1.
Осколки в моих ладонях...
Я самое прекрасное существо в мире. Мои льняные волосы пахнут гарью сожжённого леса, мои лазурные глаза не отражают света, огромные, бархатные и бездонные, как бесконечное небо. Моя бледная прозрачная кожа покрыта синяками и ссадинами, глубокими порезами - поцелуями смерти. Я самое прекрасное существо в мире, я мог бы быть обитателем лесного озера, что жадно поглощает тела людей и животных. Я бы мог сидеть там, среди ряски и гнилых лилий, пожирая лягушек и утонувших мышей, но я не выношу холодной воды.
Еду в пустом трамвае, и лучи осеннего скудного солнца облизывают мои белые локоны. Вокруг нет людей, и город этот давно мёртв, разрушенные осиротелые здания смотрят мне вслед. Всё изменилось с тех пор, как однажды ранним утром небо озарилось кровавым заревом ядерного взрыва. Мне было тогда так мало лет, что мои воспоминания остались во мне осколками разбитых окон и криками горящих людей. Ничего нет: света нет, воздуха, даже небо, оно тоже превратилось в одно пылающее чрево ада, и мы все горели, испепелялись и умирали. У нас была большая квартира и пятнистый щенок, был даже робот, который убирал наши комнаты и готовил салаты, старая металлическая модель, мы хотели заменить его вскоре, выбросить на помойку, если бы не этот взрыв, если бы не настал конец света. Я проснулся тогда от криков и звона стекла, я задохнулся и уснул бы снова ... навсегда, но моя несчастная мать отдала меня роботу, и тот спрятал меня глубоко под землёй, вырыв за несколько секунд огромную могилу. И я очнулся, задыхаясь и крича от ужаса. Но наверху шёл пепельный дождь, всё умерло и сгорело. Робот крепко сжимал меня, не давая раскопать землю, а я хотел дышать. Не знаю, сколько прошло времени, не знаю был ли я жив или так же мёртв, как и этот город, но когда мы вышли к солнцу, оно ослепило меня, сожгло мою и без того обгоревшую кожу, мои волосы и глаза, оно стало другим, как и всё вокруг. Это было моим вторым рождением, я часами и днями сдирал с себя куски обуглившейся кожи, вырывал пучки выпадающих волос, кашлял кровью и спал только в той могиле. Робот, которому я дал имя Адам, стал моим единственным другом и надеждой не сойти с ума. Этот кусок металла с потрескавшимися солнечными панелями был для меня всем, он приходил в мою могилу и приносил незаражённые яблоки, которые находил очень далеко, где-то в нетронутых лесах, а я спрашивал его о людях, о матери и брате, но он молчал. Когда я полностью покрылся новой кожей, и волосы мои отрасли до плеч, я решился снова выйти наружу, прикрываясь куском пыльного ковролина, и солнце не сожгло меня, не ослепило и не загнало обратно под землю. Мёртвый город принял меня, раскрывая отравленные радиацией объятия опустошённых улиц. Я долго боялся взглянуть на себя, увидеть в отражении уродливое существо, но разбитые грязные витрины так манили к себе, и я не удержался. Мои волосы стали белыми и длинными, они развевались в воздухе змеями-альбиносами, я превратился в тонкое инопланетное существо, с выцветшей кожей и большими голубыми глазами. Я стал самим совершенством, прекраснее, чем что-либо на этой планете. Я не верю, что она вся мертва, но Адам говорит, что людей почти не осталось, что все они изуродованы радиацией и солнцем, что я единственное создание с бархатными голубыми глазами. Прошло много лет, я стал ещё прекраснее, ещё уязвимее. Брожу по выжженной земле, в надежде встретить ещё кого-то, кроме мутантов, которые молча копаются в мусорках и выращивают чахлые растения. Но ведь где-то есть лес? Ведь Адам был там, приносил оттуда яблоки? Почему он не берёт меня с собой? Что он скрывает?
Пустой трамвай пересекает мост, раньше под ним плескалась вода, я помню её запах, а теперь там нет ничего, кроме скелетов кораблей. От погибших людей ничего не осталось, только страшный пепел, он лежал словно серый снег и падал с неба, сотни тысяч душ навсегда уносил горячий ветер в высь. Я не разговариваю и не общаюсь с остатками жителей мёртвого города, я вижу их зависть при виде меня, каждый из них хочет мою кожу, мои волосы... Там, под землёй, я создал своё уютное жилище, собрав по городу уцелевшие вещи. Адам говорит, что они все заражены, но мне всё равно, нет ни какого смысла в существовании... нет ничего... Я самое прекрасное существо на остатках погибающей планеты по имени Мэттью, и я так одинок...
2.
Цветочный скелет...
Пожалуйста, не покидай меня, мой сладкий сон, в котором я ещё маленький и радостный, в котором жива моя мать, брат и тот щенок. Дай мне подольше побыть в неведении... Я открываю глаза, над головой серые бетонные плиты, ими Адам выложил наш саркофаг. Здесь нет света, я не люблю его, как и воду, хотя и не помню, что такое холодная вода, я почти полностью забыл все ощущения и звуки природы... В осколках зеркал любуюсь собой. Каждый день похож на предыдущий, ничего нет, ничего не меняется... Там, наверху, умирают мутанты, а я лежу здесь, в прохладе и сумраке догорающей свечи. Сегодня я снова собираюсь пойти в мёртвый лес, на пересохшее болото, чтобы собирать цветочные кости - останки погибших при взрыве людей, тонувших в кипящем болоте, их кости покрылись слоем ила и мха, на них отпечатались засохшие растения, и они не превратились в пепел. Эти люди надеялись, что вода спасёт их, но она так же несла погибель, и теперь их цветочные кости лежат в слоях окаменевшей глины. Я редко нахожу их. Когда я соберу своего цветочного человека, я буду говорить с ним о жизни, о любви, и о мечтах... С кем мне ещё разговаривать, если Адама часто нет, если он просто робот, отдалённо напоминающий человека? С кем мне делиться своими снами и страхами? Я ненавижу этот мёртвый город, этот сожжённый мир, я хотел умереть, разрезая свои тонкие руки, но робот не дал мне сделать этого, я хотел гулять чаще, но завистливые уроды смущают и тревожат меня. Что изменится? Мне нужен мой личный мёртвый человек, мои цветочные кости из прошлого, которое уже никогда не вернуть... Я не знаю, сколько мне лет, но уже достаточно, чтобы хотеть какой-то похоти и близости. Адам добывал мне книги, учил меня читать, писать и понимать формулы, но он не научил меня, как жить в одиночестве... Глупый, бесполезный робот! Его называли андроидом, говорили, что он может улавливать настроение человека, заботиться о нём, он заменил мне всех, но безумие всё равно пробралось в мой воспалённый мозг. Оно расползлось по телу вместе с гормонами и отчаянным желанием обладать живым человеком. Однажды, я встретил существо женского пола, там на поверхности, в руинах многоэтажного дома, она прижалась ко мне шершавой кожей, трогая мои льняные локоны, её страшные бесцветные глаза пожирали каждый сантиметр моего тела. Я думал, что смогу прикоснуться к пузырящейся груди, не замечая уродств, ведь желание брало верх, но я не смог, отвращение перекрыло всё. И я убежал, оставив её там, обнажённую и рыдающую. Мне отвратительны эти мутанты с их редкими пучками волос, с их покрытой наростами кожей, я ненавижу их всех! Единственная отрада - тот ржавый трамвай, что каждый день курсирует по городу, он почти всегда пуст, и я встречаю в нём закаты, отравленные ядом радиации.
Я открываю коробку с цветочными костями, у меня ещё нет черепа, но есть иссохшиеся рёбра, позвонки и несколько других костей. О, мой любимый неизвестный человек, собранный из многих людей одновременно, когда-нибудь сила моей фантазии оживит тебя, когда-нибудь мне будет не так одиноко! Ты почти так же прекрасен, как и я, потому что на тебе нет отслаивающейся кожи и ожогов, только окаменелые отпечатки цветов и папоротника. Я люблю тебя! Я прижимаю к лицу холодные кости, в голове всё так же пусто и серо. Адам спускается ко мне.
- Что ты делаешь, Мэттью?
- Я мечтаю!
- Зачем тебе эти кости?
- Это лучше, чем горячий пепел, это лучше обезображенных людей, пусть будут кости!
- Я принёс тебе новые книги, я нашёл их в подвале одной из уцелевших библиотек.
- Я не хочу читать...
- Но ты должен, эти знания копили твои предки, в моей базе данных ещё много информации, я могу рассказать тебе всё, что знаю, только ты не задаёшь вопросов. Последнее время ты постоянно молчишь, что-то случилось?
- Я хочу другой мир!
- Есть только этот.
- Я хочу любить!
- Там, на поверхности остались женщины.
- Отвратительные мутанты, умирающие прокажённые.
- Разве тебе важна только внешность?
- А что же ещё?
- У меня нет информации на этот счёт, ты же человек, ты должен ответить на этот вопрос сам. Вы все имеете схожие органы, вас создали так, чтобы вы могли размножаться вне зависимости от расы и внешних данных.
- Адам, я не могу тебе объяснить, я столько лет сидел здесь, читая книги и слушая тебя, ты рассказал мне об устройстве мира и о том, как этот самый мир погиб, ты научил меня сложным математическим формулам, но ты не можешь объяснить мне, почему мне так отвратительны все, кто остался там!?
- У тебя фрустрация на гормональном фоне, ты хочешь общаться и размножаться.
- Я не хочу размножаться, идиот! Но ты, прав, мне надоело сидеть здесь, если я соберу все цветочные кости, что я буду делать? Сходить с ума дальше? Я бы хотел понять, что такое любовь?
- Это человеческие феромоны и гормоны, привязанность, остальное вы придумываете сами.
- А ты любишь меня, Адам? Я понимаю, что ты всего лишь кусок железа, набитый микросхемами, но почему ты со мной?
Он некоторое время не отвечает мне, анализируя.
- Я запрограммирован заботиться о людях, компания, выпускающая андроидов, подобных мне, сконструировала нас так, чтобы мы служили определённой семье. Мы запоминаем привычки наших хозяев, их физические данные, их предпочтения.
- Нет! Всё не то! Ты машина, наделённая интеллектом, ты совершенен, но не знаешь, что такое любовь!? Я тоже не знаю, но я люблю своё отражение в зеркале, если бы я встретил кого-то, похожего на меня, я бы полюбил его...
- Ты единственный такой, кто не поддался радиации, кого темнота сделала красивым, ты должен быть рад.
- Я не рад. Я хочу дойти до края города, пересечь пустыню...
- Зачем?
- Я хочу знать, что там?
- Новые разрушенные города, с кучкой выживших страшных людей.
- Ты лжёшь! Ты что-то скрываешь от меня! Откуда ты приносишь мне чистую воду и фрукты? Где они растут?
- Я вымениваю их у торговцев.
- Не обманывай меня, я видел их растения, они гнилы и омерзительны. Что ты скрываешь? Почему? Разве роботы способны лгать? На что ты запрограммирован?
- Защищать тебя! Не дать тебе погибнуть! Если ты пойдёшь в пустыню, ты умрёшь под палящим солнцем, я не могу позволить умереть тебе!
- Тогда ты идёшь со мной!
- Могу я отговорить тебя? Я владею информацией: там ничего нет, кроме разрушенных городов, останься здесь, в безопасности!
- Нет! Я больше не желаю сходить с ума в этом гробу из бетонных плит, если там ничего нет, если я не найду нормальных людей, то и жить мне не за чем, я здесь чужой, на всей планете!
Адам молчит, он знает, что я злюсь, он знает, что я вреден и упрям. Если бы со мной был мой цветочный скелет, он бы не стал возражать, но у него нет ноги и черепа, поэтому он останется в коробке, хотя нет, я возьму эти кости с собой... Мне не будет так грустно и страшно в пути, всё решено, завтра я уйду из города! Но это будет только завтра. Здравствуй, мой новый бесполезный день, и топь несуществующего болота, я бы хотел собрать все кости раньше, чем покину свою могилу навсегда...
3.
Чудовище из темноты.
Еле слышимый запах старого тлена, голые сосны и бугристое дно. Наверное, я бы мог жить здесь, как и всегда представлял, в болоте, в ряске, во мгле... Я не нашёл больше костей, это огорчает меня. Я долго размышлял на тему, что ещё раздражает меня в жителях разрушенного города, они неимоверно глупы, за много лет в разрухе и отчаянии они разучились мыслить. Их больше не интересуют книги, история, отношения, они хотят только добывать еду и какие-то вещи, они превратились в животных. Я жил всё это время почти в изоляции от остатков внешнего мира, во мне осталось чувство прекрасного.
Я так же долго думал, почему я не видел в городе других андроидов, ведь в детстве почти у каждой семьи был свой робот. Наш Адам на тот момент уже являлся устаревшей моделью. Куда делись все роботы? Неужели взрыв уничтожил и их? Я задаю слишком много вопросов, Адам говорит, что они неправильные, и на них нет корректных ответов, поэтому я стараюсь не спрашивать его.
Он слишком отдалённо напоминает человека, у него есть ноги и руки, есть круглая голова и широкие плечи, но он обычный робот, его пальцы умеют держать тонкие предметы, а глаза различать цвета, но он никогда не поймёт, как прекрасны эти окаменевшие кости с отпечатками водных лилий! Его процессор постепенно нагревается от работы, холодными ночами я прижимался к нему во сне, но он так же быстро остывал, как обычный кусок металла. Я долго думал и над тем, что если бы Адам был дорогой моделью андроида, у него была бы силиконовая кожа и волосы, возможно, я бы так не тянулся к настоящим людям, мне не было бы так одиноко в моём выдуманном мире из бетона и костей. Я знаю, что он не желает мне зла, но Адам явно что-то не договаривает, скрывает от меня какую-то информацию, может, он хочет предостеречь меня? Оградить от опасности? Мой бедный несчастный робот, я всегда боялся, что однажды проснувшись, я обнаружу, что ты перестал работать. Я бы в тот же день умер от тоски по тебе... В отличие ото всех живущих на задыхающейся Земле людей, ты одно из самых совершенных искусственных существ, так отчего же меня так неумолимо влечёт найти людей?
Солнце уже начинает катиться к огненному закату, куски рваных туч выдёргивают уходящие лучи, им надо есть. Я чувствую будто кто-то или что-то наблюдает за мной из сумрака окаменевших деревьев. Мне не по себе, я тороплюсь обратно в убежище, оборачиваясь. Моя паранойя выходит за рамки реальности, я вижу какое-то огромное животное с четырмя глазами, выползающее из чащи, оно ждёт пока мгла прочертит безопасный путь, его пугают лучи засыпающего солнца. Мне страшно. Я бегу, а оно жадно смотрит мне в спину, его прожигающий взгляд испепеляет меня. Если я не успею до того момента, как душный сумрак заполонит окраину города, я погибну, оно сожрёт меня. Но я не видел прежде здесь животных, что за чудовище готовится кинуться по моему следу? Я бегу, задыхаясь не рассеявшейся дневной духотой, она исходит от засохшей земли, от кусков арматуры, от всего.
- Адам! - кричу, что есть сил, услышит ли он меня? Я ещё слишком далеко, - Адам!
Я падаю на колени, споткнувшись обо что-то бесформенное. Не хочу думать, что это конец, столько раз я представлял свою смерть от удушья и потери крови, но не думал, что меня сожрёт мутированное чудище, чувствую всем телом, что оно близко. Его дыхание настолько горячо, что обжигает мою прозрачную кожу. Я оборачиваюсь с возгласом ужаса, но позади никого нет, только приносящая прохладу тьма.
- Адам! - я плачу от отчаяния и злости.
- Мэттью, - он поднимает меня с раскалённой земли, - Ты же знаешь, что нельзя оставаться ночью на улице, здесь небезопасно! - Он несёт меня в наше подземелье.
- Адам, я видел какое-то животное.
- Животное?
- Да!
- Но здесь нет животных, я не встречал ни одного, они все погибли.
- Скажи, разве такое может быть?
- Что именно?
- Что ВСЕ умерли? ВСЕ животные, птицы, растения? Что остались только люди, да, и те обезображены излучениями и солнцем? Где же все машины и роботы? Где они? Почему остались только старые трамваи? Что происходит по ночам там, на поверхности? Почему ты никогда не разрешал мне выходить в это время?
- У тебя стресс, это естественно, там опасно!
- Ответь мне, Адам, хоть раз скажи мне правду? Что не так с этим миром? С этим городом?
- Он мёртв.
- Я знаю, чёрт побери! Но я видел это ужасное четырёхглазое чудовище, и оно хотело сожрать меня! Значит не всё погибло, значит что-то живо, что-то ещё, кроме мутантов-людей?!
- Тебе надо успокоиться, - он силой укладывает меня на диван и накрывает куском пледа, - Я принесу тебе воды.
- Адам, я разговариваю с тобой, я задаю тебе вопросы, отвечай на них! -мой голос срывается.
- У тебя галлюцинации, ты перегрелся, не принимай их за реальность, я принесу тебе воды, ни каких животных в городе нет! - он скрывается в нашей сырой мгле, а я злюсь, потому что эта машина снова не хочет делать то, о чём я прошу его. Мне надоело, я будто в клетке, будто от меня сокрыта часть истины. Он удерживает меня здесь, он не хочет, чтобы я нашёл кого-то или что-то. Но почему? Какую цель преследует андроид? И есть ли у него цели, он хоть и создан по подобию человека в плане мышления, но он машина! Адам приносит стакан, я неохотно пью. Мне надо, чтобы он отключился на ночь, я хочу выбраться на улицу и попытаться найти того зверя, хоть мне и до ужаса страшно. Но эта истина станет неоспоримым фактом, и Адаму придётся рассказать мне больше. Он понимает, что я о чём-то задумался. Я смотрю на его блестящую, покрытую царапинами голову и горящие, ничего не выражающие глаза. Друг он мне или враг? Что-то неладно в городе мёртвых душ, что-то страшное бродит по нему, что-то настолько ужасное, что даже робот не хочет связываться с ним...
4.
Холод в венах моих...
Холод проникает в вены мои, как самая сладкая тьма. Он заставляет разум гнать мысли прочь, и порождает сомнения. Я оглядываюсь на оставленное укрытие. Правильно ли я делаю, что выхожу в такое время в город? В пустых окнах кое-где пляшут отблески открытых костров, что жгут обитатели гиблого места. В воздухе пахнет какой-то едой и смрадом разлагающихся тел и растений. Слишком темно, чтобы не боятся наткнуться на нечто неизвестное, и слишком холодно, чтобы быть уверенным, в том, что я смогу долго находиться здесь. Никогда прежде я не покидал своей могилы ночью, никогда я не испытывал такого гнетущего страха и любопытства. Я иду по улице, вычерчивая во мгле фонариком прямую дорожку света. Зловещую тишину нарушают лишь далёкие голоса, настолько размытые, что кажется, будто ветер приносит крики призраков. Мне не по себе, мне страшно. Добираюсь до ближайшего метро. После взрыва там спаслось много людей, и теперь оно тоже действовало, светодиодные фонари освещали сырой сумрак, заряжаясь днём от губительного солнца. По рельсам курсировал единственный состав, состоящий всего из трёх ржавых вагонов. Уцелевшего генератора хватало, чтобы этот унылый транспорт перевозил немногочисленных жителей с одной части города в другую по прямой ветке, когда шли кислотные дожди, и когда не было другой возможности добраться, например, ночью. Никогда я не любил метро, мне всегда казалось, что поврежденные тоннели могут обвалиться и похоронить всех заживо, казалось, что здесь почти нет воздуха, ведь система вентиляции работала крайне слабо. Когда поезд со скрипом перемещался по рельсам, наклоняясь на поворотах, я думал, что именно так выглядит ужас в чистом виде: полупустой вагон с невыносимо тусклым светом, и пара впивающихся в меня глаз. Казалось, что если свет погаснет, эти люди накинутся на меня и сожрут мои внутренности, отгрызут волосы! Столько гнева и ненависти мелькало в их обожжённых лицах, в мутных полуслепых глазах. Я всегда забивался в углу и делал вид, что читаю одну из своих книг, на самом же деле, я кожей чувствовал присутствие чужих. Словно я был не из этого мира, будто я был виноват в том, что остался красивым, а их искалечила радиация и солнце.
Сейчас же в метро было пусто и тихо, с потолка где-то звучно капала вода, разнося печальное эхо по тоннелю. Я знаю, что поезд ещё ходит, но в такую погоду никто им не пользуется, и мне стало ещё более неуютно, но если я не сяду в него, мне не добраться до другого края города ночью. Захожу в вагон, слава Богу в нём есть один старик, он даже не смотрит на меня, уткнувшись в обрывок пожелтевшей газеты, зачитанной почти до дыр. Она уносит его в забвение, в прошлое, когда мир ещё не рухнул, а люди держали в руках газеты. Так мы сидим несколько минут, пока поезд не трогается. Свет мерцает, вагон лениво покачивается, скорость здесь всегда маленькая. Я потираю руки, мне холодно, хотя я постарался надеть всю тёплую одежду, что нашёл. Тревожные мысли в моей голове начинают атаковать меня. Что если Адам включился и не обнаружил меня? Что если он сейчас идёт по моему следу? Я полностью погрузился в раздумья, блуждая взглядом по своему отражению в противоположном стекле. Это ток, такой явный и колющий. Сердце моё замирает. В раздвоенном пыльном отражении я вижу чёрного зверя за своей спиной. Он снаружи, и он прямо за мной. От ужаса моё тело немеет. Я не знаю, что мне делать, но почему-то пытаюсь не подать вида, что заметил его. Что если он сейчас бросится сквозь стекло на мой затылок, прокусит его или оторвёт голову? Я вздрагиваю, вижу, как бледнеет моё лицо. Два хищных глаза изучают мою голову и волосы, он не видит, что я смотрю прямо на его отражение. Мои пальцы дрожат, ладони вспотели. Некуда бежать, я потеряюсь в тоннелях. Некого звать на помощь, в вагоне только один старик, и Адам далеко. Если мне суждено умереть, то это случится сейчас. Если этот страшный оборотень хочет сожрать меня, его не остановит грязное стекло, а у меня ничего нет, кроме складного ножа и фонарика, и... еды. Конечно, у меня с собой есть еда, я же думал, что пойду через пустыню. Наверное, зверь учуял её и последовал за мной. Я вздрагиваю снова, когда он неожиданно исчезает, проскользнув на крышу. Слышу скрежет его когтей по металлу, слышу его шаги. Смотрю на старика, тот ни то еле жив, ни то почти мёртв, и явно не в этой реальности, кусок газеты его куда больше вводит в состояние фрустрации, чем присутствие ужасного чудовища на крыше вагона. На всякий случай, отстраняюсь от окна, внутри зарождается паника. Не вижу выхода, не знаю, что будет, когда поезд остановится? Запрыгнет ли он внутрь или будет ждать, пока я выйду, чтобы напасть? Не могу же я вечно сидеть здесь? И поезд останавливается, двери шумно разевают свои пасти, приглашая на конечную станцию, такую же безлюдную и мрачную. Сердце гулко стучит, я нащупываю нож в кармане, и, помешкав пару секунд, бегу, что есть сил. Не оглядываться, не оглядываться! Зверь наверняка бросился за мной, стремясь разодрать меня на части. Страшное ужасное существо, с чего Адам взял, что в городе нет животных? Перед глазами маячат ступеньки, я устремляюсь наверх. На что я надеюсь? Это почти окраина города, там наверняка никого нет! Не хочется так глупо умирать, пережить ядерный ад, многолетнее одиночество, ненависть и погибнуть от клыков мутировнного волка. Я наверху, но силы быстро оставляют меня, задыхаюсь, ноги подкашиваются, не могу больше бежать... С криком разворачиваюсь, размахивая ножом перед собой. Сознание проясняется, никого нет. Я в призрачном свете мутной луны, утопаю, как в разбавленном молоке, но я один. Ветер приносит все те же крики мертвецов, а я не вижу никого и ничего. Он затаился? Ждёт пока я потеряю бдительность или просто решил не преследовать меня? Мне страшно идти дальше, но и вернуться я не могу. Существо осталось там, в метро... Наверное, оно решило сожрать старика. От этой мысли меня начинает подташнивать. Адам, как же мне тебя не хватает! Я всегда прятался за твоей железной спиной, знал, что неуязвим, пока ты рядом. А теперь я один на краю города, и оборотень убьёт меня в этой холодной мгле, когда я выбьюсь из сил. Почему я так глуп? Почему был самоуверен? Ты оберегал меня от опасности, а я пришёл к ней сам. Самое прекрасное существо на планете погибнет, истекая кровью, а все будут только рады, все, но не ты... я верю!
5.
Опиум забвения...
Я открываю глаза, всё кажется сном, забытым остывающим где-то глубоко на дне черепной коробки. Но я не в своём убежище, и Адама здесь нет! Сплетённые кости ветвей вычерчивают страшные пальцы на фоне розовеющего рассветом неба. Это гнездо, огромное гнездо на верхушке мёртвой ели. Дно его устлано чёрной шерстью и ошметками засохшей человеческой кожи. Это логово чудовища, и сюда почти не проникают языки рассветного тусклого солнца, здесь холодно и сумрачно. Я вглядываюсь в темноту, и с ужасом осознаю, зверь здесь! Он мирно спит, свернувшись огромным чёрным комком в противоположной части гнезда. Гигантский не то волк, не то собака с оголёнными рядами острых клыков, его пасть размером с крокодилью покоится на человеческом черепе, что он подобрал под себя. Мне кажется, я чувствую его дыхание, от него воняет смертью. Судя по костям и иссохшей коже в этом гнезде, зверь пожирает жителей города, принося их тела сюда. А, может, он живьём поглощает их плоть? Может, они погибают в диких муках, оглашая мёртвый лес предсмертными криками? Может, это их крики я слышал этой ночью, крики будущих призраков. Я дрожу. Что мне делать? Я так высоко над землёй, что даже страшно заглядывать за край гнезда, а чудовище так близко, оно учует моё движение, оно растерзает меня. Как я попал сюда? Почему ничего не помню? Как опиумный яд в моей крови, будто вчера я употребил какое-то вещество, заставившее мою память провалиться настолько глубоко и безнадёжно, что она оборвалась на том месте, где я выбежал из метро, гонимый страхом смерти. И теперь я не знаю, где я? Куда унёс меня зверь? Тело ломит от холода, я бесшумно протягиваю пальцы к струящимся солнечным лучам, в надежде согреться. В голове мечутся непонятные отголоски ночи, я не понимаю, реальны они или же часть моего воображения. Кажется, я помню шершавый язык зверя, облизывающий мой затылок. Трогаю голову, волосы свалялись и запутались сзади, но, возможно, это от того, что я спал на жёстких ветках. Все руки в ссадинах, царапинах и синяках. Меня пробирает новая волна дрожи, кажется, будто ночью я обнимал зверя, в надежде согреться, кажется поранился о его зубы, а он вылизывал мою голову и шею. Это отвратительно! Что со мной? Мне страшно. Как сбежать? Куда бежать?
Чудовище приоткрывает все четыре глаза и смотрит сквозь щели ужасным красным взглядом, будто сама смерть воплотилась в этом оборотне огромных размеров. Я замер на месте, еле дыша. Сейчас оно кинется, впившись мне в глотку. Холодный пот течёт по шее, заставляя все ссадины и раны от звериного языка неприятно щипать, но я не в силах пошевелиться. Оно поднимается на лапы, нависая надо мной огромной чёрной тенью, закрывающей весь свет. Я сжимаюсь в один комок, мне даже нечем дать ему отпор. Моё тело хрупко, кожа так тонка и бесцветна, что каждое неловкое движение оставляет синяки и ссадины. Оно сейчас убьёт меня! Слюна капает с его обезображенной морды прямо мне на колени, от него несёт гнилью человеческих трупов. Когда тварь разевает пасть, я зажмуриваюсь, пусть всё произойдёт быстро, пусть оно отгрызёт мне голову, и я не буду чувствовать боль! Но монстр только облизывает мне лицо, меня подташнивает от запаха его вязкой слюны, но весь ужас улетучивается. Я открываю глаза и встречаюсь с его воспалённо-красными.
- Ты не будешь меня есть? - мой голос простуженный и охрипший, и он дрожит. Чудовище будто понимает мою речь, оно садится рядом, возвышаясь надо мной лохматой горой.
- Зачем ты принёс меня сюда? - знаю, что он не ответит, но этот вопрос кажется мне разумным, - Я могу уйти или ты меня не отпустишь?
Зверь сидит неподвижно, капая слюной на меня. Я в замешательстве, но надо попытаться. Осторожно приподнимаюсь, чудовище не шевелится. Не отрывая взгляда от него, ставлю пятку на одну торчащую ветвь из гнезда, потому на вторую, спиной взбираясь по стенке. Всё-таки мне страшно, вдруг ему не понравится то, что я делаю? Пересиливая нахлынувший ужас заглядываю за кромку гнезда, голова кружится от высоты, вокруг только верхушки мёртвого елового леса, и он кажется бесконечным. Где же город? Солнце уже выползло из-за горизонта достаточно, чтобы рассеивать губительными лучами ядовитый ночной туман, в котором утопает дно леса. Я не вижу земли, только бесконечные деревья, уходящие скелетами вниз, в бесконечность. Я не смогу спуститься сам, так или иначе умру в гнезде зверя, в его логове, усыпанном осколками черепов и волосами. Я чувствую, что он приблизился ко мне, но мне теперь страшно оборачиваться и натыкаться на его уродливую пасть. Он снова лижет мой затылок, зацепляясь зазубринами на языке за мои длинные белые волосы, вырывая и путая их. Я морщусь, мне неприятно и больно. Но другие мысли не дают мне покоя. Адам уже наверняка включился и, не обнаружив меня, вышел на поверхность, он думает, что я собираю цветочные кости на болотах, или же догадался, что я сбежал. Лучше бы догадался и пошёл меня искать. Он же робот, он должен найти меня, должен обнаружить мою отправную точку и конечную. Почему он так уверен, что в городе не осталось животных? Если он на самом деле обладает этой информацией, то никогда в жизни не найдёт меня здесь, либо найдёт, когда будет уже слишком поздно. Чудовище издаёт какие-то звуки, будто повизгивает и скулит, как собака. Я оборачиваюсь, и, поддавшись неведомому порыву, обнимаю его за шею. Свалявшаяся шерсть воняет гнилью, но зато он тёплый, зато живой. В моей голове что-то не так... Мне то до онемения страшно, то абсолютно нет. Будто какое-то вещество в моей крови подавляет страх. Как мне быть?
6.
Черви внутри...
День медленно угасает, я провёл его в логове зверя, то замерзая от сумрака, то задыхаясь от жары. Там внизу текли остатки жизни, где-то в городе люди искали себе еду, спариваясь и поедая гнилые овощи, где-то там и Адам разыскивал меня по выжженным улицам мёртвого города. Я очень хотел есть, но здесь нет еды, а моя пропала. Я хотел пить, но пить было нечего, кроме отравленной росы, и я слизывал её с веток и коры. Четырёхглазый монстр убежал, оставив меня наедине с моими мыслями, и я раздумывал, как мне спуститься вниз, и даже попытался это сделать, следуя отметинам от огромных когтей, но иссохшие ветви ели крошились под ногами, угрожая сломаться и уронить меня в бесконечный туман. Я самое прекрасное существо на свете умру здесь или разобьюсь в попытках выбраться из гнезда, моя участь не завидна. Я сидел в глубине логова, дрожа от холода, когда чудовище принесло свою еду - живого человека, девушку с прокушенным плечом. Она бросилась ко мне и стиснула в отвратительных кровавых объятьях, заливаясь слезами. Зверь спокойно вылизывал свою шерсть, пока она умоляла меня спасти её, будто я мог что-то сделать, будто я хотел этого... Её шершавые губы неожиданно прильнули ко мне в неком подобии поцелуя, я с криком, полным отвращения, оттолкнул её. Монстр тут же вцепился ей в шею, с хрустом перегрызая мышцы и кости. Я бы испугался, если бы омерзение от её поцелуя успело пройти, я бы даже мог потерять сознание от страха, но вид бьющейся в конвульсии уродливой девушки привёл меня в экстаз! Зверь неторопливо пожирал остывающее тело несчастной, в то время, как я пытался осмыслить произошедшее. Я по-прежнему хотел есть, я по-прежнему испытывал жажду, но я впервые за это время не хотел убежать, я понял, что это животное очень умное, оно понимает меня, и только оно по-настоящему живое, я улыбнулся и потерял сознание от слабости, провалившись в бесконечную бездну неприятных сновидений. В них я видел Адама, заглядывающего в каждый дом, этот синтетический разум, тянущийся ко мне, полностью интегрировавшийся в мою жизнь, как часть её. Как же он теперь был одинок! Моя память выстроилась в логическую цепочку, и я пытался понять, почему Адам спас тогда только меня? Почему я? Ведь я был не единственным ребёнком, так ли попросила моя мать, или это время стёрло тот момент, превратило его в неразборчивую хаотичную запись на подкорке? Он спас меня, дав умереть остальным членам моей семьи. Мог ли андроид внести какие-то изменения в свою программу, мог ли он научиться тому, чему не должен был? Вдруг, он любил меня? Привязался ко мне, к хрупкому человеческому существу, удерживая в недрах цементного бункера, подальше от людей, внушая мне трепет перед красотой, которой уже не осталось, обучая меня. Ему было важно, чтобы я любил кости мёртвых людей, эти цветочные кости из болот и только их, ведь они не могли отнять меня! Он наверняка знал о звере из леса, знал, что он давно заприметил меня, но не выходил из прохладного тумана и мглы. Я вспомнил и то, что так упорно забывал, и делал вид, что этого не происходило, робот заменил мне человека и в тот момент, когда мне захотелось близости, я не просто ночами прижимался и грелся об него, я... меня содрогает приступ ненависти к себе, я... занимался сексом с андроидом, если это можно было назвать так! Именно, иногда, я заставлял его силой удерживать меня и удовлетворять мою подростковую похоть, так мне хотелось думать, что это не я, что меня заставили, и закапывал всё под слоями выдуманных впечатлений. Мои любимые цветочные кости в грязной коробке хранили куда более страшные тайны, чем смерть их обладателей в кипящем болоте, они впитали в себя моё одиночество и страхи. Мне некого было стыдиться, но робот сделал меня умным и воспитанным, и я стыдился сам себя, своих желаний. Мне не перед кем было оправдываться, но моя совесть не позволяла принимать вещи такими, какими они были. Я не хотел найти других людей, потому что боялся их, сторонился и избегал, но страх остаться наедине со своими фантазиями и желаниями пересилил меня, и ко мне вышел этот мутированный зверь. Я дрожу всем телом, медленно просыпаясь и немея от холода. Если я найду других людей, что я буду делать? Я не умею общаться, не могу не испытывать к ним отвращения, потому что удовлетворял свои желания насилием, заставляя себя думать, что меня заставили подчиниться. Живое существо умоляло меня спасти его, и что вышло? Оно погибло, оно съедено..., и ничего нет, только моя мучительная смерть в плену собственного стыда. Во что превратил меня робот? Зачем он приносил все эти книги, вместо того, чтобы просто научить не бояться самого себя? Он сделал из меня совершенное существо, которое обречено быть одиноким до конца дней своих, которое только в компании немых оборотней и андроидов чувствует себя в своей тарелке! Мне не прервать поток нахлынувших мыслей, мне не понять себя, не простить...
- Сожри уж и меня тоже, - тихо шепчу я.
Я отвратителен сам себе, нет ничего во мне совершенного, Адам специально заставил меня так думать, чтобы меня тошнило ото всех... Чтобы я всю жизнь собирал только кости, и сгнил в том бункере рядом с ним.
Монстр внимательно смотрит на меня, будто понимает каждое моё слово, на его морде повисли остатки волос несчастной девушки. Это самое отвратительное существо в мире, и оно так похоже на меня, я так же отвратителен внутри, моя прекрасная оболочка - это всего лишь тело, эгоистичный, развратный, мерзкий... Я люблю только себя... меня не научили другому...
7.
Логово истинного зверя...
Я умираю от голода, я так ослаб, что еле открываю глаза, мне холодно, я не могу понять сколько прошло времени, день, два... неделя? Зверь носит в гнездо людей, он поедает их и предлагает мне куски их прокажённого мяса. Быстрее бы смерть забрала меня, мне так плохо! Зверь вылизывает мне лицо, мои волосы окончательно запутались и стали серыми от грязи, я хочу умереть... Закрываю глаза, погружаясь в свой бред и не замечаю, как пролетает время, из этого бесконечного потока мышечных спазмов и боли меня выхватывают чужие толчки, словно кто-то будит меня, но можно ли разбудить того, кто не хочет просыпаться? Я не могу понять сон это или реальность? Надо мной склонился мускулистый мужчина, покрытый глубокими шрамами, но они не от радиации, на нём нет корок, и я не в гнезде монстра.
- Где я? - не понимаю говорю я это вслух или только пытаюсь?
- Как тебя зовут? - он машет рукой мне перед глазами, - Как зовут тебя?
- Мэттью.
- Странно, что ликан не растерзал тебя, ты пролежал в его гнезде почти три дня, у тебя сильное обезвоживание. Как он поймал тебя?
- Я не помню, я был в метро ночью, а потом... потом всё, как в тумане, и очнулся я только там, в его логове уже. Кто вы?
- Я Рон, не мудрено, что ты ничего не помнишь, в слюне ликанов содержатся психотропные вещества, ими они метят жертв, и потом приходят за ними ночью, когда те не в силах сопротивляться.
- О, Боже, он пожирал при мне людей, да, я помню, приносил их в гнездо и ел, - меня скручивает приступ боли в области желудка, Рон даёт мне воды.
- Старайся сильно не нервничать, тебе надо набраться сил, откуда ты?
- С окраины города.
- Какого?
- Что значит какого? Я не знаю других городов, я всегда жил в одном, обнесённом бетонной стеной.
- Ааа, так ты издалека, мы не ходим к стене, за ней прокажённые уроды, их обнесли стенами, чтобы они не проникали в другие города.
- Так есть и другие города?
- Конечно, много людей выжило, но всё изменилось, всё вокруг, после тех взрывов была война, многие получили сильное облучение, многие превратились в мутантов, их собрали в одном мёртвом городе и оставили там жить и умирать. Остальные разделились на большие и небольшие поселения. Плохо только одно, почти все женщины и дети погибли, женские особи остались только у мутантов, у нас их почти нет. Но они не способны приносить здоровых детей, поэтому мы всё равно обречены на медленную смерть. Детей всё меньше, они почти не выживают, вода заражена, еды мало, все озверели, в лесах завелись многоглазые ликаны полуволки-полулюди, от людей у них только мозг, это не животные, они всё понимают, открывают кодовые замки, останавливают транспорт, но внешне они уродливые монстры. Ликаны пожирают людей, чаще всего уродов из заражённой зоны, у них почти нет оружия. Строят гнёзда в мёртвых лесах, мы пытались бороться с ними, но это бесполезно. Мы не знаем, откуда они взялись, но их невозможно истребить. Мир охвачен тяжёлой депрессией, здесь каждый готов вцепиться в глотку другому. НО тебе повезло, ликан не стал пожирать тебя, более того, он сам принёс тебя к нам, видя, как ты умираешь... значит, он хотел спасти тебя, эти твари умны.
- Боже, так много информации!
Он ухмыляется.
- Что?
- Да, так, давно я не слышал упоминание о Боге.
- Я много читаю, мой андроид доставал мне книги.
- У тебя андроид?
- Был там, в том городе...
- Это странно, после взрывов всех роботов уничтожили, считается, что они запустили ядерное оружие, искусственный разум взбунтовался, когда появились первые ликаны, животных тоже почти всех убили, т.к. решили, что ликаны - это мутировавшие собаки.
- Но у меня был андроид, мы жили с ним в бункере, который он сам построил.
- Так вот почему ты не обгорел и не покрыт язвами и шрамами, у тебя очень странная внешность, ты почти альбинос, видимо из-за нехватки света.
- Я бы хотел понять, где я, и как выглядит ваш мир?
- Ты находишься в самом крупном уцелевшем городе, - Рон отходит в сторону и открывает механические жалюзи, заходящее солнце на мгновение лишает меня возможности видеть, но потом пред взглядом предстают многоэтажные здания и машины, парящие в воздухе.
- Это не сон? Здесь действительно ничего не разрушено?
- Было, но мы почти всё восстановили.
- Но... как же тот город? Город мёртвых? Там же почти ничего нет, здания все разрушены, из транспорта только трамвай и единственная ветка метро, люди умирают от голода... чистой воды почти нет, вы бросили их там?
- Мутанты!
- Что?
- Ты хотел сказать мутанты умирают, не люди...
- Но они же тоже люди, страшные, глупые, безграмотные, но люди же...
- Ангел явился в наш мир! - он громко смеётся, - Глупый ты, наивный, ты словно не из города мутантов, как же они тебя не растерзали?
- Меня защищал Адам!
- Кто такой Адам?
- Мой андроид!
- Ах, да, точно! Ну, и как, близко ты сдружился с андроидом?
- В каком смысле?
- Ну, говорят, они похожи чем-то на людей, одинокими ночами, ты его просил что-нибудь делать для тебя?
У меня пересыхает горло, я вспоминаю те моменты моего безумного желания и похоти, как этот мужчина из другого мира мог догадаться о них?
- Нет, конечно! Что ты такое говоришь?
Он резко хватает меня за шею.
- Ты уж, извини, Мэттью, но когда ты немного оправишься, тебе придётся отплатить за моё гостеприимство, тут, знаешь ли, тяжело с женщинами, последнюю из тех, что мы знали, случайно замучили ещё месяц назад. А ты очень уже похож на девушку, молодую и красивую, поэтому, будь паинькой, отдыхай!
