Смысл бессмысленного

Смысл бессмысленного
И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.
И сказал мой чёрт:
-Hу как, старина?
Hу как же мы порешим?
Подпишем союз - и айда в стремена,
И ещё чуток погрешим!
 Мысль не шла. Мысль блуждала в зеркальных лабиринтах усталости и апатии, а мигающая полоска курсора на пустой строке словно издевалась надо мной. Тик-так, тик-так, капают секунды, а я все никак не соберусь с силами. Никак не начну писать. Хотя бы строчку, но нет... И так уже несколько месяцев. Слова не складываются в предложения, предложения не складываются в текст, а за окном слякоть и непрерывный дождь - прекрасная погодка. Мигает курсор.
 В порыве раздражения я выключил компьютер и, накинув плащ, вскочил в высокие ботинки. Замер на пороге, прикрыв глаза, на долю секунды и вышел. Надо пройтись. Выйти в дождь и шум, подышать воздухом, свежим как вчерашнее желе, и таким же вязким. Осень - она такая. Все затормаживается, все погружается в апатию, и все такое медленное, такое...
 Я хмыкнул про себя, накидывая капюшон на голову.
 - Бессмысленное... - пробормотал я себе под нос, поглядывая на серое небо. Такого же цвета и мысли. И чувства. - А мир все так же бессмысленен. Жизнь - лишь мгновение, пляска висельника, агония длиной в пятьдесят-шестьдесят оборотов планеты вокруг звезды. Да...
 На самом деле. Нет смысла ни в чем. Что бы мы ни делали - все станет прахом. Человек ведь - чуть более разумный муравей. Или чуть менее разумный муравей? Чуть менее организованный - так точно. Муравьи хотя бы не кончают жизнь суицидом, а жаль. Это было бы... забавно. Может быть.
 Шаг, два, три, шаг, два, три. Куда же я иду? Да никуда. Ноги сами несут меня по одному из обычных маршрутов, за угол дома и вниз, к рынку, по тротуару вдоль шоссе под мост. Механическая память, неосознанное движение.
 Я даже не видел ничего перед собой, глядя сквозь людей, сквозь деревья с голыми и кривыми сучьями. Не видел - и едва не сбил с ног какого-то парня моих же лет. Странный он какой-то.
 Рост - чуть выше среднего, где-то около ста семидесяти сантиметров, неброская однотонная одежда цвета хаки, почти как у меня, небольшая сумка на ремне через плечо, а внешность... Он сиял. Буквально. Длинные темные волосы струились на плечи потоками темного пива, переливающимся радужными бликами в мелких пузырьках, кожа, чистая и мягкая словно бы светилась изнутри призрачным сиянием, глаза сверкали полированной сталью, тонкие ладони с длинными пальцами пианиста порхали не переставая, поправляя прическу, одергивая одежду, разглаживая незаметные складки, дотрагиваясь до кожи, а уголки тонких губ кривились в легкой улыбочке презрительного ко всему лорда.
 Он смотрел прямо на меня, и во взгляде его мешалась совершенно невыразимая гамма чувств. Я подумал что такой ощущает себя покровителем и лидером по отношению к каждому, в меру самовлюбленный, в меру галантный, в меру жесткий, харизматичный. Такой смог бы подчинить любого, было бы желание. Даже не подчинить - просто расположить к себе, внушить доверие, заставить не выполнять приказы, а удовлетворять дружеские просьбы. Король, подданные которые счастливы раболепствовать.
 Я собирался пройти мимо, но одна деталь заставила присмотреться к встречному внимательнее. Узкое колечко на среднем пальце левой руки. Узкая полоса, похожая на протектор шины - посеребренная сталь, дешевка, купленная по случаю в переходе метро.
 Ведь он похож на меня, - подумал я, приглядываясь внимательнее. - только лучше. На порядок совершеннее.
 А незнакомец вдруг отвесил шутливый поклон и тут же с показной фамильярностью коснулся рукой моего плеча, растягивая губы в улыбке.
 Я вздрогнул.
