Один день сезона

 

 12 сентября 2011 года
  В тот день было снежно. Это я хорошо запомнил, ведь не каждый осенний день выпадает полметра снега. И даже не каждый год. Да чего тут и говорить, все были так ошеломлены тем, что с неба стали падать обильные белые хлопья, что сразу помчались на улицу и стали любоваться и восторгаться его чудесным блеском.
  Сижу в библиотеке и смотрю, что происходит за окном. За столом, заваленным учебной литературой, я сижу в одиночестве. Стол настолько длинный, что за ним может уместиться целая компания. Но все, кому есть дело до увеселения и игр, находятся на улице, и даже подумать не могут, что кто-то может оставаться в душном здании в такую погоду.
  Не знаю даже, когда впервые пошел снег. В обед, или еще утром.. Впрочем, я не часто слежу за тем, что происходит вне книг - моего пространства. Здесь все спокойно и безопасно, не то, что там, посреди кипящего котла, наполненного беспокойством и смутой.
   Комья снега аккуратно кладутся на стекла и мгновенно тают, словно попав на раскалившуюся плиту. Снег?..- думаю я, отрываясь от книги. - Да нет, это чья-то шутка..
   И все-таки это снег. Врывается в комнату через приоткрытые ставни, что возле кучи книг, до самого пола заваливших угол. Библиотекарь - поседевшая женщина в толстых очках,- отрывается от стула и подходит к окну, чтобы закрыть его. Когда она видит, что происходит на улице, она не удивляется и вообще ведет себя слишком нормально. Устремляю взгляд обратно в книгу и вижу, что снег падает на страницы и оставляет на бумаге мокрые пятна.
   Через несколько минут я покидаю зал и выхожу на дорогу, в которой сложно узнать ту, которую я знал, когда заходил сюда утром. Повсюду снежные заносы и вообще снег везде, где только он может быть, даже у людей на шапках.
   Какого черта вообще случилось?- думаю я, высоко поднимая ноги, ведь на ногах моих легкие осенние шлепки. Ежусь от холода, потому что одет в осеннюю футболку.
   Проходящие мимо люди с удивлением таращатся на меня.
   -Сумасшедший,- тихо бросает кто-то в мою сторону, но так, чтобы я не услышал.
   Иду мимо, словно меня это и не касается. Постойте,- говорю самому себе,- но что-то не так.
   Гляжу по сторонам и не узнаю ничего, что было ранее. Все вокруг - дороги, дома,- будто бы уже совсем другие, что были еще утром.
   Набираю номер друга, которому не звонил уже месяц.
   -В чем дело?- спрашивает он в трубку, услышав мой взволнованный голос.
   -Ничего,- отвечаю.- Нужно увидеться.
   Через час я жду его возле закусочной на углу. Он раскрасневшийся и ведет себя так, будто меня и не знает почти. Давно не звонил,- говорит.
   -Знаю,- говорю.- дела.- Как там Майа?
   Его сестра. Больна лейкемией еще с десятого класса. Теперь, кажется, работает в какой-то школе - учит детей английскому.
   -А как ей еще быть,- грубо отвечает мне Тим,- болезнь сломила ее, дружище, во время летних каникул. Я говорил тебе, друг..
   -Прости,- говорю, а самому тошно от самого себя. Как я мог забыть такое?- мне очень жаль.
   -А как там твой брат?- спрашивает Тим.
   -Не знаю,- отвечаю,- вроде бы жив - здоров.
   А Тим хмурится и прикусывает губу.
   -Ты был у него?
   -Недавно, а что с ним такое?..
   -Мать твою, да ты что, прикидываешься?!- говорит Тим.- Он неделю назад попал под грузовик!
   Есть вещи, которые приводят в ступор. Но эта вещь уничтожает часть моего мозга.
   -Нет, нет, ты должно быть что-то путаешь,- торопливо отвечаю я,- он не попадал под грузовик, и работает все там же, на фабрике по изготовлению ключей, я был там позавчера..
   -О чем ты, друг? Он ушел оттуда еще три месяца назад,- смотрит на меня Тим.- И сказать по правде, его уволили за то, что он напал на начальника со стамеской и едва не убил его.
   -Ты врешь,- говорю я, а сам..
   Синею.
   Ужасаюсь.
   Схожу с ума.
 А еще узнаю у друга адрес больницы, где лежит мой брат.
   -Почему здесь вообще снег?- спрашиваю я у Тима.
   -А почему бы ему здесь не быть?
   -Сейчас же осень!- говорю. А Тим как маленький ребенок, вылупил на меня свои маленькие глазки.
   -Какая осень, ты в порядке вообще? Что за шутки?
   Никаких шуток. Осень,- отвечаю.
   А Тим говорит:
   -Сейчас двенадцатое января.
   -Да нет, как же,- мотаю головой,- сентябрь был утром..
   -Утром может и был,- отвечает,- только в твоей голове. А вот теперь сам видишь,- январь.
   -Бред,- говорю,- что за шутки?..
   -Звони почаще,- кидает на прощанье Тим, но я уже не слышу его слов. Бегу по мокрому снегу, скрипящему под моими сапогами, словно старый несмазанный засов.
  Старая больница всего в получасе езды от закусочной, и эти минуты кажутся мне вечностью.
   Брат встречает меня с легкой, слегка болезненной улыбкой.
   -Адам, неужели ты пришел?..- слегка приподнимается он на локте, но подвешенная в воздухе нога не дает ему подняться и он искривляется от боли.
   -Где ты пропадал?- спрашивает меня брат. Что ему ответить?.. Что я был так занят собою, что не мог даже позвонить ему?