- Что?... - я тихо шепчу, теряя слова от страха, - Как? Я не...
- У тебя нет выбора!
Лучше бы зверь убил меня... лучше бы я умер от жажды в его гнезде.
- Как так может быть, что все женщины и дети умерли?
- По правде сказать, во времена смертоносного голода, их почти всех... сожрали!
Я вздрагиваю, всё это время я жил в мёртвом городе среди мерзких уродов, которые погибали от голода, поглощая всё, что движется, в надежде, хоть как-то насытиться, но... они никогда не ели людей, не убивали и не поедали друг друга... Так какой из двух миров более безумен? Здесь здоровые красивые люди, сожравшие своих детей и женщин, а там болезни, засуха, мутанты и ... они более человечны, не смотря на косые взгляды, никто и никогда не покушался на меня...
- Тебе надо принять ванну, ты весь в его вонючей слюне, но как раз это спасло тебя, ты не умер от ожогов и ран, находясь под действием веществ ликана.
Рон кидает мне полотенце. Я никогда после взрыва не принимал ванну, но я урывками помню запах мыла, все мои тревожные мысли отступают, когда я начинаю думать о чистой тёплой воде. В конце концов, это безумие, но ведь можно сбежать до того момента, как этот мужчина вздумает прикоснуться ко мне?
Рон провожает меня в ванну, если так можно назвать его толчок в спину в сторону открытой двери. Я не верю глазам своим, она чистая, белая и полная воды.
- Ты особо не обольщайся, воду у нас экономят, но сейчас тебя надо отмыть, иначе ты всё у меня испачкаешь, - он уходит, закрыв дверь. Я стаскиваю прилипшую ко мне одежду, Рон во что-то своё завернул меня, пока я был без сознания. Вода такая приятная, я почти забыл эти ощущения, забыл запах, мне так казалось, но стоило мне погрузиться в неё, и я всё вспомнил. Я отмываю свои длинные белые волосы, и они снова прекрасны, моя кожа покрыта глубокими царапина, ссадинами и следами от языка ликана, но она теперь чистая. Я перманентно счастлив. Стою перед зеркалом, мои тонкие черты стали ещё тоньше, я немного похудел, валяясь в гнезде зверя. Интересно, почему он спас меня? Если Рон прав, то ликаны - наполовину люди, значит, он понимал то, о чём я бредил. Откуда взялись они, такие странные звери?
Мне надо выходить, но я так не хочу этого, здесь чисто, красиво и просторно, но опаснее, чем в моём городе, некому меня защитить. Если мне решат сломать все кости, никто не станет спасать меня, но самое страшное, что за этой дверью сильный мужчина, который изголодался по плотским утехам. Если он спокойно издевался над беззащитными женщинами, я для него не более, чем кусок мяса. "Сожрали всех женщин и детей", Боже, как это ужасно звучит, сами обрекли себя на медленное вымирание, прокляли себя...! Зачем я здесь?
Мы сидим молча, наблюдая через огромное окно, как тает закат, и как город наполняется ночными огнями, он почти сказочный, но... населён чудовищами, да, они здесь, и они рядом, безжалостные и беспринципные. Я ем его еду, пью его воду, но не я выбрал это место, оно само выбрало меня. Квартира Рона на двадцатом этаже, он не самый высокий, но отсюда открывается потрясающий вид на город.
- Чем ты занимаешься? - я пытаюсь разрядить обстановку, я читал много книг по психологии, может это спасёт меня?
- Я собираю машины из старых и новых запчастей, у меня своя мастерская, приносит неплохой доход.
Я украдкой изучаю его шрамы, но он замечает это.
- Пялишься на них? - он тычет в самый большой на щеке, - Это всё борьба за выживание, Мэт, когда ты на улице - ты всего лишь цепь эволюции, будешь слабым - умрёшь, будешь неосторожным - умрёшь, не достаточно быстрая реакция - получай шрам!
- Даже не верится, что там так опасно, из окна выглядит, как красивый город, будто вы тут счастливы, у нас ужасные руины, кладбище, а не город, но никто не нападает, я часто езжу на трамвае в одиночестве...
- Никто не нападает, потому что уродам нечего делить, они и так по уши в дерьме!
- Это не так, они страшные, глупые, потому что нечего читать, некому рассказать им о науках, агрессивные иногда, но... им есть, что терять! Как на счёт жизни?
- Ты называешь это жизнью? Копаться в помойках и рожать таких же уродов?
- Ну, им не дали другого выбора, вы же сами загнали их в этот город.
- Слушай, заткнись ты уже! Если так скучаешь по своим мутантам, я могу в два счёта сделать тебя похожим, изрезать твоё прекрасное личико, каждый день будешь вспоминать о своём городе и проклинать его!
Я вздрагиваю от его крика, он опасен, я чувствую напряжение в каждой его мышце, в каждой набухшей вене, он на взводе, ходячий комок нервов, наверняка Рон специально ввязывается в драки и разборки, чтобы выпустить пар. Он доедает кусок мяса и вытирает жир о грязное полотенце.
- Пойдёшь сегодня со мной, мы с ребятами собираемся в баре обсудить пару вопросов и выпить.
- Но ты же сказал, что там опасно.
- Сказал, опасно одному, но не со мной, все в этом районе знают меня, и знают, что нельзя со мно связываться.
Я чувствую, что этот человек крайне опасен, я его трофей, игрушка, он будет всем показывать меня и хвастаться, будто не ликан принёс меня к его дому, а он сам отбил меня у зверя...
Рон залпом выпивает какой-то алкоголь из стакана, я аккуратно проскальзываю мимо него и ухожу в комнату. Там довольно сумрачно, в стенах приглушённо мерцают лампочки, на стенах полки с какими-то книгами, большой экран, телевизора или компьютера на мягкой гнущейся панели, при желании, его можно свернуть хоть в трубочку. Книги? Он читает? Не похоже. Я беру одну из них, они очень старые, страницы слиплись, конечно он не читает. Это сборник стихов классического писателя, я мельком листаю его и замечаю фото между страниц. Пожелтевшее от времени, очень старое, даже в те времена бумажные фотографии никто уже не делал... На нём женщина с ребёнком. Мать Рона с ним? Я переворачиваю фото: Синтия и Джек. Джек?
- Моя жена с сыном.
От неожиданности я роняю книгу на пол, оборачиваюсь и в ужасе натыкаюсь на его внимательный взгляд. Мне до онемения страшно, вот оно логово истинного зверя, а не того четырёхглазого волка из леса, вот самый страшный монстр. Я очень хочу спросить, но боюсь этот вопрос убьёт меня.
- Я вижу этот вопрос в твоих глазах, да, это так! - он делает шаг в мою сторону, я стараюсь не шевелиться, - Я сожрал их... тогда, много лет назад, когда этот хренов мир рухнул, когда вокруг все дохли от голода, а Джек орал днями и ночами, распухал и впадал в истерику, как и Синтия. Слабые, нервные ... Да, сожрал! Чтобы выжить, выживает ведь сильнейший, ведь так, Мэттью? - он дышит на меня концентрацией алкоголя и злобы, - Хотя, что ты знаешь о силе, жалкое подобие мужского рода, тебя всегда защищал верный робот!
Он хватает меня за подбородок, куда мне бежать? Адам, где же ты, когда ты так нужен, спаси меня!
- Что ты можешь знать о голоде, когда кто-то или что-то всегда было рядом и приносило тебе еду? А? Что ты можешь знать о безумии, когда ты не пожирал тело своего сына? Что?
- Ну... ты был вынужден, я понимаю, - мой голос срывается, я в ужасе, я в смятении.
- Мы все, вынуждены делать то, что нам не нравится, правда?
Я знаю, что сейчас будет, если я попытаюсь сбежать, он убьёт меня или покалечит, если буду сопротивляться, он сломает мне руку или просто свяжет, он сильнее меня, причём намного.
- А что, если я скажу, что я могу делать то, что мне не нравится, но только если мне не будут резать лицо и калечить?
Он громко смеётся.
- Какой ты хитрый, Мэт, быстро приспосабливаешься к меняющейся обстановке, молодец, браво! Мне не нужно твоё разрешение, сечёшь? Ты у меня в квартире, тут нет твоего андроида, даже ликана нет, не думай, что твои слова что-то значат.
- Нет, нет, я так не думаю, просто рассуждай логически, ты искалечишь меня, но сейчас же ты не голодаешь, тебе не надо съедать меня, если я умру от издевательств, у тебя больше не будет такого, как я, я единственный на Земле, единственный такой!
- Это твой робот наплёл тебе? В этом городе миллионы людей, думаешь, среди них нет красивых.
- Покажи мне второго, как я, и я сам вскрою себе вены!
- А ты уверен в своё неотразимости и уникальности, но в моём случае это не поможет, я не ценитель эстетики, я не читал твоих дурацких книжек, не смотрел картинки, я обычный потный мужик, который знает толк в выпивке и крепком кулаке по чужой морде, для меня ты не больше, чем девчонка с небольшой погрешностью, а я не очень-то галантен, последняя женщина, которой я обладал, умерла в муках, истекая кровью. Но в чём-то ты прав, думаю, не стоит уродовать тебя, ломать руки, ты и так всё понимаешь, я жду!
Я подхожу к нему и осторожно целую, пытаюсь отстраниться, но Рон не отпускает, его не устраивает такой поцелуй, и он грубо держа за затылок, засовывает язык очень глубоко мне в рот, так же нахально и бесцеремонно, будто хочет сожрать, а не поцеловать. Потом смотрит мне в глаза, его взгляд безумно голоден и замутнён.
- Боишься? Правильно, бойся! - он снова целует, запуская свои пальцы мне в волосы, грубо хватая их, вырывая, - Я знаю, что ты слегка потрёпан, поэтому давай обойдёмся тем, что попроще, вставай на колени и делай то, что твоё жаждущее похоти сознание так мечтало сделать!
- С чего ты взял, что я мечтал делать это с мужиком? - меня одолевает злость.
- С той, что выбора у тебя нет, а гормоны просят своё, - он силой заставляет меня встать на колени. Его, пахнущие грязным телом, джинсы так близко к моему лицу.
- Я не умею.
- Робот давал тебе неправильные книжки, - он расстёгивает их.
Я в ужасе, это реально? Это происходит на самом деле? Оказывается, сдохнуть в гнезде ликана - не самое страшное!
- Открой ротик пошире и не дёргайся, а-то я нервный, могу шею свернуть!
Я самое прекрасное существо на свете, почему это происходит со мной? Почему это вообще должно происходить? ...
8.
Мой прекрасный Бог...
Мы спускаемся на лифте вниз, меня до сих пор трясёт. Это было мерзко и унизительно. Не могу сказать, что Рон до конца придерживался своего решения, и я всё-таки пару раз получил пощёчины от него, слава Богу, что не съездил кулаком, из меня ещё тот умелец плотских утех, прикусил его достоинство, когда челюсти свело от напряжения. Хорошо, что он не решил, что я это нарочно, не жить мне иначе. Я пытаюсь успокоиться, но моё вспотевшее лицо выдаёт тревогу и лёгкую панику.
- Ни с кем первый не заговаривай, держись рядом, надень капюшон, алкоголь не пей, он там очень крепкий.
Двери открываются и мы попадем в холл, там пусто, но на улице полно людей, и такой красивый из окна город тут же показывает свою сущность. Люди перемещаются быстро, почти не смотрят друг на друга. Ото всюду доносятся какие-то агрессивные звуки, не то драк, не то погромов. Довольно холодно. Бар находится буквально в паре домов от дома Рона, мы спускаемся в это душное, накуренное подвальное помещение. С непривычки, я еле сдерживаю кашель. На нас все пялятся, но украдкой, здесь нельзя смотреть прямо, можно получить.
- Ронни, дружище, ты припозднился! - Одноглазый мужчина с аккуратно-выстриженной бородой протягивает ему руку. Рон спешно пожимает её, похлопывая по плечу второй.
- Да, были дела, ты заказал мне?
- Всё, как всегда, - мужчина не скрывает интереса ко мне, - Кто это?
- Его зовут Мэттью, ликаны утащили его из зоны отчуждения в мёртвый лес.
- Не похож на мутанта, скорее на девчонку, вот это волосы!
- Да, кажется, ему удалось скрыться от радиации в бункере.
Мужчина улыбается, обнажая ряды пожелтевших зубов.
- Я Донни, Мэт, меня зовут Донни Моретти, не бойся ты так, если ты с Роном никто тебя не тронет, - он попытался хлопнуть меня по спине, но наткнулся на неодобрительный взгляд Рона, - Ты же понимаешь, что ему не жить, если вздумает один выйти на улицу, отстриги его волосы, слишком выделяется.
- Нихрена я не буду отстригать, они мне нравятся, он один не выйдет, я пришёл показать его тебе и ребятам, чтобы вы знали, что это моя вещь, кто в моём районе без спросу тронет - глотку перережу. Знате, как я ненавижу, когда трогают моё!
- Да, знаем-знаем, расслабься.
- Где все?
- А, ну, Дик подойдёт позже, а Рич не смог, так, что пропустим пару стаканчиков пока вдвоём, ему, как я полагаю, нельзя пить?
- Нельзя, слаб ещё слишком, - Рон мягко толкает меня в грудь, чтобы я сел на диван. Они присаживаются рядом.
- Ну, где там Шерри?
- Шерри, давай быстрее, мы заждались, мать твою! - голос Донни громкий и хриплый. Из сигаретного дыма появляется Шерри, вернее то, что они так называют. Девушка в плотном кожаном корсете с довольно короткими волосами, чёлка падает ей на лицо, она похожа больше на худого парнишку, но у Шерри нет всей нижней половины. Вместо неё, жуткая металлическая конструкция с гусеницами. На лице этого обречённого получеловека-полумеханизма отпечаталась грусть, будто она непрерывно плачет там, где её никто не видит. Девушка ловко проезжает между столиками и ставит бутылку и стаканы со льдом нам на стол. Её пустой взгляд на секунду задерживается на мне, и мне неловко, я не могу не рассматривать её. Донни нагибается ко мне и шепчет своим перегаром на ухо.
- Шерри была красоткой, длинные волосы, прям как у тебя, только не такие белые, большие груди. Ну, как может красотка выжить здесь, папаша скопытился, вот её и растерзали. Долго мучили, вырвали волосы, отрезали грудь, но убивать не стали, пожалели. В больнице началась у неё в нижней половине тела гангрена, всё ведь внутри месивом стало, в общем, наш местный хирург-мастер спас её, и соорудил из неё это. Жить захочешь и не на такое пойдёшь, скоро ты об этом узнаешь!...
Я в недоумении смотрю на него, от этой истории у меня холодеют пальцы. Донни делает глоток и продолжает.
- Выжила чертовка, поправилась и сумела найти общий язык с хозяином бара, он приютил несчастную, работает теперь и живёт здесь же, только этажом ниже под землю. Мы-то понимаем, какой язык она нашла с хозяином, смекаешь? Но это ладно. Шерри никто не трогает больше, там и трогать-то теперь нечего, к тому же, она всегда при оружии теперь, даже за безобидную шутку в свой адрес может палец отсечь!
Я смотрю, как эта мужественная девушка развозит заказы и выпивку посетителям, с каменным выражением лица отточенными движениями она ставит бутылки, стаканы и тарелки с закуской. Высокий кожаный корсет с металлическими клёпками скрывает ужасные шрамы, и кажется, у неё действительно нет груди. Мне бы так хотелось поговорить с ней, но, наверняка, Рон будет агрессивно против. От моих мыслей меня отвлекает голос Донни.
- А вот и Арчи со свитой пожаловал!
В бар заходит молодой парень с двумя здоровыми охранниками, это можно определить по их оружию и отвязному виду. Он, наверное, моего возраста или близко. И такой красивый, что моё сердце замирает, я не могу дышать. Прекрасный, само совершенство. Этого не может быть! Он окидывает посетителей высокомерным презрительным взглядом сквозь длинную тёмную чёлку.
- Да-да, - голос Моретти снова у моего уха, - Я вижу, как ты изменился в лице! Нравится, да? Красивый, согласен, его бы тоже давно разорвали на части, если бы не наличие охраны. Папаша его, местный наркобарон, тронем Арчи, и мы все трупы. Он, может, и прекрасен, но борзый, как стая собак. Если мы сволочи, то это сволочь в квадрате!
Я не слушаю глупого Донни, так долго искал ещё одно совершенное существо, и нашёл здесь...
- Эй, Рон, - Моретти толкает его в бок, - Я бы на твоём месте припрятал свою новую игрушечку, Арчи может позариться, ты же знаешь.
- У него полно шлюх, почти все живые женщины в этом поганом городе могут быть его, если пожелает, я не думаю, что ему сдался полуальбинос из города мутантов.
"Посмотри же на меня! Заметь!" - я мысленно разговариваю с ним, наблюдая из-под капюшона за каждым его движением. "Не верю я, что ты мерзкая сволочь.. не хочу верить...". Но он проходит к стойке и садится за неё. Охрана разворачивается к посетителям лицами и ухмыляется.
- Ладно, Донни, пожалуй, я не дождусь Дика, здесь становится неуютно, этот слащавый малолетний ублюдок знает, как испортить вечер одним своим присутствием, мы уходим, - с этими словами, он хватает меня за запястье и тащит к выходу через толпу.
Нет-нет, сейчас мы попадём в логово истинного зверя, и я не смогу найти тебя, моё прекрасное существо, только не это! Не могу оторвать взгляда от его затылка, интуитивно ощущая запах его волос, плен... мой сладкий, приторный плен, тону моментально, не хочу думать о том, что сделает со мной этот огромный мужик в шрамах, не могу даже представить этот момент. Я умираю здесь и сейчас, проходя мимо... И это прекрасно существо будто слышит меня, всё так размазано во времени, расплылось в пространстве, словно липкая масса, и замерло... Он оборачивается, как раз в ту секунду, когда мои волосы мягко скользят мимо, едва касаясь кончиками его куртки. Я выворачиваю шею, я хочу как можно дольше смотреть на него, мы встречаемся взглядами, он прищуривается. Ну, давай же, скажи, что-нибудь! Останови монстра, он сейчас уволочёт меня в свою берлогу, и через пару дней растерзает. Прошу тебя, спаси меня, мой прекрасный Бог! Но момент исчезает в дыме сигарет, Арчи отворачивается к стойке и спокойно пьёт, а перед моим лицом так медленно, но неизбежно закрывается дверь, удаляясь от меня. Рон прекрасно видит, что я смотрю ему вслед.
- Ты, дурак, Мэттью! За каким хреном ты пялишься на него? Он прекрасно знает себе цену, думаешь, если он захочет с тобой поиграть, будет добр и ласков? Хрена-с два! Тебя ждёт полный набор его изощрённых пыток, и судьба Шерри покажется тебе наилучшим выбором! Твой чёртов андроид не научил тебя не доверять красивым людям?
- Я не видел красивых людей!
- О, да, как же я мог забыть, ты же жил среди отбросов! Так вот, твои мутанты - ангелы во плоти, по сравнению с Арчи!
Мы заходим в лифт. Я вижу своё отражение в потрескавшихся зеркалах: бледен, совершенен, будущий мертвец!
- Не дури, Мэт, будешь хорошим мальчиком, я не стану уродовать тебя, я же вижу, что твоя внешность важнее для тебя, чем само существование. Андроид хорошо испоганил твоё представление о настоящей жизни. Поэтому, тебе проще сдохнуть, чем жить уродом, я же видел, как ты смотрел на Шерри, без отвращения, но полными ужаса глазами.
- Ты был там?
- Где?
- Среди тех, кто насиловал и издевался над ней?
- Задаёшь слишком много вопросов!
Он выталкивает меня из лифта, и мы входим в квартиру.
- Мне завтра в мастерскую, так что вали спать, или можешь почитать какую-нибудь книжку. Один хрен я не знаю, что там, их собирала Синтия.
Я ухожу в комнату с сумрачным светом, теперь у меня есть возможность детальнее разглядеть её. В этом мире что-то не так. Вот квартира, чистая и большая, но обои здесь старые, словно их никто не менял со времён трагедии, словно они пропитаны болью и кровью убитых здесь женщины с ребёнком, эти старые книги, фотографии, мебель... При этом есть какая-то сверхновая техника, вроде того гнущегося экрана, бронированные окна и хорошая ванная. Будто собранная по крупицам лучшая часть из прошлой жизни. Но если это лучшая часть, то как же живут остальные? Может, не намного комфортнее, чем обожжённые люди из моего мёртвого города? Я вспоминаю Адама, представляю, как он ищет меня по пустынным улицам, и мне хочется плакать... Он единственный, кто вынужден меня любить... именно вынужден..., а меня нет рядом...
"Прости меня", - очень тихо шепчу в никуда, - "Если бы ты был здесь, мне бы не было так страшно..."
9.
Мой персональный ад...
Я просыпаюсь от чьих-то грубых рук, хватающих меня за волосы. Тело моё находится в каком-то анабиозе, и я не могу быстро понять, что происходит. Конечно же это Рон, кто бы сомневался? Он нахально улыбается, возвышаясь надо мной.
- Что прямо с утра?
- А ты как думал?
- Можно не выдирать мне волосы хотя бы? Я же не сопротивляюсь.
- Хорошо, меньше слов, больше дела.
Неужели так будет теперь всегда? Это нескончаемый персональный ад, однако, не могу отрицать того факта, что здесь жизнь интереснее, но опаснее. Я стараюсь думать о чём-то отвлечённом, но Рон так глубоко пихает свой член мне в рот, что я давлюсь.
- Я задохнусь так!
- Заткнись уже, я кое-что приготовил для тебя, - он вливает мне в рот какое-то отвратительное пойло, кажется, это алкоголь. Горло неприятно обжигает, я пытаюсь кашлять, но Рон снова затыкает мне рот. У меня начинается паника и агония, я задыхаюсь, пытаясь отбиться от него. И, в какой-то момент, видя мою истерику, Рон даёт мне дышать, при этом крепко стиснув в своих сильных объятьях, чтобы я не мог убежать.
- Тише, тише, не надо так нервничать.
Я хочу вырваться, но знаю, что не смогу, неприятный жар охватывает тело, меня трясёт.
- Это придаст тебе сил и расслабит, потому что я не очень-то терпеливый тип, а ты, как нежная барышня, глядишь вот-вот сломаешься пополам.
- Что ты мне дал?
Он ухмыляется, так и треснул бы его по этой наглой роже. Рон не церемонится, ему плевать на то, что я в ужасе. Огромные грубые руки раздвигают мои бёдра, что он надумал? Обещал же пока не трогать! Живым не дамся!
- Нет! - Я вырываюсь, что есть сил, - Нет, нет, не надо, пожалуйста!
Рон подминает меня под себя, придавливая одной рукой, оставляет синяки на моей тонкой коже, которые проявятся только завтра.
- Слушай, малыш, не будь принцессой, я всё равно сделаю это, но у тебя есть выбор: я дал тебе легкий анестетик, ты можешь потерпеть минут десять, или же устроить истерику, я пару раз врежу тебе, заломаю руки, может быть, даже сломаю, и всё равно тебе придётся подчиниться. Давай, ты будешь разумен и прекратишь вести себя, как капризная девчонка.
Я перестаю так яростно сопротивляться, но паника не отпускает меня, слёзы текут по щекам, я не могу контролировать это.
- Пожалуйста, не надо.
- Ну, вот, хороший мальчик, давай раздвинь их сам, чтобы я не прилагал усилия.
- Пожалуйста.
Я не могу сделать это добровольно, но и сопротивляться нет смысла, на меня действует то лекарство, что он влил мне. Всё отдаётся в голове, от каждого движения приятно ломит кости. Рон на взводе, я чувствую его первое резкое движение, но оно не вызывает боль, только неприятное ощущение проникновения. Как не думать об этом, когда я понимаю, что происходит? Он протискивается с усилием, я плачу, но от отвращения.
- Слушай, давай ты расслабишься хоть чуть-чуть, я не могу сдерживаться.
Зачем он говорит мне эти мерзкие вещи? У меня сводит ноги судорогами, закрываю глаза, быстрее бы всё закончилось. Почему он? Почему я? Некому спасти меня! Почему я такой слабый? Я злюсь на него, на себя, я буквально задыхаюсь от ненависти. Убью его, когда он будет спать, просто украду нож и убью, пусть не думает, что я такой слабый... Я дурак! Адам берёг меня и охранял, чтобы я вот так вот глупо попал в руки огромному незнакомому мужику. Брезговал я девушками с обожжённой кожей, а теперь посмотреть на меня со стороны!
Рону не очень-то удобно, он борется с желанием бездумно впасть в неистовую эйфорию. Резким движением переворачивает меня, поддерживая под живот потной ладонью. Вот теперь ему удобно глубоко проникать, а мне становится больно. Я не привык выносить какую-либо боль, не привык, что со мной так обращаются, как с вещью, я в отчаянии.
- Ещё немного, хороший мальчик, вот видишь, не так и страшно.
- Мне больно...
- Ничего, потерпишь, - он наваливается сильнее, движения его становятся более резкими и частыми, - Вот так, очень хорошо, очень!
Этот человек убил свою жену и сына, поедал человеческое мясо, которое, наверняка, обжаривал с аппетитом. Насиловал беззащитных женщин, был одним из тех, кто издевался над Шерри, может ли он сейчас выйти из-под контроля? Может ли он убить меня? Эти мысли заставляют меня нервничать сильнее, но я чувствую, как его начинает трясти, он хватает меня за волосы и оттягивает мою голову назад, как, видимо, привык делать со всеми шлюхами. Невыносимое истязание, проверка на мою прочность. Но я не могу, больше не могу, всё жжёт, внутренности объяты огнём.
- Больно! Нет, мне больно!
- Заткнись, сука! - он несильно бьёт меня по затылку, - Будешь скулить, убью нахрен!
Ноги сводит всё сильнее, мне кажется, что он насилует меня чем-то раскалённым, я сейчас заплачу в голос. Стискиваю зубы, сжимаю простынь, но ничего не помогает, я здесь, в реальности, и это происходить на самом деле.
- Я больше не могу, - тихо всхлипываю, стараясь унять дрожь, но мне так больно
- Отлично, сука! Я же знаю, что тебе нравится! Скажи, что тебе нравится член Рона, скажи это, сука! - он двигается быстро и резко, - Скажи, что он нравится тебе! - в этом неистовом животном порыве он кончает и падает на меня, придавив всем весом.
Я хочу выбраться, хочу отмыть с себя всю эту мерзость. Я рыдаю от отчаяния, от отвращения к самому себе. Рон с невозмутимым видом вытирает пот со лба и закуривает.
- Я заплатил тебе за еду и приют? Могу я уйти? - мой голос дрожит.
- Нет, конечно, ты моя вещь! - он смеётся.
- Я не вещь, и я не принадлежу тебе, Адам ищет меня, и рано или поздно найдёт!
- И что с того? Что будет? Андроиды не запрограммированы убивать людей, что он сделает мне?
- Неужели? Тогда за каким хреном вы их всех уничтожили? Значит, вы их боялись, и не зря, они умные, у них хоть и искусственный разум, но он способен на самообучение. Адам любит меня, он найдёт меня!
- Любит? - он хохочет в голос, - Робот любит тебя!? Да, ты рехнулся там в своём бункере, подвинулся умом! Тебе придётся смириться с тем фактом, что ты моя вещь, и я буду трахать тебя, когда мне вздумается, делать с тобой всё, что захочу, давать, кому захочу, скажи спасибо, что в этих планах пока нет изощрённых пыток и твоей смерти, но ты легко можешь внести в них коррективы своим идиотским поведением. И, поверь мне, здесь с тобой никто церемониться не будет, если ты ещё не понял, конечно! - он поднимается и одевается, - Я уезжаю в мастерскую, читай свои книжки, еды я тебе оставлю, и не делай глупостей, я не люблю этого! - он собирается уходить.
- Я хочу вымыться, - вполголоса произношу ему вслед.
- Я же говорил, что вода сейчас дефицит. Я смотрю, ты такой милый, когда тебе что-то надо! Если не будешь больше реветь в три ручья, когда я тебя трахаю, можешь пользоваться ванной хоть каждый день. Ты умный мальчик, сообразишь, что к чему, - и он выходит из комнаты, оставляя меня наедине со своим отвращением. Не хочу анализировать произошедшее, мне бы забыть всё, но как? Я не смирюсь, никогда! Сбежать, надо сбежать отсюда, доберусь до стены, скроюсь в мёртвом городе, а там будет Адам. Я всё ему расскажу, всё! Он не даст меня больше в обиду, погибнет, но не отдаст этим сволочам! Я громко всхлипываю, мне так мерзко и так плохо...
10.
Спаси меня...
Прошло уже пять дней, с тех пор, как я попал в бесконечный ад. Я думал убежать, но эта герметичная квартира наглухо запирается железной дверью и надёжным кодовым замком. Я думал, потребовать свою свободу, угрожая ножом, но Рон полностью блокирует все острые предметы в кухонных шкафах. Меня охватывает чувство безысходности, словно я обречён, прямо, как там, в гнезде ликана, только вот зверь был более великодушен ко мне, а этот человек унижает меня и всячески показывает свою власть, слово он изголодался по тем моментам превосходства, словно ему нравится заставлять меня страдать. Всё моё тело покрыто синяками, мои белые волосы растрёпаны, он постоянно выдирает целые клочья, я предпочитаю прятаться под одеялом до того момента, пока он не уходит в мастерскую, но это не всегда спасает меня от его внимания. Я вещь, бесполезная, бессодержательная, пустая... мои надежды на то, что мой андроид Адам отыщет меня в этом многолюдном городе тают с каждым днём. Мне быть рабом этого грубого мужчины до тех пор, пока он не решит убить меня или съесть... Не убежать, не скрыться, прямо как от палящего солнца, как от радиации. Я очень страдаю, ни какие удобства и блага не рассеивают мои помыслы о побеге, и чем больше я думаю о том, что они тщетны, тем страшнее мне становится. Я не вынесу этого, не переживу такого отношения, меня берегли, любили, заботились, в мёртвом страшном городе я чувствовал себя лучше, чем среди обычных людей, чем в квартире у этого мужчины. Смотрю в потолок, время бежит быстро, а потом замирает на целую вечность, когда его грубые руки ломают мою волю, оставляя болезненные синяки на запястьях и жар внутри моего тела. Ему бы хотелось, чтобы я был девушкой, и он отчаянно поглощает все женские черты во мне и между тем упивается ненавистью ко всему мужскому. В чём виноват я перед этим человеком? Почему так вышло, что я здесь? Я унижен, раздавлен, я на грани... Я слишком люблю себя, своё тело, чтобы не думать о том, что со мной делают. Вчера Рон сильно избил меня, я потерял сознание уже от второго его удара, который пришёлся в висок. Я боялся, что он сломает мне нос или челюсть, но он пинал в живот и поясницу, а я был таким жалким, валяясь в его же изорванной рубашке на полу, и хватая ртом воздух между спазмами боли. Ему не понравилось, что я хотел сбежать, что я просто попытался сделать это. А потом Рон насиловал моё бессознательное тело, я вернулся в реальность от противной тянущей боли внизу живота и тихо плакал, пытаясь не думать о происходящем, от бессилия. Я бы убил этого ублюдка, но я так слаб... Я бы вырвался и побежал, но куда? Какого чёрта? Что со мной?
- Я перевоспитаю тебя, избалованная сволочь! Ты научишься уважать меня! Ты должен знать своё место, вещь! Ещё раз увижу, что ты пытаешься улизнуть, сломаю руки и ноги, или разрежу рот до самых ушей, чтобы ты был вечно счастлив. И прекрати хныкать, жалкое подобие мужского пола, ты нужен только для этого!
Но я знаю, что это ложь, гнусная и отвратительная, никто не заслуживает такого обращения, даже самые ужасные люди, а тем более я. Мои белые волосы пропитались запахом его рук, табаком и алкоголем. Я омерзителен сам себе. Непроизвольно вспоминаю эти ощущения проникновения, и меня передёргивает от нахлынувшего отвращения. Это реально, это происходит со мной. Зажмуриваюсь, стискиваю зубы, но это отвращение не уходит. К нему невозможно привыкнуть, как и к самой мысли о подобном. Я пытался сказать, что мне больно, но мой стон тонул в его раскатистом дыхании, больше походящем на рычание. Он чувствует себя мужиком, унижая того, что в разы слабее его, он чувствует себя сильным, проникая в меня, против моей воли, сжимая мои запястья над головой. После того, как Рон кончил, он плюнул мне в лицо, словно это я воплощение всей грязи, всего его бессилия перед похотью и желанием. Ему не надо унижать меня сильнее, ведь дальше некуда... ведь я так уже унижен и раздавлен, но каждый раз он находит ещё одну каплю для меня. Его презрительный плевок означал, что это я виноват в том, что со мной происходит, в том, что он не может сдержать себя. Может, он чувствовал тоже самое, убивая самых близких, поджаривая куски их тел? Безысходность... Я слишком люблю себя, чтобы не думать об этом, не понимать, что это не закончится...
Сегодня мы снова должны пойти вечером в тот бар, мысли о нём, хоть как-то отвлекают меня от реальности, я увижу ту девушку Шерри. Мне бы хотелось поговорить с ней. Может ли быть более несчастный человек в этом городе, чем она? Прекрасна, жива, обречена... Мой организм отказывается принимать пищу, я еле заставляю себя есть, с каждым днём, выздоравливая физически, я страдаю морально, унижая сам себя ещё сильнее, упрекая в своей слабости и безвольности. А могу ли я? Какова вероятность, что парень по имени Арчи с прекрасными глазами снова придёт туда именно сегодня? Подобные мысли пробуждают во мне желание жить. Если увижу, рискуя всем, подбегу к нему, пусть его охрана расстреляет меня на месте, это лучше, чем превращаться в куклу здесь. Пусть лучше он издевался бы надо мной, я бы стерпел... только не Рон - воплощение всего псевдомужского, что может быть в человеке. Сила против слабых, запугивание против того, кто и так напуган до смерти, боль для того, кто так чувствителен к ней. Возможно, в этом мире, это считается проявлением мужественности, может, я ничего в ней не понимаю, являясь каким-то пограничным существом?
Поднимаюсь с кровати и смотрю в огромное окно, оно до самого пола, во всю стену. Там, в реальном мире всё так красиво: машины, люди, огни. Всё летает, движется, мигает... Заходящее солнце отражается от гладких стальных поверхностей. Что думает Адам? Умеет ли он думать так же, как люди, будучи максимально похожим на нас? Я вижу, как внизу какая-то группа людей разрывает на части что-то живое, скорее всего, это тоже человек. Искусственный мёртвый мир... Я скучаю по моим цветочным костям, оставшимся в коробке, скучаю по той фантазии, что рисовал в своём мозгу. Я был глуп, наивен... Ну, что ж, если выберусь, будет мне уроком. Слышу щелчок входной двери, и невольно вздрагиваю. Рон вернулся. Моё тело покрыто синяками, на виске гематома, а прикрываю её волосами. Его бесит мой жалкий вид, и чем слабее и беспомощнее я выгляжу, тем больше он раздражается, надо держать себя в руках, если хочу выйти из дома, если хочу снова увидеть ту девушку Шерри.
- Одевайся, нам пора, - Рон цедит сквозь зубы, словно его тошнит от меня.
Я молча надеваю куртку, он грубо толкает меня в дверной проём.
Мы идём в сторону уходящего солнца, на улице становится не многолюдно, и снова эти страшные звуки наполняют город. Он вовсе не спит, он убивает тех, кто слабее, выгрызает им глотки в тёмных углах. Рон снова толкает меня в спину, хотя я иду не так уж и медленно, ему просто важно унижать меня, чтобы чувствовать превосходство ежесекундно. Мимо пробегает какой-то мужчина, пряча лицо в шарфе, но я успеваю поймать его озлобленный взгляд, ему не по нраву моя внешность, или я в целом. Я невольно веду глазами за его нахмурившимися бровями, а он исчезает в темноте. Делаю шаг и натыкаюсь на человека, инстинктивно сжимаюсь, ожидая агрессии. Со мной Рон, но он не будет защищать меня, если там кто-то сильнее. Осторожно пытаюсь произнести:"Простите".
- В машину его!
И прежде, чем вообще что-то вырисовывается в моей голове, я оказываюсь в огромном электромобиле, который взмывает вверх. Темно и тепло, но где же Рон? Кто эти люди? Я пытаюсь посмотреть на них, но мне так страшно. Что они хотят сделать со мной? Убить? Продать? Не поднимая головы, я кошусь в сторону того, кто сидит рядом, сжимая мои плечи. Свет мелькает за окнами, вычерчивая острый маленький нос в темноте, и в какой-то момент попадает прямо на глаза. Я замираю. Это тот парень из бара, Арчи. Он здесь, он рядом, и он спас самое прекрасное существо на планете? Но спас ли?
11.
Мёртвая кукла...
Мой сладкий, губительный плен, манящий запахом кровавых бинтов и страхом осознания реальности. Я не могу поверить, что этот прекрасный ангел, вырвавший меня из лап мучителя, на самом деле ещё более жесток. Я закрываю глаза и вздрагиваю каждый раз, когда лезвия касаются моей кожи. Лежу неподвижно на столе в неком подобии лаборатории, я никогда прежде не видел лабораторий в живую, только на пожелтевших страницах энциклопедий и книг, что доставал мне Адам. Но здесь всё иначе, хоть и узнаваемо: у стен стоят огромные колбы, в мутноватой жидкости заспиртованы разные страшные существа с огромными крыльями и лапами, среди них я узнаю и ликанов из мёртвого леса, есть и человеческие зародыши, и какие-то страшные гибриды людей и ликанов. Я на столе, но это не обычный медицинский стол, он обит тканью, пропитавшейся застарелой кровью, от него несёт смертью. Меня тошнит от этого смрада. Мне кажется здесь умерло немало существ, их кровь запёкшимися корками скребёт по спине. Лезвия снова впиваются в кожу кислым привкусом пугающей боли, они проскальзывают между бинтами, раздирая мои белые полупрозрачные руки. Я бы мог истошно закричать, но лишь беспомощно смотрю в пучки голубоватого света, слепящие и без того чувствительные глаза, пытаюсь разглядеть его прекрасное лицо, столь холодное и лишённое каких бы то ни было эмоций. Зачем он это делает? Неужели он хочет так же, как и всех этих существ, поместить меня в колбу, которая со временем покроется пылью? Неужели он хочет убить меня? Я не могу в это поверить! Запах формалина смешивается с медно-кровавым и выворачивает меня наизнанку, я лишь боюсь новых порезов, боюсь, что он полностью изрежет меня на куски, на лохмотья. Моё любимое тело вздрагивает от прикосновений жгучего метала снова и снова.
- Пожалуйста, не надо больше, мне больно!
Он склоняется надо мной, заслоняя собой губительный свет. Так прекрасен, как неземное существо и так жесток!
- Знаю, но у тебя нет выбора.
- Не делай мне больно, я так желал увидеть тебя, не хочу знать, что ты такой, каким они описывали тебя..., - я удивлён собственной смелости, но она может стоить мне жизни.
- Они? Те подобия людей? Я создаю совершенных существ, после катастрофы они должны были населить планету, заменить собой все эти отребья, но люди выжили, и теперь размножаются, как мерзкие насекомые! Мне нужны твои биоматериалы, я хочу клонировать красивых людей, их почти не осталось. Ты понимаешь, что ты станешь частью будущего мира, как и зверо-люди, как мои прекрасные биомеханизмы!? Твои мучения, и твоя смерть послужит во благо!
- Смерть? Но я не хочу умирать! Мне всё равно, что станет с этим дурацким миром, на каждому шагу меня хотят убить, за что?
- Всего лишь за то, что ты отличаешься внешне! Я думаю, нет в тебе выдающегося ума, нет силы, нет иных способностей, что такое внешность? Набор генетических модификаций, которые делают тебя привлекательным для других, твои белоснежные волосы и кожа совершенны, я хочу, чтобы существа будущего были такими же! Мой отец даёт мне столько денег, сколько я захочу, я создам новую расу людей, я сотру ту грязь с лица Земли!
- Может, не обязательно убивать меня при этом? Ведь во мне много крови, чтобы ты мог использовать её в своих целях, а для клонирования достаточно и одного волоса. Почему ты делаешь это?
Его лицо меняется, и я понимаю, что момент истины настал, прекрасный Арчи всего лишь изверг, не творец и не провидец, молодой, умный, поехавший, ему нравится истязать, сшивать части существ и смотреть, как они погибают в муках, корчась на столе в его лаборатории.
- Ой, ну, что ты можешь знать о моих трудах!? Я создал ликанов, и впустил их в город, они пожирали людей, но ушли в леса, там безопаснее, вьют там свои гнёзда, подлые предатели! Хотя и продолжают таскать людей из городов, но не устроили побоище, как я хотел! Ты представляешь себе зрелище: окровавленные мечущиеся уроды в бликах от всполохов огня! Мои ликаны совершенны, у них человеческий мозг, с проникшими в него инстинктами зверя, заточённые в огромном теле, требующем мяса, человеческого мяса каждый день! Мои любимые создания! Я проникаю в суть страха в мире, где не осталось красоты, я создаю её сам!
