Тётя Этя

У меня большая домашняя библиотека.Тысячи книг.
Некоторые – читаны и перечитаны. Другие – бегло просмотрены и отложены до лучших времён.

Есть и такие, до которых я ещё не добрался. Мне всегда стыдно, когда я смотрю на непрочитанные книги.
Стыдно перед их авторами, которые горели неуёмным огнём творчества, обнажали душу и надеялись,
что найдут отклик в веках.
- Погодите, – шепчу я, обращаясь к книгам, до которых так и не сумел дотянуться, – погодите, родные мои.
У нас с вами всё ещё впереди. Обещаю, что мы обнимемся перед вечностью.

Разговаривая с непрочитанными книгами, я почему-то всегда остро и тоскливо вспоминаю тётю Этю.
Кто она? У моего деда было много сестёр – тётя Марголя, тётя Ципа, тётя Сима, тётя Ида, тётя Фрида.

Самая младшая была Этя.
Думаю,дед, человек общительный и словоохотливый, никогда не сказал с ней и пары слов.
Она росла диковатым ребёнком, что называется, себе на уме. Большую часть времени проводила с книгами.
А когда пытались её разговорить, отмалчивалась и уходила в другую комнату.
Дед вздыхал:
- Ох, уж эта маленькая Этя!
Но нарушать её уединение не решался.

Когда я познакомился с тётей Этей, ей было уже лет шестьдесят.
Она жила в Полтаве, где издавна обосновались многие её сёстры. Но жила как бы на отшибе.
Ни к кому в гости не ходила и к себе никого не приглашала. Замуж не вышла. Все знали, что есть у неё «друг»,
но никто его не видел. Неизвестно было, кто он, чем занимается и даже, как его зовут.

Говорили, что у тёти Эти много книг, но своими литературными пристрастиями она так же ни с кем не делилась. Рассказывали, что она страстная театралка и меломанка, но и об этих её увлечениях никто подробно не знал.
Тётя Этя была вне семьи, она была сама по себе.

Впервые увидев тётю Этю, я обомлел.
Это была яркая дама, ни на кого в семье непохожая, с большими чёрными задумчивыми глазами
и шикарной причёской, сделанной, очевидно, по спецзаказу.
Одета она была, как английская леди из высшего света.

Узнав, что я приехал в Полтаву, тётя Этя позвонила по телефону и сказала.
- Дома я никого не принимаю, но мы могли бы встретиться у беседки.
Все, кто бывал в Полтаве, знают эту её достопримечательность – большую увитую плющом беседку,
которая одиноко возвышается над городом в окружении вишнёвых садов.
К беседке ведут несколько тропинок. Поднявшись, можно увидеть панораму города, очень красивого,
напоминающего маленький Санкт-Петербург и построенного когда-то Петром Первым в подражание северной столице.

Я пришёл на встречу с тётей Этей с дочерьми, тогда ещё подростками.
Тётя Этя  приняла их очень радушно, потрепала по щекам, вручила сувениры и,  по-моему, тут же забыла о них.
Мы вошли в беседку.
- Присядем, – сказала тётя Этя. Она была сдержанна и невозмутима.
- Ну, рассказывай, – произнесла она, – чем ты занимаешься?

Я заговорил о газете, в которой работал, но она тут же прервала меня.
- Я слышала, ты пишешь стихи…
- Пытаюсь, – ответил я.
Она не приняла шутки.
- Почитай! – в её голосе звучала требовательность.

Я прочёл на память несколько стихотворений.
Тётя Этя поморщилась.
- Нет, дорогой мой, – сказала она, – ты ещё очень далёк от правды.
И глухим ровным голосом стала читать по-французски.

Я сидел и слушал поэтическую мелодию, хотя не понимал ни слова.
Тётя Этя посмотрела на моё обескураженное лицо, и по её губам пробежала тень улыбки.
Я уловил эту лёгкую тень, хотя губы были строгими и печальными.

- Это Верлен, – пояснила тётя Этя, – мой любимый поэт. А вот то, что тебе знакомо.
И она начала глухо читать Лермонтова.

Потом мы сидели молча.
Наконец, тётя Этя сказала:
- Если ты хочешь, чтобы твои стихи звучали – пиши всегда правду, только правду.
Любая, даже самая маленькая фальшь, убивает поэзию.

Она посмотрела на часы, встала и произнесла:
- Извини, я не смогу тебя проводить. Через полчаса у меня встреча с другом.
Мы уезжаем в Крым. Хочу посетить волошинские места. Прощай!
- Разве мы не увидимся больше? – робко спросил я.
- Кто знает! – ответила тётя Этя. – Жизнь коротка и непредсказуема.

Тем же вечером, разговаривая с тётей Фридой, у которой остановился в Полтаве, я поинтересовался:
- Давно ли тётя Этя встречается со своим другом?
- Лет тридцать, не меньше.
- Что же она замуж за него не вышла?
- Она очень странная, – ответила тётя Фрида, – никого близко к себе не подпускает.
- А зачем тогда друг?
- Зачем нужен женщине мужчина?
- И всё? – наивно воскликнул я.
- И всё! – улыбнулась тётя Фрида. – Думаю, он так же далёк от неё, как ты и я.
- Боже! – воскликнул я. – Это ужасно! Вся жизнь – в одиночестве.

Тётю Этю я увидел ещё один раз, через двадцать лет после той встречи в Полтаве.
Я приехал в Израиль по гостевому вызову. Времени было немного.
Я не знал, сумею ли ещё когда-нибудь увидеть многочисленную родню, поэтому торопился с визитами.

Приехал я и к Рае, дочери тёти Фриды.
Самой тёти Фриды, как и большинства полтавских тёток, уже не было на свете.
- Ты знаешь, кто с нами живёт? – спросила Рая.
- Кто?
- Тётя Этя. Она сильно постарела, но держится бодро.
- Сколько же ей лет?
- За восемьдесят.
- Я хочу её увидеть.
Рая засмеялась:
- Главное, захочет ли она.

Подойдя к одной из дверей, Рая постучалась.
- В чём дело? – раздался недовольный голос.
- Тётя Этя, – сказала Рая, – приехал Рафа, он хочет вас увидеть.
- Что ещё за Рафа! – голос за дверью был по-прежнему глухой и неприязненный. – Я не знаю такого.
- Да откройте дверь на минутку, – настаивала Рая.

Дверь приоткрылась.
Я встретил упорный взгляд больших чёрных глаз. В них промелькнуло узнавание.
Но тётя Этя продолжала упорствовать:
- Что вам надо?
- Тётя Этя, – заторопился я, – вспомните Полтаву, беседку.
- Не помню! – отрезала тётя Этя и захлопнула дверь.

Больше я её никогда не видел.

Так и прошла она сквозь мою жизнь непрочитанной книгой.
И это мучает несказанно.

                Р.Маргулис