Письма прошедшего времени. 37-ое, часть III

Итак, заправка, Котёнок! Заправка сопровождает нас жизнь. Когда пищей, когда ненавистью, лучше любовью... Человек должен чем-то постоянно подпитываться, как батарейки. Но, продолжим историю моего сна. Егор на бензозаправке. Поехали.

                ...

   Удачный день приносил Егору половину отцовского месячного жалованья, неудачный - треть, день следующий восполнял «потерю». Обстоятельства для постижения теории относительности складывались идеальные. Относительно отца, деньги в карман Егора текли рекой, кружили голову планами и также стремительно покидали его пьяными общаговскими вечерами. Относительно тех, на кого он работал, это были не деньги.

   Суть бизнеса заключалась в следующем: кооператив заключил договор с АЗС об улучшении условий обслуживания и брал копейку с каждого прошедшего через шланг литра бензина. Теперь страждущему автолюбителю не нужно было чистыми руками хватать грязный пистолет или мокнуть под дождём, рискуя подхватить инфекцию и свалиться с воспалением лёгких. За него своим здоровьем рисковали молодые, специально обученные люди, в ярких оранжевых костюмах с красивой надписью «Вернисаж» на спине: Егор и его друзья.

   Однако, прожив в условиях советский реалий жизнь, водители чуяли непременный подвох и всякий раз во время заправки взволновано и тревожно выбегали из машин, следили за недоливом. Многие догадывались, что в пистолете по окончанию заправки остаётся 50-100 граммов, от того настаивали на полном и публичном стряхивании.

  Особо рьяные в жлобстве и остервенении хватались за пистолет с криком:
 
- Отлезь, всю жизнь сам заправлял и заправлять буду!
   В этой нелёгкой борьбе продавца и потребителя сервисёрам на круг с тонны выходила «лишняя» двадцатилитровая канистра. Впрочем, иногда попадались и те, кто, путая «заправочных мальчиков» с официантами, щедро награждал чаевыми.

   И всё-таки настоящую поживу вольным стрелкам кооперативного движения обеспечивал Его Величество Дефицит. Горючее было недоступно большинству автолюбителей и в дождь, и в стужу. Бензин отсутствовал пряными майскими ночами, не наблюдался  и во время багровых закатов августа.

  В те редкие дни, когда топливо появлялось, у заправок выстраивались километровые очереди. С высоты птичьего полёта очередь напоминала причудливо свёрнутого, когда клубком, когда восьмёркой или трапецией, гигантского удава.  Работали по двое. Пока первый управлялся со шлангом, второй, с видом человека, посвящённого и занятого, проходил вдоль очереди.

Отойдя метров на сто загадочно и во всеуслышание объявлял: Максимум до сих. На час, полтора, не больше! – после чего живописно выбрасывал цигарку и не спеша вовращался к заправке. Народ соображал шустро, налетал, упрашивал, загружал карманы купюрами, а руки канистрами .

Сначала сверху двадцати литровой канистры просили трёшку. Через неделю пятёру. Через  десять дней десятку. Пока такса не достигла четвертного. Четыре заправленных вне очереди канистры приносили стошку. День – пять сотен. Квартович с носа за смену забирал себе бригадир, тот самый, сманивший Егора в большую жизнь умник Димка Хмаров. Остальное делилось пополам. Жизнь послала высшее образование в глубокий нокдаун, сравнимый разве что с клинической смертью.   

   Карточный домик планов и счастья рассыпался, когда договор с OOO «Вернисаж» АЗС не продлила, оставив в кармане Егора пару звонких монет, а в душе опыт. Провинциальный мальчик теперь безошибочно различал транжиру и мота от помеси жлоба со скупердяем, тварь с камнем за пазухой от хорошего человека. Если Вам кажется это знание легким, встаньте с дивана, ступайте работать с людьми и пусть мир разочарует Вас!

