Глава - 11. Особенность позднесталинского времени

            Говоря о переходе советского общества от опосредованных социалистических преобразований к непосредственным, надо иметь в виду не только возможность такого перехода, но и его назревшую необходимость.
         
     Уровень хозяйства, количество и качество трудящихся, занятых в крупной промышленности, степень образованности общества и овладение опытом централизованного управления действительно делали уже возможным преодоление госкапиталистических методов. Но созрелость предпосылок создаёт не только возможность такого преодоления, но и настоятельнейшую необходимость его.
       
     Масштаб хозяйства достигает такого уровня, при котором методы госкапитализма, отягощённые бюрократизмом, всё менее обеспечивают экономическую эффективность. С другой стороны, отрицательное отношение сознательных трудящихся к госкапиталистическим остаткам резко возрастает. Передовая часть общества явственно чувствует насущность непосредственного завершения подлинно социалистического преобразования. Это ничто иное как признак обретения, наконец, страной, в результате всех предыдущих мер, классического марксовского противоречия между уже развитыми производительными силами и ещё неполностью общественными производственными отношениями.
         
     Но со своей стороны и встроенный в систему госкапитализм ощутимо чувствует назревание своего конца. Другими словами, одновременно с революционной тенденцией социализма созревает и контрреволюционная тенденция остаточного госкапитализма. Он не может, под угрозой своей гибели, не возвысить свои претензии на завоевание политического главенства.
         
     Таким образом, создавшееся на этом рубеже положение порождает две разные объективные тенденции перехода от прежней, составной, системы к единообразной, чистой. Одна - революционный переход к чистой системе социализма, другая - контрреволюционный переход к чистой системе госкапитализма. От того, какая тенденция победит, зависит судьба революции. Такова историческая "вилка" 50-х годов.
               
     Отсюда можно сделать вывод, что ошибаются те, кто предполагает переход от опосредованных социалистических преобразований к непосредственным в виде гладкого, эволюционного изменения, не заключающего в себе внутреннего антагонизма и не требующего поэтому революционной борьбы.
         
     Как важно на этом этапе чётко отличать в общей системе социалистическую составляющую от госкапиталистической, а не спутывать их в одно! Как важно осознать, что из двух тенденций победит та, которая лучше поняла свою задачу и лучше сорганизовалась для её выполнения! Как важно увидеть, что партия и диктатура, - и структура их, и методы, - строившиеся под выполнение прежних задач и успешно выполнившие их, теперь должны быть перестроены под выполнение новых задач!
               
            Нужно сказать правду, что такой постановки задачи не было. Сказалось предыдущее упрощённое понимание характера нашей революции. Упущение в этом вопросе сыграло роковую роль в судьбе Октябрьской революции.
         
     Но ни в коем случае нельзя, - как это делают некоторые чересчур ретивые "левые", - приписывать этому упущению неизбежный или даже более того - злонамеренный характер. Упущение объясняется, в главной степени, двумя факторами: 1) первостепенностью и сложностью преодоления в нашей истории приватных форм капитализма и мелкобуржуазной стихии и 2) объективной неполнотой теории о возможных формах капитализма из-за неполноты подобного исторического опыта. Упущение, таким образом, имело не закономерно неизбежный, а вероятностный характер.
               
            Когда сталинцами говорилось, что общество "уже вступило в период социализма", что "социалистический уклад стал безраздельно господствующим", что "социализм уже вошел в быт", что "капиталистическое хозяйство уже ликвидировано в СССР", - эти утверждения являлись правильными в том смысле, что значительные элементы социализма уже действительно работали в нашем обществе, что им действительно принадлежало политическое главенство и что приватная форма капитализма действительно была ликвидирована.
         
     Когда сталинцами говорилось, что "наши предприятия являются социалистическими по типу", это было совершенно верно в том смысле, что ПО ТИПУ они действительно были социалистическими.
         
     Упущение состоит не в ошибочности того, что сказано, а в том, что сказано было не всё, что следовало бы сказать.
         
     Преодоление приватной формы капитализма ещё не устраняло некоторые элементы государственной его формы, встроенные в общую систему. Хозяйство, безусловно, социалистическое по внешнему типу, ещё не стало вполне социалистическим по способу действия.
         
     На этих остаточных госкапиталистических элементах управления и хозяйствования вырастала соответствующая психология и идеология, соответствующая классовость. Таким образом, формулировка о ликвидации коллективизацией "последнего эксплуататорского класса", "последней внутренней экономической базы реставрации" не являлась верной.
               
          
     Госкапиталистические классовые силы, которые и прежде, находясь в общей с социализмом системе на вспомогательных ролях, некоторым образом тормозили, искажали и запирали социалистический процесс, получили возможность сорганизоваться в недрах общей государственной и хозяйственной системы и захватить политическое главенство. Разумеется, это главенство они могли захватить, лишь провозглашая на словах социалистические лозунги, лишь действуя под красной маской. Таковы исторические корни хрущёвского ревизионизма.
          
     Как подходят сюда слова Сталина, сказанные им, правда по другому поводу, но более чем уместные и здесь: "Главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться и которому дали таким образом разрастись до государственной опасности."
          
     Как видим, очень важно понимать, что происшедшее в 50-х ни в какой мере не является случайным, как не является случайным и то, что это произошло именно на этом историческом рубеже.
         
           (И совершенно не случайным, кстати, является, казалось бы, мелкий исторический факт максимально жёсткой и злобной реакции хрущёвцев на слова Молотова о "построении в СССР лишь основ социализма", - жёсткость реакции осталась непонятной даже и для самого Молотова. Тогда, применив всю мощь партийного и административного давления, его вынудили покаяться и изменить формулировку. Как известно, вскоре хрущёвцы утвердили тезис о "полном и окончательном" социализме.
         
     Секрет такой жёсткой реакции прост. Формулировка Молотова создавала опасность для них, ибо теоретически оставляла открытым вопрос о неполноте ещё социализма и о том, чем же пока заполнена эта неполнота. Утверждение же о "полном и окончательном" социализме надёжно, на десятилетия вперёд, закрывало этот вопрос для советских теоретиков.)

(mvm88mvm@mail.ru)