Детские шалости. Метод экстремального сближения

Череда интервью, приуроченных к выходу нового альбома, продолжала набирать обороты. И вот, в тот день снова встреча с журналистом. Доминик и Мэттью явились немного раньше, чем было нужно, и интервьюера еще не было на месте. Неугомонный фронтмен все никак не мог усидеть на слишком, как ему казалось, низком диване. Когда ему стало скучно травить двусмысленные шуточки Доминику, он выскочил из помещения конференц-зала отеля и через некоторое время принес 2 стакана со значком какой-то местной сетевой кофейни.

- «Ну, давай, выпей еще кофейку, вообще буйный станешь!» - игриво причитал Дом.
- «Не стану я буйным. Кофе на меня, как это ни странно, часто действует успокаивающе» - гитарист сделал попытку глотнуть кофе, но смог лишь обжечь губы.
- «Сегодня тебя уже вряд ли чем-нибудь успокоишь. Что вообще с тобой в последние дни? Мэтт, если ты стал жрать какие-то колеса, то лучше скажи... Ха-ха». – Ховард усмехнулся над изменявшимся в течение долей секунд выражением лица Беллами, которое, в конце концов, приобрело оттенок наигранной обиды.
- «Я что, похож на легкомысленного парня, который будет наркоманить, когда на нем лежит ответственность за семью?».
- «Уж не забыл ли ты…». - начал Доминик, но его прервал Мэтт:
- «Трава и грибы в твоей компании – не в счет!».
- «Хорошо. Тогда откуда твоя гиперактивность? Недотрах?».
- «Какой, ****ь, недотрах?!»
- «Слушай, не переживай. Ты всегда можешь обратиться к своему лучшему другу!» - Доминик по-театральному, но весьма соблазнительно повернул корпус в сторону Мэтта, присевшего на стол, затем игриво положил ногу на ногу. В лучших традициях «честных» куртизанок.
- «Правда?»
- «Конечно!»
- «Тогда иди сюда, я сейчас покажу тебе тако-о-ой недотрах!». - Беллами ловко спрыгнул со стола и не то по-приятельски, не то в страстной попытке изнасиловать напал на друга, как вдруг в комнату вошел человек, с которым у ребят была назначена встреча. Он вскинул брови, но это было не удивление, а скорей… Будто в его голове промелькнула мысль: «О, какие милашки!». Парни встали и поправили свои взъерошенные тела, чтобы со смущенными лицами обменяться с пришедшим формальными приветствиями.

Мэтт и Дом уселись по одну сторону стола, на тот злосчастный низенький диван, который все же был лучше стульев, на один из которых сел журналист по другую сторону стола.

Разговор пошел хорошо, хоть журналюга и был порой слишком дотошным. Иногда, выслушивая ответ, оглядывал Беллами и Ховарда как-то странно, как бы обоих вместе, при этом умиленно улыбаясь. Кто знает, что он там себе в голове навоображал? Вот и Дому с Мэттом было не по себе. И они вместе, не сговариваясь, интуитивно решили шутить на эти двусмысленные темы. Видимо, их гениальные умы полагали, что так уж точно никто не сможет заподозрить (разоблачить?) в них любовников.