 - Пройдемся? - предложил незнакомец, протягивая мне руку.
 Я вздрогнул.
 - Пройдемся. - кивнул я, после секундного оцепенения. - Я тебя знаю?
 Незнакомец хихикнул.
 - Нет, но зато я тебя знаю очень хорошо. Думаю ты уже смог в этом убедиться, хотя бы частично. - и он откинул голову, демонстрируя  свою внешность.
 - И как же тебя звать?
 - Оу... Зови меня... ммм... Фердас. Да, например.
 Я скептически фыркнул.
 - Ладно. Тогда Камердинер, так тебе привычнее, надеюсь?
 - Ладно, Камер, чего тебе от меня нужно?
 - С чего ты взял что мне от тебя что-то нужно? - пределов праведного возмущения его не было видно даже в подзорную трубу. Артист.
 - Привык я уже что просто так ничего не бывает.
 - Верно... - он склонил голову набок, искоса поглядывая в мою сторону. - Я предлагаю поехать в центр. - произнес Камер, махнув в сторону подъехавшего автобуса.
 - У меня денег нет. - буркнул я в ответ.
 - О, не переживай, я тебе одолжу.
 Мы вошли в автобус, отвратительно визжащий дверями. Каждый раз на остановках создавалось впечатление что где-то неподалеку режут кошку или некрупную девочку. В автобусе кроме нас людей почти не было - в хвосте сидела парочка, мечтательно рисующая сердечки на окне - лет по восемнадцать на вид, мужчина спортивного телосложения с газетой, а в середине - пара мамочек с детьми. 
 - Сядем туда. - сказал мой спутник, махнув рукой на свободные места напротив парочки.
 Я равнодушно кивнул.
 За окном плыли серые картины очередного серого дна. В автобусе пахло разогретой резиной и автомобильной * елочкой* - освежителем воздуха.
 - Так вот... - заговорил Камердинер с выражением лектора, вскочившего на любимую лекторскую лошадку монотонного монолога. - Я - твой хранитель! И мне надо с тобой серьезно поговорить.
 - Ангел? - я скептически выгнул бровь.
 - Нет. - чуть поморщился хранитель. - Ангелы у других людей и для других целей. Я - бес. Твой личный бес-хранитель.
 - А почему не ангел?
 - Потому что ты далеко не святой. - улыбнулся мой личный бес-хранитель. - Ангелы хранят кандидатов в святые. Точнее - подкидывают им препятсивия и сложности, чтобы они совершенствовались через преодоление сложностей. Или ломались. Чаще - чтобы ломались.
 - Почему  так?
 - Баланс, мой дорогой, баланс... - бес вздохнул и чуть поморщился - двери  автобуса завизжали, открываясь. - В раю - святые, а у нас? А у нас тоже должен быть кто-то. Кто-то равноценный. Но не грешники же?  Грешников следует наказывать, они никак не могут быть апостолами ада. И не демоны. Даже мелкий бес во многом превосходит человека, а все святые - люди.
 - И как же решили этот... вопрос? - равнодушно переспросил я.
 Бес-хранитель. Этож надо так. Впрочем, я всегда не то чтобы верил в сверхъестественное, но принимал возможность его существования спокойно, не отрицая, но и без фанатизма. Послушаем. Это может быть просто сном. Мне всегда снятся очень яркие сны.
 - С помощью тех же людей. Нм нужны были праведные люди, праведные, но е святые. Такие как ты. Они должны ненавидеть жизнь, обожествлять смерть и являться вместилищем всех пороков зараз. Они должны пить пороки как воду и убеждать всех прочих в том, что в этом нет ничего такого ужасного.
 Я хмыкнул.
 - И к каждому из таких, кандидатов в Проклятые, приставлен бес-хранитель. Функции беса-хранителя - облегчать жизнь проклятых, подкидывать приятные мелочи, дарить удачу, убирать камни с пути. Делать все, чтобы проклятый не возненавидел жизнь.
 - А почему?
