29. Почётный гость на Тое и бараний глаз

На фотографии озеро Иссык-Куль на закате.

Той

Так или иначе, но я оказался почетным гостем на тое. Той проходил уже вечером на свежем воздухе под деревьями. На землю положили несколько досок, на них большие фанерные листы, а листы застелили коврами. По периметру этого импровизированного дасторкона (его чаще, особенно у узбеков, называют дасторханом) сели мужчины, а женщины остались стоять за их спинами.

Я спросил у директора дома отдыха, почему женщины не приглашаются к столу, и он сказал мне, что у киргизов так не принято. Во главе стола сел Тугельбай Сыдыкбаев, а мне показали на место рядом с ним. По другую сторону сел директор дома отдыха, а рядом с ним зав. складом. Я его к тому времени уже знал, нас познакомили, а потом приехала его жена, доктор наук, с которой меня тоже познакомили. Жены рядом с зав. складом не было. Я поискал её глазами и увидел за спиной мужа.

Сидело в общей сложности порядка двенадцати мужчин, женщин за их спинами было много больше.

Перед Тугельбаем Сыдыкбековым уже стоял большой котёл, где сварили, наверное, не одного молодого барашка. Разлили шурпу по пиалам. Я уже знал, что киргизы всегда начинают с жирной горячей шурпы. Все, не торопясь, смакуя ее, выпили по пиале. Потом по стаканам разлили водку, грамм по сто каждому. Директор дома отдыха произнёс здравицу за Тугельбая Сыдыкбекова. Выпили.

Тугельбай какой-то большой вилкой ковырялся в котле, помогая себе другой рукой. Наконец, он ловко что-то вывернул и протянул мне.

– Почётному гостю, – сказал директор дома отдыха.

Я обомлел: мне протягивали бараний глаз. Я вынужден был машинально взять его.
– Что же мне делать? Они явно хотели, чтобы я его съел, но его вид мне определённо не нравился. Я никогда в жизни не ел бараньего или любого другого глаза.

– Видимо, у киргизов это лакомство, вихрем пронеслась мысль. Все на меня смотрят, отказаться нельзя. Это ритуал. Что же делать? Вот, влип.

А руки уже брали черпачок с глазом и несли его ко рту. Я улыбался и благодарил за оказанную честь. И вот уже глаз в моем рту. Теперь надо надавить на него, чтобы он там лопнул. Не глотать же его целиком.

– Вот ужас!

А все по-прежнему смотрят и ждут. И Тугельбай смотрит, и директор дома отдыха, и женщины из-за спин мужчин.

Лёгкое движение и я, раздавив глаз, сглотнул его. Облегчённо вздохнув, я торжествующе посмотрел на хозяина тоя и на всех остальных.

– Прекрасно, – сказал я. – Я впервые ем глаз молодого барашка, – какой великолепный деликатес.

Тугельбай начал раздавать другие глаза. Я был прав, – сварили не одного молодого барашка.
Снова попили шурпу и выпили водки. Теперь началась раздача мяса. Кто-то взял это дело в свои руки, освободив Тугельбая Сыдыкбекова. Куски мяса выложили на несколько больших блюд, а куски мяса на костях стали раздавать каждому сидящему. Эти куски называли джилик. Наконец, мужчины вспомнили о женщинах и начали передавать им мясо назад.
Кто-то заиграл на комузе. На нем играли почти так же, как на гитаре. Но форма его другая, и был он сделан из цельного куска дерева (мне потом сказали, что из абрикоса или можжевельника). Три струны прижимают левой рукой к грифу, а правая рука перебирает струны, извлекая звук.

Время от времени запивали жирной шурпой, после которой следовала водка. Никто не пьянел. Видимо жирная шурпа сыграла в этом свою роль
.
Бешбармак – куски мяса выложенные на блюда, – быстро таяли, но я чувствовал, что наелся доотвала. Мы вели неторопливый разговор «ни о чем», так что я не могу его даже вспомнить.
Наконец, подали какой-то необычный чай. Когда я сделал первый глоток, то не понял, что я пью.

– Это «атканчай», – сказал директор дома отдыха. Пейте, это вкусно.

Я выпил, но вкусно мне не было. Потом я узнал, что туда добавляют молоко, масло, сметану и соль.

Так я в первый и последний раз в жизни побывал на киргизском тое.


Продолжение следует