   -Мы с отцом не знали, что и думать. Ничего не сказал, внезапно исчез, на звонки не отвечаешь.
   - Мне жаль, что с тобой такое произошло. Давно ты здесь?- Спрашиваю.
   Брат отвечает, что уже вторую неделю.
   -Врачи сказали, что я смогу ходить, сломано несколько костей, но вот голова.. -Он делает паузу. - Они обнаружили некоторые повреждения внутри черепной коробки. Сказали, что мозг у меня стал похож на мяч для боулинга. Сказали, что не понимают, как я до сих пор жив.
   -Но это ничего,- добавляет,- все в норме. Я в порядке, честно.
   -Ты всегда в порядке,- отвечаю, а сам понимаю, что брат просто не хочет меня расстраивать, и на самом деле все намного хуже.
   На выходе из палаты я встречаю доктора и трогаю его за плечо.
   -Скажите, все очень серьезно?
   Врач говорит, что мой брат скорее жив, чем мертв. Он говорит, что в любой момент это неравенство может решиться не в его пользу.
   -Если принять вашего брата за х, то его жизнь будет стремиться к нулю, и конечный предел будет очевиден.
   Говорю, что плохо разбираюсь в математике.
   Врач опускает голову и спустя долгую паузу, говорит:
   -Через несколько месяцев ваш брат умрет.
   Доктор хлопает меня по плечу и сочувственно притупляет взгляд. Так обычно ведут себя, когда предупреждают о скорой смерти твоих близких. Избавь Господь вас от этого жеста.   
 Выбегая на улицу, я в ужасе от всего. Сегодняшнего дня, который напоминает отрывки из старого комикса, большинство страниц которого беспощадно вырваны. От того, что так неожиданно выпал снег, а ведь я даже не ждал его.
 Я вспомнил, что никогда в жизни не ждал снега. Искренне, так, чтобы по-настоящему.
   На улице я медленно прихожу в себя, ощущая на кончиках пальцев ледяные кристаллики снега.
   Снова хватаюсь за телефон, и ищу в справочнике имя подруги по колледжу.
   Неужели это ты, Адам?- слышу в ответ взволнованный голос знакомой.- Какого черта ты не появляешься?!
   Говорит, я не появлялся на парах почти четыре месяца и меня исключили.
   Есть вещи, которые приводят в ступор, но эта вещь уничтожает часть моего мозга. Я немею. Ужасаюсь. И кладу трубку.
   Еще утром было двенадцатое сентября,- думаю я.- Теперь январь?! Чьи это шутки?
    Прихожу домой,- туда, где снимал квартиру с первого курса колледжа. Просовываю ключ в замок и, слава богу,- дверь приоткрывается. Правда, в лицо мне плюется темнота и пыль, словно я только что вторгся в гробницу египетского бога.
    Тянусь к выключателю - не работает. На стенах пыль, пыль в комнатах. Не снимая обувь, прохожу в комнату и вижу хозяйку квартиры, добрую старушку, уснувшую на моем диване. Она редко посещала своего квартиранта, но вчера предупредила о том, что зайдет.
    -Придешь из библиотеки, и я тебе дам почитать кое какую интересную книгу. Мне Джессика посоветовала. Сказала: Адаму понравится. Про Бабочек.
    И еще она попросила купить ей лекарство. Что-то для сосудов.
    Джессика - ее внучка. Я учился с ней с первого класса. Она просто ангел.
    Это было накануне вечером. Стало быть, сегодня я должен был купить лекарства и вернуться. Как всегда забыл..
    Подхожу к дивану и трогаю старушку за плечо.
    -Извините,- говорю,- я забыл купить..
    Останавливаюсь в порыве странного чувства. Будто касаюсь плеча не живого, но мертвого тела. И запах соответствующий.
    Переворачиваю тело, а на меня смотрит разложившийся мертвец.
    Без носа.
    Без кожи на лице.
    Без дыхания.
    Задыхаюсь от беззвучного крика, и замечаю в зажатых костяшках книгу про бабочек, покрытую обильным слоем пыли.
    - Адаму понравится,- вспоминаю. А сам хватаюсь за край дивана и трогаю голову. Как это все может кому-то нравиться?

   **
   Если и был человек, которого я хотел увидеть больше всего, это была Джессика. Джессика работала в пиццерии, обслуживала клиентов. По крайней мере, в мире 12 сентября. В мире же 12 января не было места порядку и привычностям, поэтому я  даже думать боялся: что, если я приду, а ее там уже нет?.. 
   И все-таки я нахожу эту девушку на прежнем месте, в простом, но очень идущем ей фартуке. С шикарными черными волосами, аккуратно забранными в хвостик.
   С черными, поразительно глубокими глазами.
   Белоснежными руками.
   Неповторимыми уголками рта.
   -Я сошел с ума,- я сажусь перед Джессикой, а сам не могу смотреть ей в глаза,- я просидел в библиотеке четыре месяца, а в моей квартире лежит твоя разложившаяся бабушка.
   Кусок хот-дога на моем лице - не самое худшее, что могло ожидать меня в эту секунду, но это не придает мне радости.
   Рассказываю все как есть, оттирая салфеткой кусочки хот-дога с лица, и сам себе кажусь сумасшедшим, параноиком, психом, дэбилом.
   Спустя какое-то время все встает на свои места.
   -Ты сумасшедший, параноик, псих, дэбил,- говорит Джессика, трясясь от злости. - Что ты сделал с моей бабушкой?
   Ничего,- говорю,- я с ней не делал.- Пришел, а она мертвая уже лежит. С книгой про бабочек.