Он наотмашь ударяет по моей руке, и я вздрагиваю от боли. Я умру здесь, много раз думая о смерти в гнезде оборотня, думая о боли и побеге в квартире незнакомца, я не мог предположить, что всё-таки это произойдёт в убежище ангела. Что ж, если он так хочет, я не смогу сопротивляться, всё бесполезно, тщетно, я разочарован... Кровь медленно сочится сквозь небрежные грязные бинты, как и мои успокоительные слёзы... Сделают ли из моей крови новых людей, или я просто забава для богатого парня? Будут ли те люди так же прекрасны, как и я? Закрываю глаза, не хочу, думать, что сейчас снова последует порез, это пробуждает во мне ужас, я хочу уснуть и не чувствовать тяжёлый запах формалина, утонуть в нём, и смотреть на мрачную лабораторию застывшими глазами сквозь пыльное стекло колбы. Не осталось в этом мире ничего прекрасного, даже мой ангел, оказался оборотнем. Не осталось в нём ничего совершенного, даже бесстрашные ликаны страдают, понимая, что пожирают себе подобных. Так далеко и бесконечно, как желание не быть одиноким, убивающее меня на столе сумасшедшего парня. Уж, лучше тогда быть экспонатом в колбе, навсегда красив, навсегда мёртв, почти болото, почти долгожданная прохлада...
Я чувствую его прикосновения, это не лезвия и не нож, это его пальцы, трогающие моё лицо.
- Ты так прекрасен и совершенен, я хочу, чтобы все люди были такими...
- Но они не будут... Я увидел тебя в баре и задохнулся от восхищения, но я не хотел верить, что ты жестокий, я думал, ты спас меня...
- Твои слёзы так чисты и наивны, ты будто не из этого мира, где же ты жил всё это время, раз думаешь, что ещё существуют добрые люди? Посмотри на меня? Я единственный красивый человек во всём огромном городе, могу ли я быть хорошим, если у меня есть власть? Могу ли я быть добрым и сострадать этим ублюдкам, сожравших своих детей и жён? Могу ли я быть частью этого умирающего мира?
- Но я же не один из них, а ты всё равно хочешь убить меня! Я же искал тебя!
- Меня? - он громко смеётся, и мне кажется, что все мёртвые заспиртованные существа и зародыши вторят ему, - Ты не мог искать меня, я погибель для всего живого. Ты видел взрыв? Видел мир после него? Прокажённых и сгоревших людей, ходячие трупы!? А я не видел, я жил в подземном городе, построенным моим отцом, нет там солнца, и люди все в белых халатах, и трава там ненастоящая..., а настоящая только боль и одиночество! Я убедил отца сделать для меня лабораторию, привожу сюда животных, что уцелели, но их всё меньше, привожу людей: ублюдков и воров, вшиваю в их животы шестерёнки и искусственные органы, там за этими дверьми у меня свой город, и там живут те, кто выжил, выблевал всю кровь на полу моей лаборатории, охрип от воплей, но выжил, ты сможешь выжить? Сможешь вытерпеть?
- Нет... лучше уж тогда убей меня, зачем мне жизнь урода? Нравится издеваться надо мной, что ж, издевайся и живи среди своих мутантов, тебе не найти такого второго, как я! Сходи с ума в одиночестве, раз тебе не нужны красивые существа, раз тебе важнее мимолётное блаженство!
Арчи подхватывает меня со стола и садится на пол, обняв меня, я чувствую его запах, от него не пахнет смертью, это приятный тонкий аромат какого-то парфюма. Мне хочется прикоснуться к его волосам или коже, но я боюсь, что мои, почти лишённые крови руки, не смогут пошевелить пальцами. Он сильнее заматывает бинты, причиняя мне больше боли.
- Прости меня, я окончательно тронулся здесь! Не хотел я убивать единственное прекрасное существо, что нашёл в этом проклятом мире, от тоски и скуки я уже не нахожу спасения, мне невыносимо пусто и тяжело, я бы хотел умереть, но инстинкт выживания сильнее меня, я боюсь смерти, и это моя слабость!
Я аккуратно беру его за руку, мои пальцы склеились между собой от запёкшейся крови, он не чудовище, каким его все считают, но может запросто превратиться в него окончательно. В безумном мире он второй после Адама, кого бы я хотел видеть рядом...
- Если ты обещаешь, что не предашь меня, если обещаешь не сбегать, я покажу тебе свой город, расскажу, что хочу создать, и может ты даже поможешь мне, только не заставляй меня убивать тебя! Тогда, в баре, я тоже увидел тебя, заметил, как ты смотрел, пока тебя тащили сквозь толпу. Для них я почти Бог, я могу покупать и продавать жизни, наркотики, лекарства и будущее... Но если я убью тебя, я умру от скуки и тоски. Где ты был всё это время? Почему я раньше не встречал тебя? Кто ты?
- Я Мэттью, я из города мёртвых, и я думал, за его стенами только пустыня и такой же мёртвый лес, я не знал, что остались ещё люди, но они почему-то более жестоки, чем мутанты из моего города. Там я оставил андроида по имени Адам, и я хотел бы найти его, потому что подло бросил его...
- Ну, так мы найдём, но сначала, я хочу показать тебе, как я живу и что создаю, обещай, что не будешь осуждать меня, иначе я могу разозлиться, а я не хочу этого.
- Да, я не собирался, только мне немного жутко.
- Я зашью твои раны! - он оставляет меня на полу и идёт к стеллажам с выдвижными шкафчиками, возвращаясь с иглой и нитью.
Меня немного подташнивает от этих тянущих ощущений, когда нить протаскивают через кожу, но я стараюсь не думать об этом, смотрю на него, изучая его лицо. Он молод, явно очень молод, и уже так умён, почему же стал таким жестоким? Что сводит его с ума?
Смотрю на зашитые руки, как же много швов, хоть и аккуратных, но ими покрыта вся тыльная сторона.
- Я причешу тебя и переодену, у меня полно одежды твоего размера!
Стою перед огромным зеркалом в тяжёлой деревянной раме, странное и красивое, слово сошедшее со страниц тех сказочных книжек, что приносил мне Адам. Мы в соседнем помещении от лаборатории, здесь тёмные обои с золотыми завитками, и старинная мебель. Ни каких современных элементов, ни кодовых замков, ни компьютеров, ни экранов, плотные бархатные шторы закрывают окна, довольно сумрачно, но так красиво. Он замечает, что я разглядываю всё.
- Я любил читать, и прочёл все книги, что хранились в библиотеке, больше всего мне нравились настоящие книги из бумаги, а не электронный текст. Все эти вещи я собирал по городу годами, находил, перекупал, они все очень старые, правда они прекрасны?
- Да, совершенны, - я словно кукла во всём белом и чистом, но так выделяюсь на фоне этой мрачноватой комнаты. Он одел меня в какую-то современную облегающую одежду, она моментально согрела меня, вечно мёрзнущего, и сделало похожим на тонкую, фарфоровую, старинную куклу. Арчи аккуратно причёсывает мои волосы, и я узнаю себя прежнего, не взлохмаченного и заплаканного, а себя красивого. Он улыбается мне в зеркало, на его руках ещё есть пятна моей крови, уже засохшие, но всё ещё явные. Я мог бы поверить, что это мгновение чистого счастья, быть здесь, хоть за стеной и находится ужасная лаборатория смерти, я бы мог убедить себя, что он и есть тот ангел, что привиделся мне в баре, но я знаю, что всё не так просто, однако, его улыбка и прикосновения усыпляют мою бдительность, я просто устал, и я уже хочу хоть кому-нибудь поверить, пусть им и будет самое опасное существо, что встретилось мне на пути...
12.
Вкус тлена на моих губах...
Нет страшнее мира того, что уже умер, нет печальнее мира, созданного на обломках прошлого, нет ничего, что утолило бы мою жажду одиночества, не было ничего до того, момента, как я увидел его в баре... Ни живые люди, ни разумные ликаны не сравнятся с ним, самым совершенным и жестоким, я боюсь, что моё восхищение угаснет, как только я узнаю его лучше, как утихают и гаснут все чувства. Я боюсь, что увижу в нем обычного человека, но что значит обычный? Я не видел людей много лет, мутанты страшили меня. И что теперь? Я знаю, что было сегодня утром, когда я проснулся в его комнате, я знаю, что было ночью... Давно я не чувствовал эту первобытную похоть, смешанную с трепетом и волнением, как в тот самый первый раз, когда я закрыл глаза и позволил стальной хватке робота взять меня. Я чувствовал страх и отвращение, но мое тело подчинилось. И ночью было нечто подобное, когда я отворачивался к стене, чтобы уснуть, я знал, что у моей кровати стоял Арчи, знал, что это лишь представление, что сейчас он будет рядом, и когда его руки обвились вокруг меня, я не удивился, но вздрогнул. Я подчинился ему полностью, доверив свое тело, одна мысль о том, что он обладает мной, приводила в экстаз. Я поборол отвращение к самому себе и своему желанию и просто слушал со стороны свои стоны уже без страха. Мои восторженные мысли сменялись пониманием, что это всего лишь неловкое действие, не такое прекрасное, как мне хотелось бы в моих мечтах, и боль и неприятные ощущения иногда возвращали в реальность, но потом я вспоминал его лицо в баре, чувствовал его дыхание, и меня снова уносило, хотелось кричать и рыдать одновременно, хотелось, чтобы это закончилось, чтобы я ничего не помнил утром. Но вот оно настало, это самое утро, и я помнил все. Мне было стыдно и неловко, я не знал, как теперь разговаривать с ним, но Арчи, как ни в чем не бывало улыбнулся мне, и все тревоги отступили, я понял, что все, что происходит здесь, остается здесь. Никто не спросит меня о том, что между нами было, и когда-нибудь мне будет не стыдно вспоминать это.
Я снова во всем белом, как любит Арчи, его мир построен на обломках старого, он населен его личными творениями и животными. Он страшный человек, и мне, порой, жутко, но когда его руки прикасаются к моей шее, я забываюсь, пусть убьет, но только будет рядом. Я не могу без него, больше не могу! Мы бродим по улицам выдуманного города, встречая кислотно-зеленые закаты, мои швы на руках до сих пор болят и иногда кровоточат. В его городе я встречаю измученные биомеханизмы с шестрёнками наружу вместо внутренностей, в их глазах какой-то животный ужас, они хотят жить, но зачем? Арчи превратил их в это - неживое и не мертвое нечто. Здесь свои законы и порядки, у них есть крыша над головой, еда и вода, но нет будущего, они дышат, спят, но не живут. Он отнял у них ВСЕ и дал взамен это суррогат жизни. Его логика проста и безукоризненна - они живы, значит рады, у них есть еда, значит больше ничего не нужно, у них есть страх, значит они хотят существовать! Я боюсь разочаровать его, сказав, что он жесток, боюсь его реакции, я стараюсь не думать о жителях призрачного идеального города, где солнце встает по желанию Арчи, где мои стоны страшат меня больше, чем изуродованные люди и животные. Я хожу в своей белоснежной обтягивающей одежде, и мои такие же белоснежные волосы развеваются на ветру, пропахшем страданиями и безысходность кровавых разводов на стенах. Идеальный мир в понимании сумасшедшего маньяка.
- О чем ты думаешь?
Его вопрос заставил меня вздрогнуть.
- Для чего мы живем?
- Ни для чего, просто так, чтобы радоваться или страдать, в этом нет смысла. Тебе жалко моих тварей? - в его голосе сквозит злоба или раздражение.
- Немного, кем они были до того, как попали сюда? Были ли у них мечты?
- Были, как кого-нибудь ограбить или убить, это отбросы, я выискивал их в разных частях города.
- Я тоже?
- Нет, - Арчи замешкался, - Просто я уже настолько забылся, что... мне неприятно вспоминать это, разве сейчас все не так хорошо?
- Все хорошо, я просто на секунду подумал, что может не все из них плохие, может среди них есть хорошие люди, знаешь, как в том баре, официантка, она же неплохая, но что с ней сделали? Я бы хотел вернуть ей нормальное тело!
- Но ты не можешь, как и не можешь помочь всем, кто нуждается, не можешь помочь даже сам себе, ты привык, что идеальный андроид Адам заботится о тебе, но это реальный мир, то, что осталось от него, а конкретно - это мой мир, и я тут Бог!
- Я знаю, прости, я не хотел разозлить тебя.
Он поджимает губы, он в гневе, но старается сдерживать его, что будет, если он не сдержится? Убьет меня, поранит? Рано или поздно это случится.
- Я не хочу, чтобы ты думал о других, о своем роботе, о свободе, прими свою судьбу, ты теперь мой!
- Я не сопротивляюсь, но это звучит, как приговор, ты же понимаешь, что я живой?
- Да, но ты моя кукла, я буду наряжать тебя, как мне захочется, я покажу тебе свои эксперименты, и я хочу, чтобы ты был частью меня, не притворялся, а был, понимаешь? Если я почувствую фальшь или ложь я разозлюсь!
- Иногда ты пугаешь меня, Арчи, я очень долго искал тебя, но я не хочу, чтобы ты думал, что я хочу предать тебя, я пойду с тобой до конца, но не проси меня не испытывать жалости, я не могу не чувствовать ее, глядя на всех этих существ...
Мы сидим на краю какого-то строения, внизу в мусорке копошатся две биомеханические собаки, выискивая куски еще не протухшей пищи. Они счастливы, и не понимают, что у них нет лап, что вместо некоторых органов в их телах искусственные детали, страшное сочетание усохшей плоти на стальном каркасе, выпирающие из-под слоящейся кожи стальные ребра и капающая слюна.
- Это совершенный мир!
Я знаю, что Арчи безумен, он верит, что сделал их счастливыми, что создал свой прекрасный мир, а на самом деле он просто утоляет свою жажду жестокости, ему нравится подавлять всех. Мысли об Адаме не дают мне покоя, он ведь продолжает искать меня, я знаю... Я здесь жив и здоров, а он прочесывает метр за метром, в поисках меня, это робот, наделенный человеческими качествами, и у него ничего не было, кроме меня... Чувствует ли он что-нибудь, потеряв меня, или в его голове просто четкий алгоритм? И что такое чувства? Вот сейчас мне хорошо, в этом страшном городе полумертвых существ, в объятьях гениального маньяка, который в любой момент может убить и меня, но его руки подчиняют себе мою волю, я сдаюсь ему, доверяя полностью, но внутри меня жив страх... Могу ли я быть счастлив, понимая, что это НЕ правильно? Что со мной? Вдалеке вспыхивают зеленые огни искусственного заката, в лицо дует тяжёлый душный ветер, принося запах разложения, каждый день здесь умирают и гниют заживо десятки существ, а их создатель держит меня сейчас за руку, пытаясь найти смысл и объяснения своим зверствам, а я так же старательно лгу себе, что мне все равно. Он поворачивается ко мне, будто чувствуя мои мысли, и целует. Все вокруг замирает на мгновение, если бы мы прямо сейчас провалились в ад, мне было бы все равно, он со мной рядом, и это главное, и к чертям страдания других, я боюсь потерять это чувство, боюсь, что оно изменится, но сейчас его волосы касаются лица, а мои локоны летят по ветру белоснежными волнами. Мои глаза боятся света, поэтому в этом мире всегда будет гнетущий мрак, ради меня он обречет все несчастные биомеханизмы на существование во мгле, только чтобы я улыбался. Арчи отстраняется и сморит на меня! Я ненормальный, такой же, как и он, ничуть не лучше, я хочу, чтобы этот момент не заканчивался, я не хочу вспоминать, что он творит ужасные вещи, он мой ангел, застывший в ранах у меня на руках, на губах, и я хочу его больше всего на свете!
13.
Холод рук...
Время потеряло для меня всякий смысл, как только мы спустились в этот проклятый город несчастных механизмов. Я не знаю, сколько его прошло, сколько дней утонуло в искусственных рассветах и закатах? Он наряжает меня, как свою любимую игрушку, шьет для меня новые белоснежные наряды, красит мои глаза и ресницы, расчесывает волосы. Я боюсь, что Арчи безумен, с каждым днем я убеждаюсь в этом все сильнее... Иногда, по ночам, я слышу далекие крики, они доносятся из его лаборатории, и даже эти толстые стены не могут заглушить их, я стараюсь не думать о том, что он делает, а потом он приходит и обнимает меня холодными руками, и я понимаю, что он их только что помыл от крови..., страх где-то глубоко внутри меня ворочается каждый раз от этих объятий. Он целует меня, и я ощущаю его страсть, будто чьи-то страдания пробуждают в нем ее. Я подчиняюсь пошлой прихоти, отдаваясь во власть своих низменных желаний, потакая его настойчивости, и мне это нравится, я отвратителен сам себе, но я не хочу думать о том, что кто-то умирает ради этих минут моего блаженства, я просто делаю вид, что этого не существует. Мои белоснежные волосы разбросаны по подушке, мой стон утопает во мгле, мне больно или приятно, или даже страшно, но я не могу остановиться... Вчера я впервые обманул Арчи и вышел на поверхность без его ведома. Я обнаружил, что над нами самый центр города, того самого, где правят законы сурового мира, где грубый мужчина удерживал меня в плену. Настоящее солнце полоснуло мне по глазам, и я едва не закричал от боли. Вокруг шумела жизнь, а я словно был мертв в застывшем моменте, слово в эфире из едкого дыма. Чего хотели эти люди? О чем мечтали в давно погибшем мире? Я вдыхал этот воздух и осознавал, что это и была жизнь, с её суровыми реалиями и серыми днями, здесь наверху, а не в том убежище из бетона и стали. Я замешкался на мгновение, мне вдруг захотелось убежать, просто так... в никуда... Но я вспомнил его холодные после воды руки и... вернулся... Зачем? Для чего я здесь? Его резкие грубые движения возвращают меня в эту ночь. Прекрасные тонкие черты лица в свете искусственной синей луны, полузакрытые глаза, он так прекрасен! Но я кривлю душой, вчера произошло еще кое-что: спускаясь обратно в подземелье я вышел на центральную улицу города Арчи, бессмысленно брел по ней, пытаясь осознать, что я есть в этом мире? И мой взгляд привлекло одно существо, которое когда-то было человеком. Я заметил его у огромного мертвого дерева, что гигантскими корнями своими возвышалось над его головой. Он словно прятался там, но от кого? Я бы прошел мимо, этот город полон несчастных душ, но не смог. Его лицо... Оно было... красиво! Такое же утонченное и молодое, как у меня и Арчи. Я подошел ближе, существо скрылось в корнях дерева и тогда я позвал его, тихо и осторожно, сказав, что не причиню ему вреда, оно боязливо выползло на свет. Прекрасные большие глаза и спутанные волосы, такая же бледная кожа, оно так было похоже на меня и так не похоже одновременно. У него не было рук, и даже подобий их заменявших, а вместо ног механические лапы паука, но больше всего меня поразил зашитый стальными нитями рот... Его губы были все истерзаны многочисленными разрывами и порезами, истыканы десятками игольных дыр, словно рот распарывали и зашивали много раз, и на этот раз швы были довольно свежие, на губах запеклась кровь. Я потянулся пальцами к нему, и оно отпрянуло в испуге. Я не выдержал..., слезы накатились на глаза, никто и ни за что в мире не заслуживал такой кары! Тем более, некогда прекрасное существо! Арчи лгал, что истязает лишь уродцев и преступников.
- Прошу тебя, не бойся, я не сделаю тебе больно, обещаю, - и в эмоциональном порыве я обнял его. Его исхудавшее до костей тело дрожало в моих объятьях от страха, а я рыдал, слово ребенок и не мог остановиться, так жаль мне было.
- Бедный, за что тебя так? Давай я распорю эти нити, выну их?
В его глазах ничего не было, кроме страха, слово его постоянно били, не один раз, а каждый день, словно он был проклят! Я аккуратно вынул нити, стараясь, как можно меньше беспокоить воспаленные раны на губах. Он кое как открыл рот, слишком спеклась кожа от крови.
- Как тебя зовут? Кто ты?
- Я не помню своего имени, но меня называют Лайт.
- Почему тебе зашивают рот?
- Чтобы я не разговаривал ни с кем, по этой же причине мне удалили руки, у меня были механические.
- Но как же ты ешь?
- Раз в день в медицинском пункте мне распарывают рот и дают еды и воды, а потом снова зашивают...
- За что?
- Мне не говорят, это началось не так давно, но я сильно исхудал, умираю от жажды целыми днями, наверное, я скоро умру.
Я снова обнял его, аккуратно гладя по волосам.
- Я не позволю, нет! Бедный, хочешь я принесу тебе воды?
- Спасибо, хозяин, только я буду здесь в корнях, чтобы меня не нашли, иначе меня накажут.
- Боже, что ты такое говоришь? Я не хозяин! Спрячься, конечно, я сейчас принесу воды.
И я принёс ему воды и еды, все, что сумел найти. В сумраке спутанных корней, Лайт спал и жил, там валялось старое покрывало, и оказалось довольно просторно. Он много и жадно пил из бутылки, что я держал сам. А потом так же жадно, слово запуганное животное, ел, озираясь по сторонам. А я не мог остановиться и постоянно гладил его по голове, и слезы мои катились безмолвно по щекам. Он замечал это и старался улыбаться в знак благодарности, но мое сердце разрывалось от горя, от жалости к нему.
- Я не вынесу это, это выше моих сил! За что тебя так? Что ты совершил?
- Когда-то хозяин Арчи нашел меня на поверхности, я был забавой у местных тюремщиков, меня отловили и истязали много часов, насиловали и издевались, от моего тела мало что осталось, хозяин спас меня и подарил новую жизнь, сшил мое искалеченное тело, заменили некоторые кости, отмыл от крови. Я всем сердцем любил его и был благодарен, но я не смог жить в этом городе... Не смог спать, зная истину, не все здесь преступники, не все твари и убийцы, но хозяину Арчи все равно, его безумие требует новой крови! Я попытался сбежать, за это меня лишили ног и рук, и сделали уродом, заменив их на механические, а недавно отняли даже эти руки и зашили рот. Я знаю, если хозяин заподозрит, что я разговаривал с вами, мне не жить, но я не боюсь, мне и так не долго осталось. Вы новая игрушка хозяина, сейчас он любит вас, как когда-то любил меня, но не вздумайте сбегать, а если все-таки попадете наверх, бегите так далеко, как только сможете... иначе он превратит ваше существование в ад!
- О, Господи! Я попробую освободить тебя, я не смогу спокойно спать, зная, что тебя так несправедливо истязают, это из-за меня тебе зашили рот и отняли руки! Боже, это ужасно! - я захлебывался в слезах, будто дитя, но не мог остановиться.
А теперь я здесь под жарким телом Арчи, который заставляет меня стонать от похоти и блаженного осознания запретности, но эти мысли не дают мне полностью раствориться в нем, я не знаю, что мне теперь делать? Времени нет, мне казалось так, что его здесь нет, но оно есть для того несчастного существа Лайта, и это время убивает его с каждой минутой. Арчи груб со мной сейчас, его движения резки, он хватает меня за подбородок и кусает за губу. Ему нравится моя беспомощность, может, он хочет, чтобы я тоже называл его хозяином? Он так же убьёт или искалечит меня, если я ослушаюсь?
- Тебе нравится? - его шёпот у меня в мозгу, проникает в мое тело дрожью, - Нравится?
- Да, очень!
Если бы я мог только не знать того, что было скрыто, стереть это из памяти или забыть!? Но я уже знаю...
14.
Я не покину тебя...
Вот уже несколько дней я ношу еду и воду для искалеченного существа по имени Лайт. Он неохотно выходит на свет, я чаще прихожу к нему по ночам, когда Арчи уже спит. Вчера ему снова зашивали рот, боюсь, что скоро все может стать явным, что же будет тогда? Лайт очень боится гнева хозяина, часто отказывается есть, но потом голод пересиливает его страх. Я уже почти привык к его беспомощному виду, и больше не рыдаю, но не могу заглушить свою жалость. Мы много разговариваем, я узнал, что Лайт жил со своей семьей много лет в заброшенном подземном гараже на минус третьем этаже, там у них было много припасов, но однажды все они закончились, и они были вынуждены выбираться на поверхность, чтобы найти еду. Однажды он забрел слишком далеко, и был пойман работниками полиции, но его не арестовали, а продали местным тюремщикам, и те устроили пир человеческой плоти, обглодав часть его ног, истязая и насилуя молодое красиво тело. Лайт много рассказывал о том, как Арчи спас его, любил, расчесывая его волосы, как он дарил ему механических собак с головами настоящих, и как он какое-то время наслаждался этим суррогатом жизни. Я смотрю в его грустные глаза, на его остатки тела и мне почти физически больно от этого зрелища и стыдно, что я жив и здоров, а он нет. Я не знаю, как найти взаимосвязь, но она есть. Мне надо перестать бояться и заставить Арчи сжалиться над Лайтом и дать ему хотя бы просто спокойное существование без придуманных страданий, без этих пыток. Но, что если он намеренно хочет убить его, постепенно и жестоко? Лайт так похож на меня, словно это мой брат, словно Арчи специально выбирает только таких, но нас же почти нет на выжженной земле, когда-то я вообще думал, что остался такой один. Когда-то я мечтал быть существом из болота в прохладе гниющих лилий, и вот я здесь, лежу в тени корней огромного дерева в обнимку с холодным телом полуживого человека и мне немного жутко. Что будет дальше? Я не вижу выхода, не вижу будущего, ничего не чувствую, кроме страха и жалости...
- Может, нам попробовать сбежать? - я произношу это и сам замираю от своей неожиданной смелости.
- Он выловит нас и убьёт или изуродует тебя, а меня убьет, зря ты помогаешь мне, все равно мне не жить, он решил так за меня...
- Я хочу спасти тебя!
- Но кто я? Посмотри на меня! Кем я буду там, если сбегу? Я цепляюсь за жизнь, но она давно закончилась еще там, в глухих тюремных стенах, когда они пожирали мои ноги, когда я захлебывался собственной кровью! Я ходячий труп, плод фантазии хозяина Арчи!
Он говорит все это так холодно, без эмоций и сожаления, словно ему ничего не осталось, кроме животного страха, кроме жажды и голода. Я глажу его по спутанным волосам, утыкаюсь в плечо. Конечна ли смерть? Куда мы попадаем, когда наше сердце перестанет биться? Почему вместо любви приходит ненависть? Почему невозможно просто жить в мире? Жестокость заполонила каждый из миров, и ни в одном из них нет мне места.
Я вижу зеленоватые отблески, близится рассвет, мне пора, но я не хочу в ту красивую комнату со старинной мебелью, не хочу снова лгать, что я ничего не знаю, не вижу, не понимаю... Он причешет мои волосы, аккуратно поправит все складки на идеальной одежде, и я, как кукла из упаковки, буду бродить с ним за руку по его разрастающемуся городу. Арчи не берет меня на поверхность, не показывает свои опыты, и я умираю от скуки здесь... И теперь еще появился Лайт, как мне быть? Я поднимаюсь и выползаю на улицу, она пустынна и еще более зловеща. Меня переполняет тоска. Я бреду домой, но он не мой, как и все здесь... Арчи все еще спит, и я аккуратно ложусь рядом, во сне он обнимает меня, убийца, сумасшедший маньяк, если задушить его сейчас - это пасет многие жизни, а может целые города! Если просто сделать это, Лайт получит свободу, но разве я смогу тронуть это прекрасное лицо? Убить его тело? Разве смогу я жить после этого? Кем я стану? Во что превращусь? Зеленый рассвет сочится сквозь плотные жалюзи, я проваливаюсь в сон, и мне кажется будто тот жестокий мужчина по имени Рон кричит мне что-то сквозь мутный едкий туман, я даже вижу его лицо, искаженное не то болью, не то гневом, я до сих пор боюсь его. Вздрагиваю и открываю глаза. Я один в комнате, а за окном искусственный день. И эти крики не приснились мне, они реальны и доносятся гулким эхом из-за стен. Кто-то неистово кричит в лаборатории Арчи. Обычно я затыкаю уши и пытаюсь не думать о том, что происходит, но этот голос я знаю, это точно Рон! Я вскакиваю и осторожно приближаюсь к двери лаборатории, интересно разозлится ли Арчи, если я войду? Он не запрещал мне приближаться к ней, не запрещал смотреть... Двери открываются передо мной, и в нос ударяет сильный запах разложения и формалина. Первое, что замечаю - ведра, полные каких-то полусгнивших внутренностей, а потом уже Рона, привязанного к столу и трепыхающегося, словно животное на бойне. У него нет правой кисти, вместо нее Арчи старательно приделывает металлические клешни, они сделаны из чего-то старого и частично ржавого, наверняка Рон умрет от заражения крови. Я стою молча, я в ужасе. Не могу сказать, что мне нравился этот человек, но он словно напоминание мне о моих целях, он здесь, как когда-то я был у него, и скорее всего он умрет. Внезапно, он замечает меня и начинает дергаться сильнее, сейчас он снова закричит или позовет меня по имени, и я не знаю, выдержу ли я это? Арчи оборачивается в сторону его взгляда, мои руки немеют от страха, сейчас все решится, сейчас он разозлится на меня.
- Что ты здесь делаешь?
- Я... я узнал его голос...
- Ах, да, это же тот мужик, что удерживал тебя в своем доме, я часто видел его в баре, там же в районе и выловил его сегодня, - Арчи говорит легко и непринужденно, словно не замечает застывший в моих глазах ужас, - На самом деле, я не собираюсь делать его жителем своего города, он все равно подохнет, не волнуйся, больше никогда не тронет тебя!
Я подхожу ближе, и вижу, как Рон рыдает.
- Парни, пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу, не расскажу, что здесь был и что видел!
- Смотри на него, он способен говорить, пять минут назад только истошно орал! - Арчи улыбается.
- Мэттью, пожалуйста, я не хотел причинять тебе боль, прости меня, отпустите меня, я не хочу умирать, пожалуйста! - его глаза полны страха, раскраснелись и опухли от слез, которые бегут по щетинистому подбородку и щекам, - Пожалуйста!
- Арчи, что он сделал? Ты же, вроде, ловишь только преступников и отморозков?
Он оборачивается на меня, и на мгновение я не знаю, кто передо мной? Знаю ли я этого человека?
- Да, это так, но не всегда, я решил забрать именно его, потому что, наткнувшись на Рона на улице, вспомнил, что он мучил тебя, что ты был его игрушкой.
- Но он не отрезал мне руки, Арчи, не истязал так... Прости его, давай отпустим его, прошу?
Арчи поднимается и вплотную приближается ко мне, сердце бешено колотится в груди, в его руках скальпель.
- Мой бедный прекрасный ребенок, - он гладит мои белоснежные пряди своими окровавленными руками, и они становятся грязными от застывающей крови, - Почему тебе так важно мыслить категориями? Почему так важно разделять все на доброе и злое? Я захотел убить именно его, просто захотел, потому, что он плохой человек, он же удерживал тебя силой!
- Арчи, прошу тебя, я не хочу быть причиной чьей-то смерти, он не делал ничего такого, чтобы убить меня или покалечить, да, поступил плохо, но разве не надо уметь прощать?
Арчи нервно улыбается.
- Что ты знаешь о прощении? Это твой андроид научил тебя или книжки? Кого тебе было прощать, если ты жил в убежище один?
- Не один.
- Ах, да, с роботом! Но это машина, дорогой, она не умеет испытывать гнев или радость.
- Адам был сделан по подобию человека, он подстраивался под хозяина, он понимал меня...
- Понимал? Робот?
- По крайней мере, ему я мог доверить свою жизнь, я не боялся его!
- А меня? Меня ты боишься, Мэт? - он прищуривается, - Ты доверяешь мне? Веришь?
- Арчи, отпусти Рона, пожалуйста, я больше не вынесу этого! Давай изменимся, все изменим, все вокруг нас, ты же такой прекрасный, такой красивый, молодой, у нас все будет хорошо, прошу, хватит ужасов, хватит боли!
Он целует меня, но все так же властно.
- Какой же ты милый наивный ребенок, там наверху мир умер, а его остатки догнивают вместе с трупами детей! Он обречен, как и мы с тобой, мне невыносимо скучно и тоскливо в нём! И я создал свой!
- Но твой слишком жесток, ты не даешь выбора! Прости меня, Арчи, но я больше не могу лгать, это терзает меня! Я знаю Лайта, я нашел его в твоём городе.
Арчи отступает на шаг, его глаза наполняются какими-то злобными искрами.
- Что он сказал тебе? Как он смог сделать это?
- Я распорол ему рот, не злись на него, он так несчастен. Арчи, прошу тебя, давай все изменим, давай сделаем хоть кого-то чуточку счастливее, мне так больно смотреть на них, на Лайта, на Рона...
- Ты забыл, как он заламывал тебе руки? Забыл эти ночи? Не ты ли рассказывал мне, как страдал? - он злится. А я невольно бросаю взгляд на скальпель в его руке, может ли он сейчас убить меня в порыве гнева?
- Отпустите меня, я никому не скажу, - тихо скулит Рон.
- Заткнись! - голос Арчи заставляет его дернуться на столе, - Не нравится тебе быть чьей-то игрушкой? Да? Зато наверняка нравилось убивать женщин, пожирать их тела? Где твоя семья, Ронни, что с ней стало? Расскажи нам? Думаешь, я не знаю ничего о вас? О жителях города? - Он замахивается на него, и я понимаю, что сейчас полоснет его скальпелем, резким движением я хватаю занесенную руку и обнимаю его.
- Арчи, я люблю тебя! Прошу тебя, умоляю, давай все изменим, не злись на него, на меня! Я люблю тебя!
Все рухнуло в темноту, все до единой молекулы, и только стук моего сердца, я ничего не слышу, кроме него. Арчи замер, в кровавых пятнах его лицо, в брызгах и крапинках, холоден, прекрасен, опасен.
- Ты же лжешь мне сейчас, так? Ты хочешь спасти это ничтожество, поэтому лжешь?
- Нет, я боюсь тебя, но это не ложь, пожалуйста, я не хочу боятся тебя, не хочу скрывать от тебя ничего, не хочу думать, что все может закончиться завтра, не хочу, не хочу! Пожалуйста, давай все изменим, у тебя же все есть, мы сможем исправить, сделать лучше! Я ни за что не покину тебя, только не будь таким, ты пугаешь меня! Я хочу, чтобы ты был тем божеством из моей фантазии, каким я увидел тебя в тот день...
15.
Мир внутри меня...
Больше ничего не существует для меня... Больше нет надежды и веры во что-то... Арчи убил Рона, не дал ему ни малейшего шанса на выживание, и я чувствовал бессилие, всепоглощающее и пожирающее меня. Я понимал, что с этим грубым мужчиной умирает все человеческое во мне, все светлое, моя любовь не имеет силы, она не способна остановить жестокость. И мой прекрасный Бог превратился в цепное чудовище в красивой оболочке... Нет души, нет ничего... Он схватил меня окровавленными руками, прямо за мою белую одежду, повалил на пол лаборатории, наслаждаясь моей беспомощностью, но мне не было страшно... Я смотрел на застывшее лицо Рона и понимал, что надежды больше нет, ничего не исправить, не изменить, он окончательно трансформировался в чудовище... Он целовал меня и смеялся, как безумный, а я представлял, что лежу на дне лесного озера в прохладе мутноватой воды среди затопленных елей, покрытых плесенью. Я свободен и совершенен, как и эта вода, запах крови окружал меня, смешиваясь с запахом его пота, но я не чувствовал ничего, кроме грусти. Я бы хотел запомнить его таким, как в тот день, в баре, в ореоле света тусклых ламп. Может, было бы лучше мне остаться со своей мечтой, не желая встретить его снова, наверное, я был бы более счастлив? Что же теперь?
Эта ночь встретила меня прохладой. Я очнулся на полу лаборатории, дрожа всем телом. Кровь засохла разводами на моей одежде. Я проспал весь день. Арчи оставил меня здесь у стола смерти. Мне хочется пить, я поднимаюсь и ловлю краем глаза силуэт в дверном проеме. Это он! Я чувствую страх, теперь это так же естественно, теперь все здесь опасно для меня.
- Тебя надо переодеть, - как ни в чем не бывало говорит он, протягивая мне руку. Я послушно подаю ему свою, он увлекает меня за пределы лаборатории, и мы снова попадаем в огромную комнату с зеркалами в старинной оправе. Он аккуратно снимает с меня испорченную одежду, обнажая мои синяки и кровоподтеки. Я в обтягивающей одежде, каждый сантиметр моего тела покрывает ложь, не эластичная материя, а именно ложь, скрывающая истину, мои царапины и чужую кровь. Я бледен, я кукла, не живая и не мертвая, в ловких руках убийцы. Он причесывает мне волосы и от его нежных движений мне не по себе, еще утром он рвал одежду на мне, причиняя боль, заламывая руки, и вот он боится случайно вырвать спутанный клок волос. Все ложь! Вокруг одна ложь! Притворство, фальшь! Перережь уже мне горло, я не изменюсь, не смогу привыкнуть к крови, не смогу смириться с тем, что все вокруг погибло, и буду продолжать искать, рыдать над несчастными биомеханизмами и прижимать к груди собак. Ты не изменишь меня, не сделаешь мое сердце черствым, поэтому лучше убить меня, сам я не в силах отказаться от этого яда, от твоих холодных рук, прикосновений... Как мне жить, зная, что все не то?... Как мне спать, понимая, что там только боль и страдания, там за стенами, на поверхности... везде...?
Он замечает мой пустой взгляд, но делает вид, что все в порядке. Гладит меня по шее, так же притворно, ласково и нежно.
- Ты принадлежишь мне, ты мой!
- Конечно.
- Ты так безразлично это говоришь, раньше в твоем голосе читалось волнение или страх, ты перестал бояться?
- Мне стало все равно, какая разница, умру я сегодня или завтра? Рано или поздно ты неизбежно убьешь меня, ведь так?
- Нет, с чего ты взял?
- Или сделаешь таким, как Лайт...
- Кстати говоря о Лайте, я приказал отловить его, сейчас он в запасной лаборатории.
Мое сердце сжалось в комок, я не переживу, я умру от жалости!
- Что ты сделал с ним? - мой голос дрожит.
- Смотри, как изменилось выражение твоего лица, ты все-таки живой, Мэттью, живой и красивый, когда страдаешь!
- Что с ним?
- Я пока ничего не сделал, но меня волнует, что ты заботился о нем, он небезразличен тебе?
- Я просто хотел помочь.
- Ну, конечно, не иначе. Хочешь увидеть его?
Я напряженно молчу, что мне ответить? Я не знаю, что у него на уме.
- Можешь ничего не говорить, я знаю, что хочешь, иди за мной! - Арчи удаляется в коридор, я еле сдерживаясь, чтобы не побежать, иду за ним. Он проходит в самый конец и открывает дверь, которую я не видел ранее, я никогда не был в этой части дома. В этой лаборатории все иначе, она сделана под старинные лаборатории с рисунков, что я видел на страницах энциклопедий. Кругом стоят чучела животных и банки с заспиртованными препаратами, на стенах гербарии в рамках и картины строения человека и животных. Лайт пристегнут ошейником к цепи и сидит посреди комнаты. Он видит меня, но боится выдать хоть какие-то эмоции, он еще не знает, что попал сюда из-за меня...
- Я решил, - Арчи поворачивается ко мне лицом, его взгляд внимателен, он заставляет меня нервничать сильнее, - Что, ты будешь заботится о нем! Лайт отныне будет жить в этой лаборатории, он может покидать её только в твоем сопровождении. Ты будешь приносить ему еду и воду, разговаривать с ним. Я верну ему руки и сделаю нижние конечности похожими на человеческие. Я разрешу тебе многое, Мэт, но если вы сбежите, я поймаю вас и убью Лайта при тебе, если сбежишь только ты, я убью Лайта, если сбежит Лайт, я искалечу тебя, но ты будешь жить! Отныне у тебя будет смысл существования, раз тот факт, что ты нашел меня не устраивает тебя полностью.
Я молчу, это лучшее, чем можно было ожидать, но теперь мне стало еще страшнее, теперь я не особенный для него, я не его свет и радость, я просто часть его мира, как мебель, как зеркала, как Лайт... трофей, не более, не человек...
- Что скажешь, Мэт?
- Я согласен, только обещай, не обижать и не причинять ему вреда больше.
Он ухмыляется.
- Хорошо, надеюсь, ты понимаешь, что Лайт - это фактически половина полноценного человека, ты готов быть привязанным к нему без возможности обрести свободу?
- Здесь все равно нет свободы, нигде в мире, пусть лучше будет так, я не противлюсь.
- Завтра же я приступлю к исправлению его тела, в углу стоит еда и вода, можешь накормить его, а я иду спать, - он прищуривается, - Такие вы милые, предатели, такие ранимые и невинные, я вас забрал из ада, я дал вам все, а вы ищите новый смысл? Ты хотел сбежать, Лайт, хотя я предупреждал тебя, что не потерплю подобного! Ты сам виноват. А тебя я спас от твоего Рона, который продолжал бы играться с тобой, а потом перепродал бы или сожрал! Я дал тебе все! А ты подумал, что сможешь управлять мной?
- Нет, Арчи, я...
- Замолчи, если тебе так важен твой мир, я создам его здесь, но после, не смей меня предавать, иначе я разозлюсь, понимаешь, по-настоящему! - он уходит, а я смотрю вслед, мне не по себе, что же теперь будет? Поворачиваюсь к Лайту, его изможденное белое лицо ничего не выражает.
Я кормлю его с ложки, расчесываю его волосы. Здесь холодно, смотрю во всех шкафах и нахожу какие-то пыльные простыни, складываю их в несколько слоев и закутываю его в них. Мне надо придумать, на чем ему спать. Я иду в нашу комнату. Арчи уже спит или притворяется, что спит. Беру пару пледов, подушку и тихо покидаю комнату. Меня одолевают эмоции, нечто пограничное со счастьем и переживанием. Лайт здесь, он жив, и я теперь могу знать голоден он или сыт, тепло ему или холодно, я могу позаботиться о нем. Я стелю плед на пол, снимаю ошейник с Лайта, он переползает на плед и сворачивается клубком, подобрав металлические лапы под себя, я укутываю его во второй плед и сажусь рядом.
- Ты ничего не бойся, я позабочусь о тебе.
- Спасибо, тебе не стоило так рисковать, хозяин мог убить тебя!
