Ваши предложения, или Арлис продолжение

9.
Захлопнув дверь машины, я стала пробираться по лужам до родного подъезда. Накрапывал небольшой дождик, то и дело сменяясь снегом. Пошарив рукой в карманах, я обнаружила, что у меня нет сигарет. Придется тащиться до круглосуточного киоска. Блин, ноги еще промочу. Та-а-а-ак, Арт уехала, настроение ниже плинтуса, пожалуй, добавим к сигаретам что-нибудь покрепче, чем легонький коктейль.
Зайдя в магазин, я по-быстрому отправилась в отдел алкогольной продукции. Прямо на меня смотрела шикарная бутылка коньяка. Вот она-то и станет моей спутницей на сегодняшнюю ночь.
Я обняла свою «избранницу» и потопала к кассе.
- Девушка, дайте, пожалуйста, пачечку «Кента» восьмерки.
- А вам сколько лет? – крайне подозрительно рассматривая меня, проскрипела далеко не девушка.
- Мне уже много. Скоро песком дорожки посыпать буду, - попыталась пошутить я.
- Много вас тут, шутников, ходит! Предъявите паспорт, пожалуйста! – еще более злобно выдавила из себя продавщица.
- Блять, я уже ненавижу эти магазины и этих людей, которые ни хера не видят! – пробурчала я себе под нос, начиная рыться в карманах. К моей великой радости паспорт оказался в одном из внутренних карманов куртки. Я сунула его тетке под нос, открыв на нужной странице. – На-те, удовлетворитесь! Мне уже и трахаться в полный рост можно!
Тетка, шипя и возмущаясь о том, какая невоспитанная молодежь пошла, все-таки отбила мои покупки. Сигареты она мне бросила чуть ли не в лицо. Настроение было испорчено окончательно. Ну, работают же здесь молодые девушки, которые не задают глупых вопросов и давно меня знают. Пару раз были такие курьезы, что и смех и слезы. Приходилось тащиться за паспортом на седьмой этаж, когда меня ждала компания друзей. Было совсем невесело...
Окончательно промочив ноги, я дотащилась до подъезда, поняла, что терять уже, в принципе, нечего и легким движением руки сорвала крышку с бутылки коньяка. Глоток, пару затяжек сигаретой, еще глоток, вот, стало чуток полегче. Можно приступать к восхождению на «Эльбрус».
На самом деле, я сама себя не понимала, не понимала своих сегодняшних действий. Что-то меня гнетет, мучает. Такое ощущение, что если я не сформулирую мысль и не запишу её на бумагу, она будет меня доканывать, терзать, буквально разрывать на части. Я забуду про покой и сон, забуду о том, что нужно есть, общаться с людьми, я буду нервной и раздражительной, и всем, кто будет рядом со мной, будет плохо, а мне хуже всех. Муза, потерпи еще немного, я уже иду. Примерно с такими мыслями я открыла дверь в свою берлогу.
Я аккуратно сняла куртку, повесила её на плечики, сняла ботинки, предварительно проведя пару раз по ним губкой для обуви, засунула в них сушилку для обуви и со спокойной совестью отпправилась к себе в комнату. Порой я безумно люблю порядок, а Арт бесится от этого, называет меня чертовым педантом. Хотя порядок присутствует не во всем. Мой стол представляет из себя очень интересное зрелище: там лежат книги, бумаги, ручки, карандаши, тетради, милые безделушки, мелочь и еще куча всякой хрени. Это называется творческим беспорядком. Это единственное место, где я допускаю такое положение дел. Тут я прекрасно ориентируюсь.
Я вытащила из кипы бумаг чистый лист, нашла несгрызенный карандаш, задумчиво почесала за ухом и принялась за свой труд. Так, начнем-с!