   Бабушка с бабочками - весьма смешная метафора, в другой раз она бы рассмешила бы меня до колик, но только не теперь.
   -Ничего не понимаю,- откликается Джессика,- я ведь ей эту книгу еще осенью давала. Сказала, что.. Адаму понравится.
   То есть мне. Мне не понравилась книга.
   а еще Разложенное тело.
   Глаза, покрытые червями.
   Трупный запах.
   -Прошло четыре месяца, и что, ты ее не видела, бабушку свою?
   Джессика мотает головой. Нет, не видела.
   -Значит, это правда. Ты каким-то образом проскочил во времени и оказался на четыре месяца впереди..- задумчиво говорит Джессика.
   -Ты мне веришь?.. И что мне теперь делать?- спрашиваю.
   -Верю. А мне откуда знать?.. Живи дальше. Привыкни, что твой брат спился, и получил инвалидность. Что тебя выгнали из колледжа, что все твои друзья не виделись с тобой четыре месяца. Заводи новых, если они тебе нужны.
   -Нет, нет,- говорю я, поднимаясь со стула,- это сумасшествие. Из моей жизни вырвали целую страницу, я не могу оставить это просто так!
   Сегодня у меня вырвали страницу, а завтра порвут целую главу?.. Нет, это нельзя терпеть. Я не «Война и Мир»,  где каждая фраза имеет свое значение, моя жизнь однообразна и для кого-то скучна, но все-таки это Моя жизнь.         
   Джессика молча смотрит на меня своими большими черными глазами.
   -Твоя жизнь- эта лишь череда пустых и никому не нужных книжных страниц. Возвращайся назад в библиотеку и растрачивай свою жизнь с прежним темпом.
  Есть вещи, которые приводят в ступор. Но эти слова уничтожают часть моего мозга.
   Переламывают кости.
   Без анестезии вскрывают грудную клетку и..
   ..Разбивают мне сердце.
   Возвращаюсь в библиотеку и хватаю первую попавшуюся книгу. Открываю ее на первой попавшейся странице и погружаюсь в чтение. Свет дня медленно покидает зал, а я снова остаюсь один в полумраке комнаты,  погрузившись в чужую жизнь, и начисто позабыв о своей.
   Когда библиотекарь скажет мне, что зал закрывается, я поднимусь из-за длинного стола, и положу книгу на место.
   Снег падает на голову холодными хлопьями, бросая меня в дрожь.
   Возвращаюсь в квартиру и сажусь на край дивана,- рядом с хозяйкой.
   -Добрый вечер,- говорю вслух,- вы сказали, мне понравится эта книга?
   Пытаюсь вытащить из рук старушки толстую книгу про Бабочек, но старая карга не хочет расставаться с ней. Обзывать мертвых людей грешно, но в этой ситуации я поступаю так, как считаю нужным.
   Просыпаясь следующим утром, я надеюсь, что все это страшный сон. Поворачиваюсь на другой бок, и мечты развиваются прахом - встречаюсь с белоснежной улыбкой моей гостьи. Сколько ей уже?.. Четыре месяца? Выглядит она жутковато.. И я спал с ней рядом??
   Надеюсь, мертвые не имеют при себе пошлых мыслишек, иначе чувство юмора у Бога - недооцененная мною вещь.
   Выбегаю на балкон, и с сердца падает огромный камень. Все хорошо. Вокруг поют птицы и раскинулись цветы под окнами. Все прекрасно, если не считать трупа на бархатном диванчике.
   На моем любимом покрывале.
   На моей любимой подушке.
   На моем любимом, черт подери, свитере в черно-белую полоску.
   Включаю телевизор и протираю экран от пыли, чтоб хоть как-то рассмотреть диктора.
   "Сегодня 12 мая, светит солнце, с вами была Матильда Рок с еженедельным выпуском новостей. Хорошего вам дня"- говорит диктор с натянутой улыбкой.
   Есть вещи, которые приводят в ступор, но эти слова разрывают мой мозг на части.
   Сразу же хватаюсь за трубку и звоню брату, но он не берет трубку.
   Ну ответь же,- почти кричу я в трубку, но в ответ слышу лишь медленные гудки.
   Набираю номер Тима, уж он-то всегда носит с собой телефон.
   -Адам?.. Где тебя носит?- раздается мне в ответ сонный голос друга.
   -Мы же только вчера виделись,- говорю,- не так уж это и давно.
   -Ты подсел на экстази?- шепчет на том конце провода Тим.- Или тебя  опоили опиумом? Скажи мне, у меня есть знакомый нарколог, если что, то он поможет.. Это с тобой кришнаиты сделали? Их рук дело? Или банда русских баптистов?
   Объясняю, что никакие запрещенные препараты не употребляю, и на лысо не бреюсь, но честно сказать, вокруг творится нечто странное.
   -Что ты имеешь в виду?- Спрашивает Тим.
   Рассказываю, что вчера виделся с ним. Было 12 января, наступившее сразу после 12 сентября. Без малого четыре месяца моя память не утруждала себя записью хоть чего-то, словно обленившийся писатель. Не помню ничего. Как брата уволили с работы, как он попал под машину, как прожил последние четыре месяца и даже, как меня выгнали из института. Вообще ничего.
   - А сегодня,- говорю,- сегодня уже 12 мая! Как это возможно? И что мне делать с телом миссис Роузенфорд?
    Тим молчит в трубку. После чего я даже сквозь сотни километров провода слышу, как работает его серое вещество.
    -Думаю, это что-то вроде временного скачка, друг,- произносит,- каким-то образом ты перенесся на четыре месяца вперед, а потом еще на четыре месяца.
