Письма прошедшего времени. 36-ое, часть III

                Конец подорожной песни...
 
   Двести вёрст по немецкому автобану в компании хороших друзей, под беседу и флягу с хорошо заваренным «французким чаем», чтобы не спугнуть детей, – это полтора часа мечты, Котик. Дорога несёт тебя, как река, с гордостью, предъявляя берега и горизонты.

   Знаешь, в Мюнхене тоже есть зоопарк! Он раскинулся в живописной излучине Изара. В отличие от жителей Лейпцига, мюнхенцы равнодушны к изучению человекообразных. Как и положено южанам, они скуповаты, а потому зоопарк энергообеспечивает себя сам. Продукты жизнедеятельности слонов, антилоп, носорогов и прочих буйволов - 2000 тонн в год!- свозятся бережливыми баварцами на специальное метановырабатывающее предприятие, и оттого в вольерах мюнхенского зоо всегда течёт вода и горит лампочка.

   Котенька, если заметил, в Германии с зоопарками беда. Они окружают, как вода в половодье. Даже в твоем родном Берлине имеется зоопарк. И будь покоен, подрастёшь - не раз побываешь там, и один, и с мамой. Но мюнхенский от прочих отличается тем, что четыре тысячи животных сгруппированы по континентам. Глаза страусу не рябит павлин, а львы не зарабатывают комплексов, созерцая белых медведей.

   Как водилось в раннем средневековье, Мюнхен основали монахи аж VII-ом веке нашей эры. В то беспокойное время на континенте наблюдался известный дефицит городов, и его в меру сил восполняли священнослужители. Они крестили, исповедовали, причащали и наставляли на путь истинный проходивших мимо. Те, в благодарность, оставляли монахам на пропитание, так образовывались запасы, что при полном отсутствии холодильников, приводило к войнам и торговле. То, и другое благодатным дождем из золотых монет проливалось на окрестности, и уже в 1175-ом году Villa Munichen получила статус города и вскоре стала известным нам Мюнхеном.

   Если за скобки вынести Италию, с Римом, Венецией, Тосканой, словом, всю, если забыть о природе Швейцарии, то, как бы ни злился Нюрнберг, ни негодовал Берлин, ни кусала локти Прага, ни надувал щёки Лондон, ни пыжилась из последних сил Вена и ни кичился Париж, Мюнхен - красивейший город Европы, затмить который могут лишь закат, рассвет, берёзовая роща да тополиный пух, несомый ветром над ленивой гладью реки в солнечный день...

   Мы оставим экскурсоводам Английский сад, с его Китайской Башней, этот рай для велосипедистов, художников, нудистов и любителей пива. И продуктовый рынок, с невероятно свежими продуктами и шестью статуями мюнхенцев, и Мариенплатц, с его знаменитыми часами из 43-х колоколов и 32-х медных фигурок, и даже музеи: BMW и Науки и техники. Не вспомним о Старой и Новой Пинакотеках, Питеркирхе и Фрауенкирхе – соборах Святого Петра и Богородицы соответственно... Пусть непременные спутники школьников, официальных организаций и туристов честно едят свой честный хлеб!

   Мы забудем Октоберфест. И 6 миллионов туристов, 43 километра электрического кабеля, 1440 туалетов, 18 трансформаторых будок, 180 тысяч кубометров газа для кухонь и обогрева садов, 1600 официантов, 7 миллионов литров пива и, без счёта, форели на шпажках, картофельного салата, тушёной капусты и белых баварских сосисок!.. Выкинем прочь эту статистику, вместе с выделяемым ею желудочным соком!
 
   «Во что вы, сыны и дщери прогресса, превратили луг, где в 1810-ом году Людвиг Карл Август I Баварский отдал свою руку и сердце Терезе Саксонской-Хильдбургхаузенской и по коему поводу здесь были устроены скачки?» - хочется спросить мне. И главное, зачем?
  Кстати, 2 октября 1919-ого на Терезином же лугу, где сегодня громыхает знаменитый Октоберфест, начались события, которые спустя пять дней привели к созданию Баварской социалистической республики. В деле были замешаны социал-демократ Эйснер и некто Левин, руководитель мюнхенского отделения «Спартака». Они убедили солдат захватить казармы и оружие, после чего последний из Виттельсбахов бежал в Берлин, где вскоре отрёкся от престола, за компанию с последним из Гогенцоллеров, Вильгельмом II, и двумя десятками таких же, как и он, бедолаг, в виде саксонских курфюрстов и прочих аристократов земли немецкой.

    Но нет, не за это всё мы любим Мюнхен. Не только за это. И не за то, что здесь русский поэт Тютчев написал «Люблю грозу в начале мая...» И не потому мы любим столицу Баварии, что учился тут русский художник со смешной фамилией Петров-Водкин. И разве волнует нас, сегодняшних, что первый номер, тогда ещё не большевисткой, «Искры» увидел свет в столице именно в Мюнхене? И, возможно, там же, на Кайзерштрассе, русский революционер В.Ульянов впервые подписался Ленин.  И не исключено, кстати, что это произошло после бокала местного пива, так им любимого.

    Вряд ли эти факты и фактики тронут здорового, сексуально активного подростка или шахтёра Кузбасса. И что с того, что по улицам этого города, опаздывая на уроки, семенил Эйнштейн? Эйнштейн умер, а мы?