«Это называется «улыбаться, когда боль изнутри ломает ребра». И не от того, что тебя обидели или бросили. Нет, совсем. Просто от невозможности происходящего, от нелюбви. Вроде ты и не один, только один все равно. А ты улыбаешься, потому что есть определенные обстоятельства, потому что так надо. Есть работа, другие люди. И маски, в которые люди сами себя загоняют, когда боль изнутри ломает ребра. Да, эти чертовы маски! А ведь мы уже привыкли оправдывать их тем, что мы просто разные. На самом же деле мы забыли, что такое настоящая радость. И улыбки носим как забрало, чтобы не докучали. А радовались же в детстве! Почему забыли, как это сейчас? И знаем лишь боль, взрывающую внешний и внутренний мир. Пора, пора будить ребенка в себе и радоваться солнцу и снегу. Всему,искренне. А прчина боли в том, что мечты стали нереальны».
Когда я пишу, я не пью. Боюсь спугнуть боязливую мысль нечаянным движением руки. Я могу писать везде: на улице, в гостях, в транспорте, в постели – где угодно! Лишь бы это мучительное чувство не съедало изнутри.
А вот стихи почему-то не пишутся. От этого горько и обидно, как будто потерял часть себя и ищешь её, ищешь, а найти не можешь. И это гнетет тебя круглосуточно. Будто часть слов, которые ты знал, взяли и стерли прямо у тебя из головы, а ты их ищешь во всех словарях мира, спрашиваешь у людей и ни-че-го. Пусто.
Наконец-то я удосужилась взглянуть на время, чтобы хоть как-то отвлечься от своих невеселых мыслей. Половина четвертого утра. Что мы имеем: полбутылки коньяка, начатая пачка сигарет, философские пессимистические мысли, чуток прозы и я, наедине со своим творчеством. Да пошло оно все! От одного движения руки все содержимое стола разлетелось по комнате. Ненавижу! Себя в том числе! Порой до безумия хочется выйти на балкон и сделать последний шаг в никуда. Арт этого точно не одобрит. Придется её побеспокоить. Непослушными пальцами набираю смс. «Доставлено». Хороший глоток коньяка, долька лимона, сжимаю зубы до скрипа. Почему же так ***во? Кто-нибудь в этом мире мне может объяснить? Мои пессимистические мысли прервала смс от Арт. «Не сходи с ума и много  не пей. Скоро буду».


10.
Я неслась по дороге, разбрызгивая грязь со снегом в разные стороны. Ошметки попадали на окна и бока моей малышки. Надо будет её помыть, но сейчас не об этом.
Несусь как пожарная машина на вызов. Горит Белый дом. Только малость поважнее: Лис жгет себя спиртным и сходит с ума. Иногда я думаю, что она действительно может спалить дом, вместе с собой и своим творчеством. И ничего не поделаешь с ней! Порой у нее бывает такое лицо, будто вся тяжесть мира лежит на её плечах. Последнее время намного чаще, чем обычно. А я не знаю, чем ей помочь. Мы знакомы уже 4 года, и приступы её депрессий до сих пор являются для меня загадкой, а она в эти моменты становится очень молчалива, даже зла. Хотя пытается говорить, что все нормально, все хорошо. Это просто слова. Я-то чувствую, что что-то не так.
Зайдя в квартиру, я была готова практически ко всему. В прихожей, как ни странно, был порядок. Я решила немного разрушить его: скинула кожанку на пол и расшвыряла кроссовки по разным углам. Реакции на шум не последовало. Я начала продвигаться в сторону её комнаты, крикнув на ходу:
- Лис, я дома!
Тишина. Блин, где она?! Я открыла дверь. В комнате наблюдалась следующая картина: разбросанные листы бумаги, тетради, книги и прочее. Посередине всего этого беспорядка сидел мой любимый друг, невидящими глазами уставившийся в импровизированный камин. Перед ним стояло блюдечко с нарезанным лимоном и бутылка коньяка. Сегодня она, видимо, решила обойтись без бокала.
- Эй, ты меня слышишь? – спросила я.
- Слышу, - ответила она, не поднимая глаз.
- Ты опять нажрался?
- Нет. С чего ты решила? Если бы я нажрался, то уже давно бы нашел приключений на свою задницу. Не пишется почти ничего. Так, небольшая проза и все. Стихи как в воду канули. А дерьмо писать не хочу.