    -Это  я и без тебя понял,- говорю я сквозь зубы,- ты мне скажи, что делать? Как остановить это? И почему все это началось?
    -Не могу сказать, но на твоем месте, я бы избавился от тела, потому что завтра может пройти еще четыре месяца и в твоей квартире будет полностью разложившийся скелет.
    +4 месяца к разложению весьма неприятная цифра, и даже возле телефона я чувствую, как шумят мухи возле моей любимой домовладелицы.
    Любимого дивана.
    Любимой подушки.
    Любимого свитера.
   Одеваясь потеплее, я бегу в пиццерию, где работает Джессика. Сажусь возле нее на высокий стул и говорю:
   -Джессика, когда ты видела меня в последний раз?
   Девушка смотрит на меня, слегка прищурив брови.
   -Очень давно, может месяца три-четыре назад,- говорит она мне,- а что?
   -Да ничего,- голос мой дрожит,- это точно последний раз, когда ты меня видела?
   Кивает.
   -И я больше ни разу не звонил тебе, не приглашал выпить?..
   Качает головой. Я хватаюсь руками за голову.
   -Ты не появлялся с того самого раза, как мы разговаривали с тобой о моей бабушке. Кстати, я не смогла прийти на ее похороны.. Очень жаль, что не смогла проститься с ней,- говорит Джессика. - Не знаешь, где ее похоронили?
   Есть вещи, которые лучше скрывать, но у этой девушки слишком красивые глаза, что бы говорить ей неправду.
   Слишком черные волосы.
   Белоснежные руки.
   Неповторимые уголки рта.
  -Сегодня я спал с твоей бабушкой,- говорю я,- и если тебе станет легче, она неплохо сохранилась.
   Следы обжигающего кофе на моем лице - не самое худшее, что могло ожидать меня в эту секунду, но это не придает мне радости.
   Сложно было объяснить Джессике, что со мной происходит. 
  Что вчера было четыре месяца назад, и я помню, во что она была одета в то утро.
 Белая блузка, с небольшим вырезом и длинными рукавами. Волосы заложены сзади в хвостик, а на груди серебряная цепочка, подаренная ей родителями на рождество. Она и теперь на тебе,- объясняю,- я помню даже твой аромат духов тогда: что-то вроде запаха васильков..
  -Мой любимый запах,- говорит Джессика,- но это невозможно..
  -Мне надо поговорить с братом,- поднимаюсь я со стула, а самого лихорадит так, что дрожь проступает на кончиках пальцев, которыми я дотрагиваюсь до стойки.
 -Подожди.. - Джессика хватает меня за плечо и я останавливаюсь.- Ты не знаешь..
  Дело в том, что мой брат умер семь дней назад. Кровоизлияние в мозг. Так ей сказал мой отец на похоронах.
 -Он очень тяжело переживает потерю,- говорит Джессика,- он остался совсем один и я боюсь, что он слишком слаб..
 Два раза в неделю Джессика приходит после работы к моему отцу, чтобы тот не чувствовал себя одиноким. Затем, чтобы напомнить ему о том, что жизнь важна.
 -Иногда мне кажется, что еще чуть-чуть, и он не выдержит..- голос Джессики срывается, и она говорит тише,- ты бы навестил его..
 Температура воздуха в небе поднимается до плюс пятнадцати. Не слишком холодно, но озноб не покидает меня на всем пути к дому, в котором не был, наверное, около двух лет. Или уже больше?   
 Старая хижина построена так, что сразу после выхода на остановку, упираешься взглядом в черепичную крышу, слегка почерневшие стены и с трудом стоящую ограду. Но выходя из автобуса, я почему-то не спешу переходить дорогу, а просто наблюдаю за темным силуэтом в окошке, закуривающим сигару.
 В эту минуту все, что было со мной в детстве, всплывает наружу, подобно стае рыб, отравившихся нефтяными отходами. Я – не прощающая злость. Ледяной холод и стальная ярость. 
 Я - сжимающиеся кулаки и стиснутые зубы на автобусной остановке, вернувшийся домой, но вспомнивший, что дома на самом-то деле больше нет.
 Бросаю все к черту и бегу четыре автобусной остановки, не замечая собственного сердцебиения и взмокшей футболки.   
 Вот она - дверь, за которой находится мой покой, мое спасение, моя доза морфия.
 Библиотекарша,- женщина преклонного возраста с толстыми очками,- встречает меня едва заметным кивком- негласной традицией этого места, слишком привычная, чтобы я не улыбнулся в ответ.
    
  **   
 -Ты не заходил к отцу?- возмущенно переспросила Джессика, да так, что я едва не выронил из рук трубку телефонного аппарата, покрытого толстым слоем пыли. 
 -Я не смог,- сказал я в ответ, снимая с себя рубашку, которая насквозь промокла. За окном стало темно, и я зажег настольную лампу.- Слишком не просто забыть все то, что он совершил..
 -Это все - дело прошлого!- вздыхает Джессика.- Перестань жалеть себя, ладно?.. Сегодня я снова заходила к нему. Думала, что ты был у него, и спросила его о тебе. Клянусь, он хочет увидеть тебя.
 -Если так хочет, то почему не звонит?
 Молчание.
 -Ты самовлюбленный, гордый идиот, понятно, Адам Стивенсон?
 -Да я, в общем-то, знаю.
 И ничего не могу с собой поделать.
 -Знаешь, вообще-то я звоню сказать, что весь вечер думала о том, что ты мне сказал.. И, кажется, я поняла, в чем все дело.
 -И?