   Я расскажу тебе другую историю.

  Когда-то, в одна тысяча восемьсот девяносто, предположительно, четвёртом году, в станице Багаевской родился Тимофей Васильевич Прохоров. Мальчик вырос и зарабатывал на жизнь тем, что развозил в городе Шахты уголь по домам горожан во время немецкой оккупации. Когда случилось у фашистов отступление, Тимофей Васильевич был реквизован германцами вместе с телегой для перевоза раненых.

  Отпустили его под Ростовом и повернул он домой. А километров через семьдесят явилась Тимофею Богородица, и повелела идти Тимофею на Запад, строить церковь. Пошёл. Добрался до Вены. Оттуда его турнули. Богородица явилась опять и сказала: «Иди в Мюнхен, строй там!»

  Так в 1952-ом на северо-западной окраине города, куда свозили мусор разбомбленных союзниками зданий, поставил Тимофей дом и маленькую церковь, которую назвал Церковь мира Востока и Запада. В шестидесятых, когда Мюнхен готовился к Олимпиаде, бывшую свалку выбрали местом строительства спортивных объектов и через церковь должна была пройти трасса для конных соревнований. Церковь хотели снести, но горожане не позволили, и трассу проложили севернее.

  Обер-бургомистр Мюнхена Кристиан Уде назвал тогда церковь «наилучшим незаконным строением города», а батюшку Тимофея именовали Первым победителем Мюнхенской Олимпиады. Вот такие они баварцы. Скажи, похожи на нас русских?

  Вот и выходит, что вовсе они не простые, очарованные размеренной жизнью, равнодушные ко всему бюргеры. В каждом, до поры, притаились то ли чертинка, то ли таракан, то ли червоточина. А как и когда прорастёт, то нам неведомо.

  Зато очевидно, что настоящего величия баварский дух достигал в моменты подлинного безумия. Когда баварец, освободившись от пут реального, шёл навстречу мечте, она дарила ему бессмертие.
   И здесь, мы опять вспоминаем супруга Терезии Саксонской-Хильдбургхаузенской Людвига. Ей он подарил 9 детей, а вечности - копию афинского Парфенона на берегу Дуная.

  Баварский Акрополь, по размерам практически совпадающий с греческим, был назван Вальхаллой. По замыслу государя, рай для павших воинов преобразился в Зал Славы величайших сынов Германии. За точку отсчета немецкая Глория взяла битву в Тевтобургском лесу (9-й год н.э.), когда германцы уничтожили три легиона Публия Квинтилия Вара. 25000  римлян полегло в этой сече! В настоящий момент в Зале находятся 193 бюста и мемориальных  знаков светочей немецкого происхождения, двенадцать из них женщины, в том числе тёзка твоей мамы, Екатерина Великая.
 
   Впрочем, внук Людвига Первого Людвиг Второй «умыл» предка. Видимо, баварские гены «подлинного безумия» не стояли на месте и прогрессировали. Чего стоит одна его загородная резиденция, этот «баварский Версаль» - Херенкимзее. Стекающее с неба золото люстр и свечей, тициановские фрески, точёная роскошь колон, благородство и гулкость надраенного до зеркального состояния пола.

  Хочется вытянуться во фрунт, отдать честь, умереть за короля, вальсировать с феями. Дамам без бальных платьев находиться здесь решительно невозможно. В этих стена незримый оркестр уже вечность  играет Штрауса, и за пюпитром стоит сам маэстро! Каменная сказка! Имперская мощь! Маштаб! Размах! И, конечно же, лопнувший бюджет и пустая казна...

   А замок лебединого утёса Нойшванштайн? Когда туман плотной пеленой затягивает скалу и долину, он парит над скалой, являясь путнику дивной, висящей в воздухе Фата-Морганой. Второй по счёту Людвиг мечтал, что в замке будут исполнять оперы Вагнера. Романтик. Композитор так и не приехал. Подданные за утрату казны провозгласили Короля Безумным и отрешили от власти. Через два дня после этого, катаясь на лодке, король при загадочных обстоятельствах утоп.
 
   Сегодня туристическая Бавария живет наследством Людвига II Безумного, и пока это одно из самых рентабельных предприятий и в Германии, и в мире. Бриллиант утраченной короны. Взамен того, голубого, в 35 каратов, что достался дому Виттельсбахов в 1722 году, в качестве приданого за Марию-Амалию Австрийскую. Он был вправлен в баварскую корону и оставался в распоряжении династии до первой мировой войны, когда и был утерян. 

   Сегодня мюнхенцы считают сумашедшего Людвига мудрым. Обычная история общения людей и сумашедших. Чаще всего по прошествии времени всё сумашедшее на поверку оказывается и правым, и здравым. Ну, сумашедшим это всё равно, а нам, людям, следует об этом помнить.   

10 декабря 2008 года нашёлся, кстати, и утерянный  баварский бриллиант. На аукционе Кристис его купил некий британский ювелир, за 16 миллионов 393 тысячи 250 фунтов...

   Меж тем, Котёнок, мы проехали Мюнхен. Он позади. Как и вся Германия. Впереди горы, нечеловечьи создания. Их невозможно описать, по ним надо ходить, их нужно трогать, разглядывать, к ним нужно прикасаться, ими можно дышать! Ты увидишь это сам и поймёшь. А пока прощай, я еду, еду на встречу с тобой...
   
д. Вадим.