- «Как процесс написания нового альбома отразился на отношениях в коллективе? Были ли какие-то серьезные стычки, разногласия?».
- «Ага, не без этого. Но, как видите, все уже хорошо. Проводя столько времени вместе в студии, занимаясь творчеством, потом, в повседневной жизни начинаешь буквально понимать друг друга с полуслова! Это удивительно! И чувство сплоченности с каждым альбомом усиливается». – Мэтт улыбнулся и повернулся к Дому, как бы специально для журналиста, который, по их гениальному плану, должен был подумать: «ха, раз они вот так, не смущаясь, намеренно двусмысленно шутят, значит, не педики». Увы, этот план был обречен на провал, особенно для тех людей, которые хоть немного смыслят в психологии и языке жестов. Ну, или для людей с журналистским образованием, обязывающим обладать проницательностью.
- «Да, с Мэттом у нас прямо-таки идеальное взаимопонимание! Вот даже сейчас я знаю, что он задумал!» - Дом с легкостью уловил посылы Беллами.
- «Ну, а твоя семья, Мэтт, не стала мешать вашей с Домиником дружбе?»
- «Конечно, ему теперь достается немного меньше моего внимания, ведь, как он сказал, - я стал похож на Криса! Его это пугало, потому что было время, когда и Крис от нас отдалялся, так сказать, по семейным обстоятельствам. Но сейчас все хорошо, мы нашли баланс».- Беллами увлекся болтовней, маханием руками, и не заметил, что его правая рука после своей немой «речи» полетела куда-то не туда. Она приземлилась ладонью на колено Ховарду, и резко была с него убрана. И это не было случайностью, несмотря на всю неказистость произошедшего. Это было самым настоящим неосознанным проявлением накопившегося напряжения и недосказанности по отношению к Дому. Хорошо, что у этого проявления не появился незапланированный свидетель в лице болтливого журналиста. За это можно сказать спасибо странному низкому дивану, который, очевидно, сделан для карликов. Мэтт и Дом, перекрытые столом, как карлики и смотрелись со стороны. Может, поэтому интервьюер и улыбался все время смешливо, всего лишь из-за комичности их положения, а не из-за каких-то там подозрений?

«Низкий диван. Стол. Карлики. Закрытый обзор. Ну, что ж, время шалостей!» - подумал Мэтт и дождался, когда Ховард опять возьмет картонный стакан с кофе. Когда это произошло, он придвинулся ближе, а его рука потянулась в сторону Ховарда. Она быстро проползла по худой ноге прямиком к ширинке, и Беллами почувствовал в этом районе тугое напряжение, которое его ничуть не смутило, а лишь заставило пойти на встречу. Однако Мэтт не успел расстегнуть ему брюки, потому что сам Ховард, в отличие от его члена, имел другое мнение на этот счет. Дом сделал вид, что закашлялся, и увел руку Беллза от себя. Это уняло Беллами. На какое-то время.

Фронтмен снова начал атаку на неприступную крепость по имени Доминик Ховард, которая еще полчаса назад готова была сдаться без боя, добровольно подставив все свои бреши в обороне под удар.

Штурм продолжался, и Мэтт ловко расстегнул молнию, введя самого Ховарда в очередное замешательство. А тот опять предпринял попытку фальшиво «закашляться», выгоняя нарушителя спокойствия со своей территории. Но на этот раз Мэтт был сильнее, и пока Дом пытался уйти от неловкости, Беллами даже успел добраться до органа, который так рьяно защищался обладателем. Все это происходило под взором человека, берущего интервью.

Пока Мэтт наяривал своему приятелю, он сам не мог полноценно возбудиться. Просто потому, что его целью, как он считал, были не совсем эротические утехи, а скорей желание заставить Ховарда испытать неловкость и страх, которые всего лишь граничили с легким эротизмом. И лишь подсознательные мотивы были связаны с сексом, но они были даже сильней сознательных: ему хотелось сблизиться с Домом и спровоцировать новую волну отношений.

Ублажение, граничащее с публичным унижением, продолжалось. Мэтт жестикулировал во время речи лишь одной рукой, он не подумал, что это может насторожить журналиста, который привык видеть гитариста группы Muse, машущего обеими руками. Беллами поражался стойкости Дома, и тому, как он умудряется с таким спокойным лицом отвечать на вопросы глазеющего интервьюера, который сидит вот здесь, в паре метров! В это время Дом пару раз пытался сорвать разворачивающееся действо, но, в конце концов, все-таки мысленно смирился: «****ец, мой лучший друг – сволочь и пидорас. А еще у него прекраснейшие руки. И дрочит он превосходно». Ему вдруг захотелось лично сказать это Мэтту. И вот, он уже повернул голову и вытаращился на его двигающиеся губы, которые несут очередную заумно-гениальную ***ню. Дома обожгло желание просто вскочить, толкнуть Беллами на пол и засадить ему член в глотку, чтоб тот заткнулся и мог лишь возбужденно причмокивать. Но, к его сожалению, это был не fuck-time, а всего лишь «прикидыватьсяхорошиммальчиком»-time.