 Снова этот глубокий вздох.
 Говорит, что я слишком много времени трачу на пустяки и мелочи. Пустые обиды детства. Жалось к самому себе. Говорит, что провожу все свое время в библиотеке. Что каждый день, который я торчу в душной комнатке, наполненной пылью и одиночеством, я не делаю ни для кого ничего хорошего. Ровно никакой пользы. Словно земляной червяк.
 Хотя нет,- возражает,- даже он приносит какую-то пользу.
 -Кому было хорошо от того, что ты прожил сегодняшний день?- спрашивает Джессика.- Кому?.. Разве эти восемь месяцев, которые ты ..не существовал, разве есть разница между этими днями и сегодняшним?..
 Есть вещи, которые приводят в ступор. Но эта вещь уничтожает часть моего мозга.
 -Разве сегодня ты сделал что-то, что заметил бы другой человек? - продолжает судебный процесс Джессика и голос ее становится все тверже и увереннее.- Ты зашел к своему отцу? Да господи - ты хотя бы позвонил ему?? А твой брат? Узнав о нем, ты даже не пошел к нему на кладбище..
 -Я.. завтра собирался.
 -Завтра не наступит,- отрезает Джессика. - Завтра будет летний душный день, который ты проведешь так же, как если бы тебя и не было вовсе. Послезавтра, в один из осенних дней, зароешься в книги, и спрячешься в свой панцирь. Через два дня выйдешь на улицу и увидишь, как пошел снег, и снова побежишь прятаться в библиотеку.
 А совсем скоро.- говорит,- может даже через неделю, ты снова прибежишь ко мне на работу и будешь жаловаться на свою гребенную и неудачную жизнь. 
 Хочу перебить ее, что-то сказать в ответ, но горечь в горле не дает сделать этого.
 Я - сдавленное сердце. Горькое разочарование. Я - пустое место.
-Наверное, один день сезона – это именно для тебя. Один осенний день, один зимний день – может, хоть так ты научишься ценить время?..
 -Знаешь что?- продолжает Джессика.- Не приходи ко мне через полгода, пожалуйста. Возможно, я уже найду кого-то, кто был смелее, чем ты и кто сможет признаться мне в том, что чувствует.
 И девушка, которую я знал еще с первого класса, моя первая соседка по парте, с которой я боялся заговорить когда-то, вешает трубку, соединяя меня с собственным одиночеством.
  Немного позже я все-таки прихожу в себя и сажусь на краешек кресла.    
  -Она права,- говорит миссис Роузенфорд, протягивая мне книгу про Бабочек.- Ты тратишь жизнь на пустяки.
 -Я знаю, знаю,- говорю я, обреченно глядя на обложку, покрытую глянцевым изображением розовой двукрылки.- Но ничего не могу с этим поделать.
 -В этом-то и вся проблема. Тебе проще сказать, что ты не способен ни на что, чем попробовать сделать это, пойти на риск. Хотя на самом то деле ты рискуешь лишь собственным самолюбием, которое берет над тобой верх. Налей-ка мне немного  вина, мальчик.
 Достаю бутылку из личного запаса и протягиваю один бокал хозяйке.
 -Сухое, полусладкое,- говорит она, сделав глоток, а я даже не смотрю в ее сторону.- Так что ты будешь делать?
 Допив вино, я кладу книгу обратно в побелевшие пальцы миссис Роузенфорд.- Не знаю. Спокойной ночи.

 **
 Лето было сухое и ужасно жаркое. Несколько пожаров случилось в лесах по вине нерадивых туристов, оставивших  после себя костры, а новым президентом стал старый президент. Самым богатым человеком по версии журнала Форбс стал самый криминальный человек по версии Форбс, а на Японском полуострове прошло несколько сильных землетрясений.
 Об этом я узнал из утренних новостей. На улицу даже и выходить не стал. Перевернулся на другой бок и накрыл нос подушкой, чтобы не чувствовать вонь, исходившую от моего дивана. Заткнул уши, чтобы не слышать злобное жужжание мух возле дивана. Закрыл глаза, чтобы не видеть всю эту хрень на моем диване.
 К вечеру позвонил и заказал себе пиццу. Попросил оставить ее у двери, чтобы не пугать курьера.
 -Доброе утро, миссис Роузенфорд,- поздоровался я, с мрачным удовлетворением проходя мимо дивана,- еще пару дней и от тела останется лишь скелет, который не будет вообще ничем выдавать своего прошлого. -Как вам спалось, миссис Роузенфорд?
 Молчит старушка. Вчера была поразговорчивее, ну да Бог с ней.
 Покончив с пиццей, ложусь обратно и врубаю телек.
 Увы, завтрашний матч по футболу придется пропустить. Может попросить записать на видео кого-нибудь, а потом послать диск мне по почте?
 На следующее утро проснулся от холода. Включил новости и узнал, что на дворе 12 сентября. Кажется, где-то на севере сошла лавина, а в тихих водах затонул французский крейсер.
 До обеда штудировал книги по психологии, и стал замечать, что за окном уже темнеет.
 В зеркальном отраженье увидел человека, который сильно отличается от того, кого я видел совсем недавно. Это был я, но на год старше. Подумать только,- еще какой-нибудь месяц и люди перестанут узнавать меня. А еще через месяц я и сам перестану узнавать в себе себя.

 ** 
  Миссис Роузенфорд - идеальный собеседник, хотя иногда говорит такие вещи, которые я предпочел бы не слышать.
 -А что у тебя с моей внучкой?- спросила она меня через несколько дней, когда я молча сидел в углу комнаты на диване и читал какую-то книгу.- Ты уже пригласил ее куда-нибудь?