- Ну, это же не конец света, - я присела рядом и попыталась её приободрить. – Ты же пишешь.
- Что я пишу? Ничего стоящего! Размышления да софистика. Кому это, на хрен, надо? Знаешь, был бы этот камин настоящим, я бы сожгла к чертям все эти стихи. Может быть, стало бы легче. Но он ненастоящий! Все ненастоящее: люди, улыбки, семьи. Все! Все! И никто этого не видит. Ненавижу!
- Ты давай тут в Гоголя-то играть не будешь! Меня тоже не видишь? Я тоже ненастоящая?
- Нет, ты настоящая. Ты вот сейчас рядом сидишь. Тебя я люблю. Таких больше нет.
- Сбавь обороты! Все будет хорошо. Я же с тобой!
- Читать мои вирши будешь?
- Давай, - я протянула ладошку к Лис.
- Сейчас найду! Я ж тут, как видишь, «порядок» навел, - Лис принялась ползать на карачках и перебирать каждый листочек.
Через пять минут ползаний по комнате её поиски увенчались успехом!
- На, держи, - она сунула мне в руку обглоданный листок бумаги.
- Ты опять пишешь непонятно на чем! – заворчала я. – Я же дарила тебе книгу для записей!
- Написала на том, что попалось под руку. Мне было наплевать! Лишь бы прекратить это мучение! – Лис сделала большой глоток коньяка. – Ждем рецензии филолога!
- Иди ты! Хоть сейчас не напоминай мне о моей профессии!
- Да я не хотел обидеть! Просто считаю, что ты более грамотная и более начитанная.
- Еще бы! Почихай-ка пять лет подряд от пыльных книжек!
- Я вообще тебя преднамеренно не обижаю. Свет включить?
- Т-с-с, - шикнула я, уже «уплывшая» в прозу. – Не нарушай романтику!
Действительно, наступила тишина. Алиса молча сидела, пока я пыталась понять её через произведение. Она перескакивала с одного на другое, но мне удалось уловить главную мысль сего философского размышления: маски скрывали естество людей; мы «носим» улыбку только для того, чтобы посторонние не доставали нас своими вопросами, ведь на самом-то деле им абсолютно по хер, что с нами происходит или произойдет. Мы разучились радоваться, искренне, с огоньком в глазах, как дети, которые безмерно рады первому весеннему дождю. Они еще не приобрели себе масочку, их еще не поимела жестокая действительность, у них еще нет кладовой, где в правильном порядке висят «забрала настоящей жизни». Но причина боли не в том, что мечты стали нереальны. Кто запрещает мечтать? Любому обществу можно воспротивиться, так, как это делаем на протяжении жизни мы, лесбиянки. Мы то, о чем мы мечтаем. Надо чаще предаваться этому благостному делу. Просто быть чуточку сильнее, чем окружающие, и тогда все получится. А ей почему-то боль изнутри ломает ребра. И видимо, не только за себя.
Мне всегда огромных трудов стоило понять то, о чем же пишет Лис. Мои мозги уже настолько атрофировались от чтения (а все «любимая» работа виновата, ощущаю себя буратиной), что философские рассуждения моей подруги никак не хотели складываться в моей голове в рецензию, мнение со стороны или в общую правильную картинку.
Мои размышления прервал смешок Лисы.
- Если бы у нас была с тобой романтика, то, возможно, и не было бы никаких депрессий!
- Ты бы еще через полгода ответила! – ухмыльнулась я.
- Я могу и через два года ответить! Ты же меня знаешь!
- Так, все, тогда заканчиваем по утрам поить тебя тормозной жидкостью!
- Я тебя щас коньяком напою, чтобы ты не бухтела на меня! – Лис взяла бутылку и угрожающе помахала ей передо мной. – Мне же на самом деле херово, блин!
- А кому сейчас легко, блять?! – взорвалась я. – Сиди и дальше, зарывай свой талант в бутылки, лепи там кораблики.
- Ну и буду! Я вообще могу молчать! Ты единственный человек, которому я пытаюсь хотя бы выговориться! И вообще, я ждал рецензии, а ты меня опять воспитываешь, как своих детишек!
