Путешествие из Камышина в Москву

Всем знакомо это особенное чувство перед отпуском. Оно смахивает на южный ветер, который то и дело обдает вас, то жаром, то холодом.
...Впрочем, все это от переутомления.
В это осеннее ласковое утро перрон кипел людьми, как и в летнее время. Но я знал только, что свободен уже от суеты, посетителей, папок с документами и другого вороха хламья в мозгах. Мне не до кого не было дела. Поезд по перрону поплыл тихо, набирая ход. Камышин поспешно стал удаляться. И вдруг сердце как-то заныло… Я давно не выезжал из города на поезде, и  поэтому сердце не выдержало…
Когда за окном замелькали перелески, дороги, столбы, пруды и озера, у меня стало зарождаться сладкое чувство чего-то родного и далекого, и я понял: это пробуждалась моя колесная молодость, когда я часто ездил в командировки во время службы в армии, отпуск, и мне нравилась эта вагонная стихия. По лицу расплывалась улыбка: люблю, значит, город, если сердце забеспокоилось.
Я жадно вглядывался в зеленое месиво за окном вагона. Уходить от окна не хотелось. Хотелось тишины, одиночества и зелени…
Во время стоянки поезда в Петров Вале покупаю балык из сомятины и судака. Это же такая вкусная еда.
С попутчиками по купе разговор что-то не клеится, постепенно переходит в нормальное русло.
Я еду в подмосковный санаторий Военно-Морского флота. Вагон сильно качает. За окном стоит глухая темень, изредка вдали виднеются огни. Я продолжаю стоять у окна и смотреть в эту проносящуюся темень. Время, как оно быстро бежит… Вспоминаю давно забытые станции этой железнодорожной ветки Камышин — Москва: Ададурово, Три острова, Медведица, Оболовка, Ильмень, Елань, Балашов, Мичуринск, Тамбов, Богоявленск, Узловая. В Ильмени на станции всегда продавали раков, рыбу, грибы. В Елани — пуховые платки, шали. Потом ухожу в купе и засыпаю.
Утром просыпаюсь от вагонного шума. Скоро Москва.
На Павелецком вокзале меня уже встречают сыновья — Евгений и Геннадий и, конечно, на хвосте у них висела Катерина, моя внучка.
В этот же день видел всех родных и близких. Это дорогая моя сестра Валентина, племянница Алена, ее дочери Настя и Арина, Михаил — муж Алены, Наталья — жена моего старшего сына Евгения.
Лет десять, наверное, не был в Москве. Перемены разительные.
В санаторий меня отвозит Михаил в сопровождении моих сыновей. Евгений все снимает на видеокамеру. Ну и правильно, будет отчет в Камышине о поездке.Врачи, процедуры, бассейн, гуляние по лесу, библиотека, концерты делали свое дело. Потянулись тихие и спокойные дни. Погода стояла солнечная и теплая. Прогулки по хвойному лесу умиротворённо действовали на мою нервную систему.
Иногда голову посещали мысли: “Как там без меня Камышин?” Но начинался новый день, и жизнь санатория текла по расписанию. И уже на третий день весь мусор, хлам из головы вылетел. Я чувствовал себя легко и свободно.
Мой сосед по палате Евгений Масько (полковник запаса) был как живчик. То пойдет воду минеральную пить, то погулять к озеру, где рыбаки ловят карасей. А мне говорит: “Под лежачего офицера водка не течет”.
Погода нет - нет да и портилась. Иногда моросил мелкий, надоедливый дождь. Ну что же, осень, разве можно было обижаться. Я ходил в библиотеку и в такие дни читал стихи разных поэтов. Сам тоже писал. Узнавал о природе Подмосковья. …Подмосковье — непосредственное окружение нашей столицы. Это обширная зона отдыха. Подмосковные места известны и красотами природы, и историческими достопримечательностями, и памятниками зодчества. П. И. Чайковский говорил, что нигде ему не было так хорошо, как в Клину. Окрестности Абрамцева смотрят на нас с полотен Васнецова и Серова. Левитан увековечил Саввинскую слободу. Чехов написал “Вишневый сад” на даче под Наро-Фоминском, Паустовский жил и работал в Тарусе.
Самый крупный город Подмосковья — Подольск. Геннадий проходил службу в Одинцово, в недавнем прошлом дачном поселке. Сейчас он проживает и служит в Балашихе, красивом городишке.
Мой санаторий расположен в одном из центров отдыха Подмосковья — Солнечногорске. Слава Солнечногорска очень популярна среди москвичей-рыболовов. Сенежское озеро — это здравица с несколькими санаториями и домами отдыха. Шоссейная дорога (семь километров) связывает Солнечногорск с Истринским водохранилищем, которое изобилует многочисленными бухточками и является одним из излюбленных мест рыбной ловли.
По Ярославской дороге в 52 километрах от Москвы расположен музей-усадьба Абрамцево — одно из наиболее известных подмосковных “литературных гнезд”. В усадьбе, принадлежащей с 1843 года С. Т. Аксакову, бывали Н. В. Гоголь, Ф. И. Тютчев, И. С. Тургенев, М. С. Щепкин, Г. Н. Грановский.
Директором клуба санатория по просьбе моих коллег-офицеров запаса был запланирован вечер поэзии, и я читал стихи отдыхающим, отвечал на вопросы, даже на самые каверзные. Публика не отпускала, и мы даже опоздали на ужин.
Жизнь санатория кипела. Я принимал всякие радоновые ванны, биокамеру, альфа капсулу (для омолаживания организма) и другие процедуры. Все, в том числе и климат, действовали благотворно.
В один из воскресных дней Геннадий заехал со своим другом ко мне в санаторий, похитили меня и увезли в Тверь — старинный город с прекрасным архитектурным оформлением и планировкой.
Ранее роль Волги в жизни этого города была очень велика, и Тверь считалась волжским портом Петербурга. Затем Тверь переименовывается в Калинин и потом снова в Тверь. Здесь жили И. А. Крылов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский. Тверь расположена на равнинных террасах Волги и тянется вдоль реки километров на пятьдесят. В городе есть памятник Афанасию Никитину. Надпись на постаменте гласит: “Отважному русскому путешественнику Афанасию Никитину в память о том, что он в 1469¬–1472 гг. с дружественной целью посетил Индию”. Центральная часть города — высокий образец градостроительного искусства русских зодчих.
Так вот попутно я узнал и о Твери. Ребята привезли меня в санаторий около двенадцати часов ночи.
Забрал меня из санатория уже старший сын Евгений с другом Геннадия — Виктором. Дома у него меня ждал сюрприз. Наталья родила сына — Артема. Моему внуку было уже около двух недель. Он был настолько красив, что поразил меня. А еще больше удивил долгим проницательным и умным взглядом. Или я детей не видел давно в таком возрасте, или действительно что-то было в нем необычное. Он как будто вспоминал, где меня видел.
Евгений проводил меня на вокзал, и я ехал в Камышин, другой, какой-то чистый, легкий, полный надежд на жизнь, что все в ней хорошо и жить прекрасно.
2004 г.