Шатун

Да что я могу вам рассказать? Знаете, рассказывать будто и нечего. Горный посёлок, чайные плантации, вечереет, и мы зачем-то спускаемся в лес. Зачем-то. Мы как бы ищем новый маршрут, мы как бы прокладываем новый маршрут, всё, что известно – это место, где мы заходим в лес (Семёновка) и примерное место, где мы должны выйти из леса (Ореховские водопады, Пластунка). Идти там по времени несколько часов, но это когда знаешь, где идти, по какой из многочисленных троп.
Так что мы идём в лес, в ночь, и, как оказывается позже, в дождливую ночь. Только и успели, что разложить палатку и развести костёр, как окончательно стемнело и полило, сначала осторожно, крадучись по листьям деревьев прошептало, затем пробарабанило и зарядило на всю ночь. Вы знаете, хорошо засыпать под звуки дождя (мы, например, не заметили, как за разговором о том о сём прошло шесть часов). Хорошо просыпаться с утра от того, что светает (мы, например, проснулись от того, что мокро и холодно). Хорошо идти куда-то, когда есть конкретная цель.
Мы, например, шли «вон туда, кажется, там повернуть надо, не?», пока нас не окликнул один седой Леший в «адидасе», с перегаром и опятами. Леший скучал и хотел, видимо, поговорить. Мы собрали с Лешим опят и спросили, куда идти дальше, Леший убедительно кивал головой, произнося «да я местный, знаю-знаю, это мы сейчас с вами, пацаны, туда подымемся, а там дальше я вам дорогу покажу, так заблудитесь». И вот мы зачем-то пошли. Сначала спустились к петляющей меж гор реке, прошли вдоль по течению, и решили подняться наверх, на какую-то еле заметную снизу трассу, которую нам указал Леший. Указал и пошёл дальше по реке. С виду это замечательная тропинка меж деревьев, на деле же это крутой подъём по ускользающей из-под ног глине, упасть там несложно, однако же мы умудрились не упасть.
Поднялись, отдышались, пошли дальше, пошли выше, по тропинке, по дорожке. Слышен голос чей-то из-за деревьев, сначала неразборчиво, а потом очень чётко и знакомый голос – «Чё вы так долго поднимались? Я вон бля уже свалился, семь метров веришь нет пролетел, об берёзу стукнулся, опята все просто нахуй разлетелись, но ладно хоть сам жив остался. Никогда тут не поднимался, стока лет живу здесь!», говорил Леший, «пацаны, попить дайте!». И вот мы опять втроём. И опять этот наш Леший без умолку говорит, что-то спрашивает, но отвечать ему неохота. Навернули мы с ним ещё один небольшой круг. «Да я знаю! - говорил он, - щас туда, потом там повернём и будет Семёновка!», а я же понимал, что Семёновка осталась внизу, на той самой реке, и я сказал ему, но он и слушать не хотел, он же местный, он же знает, а сам с бодуна дикого. И вот опять развилка, и мы уже эту развилку проходили, но он не узнаёт её, уверенно топая в ту сторону, откуда мы к этой развилке уже выходили. Я уже ненавижу Лешего. Мы прощаемся, желаем ему всего хорошего, и отходим с тропы, чтобы посидеть и подумать. Слышно визг моторов, проезжает квадроцикл, водитель нам подсказывает, что ближайшая точка на пути – это Змейковские водопады, никак не Семёновка, и уж точно не Ореховка. Я кричу, я матерюсь, я кидаюсь камнями и ломаю ветки, я разъярён. Я знаю, что Лешего мы ещё увидим, и я знаю, зачем. Мне кажется, что Леший просто преподаёт нам уроки. Я, например, должен буду сдержаться, чтобы не побить его. Кроме того, я вдруг понимаю, что злюсь не столько на Лешего, сколько на себя. За то, что всё настолько бесцельно, глупо, по-идиотски. За то, что я готов и способен на многое, но не делаю даже малого.
Мы сидели, разговаривали, смотрели на опадающие листья, ели хурму, растворялись лучами солнца среди деревьев, радовались миру, о котором говорили; радовались и Лешему, ведь он уже есть на нашем пути, его не выкинешь, да и дорогу назад не перемотаешь, остаётся только смириться с тем что есть, понять, зачем оно есть как есть, и идти дальше. Теперь осмысленно.
И вот Леший спускается с горы. Оттуда, куда уходил, когда мы его в последний раз видели. И нам уже смешно и грустно. Мне его теперь просто жалко, я снова объясняю ему, как выйти к Семёновке, он машет головой, поддакивая каждому слову («да я местный, да, я знаю, ага, правильно говоришь, вон туда, ага, дай воды глотнуть!»), он допивает воду, он уходит.
Дальше мы идём с улыбками на лицах. И идти стало как будто легче. И деревья машут нам ветками, и птицы нам поют, и солнце греет нас. И солнце греет всех. И горы помнят всех. И море нам блестит.