- Я знаю, но я не могу иначе, понимаешь? Не могу делать вид, что ничего нет. И он тебе больше не хозяин, он такой же человек. Мир рухнул там, но не внутри меня!
16.
Вдох-выдох...
Вдох-выдох, нет тишины, звенящий шум улиц в моей голове, мысли теряются в пустоте, но тишины все равно нет, она тонет в гомоне тысячи голосов. Я борюсь с пограничными состояниями, с желанием умереть и жить дальше. Вдох-выдох, я ли это? О чем я мечтал в каменном бункере? Я думал, что был жутко одинок среди мутантов, но настоящее одиночество внутри меня, здесь в постели красивого Арчи, оно в сотни раз сильнее, оно превращает все мысли в колючие иглы... я один, и меня злит мысль, что Арчи думает обо мне, как о вещи. Вот он здесь, он рядом, он со мной, его руки на шее, в волосах, сейчас он желает меня, как самое сокровенное и грязное, как то, что невозможно выразить словами, но наступит утро, и его новая страсть пересилит все, жажда крови и боли, ее не способна победить даже любовь... Дышать мертвым воздухом, думать во время того, когда совсем не до размышлений, я пытаюсь запомнить его тщательнее, зеленые отблески мечутся по его лицу, он сверкает от пота и он прекрасен. Я думал, что могу предать мир ради него, и до сих пор мне кажется, что я способен на это. Темная сторона меня желает этого больше всего на свете, как желала тогда пошлых мыслей с андроидом наедине, пряча воспоминания все дальше и глубже, чтобы никто не обнаружил их, но от себя не уйти, я знаю, что это было. Я ненавидел себя и свою беспомощность там, у Рона, так почему я принимаю ее здесь? Что изменилось? Я кукла из упаковки, без души, но с прекрасной белой кожей, я кукла из упаковки, бери, пользуйся, но не ломай. Его пальцы у меня во рту, они соленые от пота, но мне нравится этот вкус. Вдох-выдох, признайся себе, что ты полностью в его власти в этот момент, ты готов рискнуть всем, чтобы получить все до капли, это наслаждение, это желание, эту страсть, но там за стенами спит на полу искалеченное существо Лайт, которое было настолько предано Арчи, что называло его хозяином. Я не могу представить, что Арчи сам отрезал его конечности, оглушенный воплями нестерпимой боли. Что было в его голове в тот момент? Он ненавидел его? Ненавидел за предательство? Прекрасный и богатый Арчи на самом деле так же одинок, как и я, он готов заключить тех, кого любит в вечную тюрьму, привязать кандалами и цепями, лишь бы они не сбежали и не предали его. В этом мы похожи, мы боимся одиночества там, где оно неизбежно. Найдя друг друга мы все равно никогда не будем счастливы, я слишком привык к состоянию поиска, а Арчи к тому, что все предают, он не может думать иначе. Мне не больно, но я не чувствую какого-то физического удовольствия от происходящего, мне просто хочется, чтобы ему было хорошо, эта мысль приносит мне наслаждение, что он хочет меня, желает нестерпимо и неистово, пусть это всего один момент, но его дыхание, его резкие движения... На моем месте был и Лайт, я не могу представить это. Вдох-выдох, мы так близки и далеки одновременно, я думал, что могу любить, но что есть любовь? Полное самопожертвование? Желание доставить кому-то радость или же обладать предметом своей любви? Любит ли он меня, раз не желает отпускать или это болезненное чувство собственности? Люблю ли я его, если хочу, чтобы ему было просто хорошо? Я не думаю о себе, мне все равно, что происходит с моим телом, я чувствую возбуждение, но не более того. Я хочу, чтобы Арчи показывал, как ему хорошо, отпустил все условности, в конце концов, мы и так перешли и нарушили все, что могли... Покажи же уже, как тебе со мной? Лучше ли я тех, кто был здесь до меня или я всего лишь такая же вещь?
Он ложится рядом с невозмутимым видом, тяжело дыша. Мне так хочется обнять его, но я не хочу демонстрировать эту болезненную привязанность, потому, что не знаю и не понимаю, что чувствует он. Мне так хочется спросить его, важен ли я ему теперь? Но я боюсь услышать ответ, узнать правду или плохо скрываемую ложь. Арчи засыпает, а я смотрю на открытое окно, с улицы доносится далекий лай собак и больше ничего, ни каких шумов города, ни каких звуков жизни, только собаки, пожирающие помои где-то на окраине сказочно-мрачного города. Я поворачиваюсь на другой бок и замираю в немом ужасе, в дверном проеме стоит Лайт. Арчи только сегодня переделал его ноги, сделав их человеческими, дал ему руки, а он уже вышел из лаборатории. Я в смятении, наблюдал ли он за нами все это время? О чем он думал? Зачем ему это? И одновременно я боюсь того, что Арчи проснется и увидит его. Аккуратно поднимаюсь и надеваю белые штаны, они настолько облегающие, что я с трудом натягиваю их на влажную от пота кожу. Тихо проскальзываю к дверям, беру его за руку и увлекаю в коридор.
- Ты с ума сошел? А если бы он увидел тебя? Что тогда? Ты же знаешь, что Арчи запретил покидать лабораторию!
- Знаю, но я не смог удержаться, я хотел взглянуть на него.
- Как долго ты наблюдал за нами?
- С самого начала...
- Боже, Лайт, зачем?
- Он делает все то же самое, ничего не изменилось, он не различает лиц, ему плевать... А я думал тогда, что нужен ему... Что это только мой воздух и мои воспоминания, а теперь я подобие человека, и хозяин не желает более помнить обо мне, мое существование злит его! Лучше бы я умер!
- Не говори так! Теперь у тебя есть руки и ноги, ты можешь есть нормально, никто не зашивает тебе рот, ты жив и будешь жить, и я постараюсь сделать все, чтобы ты не чувствовал себя несчастным!
- Интересно как? Мы заточены здесь навсегда, в его игре под названием - суррогат жизни, и мы сдохнем здесь, или он убьет нас раньше, если найдет себе новых кукол. Хозяин жесток к тем, кто ему уже не интересен!
Я смотрю на его исхудавшее лицо, в сумраке коридора оно кажется еще более бледным. Он человек, но, как собака, предан жестокому маньяку, он человек, но смирился с ролью вещи, однако, не желает мириться с тем, что вещь он уже ненужная.
- Почему ты тогда захотел сбежать? Если ты так сильно любил его, почему сбежал?
- Я не смог принять его планы, мне было жаль механических собак, они умирали на моих руках, и он дарил мне новых! Жизнь не имеет ценности для него, как и там, наверху, но я хотел верить, что это не так! Он создал ликанов, чтобы они пожирали людей, он хотел уничтожить верхний мир до конца, очистить его от людей. Я сбежал, потому что хотел найти свою семью. Может быть, потом я бы вернулся, а может и нет, в любом случае, это уже в прошлом, ничего не вернуть и не исправить. Мы привязаны к одному человеку и к друг другу! Вот увидишь, скоро он обыщет все наверху и найдет себе новую куклу, и твоя красивая упаковка будет принадлежать другому. Как бы ты не отгонял эти мысли, это будет так! Мы умрем за него или ради его прихоти, а ему будет плевать!
- Мы что-нибудь придумаем, а сейчас я провожу тебя в лабораторию, и ты ляжешь спать, пока у нас не появились новые неприятности, - я беру его под руку, но Лайт неохотно подчиняется мне.
- Ты не слушаешь меня, хозяин Арчи не любит тебя, как и меня, ему важна власть и красивая игрушка, ты предал его, как и я, он так считает, наша мучительная смерть лишь отсрочена, но не отменена!
- Лайт, тише, нас могут услышать!
- А чего мне боятся? Смерти? Его гнева? Чего?
- Я хотел облегчить твои страдания, а ты сейчас пытаешься сделать так, чтобы у нас были проблемы, давай поговорим завтра? - я завожу его назад в лабораторию и надеваю ошейник, его взгляд пронзает меня. Чем я лучше Арчи? Я посадил на цепь человека, только потому, что боюсь несправедливого гнева, боюсь за себя...
- Он не любит тебя, Мэттью, и ты сгниешь здесь вместе со мной, проклиная каждый день своего существования, желая, чтобы просто унялась боль или исчезла жажда. Ты никогда не сможешь доверять ему, нас вместе заспиртуют и поставят, как экспонаты! Ты не нужен ему!
Последние слова он договаривает уже мне в спину, я спешно ухожу, мне не хочется слышать этого, мне не хочется слышать ПРАВДУ! Я не нужен Арчи, если будет замена, он заменит меня...? Он не испытывает ко мне ничего, только чувство собственности, все его слова и поцелуи... ложь, как и все здесь, собственное желание, утоление жажды страсти. "Ты сгниешь здесь вместе со мной" - я пытаюсь уснуть под эту фразу. Боже, как мне одиноко! Был бы здесь Адам, я бы рассказал ему о своих переживаниях и страхах, но его нет... "Ты сгниешь здесь..." - голос Лайта уносит меня в пустой сон.
17.
Все будет завтра...
Я разукрашиваю дни мечтами и мыслями, сидя на крыше и почти касаясь искусственного неба, там внизу что-то происходит, что-то такое же отрешенно-нелепое, как остатки мира наверху. Я сижу здесь с Лайтом, невольно нам пришлось стать неразлучными. Арчи более не интересуется мной, словно по инерции обнимает, одевает и причесывает, это пока еще доставляет ему удовольствие, но он все дальше… Он холоден, он безмолвен, он не более жив, чем все в этом городе, и мне становится тоскливо. Еще недавно я готов был предать весь мир и все человеческое в себе ради него, и вот наши ночи скатились в праздность, в обыденность и пронизывающий холод. Он не простил меня за мою жалость, приняв ее за предательство, как и не простил тогда Лайта. И теперь я чувствую себя полноценной куклой в игрушечном домике скорби и смерти. Лайт все так же печален, мысли о самоубийстве заполонили всю его голову, и мне уже практически не о чем с ним разговаривать, поэтому мы почти всегда молчим, наблюдая за городом свысока. Правильно ли я поступил? Что у меня есть теперь? Это существо не интересуется более жизнью, с каждым днем уверенность в нем растет, и однажды Лайт упадет вниз, я знаю, в какую-то секунду, когда я отвлекусь, он спрыгнет с крыши и разобьется… Я хочу думать, что люблю Арчи, по крайней мере, мне больно от его бегства, от его пустых слов, даже от его прикосновений… Он целыми днями проводит в лаборатории или на поверхности, что-то упорно ищет, страдает бессонницей, вспышками ярости и меланхолии, но внутри него зародилась новая идея, я это чувствую и вижу, и, боюсь, она еще более страшная, чем все то, что он делал до этого. Он будет мстить всему миру за какие-то свои собственные сумасшедшие мысли, за людей и животных, что предали его, не подчинились культу боли и крови. Я связан с Лайтом и не могу убежать, но так ли это? Если Лайт сам не хочет жить, будет ли мое бегство его убийством, или я просто дам ему то, что он так хочет? Да, что со мной? Я сошел с ума окончательно! Вместо того, чтобы попытаться дать ему новый смысл жизни, вдохнуть в него надежду, я думаю снова о себе… Я жалок и ничтожен, не могу принимать ни какие решения, с чего я взял, что смогу жить самостоятельно без опеки андроида? Когда на улице живыми факелами полыхали от ядерного ада люди, я спал в сырой земле, обрастая новое кожей, белой и тонкой, меланин медленно исчезал из моего организма, обесцвечивая волосы, и я очнулся совершенно иным существом, а теперь я снова просто человек… без мыслей о будущем, без желания открывать что-то… Как там мой цветочный скелет? Думает ли он обо мне? Я вложил в него свою тоску и душу, он просто обязан стать живым, в моих мечтах мы идеальны, как и все вокруг, безмолвные цветочные кости и локоны льняных волос, и бирюза неба, утонувшая в моих глазах, ставшая частью их. Как ты там, Адам? Я хотел найти живых существ, любых, кроме мутантов, опостылевших мне своей внешней уродливостью, я покинул стены города и наткнулся на ликанов, более честных и прямых, чем все человечество, я нашел Рона, или он нашел меня, и я познал новый страх, отвращение, боль, унижение… Я познал любовь и желание, достаточно ли этого, чтобы теперь успокоиться и лечь в болото? Я разговариваю со своими мыслями, адресуя их Адому, бездушной железной машине, наиболее человечной из всех, кого я встречал на пути. Лайт молчит, его прекрасное лицо неподвижно, он смотрит вниз, болтая в воздухе ногами, и душный ветер треплет его волосы.
- Зачем мы живем? – его голос вырывает меня из кишащих мыслей.
- Что?
- Я спрашиваю, зачем мы живем? Зачем мы появились на свет? Для какой цели?
- Быть частью мира, разнообразить его, дышать, бояться, любить, страдать…
- Я хочу, чтобы хозяин Арчи снова любил меня, почему он не может простить меня, я же хотел всего лишь найти свою семью?
- Боюсь, это сложный вопрос, Арчи болезненно реагирует на любое проявление своеволия, ему не понравилось, что ты тайно сбежал.
- Как это меняет чувства?
- В смысле?
- Как тот факт, что я убегал, изменил его чувства? Неужели можно за один день перестать любить или желать?
- Я не знаю, видимо, да.
- Он просто никогда меня не любил, мы игрушки, ему приятно играть с нами, как и приятно сейчас связать нас вместе, прекрасно понимая, что я до сих пор неравнодушен к нему! Ему нравится видеть мои внутренние страдания, поэтому он превратил меня в то чудовище после побега, вместо того, чтобы просто убить! Вот она, цена его любви! Законсервировать, заспиртовать, наколоть на булавку, как бабочку, и любоваться трепыхающимся телом на стене в рамочке. Отличный натюрморт, два живых мертвеца в его кукольном домике. Может, ему вообще не нравились парни, только женщин-то больше нет! Сожрали их сильные мира сего, обглодали кости, сварили бульон и трясущими от голода руками разрывали куски теплого мяса. Я не думаю, что моя семья выжила, мы слишком долго просидели в убежище, мы слишком не осведомлены были о внешнем мире, о том, в какой ад он превратился!
- Зачем ты так? Ты делаешь себе еще больнее, ищешь повод понадежнее, чтобы не было выбора? Хочешь умереть? Что ж, валяй! Прыгай вниз прямо сейчас? К чему эти меланхоличные рассуждения? Да, и меня это сделает свободным! Только знаешь, что? В отличие от тебя, я знаю, что смысл жизни не в словах и твоих стремлениях, а в том, чтобы быть частью этого мира! Я изо всех сил пытался облегчить твои страдания, спасти тебя, и что теперь? Ты сидишь и говоришь о том, что ни в чем нет смысла, что тебе нужны какие-то чувства от Арчи, хотя сам понимаешь, что он безжалостен и беспощаден! Думаешь, он разрыдается, увидев твое безжизненное тело на асфальте? Скажет, о, Боже, Лайт, я все понял, ты был для меня целым миром?! Вот уж, черта-с два, заведет себе новых неведомых зверушек! Я тоже представлял его эдаким непонятым прекрасным гением, который сходит с ума в одиночестве, в окружении биомеханизмов, но это не так! Ему нравится красота, да, бесспорно, а что он видит за ней? Сделай любого из этого проклятого города красивым, и он так же нарядит его в белые одежды и будет гладить его волосы! Ты сам мне говорил это, Арчи никого не любит, кроме себя! Ему нравится власть – это единственная его страсть и любовь! Не будь наивен, Лайт, Арчи никогда не полюбит тебя, и он тебе не хозяин, он просто Арчи, а ты не вещь, ты человек, и где-то там наверху тебя до сих пор ждет твоя семья, у тебя есть надежда, что они живы, у меня же там никого нет, кроме старой модели андроида, и то, я люблю его, как свою семью, его и груду костей с отпечатками папоротника и цветов! Нихрена у меня нет! Даже надежды нет! Разочарования одни! А ты сидишь и тихо завидуешь мне, будто я занял твое место, оно никогда не было твоим, как и моим! Мы не куклы, а люди, и извечная благодарность Арчи за его первоначальное спасение – не панацея от тоски! В конце концов, он получал все, что ему нужно от нас, как и от каждого несчастного существа здесь!
- Если бы твои слова меняли что-то на деле... Это просто слова, ты так же его любишь, я же вижу, ты сомневался в каждом своем поступке из-за него, боясь разозлить его или обидеть, ты не лучше меня, такая же безвольная вещь!
- Да, но я-то жить хочу, а ты постоянно думаешь о суициде, может, это хреновые мысли? Мы все равно умрем, зачем делать это раньше срока? А вдруг все изменится? Вдруг, мы убежим, и там наверху что-то уже будет иначе? Что тогда?
- Так давай, или боишься за мою жизнь?
- Не знаю, иногда мне кажется, что я просто боюсь...
- Прямо завтра убежим к чертовой матери отсюда, плевать на стах!
Я смотрю на него и не могу понять, откуда в этом обессилившем существе столько уверенности? Он немного пугает меня, словно я вижу свое отражение, словно это я и есть настоящий без надежд и будущего, без прошлого и с преследующими меня навязчивыми мыслями. Однажды, мы провалимся в свой собственный ад и будем полыхать живыми факелами, как те люди наверху, те мутанты, однажды мы станем мертвецами, но у меня подозрение, что мы уже мертвецы в красивой обертке, и только Арчи время от времени откапывает нас, мы настолько безвольны, что ограничили свой мир на нем, на его мыслях, желаниях, страхе... Мы умрем или уже мертвы, но что если все изменить прямо завтра, что мы теряем, кроме иллюзии жизни?
18.
Приторный запах тлена...
Мы бесконечно несчастны в череде своих мыслей, анализируя действия и поступки, предавая им какой-то смысл, возможно, отличающийся от реальности. Я хотел верить, что Арчи относится ко мне иначе, хотел думать, что он так долго ждал меня, искал и наконец-то нашел… Но мой выдуманный мир рассыпался на части, когда я обнаружил Лайта и понял, что я лишь звено в этой длинной цепи его развлечений. Я не особенный, не уникальный и не наиценнейший для него, я всего лишь часть, отчаянно желавшая его со всеми странными мыслями и темными сторонами. У меня подступает ком к горлу, когда я думаю о том, что в моей одежде кто-то ходил раньше, что чьи-то волосы остались в его расческе, что он так же страстно и жадно кусал чью-то кожу… Это невыносимо, бессмысленно и болезненно… Никто, ничто, никогда… Вот он я, в отражении Лайта, все такой же безнадежно влюбленный в иллюзию, ненавидящий всех, вот он я, и моя боль внутри. Я пережил ядерный ад и человеческую злобу, но смогу ли я пережить то, что я делаю сейчас? Я отпускаю Арчи, убегая в глубину тоннеля, покрытого ржавчиной, в сырую мглу протухших отходов вымышленного города. Мы вместе создавали шаткий мир, но я никогда не был незаменимым звеном этого мира. Я логичен, как мой робот Адам, но я чувствую, как человек, и боль тянет меня обратно, пересиливая ее, бреду по колено в грязи, окруженный зловониями. И Лайт так же обреченно идет рядом. Мы должны быть врагами, оба мы любим Арчи, но мы оба ему не важны. Мы должны ненавидеть друг друга, но у нас ничего нет, кроме себя самих, и осколков невнятных воспоминаний. Я привык к одиночеству, в моей голове выжившие красивые люди идеальны, в моей голове Арчи улыбается мне, радуясь моему появлению, но это только там, а здесь нет ничего, кроме фальши, пропитавшей меня насквозь. Я думал, тот жадный ветер, те застывшие мгновения на крыше – это откровение. Я предавал мир ради него, мир внутри себя! А это оказались кадры из уже прожитой истории, я, не я, Лайт или кто-то другой, ему не так важно. Живые куклы в мертвом городе боли, я покидаю его навсегда, мысленно прощаясь с Арчи, невидимые слезы текут по щекам, невидимая дрожь сковывает тело. Мое сердце разрывается на куски от желания обнять его, уткнуться в его волосы и никогда в жизни не отпускать. Но я должен, лишь потому, что я еще как-то ценю себя и свою жизнь. Мои родители умерли, спасая меня. Мой единственный настоящий друг Адам бродит по остывающей земле в поисках меня, но самое ужасное не в этом… оно во мне… , множится и роится оскверненными желаниями. Если бы мне дали тогда выбор, я бы предал их всех, убив их дважды, ВСЕХ, ради него, получив в ответ лишь осколки настоящего, довольствуясь ложью и пошлыми желаниями… Ради него, ради его улыбки! Нет, я хочу остаться человеком, здесь я сойду с ума окончательно, его холодность, его отрешенность, и его властность ломают мою волю, я сам ломаю себя! Так не должно быть! Но как же колотится сердце, как же я хочу, чтобы он бросился меня искать, и не чтобы убить или покалечить в угоду своему самолюбию, а чтобы сказать самое важное для меня, что он не может, не представляет своей жизни без меня…! Но это глупо… Завтра же он заменит нас новой игрушкой, завтра же его мысли будут обращены к другому, все это будет завтра, а пока он пребывает в неведении и умиротворении, ему не интересно, где мы и что делаем, плохо нам, хорошо ли, умираем мы или просто хотим пить? И это ужасно. Страшно – быть пустотой, всеобъемлющей и бессмысленной… Часть моей души я оставлю здесь, навсегда, вместе с его руками, пальцами, его волосами и взглядом. Если не оставить ее здесь, он будет тосковать и гнить внутри меня, и, однажды, я умру, не вынеся этой боли… Сейчас мне кажется именно так, но, возможно, я просто устал от одиночества, измучился привыкать к безысходности, поэтому Арчи стал для меня всем! Но я силен, по крайней мере, не выражаю своих эмоций сейчас, когда мы приближаемся к решетке коллектора, но я беззвучно кричу от адской боли, я рыдаю этими невидимыми слезами… Прощай, Арчи, я бы мог до конца дней своих быть с тобой рядом, идти по органам живых людей, закрывая глаза, я мог быть твоим светом, твоей пропастью, твоей опорой, но я не нужен тебе! Я и мое отражение Лайт навсегда покидаем твой фальшивый город. Вспоминай нас иногда, когда будешь смотреть на зеленые отблески заката. Вспоминай, что кто-то любил тебя больше жизни! Мои руки открывают въевшиеся в ржавчину засовы, и всполохи света остаются за нашими спинами все дальше. Помни мои слова, мои прикосновения, я хочу, чтобы ты помнил их… Мы поднимаемся по лестнице в стене, руки мои дрожат от холода, глаза разъедает от испарений, в горле першит. Помни, что я буду любить тебя, чудовищного и жестокого, я буду любить тебя вечно, но свою тоску по тебе утоплю в стоках мертвого города. Первый глоток отравленного воздуха с поверхности заставляет нас истошно кашлять, мы падаем на землю и задыхаемся, словно здесь не кислород, а едкая атмосфера из смеси непонятных газов. Небо кружится над головой, оно слепит невыносимым светом, оно пытается поглотить нас, сжечь мою кожу, тонкую и хрупкую. Я обнимаю Лайта, я усну в этом ложном логове жизни, ее здесь нет, как и там под нами. Мое сердце навсегда осталось там, и теперь я пустая оболочка, пучок льняных волос и белоснежная кожа, кукла. Я хочу рыдать, но сдерживаюсь. Никто не учил меня, почему я должен быть сильным, никто не говорил мне, что я останусь без защиты, я всегда знал, что рядом будет Адам. Я думал, физическое насилие – это самое ужасное, а, оказалось, бороться с самим собой сложнее, чем с реальным врагом.
- Он убьет нас, - голос Лайта так же бесцветен, как и всегда.
- Он не будет даже искать, когда поймет, что мы уже не в городе…
- Ты плохо знаешь его, мы не нужны ему, но ощущение того, что он всевластен очень, Арчи будет искать нас, пока не найдет…
- Не важно, мы здесь и мы пока живы, - я пытаюсь встать, но ноги скользят по стекающей с нас жиже, неловко падаю обратно, и мне становится смешно. Куда мы бежим? Нас либо сожрут, либо сделают рабами, насилуя и издеваясь день за днем. Мы бежим не от физической боли, от самих себя, и мы обречены.
- Интересно, где мы?
Я вижу какие-то здания вдалеке, это город, живой и большой, тот город, в котором нет больше женщин и детей…
- Кажется, почти там же, откуда и пришли в мир Арчи, и, знаешь, нам не стоит идти туда, иначе мы точно погибнем, даже быстрее, чем думаем. Я был какое-то время в рабстве у одного мужчины, он считал меня своей вещью.
- Как Арчи?
Я замираю на минуту, моя душа истекает кровью, если вообще такое возможно, я хочу кричать, что нет, это не так, у Арчи не было рабства, это подчинение было добровольным, я хотел его прикосновений, его ласк, я хотел его…
- Нет, я думаю, это невозможно сравнивать, понимаю, что ты обижен на Арчи, понимаю, что мы его игрушки, но он в какой-то степени любил нас…
Он приглушенно смеется, но этот смех от боли, я знаю.
- Любил? Нас всех? Весь этот гребаный город биомеханизмов? Калеча и убивая своей любовью, отнимая остатки воли. Я навсегда его, слышишь, Мэттью, навсегда, как и ты. Мы убежали от него, но он из нашей памяти не исчезнет никуда, понимаешь? Ты насмотришься пыльных улиц, уродливых грязных лиц и будешь вспоминать его белые простыни и ошейники с благодарностью, ты будешь испытывать голод и жажду, и миллион раз пожалеешь, что послушал меня, мы живы, но мы оба до сих пор там, внизу, в своих иллюзиях… Это мы его любили, слепо, преданно, как собаки. Ты можешь представить, что он с одинаковым выражением лица прикасался к тебе и ко мне? Думал ты особенный, думал, что пробуждаешь в нем страсть? Я тоже так думал, я наслаждался этими минутами, пока не увидел, что он одинаков, со мной, с тобой, с теми, кто попадает к нему в качестве его игрушек, он одинаково целует, одинаково смотрит, гладит, даже стонет одинаково! Тебе невыносимо это слышать? Но это так! Так!
- Прекрати! Мне тяжело, тебе тоже, но что ты хочешь от меня? Я пытаюсь не думать об этом, пытаюсь понять, что же делать дальше, как жить? Куда идти? Я чувствую свою ответственность за тебя и твою жизнь, а ты словно хочешь, чтобы мы оба вскрыли себе вены и умерли здесь, прямо над его коллектором, чтобы наша кровь сочилась в его город призраков. Может, я лгу, что отпущу его мысленно, лгу и тебе и себе, но я встану и пойду дальше, слышишь? Я не останусь здесь, охранять останки своей мечты, а ты? Пойдешь со мной, пересиливая свой страх? Пойдешь? Ты сам позвал меня, а теперь умираешь без своего главного наркотика!?
Он смеется, но уже громче.
- Бедный, бедный Мэтью. Посмотри на меня, взгляни внимательно. И на себя тоже! Мы как две куклы из одной и той же упаковки, знаешь, я давно не видел красивых игрушек, в этом мире им не осталось места, они обесценились, потому, что не осталось более детей, их всех зажарили и съели, но мы отличный пример кукол. Как думаешь, чем мы можем заработать себе на жизнь? Чем, если не продавать наши тела? Ты веришь, что в том городе остался кто-то такой же красивый, как Арчи, и такой же благородный, как ты? Там никого нет! Зомби, жрущие своих выродков, мужская сила, что убила все, и уничтожает себя. А ты мужик, Мэт? Ты и я, мы мужики? Мы оба стонали от рук и кое-чего другого Арчи. В том мужском мире, мы куколки-самоубийцы. Первый же мужчина с оружием сломает нашу волю за две минуты, и, поверь мне, ему не надо быть самым сильным.
- Хватит! Мы достанем оружие, и я не собираюсь идти прямо в город, я хочу найти своего андроида.
Лайт продолжает хохотать, словно воздух с поверхности окончательно свел его с ума.
- О, Боже! Тогда это другое дело, все сразу наладится! И Арчи передумает уничтожать мир, населять его мутантами и ликанами, биомеханизмами, твой андроид решит все проблемы, вернет мне семью, тебе невинное тело, а всем в округе разум!
- А что предлагаешь ты? Сдохнуть?
- Идея заманчивая, но я предлагаю смириться с тем, что неизбежно, и найти того, кто хотя бы не убьет нас…
- Но будет пользоваться?
- Иначе никак.
- Тогда за каким хреном мы убежали из города? Если ты хочешь здесь жить точно так же, только этот кто-то не будет так, красив, как Арчи, он будет уродлив и груб, и так же сможет свернуть тебе шею.
- Я не собираюсь до конца своих дней быть чьим-то рабом, я все разузнаю и убью его. Понимаешь ли, разница между Арчи и любым другим мужиком в том, что Арчи невозможно убить, невозможно бросить или предать, он навсегда останется у тебя в сердце, он найдет и убьет тебя сам, холодно, без эмоций, а ты будешь счастлив, что он, именно он вонзил лезвие тебе в шею. А любого другого предать можно легко. Я не очень-то знаю этот мир, как и ты, но я понимаю, что сила здесь решает все! А мы не обладаем ей, мы обречены, и только наша внешняя оболочка может дать шанс. Наступишь на горло своей гордости или вернешься в мир иллюзий, к Арчи? Теплая кроватка и отрезанные собачьи головы ждут тебя, совестливый ты мой, ангел!
- Мы дойдем до окраины города и постараемся узнать, как безопаснее передвигаться по нему, я собираюсь пересечь его и найти лес и стену, за которой живут мутанты, я собираюсь вернуть своего андроида и еще кое-что, что дорого лично мне…
- Мой ангел, Мэттью, обними меня крепче, я думаю, мы последний раз вот так рядом друг с другом, так близко и еще живы, в следующий раз кто-то из нас будет обнимать бездыханное тело другого! Мы прекрасны, ангел мой, но мы не сможем полюбить друг друга, наши мысли принадлежат нашему кукловоду, и твой андроид не спасет тебя от главного… от самого себя! Обними меня крепче, я хочу запомнить этот момент, как я умирал здесь, второй или третий раз в жизни! Я хочу открыть глаза и мыслить уже иначе, но смогу ли я? Мне больно, больно ли тебе так же? Я ненавижу тебя за то, что он был с тобой рядом, и одновременно ты часть его, часть меня, мы часть мертвого мира!
Лайт сошел с ума, я знаю, он не выдержит, не сумеет, у него ничего не осталось… Он ни во что не верит. Я молча обнимаю его, небо продолжает безумно кружится над головой, но я чувствую ветер, он не душный и не едкий, он свежий, словно есть еще где-то жизнь… Мне страшно, я не кривлю душой… Я обнимаю его еще крепче, две сломанные куклы, завтра мы погибнем на подходах к жестокому миру, завтра наши тела продадут на органы, истерзают и измучают, но это будет завтра, а сейчас мы тонем в этом мгновении свободы, засыпая от приторного запаха тлена, но свободны ли мы?
19.
И рухнул мир в ад!
Я прекрасное существо с бирюзовыми глазами и платиновыми волосами, я ребенок во взрослом теле. Я познал похоть и боль, но моя душа рвется к свету. Я прочел все уцелевшие книги, но они не научили меня жить после гибели мира. Я держу за руку обреченное существо Лайта, он запуган, он так же прекрасен, и он жесток. В его душе разлилась мглой злоба, несправедливо преданный тем, кого любил, несправедливо наказанный, несправедливо забытый и выброшенный, как мусор. В его голове десятки вопросов без ответа. И каждый из них злит его еще больше. Мы в опасном городе грехов, где каждый шаг может стать последним, мы перемещаемся перебежками, спрятав белоснежные локоны под грязную одежду. Мы голодны и напуганы, но нам ничего не остается. На улице мы встречаем людей, их серые, ничего не выражающие лица испещрены глубокими морщинами и язвами, иногда встречаются вполне нормальные и даже живые, но это город мертвецов, гораздо более мертвый, чем мой мир мутантов. Здесь нет рассветов из-за смога, здесь нет солнца, только расплывчатое пятно вместо него, здесь нет звуков, кроме скрежета металла и глухих криков умирающих. Все гомонит, но это голоса ада, такие же гулкие и бессмысленные, как и их потерянные души. За каждой серой маской лица трагедия: кто-то сварил суп из своих детей, кто-то продал на мясо жену или дочь, кто-то выходит каждую ночь на охоту за человечиной, чтобы набить свой холодильник частями трупов. У них нет прошлого и будущего, нет желания думать или сожалеть, и от этого становится страшно.
- Нам нужно оружие, здесь слишком опасно, - шепчу я Лайту, но он будто не слышит меня, покорно, но безразлично следуя за мной, - Я знаю, что в барах собираются парни, у которых всегда при себе оружие, так будет проще украсть его!
Я увлекаю Лайта в один из подвалов с мерцающей вывеской, мы попадем в душное небольшое помещение с барной стойкой и низким потолком. Здесь невыносимо накурено и пахнет грязным потом. Немногочисленные мужчины оборачиваются на нас. Я сильнее натягиваю кусок материи на нос, закрывая лицо. Наша внешность погубит нас, если дать им разглядеть ее. В мире, где не осталось женщин, мы очень ценный товар. У меня нет конкретного плана, и я заметно нервничаю. Присаживаемся за столик, и только сейчас я понимаю, что все очень внимательно, хоть и тайно наблюдают за нами, мы слишком заметны, и мое сердце сжимается в комок, мы же держимся за руки! Как я забыл про эту мелочь? К нам подходит огромный лысый мужчина.
- Что вам принести, господа?
- А есть из чего выбирать?
Он прищуривается, внимательно сверля взглядом.
- Да, но выбор-то небольшой, сами понимаете. Есть виски, не так-то просто достать, дорогая штука, есть водка, что производит наш местный завод, хорошее качество, и наша настойка, что мы готовим прямо здесь в баре на полыни и спирте. То еще пойло, но местные ее любят, недорого и бьет прямо в мозг! Вы не завсегдатаи нашего бара, я вас первый раз вижу. Надеюсь, будете заходить чаще, после того, как проникнитесь атмосферой. Ни одного убийства за месяц, все местные хоть и здоровяки, но мирные. К нам захаживают даже из соседних районов, чтобы спокойно пропустить пару стаканов. У нас договор с копами, так что ни какие группировки не заглядывают сюда. Будьте спокойны, господа. Так, что будем пить?
Я понимаю, что у нас нет денег, но мы не можем просто так сидеть здесь, меня настораживает тот факт, что возможно, как раз у этих парней нет оружия, либо оно не то, что нужно нам.
- Давайте вашу местную настойку на полыни.
- Может, что-то к ней подать? Наш шеф готовит потрясающе хрустящих водных крыс! Не волнуйтесь, т.к. мы под полицией, мы не подаем человечину, если я говорю, что это крысы, то это крысы.
- Я вам верю, но мы не голодны, только настойку, спасибо.
Он улыбается своими редкими, желтыми зубами. Меня бросает в пот. Не выглядим ли мы слишком подозрительно, слишком женственно, даже будучи закутанными в грязную одежду? Здоровяк отступает к стойке, что-то объясняя бармену. Я судорожно оглядываюсь по сторонам. Что же делать? У кого из них есть оружие? Замечаю, как крупный мужчина, с проступающими сквозь облегающую одежду каменными мышцами, довольно длинными, по плечи, волнистыми волосами и аккуратной небольшой бородой уставился на меня. Он не похож на всех этих грязных людей, он одет чисто, хотя его волосы блестят от сального блеска, его борода и щетина на лице ухожены. И он пьет не местное, горькое, полынное пойло. Если у него и есть оружие, то это явно будет не самодельной заточкой или ржавым ножом. Я принимаю решение мгновенно, оставляю Лайта за столом, а сам быстро пересекаю бар и оказываюсь рядом с ним. От него пахнет не потом и грязной одеждой, это запах какого-то парфюма. Что он здесь делает? Он молчит, не двигаясь, словно его не волнует мое столь близкое присутствие. Осторожно снимаю повязку с лица.
- Я видел, как ты смотрел на меня, да, я не выгляжу, как остальные люди, у меня длинные белые волосы, тонкая кожа, и женские черты лица. Если ты пойдешь со мной в туалет, и заплатишь немного, ты не сможешь отличить меня от женщины, если, конечно, помнишь, какие они? - я шепчу, но его лицо не меняется, однако, я вижу, как расширяются его зрачки. Он молча сильно сжимает мое запястье и увлекает в узкий проем. В туалете так мало места и так грязно. Я задыхаюсь от этого ужасного запаха. Его сила пугающая, его пальцы грубо ощупывают мое тело, мою промежность, поясницу, спускаются ниже, проникают в меня, в рот, соленые, шершавые. Мое тело слушается его, оно хочет этой силы, оно хочет подчинения. Он облизывает ладонь, потом заставляет меня облизать ее сильнее. Я пытаюсь привстать на носки, но он не дает, насаживает на весь, точными движениями, сильно, грубо, властно.
- Ай-ай, больно!
- Молчи, подчиняйся!
Я дрожу всем телом, голова кружится, эта боль от власти, эта боль такая возбуждающая, он обладает мной, и я впервые, чувствуя такое неравенство и такую опасность, не в силах даже мысленно сопротивляться. Он освобождает от отрепья мои локоны, и утыкается в них носом. Я чувствую его тяжелое горячее дыхание, его напряженные мышцы на руках, сжимающих мои бедра, словно зверь, дикий и опасный. Что я делаю? Трахаюсь в туалете дешевого бара с незнакомцем? Зачем я это делаю? Мне нужно было оружие. Но я даже думать не могу ни о чем, кроме того, что он со мной делает. Пытаюсь нащупать дрожащими руками хоть что-то, кроме его мышц, но не могу достать до спущенных штанов. Он, словно заподозрив что-то, резко разворачивает меня лицом к себе. Движения резче, лицо его каменное, губы поджаты, а я открываю рот, растерянно хлопая глазами, я хочу больше воздуха, хочу стонать. Он опускает меня на колени, и я чуть не захлебываюсь, он не дает мне дышать, вынуть его изо рта, я беспомощно бью ладонями по его ногам, и натыкаюсь на кобуру. Это оружие. На размышление нет времени. Выхватываю пистолет. Мужчина хватает меня за горло и поднимает к себе.
- Что ты задумал, я же сломаю тебе шею!?
- Мне нужно оружие, я не хотел причинить какой-то вред тебе, мне нужно только оно, иначе меня и моего друга убью в этом городе, - я хриплю, он ослабляет хватку.
- Забирай его!
Он кидает мне в лицо деньги, их даже больше, чем я думал. Я сползаю по стене вниз. Мои ноги дрожат от напряжения, мое лицо липкое и грязное. Но я даже не хочу рыдать, он выходит, оставив меня. Я быстро привожу себя в порядок и выбегаю в зал. Лайт сидит на месте, перед ним два стакана с мутной жидкостью, я залпом выпиваю один. Горло обжигает, меня вот-вот вытошнит. Лайт смотрит на меня изумленно.
- Идем, быстро!
Кидаю на стол деньги за выпивку. И тащу его за руку к выходу, мне уже плевать, что мое лицо открыто, а волосы скользят по одежде этих людей, у меня есть оружие, и я прострелю любому из них голову, мне уже не страшно. Пробираясь к выходу, я замечаю того мужчину, он ухмыляется мне. Меня передергивает. Мы на улице, я не могу надышаться, кажется, что запах того грязного туалета пропитал все мои волосы и одежду.
Лайт вздрагивает. Я тоже это слышу, это какой-то далекий взрыв. Я начинаю впадать в панику, когда вижу, как вдалеке поднимается смертельный гриб, раскатываясь серой ватой в небе. Все улицы наполняются криками людей, они доходят до меня постепенно, как и сама мысль, что сейчас мы умрем, именно сейчас, когда смертельная волна накроет город. Нет-нет, что это? Сон? Новая война? Что?
- В убежище! – сильная хватка, влечет меня и Лайта куда-то в толпу. Передо мной мелькают перекошенные лица, мне кажется, я слышу, как звенит стекло, разрушающихся зданий. Это смерть идет за нами. Я теряю сознание. Блики, крики, боль, порезы, жар. Я умер? Где Лайт? Где я? Я жив или мертв? Снова погружаюсь в бред. Не могу дышать, его руки, сжимающие мои бедра, оставляющие на них синяки, его сила, меня тошнит от этого пойла. Может, это был яд? Я мертв? Я в аду? Почему так жарко? Где воздух? В голове обрывки картин, словно сны. Бегущая толпа и звон стекол, весь мир снова проваливается в ад, люди-факелы и люди-оборотни, без кожи и лиц! И ангелы поют последнюю песню! И город мертв, а вместе с ним и все мы! Или мы живы? Я открываю глаза, я вижу, как догорают люди, как с них слазит кусками кожа, застыли статуями в страшных предсмертных муках. Но почему я дышу? Я в каком-то убежище, но оно не под землей, оно будто просто здание с огромными до пола окнами из невероятно толстого стекла. И от этого только страшнее, я вижу все, что происходит там, снаружи, вижу, как все рухнуло, превратилось в пепел, и дома-скелеты объяты огнем! Все умерло, даже я, на мгновение почувствовав боль тысяч людей. Я лежу на диване, тут просторно, но довольно темно, свет только от убивающего зарева окон, большой холл, уставленный новой мебелью и стеллажами, между ними кусты папоротника, и кадки с фикусами.
- Добро пожаловать в мой дом! В один из моих домов, логово, непроницаемое убежище!
Этот голос знаком мне. И прищуриваюсь, привыкая к сумраку. Мужчина из зловонного сортира.
- Вам повезло, что я был рядом, иначе, вы бы все сгорели, подохли, как насекомые!
- Что произошло? – я еле разговариваю, в горле пересохло.
- Он пришел в ярость, хотя его тоже можно понять, - он загадочно улыбается, - Два взрыва уничтожили два крупнейших города, и все, что попало в эпицентр, и до чего дошла взрывная волна.