 -Она не захотела видеть меня,- сказал я.- Сказала, что бы я не приходил больше.
 -Странно, что она давно не заходила навестить меня,- с грустью сказала старушка, глядя на меня.
 -Я сказал ей, что вы умерли,- буркнул я, снова уйдя в книгу.- Ничего личного.
 Глубоко вздыхает.
 -Если честно, я давно подозревала, что скоро превращусь в прах,- усмехнулась старушка,- головные боли, сердце покалывало и вообще годы дали о себе знать. Но я не жалею о прожитой жизни. Я сделала почти все, что хотела и желала.
 Спустя минуту молчания снова продолжает.
 -Хотя кое-что мне не удалось успеть в своей жизни.
 Поднимаю голову. Спрашиваю, что это?
 -Я всегда мечтала потанцевать под открытым небом, в вечернем платье. Чтобы была зима, а под босыми ногами мягко хрустели снежные хлопья.. К сожалению, Рональд был слишком занят работой, что бы мы хоть раз совершили такую наивную глупость..   
  Ее слова глубоко западают мне в голову.
 -Если бы ты попробовал поговорить с Джессикой еще раз..- вдруг сказала мне миссис Роузенфорд,- то я была бы так рада за нее. Ты неплохой парень..
 -Ошибаетесь,- говорю,- я ленивый, самовлюбленный эгоист. Это кстати ее слова.
  -О, Джессика всегда была немного вспыльчивой,- усмехнулась старушка,- но еще в детстве она прибежала ко мне и краснея, призналась, что влюбилась в соседа по парте.
 Мое сердце забилось учащенно и стало напоминать сломанный часовой механизм.
 -Тогда она много говорила о тебе,- продолжила старушка,- она влюбилась в тебя по уши, мальчик, по уши.
 Я молча смотрю в пол, на который падает тень моей собеседницы и глаза мои наполняются пылью.
 -Даже если она говорит, что не хочет видеть тебя, она ждет, когда ты придешь к ней,- сказала миссис Роузенфорд.
 -И что толку? -я поднялся с кресла и начал ходить по комнате.- Завтра пройдет еще четыре месяца, потом еще.. Я не тот человек, который может поддержать и утешить. Вообще не такой, с детства. Каждый человек ищет что-то, но я явно не это "что-то", потому что встреча раз в четыре месяца- плоховатый залог для верности.
 -Самое удивительное, что ты смирился с тем, что время закрывается для тебя,- резко ответила старушка,- ты даже не пробуешь что-либо изменить..
 -Я не в силах..- начинаю я и мне становится все понятно. Понятны причины собственных разочарований и неудач.
 Я хватаю куртку с вешалки и бегу к остановке.
 Сажусь в автобус и еду к месту, где прошло все мое детство.
 Перехожу дорогу, и смотрю на силуэт в окне, который сидит в кресле. Слишком похоже на меня.
 -Отец?
 Открываю дверь и вхожу внутрь.
 Он сидит на старом кресле, в глубине комнаты и тень падает на его морщинистое лицо, прикрывая его глаза. Но даже в полутьме я вижу, как они сверкнули при виде меня.
 -Адам?
 Есть минуты, когда лучше ничего не говорить. И это одна из таких минут.
 -Я думал, что уже никогда не увижу тебя..
 Тяжелые капли стекают с его щек. Отец не встает с кресла, и поэтому я подхожу к нему и крепко обнимаю за плечи.
 -Я не мог не прийти.
 Недавно, ему стало хуже, и он перестал ходить.
 Недавно, приходила Джессика и сказала, что устроилась на хорошую работу.
 Недавно здесь был Тим и сказал, что я слишком занят, чтобы зайти к нему, но обязательно сделаю это. Когда-нибудь.
 -Как же давно это было.- говорит отец,- как давно мы сидели все вместе за этим столом и весело болтали о всякой ерунде.. Твой брат, ты, я и твоя мать..
 Говорю, что это время было самым счастливым. Говорю, что мне очень жаль, что давно не заходил.
 -Я ждал, что ты придешь на похороны брата, но я тебя не видел.. Ты не смог прийти? Был занят?
 Что-то вроде того,- говорю.
 -Завтра придет Джессика,- говорит отец,- было здорово, если бы ты зашел завтра, и мы пообедали вместе..
 Хочу сказать, что не могу, но слова застревают в горле.
 -Ничего не говори, Адам,- улыбается отец,- просто заходи, когда сможешь.. Когда выдастся свободная минутка, хорошо?..

 **
 -Как прошла встреча?- спросила миссис Роузенфорд, едва я снял с себя куртку.- Как твой отец?
 Я опустился на кровать.
 -Он чувствует себя лучше,- сказал я,- если бы только я мог завтра зайти к нему.. Я не прошу вернуть назад те мгновенья, которые я потратил зря. Просто пусть все идет нормально, пусть завтра будет завтра, а послезавтра наступит сразу после завтра.. Один день сезона это слишком мало. 
 -Думаю, что ты близок к этому,- улыбается миссис Роузенфорд,- сегодня ты сделал хороший поступок, и день не прошел зря. Не удивлюсь, если завтра будет такой же прелестный осенний день, как сегодня. Ты возьмешь меня с собой на улицу? Я так долго сижу взаперти.
  Я отвечаю, что не могу взять ее с собой, и что меня заберут в полицию, если увидят вместе с ней.
 -В наше время мы могли гулять с теми, с кем хотели, и никто, даже родители не могли запретить нам этого. Вот это было время..
