Петр Столыпин жизнь за никчемного царя

Знаменательный факт. Историческая персона, всячески поносимая идеологами КПСС и обслуживающими их историками, которой наклеили в качестве ярлыков и «столыпинские галстуки» и «столыпинские вагоны», хотя  вся эта мифологическая чепуха меркнет перед реалиями большевистского ГУЛАГа,  стоило рухнуть коммунистическому режиму и советской империи, была тут же вознесена на пьедестал эпохи как величайший реформатор и  спаситель Отечества, загасивший пламя первой русской революции.
Больше того в книжной серии «ЖЗЛ» Петру Аркадьевичу Столыпину посвящены сразу две книги. Автор одной из них, Святослав Рыбас, давний поклонник Столыпина и убежденный государственник, для которого и Сталин – фигура космического масштаба, создал очень живое и динамичное жизнеописание российского премьера, которому нужна была «Великая Россия».
Поэтому у меня, как давнего читателя и поклонника серии «ЖЗЛ»  возник вопрос, а нужна ли еще одна книга о Столыпине? Возможно, авторы нашили нечто такое, что сделает новую книгу открытием, подумал я.
Книгу Дмитрия Табачника и Виктора Воронова «Петр Столыпин: крестный путь реформатора»  читать нелегко. Столь же нелегко, как «Красное колесо» Солженицына. Тонешь в документах, речах, произносимых в Думе, которую премьер по величайшему императорскому указу дважды разгонял, в многословных цитатах из воспоминаний современников Петра Аркадьевича, когда теряешь нить, где Столыпин, где современники, где сановный двор.
Понимаю, авторы поставили перед собой благородную задачу – показать незаурядную личность этого государственного мужа, который своей энергией, волей, разумом, чувством политического момента затмевал не только всю императорскую камарилью, но и тогдашних чванливых  думцев, последователей  которых нынешние  наши государственники прозвали  «либерастами». Впрочем, чего греха таить: Столыпин как историческая личность затмевал и «серого Ники», хотя последний и причислен к сану великомучеников.
Вот только в контексте столь надсадно подробно излагаемых деталей  авторы как-то упустили Столыпина - русского человека. Того самого, о котором тончайший мыслитель своего времени, современник Столыпина Василий Васильевич Розанов писал: «Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека; вот этого «воина»,  вставшего на защиту, в сущности, Руси. После долгого  времени, долгих десятилетий, когда русские  «для успехов по службе просили переменить свою фамилию на иностранную», явился на вершине власти человек, который гордился  тем именно, что он русский и хотел соработать с русскими…
… На Столыпине не лежало ни одного грязного пятна; вещь страшно редкая и трудная для политического человека. Тихая и застенчивая Русь  любила самую фигуру его, самый его образ,  духовный и даже, я думаю, физический, как трудолюбивого и чистого провинциального человека, который немного неуклюже и неловко вышел на общерусскую арену и начал «по-провинциальному» по-саратовскому делать петербургскую работу, всегда запутанную, хитрую и немного нечистоплотную».
Столыпин был чужд петербургского придворного византинизма, чего камарилья ему не простила. Нынче множество книг появилось, в том числе в любимой мною серии «ЖЗЛ», где нашлось место всем Романовым, в том числе и последнему, который столь цинично воспринял гибель своего премьера, отдавшего жизнь для сохранения монархии, которая сама же себя и обрекла на погибель. Николай сказал однажды Столыпину, что уж лучше при дворе будут десять Распутиных, чем одна истерика Аликс.
Убийство Распутина царская семья восприняла как знамение грядущей гибели.
А вот политическое убийство в Киеве, где премьер пал от руки агента «охранки»,  Николай в письме  вдовствующей императрице Марии Федоровне описывает кратко и обыденно, со свойственным ему «суконным стилем».
«Аликс ничего не знала, и я ей рассказал о случившемся. Она приняла известие довольно спокойно».
Еще бы, ведь погиб гонитель «святого старца»!
Потом августейшая семья столь же СПОКОЙНО отправилась отдыхать в Крым. А что с них взять? Они же немцы.
В книге Табачника и Воронина убийству Столыпина посвящена едва ли не треть книги, возможно, самая любопытная, хотя Борис Акунин изложил бы материал куда захватывающе.
Впрочем, Акунину вряд ли интересно писать о Петре Аркадьевиче Столыпине. А вот наших уважаемых историков, хотевших показать всю масштабность своего героя, подвела, на мой взгляд,  попытка отразить политическую подоплеку эпохи, показать КОНТЕКСТ, в котором утонула русская душа великого реформатора.
Мемуаристы утверждают, что раненный Столыпин «ясно и отчетливо, голосом слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес: «Счастлив умереть за Царя».
Если это верно, то умер Петр Аркадьевич за царя никчемного. После которого сегодня мы имеем то, что имеем. А картина хоть и «маслом», но грустная.