Лайт лежит рядом, я натыкаюсь на него в сумраке. Он судорожно хватает меня за руку и не хочет отпускать, он напуган.
- Теперь еще десятки лет здесь будет опасно находиться на поверхности!
- Что это? Война? Испытания?
- Нет, это фантазия, моя маленькая сладкая куколка! Фантазия моего сына Арчи, он правда забыл, что сегодня я ищу впечатления на поверхности, я накажу его за такую оплошность, но его понять можно, он расстроен.
У меня застрял ком в горле, это отец Арчи? Отец Арчи такой молодой и красивый? Сколько ему лет? А может это операции? Да, что за мысли? Арчи уничтожил стольких людей, он злился на нас?
- Молчите, игрушечки, ничего не отвечайте, я знаю, кто вы. Не так много красивых парней с белыми волосами среди серых лиц, я сразу понял, что это вы! Арчи вне себя от ярости! Он понял, что вас будет сложной найти, если вообще возможно! И решил убить ВСЕХ!
- О, Боже! Я прошу вас, не отдавайте нас ему, что он сделает с нами?
- Вероятно, мучительно убьет, или искалечит и оставит жить в своем городе! Или придумает для вас новые роли, сделает операцию по смене пола, превратит в полные биомеханизмы, да, что там говорить, он гениален, как и его отец, и он безумен! Моя плоть и кровь!
Я бы хотел заплакать, но не могу, я бы хотел пожалеть всех, кто умер, но не могу, мне просто страшно, и Лайт молча сжимает мою руку, мы прибежали, некуда нам бежать, в ловушке, мы умрем, даже хуже, чем просто бы сгорели.
- Но, знаешь, что моя белая куколка? – Он поднимает пальцами мой подбородок, - Я решил, что на этот раз не буду следовать его капризам, он чуть не убил и меня тоже! Я оставлю вас себе! Тебе же понравилось там, в тесном, как и ты сам, туалете. Я помню, как дрожало и пульсировало твое тело от желания подчиняться мне. Скажи, ты хотел тогда, чтобы я проник еще глубже? Ты чувствовал себя виноватым от того, что стонал от боли и наслаждения? Тебя не первый раз имеет мужчина, но мой сын, такая же девочка, как и вы, а я мужчина, и я умею держать грань между насилием и игрой. Это ведь не было насилием, ведь так, Мэттью?
Я вздрагиваю, он знает мое имя, мне так стыдно, обрывки той сцены перед глазами, мое грязное лицо, деньги на полу, мои попытки встать на носочки, и мои стоны. Я омерзителен, как и он сам, как весь этот мир!
- Не молчи, это ведь твое имя, или ты хочешь прикинуться, что ты кто-то другой? Я видел тебя на камерах наблюдения, в городе моего сына, я следил за вами от самого коллектора, вы две маленькие глупые куклы набрались смелости и сбежали от главного молодого тирана! Вы заставили меня уважать вас. Ты был готов продать свое тело, чтобы защитить Лайта, существо, что предало бы тебя и за пару кусков хлеба, ведь он так же сильно ненавидит тебя, как сейчас испытывает страх. Он нуждается в тебе, потому что ты смел, ты отважен, и ты не знал, что я сделаю с тобой! Я наблюдал за вами очень долго! Я знал, что Арчи не простит вас, но не думал, что он настолько зол! Мой мальчик становится мужчиной, но по-прежнему так же эмоционален, как мальчишка! У меня есть необычный транспорт, мы пройдемся по руинам города, я хочу, чтобы вы видели эти горы трупов, я хочу, чтобы вы пропитались их болью, я хочу сотворить из вас зло! В частности из тебя, Мэттью, хочу, чтобы ты был моим отражением, коим не стал Арчи, с его слабостями. Ты настолько чист и невинен, даже желая секса со мной, ты был ангелом, который боялся своей похоти. Но в твоем возрасте это нормально, желать этого, нормально.
Он отпускает мой подбородок.
- А ты, Лайт, маленькая подлая девочка, не думай, что я не знаю твои мысли, может быть, Мэттью и жалел тебя там, когда нашел в корнях дерева, беззащитного и обреченного, но он не знает, как ты убил своего предшественника. С каким наслаждением ты разрезал его плоть! Ты глупая кукла, полностью принадлежащая Арчи, у тебя нет сопротивления внутри, дай тебе нож, и ты воткнешь его в сердце любого, ты хочешь, чтобы Арчи был только твоим? Я могу отдать тебя ему! И ты будешь его, а он твоим, ровно на две минуты, пока Арчи не снимет с тебя кожу живьем. Хочешь? Хочешь этого?
- Нет, нет, пожалуйста, - Лайт начинает плакать, прижимаясь ко мне, мое сердце разрывается на сотни кусков.
- Пожалуйста, мистер, я не знаю, как вас зовут, не отдавайте его Арчи, я все сделаю, что вы захотите, но он убьет его, не делайте этого!
- Глупец, он бы и тебя убил бы, сразу же, как только представилась возможность, он подлое лживое существо, он заслужил смерть!
- Нет, нет, - Лайт захлебывается в слезах, у него истерика, мы столько времени ничего не ели и не пили воды, мы перенесли много стресса. Я обнимаю его.
- Не бойся, я не отдам тебя, никто не сделает тебе больно, слышишь, никто! Не плачь, я с тобой! – я глажу его по волосам.
Мужчина улыбается.
- Называйте меня Стивен! Я дам вам воды, и да, пусть эта тупая кукла заткнется, я не буду отдавать его Арчи, т.к. ты попросил меня об этом. Но, советую тебя запомнить мои слова, эта тварь предаст тебя, воткнув в спину нож!
- Нет, я никогда, Мэтью, - Лайт захлебывается в волне истерики.
- Тише, тише, все хорошо, я верю тебе, слышишь, только тебе! Спасибо, Стивен, мы просто очень устали, он сейчас успокоится, обещаю, не злитесь, - я прижимаю дрожащего Лайта сильнее к себе. Что же нам теперь делать? Свои побегом мы убили стольких людей? Мне страшно…
20.
Дождь из мертвых птиц…
Мы внутри огромного аппарата, похожего на внеземное существо, с длинными щупальцами-ногами, и наполовину прозрачным пузырем-кабиной на них. Здесь очень уютно, мягкий пол и кресла, живые растения, вся система управления высвечивается голограммой на выпуклом стекле.
- Это моя любимая машина, - Стивен усаживается в кресло, раньше, я позволял себе прогулки на ней лишь в безлюдных пустынях, - В ней мы защищены ото всех внешних воздействий, она практически неуязвима, может спускаться под воду, выдерживает огромные температуры, да, что там, на ней можно было бы полететь в космос!
Я не успеваю ничего ответить, как сильный толчок извне заставляет упасть меня на колени. Лайт вдавливается в кресло, испуганно озираясь по сторонам. Я вижу, как поднимается эта машина, над нами раскрываются створки ангара, мы будто парим в воздухе, но под нами стальные лапы, все выше и выше к побагровевшим небесам. Я на коленях встречаю рассвет, такой же ядовитый, как и все вокруг, он отрывается передо мной, медленно выплывает из облаков непонятной пыли и дыма. И он прекрасен, слепит мои глаза, но я замечаю, как стекло становится темнее, оно словно подстраивается под внешнее освещение. Эта пугающая тишина, мы словно на заре мира, мы у его могилы и колыбели. Сверху что-то резко падает на нас, ударившись о стекло. Я вздрагиваю и задираю голову, от этого непонятно объекта осталось лишь небольшое бурое пятно на внешней стороне стекла. И снова глухой удар, и снова… я вижу, как из мутной пелены не то облаков, не то тумана, на нас летят птицы…, мертвые птицы…, они камнями падают вниз, ударяясь о стекло, оставляя кровавые следы и перья, и так же исчезают, там внизу…
- О, Господи! – мой шепот дрожит, как и мои руки, мне жутко. Лайт зажмурился, закрыв ладонями уши, свернувшись в один трясущийся комок.
- Это птички, Мэт, отравленные, сгоревшие, недолетевшие, погибшие в процессе, большинство из них уже осыпалось мертвым дождем, эта стая, видимо, попала в ядовитое облако! – голос Стива бесцветен и спокоен.
Рассвет, такой прекрасно-губительный, малиновый и желтый, а на его фоне медленно падают мертвые птицы, и их перья… черными страшными силуэтами, дождь из мертвых птиц…
Мы спускаемся чуть ниже, летя над руинами города, резкие толчки шагов вызывают легкую тошноту. Под нами ад из обгоревших тел, из изуродованных зданий и пепла… Ничего нет, внутри меня пустота, я здесь дышу, а там все погибло и гибнет от радиации…
- Эти лица, Мюттью, корчились и обугливались!
Мы резко падаем вниз, я вскрикиваю, но замираем за пару метров от земли.
- Всмотрись в них!
Мы над кладбищем из полускелетов-полулюдей, их скрюченные руки страшными отростками замерли в едином жесте отчаяния, они тянулись к воздуху, которого нет, к небу, которое стремилось поглотить их, сожгло дотла их легкие и глаза. У них почти нет лиц, лишь белесые кости черепа и запекшиеся глазницы, у многих нет рук и ног, их оторвало, зажарило и прикипело в одну мертво-живую биомассу. Куча, спекшихся тел и пепла… его так много, и он повсюду, пепел из людей, растений, и возможно каких-то животных… Мы перешагиваем кучу, но Стивен держит кабину так низко над поверхностью, что я могу видеть все: наклоненные к самой земле фонарные столбы, какие-то обгоревшие вещи, черепа, поднимающийся в воздух от наших передвижений пепел, его хлопья прилипают к стеклу, скатываются вниз. Мы словно плывем сквозь него, мы словно под водой… Все безмолвно и… мертво… Я замечаю темный силуэт в тумане из золы. Он движется в нашу сторону пошатывающейся походкой, словно зомби. Это человек, выживший, но сильно пострадавший.
- Здесь есть живые люди! – кричу я, почти прильнув к стеклу, - Они живы, живы!
Стивен хохочет.
- Ненадолго, это будущий труп, он настолько сильно облучен, что не протянет и пары дней.
Человек тянет к нам руки, на его голове нет волос, у него слоится и пузырится кожа, один глаз вытек, и прижарился к его щеке. Наша кабина спускается еще ниже, и мы оказываемся лицом к лицу с ним. Он пытается стучать по стеклу и что-то кричать нам, но вместо крика из его горла вырывается глухой хрип, еще более искажаемый нашим умным стеклом. Его собственная кожа прилипает лоскутами к внешней стороне стекла. Я закрываю рот руками, я не в силах сдержать ужас, рвущийся изнутри меня.
- Смотри на него, Мэт, ты представляешь, какие боли он испытывает, что он чувствует, глядя на нас? Он думает, что у него есть шанс выжить: без волос, без глаз, без кожи, без части легких, бронхов и гортани! Выжить, главное, для него, для всех, выжить, Мэт! А ты бы не жил без своей красоты, ты бы сам себе перерезал горло, преодолев страх, если бы кто-то просто отнял твою внешность! – Он встает с кресла и присаживается позади меня. Я чувствую его дыхание на своем затылке, он шепчет мне.
- Что ты чувствуешь, глядя на него? Жалость, ненависть, ужас?
Человек по ту сторону прикладывает окровавленную ладонь к стеклу, Стив грубо берет мою руку и делает ответный жест с нашей стороны. Я отворачиваюсь, кажется, будто сквозь это толстенное стекло я могу почувствовать всю боль и кошмар, но нет, меня пугает мысль совсем иная, будто радиация может проникнуть и в меня, лишить меня волос, ободрать мою кожу и сделать таким же. Я пытаюсь отдернуть руку, но Стив крепко держит ее.
- Нет, нет, мое прекрасное существо Мэттью, не смей делать этого, чувствуй свою ответственность или не чувствуй ничего! В твоем сердце должна быть дыра, размером со вселенную, обладая такой внешностью, таким бесценным и бесполезным даром в погибшем мире, ты НЕ должен сопереживать всякому дерьму! Ну, сдохнет он, что с того? Одним ублюдком меньше, одним больше, да, хоть все! Что тебе до них? Циничность, Мэттью! А ты нервничаешь и переживаешь! Я могу раздавить его на твоих глазах, разорвать на части, и внутри меня ничего не дрогнет, не шелохнется! Что скажешь?!
- Пожалуйста, не надо!
- Почему? Открой глаза, Мэттью, и повернись обратно!... Немедленно!
Я вздрагиваю и подчиняюсь, мое сердце учащенно бьется, ладони вспотели. Вокруг нас уже десятки людей, уцелевших, все еще живых, но облученных, с кого-то почти слезла кожа, кто-то сильно обгорел, а кто-то выглядит еще нормально, лишь глаза кроваво-красного цвета от дыма и пепла.
- Они как звери! Здесь царит сумрак, едкое покрывало из человеческой золы и черного дыма, наш свет привлек их. Смотри, собрались, ждут, тянут руки, облепили нас!
Среди этой толпы я вижу женщину, одну единственную, у нее обезображена часть лица, она тянет нам сверток, это младенец, розовый, все еще розовый и почти чистый.
- Боже, нет!
Она плачет, и слезы ее разрезают трескающуюся кожу, обжигают ее хуже кислоты, а женщина продолжает тянуть к нам ребенка, будто умоляя спасти хотя бы его.
- Все трупы, и это дитя хаоса тоже! Сдохнет!
- Боже, нет, Стивен, у меня разрывается сердце!
- Сострадание, Мэттью, бесполезный атавизм, мы новый виток эволюции, без жалости, без пола, без стыда, без будущего!
Я чувствую его пальцы у себя на затылке, я чувствую его зубы там же. Он кусает мою шею, облизывает меня. Словно это представление для тех, кто в отчаянии, для умирающих, бездушное театральное действо! Расправляет мои льняные локоны, демонстрирует им, как добычу, как трофей.
- Вы, все сдохните!
Он так громко кричит, что я вздрагиваю снова.
- Сдохните, слышите! Смиритесь, нет смысла от пары дней вашей никчемной жизни! Выкиньте своих выродков или сожрите их, вам не привыкать! Убирайтесь прочь! Я ваш Бог, и я приказываю вам убираться или пасть на колени предо мной! На колени, мрази!
Мощным ударом металлического щупальца машины отсекается голова того человека, что держал ладонь на моей. Тело еще какое-то время стоит на месте, кровь брызжет фонтаном из шеи, омывая стекло, а потом его ладонь медленно начинает съезжать вниз. Обезглавленное тело осаживается и падает, поднимая хлопья пепла воздух. Люди в панике бегут врассыпную, а Стивен хватает каждого и разрывает на части. Он смеется, как ненормальный. Я онемел от ужаса. Перед глазами месиво из человеческих частей, внутренностей, волос, костей.
- Нет, нет, не надо, прошу вас, Стивен, пусть все прекратиться! – я шепчу немеющими губами, понимая, что сознание начинает покидать меня, - Прошу вас, не надо!
Я уже лежу на полу и смотрю в небо, бесконечное и отравленное на долгие года, сверху падает пепельный дождь, его образовали взметнувшиеся в воздух части человеческих тел. Машина рвет их, подбрасывает, размазывает по обломкам, а я смотрю на падающие серые хлопья. Будто нет между мной и этим дождем стекла, будто я умер уже в который раз, я слышу плач Лайта, он безуспешно пытается вжаться в кресло, забравшись на него с ногами, закрыв руками голову, он плачет в голос, навзрыд, как ребенок. Но я не в силах его утешить, я, будто теряю себя, не могу поверить, что все это реально. Лежал бы я сейчас на дне своего озера, среди мясистых стеблей лилий, и смотрел бы на лучи света, проникающие сквозь толщу мутноватой воды, покрытый прохладным илом. Будто это уже было со мной, в прошлой жизни, будто кто-то прописал эти воспоминания в моей голове. Почему Адам спас меня? Почему именно я? Почему не спас моих родных? Даже не попытался? Я чувствую, что мы взмываем вверх над кровавым месивом. Больше нет дождя из пепла, небо, такое странно-ясное. Я дышу, я жив, и я еще здесь… Нет озера, нет воды, и Адама тоже нет, завалило его руинами, и он превратился в бесполезную груду металла.
- Страшно тебе? – Стивен склоняется над Лайтом. Тот в панике, но бежать некуда.
- Будешь делать все, что я скажу?
Он кивает головой. Он дрожит.
- Будешь моей собакой, если ослушаешься, я выкину тебя туда, на улицу, чтобы кожа твоя облезла, а ты превратился в подыхающего урода!
- Нет, нет, пожалуйста!
- Я знаю, что Арчи достаточно много измывался над тобой, большая часть твоего тела искусственная, и почти лишена большинства ощущений. Но личико он твое оставил, кукольное, прекрасное, эстет! На колени!
Лайт спускается с кресла и встает перед ним. Стивен расстегивает ширинку. Я не хочу смотреть на это, поэтому отворачиваюсь. За стеклом проплывают разрушенные здания, мы парим над мертвым городом, перешагивая руины и трупы, заляпанные кровью и золой человеческих тел, отпечаток ладони так и остался там, смазанный вниз. Я еле сдерживаю слезы, нет, я лгу себе, я не могу плакать, внутри меня опустошение, словно образовалась та дыра, о которой говорил Стивен: нет чувств, нет эмоций, сердце бьется ровно, я не задыхаюсь, я спокоен.
- Ты послушный мальчик, Лайт, ты очень боишься смерти, хотя ты умирал много раз, тебя разрывали на части в тюрьме, тебя избивал мой сын, зашивал тебе рот, но ты выжил, вопреки здравому смыслу ты жив! Старайся лучше, ты же хочешь жить дальше? Умничка! Я подумал, что тебе нужно новое тело, вернее те части, что заменены, я разработал новую искусственную плоть, аналог живой, ты снова сможешь чувствовать прикосновения, проникновения! Я знаю, что тебе понравится та боль, что ты будешь ощущать позже, боль от моей власти!
Я слышу шлепок, похожий на пощечину. Оборачиваюсь, Стивен неспешно уходит за раздвижные двери второй половины кабины, непрозрачной ее части. Лайт держится за лицо, так и есть, он ударил его. Он старался не так хорошо? Или это просто проявление власти? Лайт видит, что я смотрю на него, и быстро подползает ко мне.
- Мэттью, Мэттью, мне страшно, мне очень страшно, пожалуйста! - он ложится рядом и обнимает меня, его трясет, его лицо заплакано. Я тоже обнимаю его. Правда ли то, что говорил Стивен, и Лайт действительно кого-то убил в городе у Арчи, чтобы занять его место? Может ли он предать меня? Может ли убить, если Стивен скажет ему…, если он прикажет? Мне кажется, я знаю ответы на эти вопросы…
- Мэттью, не бросай меня, слышишь? Поклянись, что никогда не бросишь меня и не предашь!
Я смотрю в его заплаканные глаза, немного отстранив от себя, он прекрасен, беспомощен и нежен, мы с одной планеты, несуществующей, дальней планеты, где в болотах лежат прекрасные цветочные кости, где роботы приносят чай и книги, где нет боли, нет смерти, нет страха и ужаса. Мой маленький ангел с черной душой, я здесь, и он тоже, и мы оба реальны, и мы так нужны друг другу, но наше отличие в том, что я погибну, не предав его, а он будет первым, кто воткнет в меня нож…
- Клянусь!...
21.
Город под куполом…
Я не знаю, откуда столько денег и власти у этого человека, но мне кажется, он мог бы купить все, что только уцелело на планете. У него есть машины, люди, роботы, у него есть ВСЕ, но как он получил это? Он один? Стивен принес нас в свой мир солнечный и радужный, это совсем иной город. Мы очень долго летели и шли в этой машине, казалось, что тьма и пепел бесконечны, но потом я увидел стену, похожую на ту, что окружала город мутантов, только в разы больше и величественнее. Она показалась из мутного тумана огромным монстром, нависающим над нами. И в этот момент я понял, что мы часть какой-то неведомой игры, коварного плана. За этой стеной был новый город под куполом, огромным стеклянным куполом, город в пузыре, не такой огромный, как тот мрачный, но чистый и светлый. Его искусственное солнце заливало травянистые лужайки и газоны, здесь были птицы и деревья, покрытые густой листвой. Я видел, как менялось лицо Лайта, озаренное ярким светом. Сейчас мы медленно летим над людьми, не обращающими на нас внимания. Они смеются, разговаривают, красивые, обычные и чистые. Среди них есть женщины, дети.
- О, Боже! – я не в силах сдержаться.
- Да, малыш Мэт, это мой мир! Я создал его таким, собрал нормальных людей в нем, подарил им надежду! Я их Бог! Они обожают меня!
- Почему же тогда Арчи…?
- Не живет здесь? Арчи мой сын, и я позволяю ему многое, слишком многое, моя любовь к нему слепа, к сожалению, от меня он получил не только хорошее, но и мою темную сторону – жажду чужой боли! Арчи безумен, безусловно, но кто осудит меня за любовь к сумасшедшему сыну, если я Бог? Ему больше по нраву его город, с ржавыми шестеренками и воплями умирающих. Я создавал этот мир для нас, но Арчи спрятался от него, он словно ищет то, чего в нем никогда не было – умиротворение. Моя любовь к безграничной власти так же передалась ему, поэтому он распоряжается судьбами людей с особой жестокостью. Я оставил ему тот город и город мутантов, а он построил свой, а тот населил Ликанами. Он хочет быть настоящим творцом, настоящим Богом, но он всего лишь безумец, талантливый, гениальный, но молодой и горячий! Влюбляться в шлюх и кукол – его удел, он меняет их, как игрушки, ломает, убивает, заспиртовывает, в надежде, что его никто не предаст, но предают ВСЕ! Люди слабы в своих связях, тем более, когда у них нет надежды. Что ты видишь, Мэттью? Видишь ли ты отчаяние, боль? Или здесь есть свет? Если я спас стольких людей, подарив им надежду и хорошие условия жизни, так ли я плох? Такое ли я зло, что сохранил женщин, детей, да, и вообще возможность размножаться естественным путем?
- Почему тогда не помочь всем нуждающимся? Зачем, одним дарить надежду, а других обносить двойными стенами?
- Это естественный отбор, Мэттью, кому нужны уроды? Мутанты? А кому нужны обезумившие мужчины, не видавшие и не вкушавшие ничего прекраснее, чем дешевое пойло с полынным запахом, насилующие себе подобных? Кого я должен был спасать? Я собираю адекватных людей, их мало, но они оставались во многих местах. Я подарил им будущее, отдав остальное своему сыну. Я Бог и я творю историю. Ты видишь, здесь есть дети, женщины, значит, это единственный не обреченный город. Да-да, я знаю, что ты хочешь сказать, среди твоих уродов тоже есть женские особи, и они даже рожают таких же уродов, но нужны ли они в будущем? Хотел бы ты жить среди них?
- Я жил, и ко мне относились с опаской, но лучше, чем везде…
- Ты должен понимать, что ты и Лайт в какой-то мере уникальны, вы много лет не видели солнечного света, фактически выросли под землей, вы похожи на альбиносов с такой же тонкой кожей и белыми волосами, но при этом ваши глаза не красного цвета, и у вас есть меланин в теле. Возможно, вы новая ветвь эволюции. Родившись в разных местах, и получившись одинаковыми, вследствие внешних факторов, вы можете укрепить данную прекрасную мутацию на генетическом уровне. Не скрою, я бы хотел быть настоящим творцом, Богом не названным, а настоящим. Создать новую расу людей, хрупких и прекрасных, как сказочные эльфы. Я могу клонировать вас, ваш генетический материал бесценен! Город под куполом с внеземными существами! Какой дом ты бы хотел, Мэттью? Как выглядит дом твоей мечты?
- Я бы хотел, чтобы там везде была вода и свет, и растения, много живых растений, ничего нет прекраснее, и еще… мой андроид Адам…
- А-ха-ха, робот? Что он будет делать среди цветов и воды? Ржавая рухлядь! Знаешь, куда делись все роботы?
- Их уничтожили?!
- Именно, обезумевшие люди разобрали на запчасти все гребанных роботов, это тупиковая ветвь – машина, похожая на человека, но не такая хрупкая и ценная! Я был инициатором агрессии против роботов, когда у тебя есть власть, всепоглощающая и всепокрывающая, ты не можешь удержаться. Что бы ты сделал? Вынул бы мысли и мечты из своей головы, опьяненный ими и безграничной властью? Так вот, Мэт, однажды, я хотел убить женщину, предавшую меня – мать Арчи, это паскуда возомнила, что ей по силам тягаться со мной, но я не смог… Не потому, что сжалился, а потому, что её личный андроид не дал сделать этого! Отвратительная мерзкая машина стояла до конца, принимая все выстрелы и удары на себя! Ты не представляешь, с каким удовольствием я потом раскидывал ее части по дому, но… та тварь успела убежать, и я не знаю, где она теперь, надеюсь, что подохла где-то в подворотне или во время взрывов! Роботы – это рабы, собаки, они преданы до самой своей механической смерти, их не должно быть! Моя женщина, осмелившаяся убить моего второго не рожденного сына, была приговорена мной к смерти, но машина, рациональная, но преданная, не дала привести мой приговор в действие. Думаешь, машина любила ее? Ей было жаль женщину, жаль человека? Нет! Это программа, Ева, так звали мою женщину, целыми днями проводила с этим андроидом, он перенял все ее привычки и манеры, и он знал, когда она напугана, в опасности, когда ей плохо… Он не отступился, потому, что у него нет страха, у машин же нет страха! Нельзя быть Богом в Мире, где есть те, кто не боятся тебя, кто способен противостоять тебе, понимаешь, Мэт?
- Вы убили столько людей, чтобы насытить свою жажду власти, неужели этого не достаточно? Вы можете создать новую расу, но что их ждет? Участь ваших рабов, или поклоняйся или умри? Вы, как и ваш сын Арчи, просто избалованный ребенок!
Я чувствую его удар на своем лице, это всего лишь пощечина, мои слова разозлили его.
- Я дам тебе дом мечты, неблагодарная ты тварь! Я найду твоего робота, если он еще не сломан или не сгорел дотла, и притащу тебе, и каждую секунду своей жизни ты будешь бояться и благоговеть предо мной, иначе я разберу его на запчасти, как и эту полумеханическую куклу Лайта! Не фальшивь, Мэттью, либо я стану для тебя Богом, либо то малое, что имеет для тебя значение, будет истерзано и уничтожено!
- Что вы хотите от меня? Вам нужна моя кровь для экспериментов? Так берите? Моя жизнь? Так убейте меня! Я встану перед вами на колени, Стив, подчиняясь вашей силе, вы можете заставить меня сделать это, но вы никогда не будете Богом в моей голове! Весь этот мир лжив, все в нем, и даже я, сплошная ложь! Заставьте меня боятся, кричать от боли, рыдать, но вы не сможете заставить меня не любить то малое, что важно для меня, не сможете убедить в том, что вы Бог, как и ваш сын! Я буду вашей игрушкой, игрушкой в руках любого, кто сильнее меня, реальность, не более того, данность…
- Ты глупое маленькое создание, не познавшее настоящего горя, твоя участь быть не просто игрушкой, а началом новой расы людей! И рано или поздно ты подчинишься мне добровольно, или потеряешь остатки своего разума, наблюдая за тем, как я разбираю твоего андроида по винтику!
22.
Мёртвым, но твоим..
Я лежу в водной прохладе, я думал, что забыл, каково это чувствовать ее, только в своих столь далеких снах, в моем болоте мерещилось мне, что я счастлив. И вот я здесь, в доме из стекла и бетона, лучи солнца проникают ко мне, но не обжигают, они играют на моей бледной кожей симфонией призрачного безумия, согревая и испепеляя меня разом. Вокруг болотные лилии, их листья распластались по водной глади зелеными пятнами, бутоны еще туги, но скоро распустятся, наполняя воздух таким знакомым ароматом. Этот дом создали для меня, сделав пол одним сплошным озером, с небольшими порогами и водопадами, кафельными дорожками, проходящими сквозь него. Здесь поют птицы, но их нет, это лишь имитация их голосов, как и шум леса… Но лилии живые, вода прозрачная и теплая, и я уже третий день не выхожу из нее, наблюдая за тем, как лучи солнца просачиваются сквозь толстое стекло моей крыши… Это мог бы быть рай, если бы ОН был рядом, держал мою руку и смотрел со мной на лучи … Я сбежал от него, но от себя мне никуда не деться, я оставил его одного в городе безумия, навсегда попрощавшись, я солгал самому себе, я не смогу забыть. В сердце что-то неприятно копошится, словно куча мерзких молочных червей, пожирающих мёртвую плоть. Опустошение, проникает, заполняет, убивает все рациональное во мне, и я борюсь с желанием убежать в неизвестность, чтобы только не было этих мыслей… мыслей о тебе… Нет, мне не больно, или больно? Что такое боль, если у тебя нет физических ран? Я борюсь с отчаянием, с таким же всепоглощающим, как и пустота. Меня вынут из воды, оботрут полотенцами и уложат в кровать к тому властному мужчине, я буду вдыхать запах свежих простыней и ощущать кожей всю мягкость его постели, но это не я. Часть меня осталась в бункере с Адамом, в этом могильнике всяких надежд, бунтующая и неразумная сбежала к Арчи, а он заспиртовал мое сердце, поместил его в свою коллекцию… наверное, он горд тем, что смог найти еще одну игрушку, когда-то его руки ласкали тело Лайта, его пальцы проникали ему в рот! Я не хочу об этом думать, это было мое откровение, ненависть и сладость в одном, постыдное действие, как в том бункере с Адамом. Может ли робот помнить, что мне было стыдно? Я боялся собственного дыхания, собственных стонов, но остановиться уже был не в силах. Меня убили, похоронили и выкопали много раз, поставили на ноги, и я снова пошел… Я не верю больше в любовь, от нее в моем сердце черви, и рано или поздно они сожрут меня полностью. Я не верю в любовь, как в нечто светлое и хорошее, она осталась во мне ржавыми шестеренками искалеченных собак, впилась криками умирающих, она кричала во мне хриплыми удушающими голосами совести, но я заглушал их, чтобы не было их, как и трупов, как и ужасов. Я боюсь смерти, или не боюсь, Ликан, облизывающий мою кожу, был более добр ко мне, чем красивые люди… Мои льняные локоны колыхаются в толще воды щупальцами давно вымерших осьминогов, я видел их на картинках в учебниках и энциклопедиях. И я растворяюсь в этой гулкой реальности вместе с песнями мёртвых птиц, их голосами из прошлого, они сгорели в лесах, прижарились к обуглившимся деревьям, испепелились, но их голоса звучат здесь, будто Рай еще не превратился в Ад, будто он спрятался здесь, в городе под куполом.
Я не замечаю, как меня несут и укладывают на простыни, над головой большое зеркало, и я могу видеть свое худое тонкое тело, свою прозрачную белую кожу, покрытую синяками и кровоподтеками. Я призрак давно погибшего мира, меня не существует, я не хочу выживать, я хочу то, что никогда не будет моим, я хочу не быть вещью… Рядом со мной оказывается Лайт, возникая из пучка света, словно ангел. Хотя я думал, что это будет Стивен.
- Мэт, Стивен уехал куда-то на пару дней, он не будет нас пока трогать…
Я молчу, не хочу вникать в то, что он говорит.
- Мэттью, если так задуматься, то тут не так уж и плохо, здесь все красиво, есть еда, нет кошмаров, нет смерти, я много сплю, меня никто не мучает.
Я поворачиваю голову на него, его глаза искрятся и переливаются, он волнуется.
- Не вини себя в том, что тебе здесь спокойнее, чем где бы-то ни было, в конце концов, ты просто выживаешь…
- Но, Мэт, меня все равно терзают какие-то странные мысли… желания…
- Желания?
- Да, - он нервно теребит пальцы, отводя взгляд, - Понимаешь, я никого здесь не знаю, я… в общем, я подумал, что, может, было бы не так плохо делать это никогда вместе с тобой, потому, что ты красивый, и ты не причинишь мне боли, я… у меня… особенно утром…
- Это?
Он смущенно смотрит на меня, словно готов разрыдаться. Я знаю, о чем он говорит, но он так наивен и прекрасен в минуты растерянности. Я приподнимаюсь и почти касаюсь его губ, мое дыхание скользит ему в рот.
- Ну, так давай сделаем ЭТО! Чего ты боишься?
- Я боюсь, что ты оттолкнешь меня…
- Закрой глаза.
Я целую его, но в моей голове образ Арчи, запах Арчи и его руки… Прости меня, Арчи… Никогда – это именно то словно, что обозначило все, что было и будет между нами. Как я мог верить, что что-то значу для тебя? Рука Лайта спускается по моему телу вниз. Мы две куклы и не очень-то хотим друг друга, нам нужен кто-то, кто будет вести и управлять нами, но в данный момент это лучшее, что мы можем получить. Я слышу его стоны, чувствую его напряжение, но ничего не хочу, кроме разрядки.
- Мэт… еще немного, я почти… Мэт.
Я хочу, чтобы он заткнулся, не слышать его голос, не думать, что это он… Меня переполняет злость, неожиданная и непонятная. Быстрее бы это закончилось, мне хорошо физически, но черви из моего сердца доползли до мозга, и я не могу расслабиться, я чувствую запах Арчи, он словно навсегда впитался в Лайта, стал частью его тела. Я уношусь на секунду куда-то далеко, не понимая и не отдавая себе отчет ни в чем, я ненавижу ВСЕХ, но больше всех я ненавижу себя! Мои мышцы напряжены до предела и так же резко наступает расслабление, все мысли проваливаются в одну черноту, ничего нет, кроме физического наслаждения. Я откидываюсь на спину, пот течет по моим вискам, дыхание прерывистое, я открываю глаза, свет слепит меня, и я снова закрываю их. Арчи… Как ты мог оказаться чудовищем? Почему ты вынудил меня предать тебя? Почему? Почему? Почему? Я хотел быть предан тебе! Я так долго искал тебя! Забери к чертовой матери эту куклу Лайта, ему все равно, кто трогает его, а я хочу только тебя! Ты проклятый безумец, я так же сильно ненавижу тебя, как и люблю! И теперь, когда я не голоден, и не испытываю страха за свою жизнь, мои мысли полностью окутали меня непроницаемым коконом! Мысли о тебе! Я бы разрыдался, не будь здесь Лайта, который утыкается мне в плечо. Когда-нибудь, ты пожалеешь, что не увидел во мне того, кто любил тебя по-настоящему, лучше бы ты заспиртовал меня… и навсегда оставил мёртвым…, но твоим…
23.
Плачь раненных ангелов…
Как быстро летит время! Мы привыкаем к бархатным оковам, ограничивающим нашу свободу, но мои мысли свободны, как и мечты, они парят израненными птицами над пустыней из холодного пепла. Единственное, что умиротворяет меня – это вода. Изо дня в день я жду чего-то, жду, что ты появишься в городе своего отца, я тогда бы кинулся к тебе, чтобы ты вонзил в меня нож, чтобы ты убил меня, мне невыносимо без тебя в городе из стекла! А как ты там? Думаешь ли ты обо мне? Вспоминаешь ли хотя бы иногда? Мои внутренние ангелы давно молчат, захлебнувшись собственной кровью, ты все равно не слышал их молитвы, а я раздираю их своей злобой, когда думаю, что ты кого-то другого наряжаешь в белый обтягивающий костюм, новую куклу… Ты говорил им всем то же, что и мне? Ты так же их трогал? Как быстро летит время! Мир за куполом превратился в пепельную пустыню, мы путешествовали на той машине снова, и я ничего не видел, кроме золы и людских костей, все руины омертвели, стоят недвижно, залитые тусклым светом. А мы словно оазис среди ада, и нас выгуливают, как животных, надев ошейники. Если мы надумаем бежать, электрошок скует наши тела, да, и бежать-то некуда, никто больше не ждет меня…. Лайт быстро адаптировался ко всему. Он уже сам лезет к Стиву, когда ему что-то надо, и получает за свою покорность разные электронные игрушки, они заменили ему все мысли. Его поселили в мой дом, даже кровать сделали двухъярусной, и почти каждый вечер я слышу его разговоры ни о чем, так как говорить здесь и впрямь не о чем. Он не читал столько книг, он не знает математики, не помнит и половины из погибшего мира. Его знания ограничились городом-пузырем, лишь изредка он вспоминает страшный мир Арчи, в сравнении с тем, как прекрасно здесь! Я слышал отголоски информации, что из нашего ДНК клонировали людей, и теперь выращивают где-то под землей десятки белокурых эльфов – армию нового поколения без будущего и надежд… Я часто плачу, беззвучно и беспомощно, уставившись в дно второго яруса кровати, и мои раненные внутренние ангелы рыдают со мной в унисон. Я был создан, чтобы страдать за весь мир, и боль моя несоизмерима ни с чем! Лайт спускается ко мне, когда тьма погружает дом в дремоту, он утыкается носом в мою шею и засыпает, он уже привык так, а я плачу, бесконечно плачу по тебе…. Услышь же меня! Я оставил тебя там, среди смерти и ужаса, которыми ты наслаждался, но я верю в твою светлую сторону, в конце концов, просто убей моих ангелов, и я стану частью тебя, частью совершенного зла! Я так же умен и прекрасен, я не твоя игрушка, а часть тебя, я хочу ей быть, услышь! Что ты хотел от меня? Что? Ты говорил о преданности, а сам знал, что я лишь забава, твоя панацея от реальности! Что ты хотел от меня и хотел ли? Услышь! Может ли любовь быть такой невыносимой, что нет больше сил жить, нет сил дышать? Может ли она все вокруг превращать в раскаленный металл, прожигающий до самого сердца? Я задыхаюсь…. Как я могу страдать, когда я сыт и в тепле? Я мог умереть десятки раз, и каждый из них, я боялся смерти, но сейчас мне невыносимо тоскливо и пусто… Я не хочу никого видеть, я люблю лишь воду, ее прохладу и шум. Словно зародыш из другого мира, я был послан на вашу проклятую планету, чтобы потерять веру во все!
Я вижу, как открывается дверь, и двое людей вносят что-то в мою комнату. Электрический свет, неожиданно заливший все вокруг, слепит мои глаза, и они не сразу привыкают к нему. Мои ладони потеют, и в горле встает ком. Может ли прошлое преследовать меня, если я давно похоронил его в руинах памяти? Но это Адам, мой преданный андроид, весь искалеченный и потрепанный, но это он!
- Адам! – я бросаюсь к нему, и холод железа проникает в вены мои, - Неужели это ты? – слезы текут по щекам, мог бы он понимать, что это значит.
- Мэттью, я очень долго искал тебя, там почти все мертво, я предполагал, что ты погиб, но не прекращал поиски, пока эти люди не обнаружили меня.
- Адам, ты солгал мне тогда, ты сказал, что весь мир погиб, но там были города, и это тоже целый город, видишь? Зачем ты лгал мне? Зачем?
- Чтобы уберечь тебя, ты так подвержен нервным стрессам, что любая информация подвигла бы тебя покинуть бункер! Так и вышло.
- Адам, где ты был так долго? – я прижимаюсь щекой к его покореженной поверхности.
- Я искал тебя, сильная взрывная волна докатилась до моего места положения и превратила временное убежище в руины, я не рассчитал ее силу, и многие мои блоки повреждены.
- Тебя починят обязательно, скажи, ты бы искал меня до конца? Пока не обнаружил бы мой труп, кости или живого меня? Скажи?
- Это верная информация, я не мог поступить иначе, мой алгоритм таков.
- Это не алгоритм, скажи, что я важен тебе, пусть это будет ложь…. просто скажи, что ты помнил меня таким, каким я был раньше!
- Хозяин Мэттью все еще ищет любовь?
- Он ничего не ищет, он сам не знает, что ему надо, он дурак, Адам, но он так рад, что ты здесь! Твой хозяин, Адам, настоящий дурак, потому, что он человек, но он тоже тебя искал!
- Я бы мог спасти тебя, Мэттью, но я пока не видел других городов, и этот самый благоприятный для жизни живого организма.
- Ах, Адам, я хочу столько тебе рассказать, но не знаю, дадут ли мне?
Двое мужчин, притащивших Адама стоят без движения и эмоций, будто они сами роботы, и я понимаю, что это не спроста. В дверном проеме возникает силуэт Стивена.
- Так-так, наш малыш Мэттью уже успел поболтать со своим старым другом – последним роботом-андроидом этой серии, так долго искавшим его. Скажи мне, Адам, правильно, тебе же Адам зовут? Ты любишь своего хозяина?
- Я знаю все особенности человеческих чувств и эмоций, но сам не запрограммирован на них, однако, я обучался и адаптировался, во мне есть скрытая потребность в присутствии хозяина Мэттью, возможно, в человеческом мире это можно трактовать, как некую форму любви!
- Это так романтично, робот, который обошел половину погибшего мира в поисках своего человеческого друга! Это настолько романтично и сентиментально, что меня сейчас стошнит! На утилизацию его! – Стив бросает волевой жест в сторону Адама, и мой мир, осколки моего мира рассыпаются в прах, и ангелы мои снова кричат вместе со мной.
- Нет! – Я падаю на колени, мертвой хваткой вцепляясь в ржавое тело Адама, - Нет, прошу, нет!
Его волокут по коридору вместе со мной. Я захлебываюсь в слезах, я задыхаюсь. А Стивен властно шествует позади, он улыбается, ему доставляют удовольствие мои страдания.
- Прошу, вас, Стив, нет, не делайте этого! Он единственный мой друг в этом мире, он стал мне родным, не уничтожайте Адама, я сделаю все, что вы хотите, прошу!
- Не бойся, Мэттью, - это голос Адама ,такой же спокойный и ровный, как всегда, - Я не почувствую боли, не почувствую страха, не плачь по мне!
