух! Конечно же, я проводил ее до того места, куда ей было надо, и с этого дня мы стали встречаться. Много ходили по музеям, гуляли по моему родному городу, который я очень любил, хорошо знал и мог часами рассказывать о нем. К сожалению, из-за жилищных проблем в 63 году пришлось переехать в Москву, о чем до сих пор жалею!  Зато вместе с женой много путешествовали, ходили в походы, ночевали в палатках, бегали на лыжах, катались на велосипедах. Много времени уделяли искусству: музеям, выставкам, театрам. Работала жена в НИИ ТП, которое тогда было засекречено. В 69-м родилась дочка Анна.

Вскоре Владимир Михайлович перевелся в школу №752, в которой и преподает по сей день (в 2012 г. будет 40 лет). Работая военруком, одновременно вел уроки географии и астрономии в старших классах. Под его руководством был создан один из лучших в Москве и лучший в Бабушкинском районе комплекс НВП, кабинет, военно-спортивный городок и школьный спортивный тир на 5 бойниц для малокалиберных винтовок. 20 лет тир был базовым в районе, т.к. являлся самым широким, снабжался вентиляцией и отоплением. В нем проводились стрелковые соревнования, а школы, не имевшие своих тиров, проводили занятия по стрелковой подготовке. Спортсмены-стрелки постоянно занимали только первые места в районе и успешно защищали честь района на городских соревнованиях. В школе были подготовлены сотни спортсменов-разрядников I,II и III разрядов по стрельбе.

В 80-е и 90-е отряды военно-спортивной игры «Зарница» (5,6,7 классы), подготовленные Владимиром Михайловичем Колосовым, были лучшими в районе и в Москве. Школа (единственная в Союзе!) 3 раза подряд участвовала во Всесоюзных финалах этой игры (1975 – Ленинград, 1977 – Волгоград, 1979 – Тула). Еще 7 раз зарничники школы побеждали в финалах Москвы.

- С началом перестройки все это – увы - развалилось. Нынешнее поколение школьников даже не знает такого слова – Зарница! А жаль, ведь игры этого многоборья как нельзя лучше сплачивали мальчишек и девчонок! В рамках игры соревновались медсестры, радисты, пожарники, стрелки; ребята с удовольствием разбирали и собирали автомат Калашникова, метали гранату, ездили на велосипеде и даже надевали противогаз. Выпускники нашей школы встречаются до сих пор, не забывают пригласить на свои встречи и меня. А о своих «военно-полевых» приключениях они вспоминают особенно часто!

Активное участие принимает Владимир Михайлович и в военно-патриотической работе, ведет ее фотолетопись. В 80-е организовывал и возглавил турпоходы по местам боевой славы. Учащиеся собрали и привезли в музей ВОВ много интересных и ценных экспонатов. Например, на реке Угре откопали остатки самолета, танк, винтовки, патроны. В организованных им  военно-спортивных лагерях В.М. учил своих питомцев даже своей любимой подводной охоте!

В последние годы работая учителем ОБЖ, В.М. Колосов готовил команды допризывников на окружные и городские соревнования, занимающие первые места…

 - Ещев 38-м появились у меня первые шахматы, подарил мне их брат (тот самый, пропавший без вести). Но фанатиком шахмат я стал не сразу; лишь преподавая в школе, увлекся ими серьезно. В 75г. на общественных началах организовал шахматный кружок, в 95-м стал инициатором и организатором первых соревнований по шахматам  СВАО для начальной школы. Сейчас они стали традицией. С 1995 г. юные шахматисты 36 разнаграждались грамотами, дипломами и кубками в командном зачете на окружных соревнованиях. В 1999 г. команда младших школьников заняла 4 место в соревнованиях на призы мэра Москвы Ю.М. Лужкова. Десятки шахматистов выполняют нормативы 4,3 и 2 разрядов и им оформляются классификационные билеты спортсменов. Организуется и проводится множество товарищеских встреч с командами целого ряда школ.

Несмотря на свой возраст, Владимир Михайлович продолжает путешествовать и заниматься подводной охотой. За последние годы удалось побывать в турпоездках на Таиланд, Мальдивы (2 раза), по Северной и Южной Европе, Греции, Испании, Хорватии (2 раза), Израилю, Франции, Турции, Египту, США (2 раза), Берлину, Варшаве, Италии. Сейчас почти повсеместно подводная охота запрещена, но Владимир Михайлович с радостью довольствуется и просто плаванием с ластами и маской (сейчас это называют модным словом шнорлинг).

- Так получилось, что День Победы прошел в этом году не совсем обычно. Дело в том, что в это время я отдыхал вместе с семьей в Таиланде, а в сам день 9 Мая находился на морской экскурсии. Каково же было мое удивление, когда наш руководитель вручил мне пилотку военного образца и поздравил с праздником. В тот же день в отеле «Мередиан», где мы жили, представители нашей турфирмы «Тестур» вручили корзину фруктов, бутылку хорошего вина и поздравили. Было очень приятно, что в этот великий день даже на «чужедальной стороне» не забывают ветеранов!

… И на летнем отдыхе этот удивительный человек не знает покоя! На своем участке устроил летний тир и волейбольную площадку для местной ребятни, обучает желающих шахматам, гоняет по вечерам с мальчишками в футбол, ходит на рыбалку, переплывает туда и обратно озеро, сам ведет дачное хозяйство и воспитывает внучек-школьниц. Смотришь на Владимира Михайловича, и поневоле хочется подтянуться, расправить плечи и, наконец-то, перестать жаловаться на всех и вся и начать радоваться жизни! С юбилеем, дорогой ветеран! Богатырского здоровья и долгих лет!