Мужской разговор

 МУЖСКОЙ РАЗГОВОР


– Иди обедать! – крикнула Клавдия из кухни.
– Я мою руки, –  отозвался Гоша. – Сейчас.
- У тебя что, не было времени вымыть руки раньше? – возмутилась Клавдия. – Сидел, сидел… наверное, все газеты прочитал, а как садиться за стол – так именно в эту минуту надо идти мыть руки!..
- Да иду, уже иду, - примирительно сказал Гоша и сел за стол. – Ну, где твой обед?
- Вот именно – мой! – обрадовалась Клавдия, появляясь из кухни с двумя  тарелками  борща. – Ты ведь палец о палец не ударишь! Я и овощи притащи, и мясо купи, и обед приготовь, а потом еще и посуду вымой.
- Ладно, вымою я посуду, –  кивнул головой Гоша; у него было хорошее настроение, и ссориться с женой не хотелось.
- Да кто тебя подпустит к посуде? – возмутилась жена. – Известно, как ты моешь,  после тебя вилку в руки взять противно! Перемывать после тебя дольше, чем мыть!
- Ну как хочешь, – Гоша пожал плечами.
Настроение начало снижаться, но он попытался вернуть его на прежнюю отметку.
- Может, сходим в кино? – предложил он. – В «Юбилейном» вроде детектив идет. «Западня». Мужики на работе хвалили.
- Только у меня и дел, что в кино ходить! А от детективов твоих меня воротит, сам знаешь. Про любовь – еще куда ни шло, а детективы!.. – Клавдия махнула рукой и стала с остервенением есть борщ.
Тяжелая тишина повисла над столом.
- В «Электротовары» люстры завезли, – робко сделал еще одну попытку Гоша. – Как ты хотела – с тремя лампочками, а в середине хрустальные подвески.
- Кто это сказал, что я такую хотела? – взъярилась жена. – Кто тебе эту глупость сказал?! Вон Сонька купила такую, так не знает, кому продать. Эти подвески, чтоб блестели, надо каждый день протирать. Надо ж выдумать такое – люстру с подвесками я хотела!..
Она возмущенно пожала плечами и резкими движениями стала собирать со стола посуду.
- Мясо с макаронами будешь? – с ненавистью спросила она.
Гоша внимательно посмотрел на жиденькие, обесцвеченные перекисью водорода волосы жены, на подбородок, измазанный помадой, на методично раскрывающийся и закрывающийся квадратный рот и, не говоря ни слова, поднялся из-за стола.
- Ты куда это? – удивилась Клавдия, увидев, что муж надевает плащ.
Гоша аккуратно застегнул пуговицы, снял с крючка кожаную кепку и, не взглянув на жену, вышел из дома.
Во дворе, за пластмассовым столиком под деревом, мужики играли в домино, но настроение у Гоши было так испоганено, что он к ним даже не подошел. «Пива, что ли, пойти выпить?» – подумал он и увидел Валентина, медленно, бредущего по направлению к дому.
Валентин переехал сюда недавно, полгода наверное назад, но они как-то быстро подружились и насколько раз даже ездили вместе на шашлыки в лес: он с Клавдией, а Валентин со своей Антониной. Антонина, конечно, была не чета Клавдии: веселая, добрая, интересовалась его делами на работе – словом, легкая какая-то, ну и, конечно, малость  покрасивее. Везет же некоторым людям – жены им достаются хорошие, а не такие мегеры, как у него…   
- Привет! – обрадовался Валентин. – Ты куда собрался?
- Да так, вышел прогуляться. А ты домой?
Увидев, что Валентин заколебался, Гоша предложил:
- Может, пива выпьем?
- Давай! – обрадовался Валентин и резко повернул назад.
У пивного ларька, как всегда, стоял длинный хвост, но очередь шла быстро. Гоша нашарил под подкладкой плаща пятерку,  заначенную с зарплаты, и не позволил Валентину даже достать кошелек. Взяли по три кружки, сели на поваленное дерево, поставили кружки на землю. Какое-то время  молчали, отхлебывая пиво и наслаждаясь первыми глотками.
- Домой идти неохота, –  сказал Гоша. – Видеть Клавдию не могу. Как пила какая-то – и пилит, и пилит, и пилит…
- Ну? – удивился Валентин. – Твоя Клавдия? Пилит?
- Еще как! – подтвердил Гоша. – Всё ей не так. А чего ты удивляешься? Думаешь у всех жены, как твоя Антонина?
- А что Антонина? – не понял Валентин. – Такую язву еще поискать надо! Вот твоя Клавдия – это да! Веселая, всегда приветливая, не злобная. А  моя Антонина –  форменная злыдня.
- Злыдня? – удивился теперь уже Гоша. – Да она у тебя золото, по сравнению с моей. Сегодня, например. Упрекает,  дескать, посуду не мою. Давай, говорю, вымою, а она: да кто тебя к ней подпустит! Вот и пойми, что ей надо!
- Да ты что? – не поверил Валентин. – Это моя такая. Когда я ей рассказываю что-нибудь, она будто глохнет, а Клавдия твоя всегда слушает, даже сама интересуется, что да как. Куда, спрашивает, на праздники поедем?
- Клавдия интересуется? – изумился Гоша. – Да она вообще не слушает, когда с ней говорят. Я ее спрашиваю: «В апреле брать отпуск или в октябре – у нас сейчас графики отпусков составляют?», а она смотрит на меня, как лунатик, и говорит: «Ага». Я ей: «Чего – ага?» А она: «Да не будем мы сейчас ковер покупать, мне сапоги новые нужны». Вот и разговаривай с ней после этого!
- Ты чего-то не того… – покачал головой Валентин. – Ты, небось, с Антониной путаешь. Это Антонина мне плешь проела: люстру ей надо с подвесками, как у Софьи, а как я ей сегодня сказал, что в магазин такие люстры завезли, она мне такого наговорила! Говорит, что только болваны такие люстры покупают, что с ней хлопот не оберешься, мыть каждый день надо…  Я хотел как лучше, в кино ее позвал…
- На «Западню», –  подсказал Гоша.
- На «Западню», –  кивнул Валентин. – Так она говорит…
- «Только у меня и дел, что в кино ходить…»
- «Только у меня и дел, что в кино ходить…» – эхом отозвался Валентин. – Если бы, говорит, про любовь…
- Слушай, у тебя рубль есть? – неожиданно спросил Гоша.
- Еще пива?
- Да нет,  не пива. Пойдем в кино? На «Западню»!
- Рубль? Найдем, – злорадно сказал Валентин и полез под подкладку куртки.