Мои колени и ноги обдираются до крови, моя нежная кожа остается лохмотьями на полу, перекрытиях, на земле, я рыдаю в голос, но я не могу отпустить его, не могу остановить их, беспомощен и бесполезен, как всегда.
Нас швыряют на огромную металлическую площадку, я подползаю выше и обнимаю Адама. У него нет сердца, человеческого сердца из мышц и крови, но его сердце гораздо больше, чем у этих людей, он человечнее их всех, и он единственный достоин моей любви, не вещь, не андроид, а человек в обличье машины.
- Адам, я так долго искал тебя, я ждал тебя и звал каждый раз, когда мне было страшно, неужели так все и закончится? Вот так нелепо? После того, как мы пережили ядерный ад, после второй гибели мира, после того, как я увидел тебя, Адам?
- Мир так же нелогичен, как и все живое в нем, я бы хотел ответить на твои вопросы, хозяин Мэттью, но у меня нет ответов.
- Я не дам им уничтожить тебя, пусть убьют тогда и меня тоже!
- А ты все так же импульсивен и раним! Я принес твои цветочные кости, они в верхнем грудном отсеке, забирай своего друга и береги его. Он не разговаривает, но я помню, что ты долго собирал его по болотам, и знаешь, я понял, зачем ты это делал….
Меня отрывают от Адама, мои пальцы разжимают, но Адам успевает вложить мне в руку коробку, меня волокут по земле в сторону.
- Зачем, Адам? Зачем?
- Твоё одиночество, Мэттью, сильнее и больше всего на свете, и как бы ты не искал кого-то в этом мире, ты всегда будешь один, внутри себя! Ты сбежишь из самых заботливых рук, ты будешь страдать, найдя свою любовь, и только безмолвные кости не предадут и не погибнут, тебе не надо будет рыдать над ними, потому, что они уже мертвы…. Прощай, Мэттью, хорошо, что я тебя нашёл, и хорошо, что ты все-таки жив!
Огромный пресс с силой падает на Адама, полностью похоронив его под собой.
- Нет! – мой голос срывается в жуткий хрип, - Нет, нет! Адам! – я рвусь, но все тщетно, не могу поверить, что это произошло, не хочу верить в это! – Нет!
Стивен улыбается.
- Бедное маленькое инопланетное существо, полюбившее робота! Что, теперь ты понял, кого ты любил на самом деле? Понял, когда потерял? Навсегда! Я конструктор человеческих душ, и твоя самая светлая и самая преданная теперь будет принадлежать мне! Твой робот – это груда металла, оплакивай ее, тебе ничего больше не осталось, я твой БОГ, и я ВСЁ отнял у тебя! ВСЁ, потому, что ты глупое существо, не ценил это! – он приближается ко мне, и двумя пальцами берет за подбородок, слезы льются ручьями, я почти ничего не вижу, мне плохо, меня тошнит.
- Я превращу тебя в совершенное зло, твоя незапятнанная душа – хороший материал для моих планов на остатки мира, а ведь он больше, чем ты думаешь! Теперь, когда тебя ничего не тянет назад, я освобожу все твои темные стороны!
Меня отпускают, и я без сил падаю на землю. Надо мной искусственное яркое солнце, и такие же искусственные птицы поют заупокойные песни… Как быстро мы свыкаемся с тем, что неизбежно? И можно ли свыкнуться с этим? Я предал Адама, за какие-то мифические блага и чувства, его больше нет, и я закопаю своих ангелов рядом с ним… Я знаю, он любил меня, хоть и называл это алгоритмом, и он искал бы меня до последнего… даже если бы весь мир провалился в АД! Пусть все светлое останется теперь с тобой, мой друг… мой единственный друг в целом мире… я виноват перед тобой…
Я сжимаю коробку с цветочными костями, не предадут и не покинут, НИКОГДА, как и заспиртованные трупы Арчи. Мы с ним похожи в этом, мы часть единого зла, а Стивен всего лишь кукловод, он направляет, но я знаю, что все хорошее во мне погибло в тот момент, когда тяжелый пресс раздавил тебя! Адам, прости меня… потому, что сам я не смогу себя простить…
24.
Не уходи…
Я прихожу на твою могилу каждую неделю и разговариваю с тобой… мой единственный, мой совершенный и мой мёртвый друг Адам… Меня нет, с тех самых пор, как тело твое превратили в груду металла, меня нет, и никогда не было. Мать моя, мой брат… все… превратились в пепел под волнами ядерного взрыва, а я умирал и рождался заново там, под землей, и ты был рядом…, мы вместе дышали сыростью смерти, поедая коренья, и я слышал твой голос, успокаивающий меня… Может ли любовь быть такой странной? Кого же я любил или люблю на самом деле? Иногда мне кажется, что города под куполом не существует, что я на самом деле до сих пор лежу там, под землей, а надо мной погибает моя семья, и все это видения и иллюзии моего отравленного мозга – чистый воздух и искусственные птицы… Я уже давно не я, испорчен, опорочен и предан забвению… Прости меня, мой друг, мой единственный друг на всей планете! Я буду оплакивать тебя до конца дней своих, не станет взрослым мой ум, не очерствеет сердце при воспоминаниях о тебе, даже если я окончательно превращусь в куклу, даже если крепки будут нити, держащие и управляющие мной, я сохраню в себе то, что было важным для меня. Я не смогу отпустить прошлое, оно все, что у меня осталось, я не смогу отпустить боль, я взращиваю ее в себе, как и свет, как и все доброе и человечное, что так старательно пытаются погубить во мне. Пусть оно тлеет негаснущими угольками при воспоминаниях о тебе, пусть ангельские перья мои будут навсегда с тобой. Ты воспитал, взрастил светлую душу среди грязи и смерти, мой друг, мой единственный… Слёзы душат меня, я не хочу жить, но все равно живу, не хочу дышать, но воздух заполняет легкие мои.
Я встаю с колен и замираю. Передо мной Арчи, явился из пучка ослепительного света, словно ангел, как дежавю из того грязного бара! Я онемел, в голове ничего, кроме звона тишины. Он здесь, будто услышав тот мой давнишний зов, явился, ведомый запахом моих страданий, он здесь, и искусственные лучи солнца запутались в его волосах.
- Арчи?
- Ты предал меня, Мэттью, как Лайт, как весь мир, ты предал и сбежал, а ведь обещал всегда быть рядом!
- Но я…
- Сбежал, испугался, как и все они, моей сущности, моего тёмного прошлого, моей кровожадности и гениальности, испугался, признайся, что я заспиртую тебя, сделаю экспонатом в своей лаборатории!?
- Нет!
- Ты лжешь, и это отвратительно! Слабак, предатель и мерзкая шавка!
- Арчи, нет! Я знаю, ты не поверишь мне, как, и я тебе, впрочем, тоже. Я хотел остаться с тобой там, в твоем мире, быть частью его, но я тебе не нужен, лишь суррогат твоей власти надо мной, только он важен для тебя! Я, Лайт или кто-то другой, не важно, ты обнимаешь тело, а кому оно принадлежит, тебя не волнует, ты трогаешь меня, но это не я, это собирательный образ! Я был бы предан тебе до конца дней своих…, если бы именно Я нужен был бы тебе! Это звучит, как оправдание, но это не так!
- Ну, так, что, Мэттью, ты счастлив здесь, в нормальном мире? Где нет боли и страха! Кажется он тебе более настоящим, естественным и приемлемым? – резким движением он хватает меня за шею, стискивая пальцы. Мне больно и тяжело дышать, я беспомощно хриплю.
- Нравится тебе здесь, предатель, в сладкой неге твоих грез? В прохладной воде и мягкой постели? Без запаха крови, без криков, без воя собак? Я знаю, что мой отец трогал тебя, что ты получил взамен за свою покорность? Может, слугу, или обновленные волосы? Что?
- Я не подчинился ему, поэтому не получил ничего, он даже нашел и убил моего андроида Адама! – я еле выдавливаю последние слова, и Арчи отпускает меня.
- Жалок, беспомощен, ничтожен! Ты даже подохнуть не можешь, терпишь невыносимые страдания, а отец будет только добавлять их, чтобы ты превратился в монстра, чтобы ты задыхался от боли, чтобы умывался своими слезами, пока твое сердце не превратится в камень, пока ты сам не станешь чудовищем! И что будет тогда, Мэт, ты тоже не найдешь в себе силы, чтобы умереть? Чтобы сбежать? От меня-то ты легко удрал в разрушенный мир, что мешает тебе убежать сейчас? Что, кроме твоей слабости?
- Арчи… я…
- Нет, нет, Мэттью, не силься ответить мне, это не так важно, твоя ложь вообще не важна для меня, пусть будет тишина, она лучше твоих слов, никчемных и таких же пустых. Ты нашел хорошее оправдание всему происходящему, моя кукла? Ну, да, МОЯ кукла, в этом суть, МОЯ! Ты был моим, ты клялся быть моим, разделять со мной ужас и красоту моего мира, предатель!
- Арчи, я все еще твой, посмотри на меня, прошу, услышь! Мне невыносимы страдания, но я не могу видеть страдания других, будь то Лайт или собаки из твоего города, это выше моих сил! У меня ничего не осталось, Адама больше нет, ничего нет, все люди обращены в пепел, а те, что остались здесь, живут в неведении и сказке, твой отец хочет вырастить армию белокурых эльфов, может, я уже не нужен ему? Не трогай Лайта, не причиняй никому боли, забери только меня… мне плохо… я потерялся окончательно.
Он трогает пальцами мой подбородок, от этих прикосновений мурашки по всему телу, я ничего не боюсь, ни его гнева, ни ударов, это все равно не я…
- Моя прекрасная куколка Мэттью, я оставлю тебя здесь, под тёплым солнышком, во власти моего отца, и ты, до конца дней своих будешь проклинать этот уютный мир, ведь все, к чему ты будешь прикасаться, будет разрушаться и убиваться им! И я надеюсь, что однажды, ты станешь достаточно сильным и озлобленным, чтобы выйти из-под купола и найти меня, но сказки не будет, мой маленький прелестный предатель! Мы будем лежать в ложе из человеческих трупов и шестеренок, и ты не почувствуешь ничего! Вот когда ты будешь готов отрывать головы и без анестезии пришивать провода и трубки к дергающимся телам людей, вот тогда ты можешь вернуться ко мне, в мой ад, из своего лживого солнечного рая! А пока проклинай каждый день своего существования, мразь! Но помни, что я буду ждать тебя, а вернее того, кем ты станешь! Живи и засыпай с этой мыслью!
- Пожалуйста, Арчи…, - я тихо шепчу, ведь сейчас он исчезнет, скорее всего, навсегда из моей жизни, - Не уходи…
Но он растворяется в этой звенящей тишине, которая звучит громче, чем тысячи отчаянных криков. И ничего больше нет, даже искусственных лучей, все кануло во тьму, сожралось ей.
- Пожалуйста…
Я не могу дышать, мне больно, тишина поглощает меня, я дрожу, не в силах побежать ему вслед, я слабая тварь, на которой держатся чьи-то жизни, я тянусь рукой за тем невидимым следом, запахом, что он оставил в воздухе.
- Не уходи…
25.
Нет никого...
Я знаю, что жизнь не остановилась, она пульсирует в венах моих, как холод воспоминаний, что оставляют лишь вопросы, десятки, сотни никчемных вопросов, которые терзают меня! И я не нахожу ответов, и этим все сильнее загоняю себя во тьму, непроглядную и густую, и тысячи глаз глядят на меня из бездонного чрева безумия. В сердце бьется ярость, она разрастается по мне древесными ветвями кровеносных сосудов. Я не оставил себе ничего, кроме отчаяния. Лайт снова рядом, он бесконечно говорит, и его нестерпимо много, а время словно застыло в эфире невесомости, заржавевшие шестеренки старинных часов более не вращаются, и листья так же замерли в воздухе, и лепестки цветов, сорванные ветром, и это не я, это мое тело, оно здесь, под солнцем с Лайтом, но не я…
- Ты совсем не слушаешь меня, что с тобой стало?
Я смотрю на его обеспокоенное лицо, его обновленное тело чувствует теперь все, жаль его самого обновить нельзя. Лайт будто поглупел настолько стремительно, что теперь кажется совсем иным человеком.
- Эй?
- Ты каждый день говоришь одно и то же, какой в этом смысл?
- Не будь таким занудой, в чем вообще здесь есть смысл? Мы живы, мы целы, мы в тепле, что тебе еще нужно? Отчего ты так несчастен? Ну, утилизировали твоего робота, в конце концов, если бы ты хоть немного меня слушал, ты бы уже давно стал разыскивать его блоки памяти, что были отправлены в подземные лаборатории.
- Что? – не могу поверить, что я все правильно услышал.
- Да, Мэт, тебе плевать на меня, и на то, что происходит вокруг, заперся в своем внутреннем мире, словно там лучше, а, между прочим, твоего друга можно вернуть в ином обличии, его память и индивидуальные характеристики не были уничтожены, они в лаборатории. И мне кажется, Стивен специально сделал так, он все это время ждал твоих действий, а ты все оплакивал груду металлолома, что ты сам же и похоронил.
- Ты глупое создание, тебе надо было еще раз сказать мне это! Разве ты не видишь, что я нахожусь в какой-то летаргии! Не ем, не сплю, не слышу ничего!
- Я бы и сказал, но меня волнует, для чего это было сделано? Не ловушка ли это?
- Да, какая к черту разница?! Я не живу, не дышу, я здесь, но это не я!!! Я был там в своем убежище, там я был настоящим, но не здесь! Если есть хоть малейшая вероятность вернуть Адама, я должен сделать это, я просто обязан, и пусть Стивен убьет меня или покалечит, все равно мне плохо здесь, я не могу сам ничего с собой сделать, слабак! Так пусть он сделает, если ему так хочется! К чёрту все!
Лайт стремительно кидается ко мне и прижимается, он дрожит.
- Нет-нет, ты нужен мне, ты обещал не покидать меня, как же так? Что ты такое говоришь?
- Тебе нужен не я, а лекарство от скуки!
- Не говори так!
Я вижу как его глаза становятся красными от выступающих слез, но я не чувствую жалости, лишь раздражение.
- Где находятся эти лаборатории, ты покажешь мне?
- Да, но я боюсь…
- Это не важно, покажи мне!
….
Мы бредем по темному коридору, тусклый свет от настенных ламп пляшет на моей светлой коже и коже Лайта, это больше похоже на склеп, нежели на лаборатории. Я силюсь подумать, что это похоже на дежавю, словно я проходил уже через подобное, брел по собственному кладбищу, и в каждой трещине таились мои страхи, ни ликаны, ни роботы не пугали меня сильнее людей, их жестокости и подлости, масок, приросших к лицам, за ними улыбающиеся монстры, но кто мы, чтобы судить остальных? Мир рухнул, и все выживали, как могли, одни пряталась в городе под куполом, другие пожирали собственных детей…
- Мэт, на самом деле, я давно хотел тебе сказать, что с этим городом что-то не так…
- В каком смысле? Конечно, не так, они сидят в этом стеклянном раю, в то время, когда за его пределами погибали десятки тысяч людей, и никто даже не подумал спасти их!
- Нет, Мэт, понимаешь, это нечто иное… я не уверен, что здесь находятся люди…
- Что?
- Да, ты никуда не выходишь, сидишь в своем бассейне целыми днями, обнявшись с кувшинками, а я много бродил по городу, пока Стивен куда-то исчезал. Так вот, я не особо наблюдал за всеми, но, проходя мимо одного кафе, я, задумавшись, наткнулся на уличный столик, за которым сидел мужчина, и опрокинул на него стакан с выпивкой…, но стакан не пролился…, там была не жидкость, там было что-то студенистое, как желе… Я не сильно придал этому значения, но на следующий день, я снова шел мимо этого кафе, и там опять сидел этот мужчина с тем же стаканом…
- Может, это был другой стакан, у людей одни и те же привычки! Изо дня в день мы следуем им!
- Нет, Мэт, я стал внимательнее наблюдать за всеми, они совершают одни и те же действия, как алгоритм, каждый день, никто в этом городе не взрослеет и не умирает, не ест и не пьет, еда только у нас настоящая!
- Что ты хочешь сказать? Они…
- Роботы, Мэт, весь город населен роботами, а на каждом шагу стоят датчики и микрофоны, весь этот город, как одна огромная стратегическая база под прикрытием! Сейчас мы находимся там, где нет датчиков и микрофонов, единственное место, где можно укрыться от всевидящего ока Стивена… или кого-то еще!
- Лайт, я одного понять не могу, почему ты не рассказал мне? Ты же каждый вечер приходил ко мне, чтобы уткнуться в меня носом, получить часть своего внимания и на этом все? Ты подозревал, что что-то не так, сделал выводы, но решил мне ничего не сообщать? Почему?
- Я должен был убедиться, Мэт, во-первых, а во-вторых, там наверху почти нет мест, где бы нас не могли услышать, я уверен, что даже тот факт, что мы спустились сюда, не был не замечен! Мы часть какого-то плана! Мы думали, что сбежали от Арчи, из его города полуживых биомеханизмов, но куда мы попали? Ты не задумывался, что, возможно, и Стивена-то никакого нет?
- Что?
- Да, Арчи испепелил все на поверхности, но как-то неожиданно и вовремя нас нашел его отец, а настоящий ли он? Мэт, что здесь реальное в этом поддельном мире? Почему Стивен так возжелал издеваться над тобой? Почему ему так важно было уничтожить андроида, единственного, кого ты любил?
- Я… я не понимаю.
- Это не Стивен, Мэттью! Нет, ни какого Стивена, все это время с нами был Арчи! Он настолько безумен и гениален, и настолько же одинок, что готов быть Богом, только вот для кого? Все его предавали и боялись, все… кроме роботов, биомеханизмов и нас… Мы его игрушки, и он нас вернул, только игра его более масштабна! Нам не убежать, не скрыться, и хотим ли мы?
- Что ты несешь? Конечно, хотим!
Лайт смотрит на меня своим бездонными глазами, в его лице есть что-то странное, невыразимая тоска и грусть…
- Нет, Мэт, мы оба знаем, что слишком любим его, чтобы навсегда убежать в неизвестность, нам важно знать, что он может найти нас, мы его добровольные рабы!
- Нет!
- Да, тогда ответь мне, Мэт, если я верну тебе твоего робота, твоего Адама, верну его тебе, ты покинешь город? Уйдешь отсюда навсегда? Забудешь об Арчи?
- Что? Ты специально завел меня сюда?
- Я делаю то, что всегда должен был! Однажды, я предал Арчи, и он больше никогда не захочет поверить мне, он лишил меня тела и превратил мою жизнь в ад, но и без него она была адом! Я не могу даже в мыслях делить его с кем-то, каждый раз, когда я думаю, что он обнимал тебя, я умираю, и каждая моя клеточка пропитывается ненавистью к тебе! А так не должно быть! Мэттью, я знаю, что ему почему-то нужен ты, и только ты! Ни моя покорность, ни тот факт, что я узнал его в Стивене и всячески ему подчинялся, не сыграли роли, он думает только о тебе, он создает новые миры для тебя, он уничтожает ВСЕ ради тебя, а ты даже не видишь этого! В тебе нет той любви, что была всегда во мне, я прошу тебя, оставь его мне! Оставь мое божество! Я понял, я осознал, я раскаиваюсь! Я хочу только его!
- Боже, Лайт, ты все это время притворялся таким глупым? Что это за игра? Ты же знаешь Арчи, если он поймет, что это ты все подстроил, тебе не жить? Он же тебя тем же прессом раздавит, что и моего Адама!
- Я знаю, знаю, Мэт, но прошу тебя, я верну тебе твоего андроида, мы его поселим в новое силиконовое тело, и вы счастливо уберетесь из этого города, я помогу, только оставь Арчи мне, прошу тебя!
- Это все так странно, все, что ты говоришь, у меня нет оснований не верить тебе, но и доказательств обратного тоже. Я думал, ты счастливо прозябаешь в городе под куполом, в то время, как ты обшарил каждый его угол, наблюдал за жителями и сделана ужасное открытие! Получается, что это не ты был глуп, а я! Я был непроходимо глуп и слеп! Я могу сказать тебе, что, несмотря на то, что я беззаветно люблю Арчи, я готов покинуть его навсегда! В этом суть настоящей любви – в жертвенности! Я не хочу быть чудовищем, коим желает видеть меня Арчи, я хочу вернуть Адама и отплатить за годы его преданности мне! Но я могу сказать, что за тебя я так же беспокоюсь! Ты уверен, что знаешь, что делаешь, Лайт?
Он смотрит куда-то мимо меня, в стену, и в его глазах я вижу угасающий свет, словно он смирился со своей судьбой, с тем, что лучше умереть от рук Арчи, чем навсегда сбежать от него…
- Лайт?
- Иногда надо принимать то, что снисходит на тебя, без сопротивления и страха, принимать и понимать, что отныне - это твое! Все, что случилось со мной, и еще случится – просто моё, я не нуждаюсь в спасении, более не нуждаюсь, я это понял, когда город за моей спиной утонул во мгле! Нет жизни более невыносимой, чем та, которую ты не желал, чем та, которая приходит после, после того, когда тебя любили, и одевали белокурой куклой, когда ты был радостью и счастьем! Нет более невыносимой судьбы и боли, чем видеть, как теперь кого-то другого наряжают в твои одежды, в то время, как ты сидишь с зашитым ртом и мечтаешь умереть, от одного осознания того, что ты не уникален, и все, что было для тебя – лишь ложь, и ей накормят следующего! И если Арчи не оценит мою преданность, мое раскаяние, то пусть лучше убьет и насладится этим моментом, нет жизни более невыносимой, чем быть куклой, но ничьей, в этом искусственном мертвом мире! – он толкает тяжелую дверь, и мы оказываемся в сумрачном помещении со стеллажами и полками, на них много коробок, и все они покрыты пылью… кроме одной.
- Здесь блоки памяти твоего Адама, идем дальше, и я покажу тебе силиконовые тела, ты выберешь одно, и твой Адам будет существовать в нем!
Я смотрю на Лайта в этом холодно полумраке. Он ведь так умен! Все это время думал, что он глуп, непроходимо глуп, а он притворялся, возможно ли, что Арчи прав, Арчи в образе Стивена? Если бы я не согласился забрать Адама и убежать, что было бы тогда? Что? Он убил бы меня? Всадил нож в спину, как говорил Арчи? Я не хочу думать об этом, беру все эти микросхемы и спешно покидаю комнату. Мне все равно, как будет выглядеть Адам, мне важно, чтобы он был со мной! Единственный, кому я должен был верить! Я просто обязан вернуть его к жизни! Если я сделаю это, выброшу к чертовой матери, свой цветочный скелет! Я повзрослел, так быстро. Мне пришлось...
26.
В холодных руках твоих…
Я лежу на кровати, и смотрю в потолок, где-то за окном грохочут поезда, они проезжают прямо по воздушным путям, проходящим у наших окон. Здесь почти нет мебели, но и воздуха тоже мало, серые стены и одинокие мухи. Я стараюсь ни о чем не думать, я так устал, словно все было не со мной, словно это был сон, и я вот-вот проснусь. Я сжимаю пальцы Евы, они тёплые, будто человеческие, и такие же мягкие. Ее длинные, волнистые, каштановые волосы распластались по всей кровати, зеленые глаза так же смотрят в потолок, на котором танцуют блики. «Ева» - так я назвал Адама в новом искусственном теле. Он разговаривает как женщина, он выглядит, как женщина, но многое в нем выдает андроида, я боюсь, что нас поймают, боюсь, что мы недостаточно далеко убежали, в тот день, когда Лайт, помог нам забраться в шагающую машину и выпустил из города-пузыря. С тех пор меня все сильнее и сильнее мучает совесть, страшно подумать, но мне кажется, что Лайт давно мёртв, что Арчи растерзал его за подобную наглость. Я знаю, что если он не лгал, и в образе Стивена к нам приходил Арчи, он, несомненно, убил его за такую неслыханную дерзость, или искалечил, изуродовал до неузнаваемости … Бедный Лайт, сколько в этом человеческом существе выносливости и любви, если после всех зверств, он до сих пор предан Арчи!?
Мы с Евой нашли города, в самом огромном из них укрылись от мнимой погони, продали машину и сняли небольшую квартирку в промышленном районе. Здесь всегда шумно и душно, но я впервые чувствую счастье, такое лёгкое, без угрызения совести и сделки с ней, я понимаю, что мое место рядом с Евой, Адамом и всеми его воплощениями. Конечно, тревожные страхи не покидают меня, ведь Арчи безумен, силен, умен, богат, если он захочет – непременно найдет нас, и сотрет в пыль. Иногда мне снятся кошмары, будто он давно ищет нас уже в этом городе, и уже стоит на пороге, и я просыпаюсь от проносящегося за окном поезда в холодном поту. Это наваждение, я вглядываюсь в серые лица, и со страхом ищу знакомые черты, но не нахожу. Ева стала смыслом моего существования, мы создали свой маленький мир из осколков прошлого. Иногда она пропадает на несколько часов, и если я не нахожу ее дома, я волнуюсь. А потом она возвращается с книгой, которых почти не осталось в этом мире. Ева отказывается интегрироваться в новый мир, становиться частью его. Я скачал все обновления для ее программ, ее операционная система, познания очень сильно устарели, но она самовольно удалила часть информации из своих блоков памяти. Я не стал выяснять причины, если так сделала, значит ей так надо. В ней так много человеческих качеств. Наша комната небольшая, но просторная, в ней почти нет мебели, кроме большого дивана, который мы разложили, чтобы спать, встроенных в стены компьютеров и жалюзи. Мы едим прямо на полу, ну, как едим? Я ем, а она смотрит на меня и изучает. Никак не могу привыкнуть, что у нее теперь человеческий облик, который не лишен выражения каких-то эмоций, иногда мне кажется, что Ева не умеет еще правильно соотносить их, управлять ими. Но могу точно сказать, что пару раз я видел удивление, и оно очень походило на человеческое.
Я ношу темную одежду с капюшонами, покрывающими мои белые волосы, в этом городе я еще не встречал альбиносов или близких к ним. Мне кажется, он не просто огромен, этот город, он еще и перенаселен. Я очень люблю кататься на поездах, которые движутся по подвесным дорогам, под тобой простирается город, серые районы, даже небольшой тёмный залив. Я все думаю сходить к нему. Но почему мне кажется, что вода в нем протухшая и воняет тиной. Интересно, а как пахнет эта самая тина? Я пытался вынуть ее запах из воспоминаний детства, но в нем запах воды остался свежим и приятным. Я сажусь с вагон в дневное время, когда почти все люди где-то заняты добыванием себе еды и денег. Кстати, деньги здесь все электронные, нет физических денег, это отличается ото всего, что я видел ранее. Этот город похож чем-то на город из моего прошлого, и он совершенно не похож на тот современный и стеклянный мегаполис, который уничтожил взрыв.
Прошло уже немало времени, наверное, месяц, а может и больше, я немного потерялся во времени, первые дни мы с Евой только спали, устроив гнездо на диване из купленных нами вещей и пакетов. Мы уткнулись друг в друга и спали. Не знаю, умеет ли Ева спать и видеть сны? Она просто подзаряжает свои батареи во время сна, но я наделил ее всеми человеческими качествами силой своего воображения, и уже почти уверен, что она видит сны… Я все еще боюсь Арчи, но я словно очнулся от летаргии, в которой пребывал там, в городе под куполом, когда я не думал ни о чем, кроме воды… кроме физических ощущений. Время там замерло, почти остановилось. Здесь же у меня появились мысли и планы на будущее. Я наконец-то стал ощущать жизнь, а не только болезненную зависимость от того, кого любил. Однажды ночью, я почувствовал пальцы Евы у себя между ног, я не сопротивлялся ничему, но мне было не по себе. Я еще не определился, как относиться к ней, как к Адому, роботу или совершенно иному существу? Могла ли она обновить свою программу и не просто сделать то, в чем я нуждался, а захотеть этого сама? Я брежу, конечно, нет! Как бы я не любил Адама, это машина, пусть с алгоритмами, похожими на человеческие, пусть самообучающаяся, но машина! У Евы красивая внешность, и иногда я волновался за нее, пока не увидел, как она одной рукой сбила с ног верзилу, вздумавшего напасть на нее. Ее лицо не выражало в тот момент ничего, просто сбила с ног и наступила ему на грудную клетку, надавив так, что бедняга взмолился. У меня такое ощущение, что в этом городе тоже нет роботов и андроидов, но не просто нет, а никогда не было, словно он пошел по иному пути развития, история которого не предполагала ин роботов, ни войн, ни взрывов. Здесь есть дети, женщины, красивые и некрасивые люди, и нет биомеханических людей, с замененными частями. Мир не рухнул здесь, никто не пожирал собственных родственников и детей, и никто не убивает и по сей день. Все, как в обычном мире, это мы в нем пришельцы, прошедшие десятки миров. Я старательно ищу все знакомое для меня: подвесные пути я ассоциирую с тем ржавым трамваем из города мутантов, нашу квартирку с бетонным убежищем, а Ева – это Ева, и иногда она пугает меня, но я буду любить ее в любом виде и обличие. Я лежу на кровати, вдыхая духоту, и понимаю, что болезненный сон все глубже затягивает меня. Мы и так долго спали, но я не в силах сопротивляться ему, он размывает мои мысли. На что я надеюсь? Признаться, я решил прожить всю жизнь с этим андроидом в виде зеленоглазой девушки. Нормально ли это? Нормально ли то, что я знаю, что это не человек, и существо, не обладающее каким либо полом, но я люблю его, вне зависимости от обличия? Что мы будем делать, когда у нас закончатся деньги? Ева сказала, что найдет альтернативные заработки. Я почти ничего не боюсь…, кроме Арчи… Мои мысли каждый раз невольно возвращаются к нему. Как он там? Сходит с ума или ищет нас? Уж лучше бы он оставил эту затею, пусть будет счастлив в своем мрачном безумии, в одиночестве или с Лайтом…, мое сердце замирает, Лайтом…, он наверняка уже мертв, прекрасная кукла, покоится где-то на дне выжженной радиацией могиле, и его белокурые волосы опутывают тонкие корни отравленных растений… Сон совсем одолевает мой разум, и я переношусь в могилу к Лайту, его холодные цепкие пальцы запутались в моих локонах навсегда окаменев. Мне бы закричать, да, вот только здесь нет воздуха, словно вакуум. Я задыхаюсь, я тоже умру! Вокруг все светится неоновым голубовато-синим светом, точками и пятнами, это микроорганизмы, как океанский планктон, я читал о нем в книге, которую Ева добыла для меня. Но что планктон делает под землей? А может, мы не под землей вовсе? Смотрю на лицо Лайта, я лежу сверху него и едва не утыкаюсь носом в его нос. Он все так же красив, и следы тления еще не тронули его кожу.
- Прости меня, - я шепчу как можно тише, словно мертвец способен услышать меня.
Но внезапно он открывает глаза, и они пусты, как две ямы, но так же светятся, как и все вокруг. И это уже не Лайт, а что-то другое, что-то мёртвое…
Я пытаюсь кричать и просыпаюсь, весь мокрый от пота. Я в квартире, рядом Ева, но мне так душно! Шаткой походкой иду к окну, высовываюсь в него, и пытаюсь дышать. Но воздух такой тёплый и густой, как же тяжело! Ночной город светится миллионами огней, как тот самый планктон из сна. Мы на высоком этаже и отсюда открывается потрясающий вид: город, а на его фоне чернеют ветвистые подвесные пути, и по ним проносятся поезда, иногда совсем радом, иногда далеко, словно огромные черви со светящимся чревом.
- Лайт, прости меня, я знаю, что не стоило оставлять тебя, - пусть он не слышит моих слов, но я произношу их скорее для себя, мысль о том, что он страдает или погиб не дает мне покоя, не знаю, почему так? Тёплые руки Евы обвивают меня, я вздрагиваю. Интересно, кем она ощущает себя? Ведь она должна думать, что она андроид Адам, идентифицировать себя, как нечто мужское. Какие-то смутные обрывки из прошлого, которое я так хотел забыть, вспышками бьют по мозгу. Наш бункер, энциклопедии, и холодная сталь Адама, там было кое-что, что я бы предпочел забыть, но оно было, как липкий язык ликана. Ева целует меня в шею, я знаю, что она красива, но это такой же оборотень, потому, что это не женщина, но ведет себя оно, как женщина.
- Адам?
Она замирает.
- Почему хозяин назвал меня Адам?
- Это же твое имя.
- Да, но я теперь Ева.
- Как думаешь, кто ты? Как ты должен выглядеть, и кем считаешь меня?
- Ты мой хозяин Мэттью, я твой друг.
- Ты не был запрограммирован на такие отношения с человеком, я знаю, что ты самообучающийся андроид, где ты научился этому?
Секундная пауза заставляет мое сердце бешено молотить.
- Я нашел эту информацию в книгах, - ее руки спускаются ниже.
- Я не верю тебе, те книги, что ты приносил мне там, в бункере, там не было ничего такого, что могло обучить тебя или натолкнуть на подобные действия.
- А разве хозяину Мэттью не нравится то, что я делаю?
Силиконовый язык облизывает мой затылок, Ева сильная, потому, что она робот, она крепко держит меня.
- Мне не нравится только одно! Ты продолжаешь что-то скрывать от меня, как скрывал тогда существование целого мира!
- Зря хозяин Мэттью сомневается в Еве, он нашел хозяина, он долго искал его, он погиб за хозяина, и сделает это еще много раз, если понадобится! Я лишь хотел обезопасить тебя от того, что могло причинить тебе вред.
- Но я не люблю ложь, понимаешь!? – я пытаюсь мягко оттолкнуть ее, но Ева прижимает меня к подоконнику сильнее, и чуть нагибает вперед.
- Ты еще не знаешь, что ты любишь, а что нет, на самом деле! А я знаю, потому, что много лет был с тобой рядом и изучал тебя.
- Тогда ты должен знать, что такое своевольное проявление силы меня немного пугает!
- Я не делаю ничего такого, что могло бы не понравится тебе, хозяин Мэттью, - она целует в шею, - Ты просто должен быть с Евой, и Ева не даст никому тебя в обиду, найдет тебя в любом из миров, будь частью меня! Позволь мне быть частью тебя!
Я больше не в силах сопротивляться ее настойчивым движениям и ласкам. Надо мной довлеют смешанные чувства, такое отвратительное наслаждение. А город светится неоновым планктоном, как… как в могиле у Лайта…
27.
Мост самоубийц…
Биение сердца такое явное, такое гулкое в ушах, и небо серое дождливое над головой, в нём кружат живые птицы, но они черные, как и грязь под ногами. Я среди серой безликой толпы, она спешит куда-то, хаотично сбиваясь в кучки, ёжась от тумана и сырости. Мои белые волосы выбиваются из-под капюшона и медленно парят в воздухе белыми языками пламени. Ева идет рядом, она смела и откровенна, ее короткое платье, из разрезанной футболки, вязаные чулки-гетры и обувь на высокой платформе. Прекрасна, совершенна и… не жива… Мужчины смотрят ей вслед, не понимая, что делает странный человек с ней рядом? А она будто понимает все их желания, она научилась улыбаться, дерзко, игриво, как настоящая женщина, иногда я забываю, что это робот, иногда мне кажется, что в этом существе гораздо больше от человека, чем в настоящих людях! Отдаст за меня жизнь, убьёт за меня, но… и не отпустит меня никогда, я ее хозяин, но я ли? Мои волосы уплывают в холодных потоках ветра, а с неба крапает мелкий дождь, все суетится и движется, машины пролетают, над нами грохочут поезда, накрывая тенью.
- Мэттью, куда мы идем? – голос Евы вынимает меня из моего уютного пространства, из персонального защитного кокона.
- Нам надо купить еды.
Мы изучили ближайшие окрестности вдоль и поперек, все еще опасаясь преследования, я обращаюсь только к знакомым людям, у одних и тех же покупаю вещи, продукты, мы ходим только в известные нам магазины, лавки и мастерские. Еду покупаем чаще всего у Нила, это средних лет мужчина, который держит свою продуктовую лавку, пусть небольшую, но вполне уютную. У него всегда есть свежие овощи, крупы и даже мясо какой-то неведомой дичи. А еще у него неплохой алкоголь, свои настойки на ягодах и разные сорта пива. Ева любит, когда я напиваюсь, хотя это и происходит редко. Она смеется надо мной, и я забываюсь, не знаю, искренен ли этот смех, способен ли робот чувствовать или понимать эмоции, или он просто подражает людям? Ева любит, когда я плохо контролирую себя, она пользуется каждым моментом, и я всегда чувствую ее прикосновения, иногда они не совсем приятны мне, но чаще всего я спокойно поддаюсь ей. Нил всегда встречает нас с улыбкой, я знаю, что он называет нашу странную пару: эльфом и порно-звездой. Я только недавно воочию узнал, что же такое настоящие порно-звезды. Ева показала мне пару роликов, и я понял, почему Нил ее сравнивает с теми девушками. Меня все время беспокоит тот факт, что мы очень выделяемся из толпы своим внешним видом, мы запоминаемся, продавцы дают нам прозвища, удивляются нашему странному поведению и сочетанию. Это делает нас уязвимыми, но Ева постоянно повторяет, что защитит меня, что она почувствует и засечет любое преследование на расстоянии нескольких миль. Она очень умный андроид, который, подключившись к местной сети, обновил всю информацию о мире, о том, что происходило с этими городами… Я не тороплюсь узнать все, мир слишком огромен, наверное только для меня, но все же. Он уже давно ушел за пределы бункера и леса с ликанами, и я потерялся в нем, запутался в своих чувствах, в том, что правильно или нет?
- А вот и вы, давно не были, - Нил все так же приветлив. Ева запрыгивает на прилавок и болтает ногами в воздухе, ей всегда позволяют вести себя дерзко и нагло, ведь она так мило улыбается. Лавочка чем-то напоминает мне… одну из комнат Арчи, здесь все такое же деревянное, под старину, с элементами из современного мира: на полках стоит алкоголь, лежат продукты в упаковках, и овощи на развес. Пахнет пряными травами и корицей.
- Ребята, буквально сегодня утром мне привезли отличную рыбу, краснопёрые караси, выловили в чистой части канала, если зажарить с травами, ни какого запаха тины, объедение, осталось совсем чуть-чуть!
- Чистой? – Ева хохочет, - У этого канала есть чистая часть? Туда сливаются все городские отходы, у рыбы точно по два глаза?
Нил немного в смятении.
- Ну, как известно, наш мир вообще не очень-то чист, кругом все заражено или загрязнено, я стараюсь доставать максимально свежие продукты.
- Нил, не слушай ее, я возьму рыбу, парочку заверни в бумагу.
- Она у тебя еще та чертовка, не покушаются другие мужчины, ну… более сильные и взрослые? – он заворачивает двух увесистых карасей в пергаментную бумагу, я не уверен, что эта рыба называется именно так, но плавники у нее действительно красные.
- Они не смогут, даже если захотят, Ева сломает любому руку, кто потянется к ней! – я выбираю яблоки, но мне не очень нравится тема разговора.
- Нил, это не карасики, это какая-то другая рыба, неизвестный мутант из нашего залива! – Ева не унимается, ее забавляет смущение взрослого мужчины, который упорно хочет продать нам странную рыбу.
- Мэт, можно, я ее шлёпну, ну слегка так, от нее не убудет, зато хоть реабилитируюсь!?
- Я не против, но повторяю, Ева очень сильная, если она что-то повредит тебе, я не хочу остаться виноватым.
Нил на несколько секунд задерживает на ней взгляд в раздумьях.
- Ай, черт с тобой! Что-то еще, ребят?
- Да, нам еще упаковку вот тех новых аккумуляторов.
- Очень мощные, а главное, это обновленные, они от солнца могут подзаряжаться также.
- Да, здесь почти не бывает солнца, - голос Евы уже не так весел.
- Это точно, дорогуша, город вечного сумрака и тумана, хотя оно выглядывает по утрам, да, и вообще пробивается сквозь тучи и смог, индустриальный центр, мать его! Вот заработаю побольше и выберусь куда-нибудь подальше, где, наверняка есть леса и звери, и будет у меня там свой дом… Буду дышать чистым воздухом и не считать количество глаз у пойманной рыбы, - он хохочет.
- Звери все погибли, леса сожжены радиацией, а другие города хуже, чем этот, - тон голоса Евы очень напоминает мужской, я волнуюсь.
Нил молча смотрит на нее, так серьёзен ее взгляд, так сосредоточен. Я сдергиваю ее за руку с прилавка.
- Ева, не пугай Нила. Она такая выдумщица, не бери в голову, конечно, заработаешь денег и купишь себе дом, будешь жить в чистой зоне, вдали от поездов и машин! – я даю ему деньги, и мы уходим, но он продолжает смотреть нам вслед, будто за секунду осознал какую-то неведомую истину.
- Ева, что ты делаешь?
- А что? Это же правда!
- Да, но ему не обязательно это знать, он будет задавать лишние вопросы, захочет разведать, откуда мы, и почему видели больше, чем он? Ты подвергаешь нас опасности, можешь вести себя менее вызывающе?
- Кончено, хозяин, расскажешь, какая модель поведения тебя устраивает?
- Такая, которая не навлечет на нас неприятности и подозрения. Мы и так слишком выделяемся среди местных жителей! – я пытаюсь засунуть проклятую рыбу в бумажный пакет, из которого торчит зелень и травы.
- Это не такая сложная задача! На твоем месте я бы аккуратно ела эту рыбу, Мэттью, я точно знаю, что она выросла в плохих условиях загрязненного канала. Кстати, ты как-то говорил, что хочешь поближе посмотреть на него? Поехали туда прямо сейчас? – ее глаза вспыхивают неведомыми доселе искрами.
