5

Мы лежим под одеялом, а рассвет пытается пробраться через закрытые шторы. Под нашим шерстяным колючим одеялом влажно и тепло – надышали. Но ноги все равно холодные, и обжигают льдом другие теплые части тела. Мы молчим. Вроде бы дремлем. Под нашим шерстяным одеялом так много миров, что они громоздятся друг на друге, почти падают, но их держат наши мышцы и сжатые в кулаки руки. Под одеялом – единственное место в квартире, где не пахнет табаком, плесенью и соседскими котами. Мы дышим, стараясь попасть в один ритм, и смотрим видения. Бессмысленные, громкие, перегруженные красками и запахами. Я смотрю, как девочка из моих видений кидает песком в мальчика из её снов. Они ругаются и смеются, обижаются, дуют губы, грозятся рассказать все свои мамам или папам, а их ещё не потемневшие волосы светятся на солнце, становятся чуть ли не прозрачными и перерастают в нежные цветы, ветки деревьев, птиц на них, запутавшиеся там провода, крыши домов и уходят куда-то в горы на горизонте.
Я получаю смачный пинок в коленку, до хруста. И чувствую теплое дыхание слов на своих щеках. Она спрашивает:
- Знаешь, почему птицы теперь поют только по утрам?
Я говорю: - Не знаю.
Она отвечает:
- Это потому что утром на улицах никого, они радуются.
Я говорю: - Ночью тоже почти никого – получаю ещё один пинок, но уже по другой коленке.
- Дура, что ли? Ночью птицы спят.
Я и правда дура.