Рука

На дворе стоял ноябрь.

Зима медленно, но решительно вступала в свои права: лужи с плавающими в них листьями каждую ночь затягивало тонкой корочкой льда, ветки и трава седели от ночных морозов, и каждую ночь индевели оконные рамы в многоэтажных домах, которых в большом шумном N-ске было много.

Около каждого подъезда было множество животных, которые, замерзая по ночам, жались ближе к человеческому жилью. В доме №3 их всегда с утра подкармливала сердобольная пожилая женщина с первого этажа, всегда приносившая худосочным бобикам и мурзикам то куски хлеба, то кости – остатки от ужина. Животные были ей за это благодарны и всегда старались сделать ей что-то приятное. Например, чёрно-белый кот с оборванным ухом регулярно приносил ей под окно разную дичь: то ли воробушка, зазевавшегося около булочной, то ли большую старую крысу.

Это ужасно раздражало сухонького дворника, Ивана Евграфовича, который нещадно бил бездомных животных метлой за подобные «проявления чувств». Стоило только появиться недалеко от подъезда какой-то собачонке, как, откуда ни возьмись, появлялся дворник, и гнал её метлой до самой дороги.

Елена жила со своим четырёхлетним сынишкой Платоном в этом самом доме на последнем – девятом - этаже и наблюдала такую картину ежедневно. Её всегда возмущало поведение дворника, но она старалась не подавать виду при сыне. Когда они с сынишкой шли гулять, то на все его возмущения она смущённо бормотала: «Ну что ты, Платошенька, Иван Евграфович не со зла… У него просто работа такая…». Не учить же ребёнка неуважению к старшим!

Елену с пелёнок воспитывали и учили хорошим манерам. Она с детства была умной и начитанной, всегда была отличницей и скромницей. Окончила школу с отличием, и её мама, сидя в зале, когда Елене вручали красный диплом, тихонько всхлипывала и вытирала уголки глаз носовым платком – неужто её доченька, которая, казалось, только вчера вприпрыжку бежала с портфелем в школу,  которой она только вчера заплетала тугие русые косички с бантами, уже повзрослела?

Не верилось ей в это и тогда, когда Лена выходила замуж, и когда Ленин муж, спустя несколько лет семейной жизни, бросил её с годовалым сыном… Но что поделать? Жизнь всегда непредсказуема, и никто не знает, кому что уготовано. Утешал только неизменный оптимизм Елены, с которым она смотрела на будущее. Сын был новым смыслом жизни после горького предательства, и в душе её, несмотря на пережитое, воцарились тишина и спокойствие.

Но сегодняшняя сцена у входа в подъезд выбила её из душевного равновесия. Когда она в восемь утра, как обычно, торопливо вышла с сынишкой из подъезда, чтобы успеть отвести его в детский сад перед работой, то перед её глазами предстало зрелище, которое заставило бы вздрогнуть самого бесчувственного человека.



- Пш-ш-ш, пшла отсюда, проклятая! – шипел Иван Евграфович на какое-то животное, забившееся под лавку около подъезда. Его метла то и дело шныряла под лавкой, и, в конце-концов, добилась своего: из ненадёжного убежища выбежала белая кошка с рыжим пятном на голове и ринулась к подъезду, спасаясь от болезненных ударов рассохшейся рукоятки метлы. Дворник бросился следом, нанёс ей очередной удар и торжествующе потряс над головой кулаком вслед беглянке:
- То-то же, будешь знать!

Сердце Елены сжалось, и она с трудом сдержалась, чтобы не испугать сына возмущённым восклицанием: в зубах у кошки был котёнок, такой же белый, как она сама, только без единого пятнышка. Кошка хотела забежать в подъезд, чтобы согреть своего малыша…

Быстро, чтобы сын ничего не понял, она подхватила его на руки и торопливо пошла в сторону детского сада, шепча сыну на ухо:
- Дядя дворник сегодня в плохом настроении, пойдём скорее, не будем его сердить!

Дойдя до угла дома, Елена обернулась. Дворник подметал листья около скамьи и недовольно ворчал. Кошки нигде не было, даже громко пищащие воробьи разлетелись кто куда.  Платон завертелся у Елены на руках и спросил сиплым баском:
- Мама, а почему дядя всегда такой сердитый?
- Работа у него трудная, Платошенька.
- А у тебя работа трудная?

Елена лишь вздохнула и, перехватив сына поудобней, торопливым шагом пошла в сторону автобусной остановки:
- Поторопимся, сыночек, иначе опоздаем, и нас будут ругать…

Весь день она не могла думать ни о чём другом, кроме как об утреннем происшествии. Ну, казалось бы, что такого? Вполне обычная ситуация… Иван Евграфович выполняет свою работу, она выполняет свою… Просто кому-то в этой жизни нужно составлять годовые отчёты, как вот ей, а кому-то – гонять бездомных животных, переносчиков инфекции. Бездомные животные ведь тоже опасны в какой-то степени, и ей бы стоило быть благодарной за то, что кто-то отгоняет их.