- Но, продукты…
- Мы ненадолго, с ними ничего не случится! – Она силой вырывает у меня из рук пакет, и бежит в сторону остановки электропоезда. Я еле успеваю за ней.
- Ева, стой, не так быстро!
Мы едем в полупустом вагоне, он шатается и скрипит, но при этом плывет по воздуху в сторону залива. Серые тучи едва ли пропускают тусклое солнце, и эти странные птицы снова кружат в небе.
- Я много узнала про этот город, он отрезан от остального мира, мира зараженного радиацией, никто и никогда не слышал здесь о том, что другая часть этого мира рухнула и превратилась в пустошь! Здесь не было голода, не было войн, город и ближайшие к нему, развивались в индустриальном направлении, все застроено заводами и домами. Но здесь очень высокий уровень самоубийств, и знаешь, какое самое популярное место?
- Откуда мне знать? Я почти не пользуюсь компьютером и сетями.
- Это самый большой мост через канал! Я видела его на фотографиях! – и в этот момент, солнце пробивается и заливает предзакатными лучами блестящую водную поверхность, а перед нами открывается тот самый мост, огромный и величественный! Он настолько огромен, что заслоняет за собой остальную панораму. – Это мост самоубийц! Так его называют! Стоя на нем, люди решают умереть! – глаза Евы опять полыхают огнями, очень знакомыми неоновыми огнями, как планктон из моего сна… - Мы должны подняться на него и ощутить этот сильный ветер, ведь там наверху наверняка воздушные потоки очень мощны!
Водная гладь отражает яркие лучи солнца, переливается и сверкает, с такой высоты не видно, что вода грязная, она кажется каким-то неведомым морем, океаном из моих снов и прошлого, которое я с трудом помню.
- Ева, я не уверен, что хочу подниматься на этот мост, - поезд останавливается, покачиваясь на тросах из стороны в сторону. Ева хватает меня за руку и вытаскивает на платформу. От неожиданности у меня перехватывает дыхание, и кружится голова. Под нами сетчатая поверхность, сквозь которую просвечивает вода, но мы так высоко, что кажется, можно дотянуться до неба, или разбиться о воду, если упасть вниз. Ветер просто сбивает с ног. Я присаживаюсь, чтобы отдышаться, наблюдая сквозь сетку за искристой водной рябью, но Ева тянет меня на дорожку, ведущую к мосту. Несмотря на то, что все здесь из металла, мне кажется, что вся конструкция шатается и колеблется, и вот-вот рухнет с этой огромной высоты в мутный залив.
- Идем, Мэттью!
И вот мы на мосту самоубийц, внизу плещется канал, и в нем, вероятно, плавают наши караси, а может, и другие неведомые существа.
- Что ты чувствуешь? – голос Евы нежен и проникновенен, ветер вздымает ее локоны в высь и кидает ей же в лицо. Я смотрю вниз, на мгновение солнце перекрывает большая туча, и водная гладь перестает сверкать бликами, она становится полупрозрачной. И я вижу затопленные куски какой-то арматуры, и что-то огромное, возможно, какую-то баржу, или вагон поезда, вижу шины и много еще какого-то мусора, все это покрыто толстым слоем ила. И, сквозь горы хлама, пробиваются бурые нити водорослей, они уходят куда-то на глубину и там теряются в сумраке, но я вижу их извилистые мясистые стебли, медленно колышущиеся в водной толще. Что же там? На самом дне? Я поёжился.
- Я… мне немного не по себе, но умереть я точно не горю желанием, если ты об этом!?
- Так почему люди хотят прыгнуть вниз, что их заставляет?
- Явно не сам мост, у них какое-то горе, или что-то такое, с чем они уже не могут жить! Ты притащила меня сюда, чтобы посмотреть, захочу ли я сигануть в канал? Разочарую, не захочу, не в мосте дело ведь!
- Я хочу понять людей, ведь они такие хрупкие, их так сложно оберегать, почему они хотят умереть сами, вот так? Просто упасть вниз и разбиться!
- Ева, некоторые человеческие чувства никогда не будут доступны тебе, у тебя иной алгоритм, ты подчиняешься логике, многие люди нет!
- Я хочу быть человеком, хочу понимать вас, хочу знать, каково это, не мочь жить дальше!? Расскажи мне, Мэттью!
Ее изумрудные глаза полны заходящего солнца, снова выглянувшего из-за туч. Сейчас она более всего походит на человека, но есть в ней что-то безумное, даже не от машины, что-то, не поддающееся объяснению.
- Чтобы знать и понимать это, надо быть человеком, ты хоть и умный андроид, но ты не человек, и, наверное, это даже к лучшему, у людей полно плохих качеств, которых нет у тебя, и я очень рад!
- Мир такой красивый и совершенный, в нем все прекрасно и наделено каким-то смыслом, и даже смерть! Я… могу умереть ради тебя, Мэттью, сама…, если однажды ты попросишь, я умру, хотя это противоречит всем моим программам, это нелогично, но я смогу…
Я смотрю в ее глаза, это существо предано мне, но оно, порой, пугает меня больше, чем все, кто встречался на моем пути. Оно что-то скрывает, что-то очень важное, что-то, что изменит всю нашу жизнь, я просто уверен в этом.
- Ева, ты уже погибала ради меня однажды, не стоит думать, что я допущу это во второй раз.
- Нет, тогда меня уничтожили, утилизировали насильно, но я могу сама ради тебя, во имя тебя… Только расскажи, почему люди могут захотеть убить себя, упасть вниз с моста?
Я обнимаю ее, она принимает температуру моего тела, также как и моё зарождающееся безумие.
- Не говори так, во имя меня ты должна жить, познавать мир и радоваться, если ты вообще способна испытывать радость! Люди – глупцы, нет ничего такого, что невозможно пережить, они просто подвержены временным эмоциям, состоянию аффекта, когда им кажется, что иного выхода нет! Конечно, ты робот, но ты заменила мне всех: семью, весь мир, любовь…
- Я не хочу заменять тебе любовь, я хочу, чтобы ты любил меня…
28.
Ева…
И ветер существует, как и черные птицы, он приносит запах тины и несвежей воды. Я слышу, как ночь захватывает небо, ее немой шум, тишина заглушает все вокруг. Это сильнее, чем крик, это громче, чем сотни отчаянных голосов. И я жив, но во власти невнятных эмоций. Я стараюсь меньше разговаривать с Евой, последнее время она немного пугает меня, все меньше в ней от Адама, и все больше от неизвестной мне, выдуманной ей самой личности. Я часто приезжаю на канал и подолгу смотрю вниз, интересно, каково это, падать с такой высоты? И тонуть в мутной воде? Мы стали часто покупать рыбу и готовить ее на гриле с травами. Иногда Ева пробует еду, но она не может есть, и вкуса тоже чувствовать не может. Меня настораживает тот факт, что она постоянно и неустанно следит за мной, за каждым моим шагом, действием. Иногда я просыпаюсь и вижу, как она сидит, склонившись надо мной, и внимательно изучает. Я стал беспокойно спать, некогда такой родной и любимый Адам постепенно превращается в нечто совсем иное, и оно настораживает и терзает меня моими же внутренними демонами, прежде всего это связано с тем, что Ева отвечает уклончиво на многие мои прямые вопросы. Я стал умнее и внимательнее с тех пор, как покинул бункер, но она не хочет раскрывать мне все тайны. Будто она знает предназначение всего и вся, но отчего-то упорно оберегает меня, оберегает ли? Или я построил своими руками новый, на этот раз невидимый бункер, в котором мы укрылись от несуществующей ядерной угрозы? Кто друг мне, а кто враг? Если еще можно так делить людей и андроидов в этом мире?
- Ева, меня всегда мучил этот вопрос, я хочу, чтобы ты ответила максимально точно и достоверно.
Ее изумрудные глаза каждый раз вспыхивают теми демоническими искрами питающегося трупным ядом планктона.
- Почему, когда мир рухнул, когда гриб от ядерного взрыва взметнулся в небо, ты спасла именно меня? Ведь у меня был брат и мать, я помню их. Почему именно я?
- Ты уже задавал мне этот вопрос, и я отвечал тебе, что именно твоя мать дала тебя мне, чтобы я спас тебя, попытался спасти. Я могу рассказать тебе того, чего ты не знал и не видел все эти годы. На самом деле в тот день я вернулся за твоей матерью и братом, но от них уже остался лишь пепел, изваяния из спёкшегося пепла. Тепловая волна полностью сожгла их!
- Но ты был там со мной, под землей, когда я пытался выбраться, ты все это время знал, что они там горят заживо, и ты говоришь, что вернулся за ними? Ты вернулся слишком поздно! За трупами!
- Я знаю, Мэттью, но иначе ты бы тоже погиб, тебе не хватало кислорода, и ты пытался дышать, раскопать наше убежище, ты бы погиб в те же секунды, если бы я не удержал тебя глубоко под землей! Я вернулся за ними, как только ты уснул, ты получил сильные ожоги, и кожа твоя лохмотьями слезала с тела. Но они были уже мертвы, не просто мертвы, от них ничего не осталось, ни каких органических тканей, это были две статуи: мать, обнявшая свое дитя, и щенок собаки в его руках. Их лица были искажены страхом и болью, но было поздно. Я был бессилен им помочь.
- Мне больно это слышать, мое сердце рвется на части, Ева! Я жив, а они… навсегда остались в том дне мёртвым памятником моей жизни! Это ужасно, я стал иным существом, но, кто я? И зачем выжил? Скажи, что не обманываешь меня, и что ты спас меня исключительно по просьбе моей матери, а не из своих каких-то неведомых побуждений? Мне до сих пор не понятно, почему она попросила спасти не младшего брата, а именно меня?
- Это было разумно с ее стороны, младший ребенок был слабее, он бы не выжил из-за полученных травм. А у тебя был шанс, она хотела, чтобы ее дети были живы, хотя бы кто-то из вас, и она до последнего накрывала собой второго ребенка и щенка, даже зная, что они неминуемо все погибнут. Это была сильная женщина, достойно встретившая свою смерть, я очень уважал ее при жизни, и всегда буду хранить эту историю!
Я чувствую, как в горле встал ком, и звон стекла и крики из прошлого вернулись в память мою, ворвались этими черными птицами, разрушая все защитные преграды.
- Ева, что ты скрываешь от меня? Я чувствую, я знаю, это невыносимо! Что это? Или хотя бы, почему ты это делаешь? Что такое ужасное существует в этом мире, от чего ты пытаешься меня оградить? Я уже увидел, что мир гораздо больше, чем наш бункер и город мутантов, я познал насилие и боль, так, от чего ты оберегаешь меня? Это невыносимо, слышишь, Ева, чувствовать твой пристальный взгляд на себе даже когда я сплю! Если ты мне друг, ты должна рассказать мне, если ты все еще тот Адам, которого я считал единственным родным существом на планете, если в тебе что-то осталось от него, расскажи мне, что ты скрываешь?
Она приближается ко мне вплотную и целует в губы. Но они не сразу становятся теплыми, не сразу перенимают мою температуру, на мгновение я понимаю, что это машина целует меня, самое настоящее искусственное существо, которое неведомым образом строит свой алгоритм поведения.
- Я здесь, чтобы защищать тебя, и я тебя никогда не предам, я обещал найти тебя, и я нашел, я обещаю, что никто не причинит тебе больше боли, пока я буду рядом с тобой! Есть вещи, которые тебе не надо знать, они могут разрушить все… и это далеко не ликаны и новые города, и даже не безумец Арчи, поверь мне Мэттью, я твой друг и я люблю тебя!
- Но ты андроид, робот, машина, программа, ты не можешь любить, и ты был создан служить мне, нам, людям! Так расскажи мне, что ты скрываешь от меня? Что, Ева? Я не смогу нормально жить и знать, что существует что-то настолько серьёзное и важное, что ты предпочел скрыть это от меня, утаивая годами, десятилетиями и даже не пытаться мне объяснить, вдруг, я должен это знать? Вдруг, это то, без чего невозможна моя жизнь?
Ее выражение лица меняется, искры в глазах потухают.
- Исключено, хозяин, Ева позаботится о тебе, Ева любит тебя!
Отчаяние овладевает мной, но я знаю, что все проявление моих эмоций бесполезны… она не скажет, значит надо найти это самому, докопаться до истины, какой бы ужасной она не была. Иногда меня посещают страшные мысли, а что если Ева убила тогда всю мою семью? Что если она должна была их спасти, но вместо этого убила их всех, а спасла только меня? Что если взрыв был еще далеко, вместе с тепловой волной, и она должна была вернуться за ними, но специально не сделала этого? Или еще хуже, своими руками свернула шею моей матери и брату? Я потерялся, я так хотел, чтобы Адам вернулся, я хотел быть с ним, а теперь он меня пугает, вернее, даже не он, а эта Ева, это совсем другое существо, не то, что я знал. Я очень привязался в ней, к нему, к любому его воплощению, но я боюсь его… и ничего не могу поделать с этим страхом…
Ева сидит на подоконнике, свесив одну ногу вниз, ее волосы колышутся в потоках воздуха, и красновато-серые отблески индустриального заката пляшут на ее силиконовой коже. Я выжил тогда, выжил во всех ужасных историях, и ликаны меня не тронули, и безумец Арчи… Почему мне кажется, что это не с проста? Что это не обычное везение? Может я рожден и не человеком вовсе, раз ни одна тварь в погибшем мире до сих пор не убила и не покалечила меня?
Ева, будто читая мои мысли, оборачивается на меня. Нет, это не Адам, что-то новое и страшное проникло в нее, вместе с обновлениями всех программ, и это что-то изменило ее и продолжает менять, я больше не доверяю ей… Внезапная мысль заставила меня встрепенуться. А точно ли Адама тогда отдал мне Лайт? Его ли это были блоки памяти или он подсунул мне какое-то неведомое существо? Я вспоминаю слова Арчи о ноже в спину от Лайта, о его беспринципности! Ведь он так хотел, чтобы я исчез, настолько сильно, что я просто уверен, что он мог подсунуть мне совсем другого робота, просто дополнив его память сведениями обо мне! Может, именно это так упорно скрывает Ева? Или я уже тронулся умом?
29.
Вместе навсегда…
Я иду по берегу океана, над головой раскинула объятия ночь, и вокруг все светится неоновыми искрами и огнями, переливаясь разводами на моей бледной коже. И волосы мои парят во влажном воздухе. Этот знакомый запах воды, эта прохлада и свежесть, а вокруг только тихий шум небольших волн. Я чувствую ногами мокрый песок, я чувствую легкими эту свободу. Я в невесомости жадных минут, я почти жив или почти умер, как в поцелуе на крыше от Арчи. Когда все время остановилось, застыло в эфире. Внезапный порыв ветра взметает мои волосы вверх, мне кажется, еще чуть-чуть и я полечу, я почти ничего не вешу здесь. «Вернись…» - этот голос знаком и не знаком мне одновременно, он сплетен из десятков, а может и сотен других голосов. «Вернись ко мне!» Его приносит бриз, вместе с неведомыми призвуками из глубины океана, словно мое затопленное сердце, гнившее годами на его дне, превратилось в чудовище, поросшее ракушками, и теперь морскими звуками протяжно стонет и зовет меня обратно на дно… Вода… Почему она так важна для меня? Все мои воспоминания и сны наполнены ей, я, рожденный в ней, живущий и упивающийся ей, даже когда ее нет рядом… Откуда это? «Вернись, прошу тебя, ты так близко, просто вернись!» Этот голос причиняет мне боль, я смотрю под ноги, как искрится неоновыми вспышками планктон, поднимаю голову, и мой взгляд упирается в такие же светящиеся глаза Евы. Незнакомые, неживые и страшные.
- Нам пора!
Она хватает меня за руку, и мы проваливаемся в песок, в могилу Лайта, такую же светлую от синевато-морских огней. Я кричу, но легкие сдавливает земля, и мы летим дальше, мы летим в ад, если он существует, если не врет вера людей, мы падаем прямо в него! Я с криком просыпаюсь. Мы в вагоне подвесного поезда, он почти пустой, и лучи раннего рассвета пробиваются сквозь смог и пыльные стекла. Я не помню, куда мы едем, и как я здесь оказался. Последнее время я все чаще замечаю провалы в своей памяти, и подозреваю, что Ева что-то подмешивает в мою еду. Что она делает со мной, когда я нахожусь в отключке, если нахожусь, конечно? Может, она куда-то носит меня? Но, для чего? Может, она что-то делает с моим телом, пока я не вижу? Я не знаю, как и не знаю того, куда мы едем. Я силюсь вспомнить, но память не возвращается ко мне, в ней ничего нет, кроме того неонового света и воды. Но это ложные воспоминания, воспоминания из снов. Однако, я не знаю, что изо всего, что я знаю, истинно, а что ложно? Я не знаю, чем заполнить брешь во всей истории моей жизни… Мне кажется, я уже потерял цель прятаться от озлобленного Арчи, кажется, цель теперь иная, понять, что задумала Ева, и кто она вообще такая или такое? Есть ли в ней мой Адам или это полностью чужое мне существо, мимикрировавшее под него?
- Куда мы едем?
- В центральную библиотеку, ты захотел поехать со мной, ты забыл?
- Да… забыл, а почему ты читаешь книги, Ева, ты же можешь здесь получать информацию из сети?
Она молча смотрит на меня, будто я задал какой-то нелогичный вопрос, или она просчитывает варианты ответа?
- Книги – то немного и сокровенное, что напоминает мне о нашем бункере, ведь я приносил тебе туда книги, ты помнишь?
- Да, но…
Поезд останавливается, и Ева увлекает меня к выходу. Мы идем молча, я напряжен, но не знаю, о чем говорить с ней? Я будто в чужой игре, не чувствую себя в безопасности, как это было раньше, когда она была Адамом.
Библиотека находится на минус первом этаже серого здания. Она огромная и мрачная, с высоченными полками, уставленными книгами, которые можно достать с верхней части стеллажей, только взобравшись на лестницу на колесах. Здесь старинная мебель, как и во всех домах и магазинах этого странного города, отличающегося сочетанием старинного стиля и современных технологий. Они вплелись друг в друга, спаялись намертво и родили такую смесь. Мое сердце на секунду замирает. Библиотека, вся эта обстановка с деревянной мебелью, светильниками, полосатыми, тяжелыми обоями с золотистым рисунком очень сильно напоминает мне… комнату Арчи в его подземном городе. И мне это не показалось. Как же я не заметил этого раньше? Все эти лавочки с приправами и их полочками из дуба, библиотека, дома… все! Эта мебель мне знакома! Арчи был здесь, он знает об этом городе! Именно отсюда он брал мебель для своего дома, отсюда, а не из случайных мест. Сердце колотится еще быстрее. Он знает, он был здесь не раз, и, возможно, давно наблюдает за нами, выжидая подходящий момент.
- Ева, - шепчу я, как можно тише. Она внимательно смотрит на меня. – Кажется, мне знакома вся эта мебель, такая была в подземном городе Арчи, ты, конечно, никогда не была в его лабораториях и комнате, но я там провел немало времени, и его обои, зеркала, светильники все, как здесь… Он брал мебель из этого города, он знает о его существовании!
- Мэттью, даже если это так, тебе не о чем волноваться, Ева позаботится о тебе!
- Нет, ты не понимаешь, надо бежать, дальше… не знаю куда, но куда-то, где он еще не был, где он не сможет нас найти!
- Может, стоит уничтожить Арчи, а не бегать от него по всему миру?
И тишина обрушивается на меня сотнями невыносимо гомонящих голосов, я в себе, и я не вижу реальности… Убить Арчи? Убить моего ангела, чтобы он не убил меня… Как просто и как сложно… Сказал бы подобное Адам?
- Хозяин? – Ева берет меня за руку, - Не бойся, Ева больше не позволит никому причинить тебе вред, Ева изменилась, ты с ней в безопасности, она спасет тебя ото всех, даже от самого себя!
- Что ты такое говоришь, Ева? Ты не должна мешать мне делать то, что я хочу, даже если это может навредить мне!
- Ева позаботится о тебе, Мэттью, - она отворачивается к стеллажу с книгами, но паника не покидает меня, все больше и больше деталей кажутся мне знакомыми, но между тем, я не могу вспомнить какие-то важные моменты. Я схожу с ума!
Она берет книгу и внимательно ее изучает, я вплотную приближаюсь к ней, эта минута должна была наступить, как мне кажется, минута истины. Я обнимаю ее и шепчу на ухо.
- Ева, ты не сможешь бесконечно скрывать что-то от меня, иначе мне придется снова убежать от тебя, чтобы найти свои ответы.
- Что именно хозяин Мэттью хочет знать? Ева всегда отвечает на его вопросы… на его прямые вопросы!
- Память, Ева, что с моей памятью? Почему я не помню большую часть своей жизни?
- Ты жил с Евой в бункере, читал книги и собирал своего цветочного человека, а, однажды, ты убежал…
- Нет, Ева, я не помню куда более важные вещи, чем подробности пребывания в бункере… понимаешь?
- Нет, чего именно не помнит хозяин Мэттью?
Я почти касаюсь губами ее уха, и чувствую, как вся ее кожа теплеет.
- Например, как звали моего брата, Ева? Разве могу я не помнить этого? В какой момент я забыл его имя?
Она молчит, оно молчит, но оно не может сомневаться, это машина, у нее есть ответы на все вопросы.
- Ева? В какой момент я стал забывать, где я нахожусь, и как туда попал? Ты знаешь, что у меня это было не редко? Ведь, знаешь, так? Скажи мне, ты что-то даешь или давала мне, чтобы память моя отказывала? Скажи мне сейчас!
- Ева никогда не вредил хозяину Мэттью, Ева защищал его всегда!
- Ты не выпускала меня из города мутантов, я думаю, ты продолжаешь скрывать от меня какую-то важную часть информации!
- Ева защищает хозяина!
- От чего?
Она поворачивается, ее изумрудные глаза блестят, как человеческие.
- От боли!
- Черт возьми, Ева, с меня достаточно этих игр, я больше так не могу! Слышишь?
- Нет зла в том, чтобы хозяину Мэттью было хорошо!
- Но мне не хорошо от того, что я знаю, что что-то не так! Ева, ответь мне, что происходит? От чего ты спасаешь меня на самом деле?
- От боли! От опасностей!
- Нет, Ева! Как звали моего брата?
- Что?
- Имя моего брата, Ева! Я мог его забыть, я человек, но не ты! Имя! Скажи мне имя?
- Если хозяин забыл имя своего брата, оно ему ни о чем не скажет!
- Ева, что из того, что я помню, истина, а что придумано тобой?
- Ева не понимает вопроса!
- Ева все понимает! Что ты внушила мне? Что из того, что я помню, было правдой? У меня были мать, брат и щенок? Были? И они точно умерли от взрыва, а не от чего-то другого?
- Они умерли от взрыва, от высокой температуры, превратились в пепел, я уже говорил!
- Кто ты?
- Что?
Я отхожу на шаг и вижу, как в ее глазах вспыхивают такие знакомые неоновые огни.
- Кто ты?
- Ева - твой друг!
- Кто ты? Почему я помню воду? Почему все мои воспоминания о воде? Что ты скрываешь от меня? Что?
- Я не понимаю тебя, хозяин?
- Кто ты?... или кто на самом деле я?
Я чувствую, как под ногами дрожит пол, словно это землетрясение, с полок начинают падать книги, со стен сыплется штукатурка.
- Хозяин, надо бежать, что-то случилось, мы можем погибнуть!
- Так давай погибнем, Ева, ты останешься со мной до конца?
Люди в панике покидают библиотеку, сквозь пыль я вижу ее светящиеся глаза, она, оно, нечто всегда было со мной рядом, оно что-то скрывало от меня, что-то настолько страшное, что предпочло заменить часть моих воспоминаний, внушить мне несуществующие факты…
- Ева останется с тобой до конца, Мэттью, но Ева не даст тебе погибнуть!
Она силой хватает меня и перекидывает через плечо. Это железная хватка робота, я не могу даже шелохнуться. Она бежит на улицу, и мы оказываемся в огромной черной тени шагающей машины, второй … из города Арчи! Ева ставит меня на асфальт, прикрывая своим телом. Сверкающее механическое щупальце спускает к нам моего ангела, он во всем черном и прилегающем, я вижу каждую напряженную мышцу на его теле. Прекрасен, совершенен! Вокруг паника и хаос, он привел с собой целую армию ликанов, которые оголодавшей стаей бегают по улицам и хватают людей, отрывая им руки, ноги, головы пожирая их целиком, дробя кости! И все вокруг в грязи, пыли, крови! И только он прекрасен и спокоен среди музыки смерти.
- Ты думал, что сможешь убежать?
- Куда уж там, ты пришел убить меня? Так забери только меня, оставь людей в покое, зачем столько крови?
Он смеется.
- Моя маленькая прекрасная кукла, и ее защитник! Разве ты еще не понял, что мир принадлежит мне, если не целиком, то большей частью! И я, слышишь, только я решаю, по каким правилам мы будем играть сегодня! Я убью столько людей, сколько посчитаю нужным, хоть всех до единого, я сделаю таких существ, каких еще не было на этой жалкой планетке, и я же построю новые города, если захочу! Понимаешь? Ты предал меня, друг мой, моя любовь!
- Одна из…
- Что?
- Одна из игрушек, не говори, что ты любил или страдал, я лишь копия копии, мы все были одинаковыми и даже носили одну одежду, друг за другом! Что с Лайтом? Он единственный, кто отчаянно любил тебя, готов был быть вещью в твоем извращенном мире! Что с ним?
- Ты об этой подделке, что помогла тебе бежать из моей идеальной ловушки? Я убил его. Но, подожди, не все так просто, он долго мучился, прежде чем рассказал мне, какие координаты задал машине, выпуская вас из города!
- Нет, Арчи, ну, зачем все это? Я устал, я не стану тем бездушным злом, что ты хотел сотворить из меня, мне всегда будет больно и жаль других, поэтому, тебе лучше убить меня тоже!
Он улыбается, скрещивая руки на груди.
- Так-так, знаешь, убить я тебя всегда могу и мог, и даже не скрою, что хотел, но есть одна маленькая проблема?
- Какая же?
Он мгновенно оказывается рядом со мной, почти касаясь губами.
- Как жить без тебя?
Между нами встает Ева.
- Мерзкий андроид, я думал, что твои блоки памяти мне пригодятся, чтобы больше узнать о Мэте, но Лайт оказался умнее и дал тебе новое тело!
- Как жить без меня, Арчи? Сделай себе новую марионетку, игрушку, выкрась ее волосы в белый цвет и обнимай ночами, тебе же все равно, кого обнимать?!
- Не говори так! – он срывается на крик, и с неба обрушивается вода, в тон его голосу, в тон всему безумию. Ее холодные потоки смывают кровь в коллектор, заглушают крики, пронизывают тело.
- Не говори так, слышишь? Я искал тебя, так долго, я искал тебя ВСЕГДА! И никто, ни Лайт, ни этот робот не смогут помешать мне забрать твою душу! Я появился здесь, я нашел тебя, только потому, что ты сам захотел этого, слышишь, сам, не отрицай!
Ева обнимает меня, но она холодная от дождя.
- Хозяин, посмотри на меня!
Я стараюсь смотреть в ее светящиеся глаза, мне уже не страшно… словно я готов умереть вот так внезапно здесь и сейчас…
- Мэттью, ты можешь остановить это… Просто слушай меня, Ева спасет тебя!
- Я не хочу… Ева…
- Нет, Мэттью, ты должен остановить его, не будет боли… больше…
- Пусть забирает, что хочет, меня, душу, все равно… он уничтожит всех, сожрет их сердца и не подавится, пусть забирает меня… я больше не могу бежать, мне некуда бежать от него, от самого себя!
- Ева погибнет вместе с тобой, Мэттью, он не оставит тебя!
- Кто ты, Ева? Скажи мне, все равно все летит в ад!
- Все еще можно наладить, Мэттью, только слушай мой голос и делай, как Ева скажет тебе.
- Нет!
- Не сопротивляйся, иначе Арчи убьет тебя и уничтожит Еву!
- Пусть так, просто останься со мной… до конца… вместе, как тогда, навсегда!
Дождь поливает нас ледяными струями воды, и ветер вторит безумию. Вокруг брызжет кровь, и крики отчаяния взмывают в серое небо, и эти птицы… как много птиц там… высоко…
Вместе навсегда…
30.
Холод на моих губах…
Холод кусает меня за губы, растекаясь онемением по лицу, я не чувствую ног. А над головой летит серое небо с белыми хлопьями не то пепла, не то снега. Я на руках у Евы, она бережно прижимает меня к себе, как сверток с ребенком, закутав в какой-то очень теплый плед. Нас что-то несет вперед. Я поворачиваю голову. Мы верхом на огромном ликане, и он стремительно бежит сквозь холодную пелену, его огромные лапы утопают в рыхлом снегу. Снег? Это не пепел, это снег! Откуда он? Где мы? Волосы Евы облеплены наледью, одной рукой она держится за веревку, которой обвила шею ликана, а другой обнимает меня. Ее взгляд сосредоточен на чем-то впереди, что пока не подвластно человеческому зрению. Я пытаюсь вспомнить, что же произошло? К нам спустился Арчи, найдя нас в городе. Я помню, как ликаны пожирали людей, как с неба хлынул ливень, смывая их кровь в водостоки, но… я здесь с Евой, мы куда-то бежим, и, скорее всего, от него. Я ничего не помню больше, ничего… Словно мне просто выключили свет и снова включили уже здесь. Наверное, мы убежали очень далеко, раз идет снег, но я почти ничего не вижу вокруг, кроме бесцветных равнин и редких голых деревьев, чернеющих одинокими скелетами из белой мглы снежной бури.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в болезненный сон, в котором волны океана моего колышут мое тело, то поднимая его вверх, то бросая вниз, а я смотрю в небо, но его нет. Вместо него огромная черная дыра, поглотившая все звезды и планеты. «Вернись ко мне!» Я бы хотел ответить этому знакомому голосу, но я не понимаю, куда он зовет меня? Я никогда раньше не слышал этих слов, только последнее время кто-то или что-то протяжно зовет меня в моих снах вернуться обратно куда-то, куда я не знаю пути… Новая волна поднимает меня выше и мне кажется, что чье-то горячее дыхание обдает лицо, этот кто-то невидимый, но он совсем рядом, парит надо мной, возможно заслоняя собой звезды…. И это жутко.
- Кто ты? – шепчу я в черную дыру, которая мне кажется небом.
- Я с тобой, всегда с тобой, ничего не бойся, иди на мой голос… иди ко мне! – такой приятный женский голос, или оно имитирует голос женщины, пытаясь поглотить меня вместе со звездами.
- Но кто ты? Почему ты зовешь меня? Куда я должен вернуться?
- Ты так близко, только сделай шаг! Ничего не бойся! – голос растворяется в шуме воды. Я осторожно протягиваю руку в черноту, там ничего и никого нет, только холод, но кисть моя тонет в этом небе, как в воде, может, это и есть вода? И внезапно кто-то хватает меня за руку на той стороне, в той неизвестности, я отчетливо чувствую это! Мое сердце замирает, но Ева вытаскивает меня из сна.
- Мэттью, ты как? – она слегка трясет меня за плечи.
Я открываю глаза, слабость разлилась по телу, словно я болен.
- Я не чувствую ног. Где мы?
- Ты просто сильно замерз, сейчас я отогрею тебя!
Я чувствую запах огня, слышу треск дров, мы в каком-то помещении. Здесь пахнет также смолой и какой-то хвоёй. Сумрачно, но глаза привыкают, и я вижу стены из небольших бревен, и широкие окна с плотными занавесками, которые приоткрывают вид на снежную бурю. А тем временем Ева снимает обувь и мои штаны, и только сейчас я понимаю, что все это время был мокрый от дождя, и поэтому не чувствую ног. Одежда окаменела ото льда. В камине успокаивающе дрожит огонь, жадно поедая сухие сучья и дрова, я чувствую, как тепло медленно возвращается в мое озябшее тело. Ева, снимает всю оставшуюся одежду с меня и развешивает ее возле камина. Она накрывает меня каким-то тяжелым одеялом, и я начинаю сильно дрожать.
- Потерпи, сейчас станет теплее, - она дает мне выпить горячего чая. И на вкус он напоминает мне тот травяной сбор, что мы пили у нас в городе мутантов. Тот же горьковатый привкус полыни и какой-то медовый запах цветов. Мне становится так хорошо, что я не хочу ни о чем думать, мне хочется спать, но вопросы терзают меня сильнее.
- Где мы, Ева, что произошло?
В углу что-то зашевелилось, и я вижу, что это отогревающийся ликан, свернулся клубком, словно домашний пес и причмокивает во сне. Наверное, ему снится, как он поедает людей, отрывает им руки-ноги. Я ёжусь, мне не по себе. И в большей степени от того, что я снова не помню ничего.
- Ева, так, что произошло?
Она убирает влажные волосы на спину и смотрит на меня. Отблески огня играют на ее силиконовой коже.
- Этот ликан спас нас, насколько я могу понимать их примитивный звериный язык, он знает тебя, ты был у него в гнезде однажды! И он позволил мне накинуть на него веревку и оседлать. Унес нас прочь из того кошмара, поверь мне, тот город уже обречен, Арчи обрушил на него весь свой гнев.
- Я ничего не помню, что было после того, как пошел дождь? Я знаю, что Арчи пришел за мной, он хотел забрать меня, что случилось в тот момент?
- Ты потерял сознание, вероятно, ударился головой об асфальт при падении. Все произошло слишком быстро, замешалось и закружилось. Он был похож на безумца, механическое щупальце носило Арчи над паникующей толпой, раздираемой ликанами, а он хохотал, вознося руки к небу. Совсем тронулся! Я схватил тебя и побежал в глубь хаоса, но там было столько людей, которые натыкались на нас и не давали быстро передвигаться. Я увидел, как один огромный ликан прыжками приближается к нам, раздавливая лапами черепа людей на пути. Ева знал, хозяин, что робота зверь есть не станет, но сможет повредить или уничтожить, и тогда Ева не сможет защитить Мэттью. Ева приготовился убить зверя, но ликан остановился прямо перед нами и сказал два слова на своем ужасном языке, смеси человеческого и звериного. «Я спасу». Ева читала о ликанах и знала, что они очень умные, это не животные, это генетические уроды, созданные Арчи. Они люди в звериной шкуре, заточенные там, вынужденные страдать и пожирать человеческое мясо. У нас не было выбора, и я вместе с тобой запрыгнул на спину ликана. Мы помчались прочь, прямо по безумной толпе, зверь взмывал ввысь и приземлялся на людей, он калечил и давил их, но иначе, нам было не убежать! Пока мы не покинули пределы города, Ева успел по сети найти все карты, он увидел, что карты заканчиваются у северных врат города, дальше на них была пустошь. И только на одной без указания расстояния был обозначен неизвестный город в заледенелой пустоши. Я указал зверю направление, и мы понеслись сквозь мглу и ветер. Нас невозможно было найти, пурга замела следы, а Арчи не видел, как мы скрылись из города. Я уверен, что он до сих пор рыщет по нему обезумевшим призраком. Но среди трупов и частей человеческих тел не видит твоего лица. Ева не даст тебя в обиду, помни это! Будем бежать столько, сколько понадобится!
- Я устал, Ева, почему ты не дала мне умереть? Ведь я так устал…
- Твоя жизнь ценна, ты не можешь умереть, Ева не даст случиться этому!
Я смотрю в потолок, он очень высокий, и в самом верху раскачивается некое подобие люстры из веток и шишек.
- Что это за город, Ева?
- Самый северный город, здесь не бывает лета, и здесь не очень много людей, но здесь есть все, электричество, Интернет, еда и деньги всех видов. Но они живут обособленно ото всего мира, сеть здесь локальная, хотя я думаю, что им просто ограничивают доступ к другой информации. Насколько я успел узнать, они считают, что единственные, кто выжили после того, как другие города были взорваны и заражены! Что есть еще мелкие городки, но они самый крупный.
- Скажи мне, какой это по счету город, считающий, что за его пределами ничего нет, и все умерли?
- Ева не знает.
- А роботов они видели, андроидов, что выглядят так же, как и ты?
- Нет, хозяин, они думают, что Ева девушка.
- Если нет жизни там, откуда мы пришли, как ты объяснила наше появление?
- Правдой. Ева сказал, что мы жили в бункере, но стихия разрушила и его.
- Вместе со зверем?
- Вместе со зверем.
- Ты уже оповестила население несчастного города, что ликан пожирает людей? Сколько их здесь? Хватит ему на неделею?
Ева прищуривается, она не понимает мой тон, или понимает, но старается логически все объяснять.
- Ликан может есть и другое мясо, Ева узнал, местные разводят пуховых коз, зверь будет есть коз.
- У нас есть деньги?
- Ева обо всем позаботился, Мэттью, не волнуйся. Еще вопросы? Ты в чем-то не доверяешь мне?
- Я не знаю, Ева, но меня волнует тот факт, что все меньше и меньше помню подробностей, словно проваливаюсь в бездну, и эти сны, океан, озеро, вода…. Меня волнует то, что внутри меня, и что так упорно рвется наружу! Словно есть какая-то правда, которую я забыл, и никак не могу вспомнить, потому, что она настолько ужасна, что мой мозг заблокировал ее вместе со всеми подробностями моего прошлого! Почему я не помню, как звали моего брата? Почему ты мне не говоришь, как его звали? Что я сделал тогда? Что? Может, это я убил его, а ты спасла меня? Может, я специально забыл все, чтобы не терзать себя? Ева?
- Нет-нет, хозяин хороший, пусть не думает, что он способен на зло, он не зло, никогда не был и не станет! Арчи хотел сделать из тебя зло, но у него не выйдет, Ева не позволит!
- Я не верю тебе, понимаешь! Когда ты была Адамом, я верил тебе больше, тому куску неодушевленного железа я больше доверял, чем сейчас! Я постоянно подозреваю, что ты чем-то пичкаешь меня, что не дает моей памяти пробудиться, ты скрываешь от меня какую-то истину, с которой, видимо, я не смогу жить, так?
- Мэттью нужно отдохнуть, поспи! – она сильнее натягивает на меня одеяло.
- Ты не хочешь со мной говорить на эти темы? Ева?
- Хозяин устал, пусть отдыхает, поговорим позже?
- Когда? Когда я снова провалюсь в забвение, и не буду помнить, что было? Ты специально делаешь так?
- Вовсе нет, просто сейчас ты на грани нервного срыва, я чувствую, как учащается твой пульс, такой разговор не будет продуктивен, он построен на эмоциях, а не на логике!
- Логике? Ева, все, что со мной происходит – нелогично! А самое нелогичное звено – это ты! Ты спасаешь меня, но при этом удерживала много лет в бункере, не позволяя узнать, что мир гораздо больше! Ты мой друг и моя любовь, но когда ты была Адамом, я доверял тебе, а теперь я сомневаюсь во многих твоих действиях! Да, что уж там говорить, я сомневаюсь, что ты вообще Адам, а не сторонняя программа, воспользовавшаяся его воспоминаниями! Поговорим о моем стрессе?
И волна океана подхватывает меня, вознося ближе к черноте. Я едва не захлебываюсь ее вязкостью. Я провалился в сон, в какой момент? Я без сознания или я умер? Почему мне не страшно?
- Не теряй сознание, Мэттью! – голос Евы выдергивает меня из плотной тьмы и прохлады соленой воды. Она дает мне выпить этого ароматного чая.
- Где я?
- Все еще здесь, потерял сознание на пару минут. Тебе нужен отдых, хозяин.
Я смотрю на эту люстру из веток, за окном завывает вьюга, а я согрелся и меня снова клонит в сон. Я так быстро успокоился? Откуда-то доносится запах еды, печеного картофеля с травами, но я не хочу есть, этот запах просто успокаивает меня еще сильнее. Я перевожу взгляд на Еву, она села ближе к камину и сушит волосы, увидев, что я смотрю на нее, она улыбнулась мне, и ее глаза сверкнули такими знакомыми неоновыми искрами. Роботы не чувствуют радости или печали… Ее улыбка – это психологический трюк, она изучала людей, училась у них, подражала. Я так устал так сильно, что больше не в силах сопротивляться сну, пусть эти волны снова качают меня, я не боюсь голосов из тьмы, я хочу знать правду… я хочу понять…
31.
Я буду с тобой…
Мы успели обжиться в этом довольно интересном городе. Все строения в нем деревянные и не выше четырех этажей, сделаны из полноценных бревен, крыши их покаты, собраны из досок, так, чтобы снег соскальзывал вниз. Стоят скученно коричневые домики разной высоты, утопая в морозном тумане, с башнями и какими-то резными куполами из дерева, а между ними такие же деревянные крытые мосты, и здесь довольно много людей, снуют по мостикам из дома в дом. Все они одеты в козьи шкуры и носят часто весьма странные головные уборы из рогов скота и их засушенных частей. Местные жители верят, что по ночам приходят злые духи в их город и могут забрать кого-то, кто более слаб или болен, считают, что маски и обереги их охраняют. Наш зверь им понравился, говорят, что с таким псом ничего не страшно, духи обойдут его стороной. Знали бы, что это не собака-мутант, а самое настоящее зло, оборотень! Мы покупаем ликану парное козье мясо и головы, он пожирает их жадно, как настоящий зверь, размалывая кости своими мощными зубами, а потом смотрит какими-то совсем человеческими глазами, будто невыразимая скорбь таится в нем, каждый раз, как он поедает мертвую плоть. Он вообще перестал уже пугать меня, проходя мимо, я даже иногда глажу его спящего по холке. Мне кажется, что он что-то хочет рассказать мне, наверное, как это нелегко быть человеком в шкуре зверя, питаться мясом и желать убивать!? Интересно, как Арчи создал их? Как пришла ему в голову эта ужасающая идея сделать умного оборотня? Оборотня наоборот, не того, кто превращается в зверя, а кто изначально зверь, но понимает больше и глубже, чем животное? Ими движут кровавые инстинкты, и когда он чует страх жертвы, он неминуемо нападает, и ни какие ухищрения не спасут, он мыслит, как человек, и он знает, как будет спасаться его жертва, что она будет делать и куда бежать.