- Да потому что ты ребенок и есть! Только, видать, хорошо тебя потрахали, что ты разучилась мечтать и радоваться жизни! Я выслушала тебя, но не надо переигрывать. Хватит киснуть в своей баночке для анализов.
- Ладно, все, понял. Молчу! А тебе спать пора, завтра на работу. Извини, что выдернул тебя из приятной компании. Я пойду прогуляюсь!
- Никуда ты не пойдешь! – я соскочила с пола, встала в дверях комнаты, растопырила руки, преграждая Лису дорогу. – Сядь обратно.
- Я сейчас тебя закину на плечо, отнесу в кровать...
- Угрожающе и сексуально звучит...
- ... и уложу спать! А сам пойду гулять! Мне не 15 лет. Я давно уже взрослый. А ты все-таки не моя мама.
- Будь я твоей мамой, ты бы давно уже прибитая к полу лежала.
- Садистка! Ты меня пропустишь? Или я претворю свою угрозу в жизнь.
- Не пропущу! – я уперлась в косяки руками и ногами, а сама горделиво подняла подбородок вверх. – Никуда ты не пойдешь! Уймись уже, бешеная!
- Ну, все, я тебя предупреждала!
Лиска угрожающе двинулась в мою сторону. Я стояла как броневик, на котором красовался Ленин, и смотрела на нее, как он же на буржуазию. С серьезным выражением лица она подошла ко мне, нагнулась, подхватила под колени и закинула себе на плечо. Я заколотила её кулаками по спине, но все было бесполезно: этот злобный халк тащил меня в спальню.
- Не переживай! Насиловать не буду. Просто отнесу тебя на твою территорию, где ты сможешь вдоволь побуйствовать. И откуда у тебя столько сил? Полночи кувыркалась где-то и еще лупишь в мою спину, как орангутан по барабану.
- Занятия теннисом не прошли даром! – кряхтела я, пытаясь вырваться. Но я же всего лишь слабенький дайк. Куда мне против этой горы мышц?!
-Не трепыхайся и все обойдется легким испугом, - Сказала Лиска, сваливая меня на кровать.
- А я, может, всегда такая сексуальная! – держась за пузо и ворочаясь в одеялах, пропыхтела я.
- Щас договоришь! Проверю твою сексуальность!
- Я спать! – быстренько отмазалась я и свернулась клубочком на пледе.
- А я гулять!
- Никуда ты не...
- Я щас рядом лягу, и мы с тобой поговорим! А то у меня зверский голод проснулся! Я ж сегодня остался без женщины.
- А чья вина-то? Давай, топай, найди себе страшную чувырлу на вокзале.
- Ты дозадираешься, и я возьму самого красивого дайка в городе! И сопротивляться будет бесполезно. А ты же знаешь, я пьяный с головой не дружу, - это уже звучало как угроза.
- Ой, спасибо-спасибо! – раскланялась я. – Только еще одной близости я не выдержу. Ну, только если ты не желаешь расслабиться в пассиве, - я лежала  издевалась над Лисой.
- Ну-у-у, только если с тобой. Ни одной другой дряни этого будет не позволено! – в её глазах забегали злые огоньки.
- М-м-м-м, вечер перестает быть томным!
- Сейчас ты доскёшься! И я действительно останусь здесь. В твоей кровати. Не беси меня!
- Не бесись-ка!
- Все! Я остаюсь! – зло выдохнула Лиска, кидая кофту в угол комнаты.
- Милости прошу, - похлопала я ладонью по матрасу и подвинулась к самой стенке. Спать я не собиралась: мне все равно через полтора часа вставать. А так, с открытыми глазами, я хоть оборону подержу: у Лисы конкретно ехал чердак и огрести по ****е мне не хотелось. А еще у нее, кажется, сменились намерения: она собиралась остаться дома (чего я и добивалась, хе-хе), только не в своей кровати, а в моей. Это грозило некоторыми неудобствами. Во-первых, дышать её перегаром, во-вторых, в таком состоянии она совершенно не следит за своими руками, так что придется сидеть на посту до утра.