    Наступал самый романтичный период в его жизни. Время очередного выбора, смутных желаний и непонятных устремлений. Мир, казалось, стоит на пороге новой эпохи, в которой нет места старым ценностям. Состояния в нём возникают, против законов физики, из ничего. Надо просто быть в нужное время в нужном месте. Да, и ещё, разумеется, обнаружить его.

   Латвия, вместе с институтом имени Плевако, общагой на Талливалжу 1б, трамваями и автобусами и всем-всем, что в ней было откалывалась от континента Союз Советских Социалистических Республик. Республика верила, что ещё немного и мир, распахнув новой стране обьятия, заговорит с ней по-латышски. Эта вера и поставила крест на попытке Егора переквалифицироваться из авиционных техников в экономисты. Он сдал все экзамены, включая любимую математику, на «файв», но провалил испытание латышским. Непросто сдать то, о чём не имеешь понятия.

   На что он надеялся: на удачу, серые глаза и юность? Видимо, потом как не раз ещё  случится в его судьбе, он принял решение, что должен попробoвать. Теперь руки Гоши были развязаны, обязательства перед родителями считались исполненными и он с чистой совестью и рьяным сердцем принялся заполнять дальше свой почти чистый бланк с названием «Жизнь».

                ...

   Па-ба-ба-бам-м-м! Звонче произнесите последнюю эМ и тяните звук насколько возможно. Егор решил круто . Егор решил поменять родину. В то время на Запад уходили многие, и всё-таки эволюция без пяти минут кадрового военного стремительна. А, возможно, к этому его подтолкнули родители, которые тоже обрели новую родину, но ближе и восточнее. Однако, закаты над Свислочью и рыбалка в Дроздах не соблазняли Егора. Как и Шуре Балаганову Егору для счастья , вот сейчас точно никто не поверит):, нужны были деньги. Но если герой «Золотого теленка» довольствовался суммой в шесть тысяч четыреста рублей, Егору, для осуществления надежд и мечтаний, была необходима сумма, гораздо большая, и представлялось логичным добыть её в богатой стране.

   Вы когда-нибудь переезжали? Нет-нет, не летом на дачу, не к маме после развода – а на другую планету, в неизвестную систему координат? Где непонятно, что надеть, чем чистить зубы: ниткой, спичкой или, по-детски, ногтем. Где люди не смотрели  «Брильянтовую руку», «Осенний марафон» и «Тот самый Мюнхаузен», не были пионерами, не боролись с международным империализмом, не собирали металлолом по дворам, не рыдали по утонувшему в Урале Чапаю.  Да, и было ли у них детство, в нашем, то есть единственно верном значение этого слова? – спросите вы и будете абсолютно правы.

   Возможно, они не гады. Допускаю, что они смотрели, читали, искренне плакали над чем-то другим и умеют смеятся, но это всего лишь гипотеза. А гипотезам нет веры. Константа, что при столкновении двух цивилизаций - искрит, даже если это происходит в маленькой пивной на Шарлотенштрассе.
 
   Задумывался ли Егор над этими вопросами? Нет, естественно. Он и сейчас над ними не задумывается и не одинок в этом. Для нас важно, что свой поход на Запад Егор решил начать с изучения языка Гёте и Шиллера. Каждый день, три месяца подряд, без выходных и без дураков он заучивал пятьдесят слов. Числительные не считались.

                ...

   Преранним утром 1 января 1991-го года вооружённый словарным запасом в три тысячи сто или сто два немецких слова и десятью дойчмарками, Егор, покинул гостеприимное кресло автобуса Рига-Берлин и ступил на немецкую землю.

   Согласно плану «Барбороса» Егору требовалось обнаружить центральный железнодорожный вокзал. Оттуда голубой поезд умчит его в Потсдам, где уже месяц Егора дожидается кореш по прошлой жизни в Высшем военном Даугавпилсском авиационно-инженерном училище, ещё раньше променявший армейскую стабильность на жизнь европейского бродяги.

