Главы 16-20

ГЛАВА 16

Никита проснулся очень поздно. Он нехотя открыл глаза и потянулся. Тринадцатого в комнате не было. Видимо, неугомонный чертёнок, проснувшись, решил прогуляться. Никита встал, позёвывая умылся, и подошёл к столу. На столе стояла большая ваза с фруктами. Никита взял большое яблоко и уселся на кровати. Думать ни о чём не хотелось и мальчик просто сидел, болтал ногами и грыз яблоко. Но долго так посидеть ему не удалось – дверь открылась, и на пороге нарисовался довольный Тринадцатый. В руках он держал какой-то небольшой свёрток.
 - Проснулся, соня? – спросил он. Никита молча показал ему язык.
 - Фу! А ещё говорят, что мы, черти, не воспитанные, - усмехнулся Тринадцатый, - Это они все просто с тобой не знакомы.
 - Ага, - Никите даже разговаривать было лень.
 - Ладно, хорош балдеть, - Тринадцатый был необычайно деловит, - Завтракать пора. Пошли вниз.
Никита вздохнул, подумал, не запустить ли в чертёнка огрызком, решил, что всё-таки не стоит и начал одеваться. Чертёнок в это время без остановки болтал, рассказывая, как он провёл утро. Оказывается, он даже Принца успел проводить. Тот передавал большой привет Никите. Кстати, Принц выяснил, что гномы и хоббит, охранять которых он нанялся, возвращались как раз после победы над драконом и везли его сокровища. Точнее их часть. Там какая-то очень длинная история была, не было времени её полностью рассказывать. Главное, что выяснил Принц, было то, что этот дракон был убит, и что жил он один в горах, сравнительно недалеко от гор Дракулы. Так что, может Дракула что-нибудь о драконах и знает. В общем, старого вампира навестить стоило.
  Наконец, Никита оделся, и друзья спустились вниз. Свёрток чертёнок взял с собой, на все вопросы Никиты отвечая: «Потом. Сначала поесть». От вчерашнего сборища в зале не осталось и следа. За одним столом сидел какой-то грустный парень-крестьянин. За стойкой скучал один из официантов, на этот раз гоблин. Похоже, хозяин работал только вечерами, когда был особенно большой наплыв посетителей. Мальчишки подошли к стойке, сделали заказ и уселись за тот же стол, за которым сидели вчера. Вскоре гоблин принёс еду и сок. Тринадцатый достал кошелёк, чем очень удивил Никиту, но гоблин отрицательно замотал головой и проскрипел, - За вас уплочено на неделю вперёд, - Он окинул мальчишек опытным взглядом и добавил, - Сомневаюсь, что за неделю вам удастся проесть все те деньги, которые за вас заплатил ваш друг. Тот, что уехал с гномами.
 - Откуда у тебя деньги? – спросил  Никита, когда гоблин отошёл, пожелав приятного аппетита.
 - А! – Тринадцатый махнул рукой, - У Бармалея спёр. Ему они теперь вряд ли потребуются, а нам пригодятся.
 - Но… воровать же нехорошо, - возмутился мальчик.
 - Точно, - согласился чертёнок, - Поэтому я у него их и забрал. А то наворовал, понимаешь, награбил. А это нехорошо. Можно подумать, он эти деньги честно заработал. К тому же, за его поимку награда полагалась, мы же на неё не претендуем. А этот кошель и есть наша награда, тем более, что там меньше, чем тысяча золотых.
 - А с чего ты уверен, что стражники заметили твой указатель? – попытался поддеть чертёнка мальчик.
 - А сегодня на улицах только и говорят, что о том, как Бармалея и всю его шайку поймали наконец,  - победно ответил тот и горделиво посмотрел на мальчика.
-  Хорошо, ладно, будем считать – заработали, - согласился наконец Никита, - Но почему ты ничего Принцу не сказал? Он же за нас расплачивался.
 - А у него что, денег мало? – удивился Тринадцатый, - Ты же слышал – с этим у него всё в порядке. К тому же он сам платил. Не могу же я его добрые порывы на корню губить! Про нас, чертей, и так чего только не рассказывают, а я ещё человеку буду мешать добро делать! Да и вообще, - Тринадцатый поднял вверх палец, - Кто кого от бандитов спас?
   Никита понимал, что всё равно, что-то здесь не правильно, но как это объяснить не знал.
А чертёнок беззаботно работал ложкой и уже и думать забыл про последний разговор.
 - Когда дальше двинем? – спросил он Никиту, - Я тут прогулялся немного – деревня так себе. Скучная, хоть и большая. Можно, конечно, пару вечеров здесь в зале покрутиться, послушать разговоры. Но, думаю, ничего особенного не узнаем. Народ здесь не очень разговорчивый, а если по пьянке разговорятся, так наврут с три короба.
 - Завтра пойдём дальше, - сказал Никита.
 - И правильно, - согласно кивнул Тринадцатый, - Лошадей покупать будем? Или осла какого-нибудь?
При воспоминании о верховой езде, у Никиты вновь заныла пятая точка.
 - Пожалуй нет, - мальчик решил, что пока можно обойтись и своими ногами, - Мы же всё равно с ними не справимся. Ни запрячь ни распрячь не сможем.
 - Да, ты прав, - согласился и с этим чертёнок, - Ладно, посмотрим, может, подвезёт кто. Интересно, а чем он так расстроен? – Тринадцатый кивнул на парня за соседним столом, - Может, попробуем развеселить, а то мне что-то скучно стало. А так и доброе дело и развлечение.
 - Тебе же добро, вроде как, делать не полагается, - поддел чертёнка Никита.
 - А ты никому не рассказывай, - парировал тот и, повернувшись к парню, громко позвал, - Эй! Друг! Не хочешь нам компанию составить. А то мы неместные, ничего здесь не знаем. Рассказал бы нам о своей деревне.
  Парень был так погружён в свои мысли, что сразу даже не понял, что обращаются именно к нему. Но потом тяжело поднялся и медленно побрёл к столу друзей. На его курносом лице было написано такое отчаянье, что Никите сразу стало его жалко. Тем более, что выглядел этот несчастный каким-то безобидным и даже беззащитным. Хотя, на слабака он похож не был, с мускулами у него явно всё было в порядке. Тем временем, парень дошёл, наконец, до их стола, кивнул вместо приветствия и уселся рядом с Тринадцатым. И тут же молча уставился в стол.
 - Нет, так не пойдёт, - не успокаивался Тринадцатый, - Давай хоть познакомимся для начала. Вот я – отважный путешественник, храбрый победитель разбойников, великодушный освободитель принцев, многомудрый собеседник волшебников и просто отличный парень Тринадцатый, чёрт. А этот субъект, что сидит напротив с отвалившейся челюстью – мой друг и оруженосец Никита, человек. Тоже, в общем, неплохой парень, хотя до меня, конечно, и не дотягивает. Мы, как я уже сказал, путешествуем. А ты кто?
 - Черныш, оборотень, - без всяких эмоций произнёс парень, всё так же глядя в стол.
Никита от неожиданности икнул и во все глаза уставился на нового знакомого. Ещё бы, настоящий оборотень! Тринадцатый тоже был очень удивлён, но быстро взял себя в руки,     - Здорово! А в кого превращаешься? В волка, в медведя или…?
 - В бурундука, - пробурчал парень, и Никите показалось, что он сейчас заплачет.
Повисла неловкая пауза. Мальчишки смотрели то друг на друга, то на Черныша, не зная, что сказать. А тот, казалось, вообще забыл об их существовании. Он сжимал свою пивную кружку и молча думал о чём-то своём. Наконец, Тринадцатый заговорил, - Ну, это тоже неплохо.
  И тут Черныша прорвало, - А чем неплохо? Что я могу? Другие в волков превращаются, медведей. Как король указ издал о том, что все оборотни должны на службу устраиваться, так многие наши себе работу понаходили. Могут и дом охранять и овец пасти. Те у них по струнке ходят.  Им и платят хорошо и уважают. Многие в армию к королю пошли. Там целую сотню оборотней собрали. А я? Если б хоть бобром становился, к лесорубам прибился бы. А так… - парень безнадёжно махнул рукой, - Какой с меня толк?
 - Так что,  все оборотни теперь людям служат? – удивился Никита.
 - Ну, не все, - ответил Черныш, - Кто не захотел – в леса ушли. Только их всех вне закона объявили, ловят – и в зоопарк. Особо не разбегаешься. А меня и в зоопарк не берут. Говорят, публике не интересно на грызунов смотреть.
 Парень был настолько удручён, что Никите хотелось хоть как-то ободрить его, но только как? И тут мальчика осенило.
 - Слушай, - обратился он к оборотню, - А ты в армию не пробовал вступить?
Черныш видимо решил, что над ним издеваются и со злостью посмотрел на мальчика, - Да они со мной даже разговаривать не станут! Какой от меня в бою толк?!
 - В бою-то, может, и никакого, - задумчиво протянул Тринадцатый. Похоже, он понял мысль Никиты, - Да ведь армия, это не только бои. Ты о другом подумай.
 - О чём? – оторопело спросил Черныш.
 - А о разведке, - широко улыбнулся Никита, а чертёнок часто закивал в знак того, что подумал о том же, - Станешь местным Штирлицем.
 - Кем? – поразился парень.
  - Не важно, - отмахнулся Никита, - Важно то, что ты можешь незаметно пробраться туда, куда ни один человек или волк, да и медведь ни за что не пролезет. Я не говорю уж о бобре, - закончил свою мысль мальчик.
 - Точно, - с жаром подхватил чертёнок, - А не хочешь в армию, можешь тем растяпам помогать, которые двери захлопнули, а ключи дома оставили. Ты же в любое окно проскочишь! Да тебе в городе цены не будет! Там для таких столько работы. А можешь вообще воровством заняться, - Тринадцатый тут же ойкнул и подпрыгнул на месте. Это Никита незаметно для Черныша пнул чертёнка под столом. Парень-то бесхитростный, простой. Ещё не хватало его на преступную дорожку толкнуть. К счастью, похоже, Черныш не расслышал последнего предложения Тринадцатого. Он сидел с мечтательным выражением на лице. От былого уныния не осталось и следа. Теперь перед ними  был полный надежд молодой сильный парень, готовый свернуть если не горы, то холмы точно. Чертёнок обиженно посмотрел на Никиту, но ничего не сказал. А Черныш вдруг резко встал и решительно зашагал к дверям. Почти у самых дверей он остановился, подошёл к стойке и расплатился. Потом вернулся  к столу и поклонился друзьям, - Спасибо вам, чужеземцы, - скороговоркой заговорил он, -  За то, что научили недотёпу. Я этого никогда не забуду. А теперь простите. Утром на площади был армейский вербовщик. Попробую поступить в армию Его Величества. Прощайте.
И с этими словами он быстро, почти бегом, выскочил в двери.
 - Вот так, - проговорил ему вслед Тринадцатый, - Помогли, а?
 - Помогли, - согласился Никита.
 - А теперь, может, прогуляемся, - предложил чертёнок, - Чтоб потом спалось лучше.
 - Я не против, - Никита и впрямь был не прочь посмотреть на деревню, в которой они оказались, - Только скажи сначала, что это за свёрток?
 - Принц передал перед отъездом, - ответил Тринадцатый, - Сказал, что это тебе в дороге пригодится.
 - Только мне? – удивился мальчик.
 - Он так сказал, - пожал плечами чертёнок, - Ну что, сейчас откроем?
 - Давай, - кивнул Никита, и Тринадцатый быстро размотал свёрток. На столе оказался небольшой, с три Никитиных ладони, кинжал. Рукоятка его была сделана в виде креста и вся была отделана серебром. Серебряные накладки были так же и на ножнах.
 - Вот тебе и от Дракулы защита, - довольно заметил Тринадцатый, - А мне кинжал и правда не нужен – когтей хватает.
Никита взял оружие в руку. Рукоятка удобно легла в ладонь. Мальчик несколько раз взмахнул кинжалом.
 - Похоже, гномья работа, - сказал чертёнок, - Денег стоит – ого-го сколько. А потренироваться тебе не мешало бы, - тут же добавил он.
 - Потренируюсь, - кивнул Никита, привязывая ножны к поясу, - Мы гулять-то идём?
 - Так я тебя только жду, - чертёнок вскочил. Никита тоже поднялся, и друзья, поблагодарив официанта за завтрак, направились на улицу.

ГЛАВА 17

  Никита сидел на телеге, немного покачиваясь – дорога была довольно неровной. Рядом с ним сидя дремал Тринадцатый. Накануне, после прогулки, он разговорился с хмурым крестьянином, и тот согласился подвезти мальчишек на своей телеге. Естественно, не бесплатно. Чертёнок яростно торговался и сумел сбить цену с пяти золотых до двух. Он и взывал к совести и милосердию возчика и жалобно заглядывал ему в глаза, но своего всё-таки добился. И вот теперь, со всем возможным комфортом, мальчишки ехали, всё больше удаляясь от деревни. Возчик оказался не только хмурым, но и неразговорчивым. С самого утра он едва произнёс слов пять. И то, почти все они предназначались старой кляче, запряжённой в телегу. Пейзаж вокруг разнообразием не отличался – всё те же луга, сменяющиеся иногда полями и огородами. Кое-где стояли одинокие деревья. Однообразие вокруг подействовало усыпляюще на Тринадцатого, да и Никиту тоже начало клонить в сон. Тем более, что проснулись они сегодня довольно рано. Но что-то ему мешало. Какое-то предчувствие. Не нравился ему почему-то этот возчик. Никита не мог объяснить почему. Вот не нравился и всё. На всякий случай, мальчик снял с пояса дубинку и незаметно положил её рядом. Но они всё ехали и ехали, а ничего не происходило. И, только когда телега доехала до развилки, на которой пути друзей и возчика расходились, и Тринадцатый отдал ему золотой (другой он отдал ещё в деревне, как задаток), Никита вдруг узнал этого человека. Узнал и непроизвольно схватился за дубинку. Оказывается, их подвозил один из разбойников из банды Бармалея. Похоже, стражникам не всех бандитов удалось поймать тогда в овраге. Когда возчик уже отъехал на довольно большое расстояние, Никита рассказал всё чертёнку. И каково же было удивление мальчика, когда тот спокойно ответил, - Ну да. Я его ещё вчера узнал. Это мне и цену, кстати, сбить помогло. Я ему как шепнул, так он сразу на мою цену согласился. Он, похоже, из местных. Наверное в свою деревню пробирается – отсидеться хочет.
 - Так он же нас мог… - начал было мальчик, но Тринадцатый не дал ему договорить,
 - А зачем ему это? Он теперь наоборот старается как можно незаметнее стать, а с нами на телеге ему даже безопаснее – вряд ли стражники заподозрят крестьянина с ребёнком и чертёнком на телеге. К тому же, в деревне многие видели, что мы уехали с ним и если вдруг с нами что случилось, кого бы первого подозревали?
 - Да кто бы нас хватился? – возмутился Никита, - Были и уехали, а тела и спрятать можно. Да и вообще, его надо было властям сдать, он же бандит.
 - Ну, - Тринадцатый ненадолго задумался, - Ведь не спрятал же. А с властями ты, может и прав, но тогда же пришлось бы на своих двоих пилить. Риск, конечно, присутствовал. Небольшой. Но так я ведь всю дорогу начеку был.
 - Что?! – Никита не поверил своим ушам, - Да ты проспал всю дорогу!
 - Это была такая военная хитрость, - усмехнулся чертёнок, но усмешка у него получилась какая-то смущённая, да и глаза он старательно спрятал.
 - Ага, слышал я, как ты хитро храпел, - проворчал Никита, но спорить дальше не стал.
 Мальчишки пошли по дороге, в сторону от той, по которой уехал возчик. Дорога стала труднее – начинался большой, довольно высокий, хотя и пологий, холм. А когда они, наконец, добрались до вершины, то от неожиданности, даже остановились. Перед ними, на сколько хватало глаз, расстилались покрытые лесом холмы. Тут и там в лесу виднелись большие проплешины полян и просек. И там, на этих полянах были какие-то существа – люди с козлиными ногами и рогами играли на странных дудочках, били в барабаны и бубны или пили что-то из больших бочек, молодые девушки в воздушных накидках водили хороводы вокруг деревьев или с визгом бегали друг за другом, здоровенный хмурый старик выгуливал на поводке огромного трёхголового пса. И это было только то, что они увидели со своего холма. А что там дальше, за деревьями? Может, там вообще не пойми что творится. Отсюда же не видно. Пока они стояли, разглядывая окрестности, над деревьями, с озабоченным видом пролетел молодой парень в крылатых сандалиях. За ним следом показался крылатый пацан лет трёх-четырёх с луком в руках. Время от времени он прицеливался и стрелял вниз. И Никита готов был поклясться, что ни один из тех, в кого попадали стрелы мальчишки, и не думал умирать, но всё равно все пытались от этих стрел увернуться. Да только мало у кого это получалось. Друзья переглянулись.
 - Слышь, - неуверенно проговорил Тринадцатый, - Может, попробуем стороной обойти? Дурдом какой-то.
  Никита посмотрел налево, потом направо – всюду картина была одинакова. Вдалеке, прямо из чистого неба в землю саданула молния. Но никто из резвящихся внизу не обратил на неё никакого внимания.
 - А как обходить-то? – ещё раз оглядевшись, вопросом на вопрос, ответил Никита, - Сам посмотри, везде одно и то же. Или вперёд или назад.
  Тринадцатый тоже оглянулся по сторонам, вздохнул и согласно кивнул, - Ну, ладно, пошли. Только, если что, то я был против,  - тут же добавил он.
 - Если тебя это успокаивает, то не вопрос, - согласился с ним мальчик, и друзья начали осторожно спускаться с холма. Вскоре, они казались среди деревьев и осторожно, можно даже сказать боязливо, стали пробираться вперёд.
  Но их опасения пока что не спешили сбываться. Никто особого внимания на путешественников не обращал. Пёс хмурого старика, правда, принялся было лаять всеми тремя пастями, причём, почему-то исключительно на Тринадцатого, но хозяин прикрикнул на него, и чудище тут же успокоилось. Тринадцатый был этому несказанно рад. Ещё бы, всегда неприятно, когда на тебя бросается пёс величиной с хорошего телёнка, а если у этого пса ещё и пасти целых три. Почувствуешь тут себя неуютно.  Козлоногие музыканты вообще, казалось не обращали на ребят никакого внимания, так же как и танцующие девушки. Теперь, спустившись с холма, мальчишки увидели, что в лесу так же не мало и обычных людей. Правде вели себя эти люди ничем не лучше, чем все остальные – так же пили из бочек (Тринадцатый предположил, что там какое-то спиртное, скорее всего вино или пиво), носились с глупым смехом друг за другом вокруг деревьев. Некоторые, наверное, переборщившие с вином, спали прямо под деревьями. На одной из полян три очень красивые женщины что-то горячо доказывали молодому парню, а тот стоял перед ними в явной растерянности и крутил в руке большое красное яблоко. Никиту очень удивило, что на плече одной из женщин сидела и моргала огромными глазищами большая сова. Мальчик всегда считал, что все нормальные совы днём спят, но видимо эта сова была такая же чокнутая, как и почти все жители здешних мест. Не успел он так подумать, как сова повернула голову в его сторону и ТАК на него посмотрела, что Никита непроизвольно ускорил шаг, лишь бы побыстрее скрыться от этих огромных глаз. «Мысли они тут читают, что ли?», - проворчал он про себя. Тем временем, роща кончилась, и мальчишки вышли на большую поляну. На поляне никаких гулянок не было, все развлекающиеся предпочитали оставаться под защитой деревьев. Тринадцатый предложил было устроить небольшой привал, как вдруг на небе появилась небольшая стая странных птиц, чуть больше ворон размером. И эти птицы стали стрелять в мальчишек! Они зависали у ребят над головой, резко встряхивали крыльями и вниз стремительно неслись большие перья с острыми, как у стрел, наконечниками. Никита и Тринадцатый еле-еле успели забежать обратно под деревья. Но противные птицы и не думали улетать. Они лениво кружили над поляной, иногда опускаясь почти до самой земли.
 - Вот ведь развели тут, - выругался Тринадцатый, оглядываясь на местных жителей. Но тех абсолютно не волновали проблемы путешественников. Всё так же свистели дудки, стучали барабаны и бубны, раздавались громкие визг и хохот.
  Никита тем временем решил проверить, наконец, на практике результаты своих тренировок. Он вытащил из колчана стрелу, натянул тетиву и принялся целиться в ближайшую птицу. Мерзкая тварь, похоже, была уверена в своей полной безнаказанности и подлетела почти к самому лесу.
 - Ну, давай же, стреляй, - приплясывал от нетерпения рядом Тринадцатый, но мальчик помнил, как Робин говорил, что, если ты хочешь поразить цель, то никогда нельзя торопиться. Поэтому Никита тщательно прицелился, глубоко вдохнул, а потом, вместе с выдохом, отпустил тетиву лука. Стрела понеслась вперёд к цели. В последний момент птица попыталась увернуться, но ей это не удалось и, пробитая стрелой хищница, беспомощным комком перьев рухнула на землю. И самое главное, все остальные птицы тут же резко поднялись выше и куда-то улетели с пронзительными криками. Тринадцатый выскочил на поляну и начал громко кричать им вслед. То, что он кричал, Никита выслушал с большим интересом, а некоторые выражения даже решил обязательно запомнить – пригодятся. Тем временем, Тринадцатый подбежал к поверженной птице, схватил её и тут же, с шипением отдёрнул руку, уколовшись об перо. Подув на палец, он аккуратно поднял добычу и, на вытянутых руках, понёс её к Никите. Подойдя к мальчику, чертёнок опустился на одно колено, склонил голову и, протягивая птицу Никите, дурным голосом заорал, - О, великий воин, самый храбрый из всех храбрых, самый стрелковый из всех стрелков, самый, самый, самый! Ну, после меня, конечно, - уже другим голосом добавил он и вновь заголосил, - Прими из рук своего оруженосца и смиренного спутника эту чудесным образом подстреленную тобой птицу!
 - А почему «чудесным»? – сквозь смех спросил Никита.
 - Ну, - уже нормальным тоном ответил, поднимаясь, Тринадцатый, - Это ж чудо настоящее, что ты в неё попал, да ещё и с первого раза.
 - Сам дурак, - обиделся Никита.
 - Вот так, - патетически воскликнул чертёнок, - За малую долю критики – и сразу оскорбления. Вы разбили моё сердце, сударь! Я – страдаю! – с этими словами, он, схватившись почему-то за живот, а не за сердце, во весь рост рухнул под ноги Никите.
 - Вставай, клоун, - со смехом наклонился над чертёнком мальчик. Тот ещё немного поизображал погибшего от несправедливости, а затем зашевелился. Никита помог «страдальцу» подняться и они вышли на поляну. Птицу чертёнок тащил за собой. Он выдернул из крыльев птицы два пера. Одно он привязал к своему рогу, другое пристроил на голове Никиты, быстро сварганив тому из кусочка ремня для мешка узкую повязку на волосы. Отступив на пару шагов и полюбовавшись на дело рук своих, Тринадцатый довольно себя похвалил, - Просто волшебные руки. И что я здесь делаю? Мне бы во дворец, королям одежду мастерить.
 - Ага, - не стал спорить с ним Никита, - Смирительные рубашки, например.
 - Гении выше оскорблений, - гордо отчеканил Тринадцатый, высоко задрал нос и тут же, споткнувшись об небольшой камень, растянулся во весь рост. Тут уж Никита не выдержал и просто рухнул от смеха рядом с чертёнком. Тот тут же бросился в атаку, Никита бой принял, и на поляне началась весёлая возня. Мальчишки боролись, толкались, кидались пучками травы и громко смеялись. В борьбе победил Никита, и тогда Тринадцатый предложил пободаться – матч-реванш, так сказать. Но Никита, здраво рассудив, что рогатый безрогого всегда перебодает, решил благоразумно от такого вида спорта отказаться. Тринадцатый, ничуть не обидевшись, упал на спину и начал рассматривать облака в небе. Никита лёг рядом, и они принялись искать в небе облачных зверей, людей и разных сказочных существ. Так они пролежали довольно долго и могли бы и еще пролежать столько же, как вдруг совсем рядом раздался стук копыт. А потом голос неизвестного всадника спросил, - Кто вы, о юноши, что здесь лежат так беспечно? Ложью да не оскверните уста.
  Никита и Тринадцатый тут же вскочили. Но перед ними стоял совсем не всадник. Это была какая-то непонятная помесь коня и человека. Там, где у всех нормальных лошадей начиналась шея, у этого существа было человеческое туловище с человеческой же головой. «Кентавр», - вдруг вспомнил Никита название таких существ. Он уже видел их в кино и на картинках, но там они выглядели гораздо меньших размеров. Этот же кентавр, смотревший на путников своими внимательными, пронзительно синими глазами, был просто великаном. А самое плохое, что Никита абсолютно не помнил, добрые кентавры или совсем наоборот. Или и те и другие встречаются. Тринадцатый же решил проблему неизвестного существа весьма оригинально и с присущей ему отвагой – спрятался за спину Никиты. Правда это ему скрыться от кентавра не помогло – уж очень тот был высок, спокойно за спину мальчика заглянуть мог.
 - Э-э, здравствуйте, - нерешительно проговорил Никита.
 - Здравствуй, о юноша, - торжественно ответствовал кентавр, - И ты, демон, здравствуй. Кто вы, и что привело вас сюда мне ответьте.
 - Мы простые путешественники, - торопливо ответил мальчик, - Мы просто идём к морю.
 - Никому не мешаем, - выглянул из-за его спины Тринадцатый и тут же вновь спрятался.
 - Что ж – странствия, участь достойных, - кажется, кентавр был настроен весьма мирно, - Но не слишком ли молоды вы для подобных свершений?
 - Ё-моё, - прошелестел на ухо Никите шёпот Тринадцатого, - Он по человечески может говорить?
  Никита только отмахнулся от него и ответил, - Может, мы и молоды пока что, но этот недостаток очень быстро проходит (Ну и что, что это Хомяк сказал? Сейчас эти слова пришлись весьма кстати).
  Кентавр наклонился к мальчику и с огромным интересом начал его разглядывать. Видимо, его вполне удовлетворило увиденное, потому что он выпрямился и с одобрением проговорил, - Слышу слова не мальчишки, но храброго мужа. И за сомненья свои я прощенья смиренно прошу.
 - Принимаем, - выскочил из-за спины Никиты Тринадцатый, - Без обид.
 Кентавр удовлетворённо кивнул и продолжил, - Откройте же мне имена, что вам родители дали. Я вам окрою своё – Хирон звать меня, по прозванию Мудрый.
 - Скромняжка, - вновь прошептал Тринадцатый, а Никита ответил кентавру, - Меня зовут Никита, а это мой друг Тринадцатый. Я уже сказал, что мы идём к морю. Мы просто путешествуем.
 Кентавр благосклонно кивал в такт словам мальчика, но тут его взгляд упал на подстреленную птицу. Хирон, как будто не веря своим глазам наклонился над ней, затем посмотрел на друзей. Никита и Тринадцатый замерли. Кто знает, может эти птички  у кентавров как домашние попугайчики у людей? И им сейчас за эту пернатую придётся ответ держать. А кентавр медленно перевёл взгляд с Никиты на Тринадцатого и строго спросил, - Чья та стрела, что сумела пронзить эту птицу?
 - А чё сразу я-то? – пискнул чертёнок и снова попытался спрятаться за спиной Никиты.
 - Это я её подстрелил, - глядя прямо в лицо Хирону, Никита сделал шаг вперёд.
 - А чего они первые?! – Тринадцатый, хоть и трясся как осиновый лист, но стал плечом к плечу с Никитой.
 - О, смелые воины, - похоже, Хирон за птицу мстить не собирался, - Меткой стрелой поразить Стимфалийскую птицу, на это способен не каждый из взрослых и сильных. Я преклоняюсь пред вашей отвагой, о, храбрый Никитос.
 - Да он её первой же стрелой – раз! – весь страх Тринадцатого исчез мгновенно, теперь это вновь был беззаботный и хвастливый чертёнок. Никите стало даже немного неудобно от таких славословий в свой адрес. Мальчик хотел уже сказать, что, мол, ничего особенного, случайно попал, повезло просто, но тут из-за ближайших кустов раздался громкий шум, а потом на поляну хлынули кентавры. Было видно, что все они очень напуганы. Не останавливаясь возле Хирона и мальчишек, кентавры промчались через поляну и скрылись в лесу. А с той стороны, откуда они примчались, всё ближе и ближе раздавались громкие вопли.
 - Опя-я-ять, - с какой-то усталостью протянул Хирон и медленно двинулся в сторону приближающихся воплей. Мальчишки нерешительно двинулись следом, держась на почтительном удалении. Так, на всякий случай. Кто его знает, что там вопит? Хирон если что и ускакать может. Вон как его сородичи пронеслись, как ветер прямо. Правда никакого страха кентавр не выказывал, но опять же, осторожность никогда не помешает.
Тем временем, из кустов, навстречу Хирону, вывалился молодой, лет шестнадцати, юноша. Не смотря на  юность, мускулы у него были такие, что если б его какой-нибудь Шварценеггер увидел, то тут же застрелился бы от зависти. Юноша медленно вращал над головой пойманным кентавром, держа его за заднюю ногу. Именно несчастный получеловек и оглашал лес столь ужасными криками. Юноша напротив был спокоен и даже как-то задумчив. Время от времени он поднимал голову вверх и коротко спрашивал, - Так уважаешь?
А затем, не дожидаясь ответа, не слушая самых искренних заверений в уважении, немного пошатываясь, шёл дальше. Парень был пьян, пьян до такой степени, что было непонятно, как это он ещё держится на ногах.
 - Остановись, о несчастный, - загремел над поляной голос Хирона. Юноша от неожиданности отпустил ногу своего пленника, и тот с коротким прощальным воплем улетел в ближайшие кусты. Впрочем, там он тут же вскочил на ноги и, прихрамывая, поскакал в лес, бросая назад испуганные взгляды.
 - О-о-о! Хирон! – расплылся в улыбке юноша и, раскинув руки для объятий, бросился к кентавру. Но добраться до него у парня не получилось, запнувшись на ровном месте, юноша рухнул на землю. Правда, настроения это падение ему не испортило, улыбка стала только счастливее и шире. Но тут его взгляд упал на застывших в удивлении мальчишек. Парень озадаченно посмотрел на них, потом  посчитал их, загибая пальцы (получилось у него что-то около семи-восьми), а затем озадаченно пробормотал, - Черти явились, ну это, вообще-то понятно. Но почему  не зеленые, как быть должно?
  Произнеся эту загадочную тираду, юноша уронил голову на землю и тут же захрапел.
 - Вот посмотрите, о юноши, пьянство насколько отвратно, - нравоучительно произнёс Хирон, указывая на распростёртое у его копыт тело, - Вновь козлоногие фавны подростка споили. Сколько бы я не твердил, все без толку были слова.
 - А кто это? – спросил кентавра Никита.
 - Воспитанник мой безрассудный, - сокрушённо ответил тот, - Зевса сын, юный Геракл.
При звуке собственного имени, Геракл икнул и перевернулся на другой бок.
 - Юноша в общем-то славный, но сильно влияньям подвержен, - немного смягчившись продолжал кентавр, - А фавны поить всех так рады. Вот и дошло у него до хулиганства опять. Как протрезвеет, будет страдать и виниться, как было не раз уж, не два и не три.
     Никита во все глаза смотрел на великого героя, а тот спокойно дрых на солнцепёке, оглашая окрестности поистине богатырским храпом. Тринадцатому же было абсолютно до фонаря – Геракл тут или не Геракл. Чертёнка беспокоило только одно – как бы эта груда мышц не проснулась и не стала уважения уже от них требовать. Тем более, что ему и цвет чертёнка не понравился – зелёного требует. «А я, может, к чёрному цвету больше привык», - ворчал про себя Тринадцатый. Он готов был шагать дальше, но вот Никита чего-то застрял – всё этого алкоголика рассматривает да с кентавром разговаривает.  Дождётся, что этот человек-гора сейчас проснётся и не факт, что Хирон их защитить сможет. Да и захочет ли? Всё же этот Геракл его воспитанник. В общем, Тринадцатый, всем своим видом выражая недовольство, уселся под ближайшим деревом, в полной готовности тут же задать стрекача, если вдруг Геракл решит очнуться.
    А Никита продолжал разглядывать Геракла и слушать жалобы Хирона, - И так каждый день, стоит мне лишь отвернуться. Он Стимфалиды из лука бы точно не сбил, - всё сокрушался кентавр.
 - Подумаешь, - вдруг пробормотал сквозь сон Геракл, - Вот подрасту ещё немного – всех этих тварей пернатых перебью. И Льва Немейского и Гидру и … - его голос становился всё тише и тише, пока не превратился в невнятное бормотание, а затем над поляной вновь загрохотал мощный храп.
 - Всё! Надоело! – Хирон разъярился не на шутку. Похоже последнее хвастовство воспитанника просто вывело кентавра из себя. Тем более, что рядом стоял мальчишка, который Гераклу и до пояса не доставал, но этот мальчишка страшную птицу уже подстрелил, а такой здоровый лоб, как его, Хирона, воспитанник, ещё подрасти собирается прежде чем на подвиги решиться.
 - Хватит тебе прохлаждаться в лесу, о беспутный! – Хирон выглядел, как человек (ну, ладно, как кентавр), принявший какое-то очень важное и трудное решение, - Слышал вчера я, что собирает Язон воинов храбрых в поход за Руном золотым. С ними отправлю тебя. Некогда будет тебе пить и буянить в походе. А если погибнешь в пути – знать такова и судьба. С Зевсом уж как-нибудь договорюсь, детей у него ещё много других.
    С этими словами Хирон трижды хлопнул в ладони. Внезапно, прямо из воздуха появился тот самый парень в крылатых сандалиях, что пролетал по воздуху над деревьями, когда мальчишки только входили в этот странный лес.
   - Что, опять буянит?  - спокойно спросил парень Хирона, не обращая ни малейшего внимания на Никиту и Тринадцатого.
  - Всё, я решил, что ему очень нужен поход, - сурово ответил Хирон, - Прошу я, Гермес, отнеси его к морю, к месту, где собирает Язон храбрецов.
 - Только то, - усмехнулся Гермес, - Нет проблем. Зевса не боишься? Как он отреагирует?
Хирон упрямо помотал головой.
 - Ну, как знаешь, - Гермес взмахнул рукой и лежащий Геракл вдруг исчез, - Мне Зевс приказал тебе во всём помощь оказывать, так что с меня взятки гладки. Счастливо, - и Гермес тоже пропал.
 - Э, - внезапно подал голос Тринадцатый, - А может, он и нас захватил бы?! Нам же тоже к морю надо! Никит, - повернулся он к мальчику, - Ты чего молчал-то? Теперь опять на своих двоих пилить?!
  Никита смущённо молчал. Его так поразили все эти появления-исчезновения, что он даже не подумал попроситься вместе с Гераклом. А теперь, похоже, было уже поздно. Гермес улетел и за какими-то мальчишками специально возвращаться не будет. Никита виновато посмотрел на чертёнка. Тот ещё немного поворчал, но в конце концов махнул рукой, - Ладно, шли пешком и дальше пойдём пешком. Ничего страшного. Но ты, Никита, всё же тормоз.
 Спорить Никита не стал  - действительно стормозил, так чего уж спорить-то?
 - Может быть, я вам, друзья, помогу? – раздался вдруг голос Хирона.
 - Вы?! – с удивлением посмотрели на него Никита и Тринадцатый.
 - По небу летать я, конечно, совсем не обучен, - спокойно продолжал кентавр, - Но ноги мои гораздо быстрее бегут, чем самые быстрые ноги людей. Могу подвезти вас до моря, Геракл в походе пока, у меня выходные.
 - Это было бы просто здорово, - переглянулись мальчишки, - А вас это точно не затруднит? – нерешительно спросил Никита. Хирон только улыбнулся в ответ и преклонил передние ноги. Тринадцатый тут же забрался на спину кентавра и уселся там как заправский всадник. Никита подхватил свои вещи и забрался следом. Там он нацепил мешок на Тринадцатого, а то ишь, хорошо устроился – все вещи на Никиту свалил. Тот попытался было возражать, но в это время Хирон поднялся на все четыре ноги и всё быстрее и быстрее побежал вперёд. Сначала казалось, что бег его совсем не быстрый, но скорость всё росла и росла, пока деревья, пролетавшие мимо, не слились в одну зелёную массу. Друзья сидели замерев в страхе, боясь, свалиться или, что Хирон вдруг не успеет свернуть, и все они разобьются в лепёшку об какое-нибудь дерево. Но кентавр всё бежал и бежал, ни в какое дерево врезаться явно не собираясь, а удерживаться на его широкой спине оказалось не так уж и трудно, и мальчишки немного успокоились. И даже начали вертеть головами, пытаясь разглядеть что-нибудь вокруг.
  Кентавр вылетел на вершину очередного крутого холма и внезапно остановился как вкопанный, при этом Никита больно стукнулся лбом об затылок Тринадцатого. Судя по возмущённому воплю того, ему тоже мало не показалось. А Хирон вытянул руку вперёд и торжественно проговорил, - Великий герой  Прометей, Зевсом наказан за дерзость, но не склонился перед богами титан.
  Никита и Тринадцатый высунулись из-за спины кентавра и увидели, что лес кончился, впереди лежит каменистая и неуютная, какая-то дикая равнина. А посередине этой равнины, к высокой скале был прикован человек. Это был настоящий гигант, Геракл рядом с ним выглядел просто недомерком, даже издалека было видно, насколько этот человек  силён.
  - За что его так? – спросил Хирона Тринадцатый. Тот помолчал немного, а потом медленно произнёс, - К людям был добр Прометей, дал им огонь и ремёсла, многому их научил, что не понравилось Зевсу.
 - Но почему?! – удивились в один голос Никита и Тринадцатый, - Это же хорошо, что  он столько людям помог.
 - Мысли богов ведомы только богам, - пожал плечами Хирон, - Есть лишь легенда, что будет спасён Прометей, будет спасён он героем, что гнева богов не боится. Верю я – день сей придёт. Может быть даже, родился уже тот герой, - кентавр решительно встряхнул головой.
 - А почему он не двигается совсем? – спросил Никита, присмотревшись, - Он что, без сознания всё время?
 Кентавр кивнул и хотел что-то добавить, но не успел.
 - Смотрите! – вдруг воскликнул Тринадцатый и показал рукой куда-то в сторону. Хирон и Никита посмотрели туда, и Никита чуть не свалился с кентавра. В их сторону, с трёх сторон, окружая, двигались какие-то люди. Вернее, ниже шеи они были люди как люди, а вот выше… У каждого из приближающихся на плечах сидела не человеческая, а собачья голова. И намерения этих собакоголовых были явно не добрые. Они вели себя совсем как охотники, обнаружившие дичь. В руках эти чудища держали копья, дубинки и просто большие камни. Никита насчитал пятнадцать врагов.
 - Снова исчадья аида пришли в наши земли, - проговорил Хирон, - Попробую я доскакать до скалы. Там примем бой, чтоб не могли они нас окружить. В битве держитесь за мной и не бойтесь - боги помогут в бою.
  И, не успели мальчишки что-либо сказать, как Хирон резко сорвался с места и бросился прямо на ближайших врагов. Двое из них не успели увернуться, и кентавр прошёлся копытами прямо по их уродливым лицам. Никита оглянулся и увидел, что эти невезучие собакоголовые лежат без движения, но все остальные несутся следом, причём скорость их практически не уступает скорости кентавра. Было ясно, что уйти не удастся, боя не избежать. Тринадцатый вновь начал мелко подрагивать от страха, Никита прислушался к своим ощущениям и вдруг понял, что не боится. Вот ни  капельки. Даже странно, просто скакать на спине Хирона было страшно, на пьяного Геракла смотреть было тоже жутковато, а сейчас, когда действительно смерть грозит, почему-то не страшно. Наоборот даже, какая-то злая весёлость внутри проснулась, и песня какая-то в голове играет быстрая, бесшабашная и боевая. Никита вытащил стрелу из колчана и попытался прицелиться во врага, бегущего наперерез. Первая стрела пролетела мимо, уж очень неудобно было целиться на ходу, да и страшновато – свалишься со спины и моргнуть не успеешь, как эти твари на кусочки порвут. Никита окликнул Тринадцатого, тот быстро всё понял и ухватил мальчика одной рукой за рубаху, другой чертёнок намертво обнял человеческое туловище Хирона. Теперь целиться было проще и второй выстрел оказался точным. Чудовище схватилось за простреленную ногу и с жалобным визгом кубарем покатилось по камням. Тем временем, скала Прометея была всё ближе и ближе. Собакоголовые, видя что окружить добычу не удаётся, яростно завывая, попытались прибавить скорости, но Хирон уже подлетел к скале, быстро ссадил мальчишек, схватил с земли большое сухое бревно и развернулся к преследователям. Те неслись на кентавра, полностью уверенные, что добыча теперь никуда не денется. Первого же врага кентавр встретил сокрушительным ударом своей огромной дубины, второго ждал яростный удар задних копыт. Никита выпустил ещё пять стрел и точно видел, что как минимум три из них попали в цель – раненые чудища с проклятьями и рёвом пытались вытащить стрелы и выбывали из боя. Это пусть немного, но помогало сражающемуся кентавру. Никита уже понял, что ошибся в подсчёте врагов раза в полтора, а то и в два – твари понемногу теснили кентавра и, хотя немало их уже валялось на земле бездыханными, но ещё больше продолжали нападать на Хирона. Никита оглянулся, ища глазами Тринадцатого. Тот забился за большой валун и даже не пытался участвовать в бою. Мальчик хотел было окликнуть чертёнка, пристыдить его, но в этот момент, один из собакоголовых сумел проскочить между копыт Хирона и бросился на мальчика. От неожиданности, Никита не успел вытащить ни дубинки, ни кинжала. В руках у мальчика была стрела, которую он собирался выпустить во врагов. Её-то он и выставил вперёд, этот жест получился как-то сам собой. Чудовище напоролось на стрелу плечом, но тут же изогнув шею откусило пол древка и, с окровавленным куском дерева, торчащим из плеча, сбило Никиту с ног одним ударом своей лапищи. Мальчик упал на спину и так ударился затылком об камень, что даже потерял на пару секунд сознание. А когда вновь пришёл в себя, то увидел над собой оскаленную пасть с пеной на губах, злобные маленькие глазки, почувствовал страшную вонь из пасти чудища, и чуть было вновь не потерял сознание. Но не успел – внезапно глазки твари закатились, и она рухнула прямо на Никиту. Мальчик забился, пытаясь выбраться, кто-то начал ему помогать. И, когда Никита выбрался из-под твари, то увидел ухмыляющегося Тринадцатого, держащего в руках большой камень. Этим камнем он и угостил чудовище.
 - Чего уставился? – прокричал чертёнок, - Стреляй давай!
И Никита вновь подобрал лук и стрелы. Хирона оттеснили уже почти к самой скале, было видно, что кентавр бьётся из последних сил. И, хотя нападавших осталось уже меньше половины, кентавр тоже был несколько раз ранен. Одна из тварей вновь прорвалась к мальчишкам. Тринадцатый бросился ей прямо под ноги, и чудище, споткнувшись, рухнуло на камни. Никита тут же отоварил его дубинкой по затылку. Тварь затихла. Но тут же сразу трое собакоголовых проскочили мимо кентавра, ещё штук пять облепили его и повалили на землю. «Всё, конец!», - пронеслось в голове у Никиты. Он понял, что не успеет уже вытащить спасительную фольгу, а тем более не успеет загадать желание. Да и вообще, об этой фольге Никита вспомнил только сейчас. «Дурак! Надо ж было забыть!» - обругал себя Никита, выпустил в несущуюся на него тушу стрелу, успел заметить, что попал, увидел ещё, как визжащий от страха и злости Тринадцатый пытается отбиваться от врага своим камнем, и тут покатился по камням от удара другой твари, которая подскочила к нему сбоку. Никита лежал на животе, закрыв глаза, а рукой всё пытался залезть в карман с фольгой. Но фольга оказалась слишком глубоко, никак не удавалось её вытащить. Собакоголовый медленно приближался, скалясь. И тут, вдруг, на него сверху упала огромная тень. Чудище подняло вверх морду и в ужасе завыло. А на него с неба спикировал огромный, просто гигантский орёл. Одним ударом клюва он сшиб визжащее чудище  и бросился к ещё пытающемуся сопротивляться Хирону. По пути орёл схватил когтями тварь, которая уже собиралась начать рвать оцепеневшего от ужаса Тринадцатого. Орёл с силой отбросил свою добычу метров на сто и подлетел к кентавру и его противникам. Те, увидев гигантскую птицу, начали в панике разбегаться. Даже раненые пытались уползти в сторону, не переставая выть и визжать от страха. Похоже, одним своим появлением, орёл привёл их просто в какой-то животный ужас. Никто из собакоголовых даже не пытался сопротивляться, все они пытались только поскорее скрыться. И орёл дал им такую возможность. Разогнав нападавших, он сел посередине поля недавней битвы и с насмешкой посмотрел на с трудом поднявшегося на ноги  Хирона.
 - Всё воюем? – осведомился он у шатающегося от ран и усталости кентавра, - Ладно самому скучно стало, а малолеток-то этих зачем во всё это впутал? Псиголовцы бы тебе спасибо сказали, для них дети – деликатес.
   Хирон, не слова не говоря в ответ, медленно подошёл к Никите, осмотрел  его ссадины, затем проделал то же с Тринадцатым и только после этого повернулся к орлу.
 - Приветствую верную птицу Зевса, - сказал он, но особого тепла в его голосе не было, - Приветствую и благодарю.
 - Не стоит благодарностей, - небрежно махнул крылом орёл, - А ты, я смотрю, всё также высоким стилем изъясняешься. Что ж, приятно осознавать, что и в нашем переменчивом мире, есть что-то неизменное и постоянное, - и орёл, запрокинув голову, заклекотал, что по-видимому должно было означать смех. Никита и Тринадцатый с некоторым недоумением смотрели на кентавра и орла. Было видно, что эти двое давно знакомы, и так же ясно было, что они друг друга не особо любят, если не сказать хуже. А орёл, отсмеявшись, повернулся к Никите, - Ну, раз наш великий и мудрый Хирон, - надо было слушать с какой издёвкой он это произнёс, - Не хочет со мной беседовать, поговорим с тобой, птенец. Кто вы и какого лешего вас сюда принесло?
  Никита посмотрел на Хирона, но тот, казалось, не обращает на орла и мальчика ни малейшего внимания. Кентавр стянул с одного из убитых псиголовцев рубаху, порвал её на полоски и теперь, смочив эти импровизированные бинты водой из  фляги, перевязывал особенно кровоточащие раны. И Никита решил, что большой беды не будет, если он расскажет орлу если не всю правду, то хотя бы её часть. Ведь, в конце концов, он же их спас. Не слети он так вовремя, их бы уже точно разорвали на кусочки. И Никита принялся рассказывать орлу о своих приключениях, правда опустив очень многое и начав свой рассказ с деревни, где они расстались с Принцем. Мол, не сиделось двум деревенским пацанам на месте, решили по свету побродить, а что  один из них не человек, а чёрт, так мало ли у кого какие недостатки? Мы там у себя в деревне не расисты, у нас кого только не живёт. Никита рассказывал так убедительно и увлечённо, что даже Тринадцатый заслушался. Орёл всё это время, не мигая, смотрел на мальчика и, стоило тому закончить свой вдохновенный рассказ, как огромная птица медленно покачала головой и задумчиво проговорила, - Наврал, конечно, много. Но про море не соврал – действительно туда стремится. Так ты их туда вёз? – повернулся он к кентавру. Тот не ответил. И тут орла прорвало, - Слушай, может, хватит, а? Самому не противно? Да! Летаю, клюю, каждый день клюю. И буду клевать! Приказ у меня такой, понял?! А вы все чистенькие, да? Хоть один за него, - орёл указал крылом вверх на прикованного Прометея, - Вступился? Хоть один? Все по норам своим расползлись – не нас наказывают и ладно. Что, не так?! А теперь жалеем, теперь-то мы добрые. А что помочь не пытаемся, так нельзя же, дядя Зевс не разрешает. Это вот орёл – негодяй, а мы-то, мы-то добрые. Да пошли вы все, уроды! – орёл уже просто кричал от злости, - Ненавижу! От вас молчаливых всё зло и происходит. Только и знаете, что молчать, но обязательно неодобрительно. А надо было тогда не молчать! Кричать надо было, орать, вопить! Может и смогли бы чего добиться. Зевс тогда ещё не так силён был. А даже если бы и не добились, если бы проиграли, то хоть попытались бы. Было б за что себя уважать.
 - Но ты против богов и тогда не пошёл бы, - внезапно подал голос Хирон.
 - Я – другое дело, - не стал спорить орёл, - Я и тогда и сейчас слуга Зевса. Мой путь ясен и понятен, по крайней мере мне. Разговор про вас, оппозицию, - он словно сплюнул, произнеся это слово, - Или как вы там себя обзываете? Вы же только кричать и можете, а как до дела… - птица махнула крылом, - Хотя тебя это не так сильно касается, как прочих, - внезапно, в голосе орла появились даже какие-то уважительные нотки, - Оболтуса-то Зевсова отправил на подвиги и возмужание, не испугался.  Зевс так разозлился поначалу. Гермеса молниями почти час по Олимпу гонял. Но его потом Гера успокоила. Сказала, мол, парню такое путешествие только на пользу пойдёт. Посмотрит, как люди в мире живут, научится чему полезному, а если шею свернёт, значит судьба такая.  Правда, этих, последних, мыслей она Зевсу говорить не стала,  - орёл вновь засмеялся.
  - Прости меня, о, птица, слуга Громовержца, - внезапно медленно проговорил кентавр, Вижу я, ты не подлец, хоть и служишь тирану.
 - Да ладно, - видно было, что орёл очень смущён и удивлён подобными словами Хирона.
 - Просьбу мою, если сможешь… - нерешительно продолжил Хирон.
 - Эх, Хирон, Хирон, - укоризненно проговорил орёл, - Старый ты хитрец. Мы же друг друга лет сто знаем. Мог бы и так попросить, без лести в начале.
 - Я и не думал о лести!  - кентавр аж взвился на дыбы от возмущения, но на орла это не произвело ни малейшего впечатления.
 - Дай-ка сам догадаюсь, чего ты хотел попросить, - он кивнул на притихших Никиту и Тринадцатого. Всё время разговора мальчишки сидели как можно тише, стараясь быть как можно менее заметными. Уж очень громко и резко звучали некоторые заявления орла.
 - Этих двух к морю отнести, я прав? – кентавр кивнул.
 - Ну, ладно, мне это не трудно, - орёл внимательно посмотрел на Хирона, - А самому-то помощь не нужна? Смотри, псиголовцев разогнали, но мало ли что. Хотя, - птица вновь заклекотала, - Ты у нас боец крепкий, а до леса вашего рукой подать. А там тебе, если что, найдётся кому помочь.
 Орёл повернулся к мальчишкам и опустил одно крыло на землю, - Давайте, смертные, пока я не передумал.
  Но Никита и Тринадцатый, не сговариваясь подошли к кентавру. Он уже немного отошёл от последствий сражения и выглядел довольно сносно.
 - Спасибо вам, - проговорил Никита. – Спасибо, - эхом дополнил Тринадцатый.
 - Удачи вам, храбрые путники, - кентавр положил свои огромные ладони на макушки друзей и аккуратно взъерошил им волосы, - Пусть вы достигнете цели, не потеряв, а найдя. Прощайте, друзья. Прощания долгие – удел нерешительных трусов. Храбрец идёт в путь не боясь и сомнений не зная, - сказав это, Хирон ещё раз взъерошил волосы Никите и шерсть Тринадцатому, развернулся и, не оборачиваясь поскакал в сторону еле видной полоски леса.
 - Как трогательно, - прокомментировал всё увиденное орёл и прикрикнул на мальчишек, - Ну, долго я вас ждать буду?
  Друзья залезли к нему на спину, и птица тут же взмыла в воздух. И вскоре скала, у которой произошло первое в жизни Никиты настоящее сражение, осталась далеко позади. А впереди их ждало море.

ГЛАВА 18

 Никита и Тринадцатый плечом к плечу стояли на каменистом берегу и молча смотрели на огромные волны, бьющиеся о камни с каким-то гулким шумом. Они дошли, доехали и даже долетели (орёл нёс их на своей спине почти два дня, без отдыха. Мальчишки спали по очереди, поддерживая друг друга). Принеся их сюда, орёл тут же улетел, не слушая слов благодарности. Просьбу своего старого врага-друга он выполнил, остальное его не интересовало. И вот, мальчишки стояли перед неспокойной огромной силой и смотрели, как Солнце медленно проваливается в толщу воды.
 - Ну, и что дальше? – первым нарушил молчание Тринадцатый.
Никита только пожал плечами.
 - Нет, всё-таки, - не успокаивался Тринадцатый.
 - Переночуем, - медленно проговорил Никита, - Потом пойдём людей искать. Нам самим в море выходить - самоубийство, да и не на чём.
 Чертёнок молча кивнул и начал собирать плавник, разбросанный по всему берегу. Никита постоял ещё немного и принялся помогать другу. Разговаривать не хотелось. И вообще, кроме усталости давило ещё какое-то чувство. Разочарования, что ли? Раньше казалось, что главное только до моря добраться, а там… Что «там», Никита не думал, но ясно было, что что-то очень хорошее и доброе и вообще, такое… классное, в общем. Но вот, добрались, и что? Ничего хорошего. Вода, вода, вода… Да такая, что её даже и пить-то нельзя. Хотя, и плохого вроде ничего не случилось. Вот только людей бы побыстрее найти завтра, насчёт лодки договориться. А может и порт какой рядом, можно будет на какой-нибудь корабль попроситься. Жаль, ни Тринадцатый, ни Принц о портах на морском берегу не знали. А орла просить высадить их поближе к какому-нибудь порту, Никита, честно говоря побоялся. Уж очень недружелюбно тот держался, всем своим видом показывая какое одолжение он им оказывает. Уже спасибо, что не сбросил на полпути, донёс до моря, как Хирону обещал. Все эти мысли беспорядочно носились в голове мальчика. Никита так погрузился в себя, что только оклик Тринадцатого вывел мальчика из раздумий.
 - Ты что, оглох? – возмущался чертёнок, - Третий раз зову! Еду доставай, я уже костёр разжёг.
  Никита подошёл  к огню, свалил у него собранные дрова и начал развязывать мешок. Только сейчас он понял, как проголодался. За последние три дня у них и возможности-то спокойно поесть не было – так, на бегу что-то в рот кинули и вперёд. Мальчик принялся доставать из мешка еду и раскладывать её прямо на большом гладком камне у костра. Тринадцатый не стал дожидаться, пока Никита всё достанет, схватил кусок мяса и жадно впился в него зубами.
 - Руки мыл? – строго спросил чертёнка Никита.
 - Отфтань, - пробурчал тот с набитым ртом, - Не фыдиф, мы куфаем.
Никита засмеялся, засунул руку в мешок поглубже и вдруг дотронулся до чего-то непонятного. Он вытащил руку и с недоумением уставился на старинную лампу.
 - Фто это? – Тринадцатый тоже заинтересовался было, но ничто сейчас не могло его отвлечь от еды. И только сейчас Никита вспомнил о подарке волшебника из города. Тогда мальчик положил лампу в мешок, а потом было слишком много событий, он и забыл про неё. И вот, сейчас она у него в руке. Никита осторожно потёр лампу и, когда из неё повалил густой дым, от неожиданности отбросил её в сторону.
 - Астарожней, да? – раздался вдруг недовольный мальчишечий голос, и перед остолбеневшими друзьями появился мальчишка с ярко красными глазами и такими же заострёнными ушами, как и у Тринадцатого. Одет неизвестный был в рубаху с широченными рукавами, штаны с такими же широкими штанинами и остроконечные туфли. На голове его красовался тюрбан. И вся его одежда была расшита яркими нитями, в том числе и золотыми и серебряными, так, что весь мальчишка очень напоминал новогоднюю ёлку. Никита от неожиданности сел на камень, а верный себе Тринадцатый резво спрятался у него за спиной, не прекратив, впрочем жевать. Красноглазый, тем временем, с недовольным видом потёр себе плечо, огляделся и, вздохнув, быстро и небрежно поклонился Никите, - Слушаю и павинуюсь, о, павелитель.
  Мальчик только оторопело смотрел на непонятно откуда взявшегося остроухого и не мог произнести ни слова. За спиной у него нервно сопел перепуганный Тринадцатый.
 - Глухой, да? – с каким-то даже сочувствием, поинтересовался красноглазый (или остроухий, кому как нравится) и повторил уже громче, - Слушаю и павинуюсь! Приказывай, зачем звал, да?
 - Т-т-ты кто? – наконец сумел справиться с испугом и удивлением Никита.
 - Прасти своего смиренного раба, - тут же завыл в явно притворном страхе красноглазый, - Имя моё Гасан Абдурахман ибн (последнее слово он произнёс неразборчиво) и принадлежу я к славному и несчастному роду джиннов…   Выпалив эту тираду, мальчишка тут же начал кланяться с таким пылом, что мальчишки опять испугались. Только теперь уже за этого Гасана ибн как его там. Как бы не переломился от усердия.
- А ты откуда взялся? - нерешительно спросил Никита.
Мальчишка картинно закатил глаза и молча указал на лампу.
- А что ты там делал-то? – решил подать голос Тринадцатый.
- Живу я там! – рявкнул в ответ красноглазый, - Ясна?! И, вновь повернувшись к Никите снова поклонился, - Слушаю и павинуюсь, о, павелитель, - а потом добавил сердитым тоном, - Ну, приказывай, да?
- Послушай, как там тебя, Гасан Абдурахман ибн Хаттаб (почему-то именно это имя пришло мальчику в голову, но, как показала реакция джинна, этот вариант его имени правильным не был).
- Почему Хаттаб? – возмущенно завопил тот, - Это дедушку маего так завут, а папу Ахмад завут, да? Гасан Абдурахман ибн Ахмад я!
-  Папа чай любит? – задал идиотский вопрос Никита.
- Почему чай? Издеваешься, да? Сначала сами завут, патом смеются, да?! 
И разобидевшийся джинн замер, сложив руки на груди и отвернувшись от друзей.
- Слышь, Никит, - горячо зашептал Тринадцатый, - Может ну его… пусть обратно в лампу свою лезет. А мы её тут на берегу оставим. На фиг она нужна – лишняя тяжесть.
Чертёнок на секунду запнулся и закончил свою мысль, - А то кто его знает, чего от этого чуда ожидать можно.
Джинн явно всё слышал, но никак внешне не прореагировал. Только руки покрепче сжал, да зубы посильнее стиснул.
- Нет! – Никите стало жалко нового знакомого. В тесной лампе неизвестно сколько просидеть – у кого угодно настроение и характер испортятся. Да и встречу они новому знакомцу устроили, надо признать, не очень приветливую.
- Нет, - ещё раз повторил мальчик и обратился к джинну, - Послушай… э-э, Гасан, ты прости нас если что не так. Просто всё как-то неожиданно получилось.
 - Ты сам как неизвестно кто на нас свалился, - вступил Тринадцатый, - Мы ж не со зла тебя из лампы твоей выдернули. Так что вот так, хорош дуться, - закончил чертёнок свою короткую речь. Но джинн продолжал недовольно сопеть и изо всех сил делал вид, что мальчишки обращаются вовсе не к нему.
- Не, я не понял, - возмутился Тринадцатый, - Ты что, глухой? Или тебе просто уши надо прочистить? Так я это быстро!
  И, не успел Никита ничего сказать, как чертёнок резко вскочил на ноги и в два прыжка оказался возле джинна, замахиваясь на него кулаком. Никита тоже вскочил, пытаясь помешать Тринадцатому затеять драку, но тот вдруг с громким визгом отскочил от джинна и принялся хлопать себя по бокам, пытаясь потушить внезапно загоревшуюся шёрстку. Джинн не изменил своей позы, но вот выражение его лица изменилось – на нём и следа не осталось от прежнего уныния, наоборот – во весь рот злорадная улыбка. Гасан что-то быстро пробормотал, и Тринадцатый, который было потушил свои бока и уже наклонился за камнем поувесистее, вновь завизжал, а кисточка его хвоста вспыхнула маленьким факелом. Но не смотря на это, чертёнок успел схватить какой-то булыжник и запустить его в джинна. Тот явно не ожидал от противника такой прыти и не успел уклониться. Камень сочно впечатался ему прямо в лоб. Гасан от неожиданности и боли упал на спину, но тут же вскочил и с яростным криком бросился на Тринадцатого. Но чертёнок уже успел потушить свой  хвост и встретил врага во всеоружии, то есть выставив вперёд свои когти и рога. Джинн попытался поднырнуть под вражеские рога, но чертёнок вцепился в него, и противники покатились по камням, осыпая друг друга ударами и громкими ругательствами. Всё это произошло так быстро и неожиданно, что Никита не успел вмешаться. Мальчик просто застыл в каком-то ступоре и только смотрел на копошащихся у его ног чёрта и джинна. И лишь через минуту (а может и больше), Никита опомнился и бросился  разнимать дерущихся. И тут он на практике убедился, что пословица: «Двое дерутся, третий не мешай» очень даже правдива и справедлива. Мальчик так и не понял, кто зарядил ему ногой в нос, а кто локтем под дых, но в том, что в ухо он получил именно от Тринадцатого, а по затылку от Гасана, в этом у Никиты никаких сомнений не было. И через пару минут Никита присоединился к дерущимся. Присоединился в полном смысле этого слова. А чего они первые? Он же их разнимал, а они? Короче драка получилась любо-дорого посмотреть. Жаль зрителей не было. Хотя, вскоре и они появились – из воды рядом с берегом вынырнули несколько девичьих голов и их обладательницы стали с интересом наблюдать за неожиданным развлечением. А мальчишки не замечали ничего вокруг. И лишь, когда смех и обидные для всех троих замечания стали совсем уж громкими, драка утихла сама собой. Тринадцатый, Гасан и Никита с удивлением уставились на вновь появившихся, а те продолжали соревноваться в остроумии, издеваясь над мальчишками. И это вдруг показалось так обидно. Не сговариваясь, мальчишки схватили по камню и метнули в хохочущих обидчиц. Ни один из камней в цель не попал, но смех и дразнилки немедленно стихли, а их авторы исчезли в воде, махнув на прощанье большими рыбьими хвостами. – Трусихи! – громко закричал им в след Тринадцатый размахивая исцарапанными руками, а Гасан, хлюпая разбитым носом, презрительно бросил, - Русалки да? Чего от них ещё ждать-то… После этих его слов возникла неловкая пауза. Мальчишки смотрели друг на друга и не знали что делать – драться дальше было уже вроде как глупо, а мириться тоже как-то, рановато что ли. В общем пауза затягивалась, но, наконец Никита её нарушил, - Ну что, угомонились? – строго поинтересовался он у стоящих перед ним.
 - А сам-то, - проворчал Тринадцатый, - Чего полез-то вообще? Скучно стоять стало?
 - Я вас разнять пытался, - возмущённо ответил Никита, - А вы…
- Ага, разнять, - передразнил его чертёнок, - Ты меня так по уху «разнял», были б мозги – было б сотрясение. И он с гримасой боли прикрыл распухшее ухо рукой.
Мальчишки переглянулись и неожиданно Никите стало смешно. Он изо всех сил пытался сдержать свой смех, но тот никак не собирался задерживаться внутри. И мальчик неожиданно даже для себя начал сдавленно хихикать.
 - Он ещё и ржёт! – возмущённо завопил Тринадцатый, - Нет, ты видел, - обратился он к Гасану, как к лучшему другу и товарищу. Тот с укоризной покачал было головой, но тут же, охнув схватился за лоб, на котором прямо на глазах росла большущая шишка. Этот его жест вызвал новый взрыв веселья со стороны Никиты (который не видел, как у него под обоими глазами сияют всеми цветами радуги два великолепных синяка) и тихий пока ещё смешок Тринадцатого. Джинн вскинулся было, но посмотрев на своих недавних противников, сам не выдержал и широко улыбнулся. А потом над берегом разнёсся громкий хохот трёх мальчишек.
- Чего они там? – спросила младшая из русалок другую, немного постарше, - Сначала дерутся, потом хохочут. Психи, что ли?
- Мальчишки, - с презрением пожала плечами та, - Они все ненормальные. Так что, Ариэль, радуйся, что девочкой родилась.
 - А я и радуюсь, - Ариэль ещё раз бросила взгляд на берег и нырнула вслед за сестрой.

ГЛАВА 19

Никита проснулся рано утром от холода. Мальчик сел и обнимая себя за плечи и зевая оглянулся. Тринадцатый, свернувшись калачиком, тихо сопел в две дырочки. Он натянул на себя всю свою подстилку, было видно, что ему тоже совсем не жарко. Похоже, лучше всех устроился Гасан Ахмадыч, который с вечера завалился в свою лампу. Уж там-то точно теплее, чем на продуваемом всеми ветрами морском берегу ранним утром, когда Солнце только собирается показаться из-за горизонта. У Никиты от зависти даже возникло желание немедленно потереть лампу и потребовать от джинна выполнения какого-нибудь очень сложного и очень срочного приказа. Но мальчик сдержался. Как-то это было совсем не по-товарищески. Тем более, что вчера вечером, после так весело закончившейся драки, они втроём проболтали за ужином и после, наверное, часов пять.
Гасан оказался совсем не таким плохим и сердитым, каким показался вначале. Он весело травил анекдоты, рассказывал какие-то смешные истории из жизни джиннов. И, хотя юмор джиннов оказался довольно специфическим, ( «Ну, он Азизу  гаварит, - Хачу быть сильным, как мидветь, выносливым, как вирблют и ловким, как абизьяна, да? А Азиз всё выполнил и вдабавок ему мидвежьи когти, вирблюжий горб и абизьяний хвост прицепил. И исчез – жиланий-то три выпалнено, да?»), рассказывал он так артистично, что Никита громко смеялся, а Тринадцатый вообще просто заходился в хохоте и к тому времени, как мальчишки собрались спать, чертёнок и джинн были уже чуть ли не вечными друзьями. К тому же, нужно было признать, что в основном не везло с исполнением желаний всяким жадинам и злодеям. Детей, стариков, бедняков  джинны, похоже, не обижали.  Но, не смотря на это, мальчик решил, что прежде чем что-либо загадывать, десять раз прикинет, а надо ли ему это. Да и желание своё будет формулировать чётко и уж точно, без всяких сравнений ( а то скажешь, - Хочу плавать как рыба, - и тут же плавники с жабрами отрастут). Но вообще, Гасан Никите понравился – весёлый, не злопамятный и знает много.
Размышляя таким образом, Никита медленно, сонно побрёл к маленькому ручейку, струившемуся из расщелины в скале неподалёку – умываться. Мальчик решил, что раз уж он сам проснулся, то значит уже выспался. Тем более, что в такой прохладе особо и не поспишь – покрывало-то совсем тоненькое, не согреет. Никита небрежно умылся, кое-как ополоснув лицо ледяной водой и вернулся к почти погасшему костру. Похоже было, что Солнце сегодня на небо выберётся не скоро – весь небосвод был плотно затянут тёмными тучами. «Как бы дождь не хлынул», - подумал Никита. Мальчик подбросил в огонь несколько деревяшек из собранных вчера на берегу старых веток и обломков досок, выброшенных волнами, и начал не спеша готовить завтрак. Во время одного из предыдущих привалов, Тринадцатый научил Никиту  поджаривать на костре мясо и хлеб так, чтобы еда не подгорала и в то же время была хорошо поджарена (кому ж ещё учить с огнём обращаться, как не чёрту, хоть и несовершеннолетнему?). Вот сегодня мальчик и решил проверить, хорошо ли он усвоил нехитрые уроки. Вскоре над берегом разнеслись аппетитные запахи. И, само собой, Тринадцатый тут же проснулся. Еле продрав глаза он направился было к костру немедленно завтракать, но был остановлен Никитой и отправлен умываться. Недовольно ворча, чертёнок пополоскал руки в воде, сделал вид, что намывает мордочку, а затем вновь направился к столу. По пути он сильно постучал по лежащей возле мешка лампе и что есть силы проорал, -  Дети, в школу собирайтесь!!! Подъём!!! От этого неожиданного вопля Никита даже подпрыгнул на месте и уронил нож, которым собирался нарезать хлеб. Это не укрылось от взгляда чертёнка, и он тут же прокомментировал, - Фиговая примета, теперь точно жди гостя какого-нибудь.
Вот только на Гасана его крик никакого впечатления не произвёл – из лампы никто не показывался. – Слышь, Никит, - обратился Тринадцатый к мальчику, - Потри лампу, пусть вылезает. Хорош спать-то.
 - А тебе что, завидно? – поддел друга Никита.
 - Да нет, - пожал тот плечами, - Просто ему ж поесть ничего не останется.
 - А ты его порцию оставь, не трогай, - предложил мальчик.
 - Ну, нет, - возмутился чертёнок, - Кто не успел, тот опоздал. Так что или буди, или потом сам объяснять будешь, почему ему ничего не досталось.
 - Ага, - согласился Никита, - Так и скажу – Тринадцатый всё сожрал.
 - Не сожрал, - Тринадцатый важно поднял вверх палец, - Не сожрал, - он схватил кусок поджаренного мяса, откусил и закончил, - А скуфал. Вот.
И чертёнок принялся жевать  с блаженным выражением на лице (или на морде, кому как нравится). Никита усмехнулся и направился к лампе. Он только дотронулся до блестящей стенки, как Гасан оказался перед ним, склонившись в поклоне, - Слушаю и павинуюсь, хазяин, - привычно завыл он. Тринадцатый хихикнул, а Никита остановил поклоны джинна, взяв его за руку. – Ты есть хочешь? – спросил мальчик. Гасан пару секунд внимательно смотрел на него, а потом вдруг спросил нормальным голосом, - Правильно ли я понял, о госпадин мой, что ты приглашаешь раба сваего разделить с тобой трапезу за одним столом?  - Во загнул! – восхищённо раздалось от костра, а Никита глядя  прямо в серьёзные глаза джинна, кивнул, -  Правильно.
 - Мало кто из джиннов удостаивался чести преломить хлеб со своими хазяевами, - Гасан вновь поклонился, но в этот раз в его движениях не было обычного ёрничества, - С великой благодарностью принимаю твоё предложение.
 - Не, ну вы там наговорились? – вновь подал голос Тринадцатый,- Остывает же всё!
И Никита с Гасаном присоединились к чертёнку. Какое-то время, мальчишки жевали в тишине, разговаривать было некогда, уж очень есть хотелось. Но вскоре, утолив самый сильный голод, друзья начали оживлённо обсуждать планы на день. Вернее обсуждали Тринадцатый и Никита, Гасан пока что предпочитал помалкивать. А мальчик с чертёнком оживлённо спорили – один предлагал двигаться в одну сторону вдоль берега, а второй в другую. Причём никто не мог объяснить, почему он хочет идти именно в это сторону. Наконец, так и не придя к единому мнению, мальчишки повернулись к молча жующему джинну.
 - А ты чего молчишь? – возмущённо спросил Тринадцатый, - Мы тут можно сказать судьбу нашу решаем.
 - А мне всё равно куда идти, - Гасан спокойно посмотрел на спорщиков, - Куда ни иди – результат адин.
- То есть, - не понял Никита.
 Гасан медленно поднялся на ноги и показал в одну сторону – Адин день пешком и скалы. Непрахадимые.  Потом он показал в другую сторону – Два дня пути и тоже скалы. Тоже непрахадимые.  Потом он махнул себе за спину и закончил, - Опять скалы. Какие – сами видите. Вапросы есть?
Ошеломлённые Никита и Тринадцатый ничего не ответили. Похоже, Орёл над ними очень зло и жестоко посмеялся, высадив в месте из которого выхода нет, если только по морю или по воздуху. И придраться вроде не к чему – к морю-то вынес. Всё честно. А если бы у них джинна не было? Или фольги волшебной, о которой, кстати, Орёл ничего не знал. При этой мысли Никита непроизвольно поёжился. Но потом спросил у Гасана, - А ты нас отсюда вывести сможешь, если я пожелаю?
 - Только пожелай, - пожал плечами Гасан.
 - А ты нас куда угодно отнести сможешь? – влез Тринадцатый, - Мы тут драконов ищем…
 - Думай, да? – возмутился Гасан, - Где тваи драконы живут? Знаишь? Мне точный адрес нужин, я в воздухе толька два дня держатся магу, патом мне атдыхать нада.
 - Всего то, - разочарованно протянул чертёнок.
 - Да, всиво то, - сердито почти прокричал джинн, - Я ищо не всрослый джинн, мне ищо толка семь тысяч лет исполнилась!  (Никита ещё вчера заметил, что если Гасан начинал волноваться или сердиться, то его акцент заметно усиливался). Понял, да?!
 - Да понял, понял, - испугался такой бурной реакции Тринадцатый, - Успокойся ты.
Гасан уселся на своё место и с сердитым видом принялся грызть сухарь. Никита подождал немного, дав джинну время успокоиться, а потом спросил, - Значит ты можешь нас отсюда вынести, но только не через море, я тебя правильно понял?
 Джинн кивнул, немного помолчал и добавил, - В принципе, можна папробовать, но ничего абищать не магу. Можем и не далететь.
 - Не, - встрял Тринадцатый, - Вот уж на фиг такие эксперименты.
А потом чертёнок обратился к джинну, - Слышь, Гасан, а ты вообще, что можешь-то? В смысле, на что у тебя сил может хватить?
Гасан подозрительно посмотрел на чертёнка (не подкалывает ли) и ответил, - Много чего, но всего понемногу.  Дварец не магу пастроить, дом магу. Комнат на пять – семь… Карабль не магу, лодку магу…
 - Лодку, - вскинулся было Тринадцатый, но Никита  тут же спросил, - А кто-нибудь ей управлять сможет, без карты и компаса?   Ответом ему было дружное молчание.
 - Ясно, - резюмировал мальчик, - Лодка отменяется.
А Гасан продолжил, - Мёртвых ажывлять не магу, и ваапще никто из наших не можыт… Бальных некоторых магу лечить… Еды могу раздобыть, многа… Атряд вражиский разагнать, небальшой, чилавек сто… Па воздуху магу вас абоих нести дня два, три – максимум… Горад не магу разрушить, диревню – запрасто…
 - Ага, как построить, так только дом, а рушить, так деревню, - вновь встрял чертёнок.
 - Ломать – не строить, - пожал плечами джинн и повернулся к Никите, - Кароче вот так. Ты загадывай, а я уже буду гаварить, что магу сделать, а что, извини, никак. А как три жилания тваих исполню, тебе нужно будит лампу каму-нибудь атдать или аставить где-нибудь.
 - Слушай, Гасан, - Тринадцатый аж заёрзал от внезапной идеи, - А что если Никита твою лампу потом мне отдаст. У нас же ещё три желания будет!
 - Не получится, - Гасан посмотрел на чертёнка с каким-то даже злорадством, - Джинн можит падчиняться толька чилавеку, но никак не нечисти.
 - Да? – Тринадцатый сник и тяжело вздохнул, - Дискриминация, блин. 
А потом проворчал себе под нос, - Нечисть, нечисть… Сам-то кто?
Джинн сделал вид, что ничего не слышал.
 - Значит так, - Никита решительно встал, - Сейчас мы собираем вещи и идём в…- мальчик на секунду замешкался, а потом указал рукой в ту сторону, в которую и показывал во время спора с Тринадцатым, - Ту сторону.
 - А почему в ту? – тут же начал было спорить чертёнок.
 - А потому что! – ответил ему Никита, - Если мы будем спорить, вместо того, чтобы идти, то вообще никуда не придём. Понятно?
Тринадцатый только махнул рукой и начал собирать вещи.
 - Правильный выбор, - раздался вдруг голос Гасана, - В ту сторону, в читырёх днях палёта есть город. Бальшой. И порт там есть.
 - Так чего ж ты молчал? – взвился Тринадцатый. Никита тоже вопросительно посмотрел на джинна.
 - Вы не спрашивали, - пожал тот плечами, - Никто не говорил, что вам именно в город надо. Или в порт, - закончил он спокойно.
 - Вот же ж, - с чувством начал было Тринадцатый, но потом, махнув рукой, продолжил сборы. Никита молча принялся ему помогать. Вот тебе и дружелюбный джинн. «Нет», - решил про себя мальчик: «С этим фруктом надо поаккуратнее. Не такой уж он и дружелюбный». А сам «фрукт» в это время отошёл в сторону, уселся на камни и задумался о чём-то своём.
- Слушай, может, поможешь? – не выдержал наконец Тринадцатый.
- Загадают жилание – памагу, - не оборачиваясь ответил джинн.
- Нет, ты слышал? – возмущённо обратился чертёнок к Никите. Тот только плечами пожал. А что тут скажешь? Самое лучшее было бы конечно с джинном распрощаться поскорее, но без него из этой горной ловушки не выбраться. Так что придётся терпеть все его закидоны. Или хотя бы почти все. Деваться некуда.
  Похоже, те же мысли посетили и Тринадцатого, потому что он вновь замолчал и только сердито сопел, сворачивая свою подстилку. Внезапно кто-то сильным ударом сбил стоящих рядом друг с другом  Тринадцатого и Никиту с ног и, вжав их в камни, плотно зажал им рты. Мальчишки дёрнулись было, но были остановлены яростным шёпотом Гасана, - Тиха, да?! Тиха если жить хатите.
 Мальчишки затихли, и джинн, а это именно он сбил их с ног, ослабил  хватку. Никита И Тринадцатый аккуратно выглянули из-за камня, каждый со своей стороны, и тут же спрятались обратно. Никита почувствовал, как по спине весёлым галопом поскакали мурашки. По выражению лица Тринадцатого можно было сделать вывод, что точно такие же насекомые решили побегать и по его позвоночнику. И этот забег был легко объясним – метрах в трёхстах от них, прямо из скалы вышел огромный каменный человек. Вернее не человек, а что-то человекоподобное. Угловатое тело, толстенные столбы ног и рук, малюсенькие, но даже отсюда видно какие злые глаза, каменная толстенная шкура. Это существо было похоже на какую-то карикатуру, как если бы маленький ребёнок нарисовал человека или даже скорее слепил его из пластилина. И это огромное существо медленно направлялось к морю.
 - Каменный тролль, - еле слышно, одними губами прошептал Тринадцатый, - Только бы не заметил. Увидит – всё, пропали.   И чертёнок постарался ещё глубже вжаться в камни. Никита аккуратно засунул руку в карман и кончиками пальцев нащупал кусочек фольги. От этого ему стало немного полегче. Джинну, если честно, после сегодняшнего утра, мальчик доверял не очень. Они-то думали, что подружились, а оказывается Гасан всё только в обмен на желания выполняет. А чтоб так помочь… «Стоп!» - остановил свои мысли мальчик: «Ведь он же нас спас. Он же первым тролля заметил». Никита осторожно огляделся, ища взглядом джинна, но того видно не было. «Наверное в лампу спрятался», - подумал мальчик и аккуратно, не слушая недовольного шипения Тринадцатого, выглянул из-за камня. Тролль был уже довольно далеко. Он вошёл в море по пояс и теперь неуклюже плескался метрах в двухстах от берега. – Ну что? - свистящим шёпотом поинтересовался у Никиты чертёнок. – Купается, - так же шёпотом ответил мальчик.
- Не мог другого места найти, - поморщился в досаде Тринадцатый.
- Он что, людей ест? – спросил Никита.
- Нет, - Тринадцатый покачал головой, - Не ест, он их давит. Он всех давит, как тараканов.
- Как? – удивился Никита, - Зачем?!
- Тише ты, - всполошился чертёнок, а потом продолжил уже спокойней, - А ты тараканов зачем давишь? Или там, жуков всяких?
- Ну, - Никита задумался, - Они же противные такие… Лазят везде.
- Ну, а тролли то же самое про нас всех думают, - подвёл итог Тринадцатый, - Наверное…
Тем временем тролль, наплескавшись, направился к берегу. Мальчишки вновь спрятались за камень, изо всех сил надеясь, что каменная громадина пройдёт мимо, не заметив их. Тролль выбрался на берег, похлопал себя по бокам (каждый хлопок отзывался в ушах у мальчишек как довольно громкий взрыв), потом попрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха (что вызвало небольшое землетрясение в радиусе как минимум километра) и наконец, мыча себе под нос что-то, что наверное должно было изображать весёлую песню, направился к скалам. Подойдя к ним, тролль потянулся, ещё раз хлопнул себя по бокам и внезапно, незаметно для тайком наблюдавшего за ним Никиты, вошёл прямо в каменную стену. Даже не вошёл, а как будто втянулся в неё.
 - Фу-у-у, - Тринадцатый сел, с облегчением отдуваясь, - Ушёл. Чуть не пропали.
- Ага, - Никита только сейчас понял, в какой опасности они были буквально пару минут назад. Мальчик сел и обессилено привалился спиной к спасительному камню.
 - Слышь, Никит, - Тринадцатый толкнул его в плечо, - Ты больше ножа не роняй. Не надо нам таких гостей. Хорошо?
 - Хорошо, - согласился Никита, - Не буду.
Разговаривать не хотелось. Ощущения были такие, как будто ты пахал целый день или даже вернее на тебе пахали. Хотелось прилечь и не двигаться. Похоже, Тринадцатый был в том же состоянии. Так они и сидели, облокотившись спинами на камень и молчали.
- И как долга сидеть будем? – вывел их наконец из ступора насмешливый голос Гасана.
 Мальчишки оглянулись – джинн стоял у них за спинами и усмехался.
- Так мы сиводня идём куда или уже нет? – вновь поинтересовался Гасан, - Или я в лампу спать пашол.
 - Идём, - Никита с трудом поднялся, - Но ты всё равно лучше в лампу иди. Тебе силы беречь надо. Перед полётом.
Гасан согласно кивнул, небрежно поклонился и исчез.
- Везёт же, - вздохнул завистливо Тринадцатый, всё ещё сидя у камня, - Сиди себе в лампе, а тебя несут. Лафа.
- Ладно тебе, - Никита сунул лампу в мешок, завязал его и привычным уже жестом закинул за спину, - Сейчас мы его несём, потом он нас. Всё честно.
- Так-то оно так, - Тринадцатый медленно встал и поднял с земли длинную палку, - Да только, когда ещё он нас понесёт, а мы его уже тащим.
И, опираясь на палку, как на посох зашагал вперёд. Никита шёл с ним рядом и думал, что джинна они так и не поблагодарили. «Надо будет на привале вечером не забыть», - решил про себя мальчик. А о чём думал Тринадцатый, никто не знает, потому что, как это ни невероятно звучит, шагал он практически молча, только сопел и тихонько чертыхался, оступаясь на скользких камнях. 


ГЛАВА 20

 Два дня пешего перехода прошли без особых приключений. И вот, перед мальчишками сплошной стеной стояли скалы. Никита и Тринадцатый сидели у костра и лениво смотрели на медленные волны, облизывающие каменный берег. Гасан сидел рядом с ними, но смотрел на пляшущие языки пламени. На первом же привале Никита поблагодарил его за спасение от тролля. В ответ джинн лишь небрежно кивнул и ничего не сказал. Никита даже немного обиделся, а Тринадцатый только фыркнул возмущённо, но свары затевать к счастью не стал. Во время каждого привала Гасан вылезал из лампы, но разговаривал мало, явно чувствуя настороженное отношение Никиты и Тринадцатого. От веселья первой ночи знакомства, той самой, после драки, ничего не осталось. Никто ни с кем не ссорился, никто ни на кого не ругался, но всё равно казалось, что вот-вот кто-нибудь не выдержит, и тут же вспыхнет ссора. Никита с трудом оторвал свой взор от моря, подошёл к костру и снял с него импровизированный вертел (ту самую палку-посох Тринадцатого) с нанизанным на него мясом и подошёл к большому плоскому камню, приспособленному мальчишками под стол.
- Кушать подано, садитесь жрать пожалуйста, - вспомнил мальчик виденный когда-то фильм. Но ни Тринадцатый, ни Гасан этого фильма конечно не видели, поэтому и шутку не поняли. Они молча, не сговариваясь, поднялись и направились к столу. Мальчишки принялись за еду, думая каждый о своём. Тишину нарушал только мерный шум прибоя, да редкие крики невидимых снизу птиц, где-то там в высоте. Ужин закончился довольно быстро. Оказывается, если есть молча и не отвлекаясь, то еда кончается гораздо раньше, чем когда за столом поговорить, пошутить и посмеяться успеваешь. Гасан закончил первым, коротко поблагодарил и вновь вернулся к костру. Тринадцатый и Никита отстали от него не надолго и тоже перешли к пламени. Теперь все трое сидели вокруг костра.
- Послушай, Гасан, - спросил джинна Никита, - А почему вы все в лампах живёте? Так всегда было?
Не то, чтобы мальчика так уж очень интересовала история джиннов, но Никита почувствовал, что если напряжение хоть как-то не разрядить, то Тринадцатый может и взорваться, завязать ссору с Гасаном. А тот тоже ни разу не вспыльчивый. И опять драка. А им завтра утром лететь надо, и понесёт их ввысь, между прочим, всё тот же Гасан. И кто его знает, что ему в голову взбредёт там, на высоте. Никита то ему хозяин, а про Тринадцатого никто ничего не говорил. Уронит в пропасть, а потом скажет, что удержать не смог. Так что стоит попробовать наладить хоть какой-нибудь контакт (кажется так это называется).
  Гасан долго молчал. Казалось, он на столько погрузился в свои мысли, что ничего и никого не слышит. Никита уже хотел ещё раз спросить его, на всякий случай внимательно наблюдая за Тринадцатым, чтоб тот не бросился в драку. Но чертёнок сидел спокойно, обняв колени руками, и не отводил взгляда от пламени. Наверное по дому скучал. И тут раздался спокойный голос Гасана, - А зачем ты это хочешь знать, хозяин?
 Никита уже несколько раз просил не называть его хозяином, но джинн упрямо стоял на своём.
- Ну, не знаю, - растерялся мальчик от такого вопроса, - Просто интересно, а знакомых джиннов у меня нет, кроме тебя, конечно.
 - Хорошо, - Гасан кивнул, - Если интересно – слушай.
Он опять помолчал, как будто не решаясь начать, вздохнул и начал свой рассказ, - Это случилось много тысяч лет назад. Джинны жили тогда в своей стране, отделённой от всего мира вот этими вот горами, - и Гасан обвёл вокруг себя рукой, показывая на скалы. Никита и Тринадцатый в изумлении уставились на рассказчика, а он, заметив конечно их удивление, только грустно усмехнулся и продолжил, - Вот только были эти горы гораздо выше. И моря тогда здесь ещё не было. Да, они жили здесь. Дети у джиннов рождались из огня, разожжённого обоими родителями и очень редко, не чаще раза в век, а то и в два, но, так как жили джинны тысячи лет, то всё равно их становилось всё больше и больше.  Это была очень красивая и богатая страна. Ведь каждый джинн мог наколдовать себе всё, что душе угодно. Мало кто из них интересовался тем, что происходило за пределами их родины. Лишь некоторые из джиннов иногда отправлялись в путешествия, но почти все быстро возвращались назад, не находя в остальном мире ничего интересного и необычного. Ведь, повторюсь, любую вещь, которую только можно представить, они могли наколдовать себе и дома. Так продолжалось многие и многие века. И постепенно джинны становились всё скучнее и бездушнее. Если раньше они не лезли ни в чьи дела, но часто готовы были помочь нуждающимися, если это конечно не вело к каким-то потрясениям в мире. Золота там отсыпать, со здоровьем помочь по возможности (ведь и их силы были всё-таки не безграничны, это были джинны, а не боги)… Всем нуждающимся нужно было только добраться до волшебной страны или встретить одного из путешествующих джиннов. Правда, это было очень сложно, но в этом не было вины джиннов. Они-то просто жили у себя дома. Но теперь джинны постепенно превратились в ленивых и пресыщенных существ, по-прежнему обладающих волшебным даром. И этот дар они тратили только на то, чтобы придумать что-нибудь необычное для своего развлечения. Иногда, какой-нибудь изнывающий от скуки джинн создавал какого-нибудь диковинного зверя, например козу с ногами утки, медведя с крыльями или помесь обезьян с мухами и пауками. Некоторым из подобных созданий удалось удрать на волю. Так появились грифоны и утконосы. Некоторые оживляли деревья и камни, выпустив мир каменных троллей и хищные деревья, живущие теперь в южных лесах. Третьи просто забавлялись устраивая затмения и бури. В общем, развлекались как могли, - Гасан немного помолчал, глядя на огонь, вздохнул и продолжил, - Иногда даже доходило до боёв среди джиннов, чего не было никогда до этих дней. Но и это не помогало джиннам побороть скуку. И всё чаще джинны-путешественники устраивали различные бедствия людям, гномам, эльфам, оркам и всем остальным существам, имеющим несчастье жить там, где пролегали дороги их странствий. Просто так, для развлечения. Так продолжалось сотни лет.
И вот, в один прекрасный, - Гасан произнёс это слово с какой-то горечью, - День произошло то, чего не было уже очень много веков -  страну джиннов пришёл человек. Никто не знал, как он смог пройти почти непроходимые скалы, ведь он был уже очень стар.  Просто однажды утром, на центральной площади города оказался старик с длинной белоснежной бородой и яркими синими глазами. Почему-то все запомнили только эту бороду и глаза. Очень быстро новость о страннике облетела весь город, и все джинны собрались на площади. Они не стесняясь рассматривали старика и во весь голос обсуждали, что можно с ним сделать, чтобы хоть на день разогнать скуку. Некоторые предлагали превратить его в какое-нибудь диковинное создание с головой человека, некоторые хотели запустить его в море или в небо или замуровать по пояс в скалу. Третьи кричали что-нибудь такое же мерзкое. И ни один из крикунов даже не подумал спросить странника о том, зачем он проделал столь длинный трудный и опасный путь. И, самое главное, никто не предложил старику ни воды ни еды. А ведь по закону гостеприимства, который всегда чтили даже джинны, накормить и напоить нужно любого странника, постучавшегося в твой дом без злого умысла. Даже если за порогом вы готовы скрестить мечи в смертельном поединке. Это – закон! Но джинны выродились до того, что забыли все законы. Они почувствовали себя выше любых законов и правил, - Гасан закрыл лицо ладонями и замолчал. Было видно, как трудно ему рассказывать об ошибках и преступлениях своего народа. Никита и Тринадцатый сидели почти не дыша, боясь потревожить джинна, как-то его задеть. А тот, просидев без движения ещё несколько секунд,  убрал руки от лица и глухим голосом продолжил, - Старик, казалось, не обращал на крики собравшихся ни малейшего внимания. Он просто сидел и внимательно всматривался в окружающие его лица и иногда с укоризной покачивал головой. Так продолжалось долго, не один час. Джинны всё никак не могли договориться, что же им сотворить со старцем. И вот, когда Солнце поднялось высоко в небо, старик неожиданно резко поднялся, поднял свой посох и заговорил. Его голос мгновенно перекрыл гомон джиннов, заставив их замолчать в неожиданном и совсем незнакомом до этого дня страхе. Старик был не простым человеком. Это был настоящий святой, обладатель огромной силы. Он пришёл к джиннам, чтобы самому увидеть, во что превратился этот пусть самолюбивый, но великодушный когда-то народ. И увиденное ему очень не понравилось. Своим громовым голосом, старик произнёс приговор – каждый джинн был обречён стать рабом лампы, каждый своей, и исполнять по три желания любого человека, к которому  эта лампа попадёт.  Причём только человека. Наверное, потому что старик и сам был человеком. Если бы он был эльфом, то возможно отдал бы нас в рабство эльфам. И так будет всегда. И в тот же миг всё стало по словам его. Все джинны стали рабами. Постепенно брошенные дома разрушились. А потом, через несколько тысяч лет, сюда пришло море и закончило разрушение нашей родины. 
  Гасан замолчал. Молчали и потрясённые мальчишки. А они-то не могли понять, почему Гасан такой грустный постоянно. Но теперь, после его рассказа, всё стало ясно. Любой на его месте, оказавшись на развалинах своей родины, не дома даже, а целой страны, вряд ли смог бы беззаботно шутить и веселиться. Как бы прочитав их мысли Гасан добавил, - Я сразу вечиром не понял, где аказался, места не узнал. Толька утрам…
 - И что, - сочувственно спросил Тринадцатый, - Никакой надежды нет. Ну, на свободу.
- Иногда бывает, - помолчав ответил джинн, - Какой-нибудь чилавек сваего джинна паследним жиланием на свабоду атпускает. Но это очень редко случаится. Рас в тысячу лет, даже реже. Есть толька адна надежда на свабоду для всех.
 - Какая? – Тринадцатый даже вскочил. Никита тоже весь подался вперёд, боясь пропустить хоть одно слово.
 - Кагда всё это праизошло, - Гасан говорил очень медленно и тихо, - Как раз радился адин джинн. Он не пытался абидеть святого, но тот проклял весь род джиннов, а значит и его. И вот, кагда старик узнал о нём, то он сказал, что если этот джинн выполнит десеть тысяч людских жиланий, ни разу не выполнив ни адного сваево (кроме тех случаев, кагда ему придётся защищать сваю жизнь), то он палучит свабоду. Патом он должен найти старика и, может быть, тот памилует весь народ джиннов. Больше ни с кем из них святой даже разгаваривать не будет.
 - И где этот джинн? – спросил Никита, уже почти догадавшись, какой ответ услышит.
 - Это я, - Гасан повернул лицо к мальчишкам, и они увидели две мокрые дорожки от слёз на его щеках.
 - Это я, - повторил Гасан и грустно улыбнулся, - И теперь вы понимаете, почему я могу что-либо делать для вас только по твоему приказу, Никита, - он в первый раз назвал Никиту по имени.
 Никита поднялся, сделал два шага и протянул джинну руку. Тот сначала непонимающе посмотрел на неё, а потом, догадавшись резко вскочил и подал мальчику свою. А через пару секунд на их сцепленные в рукопожатии ладони легла пятерня Тринадцатого.
 - Вместе, - проговорил Никита. Гасан молча кивнул в ответ, а Тринадцатый тут же  добавил, - Конечно вместе. Прорвёмся, блин.
 А потом, они ещё долго сидели вокруг костра и слушали рассказы Гасана о его жизни, его прежних хозяевах и далёких странах и городах, в которых ему довелось побывать. Встречал он, кстати, и драконов, но было это очень давно, и джинн не знал, живы ли те ящеры, которых он видел и, если живы, то где они теперь. Кстати, воспоминания о них у Гасана остались самые неприятные: «Тупые и злобные ящеры-пириростки». И, лишь когда Луна забралась уже совсем высоко, мальчишки всё-таки улеглись спать под убаюкивающие звуки волн и редкие тревожные птичьи крики. Впереди вновь была дорога.