Мэтт заметил, что Ховард вот-вот обкончается, и представил, как сперма выстреливает прямиком в лицо журналисту, потом тихо захихикал не в тему обсуждаемого вопроса. Неожиданно для Доминика Мэтт вдруг остановился, убрал руку, и взглядом стал как бы приглашать приятеля помочь себе кончить. Он оставил беззащитного Ховарда мучиться от возросшего кровообращения, хотя тот и мог бы сам довести дело до конца,  но у него был план поинтересней:

- «Можно мы закончим интервью?»
- «Что случилось?» - сыграл в «искреннее удивление» Мэтт.
- «Конечно, но я вынужден предложить сделку: с вас последний вопрос!» - журналист стал спрашивать, ему отвечал Мэтт, потому что Дом окончательно был в тумане. Но когда хлопнула дверь, он оживился и встал прямо с расстегнутой ширинкой.

Ховард подошел к Мэтту, который продолжал ехидно улыбаться, видимо, забыв один принцип родом из детства: за шалости можно быть наказанным. В момент, когда Беллами был на пике самодовольства и наслаждения тем, что он мило унизил Дома, любимый друг схватил его за плечи и силой прижал к полу. Тот рухнул на колени с раскрытым от неожиданности ртом, который успел только выкрикнуть «Ай!» и тут же был заткнут твердым органом барабанщика. Сначала ему пришлось, прихватив Мэтта за жесткие темные волосы, самому управлять процессом. Но вскоре ему это надоело, он вытащил свой член, и, продолжая держать Беллами за волосы, с размаху дал ему пощечину:

- «Ты – самостоятельный мальчик. Мне не нужно тебе помогать».

Беллами сразу завелся от той грубости, которую на нем испытывал Дом, и охотно принялся за дело, искупляя вину, которую, казалось, осознал. Он довел своего жестокого господина до конца, беспрекословно проглотив всю излитую им сперму, и остался стоять на коленях, как бы ожидая дальнейших приказаний.

- «Подрочи себе, хватит мучиться!» - воскликнул Ховард, заметив вставший член, который натянул ткань брюк, и Мэтт тут же расстегнулся и принялся выполнять. А Дом привел себя в порядок, прихорошился, периодически отчужденно бросая взгляды на переместившегося с пола на софу Мэтта. Он подошел ближе и увидел, что Беллами уже безо всякого рабского почтения смотрит на него.

- «Резче! Давай быстрей! Я хочу свалить отсюда». - Ховард сел рядом.
- «Если ты поможешь, будет быстрей».
- «*** тебе, дорогой!».

Беллами стал чаще и глубже дышать, потом, наконец, долго и томно выдохнул, и, прицелившись, выстрелил нависшему над ним Дому прямо в глаз. Тут же он вскочил и побежал прочь, на ходу застегивая штаны.

- «А-а-а-а! Ты! Пидорас! Я тебя ненавижу! С твоими шизоидными выходками!». - Доминик кричал и тер глаз, а Мэттью юрко исчез за дверью.

Ховард уже планировал способы наказания шаловливого хулигана. Оба они понимали, что эта игра затянется надолго, но ведь именно это и было им так нужно: под предлогом психологической борьбы они сближались и наслаждались обществом друг друга. Будет пролито много семенной жидкости, и синяки украсят их тела, как свидетели страстных нападений, но это уже совсем другие истории.