   Оглядевшись, он заметил симпатичную пожилая пара, словно сошедшую со страниц учебных топиков. Он, седой и благообразный, в наглаженых до бритвенной остроты брюках, с тросточкой и в очках. Она, миловидная, сиренево-седая, овеянная шлейфом пряного ненашенского парфюма, эдакая постаревшая госпожа Метелица из детской сказки телевидения ГДР. Заграница-а-а! – сладко запело сердце Гоги и он решил обратиться именно к ней:

 - Остбанхоф, битте? – спросил, тыча в карту пальцем.

   Милая старушка улыбнувшись, начала объяснять. Речь бабушки повергла Егора в шок. Запас в три тысячи с лишним слов не помогал. Известных Егору вредная старушенция не использовала или неузнаваемо коверкала их. Единственное, что с большой степенью вероятности мог утверждать Егор: бабушка говорила по-немецки! Ознакомившись с выражением лица нашего героя, то же самое, только гораздо медленнее, решился повторить дедушка. Увы.. Егор решительно не понимал, пока, наконец, допросердечные бюргеры не перешли на простой, но эффективный язык жестов и арабских цифр.

   Вокзал поразил Гошу безнадёжной серостью. Туман, накрыл город и здания оказались в плену белого, вязкого, шаткого безвременья. Лишь посреди площади ярким неоновым грибом цвёл газетный киоск. У стойки с расписанием подфартило. Соотечественница пыталась выяснить, когда и с какой платформы отходит экспресс на Потсдам. Отсутствие информации на кириллице сильно угнетало женщину. Она торопилась, нервничала, но, главное, располагала необходимыми для приобретения билетов средствами.

   Ознакомившись с расписанием, Егор успокоился. Оказалось, что немецким письменным он всё-таки владеет и может разобрать слова: прибытие, отправление, перрон и, даже, Потсдам. Случай кинул половинки в объятия друг друга. Счастливые, каждый по своему, они добрались до места назначения и распрощались навеки.

   Цитадель западной группы советских войск встретила Егора первоянварской пустыней. Из года в год одно и то же. Новый год наступил, но ему лень начинаться. Как невыносимо лень после выходных идти на опостылевшую работу, после каникул просыпаться в школу, словом, менять любовь, радость негу на обыденность, серость и безразличие. Попутчица растаяла в нависшем на фонарях киселе тумана. Сначала белое облако поглотило её фигуру, потом стих и звук каблуков. Приятель Егора, понятно, что не пришёл.

   Заготовленные, в предвкушение встречи, шутки и радость пришлось проглотить вместе с набежавшей слюной. Сердце дрожало от предчувствия нового, как перед контрольной или потерей девственности. Егор оказался один в совершенно вымершем городе. Он застыл на месте, вглядываясь в занавешенные туманом потсдамские улицы, силясь отыскать хоть какой-то признак жизни. Но нет - он будто попал в телевизор, в котором отключили звук.

   Как вдруг на другом конце ровной, как автобан Шарлотенбург, штрассе возник силуэт. Ура! Тень рывками продвигалась в сторону Гоши и оказалась лейтенантом советской армии. В правой руке офицер зажимал початую бутылку Московской, шинель воина была   нараспашку, а фуражка вовсе отсутствовала. Служивый в ту секунду любил мир и был убеждён, что тот отвечает взаимностью. Согласись, Котя, есть что-то необыкновенно мирное в нетрезвых солдатах. От них не ждёшь внезапных марш-бросков и построений, их агрессия, как правило, смешна и нелепа. С другой стороны, а кого ещё можно было ожидать встретить ранним утром 1-го января 1991-ого года в Потсдаме? Не немца же?! Боже сохрани! В этот час они спят сном праведников.

   Рыбак рыбака, казак казака, поляк поляка... Словом, «друг Коля» отвёл «друга Егора» в гостиницу «Берёзка» – финальный путь его путешествия к Счастью. Туда, где ждал его Товарищ Дней Былых желанный. