Очарованная 13 Афродита

Предыдущая глава, двенадцатая: http://proza.ru/2012/11/09/1761

Когда возвращается твое прошлое, всегда испытываешь что-то вроде неудобства, недовольства, даже если оно вернулось по твоей воле. Ты изменился, изменилась жизнь вокруг тебя, и люди из прошлой жизни, пусть и такие, которые когда-то были дороги твоему сердцу, выглядят на этом фоне не так, неправильно, инородные тела, не вписывающиеся в картину сегодняшнего дня. Будто что-то внутри говорит тебе: это ушло, и оно больше не вернется, даже если ты попробуешь потянуть его за собой за волосы. И, когда ты слышишь звучание этого внутреннего голоса, тебе хочется назло ему вести себя как можно более безрассудно.

До сегодняшнего вечера я чувствовала эту прозрачную и тонкую, но крепкую, как камень, стену, которая выросла между мной и Вивианом за все время, когда мы не виделись и ничего друг о друге не слышали. Мы улыбались, рассказывали друг другу старые шутки – те, которые раньше нас смешили, даже пытались заниматься любовью так, как раньше… и, может, у нас получилось бы убедить себя в том, что мы преуспели, если бы не отчужденность и легкий, почти незаметный налет фальши. Разумеется, для их появления были причины, и не одна. Я думала о том, что это временно, и что это совсем скоро уйдет, но не ожидала, что это произойдет так быстро.

Сейчас у меня было такое ощущение, будто мы расстались вчера, что не было ни ссор, ни расставаний, ни других мужчин, ни переезда… что ничего не было. Что Вивиан вернулся после рабочего дня, застал меня за моим обычным в такое время делом – приготовлением ужина, рассказал мне пару забавных случаев, произошедших с пациентами. Я рассказала ему о том, как прошел день у меня, мы поужинали (точнее, поужинала я, а он ограничился своей обычной чашкой кофе без кофеина или красного чая), а потом он взял меня за руку и, сказав свое обычное «пойдем», повел меня в спальню. Сценарий, который когда-то повторялся каждый вечер, если мы проводили его наедине.

Настоящее легло на прошлое как трафарет – идеальная форма, ни одной лишней линии, ни одной недостающей детали. Странное ощущение несоответствия времен, иррациональности, которое обычно испытываешь во сне, когда к тебе приходят какие-то воспоминания и вклиниваются в картину твоей теперешней жизни. Из почти чужих людей мы в одно мгновение превратились в самых близких на свете – так, как и было раньше, в людей, которых объединяла не только постель, но и что-то большее. Что-то, что в свое время никто из нас так и не решился назвать по имени. Точнее, не решилась я. Может быть, я не знала, что это за чувство. Может, я просто не понимала, что чувствую.

И на самом-то деле, что я к нему чувствовала? Человек, который спас мне жизнь, человек, которому я в каком-то смысле этих слов тоже спасла жизнь. Человек, который пригласил совершенно чужую женщину жить с ним в одной квартире – и я согласилась. Я жила на его деньги, уходила к другим мужчинам… а потом возвращалась, и порой сама не понимала, зачем уходила. Чего мне не хватало? А чего не хватало ему, когда он дарил бриллианты мне, а на следующий день делал такой же дорогой подарок женщине, которая не задержалась бы в его постели больше двух-трех дней? Ему не хватало чего-то, что я могла бы дать? Счастье? Детей? Чего я точно не могла сделать – так это заполнить пустоту в его душе, которая осталась после смерти той женщины, имя которой он до сих пор иногда произносит во сне. Наверное, он и сам не понимает, кого он любит – ее, воспоминания о ней или же саму пустоту. Так был ли смысл в том, чтобы пытаться постичь несуществующий смысл?

Я вспоминала тот вечер, когда пришла к нему домой, испуганная девчонка с небольшой дорожной сумкой, в которой без труда уместились все мои тогдашние вещи, включая скудный гардероб. Вспоминала, как мы смотрели друг на друга в спальне: «Ты уже закончила с вещами? Мы можем выпить чаю». Вспоминала, как смотрела на него в больнице и думала: если он прикоснется ко мне, даже случайно, я умру от счастья. И… вспоминала, как он прикасался ко мне потом. Так, будто мы знакомы много лет, и просто ненадолго расстались. Очень редко в постели с ним я ощущала настоящую страсть, но почти всегда чувствовала… целостность. Убежденность в том, что все на своих местах, что мне нечего бояться, будь я хоть миллион раз неопытной и скованной. Он был первым мужчиной в моей жизни, который ни в чем меня не упрекал, а просто учил любить свое тело и не бояться себя и своих желаний. Учил медленно и терпеливо, а от меня требовалось лишь только выучить свой урок. И я старалась как могла.

Вот и сейчас время текло так же медленно, как и тогда, в колонках музыкального центра доигрывала «Sweetest Perfection», а я лежала на теплом мохнатом покрывале, замерев и блаженно зажмурившись. Окно было приоткрыто, но забираться под одеяло я не торопилась – воздух приятно холодил разгоряченную влажную кожу.

- Укройся, ты простынешь, – сказал мне Вивиан и, поняв, что реагировать я не собираюсь, укрыл меня покрывалом. Еще один жест из прошлого. Неужели кто-то засунул меня в машину времени без моего ведома и отправил в путешествие по бесконечной оси?

- Спасибо. – Я свернулась клубком. – Знаешь, о чем я жалею?

- О том, что ты хочешь пить, и тебе лень встать, а мне тем более лень?

- Нет. Я вспоминаю то время, когда у меня были длинные волосы. Мне так нравилось, когда ты брал меня за волосы… помнишь?

Вивиан пробормотал что-то неопределенное, что вполне можно было расценить как положительный ответ. Он курил и смотрел в потолок, наблюдая за тем, как дым медленно тает в холодном лунном свете.

- Эй, не засыпай, – предупредила я. – А то ты устроишь тут пожар.

- Я бы с удовольствием поспал, но мне нужно уезжать по делам.

Я взяла с прикроватной тумбочки свои наручные часы и нажала кнопку подсветки: начало восьмого.

- Во сколько ты вернешься?

- Постараюсь приехать до полуночи, но обещать не могу. – Он протянул руку и погладил меня по щеке. – Хочешь поехать со мной? Сегодня приедет Стивен, так что ты не будешь скучать.

- Нет, не хочу. Я хочу, чтобы ты остался дома, и чтобы мы занимались любовью до утра. А потом – до вечера. И снова до утра. И вообще, что случилось? В этот раз все было… не так, как тогда.

Вивиан сделал последнюю затяжку и потушил сигарету в пепельнице, стоявшей на покрывале.

- Да, я тоже об этом подумал. Сейчас было на самом деле здорово.

Я расхохоталась и потянула одеяло на себя.

- Похоже, твоя любовь к точности формулировок достигла своего апогея?

- Похоже, что так. Ты уверена, что не хочешь поехать со мной? Проведешь вечер в компании дам? Вы устроите девичник и будете обсуждать мужчин?

- Это будет… странный девичник. – Я помолчала. – Что ты вообще обо всем этом думаешь? Нам так и не предоставлялась возможность это обсудить.

- Я предпочитаю это не обсуждать и думать о том, что это поскорее закончится.

Вивиан сделал мне пригласительный жест, и я легла рядом с ним, поудобнее устраиваясь на его руке.

- Знаешь, – сказал он, – я бы отдал все свои деньги за то, чтобы вся эта история с наркотиками, братьями Тейлор и прочей чепухой стерлась из нашей жизни. Впервые после смерти Беатрис я чувствовал себя счастливым и мог позволить себе подумать о том, что ты будешь со мной и завтра, и послезавтра, и через год… просто будешь рядом. Даже без детей и обручального кольца. Я никак не могу понять, почему какому-то идиоту, живущему где-то наверху, так нравится лишать меня всего, что мне дорого?

- Не знаю, что тебе сказать, Вивиан. Философские размышления никогда не были моей сильной стороной.

- Ты встречаешь женщину, искренне веришь: вот оно, ты нашел то, что искал – а потом твое счастье просто берет и рушится, как карточный домик. В лучшем случае. А в худшем – превращается в кошмар. Моя жизнь – это какая-то сумасшедшая борьба лучших и худших случаев. Лучших больше по количеству, но пока что худшие одерживают верх по качеству.

Я подняла голову и посмотрела на него.

- А… Изольда? Что было с ней?

- Ничего хорошего, Дита. Это было… какое-то сумасшествие, по-другому и не скажешь. Представь, что тебя выворачивают наизнанку, а потом – еще и еще, до тех пор, пока ты не начинаешь умолять и кричать «хватит». Но и потом не останавливаются, будто испытывают тебя на прочность. Сколько уже может выдержать человек? Всему есть предел.

Я положила ладонь ему на лоб.

- Верно. Ты ведь сам говорил мне, что все рано или поздно заканчивается. Помнишь?

- Да. – Он взял мою руку и поцеловал пальцы. – У тебя есть много положительных черт, Дита, но одна из лучших – ты никогда не задаешь лишних вопросов. Я часто думал о том, что недооценивал тебя. Я… много думал.

- Я знаю. Я уже говорила тебе, что это – одна из твоих самых больших проблем. С другой стороны, если бы тараканы в твоей голове не танцевали лезгинку и не водили бы хороводы, ты был бы совсем другим и не был бы собой.

Вивиан привлек меня к себе и нашел в темноте мои губы. Я ответила на поцелуй и обняла его за шею, когда он попытался отстраниться.

- Останься еще ненадолго. Позвони Стивену и скажи, что у тебя сломалась машина. Почему бы ему тебя не подвезти? Ты что, его личный Иисус?

- Ты не утратила вкус к святотатственным шуткам, мне это нравится. – Он поцеловал меня еще раз и поднялся. – Я бы с удовольствием провернул такой маневр, но Стивен за рулем – это устрашающее зрелище. Так что передо мной стоит выбор: либо рискнуть жизнью и, вероятно, отправиться к Иисусу чуть раньше запланированного, либо в очередной раз сыграть роль шофера.

… Веста и Дана сидели за кухонным столом – скорее всего, они вернулись со своей долгой прогулки в тот момент, когда я принимала душ. Женщины заметили меня не сразу: они увлеченно спорили о чем-то. Правда, вполголоса, но я и при желании не разобрала бы ни слова, так как говорили они на незнакомом мне языке.

- О, привет, – сказала Дана, решив, что неплохо было бы удостоить меня вниманием. – Ты голодна? Хочешь, я подогрею тебе ужин?

- Нет, спасибо, я просто выпью кофе, – ответила я, подходя к кофеварке и проверяя, достаточно ли там воды.

Дана внимательно следила за моими движениями.

- Похоже, мы с Вивианом опять разминулись? – задала она очередной вопрос.

- Да, он уехал по делам… он работает по ночам. Если это что-то срочное, ты можешь ему позвонить. Я дам тебе его номер.

- Нет, не надо. – Она выдержала паузу, и я почти физически чувствовала, как ее взгляд буравит мою спину. – Смотрю, ты ревнуешь?

Полупустой пакетик с кофейным наполнителем выскользнул из моих рук и спланировал на белоснежный кафель пола. Похоже, ей доставляло удовольствие ставить меня в неприятное положение, а потом наблюдать за моей реакцией.

- Нет, – ответила я.

- Ну, будет. – Дана поднялась, подошла ко мне и обняла за плечи. – В конце-то концов, в ревности нет ничего плохого. Смертные любят, когда что-то им принадлежит, и очень не любят, когда кто-то на это покушается. Да и мы, по правде сказать, тоже такого не любим. Верно, сестра?

Веста промолчала, ограничившись тяжелым вздохом и глубокомысленным взглядом, которым она одарила сначала Дану, а потом – меня.

- Так ревнуешь? – снова заговорила Дана.

- Я ведь сказала, что нет, – улыбнулась я.

- Поняла. Ты не ревнуешь. Ты боишься, что все будет не так, как ты хочешь. Да?

Странное дело: сначала мне показалось, что ее серо-стальные глаза смеются, но потом я поняла, что в них нет даже намека на эмоции. Зеркальная поверхность холодного горного озера, идеально гладкая, не нарушенная случайным прикосновением или порывом ветра. Точно таким же, впрочем, был и взгляд ее сестры с одной-единственной разницей: «на поверхности» он казался не насмешливым, как взгляд Даны, а спокойным, мудрым и глубоким. И еще в нем была печаль. Самая что ни на есть человеческая печаль. Интересно, они знают, что такое печаль? А что такое любовь или одиночество?

- Знаем, – ответила мне Веста, и я невольно вздрогнула: привыкнуть к тому, что кто-то читает твои мысли, не так-то легко. – И знаем на порядок лучше, чем вы. В нас есть человеческая кровь, Афродита. И у нас человеческое сердце, пусть оно и бьется медленнее, чем твое, а кровь наша холоднее, чем кровь человека. – Она перевела взгляд на сахарницу, стоявшую на столе. – Когда-то я тоже боялась, что все будет не так, как я захочу… и уже тогда знала, что так оно и будет.

Я подошла к ней, но в последний момент поборола желание погладить ее по руке: почему-то мне было не по себе при мысли о том, что я к ней прикоснусь.

- Мне очень жаль. Но я уверена, что ты еще найдешь свое счастье.

- Подумать только, она такая милая! – Дана снова заняла свой стул. – Скажи, ты его любишь?

Я почувствовала себя не в своей тарелке: сначала мне не понравилось то, что вопрос был чересчур личным, а потом я поймала себя на мысли, что у меня нет ответа.

- Так любишь или нет? – подогнала меня Дана.

- Не знаю, – пожала плечами я. – Может, когда-то и любила, но… теперь – не знаю.

- Хочешь, я расскажу тебе, как сделать так, чтобы он любил тебя до конца своих дней и даже не смотрел бы на других женщин?

Я подавила смешок и почему-то сразу представила Дану в роли феи, которая раздает подарки. Теперь за мной следила и Веста – на ее лице впервые за весь вечер появилась легкая печальная улыбка.

- Это бесплатно? – решила отшутиться я.

- Это слишком дорогой подарок, чтобы я осмеливалась каким-то образом его оценить.

- Ну, а если я отвечу «да»?

Дана улыбнулась, достала шпильки из прически и тряхнула головой, распуская волосы.

- Тебе это не нужно, девочка. Ты мудрее, чем думаешь, и знаешь все сама.

Я в очередной раз оглядела сестер и закивала.

- Ладно. Пожалуй, я все же поужинаю. Кто со мной? Если вы не хотите есть, то можете просто выпить кофе или чаю – от пирога с корицей еще кое-что осталось.

- Пирог замечательный, – похвалила Дана, – но я откажусь. Знаешь, как сложно потом сбрасывать лишние килограммы? Это вам помогает тренажерный зал и диета, а нам нужно хорошенько потрудиться.

Я прыснула со смеху, но уже через секунду испугалась и зажала рот ладонью.

- Извини. Просто и подумать не могла, что у вас могут быть проблемы с лишним весом.

- Еще какие! Вот представь себе: кровь сытного смертного содержит…

- Отрежь мне кусочек, Афродита, – тактично прервала сестру Веста. – Мне очень нравится, как ты готовишь.

- Это совсем не сложно, – улыбнулась я. – Особенно в наши дни. Если хочешь, я могу тебя научить.

Дана скорчила недовольную гримасу и демонстративно повернулась к нам спиной.

- Скукота, – прокомментировала она свое отношение к происходящему.

Я достала из шкафа две небольшие тарелки – для себя и для Весты – и уже сделала шаг к холодильнику, но звонок в дверь заставил меня обернуться.

- Надо же, кто это может быть? Все знают, что Вивиана в такой час обычно не бывает дома.

- Это Винсент, – пояснила Дана таким тоном, будто говорила о соседе, с которым я знакома целую вечность.

- Винсент? – переспросила я.

- Да. Я ведь уже знакома с твоим мужчиной? А сейчас ты познакомишься с моим.

Мужчина Даны был ей под стать: высокий и статный смуглокожий красавец, неуловимо похожий на тех актеров, амплуа которых – крутые полицейские или главы мафиозных кланов, но более породистый и благородный. Обычно я обращала внимание на особей совсем другого типа, но стоило мне только поймать внимательный взгляд его каре-зеленых глаз, как щеки мгновенно залились краской. Наверное, только слепая женщина не обернулась бы ему вслед и не улыбнулась бы в кафе или при случайной встрече на улице. И только страдающая серьезным насморком (или серьезными комплексами) представительница прекрасного пола не уловила бы его запаха. Еще никогда в жизни я не встречала ни мужчин, ни женщин, которые бы так вызывающе пахли сексом. Он не успел и рта раскрыть – а я уже представляла его без одежды и думала о том, что с ним можно сотворить в постели.

- Похоже, ты ей понравился, – донесся до меня голос Даны.

- Да, ты права.

О, его голос. Этот голос можно было слушать бесконечно, и совсем не важно, что он говорит… я сделала над собой усилие, собрала остатки выдержки и улыбнулась. И только теперь вспомнила, что эти существа умеют читать мысли. И, разумеется, снова покраснела, на этот раз, еще гуще, хотя это казалось невозможным.

- Не смущайтесь, – подбодрил меня Винсент, улыбаясь. – Вам не должно быть стыдно за ваши инстинкты – они делают вас человеком.

Он наконец-то вошел в квартиру, а следом за ним – и Говард, до этого казавшийся мне вполне привлекательным мужчиной, а теперь быстро отодвинувшийся на второй план. Создавалось впечатление, что он стал каким-то бесцветным и блеклым, хотя это, конечно, было не так: уж слишком ярким был его спутник.

- Винсент! – Веста, до этого стоявшая за моей спиной, подошла к нему. – Брат, неужели это на самом деле ты?

Я ожидала, что они обнимутся – ведь именно так Веста и Дана поприветствовали друг друга – но Винсент ограничился легким рукопожатием.

- То же самое могу сказать и тебе, сестра, – заговорил он. – До последнего момента я думал, что вся эта история – какая-то странная шутка. Правда, не знаю, что мне делать со всем этим теперь…

Дана решительно шагнула вперед и заслонила сестру спиной.

- Я отвечаю за все, – сказала она. – Это долгая история. Все началось с того, что этого вампира обратил…

- … отец, – спокойно закончил Винсент. – Мне известна эта история – детектив Логан мне ее рассказал. Я могу понять и двух полностью выпитых смертных, и третью смертную, выпитую почти до конца. Одного я не могу понять, Дана: Великая Тьма лишила тебя разума в тот момент, когда ты отобрала жертву у неинициированного инкуба? Ты понимаешь, к чему это может привести?

- Я разозлилась! – выпалила Дана. Если она и чувствовала себя виноватой (во что верилось с трудом), то показывать этого не собиралась. – Когда мужчина обижает слабую женщину, это злит, знаешь ли!

- Она была его жертвой, Дана. У него было единоличное право на нее. Для расторжения такой связи у карателя должны быть очень веские причины.

- Он ее позвал!

Винсент снова посмотрел на меня, и я невольно поежилась под его взглядом: теперь он был холодным и цепким.

- Это недостаточно серьезное оправдание. Ты должна ее вернуть.

- Нет! – возмутилась я. – Я не вернусь, даже если меня заставят!

- Поверь, если тебя заставят, то ты обязательно вернешься. Дана? Почему ты молчишь? Ты собираешься ее вернуть? Или у тебя есть другие предложения?

Дана опустила глаза в пол и медленно выдохнула. Невооруженным глазом было заметно, что она готова лопнуть от злости, однако Винсент до сих пор являл собой само спокойствие.

- А что ты сделаешь, если я скажу, что не собираюсь ее возвращать? – наконец, спросила она с вызовом.

- Тогда я еще раз напомню тебе, что по улицам этого города бродит неинициированный инкуб, и он ищет жертву. Вероятно, даже не жертву, а жертв. Также напоминаю тебе, что это наша территория, и за неинициированного инкуба при случае придется отвечать нам. Думаю, ты понимаешь: Великим
наплевать, кто его обратил, отец, Магистр или сама Прародительница. Проще говоря, если ты не сделаешь этого, я сделаю это сам.