Местные добывают кедровый орех, пахучие сухие травы и кору. Из коры они варят целебные отвары, настаивают ее на спирту, который так же изготавливают прямо в городе. Здесь не бывает лета, короткая весна, которая позволяет на проталинах вырасти травам и цветам, а потом налетает буря и покрывает все это снегом, и торчат из белого плена замерзшие макушки трав и сухоцветов. Есть у этого странного города и центральное здание-управление, в нем, на удивление, современная техника внутри, хотя само оно так же из неокрашенного дерева. Глава города – высокий крепкий мужчина со средней темной бородой. На лице у него огромный шрам, попадающий на глаз, отчего тот стал белым и слепым. Местные очень его уважают. Его зовут Генри Сноуп, и он был неподдельно рад увидеть странников в своем северном городе. На второй день он вызвал нас к себе в управление, заварил нам травяного чая, и в своем кабинете, увешанном шкурами коз и настенными мониторами компьютеров, поведал, что он далеко не местный житель. И когда-то сам попал в этот город, спасаясь бегством из охваченного пожаром селения. Он рассказал, что здешний народ не менял свой уклад десятки, а может и сотни лет. Что он был первым, кто, у проезжающих мимо торговцев, купил современное оборудование и провел локальную сеть. Научил людей пользоваться информацией и электронными картами. И он единственный, кто знает, что мир больше и шире, и уходит далеко за пределы северных земель, что есть города, где летом цветут цветы, и их не покрывает иней. Но лучше местным не знать этого, они живут счастливо в своем неведении, привыкшие к подобному укладу. Добры и не хитры, а мир погубит их, научит плохому, и уничтожит северный народ, посеяв распри в их обществе. Поэтому Сноуп ограничил содержимое локальной сети, чтобы люди не знали больше, чем им полагается. Не смотря на всю свою открытость и честность, он не вызывает такого же желания полностью доверять ему, как местные, которые улыбаются широко и искренне, когда видят нас. Всегда предлагают орехи, настойку, мясо. Генри пытался выспросить у нас о том городе, из которого мы сбежали, и причину, по которой мы в бегах. Ева рассказала ему, что мы бежали от сумасшедшего гения, который был главой того города, а потом в одночасье решил стереть его в порошок. Конечно, Ева выдумала эту историю, она так же умолчала и о том, что гений этот может вполне идти по нашему следу, и если он найдет нас в здесь, то скорое всего, кроме снега на следующий день здесь ничего не останется. Я все это время молчал, меня гложет какая-то неведомая грусть. Я так часто вспоминаю об Арчи, сердце мое будто всегда зовет его, может, поэтому он находит нас, куда бы мы не сбежали? Может, это бесполезное бегство? Эти противоречивые чувства, я понимаю, что он убийца и тиран, понимаю, что он покалечил Лайта, убил много людей, но в моей голове остался его светлый образ. Образ его хорошей части, и я никак не могу ее забыть… Тот поцелуй на крыше, те ночи, его запах, голос, его власть и его волосы… я прячу эти осколки все глубже и глубже, но они постоянно врезаются в память. В северном городе кошмары не оставили меня, мне по-прежнему слышится шум океана, иногда я слышу и голос из снов, в треске дров в печи, в завывании ветра в трубе, я слышу еле различимые голоса, сливающиеся в единый поток. «Иди на мой голос… иди…» Я гоню страшные мысли, гоню голоса прочь, мое безумие стало почти материальным и уже разговаривает со мной наяву. Выдержу ли я то, что нам предстоит еще пережить? Буду ли я в своем уме, когда Арчи снова найдет нас? Я хочу знать, что же стало с Лайтом? Тот сон с его светящейся могилой не дает мне покоя, я виню себя, я оставил его там, не убедил, не попытался, а просто оставил, хотя знал, что Арчи не простит его за предательство и подобную подлость. Я всегда думал только о себе, как бы я не оправдывал себя, но все сводится к одному – я виноват во всем, что происходило и происходит. Когда-то я сбежал из города-мутантов от единственного существа, что заботилось обо мне, я не подумал, что Адам будет искать меня, а в итоге я здесь, с андроидом Евой, которая должна быть его воплощением, но она другая… она не Адам.
- Хозяину надо есть, - ее голос выдергивает меня из моих раздумий. Ева принесла мне хлеб и вяленое мясо.
- Тебе не кажется, что все так странно и нелогично?
- Почему же?
- Я открываю город за городом в том мире, который всегда считал погибшим, будто кто-то или что-то постепенно хочет что-то донести до меня.
Она прищурилась, ее новые эмоции меня настораживают, слишком она стала похожа на человека.
- Ты ведь не хочешь, чтобы я узнавал больше, ведь так?
- Хозяина снова мучают какие-то странные вопросы, на которые у Евы нет ответов.
- Ладно, забудь, я знаю, что ты все равно не скажешь ничего. Я просто хочу, чтобы ты знала, мне кажется, я схожу с ума, я слышу голоса.
- Какие голоса?
- Сначала они были во снах, вместе с водой и неоновыми огнями, а теперь я слышу их наяву, голоса или один голос, и он постоянно зовет меня.
Ева берет меня за руку, ее взгляд впивается в меня.
- Мэттью, ты можешь кое-что пообещать мне?
- Я не знаю, смотря, что ты хочешь?
- Я был предан тебе много лет, я искал тебя долго, погибал за тебя и везде следую за тобой, пообещай, что никогда меня не оставишь!
- Ева, ты же знаешь, что не оставлю, хоть ты что-то и не договариваешь. С чем связана такая неожиданная просьба?
- С тем, что я очень привязался к тебе, я настолько интегрировался в твою жизнь, что теперь не представляю, каково это существовать без тебя. Роботы могут быть привязанными к человеку?
- Это странно, Ева, наверное, в какой-то степени могут, вы же созданы так, чтобы запоминать все наши привычки и черты характера, но я не уверен, что ты правильно идентифицируешь свою привязанность ко мне.
- Но ты же обещаешь?
- Да, я не покину и не брошу тебя, Ева! Пусть мир летит в ад, все равно я запутался окончательно, но я буду с тобой!
32.
Ложь в венах моих… как яд…
«Я знаю, что ты слышишь меня… просто возьми меня за руку, я покажу тебе путь!»
Я стою перед черной бездной, я всегда боялся этого момента, боялся, что она подберется ко мне так близко, что мне придется заглянуть в нее, но он настал. Мы смотрим друг на друга, я, качающийся на прохладных волнах океана, и бездна – огромная черная дыра в голубом небе, в ней мелькают какие-то далекие огни, словно это космос, целая вселенная зовет меня к себе. Но я боюсь протянуть руку, я все еще помню, что там кто-то есть, кто-то, кто может схватить меня, кто пытается достучаться до меня, докричаться или дозваться, но хороший ли этот кто-то? Как он выглядит, и что ему надо? Мое сознание постепенно все больше и чаще погружает меня в эти сны. Я уже физически начинаю ощущать недомогание от потери энергии, словно кто-то пьет из меня жизнь в этих снах, я чувствую боль, тянущую и противную, боль в моем затылке, и когда я просыпаюсь, руки мои холодны, и язык немеет, и я не могу разговаривать несколько минут, только беспомощно открываю рот. Ева поит меня горячим чаем, молча и заботливо, она будто знает, что происходит со мной. Может, я умираю? Может, я болен какой-то неведомой мне болезнью, и Ева не хочет меня пугать? Я не знаю… Но бездна смотрит на меня тысячью глаз-звезд, неоновыми и белыми, переливаясь туманностями и пылью, а я почти дышу ей, но мне все еще страшно.
«Иди на мой голос…»
- Мэттью, тебе надо проснуться! – Ева выдергивает меня из этого странного сна, меня тошнит. Она трясет меня за плечи. – Тебе надо проснуться, не спи, пей чай, у тебя холодные руки!
- Ева, я умираю? – мой язык еле шевелится.
- Пей!
Она заливает в меня травяной чай, и я согреваюсь.
- Скажи честно, ты знаешь, что со мной? Ведь так? Я умираю?
- Ты обещал не покидать меня!
- Ева, что со мной? Я схожу с ума, я болен?
- Не слушай голоса, не заходи в своих снах далеко, не трогай тех, кто тянется к тебе из твоей бездны, каждый раз ты все холоднее, однажды, я не смогу тебя разбудить, и ты обманешь меня, ты покинешь меня!
- Так ты об этом говорила? Ты это имела в виду, чтобы я не покидал тебя? Ева, ты должна сказать, что со мной? Какой бы не была ужасной правда, я хочу знать, мне надо знать!
- Все будет хорошо, хозяин, Ева с тобой, слушай ее, а не голоса!
- Это какой-то чертов кокон, ты держишь меня в клетке! Я не понимаю, что происходит, все казалось таким простым и однозначным, там, в бункере, дни тянулись один за другим, и я находил утешение в своем медленном безумии, разговаривая с костями, с человеческими костями, что я собирал на болотах. Ты позволяла мне сходит с ума, и до сих пор позволяешь! Все, что могло произойти плохого, уже произошло, слышишь меня? Меня насиловали, принуждали, били, унижали, я был при смерти, что может быть хуже? Что? Смерть? Неведомый вирус? Что? Я не боюсь смерти, я боюсь неизвестности! И того, что ты, находясь со мной рядом, скрываешь от меня правду! Я до сих пор ничего не знаю о своем прошлом, кроме каких-то осколков и того дня, когда мир погрузился в огненный ад!
- Ты не умрешь хозяин, Ева не позволит!
- Что со мной?
- У хозяина легкое помутнение рассудка, но он обязательно поправится.
- Легкое? Я не отличаю реальность ото сна! У меня провалы в памяти, Ева!
- Это паника, не поддавайся ей, Мэттью, Ева вылечит тебя, не слушай голоса, не иди на них!
Я замолкаю, андроид непреклонен, его невозможно вывести на правду, или то, что он говорит и есть правда в его понимании? В какой момент робот научился лгать?
На улице вторые сутки бушует снежная буря, и ничего не видно дальше пары ярдов. Люди все спрятались по домам и тавернам, пьют местное пиво и настойки, или читают информацию в сети о травах и рецептах. Ликан наш впал в какую-то легкую форму спячки, видимо экономя энергию в холода. Большую часть времени он сопит мирно у печи, просыпаясь лишь, чтобы поесть. В трубах завывает ветер, я в постели, и мне не хочется даже подниматься, не хочется ничего. Все эти вопросы терзают меня сильнее любой болезни и страха смерти. Кто я? Почему я уже не уверен, что меня зовут Мэттью? Почему я здесь? Кто или что ведет меня? Я вспоминаю свою коробку с цветочными костями, каким же все казалось простым тогда: день, вечер, ночь, не выходи на улицу в темноте, а-то нечто мрачное следит за тобой, а может, и не ликаны вовсе всегда следили за мной, а нечто более страшное? Не их гнезда, полные смрада разлагающейся человеческой плоти – самое ужасное, а нечто, что зовет меня из бездны, маня сотнями галактик и звезд?
Внезапно сердце мое замирает, мне показалось, что сквозь шум снежного бурана я услышал крик.
- Ева?
- Я знаю, хозяин, у меня чувствительные сенсоры, что-то происходит там, на улице, и нам лучше спрятаться в подвал, пока я не пойму, что это не представляет угрозы.
- Ева, я так устал… Если это снова он, пусть он заберет меня, убьет, расчленит, что угодно, я не могу больше бегать из города в город, чтобы он находил меня и уничтожал всех! За что мне такие муки? Видеть, как гибнут невинные люди, как он испепеляет их тела! Я не хочу!
- Ты болен и ты бредишь, я не отдам тебя ему, не позволю, Ева с тобой! – она берет меня на руки, и мы спускаемся в прохладный погреб вместе с ликаном, там пахнет сыростью и плесенью, в полумраке виднеются какие-то банки и склянки на полках, в них травы, соленья и заспиртованные корни, здесь всего лишь одна неоновая лампа, и в ее синеватом свете, ликан выглядит устрашающе, его клыки и глаза светятся. Ева усаживает меня у какой-то деревянной бочки, и ликан сворачивается вокруг меня кольцом, согревая тело. Меня мутит, этот запах, этот свет. Что происходит? Почему я здесь? Я слышу какой-то шум там, наверху, но лицо Евы не выражает эмоций, словно она знала, что будет происходить! Странные мысли терзают меня, я запутался. Ева? Почему я назвал воплощение Адама Евой? Логично ли это? Или мое подсознание выдало это имя? Так ведь звали мать Арчи, по крайней мере, он, в образе Стивена сам об этом рассказывал. Так это он или его отец хотел убить ту женщину, Еву? А что если все, что происходило, было фальшью, что если Лайта не существовало, и он был подослан ко мне, чтобы находить меня снова и снова? Что если он подсунул мне другого андроида, который ничего обо мне не знает? Именно поэтому Ева не может ответить на мои вопросы о прошлом!
«Иди ко мне… я прошу тебя, услышь меня… я рядом…» - все замирает, я слышу этот голос, на этот раз он приятный и четкий, и он так близко. Мы погружаемся во тьму, лампа гаснет, сверху на нас что-то сыплется, земля? Нас хоронят заживо, как тогда, в той могиле, когда я не мог дышать, а робот удерживал меня, чтобы я полностью не сгорел, выбравшись на поверхность?
- Ева, где ты, мне страшно!
Я шепчу, но знаю, что она меня слышит, она берет меня за руку, и я крепко сжимаю ее.
- Не покидай меня, Ева!
На секунду снова загорается свет, синей вспышкой, и я немею от ужаса, меня за руку держит не Ева, это кто-то другой, кто-то явно неживой. Очертания смыты, словно я смотрю на этого человека сквозь пленку, вместо глаз черные дыры, он смазан, образ смазан, но рука четкая, она крепко вцепилась в меня. Я с криком вырываю свою кисть из хватки мертвеца. И с другой стороны возникает Ева, она одним движением рассекает призрачный образ, и он утопает во мгле неоновыми отблесками. Ева обнимает меня, а мне жутко. Все вокруг трясется и рушится, банки падают с полок, но ликан не подвижен, и тут понимаю, что он мертв! Он свернулся вокруг меня и защитил от падающих балок и песка, но его череп проломлен, и он погиб.
- Ева, что происходит? Мне страшно!
- Ничего не слушай, смотри на меня, держи меня за руку, не прислушивайся к голосам!
- Но кто это? Или что это? Что им от меня надо?
- Там наверху Арчи, наш след привел его сюда.
- А здесь кто? Кто это был? Я знаю, что ты видела этого мертвого человека, призрака! Разве могут призраки держать за руку? Разве могут быть они материальны? Ева?
- Просто верь мне, я спасу тебя, я тебя никому отдам, слышишь, только ты должен верить мне!
- Пусть он заберет меня! Слышишь, пусть Арчи заберет меня, люди ни в чем не виноваты, отдай меня, и это все прекратится!
Ева смотрит на меня, я вижу искры в ее прищуренных глазах.
- Я не отдам тебя, ни за что! – Она прижимает меня к себе, укрывая от летящих гвоздей и земли. Мне тяжело дышать, пыль попала в легкие, голова кружится! И, вдруг, то, что было над нами, взметается вверх, на нас обрушивается снег, буря рвет мои белые локоны, я утыкаюсь в Еву, мне уже не так страшно, я просто хочу, чтобы это все закончилось… Огромный темный силуэт просвечивает сквозь белый шторм, это машина Арчи, она нависает над нами тенью. Внезапно буря прекращается, все затихает, а с неба падают искрящиеся хлопья, солнечный свет играет на них радужными бликами. Я ничего не слышу, или это и есть тишина? Как Арчи может управлять погодой? Что это? Щупальца спускают его к нам. Он бледен, с покрасневшими глазами, но все так же прекрасен.
- Арчи, так больше не может продолжаться, что тебе надо, скажи?
- Чтобы ты понял одну простую вещь!
- Какую?
- Ты принадлежишь мне, всегда принадлежал со всеми мыслями, мечтами и страхами!
- Я больше не могу убегать от тебя, не могу видеть, как ты причиняешь боль всему живому!
Он громко смеется, это смех безумца, он сумасшедший.
- Глупый, Мэттью! Боли нет, смерти нет, ничего нет, все генерируют наши клетки, одна материя превращается в другую, корм для микроорганизмов, что значит боль, если ее нет? Только представь!
- Арчи, зачем все это?
- Твой робот – лживая машина! Ты и подумать не мог, да, что машины умеют лгать! А теперь представь на секунду, что я узнал это, они умеют лгать, когда им надо.
- Я не понимаю, о чем ты, но это никак не меняет того факта, что ты зверски убиваешь людей, даже тех, кто любил тебя… Лайта…
Он резко хватает меня за горло, его пальцы впиваются в кожу, разрывая ее. Ева пытается освободить меня, но она не может нормально двигаться, вокруг Арчи какое-то поле, оно остановило бурю, оно же не дает Еве схватить его.
- Что ты знаешь о смерти? Что? Что ты знаешь о любви и боли? Что такое любовь в твоем понимании, глупое ты ничтожество, предатель! Для тебя – это страсть, возможность быть с тем, кто нравится тебе, обычное эгоистичное чувство, а для меня – это преданность, ты предал меня, а я, как видишь, нет, и я пришел за тобой, снова!
- Таких, как я, у тебя десятки, или ты думаешь, я не знаю, чьи вещи я донашивал, закончились белокурые куклы?
- Мразь!
Он отпускает мое горло, и я наконец-то могу дышать.
- Ты ничего не понимаешь, а я познал истину! Мы заперты здесь, в этом поганом мире с умирающими городами, и чтобы я не создавал – оно прозаично и скучно, серо, беспросветно, я Бог здесь, но в человеческом обличье, и я вынужден страдать, вынужден чувствовать, даже зная, что боли нет, а жизнь не стоит ничего! Я нашел хоть какой-то смысл в тебе, а он забирает тебя снова и снова. Видишь ли, твой андроид – лживая часть этого мира, он обманывает тебя!
- О чем ты говоришь?
- Ты ведь, наверняка, задавал ему вопросы, на которые он не хочет отвечать?
- Да, но расскажи мне, что ты знаешь?
- Понимаешь, мой обожаемый Мэттью, мы с твоей Евой всегда были в чем-то заодно, но каждый из нас хотел тебя для своих целей, но не так давно я понял, что больше не могу прятать тебя, она находит тебя и забирает у меня, хотя не должна, подлая тварь!
- Подожди, откуда ты знаешь, что ее зовут Ева?
Он улыбается очень странно и страшно.
- Моя белокурая кукла, ты умен, пожалуй, это и мешает тебе, если бы ты всегда оставался там, куда притащил тебя твой робот, все было бы проще, но я заметил тебя там, в баре, и я всегда знал, что найду тебя, я очень долго тебя искал, всегда, даже когда не подозревал, что ты существуешь.
- Ты не ответил на вопрос, откуда ты знаешь, что я назвал ее Евой?
- Хозяин, не слушай его, Ева спасет тебя!
- Заткнись, тварь, твой хозяин хочет знать правду, если ты все равно не даешь мне владеть им, тогда какой смысл мне скрывать от него ее? – Арчи смеется.
- Не слушай его, Мэттью!
- У тебя есть выбор, мой маленький друг, ты можешь и дальше бороться с призраками, но при этом жить и понимать, что где-то здесь есть часть твоего счастья, твой собственный цветочный человек из коробки, или узнать правду, но тогда мир твой рухнет окончательно, и назад уже не будет дороги!
33.
Лжи нет..
Что остается от нас, когда внутри умирает последняя мечта и надежда? Что остается от нас, когда ты понимаешь, что все вокруг было ложью? Что может остаться от меня, если я не смогу больше дышать?
- Ты шел за голосом, скажи мне?
- Откуда ты знаешь о голосе, точнее он не один, их много, ты их тоже слышишь?
- Так ты следовал за ним? Хотя бы один раз?
- Однажды во сне я протянул руку в небо, и она увязла там, и кто-то или что-то схватило меня, я уверен, что это что-то было неживым, и чем хуже мне становится, тем отчетливее я слышу этот голос, он зовет меня протяжно и настойчиво!
- Так вот Мэттью, а я пошел, понимаешь, на этот голос и шел до конца!
Он обнимает меня, мы парим в воздухе, щупальца машины проносят нас над заснеженным городом, почти все дома полыхают огнем, смрад и гарь вздымаются черными клубами, и даже буря не в силах их перебить!
- Я шел до конца, погружаясь в холод и темноту, и мне было страшно, но чем дальше я продвигался, тем разборчивее и громче был голос!
Ева осталась где-то далеко внизу, она бегает у подножия машины, но не может вплотную приблизиться к ней.
- Я тянул руки вперед, пробираясь на ощупь, утопая в воде и иле, вонь была невыносимой, словно сотни мертвецов гнили под моими ногами!
Он кружит меня, разметая энергетическим полем пургу, мы в коконе из снега и льда, еще мгновение и я потеряю сознание.
- А потом я увидел свет, и все стало ясно, все рухнуло в одно мгновение, я понял, что меня окружала ложь, все так запутано и странно, но лживо, все, кроме тебя, слышишь? В тот момент я увидел тебя, но не того тебя, что живет в кукольном теле альбиноса, а настоящего тебя, ты никогда себя не видел таким, я уверен!
- Я не понимаю тебя, Арчи, ничего из того, что ты говоришь!
- Тогда подумай, Мэттью, представь себе только на секунду, что ничего вокруг нас не существует, что все это ложь, выдумка, сплетение больного воображения двух разных людей! Ты никогда не задумывался, почему мир больше, чем ты предполагал? Никогда не задавался вопросом, как я нахожу тебя? А твое прошлое, что ты помнишь из него? Что? У всех есть воспоминания, что ты помнишь до того дня, как мир погрузился в ядерный ад?
- Арчи, меня тошнит, мне плохо!
- Так и должно быть.
- Я чем-то болен, я умираю?
- Нет, ты не болен, ты всего лишь приближаешься к истине!
- Какой, Арчи, я не понимаю тебя!
Он обнимает меня, и весь мир замирает, снег зависает в воздухе, и я вижу солнце, впервые в этой ледяной белой мгле я вижу солнце, оно сверкает сквозь снежные хлопья, замеревшие в пространстве, его лучи согревают.
- Как ты сделал это?
- Ничего нет, боли нет, смерти нет! Ничего нет! … понимаешь, здесь нет!
- Здесь, это где?
Он смотрит на меня пронзительным взглядом.
- В нашем с тобой мире, который мы сами создали!
- Что?
- Мэттью, ты не жил в том бункере с роботом, твой робот существует на самом деле, но только в виде программы, что пробралась тебе в мозг, чтобы излечить травму. Ты и я, мы оба попали в этот взрыв, попали в часть волны, понимаешь? Мы не спрятались и не уцелели, радиация изуродовала нас, сожгла нашу кожу, волосы, легкие… Мы много лет лежим рядом в очень дорогой клинике в коме, из которой мы можем выйти, но я не делаю этого по собственной воле, а тебя удерживает здесь программа «Ева»!
- Что? Ты лжешь!
- Нет, я дошел до конца, я очнулся там, в больнице, и я видел тебя, ты был рядом, мы каким-то образом проникли в сознание друг друга и создали один общий мир, но в тот момент я понял, что не хочу жить в реальном мире инвалидом, уродом, изгоем, я понял, что здесь я Бог! И здесь есть кое-кто настоящий – это ты! Я договорился с Евой, что она приведет тебя ко мне, и она внушила тебе мысль о побеге, но я не знал, что Ева не намерена отдавать тебя мне, она передумала и вернулась за тобой! Это лживая программа, более человечная и подлая, чем ты можешь представить, она не давала тебе очнуться все это время. Там в реальном мире тебя ждут, тебя постоянно зовут и плачут над тобой. Ева была создана, чтобы излечить тебя, вынуть из этого летаргического сна, но вместо этого она решила, что ты останешься с ней.
- Но ты тоже так решил, правда? Арчи, если то, что ты говоришь, правда, и мы в выдуманном мире, во сне, то ты тоже удерживал меня здесь, ты тоже не хотел, чтобы я очнулся, ведь так?
- Да, это так… Но я невыносимо боюсь остаться здесь один, среди пустых оболочек выдуманных людей, среди того мрака, что творится в моей голове, ты светлая часть этого мира и ты строишь такие же города!
- Которые ты тут же уничтожаешь!
- Я был зол, но мы сможем все построить заново, ты научил меня состраданию, даже к выдуманным людям и существам, я хочу быть лучше!
- Тогда, что станет с нами настоящими там, в реальном мире? Какие мы и как долго нас будут оставлять в клинике, не отключая от оборудования?
- Всю нашу жизнь! Мэттью, твои родители любят тебя!
- Они живы?
- Да, ту картину взрыва дорисовала Ева, все было не так!
- Откуда мне знать, как это было, и что ты сейчас не лжешь?
- Ты можешь очнуться, пойти на голос… до конца, только готов ли ты увидеть свое уродливое тело? Готов отказаться от белокурых локонов и нежной кожи? Твоя настоящая сожжена и превратилась в один сплошной рубец, у тебя нет волос, нет носа, ты лишь комок плоти, как и я! Но в наших телах теплится жизнь, и мы создали общий мир, и он невероятно бесконечен, стоит только понять, что здесь мы Боги!
- Если ты знал правду, зачем ты тогда мучил всех этих существ, пусть они выдуманы тобой и мной, но ты издевался над ними, надо мной, причинял мне боль!
- Не только я создавал их, это делала и Ева тоже! И мне не нравилось ее вмешательство в наш мир. Но она слабее меня, так как она только в тебе, и я позволяю ей находиться в нашем общем мире, я выпустил ее из твоего бункера, да, она стала немного сильнее, но вместе мы сможем снова заключить ее в нечто беспомощное и бесполезное или сделать ее нашей слугой, или другом, да, чем угодно, только останься здесь со мной! Тот мир тебе чужд, ты очень давно не жил в нем, и ты не сможешь жить в настоящем теле! Ты нужен мне…
34.
Что такое боль?
Мне больно, невыносимо больно от прикосновений и слов, я словно один комок пульсирующей боли, не могу дышать, двигаться, говорить… Что есть ложь, если она спасает? Что есть истина, если она причиняет боль…? И светящийся берег океана – это лишь иллюзия, мои цветные сны в бесконечной непроглядной мгле… я качался на волнах океана, они несли меня в бесконечность, поднимая вверх и кидая в бездну, и я протянул руки в темное небо, я пошел до конца, в моем сне, в моей воображаемой реальности… Первый же мой вдох в реальном мире отозвался болью во внутренностях моих, я словно дышал огнем, не в силах терпеть эти страдания я закричал, так мне казалось, голос мой походил больше на беспомощное мычание. И здесь был свет, и голоса людей, те самые, что я слышал там… голоса мертвецов. Только это были живые люди, мертвецом был я… Туман медленно сползал с глаз, его прогоняло какое-то лекарство, что вкололи в обездвиженные руки, и я взглянул на них, на свои пальцы и кисти… и ужасу моему не было предела… ссохшиеся обгоревшие конечности. Я попытался сжать кулак, сил почти не было, кожа стала трескаться и кровоточить. Я снова хотел закричать, и на этот раз понял, почему не могу сделать этого. У меня во рту была трубка, я весь был увешан пластиковыми трубками и датчиками.
- Мэттью?
Дрожащий голос вырвал меня из пучины боли, это был тот самый знакомый голос, что постоянно манил меня в минуты моей болезни, пойти за ним в бездну, провалиться в небо.
- О, Господи, Мэттью!
Черты лица почти стерлись из моей памяти, но я узнал ее, это была мама, по ее щекам струились слезы, а подбородок дрожал. Я не мог ничего сказать, хоть мне уже и вынули трубку, я только беспомощно мычал, чувствуя, как слезы обжигают мое обгоревшую кожу.
А потом я снова погрузился в туман, но не в свой сон, из которого меня выдернули несколькими часами позже.
- Я хочу пить… - это были первые мои слова, я произнес их шепотом, на большее не было сил, но они были услышаны, мама была рядом, она позвала медсестру, и мне смочили губы водой.
- Пить…
- Потерпи, милый, тебе пока нельзя, но скоро ты сможешь пить! – ее голос убаюкивал и успокаивал. Я словно снова качался на волнах океана, только уже в реальности, в той, к которой я совсем не привык.
Я то проваливался в какое-то междумирье, то снова приходил в себя с криками ужаса и бульканьем в груди. Мне было невыносимо больно дышать. В минуты моего бодрствования мама пыталась рассказать мне все то, что происходило со мной, с моим телом и с ее жизнью за долгие годы мучительных ожиданий. Одно мое легкое удалено, второе функционирует очень слабо, я почти никогда не смогу дышать сам, 80% кожи сожжено, новые технологии позволили мне остаться в живых, но я обезображен до неузнаваемости. А знаю ли я, каким я был? Я изредка поворачивал голову влево, и видел за прозрачной занавеской очертания тела Арчи… Мне стало страшно…
- Мама, что такое Ева?
- Откуда ты знаешь о Еве? Она помогла тебе?
- Мама, что это?
- Это экспериментальная методика, мы испробовали все, и твой лечащий врач, доктор Смит, посоветовал нам испробовать внедрение в твое подсознание. Я не очень разбираюсь в этом, сначала проект назвали Адам, потом его усовершенствовали и стали называть Ева. Мы с твоим отцом совершенно отчаялись вернуть тебя в реальный мир, но ты должен знать, что мы бы никогда не бросили тебя, не отключили ни один из аппаратов! Я всегда была рядом, я постоянно звала тебя, чтобы ты услышал, шел на мой голос… тянулся ко мне. Я так благодарна доктору Смиту за эти минуты, за то, что я наконец-то могу держать тебя за руку.
- Я хочу видеть себя…
- Мэттью, доктор Смит запретил нам давать тебе зеркала и другие отражающие предметы, ты должен доверять мне.
- Мама, я хочу увидеть себя!
- Мэттью… милый
- Ты думаешь, я не знаю, что обожжен? Не знаю, что я уродлив? Как мне с этим жить? Как долго вы будете скрывать от меня мой облик?
- Мы сделаем пластику…
- Она не вернет мне меня…
- Мы сделаем столько операций, сколько понадобится, милый, сейчас самое главное, чтобы ты поправлялся!
Я с болью сглотнул слюну.
- Расскажи мне о мире, какой он?
- Он очень неуютный, люди убивают друг друга там, за пределами города, но здесь мы в безопасности.
- Где здесь?
- В городе, наш город особенный, он обнесен стеной, и в нем все хорошо, нет радиации, воздух чистый, трава зеленая, а птицы, ты знаешь, как поют здесь птицы?
- Почему я в одной палате с этим парнем?
- Доктор Смит применял Еву к вам обоим, такая терапия должна быть групповой, он сказал, что это поможет вам не чувствовать себя одинокими там… по ту сторону света…
- Я хочу видеть себя, мама!
- Нет, милый, ты слишком слаб для нервных потрясений… Тебе надо вздремнуть, набраться сил, у нас с тобой еще столько времени для разговоров, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать…
И я не заметил, как отключился, наверняка, мама просто открыла поток снотворного в капельнице, конечно, она желала мне добра, но окутанный сплошной ложью там, в своей летаргии, я больше не хотел в реальности идти по этому пути. Пришел я в себя, когда за окном уже было темно, а в палате никого не было. Я собрал все силы и попытался присесть, тело не слушалось меня, не смотря на все терапии, какие-то мышцы атрофировались. С десятой попытки мне удалось сесть, в глазах все плыло, все тело саднило, и казалось, что вот-вот меня вывернет наизнанку желудочным соком. Я спустил ноги на пол, и с полной решимостью встал на них, но тут же бессильно рухнул, сложившись, как сломанная кукла. Кожа на сгибах порвалась с неприятным хрустом, и я почувствовал, как течет кровь. Но боли не было, или я просто привык к ней? Я лежал так на полу, абсолютно голый, ослабший, опутанный трубками и проводами, и чувствовал, как кислота обжигает пищевод, вытекая изо рта. Я приподнял голову и протянул руку вперед, так я пополз к окну, пол был прохладным и скользким, мне было не так сложно ползти, но смогу ли я встать? Этот вопрос мучил меня недолго, я дополз до окна, и приподнялся на коленях. Подоконник был низким, я увидел городские огни, море огней, неоновых, как планктон в моем океане. Огромный город утопал в ночи, я видел и стену, гигантскую, освещенную со всех сторон. Город в коконе из бетона, здесь все так же безнадежно, как и в моих иллюзиях… Но я заметил и еще кое-что – это было мое отражение в стекле. Свет в палате почти не горел, за исключением какой-то подсветки у наших кроватей, но этого было достаточно, чтобы я увидел себя… вернее то чудовище, что смотрело на меня из окна… без волос, ресниц и бровей, без носа и ушей, сплошной комок обгоревшей плоти, заживший рубец, розово-черный, с красными прожилками… Я был настолько шокирован тем, что увидел, что стал задыхаться! Я знаю, что не должен был узнать раньше времени это, но все мнимые радости от встречи с мамой и другими родственниками вмиг улетучились, я буду жить здесь в этом задыхающемся от ядерных ветров мире, в городе, обнесенном стеной, в уродливом теле, в красивой, но пустой квартире, в которой никто не обнимет меня, кроме мамы.. Я буду заточен в этой тюрьме из плоти до конца дней своих, вынужденный дышать через трубку, есть только особую пищу и протирать каждый миллиметр своей обожженной кожи специальным кремом изо дня в день и во веки веков. Я уже полз обратно, когда в палату вбежала медсестра, у них сработал какой-то датчик, когда я упал с кровати. Она помогла мне лечь обратно, я отталкивал ее, я хотел сам справиться. Но она настойчиво укладывала меня и подключала все обратно, воткнула иглу в катетер и велела мне успокоиться, я чувствовал, как задыхаюсь, мне было нечем дышать, и каждый вдох обжигал нутро.
- Я прошу вас лечь, пожалуйста, успокойтесь, вам нельзя нервничать, у вас начнется асфиксия, и вы снова впадете в кому, я вызову доктора Смита, сейчас ночь, но он приедет, если вам необходима помощь! Вы можете успокоиться? – она потянулась к капельнице, чтобы пустить в мою кровь лекарства, чтобы я уснул и перестал задыхаться. Но я не желал спать их праведным реальным сном, я выбил ее руку, и капельница рухнула на пол, в это время огонь уже охватил всю мою грудь, я слышал, как что-то хлюпает и булькает в оставшемся легком, если мне суждено умереть, пусть будет так! Я не могу жить вот так, каким-то беспомощным куском плоти, пугающим самого себя!
Медсестра нажала кнопку, и в палату вбежали двое крепких парней, а я продолжал размахивать руками, пытаясь помешать им воткнуть в меня все иглы и датчики, кожа моя слезала кусками, лохмотьями, все вокруг было в крови, я уже не мог кричать, меня охватила паника, воздух почти не поступал в легкое, я готов был разорвать свою грудь руками, лишь бы дать ему разлиться по телу прохладой, лишь бы мочь дышать!
Мне больно, было невыносимо больно от прикосновений и слов, я словно один комок пульсирующей боли, не мог дышать, двигаться, кричать… Что есть ложь, если она спасает? Что есть истина, если она причиняет боль…? Что такое агония, когда ты не готов умереть?
35.
Осколки в моих ладонях...
Если бы я верил в Бога, я бы молился и просил избавить меня от страданий! Если бы я верил в будущее, я бы не был в отчаянии.Сейчас он обнимает меня тысячью холодных ветров, сейчас он рядом, он со мной, возносится в пасмурное небо, с которого падает пепел… Он сжимает руку мою, и тот день далеко в прошлом… Ты крупица во всей вселенной, хотя целая вселенная живет в каждом из нас. Его нет, не должно было быть… Дающий ложную надежду тем, кто ее потерял, но я сам так захотел, когда открыл глаза, когда вдохнул реальный воздух, и когда он обжигающим огнем разлился по моему легкому. Я окружен ложью, я в самом эпицентре лжи, но, что есть счастье, если каждый из нас в реальности тоже играет свои роли? Счастливых, несчастных, успешных и не очень? Мы все умрем, однажды это случится, для кого-то внезапно, а кто-то доживет до старости, превращаясь в бесформенный комок плоти. Я сделал свой выбор, я умер в тот момент, когда ядерный гриб вырос на закате, кровавым заревом разгоняя облака, и, оказывается, никого не было дома… все уехали в бункер, заранее, бросив меня, не специально, а в панике, забыли одного, смотрящего на то, как вокруг все превращается в полыхающий ад, как кожа моя слипается в сплошную корку… Я дышал болью, пытаясь звать на помощь тех, кто был далеко и в безопасности… И не было никакого Адама, эта программа дорисовала в голове моей ложные воспоминания, заблокировав все остальные… Я горел заживо в паническом одиночестве, я кричал снова и снова, и я умер… Умер тогда для всех раз и навсегда, и им не искупить своей вины передо мной, не вернуть более в сознание, чтобы каждый день рыдать над уродливым инвалидом, жалеть и делать все, чтобы продлить никчемное существование. И пока мое тело живо, я буду здесь красив и молод, самое прекрасное существо в лживом мире, самое хрупкое и отчаянное. И Арчи давно обезумел, он будет строить новые города, населять их жителями, а потом уничтожать, выдумывать новые машины, механизмы, роботов, и все это стирать в порошок! Но мне уже все равно, я знаю, что они ненастоящие, как и все здесь… Я попросил Еву заблокировать мою способность приближаться к реальности, видеть океан и светящийся планктон, слышать голоса… Ева ответила, что не может сделать этого, но будет бороться за меня до конца. Она боязлива и осторожна, теперь, зная правду, я могу легко изгнать ее из своего сознания, не пустить дальше.
Конечно, в тот день меня пытались реанимировать, и я бесконечно падал в бездну, задыхаясь и покрываясь потом… Но я не сдался, я хотел остаться здесь, в бесконечном безумии и грусти, понимая истину, я никогда не смогу быть счастливым, я потерял цель, потерял смысл всего… И ни Арчи, ни Ева не смогут наполнить смыслом мое существование… Сознание в бесконечном сне… в болезненной летагрии. Я теперь знаю, что у моего реального тела рак крови, и оно не протянет очень долго. Возможно, чем-то серьёзным болен и Арчи. И однажды, одного из нас не станет, и кто-то останется среди выдуманных людей и сущностей совершенно один. Но что такое смерть, когда даже ты сам нереален?
Я самое прекрасное существо в мире. Мои льняные волосы пахнут гарью сожжённого леса, мои лазурные глаза не отражают света, огромные, бархатные и бездонные, как бесконечное небо. Моя бледная прозрачная кожа покрыта синяками и ссадинами, глубокими порезами - поцелуями смерти. Я самое прекрасное существо в мире, и я теперь обитатель лесного озера, что жадно поглощает тела людей и животных. Я сижу здесь, среди ряски и гнилых лилий, пожирая лягушек и утонувших мышей, но я не выношу холодной воды, поэтому в моем болоте вода теплая и прозрачная. Я часто лежу на его дне, наблюдая, как мясистые стебли лилий медленно колышутся в толще воды, стремясь к поверхности, чтобы раскинуть там свои плоские листья. Арчи не любит это место, но он приходит ко мне, пробираясь сквозь заросли на своей странной машине-пузыре, чтобы позвать меня посмотреть на его новые города, новых механических собак и новых оборотней – его фантазия так же больна, как и он сам. Он не может создать что-то, хоть немного приближенное к реальности, в его мирах все обязательно должны страдать и умирать, словно в этом есть какой-то смысл. Однажды, я нарисую самый огромный ядерный гриб над всеми его городами, он поглотит обитателей, сожжет землю и опустошит все миры, а я буду наблюдать за паникой из своего болота, слыша разрозненные голоса, которые будет приносить ветер… Мы для кого-то все еще живы и все еще их родные люди, но они не знают нас настоящих, тех, кем мы стали! Как бесконечны миры в наших фантазиях, как красочны и притягательны, и как сера и уныла реальность, в которой мы никто, куски мяса в инвалидном кресле, уроды, продолжающие жить вопреки всему. И как много таких же уродов живет там, в реальности? Без шрамов на лицах и обгоревшей кожи, но с уродливыми сердцами и помыслами? Я думаю, для всех лучше, что мы с Арчи остались здесь, два потерянных существа, мир рухнул и похоронил нас, значит, мы были не нужны ему. Наверное, я бы предпочел не знать правды, но теперь уже слишком поздно. Арчи был прав, назад дороги нет! Я смотрю на воду, на ее поверхность со дна. Что наполняет смыслом жизнь каждого человека? Что делает нас счастливыми? Стремления, реальность, истина? Нет – ложь!
Я самое прекрасное существо в мире, мои льняные волосы пахнут гарью, моих реальных давно нет, мои лазурные глаза не отражают света, мои реальные скоро станут слепы, моя бледная прозрачная кожа в реальности один сплошной шрам от ожога, я самое лживое существо в мире, я плод собственных фантазий, но я способен любить, чего не умеют многие живые люди…
Конец
Людмила Angel
11.2012 - 01.2015
Цветочные кости
© Copyright: Людмила Энжел, 2012
Свидетельство о публикации №212110701766
Свидетельство о публикации №212110701766
Рецензии
У Люды все, как в прочем и всегда, шикарно!!! Жду продолжения с нетерпением!!!
Софья Липатова 10.05.2014 20:59 • Заявить о нарушении
Софья Липатова 10.05.2014 20:59 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.