Но только чувство благодарности почему-то не появлялось, несмотря на весомые логические доводы.

Так она мучилась до обеда. В обеденный перерыв кусок не лез в горло: перед глазами стояла одинокая замёрзшая кошка со своим котёнком.

В конце-концов, какое-то озлобление охватило всё существо Елены. Будучи не в силах произнести хоть одно слово от ярости, она схватила своё пальто, сумку и выбежала из офиса, пробормотав какие-то слова о неважном самочувствии в ответ на недоумённые взгляды сотрудников.

Выбежав на морозный воздух, она надела пальто и, не глядя по сторонам, пошла вдоль по улице. Люди уже торопились с работы, громко стуча каблуками. Машины тянулись по дорогам длинными вереницами, которые немного позже превращались в настоящие дорожные тромбы: час пик только-только начинался. Осенне-зимние сумерки сползали с крыш зданий вниз, медленно, как пасхальная глазурь по куличам.



Куличи…

Детское воспоминание внезапно всплыло в памяти: они с мамой вдвоём стоят в тёплой деревянной церквушке. Сладко пахнет горячим воском и чем-то аппетитным – это ведь канун Пасхи! Мама очень радостная, спокойная: «Если когда-нибудь, дочка, будет тебе плохо – приходи сюда»… Мама, мама… Зачем ты умерла так рано? Я ведь такая же маленькая, как Платоша, мне тоже нужна твоя тёплая рука!

Незаметно для самой себя Елена оказалась перед деревянной церковкой. Надо же, оказывается, церквушка совсем близко от автобусной остановки! Нерешительно постояв, Елена толкнула резную дверь.

В церкви пахло так же, как и в детстве – топлёным воском. Тонкие, прозрачные огоньки дрожали на подсвечниках и бросали длинные тени на стены. Хор пел красиво и тихо, его пение лилось свободно: людей почти не было, только кое-где у стен стояли несколько женщин и старенькие бабушки. Внимание Елены привлёк старик у подсвечника. Его светлые глаза были прикрыты, сухое старческое лицо было неподвижно и невозмутимо. В руках он держал свечу, и воск, стекая, капал на его морщинистые ладони. Ветхая одежда, казалось, единственное, что мешает его телу просвечиваться насквозь от пламени свечей.

Елену охватил всё тот же приступ ярости. Зачем мама говорила ей приходить сюда? Зачем вообще сюда люди приходят? Говорить с Богом? А если Он давно забыл о ней? Что же тогда, а? Некому ей помочь, она одна!

Но мама ведь говорила, что Он всегда слышит. А как знать, слышит ли? Почему столько забытых Им существ в этом мире? Разве так можно? Господи, если Ты слышишь, то дай мне знак! Покажи, что Ты не оставляешь обращения к Тебе без внимания!

Служба закончилась. Бабушки-свечницы стали гасить свечи на подсвечниках. Елена оглянулась по сторонам в каком-то исступлении. В её сумке лежало большое яблоко, которое она думала съесть на обед. Она достала его и, вложив в эти слова все переполнявшие её чувства, подумала: «Господи! Если ты СЛЫШИШЬ меня, прошу, пусть тот старик у подсвечника, такой бедный, не откажется принять у меня это яблоко! Пусть это будет знаком!».

Но, оглянувшись ещё раз, она увидела, что «её» старик куда-то исчез. Слёзы застили её  взгляд, губы дрожали… Она опять брошена. На что она надеется?...

Внезапно её кто-то тихо тронул за плечо. Резко обернувшись, она увидела, что перед ней стоит тот самый старик. Его глаза излучали теплоту, совсем как мамины. Добрые морщинки лучились около глаз, а рука, вся в пятнышках воска, протягивалась к ней…
Елена, не глядя, сунула яблоко в тёплую старческую ладонь, расплакалась и торопливо вышла из церкви. Но на душе было легко и радостно.

Теперь она знала то, что не одна, и что ей нужно делать.


… Когда Платон вошёл с мамой в их квартирку, из кухни доносился сладкий аромат его любимых свежеиспечённых пирожков с повидлом. Он обрадовано посмотрел на маму:
- Мама, ты что, раньше сегодня вернулась с работы и испекла мне пирожков?
     Но тут он осёкся и застыл, не веря своим глазам.
Из комнаты им навстречу вышла белая кошка с рыжим пятном на голове. Следом за ней выкатился белый клубочек и громко замурлыкал, путаясь между лап своей мамы.
- Да, сыночек, раньше вернулась. Вот, познакомься, это наши новые жители. Давай вместе подумаем, как мы их с тобой назовём?

Платоша не ответил. Он лишь крепко обнял маму и счастливо всхлипнул.