Летний день

Лето у нас в селе всегда было удивительное и беспокойное. Утром я обычно спал долго. Мать жалела меня, и я вставал, когда солнце стояло уже высоко.
  Умываться я бежал в сад к колодцу, обливался холодной водой и шел на кухню, так как уже очень хотелось есть.
  Меня уже ждали друзья. Юра с Сергеем сидели на верстаке во дворе и о чем-то возбужденно разговаривали. Я себя не заставил долго ждать. Мы посовещались немного, и я направился в избу. Нащупав в углу ружье, я снял его с гвоздя и вышел на крыльцо дома. Через сад мы вышли к железной дороге. План у нас был простой. Проверить себя на меткость попадания в мишень. Было интересно и в то же время немного боязно. Я уже стрелял из ружья. Отец давал пару раз стрелять. Особенно мне запомнилось, когда я стрелял первый раз. Было мне лет 10. Я попросился ехать на бахчи вместе с отцом. Подъезжая на подводе к бахчам, мы увидели, как сороки расклевывали арбузы. Отец предложил мне попугать их. Я прицелился и выстрелил. От толчка прикладом в плечо, я чуть не вывалился из телеги, высоко задрав в небо ноги. Об этом я рассказал своим друзьям. Они смеялись. Чтобы доказать, что я уже отлично стреляю, я стал искать мишень. И вот высоко в небе увидел птичку. Недолго думая, я прицелился и выстрелил. Птица камнем начала падать и упала далеко за железной дорогой.
  — Ну, ты даешь, — в один голос пропели друзья.
  — Вот это меткость, — удивился Сергей.
  Мы ринулись искать птицу. Отыскали мы ее быстро, так как она была жива и прыгала по земле. Мне уже жаль было птичку, и я взял ее, чтобы дома подлечить. Это была сенегалка.
  Мы подходили к тоннелю. Увидев сверху тоннеля сороку, мы остано¬вились.
  — Ну, что, кто будет стрелять? — спросил я.
  — Давай, я буду, — ответил Юрка.
  Прицелившись, он выстрелил, но сорока с шумом вспорхнула с желез¬нодорожной насыпи и скрылась из виду. Из тоннеля вышел перепуган¬ный дед с лопатой. Словно по команде, мы кинулись в кусты. Минут через пять мы уже были в саду. Да, охота на этом кончилась. Я отнес ружье на место. Сенегалку посадил в клетку для кроликов, дав ей воды и помазав крыло йодом.
  Облившись у колодца водой, мы решили сходить в лесополосу. Нахо¬дясь постоянно под солнцем, мы были черные от загара до неузнавае¬мости.
  День сегодня был жаркий. Слышался бесконечный стрекот кузнечиков. Мы поднимаемся на гору. Над холмами слегка парит горизонт, буд¬то слезится и дрожит, переливаясь радужными полосами, которые быст¬ро теряются и возобновляются вновь. Недалеко от нас низко над зем¬лей кружит коршун, подкарауливая свою добычу. Мы подходим к лесо¬полосе. Здесь растет черная и золотистая смородина, ирга. Из кустов выпархивают куропатки. Юрка напоминает мне про ружье. Я с ним соглашаюсь, но сейчас мы набрасываемся на ягоды и двигаемся по по¬лосе к лугам.
  Подкрепившись смородиной, мы покидаем лесопосадку и переходим железную дорогу, двигаясь к реке. Перед нами открывается броская красота уголка обмелевшей речки, единственного места, где ее можно перейти, задрав штаны до колен.
  На нас пахнуло до одури свежими травами и паром от воды. Это место называется Угол Поповича. Почему? — не знаю. Здесь водятся вьюны. Дно песчаное, приятное, особенно когда бегаешь как сумасшедший по мелководью.
  По берегу речки мы двигаемся назад к своей деревеньке.
  — Стой, — шепчет Юрка, — щуку спугнешь.
  Я беру острый камень и, примерившись, кидаю камень в щуку. Нап¬расно, щуки и след простыл. Лягушки, напуганные нами, шарахаются в камыши и сильно квакают. Мы со злости набрасываемся на них. На пути встречаются наши лодки. Мы, принимаем решение после обеда, ловить рыбу. Сергей не рыбак, а у нас это страсть.
  Удочки я любил готовить каждый раз, перед тем как идти на рыбалку. Проверял все до мелочей. Само удилище выбирал из ореха, длинное, ровное и легкое. Сушил его на досках, выравнивал гвоздями. Леску использовал тонкую, и поплавок подбирал аккуратный, незаметный. Крючки тоже цеплял маленькие, а назывались они проглотушками. Особенно трудно было отцеплять их, когда попадался окунь. Он прог¬латывал червяка большим ртом и, отцепляя крючок, приходилось выво¬рачивать окуню нутро. В общем, удочку я старался сделать как игрушку, и, может, поэтому мне всегда везло в рыбной ловле.
