обыск

Вначале в чуткий сон ворвались шаги. Я оторвалась от подушек, хотела прислушаться…Не успела: на звонок упали! Я прыжком одолела длинный коридор. На пороге стояли пятеро.
Я испугалась: неделю назад меня задерживали семеро… с камерой, с наручниками, с ухмылочкой…
Теперь один из них стоял на пороге. Я сразу его узнала, хотя тогда он был в мексиканской шляпе, а ко мне домой пришёл в костюме и галстуке, как на свидание. Другой (юркий такой ) устремился в глубь моего скромного жилища. Молодая следователь Настя открывала мои покосившиеся шкафы, передавала Юркому всякие тетради с лекциями, записные книжки и детские рисунки. Вдоль стен стояли понятые:  пацаны – пэтэушники чувствовали во мне педагога и  вроде как робели.
Я не успевала отвечать на вопросы: «Что за список?» - «Список отчисленных в ряды…», «Какие изменения вы сделали только что на компьютере?» - «Никаких! Это тесты экзаменационные…», «Кто это рисовал?» - «Пикассо…»
Разве их не учат психологии? Разве они по драному линолеуму не видят, что взяток тут не видали… Разве им ничуть не стыдно перед лохматой подозреваемой, разве не щемит в носу от беззащитной преступницы в сиротливой пижаме…
Не снимая сапог в ненастный день, чужие люди топтали мой дом и душу…
Испуг прошёл, я без сил села на скрипучий диван и с равнодушным лицом наблюдала за работой отряда.
Мой разум играл подчинительную роль: я зачем-то думала, как много бездельников…
Девять месяцев меня судили за пять тысяч ( на двоих), назначенных за консультации по русскому и математике…( конечно, по закону частная практика должна оформляться…)
 Я думаю, криминальное дело тянулось столь бесконечно долго, потому как всем лень было возиться со мной.
А я страдала так сильно! Было стыдно, обидно, одиноко…
Оправдали… А у меня ничего не изменилось. Я не могу забыть. Не могу простить.
Я боюсь звонков и незнакомых в лифте… какая странная фобия?
Чего ж бояться честному человеку?
Неужели верит кто-то, что честных не тронут…