 На следующее утро мой сон прервался так внезапно, будто кто-то вырубил из розетки видео-прожектор. Я открыл глаза и увидел, как сквозь окно в комнату проникают микроскопические кристаллики льда, ложась на ковер, мебель, домашние тапки и книги.
  -Зимнее утро,- произнесла миссис Роузенфорд,- мой мальчик, наконец-то ты проснулся. Я думала, ты никогда не очнешься.
  Скрипя зубами, иду к окну и вижу, что всю улицу заворошило полтора метровым слоем снега.
 Включаю телевизор.
 -Новогоднее празднество состоится сегодняшней ночью, ощущение праздника витает в воздухе и кажется, даже аномальное количество снега не может помешать радости, которая царит в сердцах людей..
 -Новый год..- произнес я, отходя в темноту комнату и занавешивая шторы.
 Опять временная дыра. Словно глобальное похмелье, в голове ничего о том, чем я жил предыдущие месяцы, и жил ли вообще.
 -Не переживай,- говорит миссис Роузенфорд,- сегодня же праздник. Кажется, я слышала по телевизору, что городскую елку привезут из самой Лапландии!
 Запрещать мертвому человеку включать телевизор без моего присутствия - не слишком гуманно, но я все-таки делаю это.
 -Не ждать же мне, пока ты проснешься,- говорит старушка,- так и все свои лучше годы можно упустить.
 Говорю, что она сегодня выглядит лучше обычного.
 Волосы причесаны.
 Почти не пахнет.
 -О, вы такой джентльмен!- восклицает миссис Роузенфорд.- Так вы возьмете меня на новогоднюю елку?
 Говорю, что это вряд ли.
 Снимаю трубку и звоню отцу.
 -Адам?- в голове отца радость и удивление.- Как хорошо, что ты позвонил! Зайдешь сегодня? Джессика обещала приготовить новогоднюю утку... Ты придешь? Скажи, что ты придешь, хоть ненадолго!
 Да, говорю, обязательно зайду вечером. Непременно зайду.

 **
 Джессика не знала, что увидит меня в доме отца. Я видел это по ее большим черным глазам. Не скажу, что она обрадовалась, но и ненависти, к своему облегчению, я в них не увидел.
 -Что ж,- прошептала она,- тебе повезло, что сегодня Новый Год и бить людей нельзя.
 Слишком повезло.
 -Я хотела извиниться перед тобой,- говорит она,- думаю, я была слишком резка с тобой.
 Я кладу сумку в прихожую, большую и плотно набитую, а сам смотрю лишь на девушку перед собой.
 Отец заканчивает украшать елку в гостиной, сидя в своем передвижном кресле, и радуется, когда мы входим в комнату. Белая фигурка ангелов смотрит на нас с верхушки елки.
 -Это ты, Адам?- щурится отец.
 -Он стал плохо видеть,- шепчет мне Джессика.
 -Я думал, ты не придешь,- говорит отец,- спасибо, что заглянул.
 -Джессика приготовила вкуснейшую утку,- говорит он, пока мы садимся за стол. - Точь-в-точь, как у твоей мамы. У нее получалась отличная утка..
  Молчим несколько минут. Отец ковыряет вилкой в тарелке, а Джессика с опущенной головой смотрит куда-то невидящим взглядом.
 -Я был идиотом, - говорю вслух.
 В этой маленькой комнатке, за тесным столом, за которым сидят всего три человека, ценность жизни ощущается как никогда.
 -Все нормально, Адам,- глядя в тарелку, говорит Джессика.-  Не будем об этом.
 -Я хочу все изменить. Хочу поменяться.
 Говорю, что заходил в библиотеку. Джессика хмыкает.
 -Сказал им, что выписываюсь,- продолжаю. - Мое членство у них слишком затянулось.
 Отец озадаченно смотрит на меня.
 -Но ведь ты с первого класса буквально ночевал в библиотеке?..- Говорит он, ничего не понимая, но я собираюсь с мыслями и смотрю не на него, а на фигурку ангелов.
 -Я устроился на работу. Туда, куда хотел, а не туда, куда нужно. Послал начальника банка, в котором я работал, и который уже забыл, как я выгляжу.
 Джессика удивленно подняла брови.
 -И черт возьми, я решил признаться одному человеку, что к нему чувствую, и что он мне очень дорог. Еще в первом классе, будучи маленькой девочкой, она села со мной за одну парту, и покорила меня своими большими глубокими черными глазами. 
  Роскошными волосами.
  Белоснежными руками.
  Неповторимыми уголками рта.
 Боясь заговорить с ней, я краснел каждый раз, когда она что-то говорила мне, и молчал в ответ. Наверное, она думала, что я ужасно невоспитан и груб. Но я просто не мог вымолвить и слова, когда видел ее. Со временем она стала выше, красивее, умнее и я решил, что она слишком высока, красива, и слишком умна для такого, как я. И это верно. Но все одиннадцать лет, которые я проучился с ней в классе, я был одержим ей, если существует одержимость ангелами, и я не переставал мучить себя мыслями, что она не для меня, что я могу быть ей лишь другом, и скрывал свои чувства между полками книг, которые давали мне успокоение пусть лишь на некоторое время. Но сегодня я понял, что время уходит слишком быстро, и мы не можем тратить его на то, чтобы думать о плохом. Даже если мы боимся сказать что-то, или сделать, мы будем жалеть об упущенном шансе, если не попробуем, не рискнем. И именно поэтому я хочу, чтобы сегодняшний вечер запомнился нам, как день, когда мы счастливы, и день, когда мы вместе.