- Ты мне угрожаешь?

- Перестаньте, – вмешалась Веста. – Не нужно отдавать бедную девочку вампиру, Винсент. Она достаточно страдала. Пусть она будет свободной.

Ответом ей был взгляд, который вполне смог разогреть сковородку в Аду. Впрочем, выдержке Винсента можно было позавидовать, так как заговорил он все тем же спокойным тоном:

- Тебя не было тут двести лет, Веста. Многое изменилось. Теперь мы не можем спокойно отпустить неинициированное создание – в этом городе живет больше миллиона людей, представь себе, на что способен голодный вампир, даже если он не пьет кровь. У него нет никакого понятия о территориях кормления, он не знает о том, что тут живут подобные ему создания. Он чувствует себя королем Темного Мира. Жертвы инкубов по одному из принятых недавно законов не могут служить пищей для других вампиров, тех, которые пьют кровь. Скольких из них он лишит пропитания? Может, одного. А, может, и целый десяток. Десяток вампиров, Веста, ты понимаешь, что это значит? Когда умирает один из нас, нарушается равновесие. А когда умрут десятеро?

- Мне наплевать, – ответила она коротко. – Я не хочу, чтобы она к нему возвращалась. Не упрямься, Винсент. Хотя бы один раз в жизни уступи кому-нибудь. Кроме того, этот вампир нужен мне. У нас с ним свои счеты.

- Дуэли разрешает только Судья. Но, зная Амира, могу сказать, что тебя развоплотят еще до того, как ты раскроешь рот и начнешь излагать свою просьбу. Он хороший парень, но редко поднимает голову от книг с законами. В этом его основная беда.

Дана, которой, наверное, уже надоело стоять на месте без движения, сделала пару нервных кругов по гостиной.

- Только послушайте себя, – заговорила она. – Что вы несете? Такое ощущение, будто вы вообразили себя Великими и решаете судьбы мира! Уже в который раз жалею, что не оторвала башку этому недоумку прямо на вокзале! Корень наших проблем – это какой-то неинициированный идиот-инкуб! Поверить не могу, Винсент! И это после того, как мы с тобой, не моргнув и глазом, убивали пятисотлетних Незнакомцев!

- Я сам разрешу тебе дуэль, Веста, – обратился к сестре Винсент. – Но при одном условии.

Она кивнула, и он, наклонившись к ее уху, шепотом изложил свои соображения. Веста подняла голову и в упор посмотрела на Говарда. Бедняга, уже было привыкший к полному отсутствию внимания к своей персоне, встрепенулся и поднял на нее глаза.

- Вот как, – медленно протянула она, и на ее губах промелькнула улыбка. – Хорошо, Винсент. Я согласна. А девушку оставим свободной: инкубу и так осталось жить всего лишь несколько дней.

Теперь улыбался и Винсент. В какой-то момент я поймала на себе его взгляд: не чужой и цепкий, а такой же, как в первую минуту нашего знакомства, теплый, больше всего напоминающий взгляд старого приятеля или близкого друга. Меня так поразила эта неожиданно пришедшая ассоциация, что я не сразу услышала звонок своего сотового телефона: незатейливая мелодия успела прерваться и начать играть еще раз.

- Надеюсь, твой звонок означает, что ты собираешься ехать домой? – спросила я у Вивиана.

- Нет. Мне звонила Мара. Я у нее. Похоже, твой муж все же к ней заглянул.

- Он до сих пор там?

- Нет. Там только Снежанна. То есть… по правде говоря, это не совсем Снежанна.

Я осеклась, обратив внимание на то, что Говард, Винсент, Дана и Веста внимательно слушают мой разговор.

- Что значит «не совсем Снежанна»?

- Долго рассказывать. Думаю, лучше будет приехать. Мы вас ждем.

Дана посмотрела на то, как я возвращаю аппарат в карман джинсов.

- Ну вот, – сказала она. – Похоже, веселье только начинается.

Следующая глава, четырнадцатая: http://proza.ru/2012/11/09/1792