если б я уезжал

если бы я уезжал, то уезжал бы надолго, может быть, навсегда даже - в другой город, в другую страну, разницы, в общем-то нет, в крайнем случае - на другой конец обезлюдевшей белокаменной переехал бы; чтобы никто, ни один человек не посмел сказать мне "да что ты? зайди домой, проветрись, пусть родные помогут", потому что - что я мог бы ответить? "близость не измеряется количеством лет, прожитых под одной крышей". "общие стены не означают общую душу". "пора уже жить собой". даже не знаю; вряд ли это сработало бы - я бы, по крайней мере, себе не поверил точно.
я бы звонил раз в два дня домой (домой ведь бывает бывшим, ты знаешь), говорил бы: "да, у меня все хорошо, да, я снова не ем горячее и вообще не ем, я исправлюсь, честно, да, я живу неправильно, но без вас, значит - все хорошо, да? все хорошо, мам. я справлюсь, папа. как дела? до связи". у меня непременно было бы очень чисто и тихо - быть может, все оттенки синего или белого, я бы смотрел в потолок высокий отчаянно, думал: ну вот и один, вот она - темнота.
(я сейчас объясню. темноты бояться- болеть болезнью неизлечимой. боящихся темноты жалеют, жалейте хотя б до тех пор, пока за вами дверь не закроется и вы не оставите в одиночестве, наедине с собою меня - впрочем, я никого не виню, я бы просто лежал на спине, смотрел в потолок и думал: скоро утро, если я все еще это помню, значит, есть шанс, что оно наступит.)
я не пускал бы к себе никого, кто не знает моих имен и не носит с собою книг; меня б ненавидели все соседи, зато был бы любимый кот - он встречал бы мурчанием ласковым и пролитым молоком на кухне; я бы ругался притворно, гладил бы против шерсти и прижимал бы его к себе - кот, ты лучше людей - впрочем, комнаты мои полны были бы духов людей, только что ушедших или тех, кто еще только собрался прийти, ведь при всех моих "но" прийти ко мне было бы легче легкого: "я принес тебе чай", или "кофе", или "привет, как жизнь, хороший? где кот? разбуди кота!"
потом, возможно, у меня завелся бы человек специальный - "любимый" или даже "возлюбленный". я бы кидался человеку на шею, мы бы готовили вместе, пинали кота и тихонько скармливали ему под столом кусочки жареной курицы - о, я умел бы готовить, или человек мой умел бы, кота ведь, в самом деле, нужно кормить - холодильник у нас был бы полон грейпфрутов, яблок, сыра и рыбных палочек - человек мой ленивым был бы, таким же, как я - а на полках хранилось бы множество общих книг; пару раз человек забыл бы ключи и ждал бы меня на лестнице, а я, вернувшись, целовал его в лоб, причитал: "вот дурак у меня" и любил его сильно, сильнее, чем каждый день. у нас были бы имена у обоих странные, ни на что не похожие, и мы пели бы песни друг другу часто, может быть, чаще, чем смотрели бы вместе кино (неизбожное с комментариями: о, смотри какой плащ! у нее красивая стрижка). мы любили б друг друга больше, чем ангелов и самого, но друг к другу были бы близко, ближе, чем кто бы то ни было. человек распугал бы всю темноту в моей комнате, добавил бы в интерьер ужасающие красные занавески, я снимал бы их каждый раз, а он вешал снова, говорил бы - иначе скучно, а я соглашался б в душе, только б сделать ему приятное. мы бы жили вечно и счастливо, кот толстел бы, а мы истончались и стали б однажды духами - и снова уехали под другое небо уже, взявшись за руки. мы бы были хорошие.

если бы я уезжал - уезжал бы надолго, может быть, навсегда, и как можно дальше: полумеры я никогда не любил.