 Отец смотрел на меня с изумлением,  а Джессика, наконец, подняла на меня взгляд.
 Я встал из-за стола.
 -Джесс, отвори, пожалуйста, окна.
 Джессика с недоверием уставилась на меня.
 -Зачем?
 -Просто открой их.
 Я вернулся в прихожую за сумкой, которую принес с собой.
 -Адам, что в ней?- спросил меня отец.
 -Кое-что важное,- говорю я, а сам надеваю на себя пальто. И предлагаю пальто Джессике. После чего укутываю в шубу отца и прошу Джессику выйти на улицу.
 -Если это твоя шутка..- говорит она.
-Тогда ты сможешь наплевать на Новый Год и дать мне хорошего пинка.
 -Скоро двенадцать,- хрипло говорит отец,- пробьют куранты. Ты точно хочешь? ..
 Я киваю. Джессика надевает обувь и выкатывает коляску с отцом по скользкой лестнице.
 Граммофон 68 года пылится возле старых книг по физике на чердаке старого дома. Нужно будет сжечь их, как-нибудь, но только не сейчас.
 -Что ты делаешь?- спрашивает Джессика, когда я ставлю граммофон на подоконник и вытаскиваю потемневшую от сырости пластинку.
 -Адам, что у тебя там?- смотрит на меня отец, когда я достаю из сумки скелет миссис Роузенфорд, одетый в синее вечернее платье.
 -Ты не против пригласить на танец одну даму?- спрашиваю.- Ее мечта еще с детства: потанцевать под зимним небом, и, к сожалению, она до сих пор не сбылась. Люди должны быть чутки к чужим мечтам.
 Отец с удивлением смотрит то нам меня, то на миссис Роузенфорд, на которую я надел красивый темный парик, и прикрывающий часть ее лица. Место, где когда-то были губы, накрашены помадой, а там, где должны быть ногти, сверкает лак.
 Отец кивает.
 -Если эта дама действительно этого хочет, то я с удовольствием приглашу ее.. Но ты же знаешь, я не могу ходить..
 -Ты можешь танцевать сидя, пап. Миссис Роузенфорд немного не разговорчива, не будь к ней строг.
 Граммофон захрипел, заиграв мелодию, и я подошел к Джессике, протягивая ей руку. Она смотрит на меня своими большими черными глазами, и на ее лице я вижу  милую улыбку.
 Джесс берет меня за руку, и мы начинаем не спеша кружить по снежной бахроме. Мы двигаемся медленно, чувствуя дыхание друг друга. На голову Джессики падают хлопья снега и это чертовски ей идет.
 -Откуда ты узнал о том, что хотела моя бабушка?
 -Она жила со мной некоторое время,- уклончиво ответил я.- Она весьма добрая старушка,- говорю,- и она помогла мне разобраться в себе. Так что это меньшее, что я могу сделать для нее. 
 Издали раздались громкие крики, возвестившие о начале нового года.
-Поздравляю!- сказал отец, повернув коляску в нашу сторону.- Нам снова посчастливилось встретить этот год! Разве это не чудо?..
 Я подошел к отцу, который с улыбкой смотрел на звездное небо над головой.
 -Давненько я так не веселился,- рассмеялся старик,- признаться, это леди прекрасно танцует! И это молчаливость ей весьма к лицу. Правда, я плоховато вижу в сумерках..
 -Поздравляю, отец!- я и Джессика обняли старика, и он принялся кружить возле нас под музыку, которая напоминала ему об ушедшей юности.
 -Кстати, а что за девушка, про которую ты говорил?- вдруг спросила меня Джессика, наклонившись к моему уху.
 -У нее очень красивые черные глаза,- говорю я,- и сейчас у нее на голове очаровательная шапка из снега. Если бы я мог вернуть время на свое место, то обязательно пригласил бы ее завтра на ужин.
 -Бы?
 Джессика пристально посмотрела на меня, и внезапно я с гордостью почувствовал, что стал другим.
 Выше.
 Красивее.
 Умнее.
 -Ну, в общем.. Приглашаю тебя завтра на ужин,- говорю я и с облегчением выдыхаю холодный воздух.
 -Не согласна,- с улыбкой произносит Джессика.
  -Не согласна?- Спрашиваю я, а у самого даже сердце остановилось.
 -Завтра ты можешь убежать от меня,- говорит девушка,- и потом от тебя и следа не останется.
  Да, говорю, есть такая вероятность.
   В то время, как мой отец и упокоенный скелет бабушки Джессики кружат вокруг нас, мы стоим близко друг к другу и почти забываем и о танце, и о музыке, и даже о морозе в минус сорок градусов.
 -Знаешь, какая у меня мечта?- спрашивает внезапно Джессика.
 -Нет,- качаю головой.- Подарить мир всем детям?..
 Джессика мотает головой.
-Хочу закидать снежками окна моего босса,- шепотом говорит она,- мой босс живет в двух часах ходьбы отсюда.
 -А как же отец?- спрашиваю, глядя, как миссис Роузенфорд выделывает балетные па возле нас.
 -Мне кажется, он и так неплохо проводит время,- рассмеялась Джессика и наклонилась ко мне так близко, что я в первый раз смог без смущения заглянуть в ее черные глаза.
 -Кстати, бабушка говорила тебе, что ты мне нравился с самой первой встречи?- вдруг спрашивает Джесс.
 -Да,- улыбаюсь,- говорила.
 -Это не правда. Я тебя ненавидела. Ты был ужасным зубрилой, и всегда получал лучшие оценки, чем у меня.
 Есть вещи, которые приводят в ступор. Но эта вещь уничтожает часть моего мозга.