  Пообедав, я достаю с погреба червей, которые давно накопаны, беру удочку, бидончик и бегу в сад за яблоками. Вернувшись, я вижу Юрку уже во дворе. Он ждет меня. Идти до лодок минут 15–20. Каждый едет ловить рыбу на своей лодке. Чуть оттолкнувшись от берега, мы сразу закидываем удочки. Ловятся плотвички. На одном месте ловить долго не можем. Мы привыкли, чтобы постоянно клевало и ловилось. Выби¬раясь из камышей, мы плывем прямо в угол речки, где у нас постоянно хороший улов. Я бросаю блесну в воду и гребу быстро веслом. Сзади, поблескивая, мелькает блесна. Юрка плывет чуть-чуть впереди. Кое-где выворачиваются щуки. Я оборачиваюсь и посматриваю на натяну¬тую леску. Нет никаких признаков, и вдруг леска резко задергалась и натянулась. Я бросаю весло в лодку и быстро наматываю леску. Шука сопротивляется, а я уверен, что это она.
  Вот показалась уже вся; бросок, и она лежит в лодке. Не ахти она боль¬шая, примерно по локоть или чуть больше, но все-таки радует. Юрка видел, как я поймал щуку, но он уже причалил лодку к камышам и ловит плотву.
  — Покажи, — говорит он. — Ничего, сойдет...
  Пока я возился со щукой, он поймал хорошего среднего окуня. Хвастаться не любит. Ничего, мы сейчас тоже причалим к хорошему месту и будем тягать одну за другой.
  Прямо посередине реки тянется узкая полоска мелких водорослей, поднимавшихся со дна. В этом месте речка мельче. Обычно в этих водорослях отдыхает стая окуней. Мне приходилось раньше заманивать их на крючок, сонных, еле двигающихся, пригревшихся на солнце. Но сейчас я не останавливаясь, плыву дальше.
  Выбрав место напротив Юркиной лодки, закидываю удочку, и мой поплавок сразу тонет в сонной воде.
  В руках бьется хорошая красноперка. Тихо, тихо закидываю вновь, и снова поплавок уходит под воду. Опять красноперка, правда, чуть меньше первой. Юрка молчит, поглядывает в мою сторону. И все это удается мне выловить на поверхности воды. Уже клев затихает. Красноперки ушли. Делаю дно глубже и закидываю вновь. Поплавок почему-то не тонет. Выдергиваю удочку и вижу пойманную синьгу. Бросаю эту селед¬ку в воду. Такой мелочи можно наловить с полмешка. Закидываю и жду. Повело. Выдергиваю набок. На крючке хороший лещ. Рыбалка радует. Улов сегодня будет. Поглядываю в Юркину сторону, что-то слишком часто у него клюет. Ага! Так он приманку кидает, ну и хитрец.
  Солнце медленно садится за холмы. Комары начинают надоедать своими укусами. Я сматываю удочки и еду к кустам поставить жерлиги на ночь. Выбираю самых живучих плотвичек и красноперок и цепляю на крючки. Все уже готово. По речке слышится воркующий вечерний писк, кваканье лягушек, пиликанье сверчков, сильно пахнет пряными  водорослями и речной водой. Руки чешутся от бодяги и комаров. Привязав лодки к вбитому колу на берегу и закрыв на замок, мы собрали всю рыбу в бидончик и утомленные за целый день, идем, домой молча, но счастливая улыбка играет на наших устах.
  Вечером, встретив корову и овец и наскоро поев, я спешу к школе. Сегодня предполагалась игра в казаки-разбойники. Она заключалась в том, чтобы одна группа пряталась в любом районе нашей Уральской улицы и ее темных переулков, а другая группа должна была отыскивать в течение, например, часа.
  Многие уже собрались. Перечислять, всех присутствующих, нет надобности. Уже заметно стемнело и на расстоянии 5–6 метров нельзя понять, кто именно идет. В эту игру включаются и девчонки с нашей улицы, ни в чем не уступающие нам. Делимся на две группы. Одну груп¬пу возглавляю я, а другую Колька. Бросаем на пальцах, кому прятать¬ся, считаем, и выпадает мне. Я отвожу свою группу к школьному саду и инструктирую. Объяснив план действия, по которому мы должны выиграть, мы все разбегаемся по разным местам. Я с Витькой проби¬раюсь на другую сторону улицы. Выбрав дом с большим палисадником, мы от него тянем нитку к окнам соседнего дома и привязываем гайку. Вернувшись назад в палисадник, устраиваемся так, чтобы нас не было видно.
  В окнах домов постепенно гаснет свет. У школы слышится раздира¬ющий крик кошек, и затем одиночный лай собак. Снова, все замолкает. Небо сегодня темное, только кое-где мерцают звезды. Нас охватывает жуткий ужас удовлетворения. Сидим уже долго. Вот, наконец, слы¬шим голос Колькиной группы. Подпустив ближе, Витька дергает нитку. Раздаются стуки в окно.
  — Кто там? — слышится хозяйский голос. Витька больше не стучит. Через минуту снова дергает. Все сработало. Слышатся крики и ругань в адрес наших преследователей.
  — Хулиганье, вот я сейчас узнаю, кто это, — доносится крик уже на улице.
  Колька с друзьями бегом улепетывают в противоположную сторону. Немного подождав, мы выходим из засады, до которой дойти Кольке так и не удалось. Время уже истекло. Они проиграли.
  Так кончается летний день.
1983 год.