 - Это невыгодно для ада. Проклятые возбуждают войны, рождают насилие в мире, плодят жестокость, гнев, ярость, но сами ничего не могут создать. Люди умирают раньше срока. Но в любой войне рай получает гораздо больше душ, чем мы. - бес фыркнул. - Кроме того, появление очередного проклятого, позволяет небесам получить еще одного святого. Это - опять же - невыгодно.
 Я промолчал. Жизнь ведь и вправду видится мне во все более и более мрачных тонах.
 - И много таких... кандидатов? - спросил я.
 - Меньше чем кандидатов в святые. Гораздо меньше.
 - Вот скажи, бес, а как проклятые могут рассеивать насилие, если они не могут сами ничего создать?
 Бес улыбнулся, глаза его блеснули темными огоньками.
 - Вот, посмотри на ту парочку. - он махнул рукой, привлекая мое внимание. - Они любят друг друга. Немножко, но любят. Я не создавал эту любовь, но я могу её усилить.
 - Усилить? Они будут любить друг друга крепче, будут счастливее. В чем смысл?
 - Следи...
 Бес Прикрыл глаза, а затем внезапно распахнул их так, что клазные яблоки практически обнажились. Зрачки расширились до предела и выглядели как черные дыры, размером с копеечные монетки.
 Парочка же вдруг посмотрела друг на друга с невыразимой нежностью и... похотью, а затем - они стали рвать друг друга, выгрызать клочья плоти с блаженными улыбками на лицах и безумным блеском в глазах. Мамочки позади меня завизжали, а дети заплакали, мужчина оторвался от газеты, привлеченный их визгом и, увидев эту дикую сцену, побелел как мел, сжав челюсти с такой силой, что его лицо стало больше похоже на каменный барельеф.
 Я же улыбнулся.
 - Это похоть.
 - Да. Любовь между юношей и девушкой, если они не брат и сестра, всегда включает долю похоти. Я вправе распоряжаться их темными чувствами. Бес-хранитель многое может себе позволить.
 Я кивнул. Водитель остановил автобус и вбежал в салон, что-то крича и трясущимися руками набирая номер скорой.
 - Пойдем отсюда. - скривился я. - Ты мне так и не сказал что тебе надо.
 - Пойдем. - согласился бес, и мы покинули автобус.
 Мы стояли на совершенно незнакомой мне остановке. Было безлюдно и очень тихо, если не считать возню и крики в автобусе.
 Бес опустил глаза и заговорил.
 - Ты почти перешел черту, после которой можно либо стать проклятым, либо умереть навсегда. Моя цель - дать тебе еще немного веры в жизнь. Хотя бы чуть-чуть.
 - Почему?
 -Я говорил - проклятых всегда меньше чем святых. Вы - наш стратегический запас, и бес, который не удержит его должен быть наказан. Страшно наказан. - он сглотнул. - Я уполномочен выполнить одно твое желание. Ты забудешь все это, но желание останется, и останется переживание. У тебя появятся мысли, о которых ты не подозревал раньше, которые покажутся тебе чуждыми, воспоминания, которые невозможно будет связать во что-то цельное. Но ты будешь жить дальше.
 Я поднял голову к небу. К серым облакам, к мелкому, противному дождю.
 - Да. Я успею еще отчаяться. Что я хочу...

. . .

 Мигала полоска курсора на пустой строке, а в наушниках играла музыка солнца - регги. Я сидел, расслабленный, и думал о чем-то... о чем-тонеосязаемом, о чем-то нереальном. О людях, что едят друг друга из любви, о людях что дарят яркую жизнь и путевку в лучшее из ненависти. Что это за *лучшее* я не мог объяснить. Оно просто лучшее, и этого достаточно. Я лужа. Я расслабленная спокойная жижа, медленно расползающаяся на стуле.
 И тут явился ко мне мой чёрт
И уселся верхом на стул.
И сказал мой чёрт:
-Hу как, старина?
Hу как же мы порешим?
Подпишем союз - и айда в стремена,
И ещё чуток погрешим!
 - Отличный эпиграф. - пробормотал я, начиная печатать.
 Глаза мои блестели азартом.
Camerdiner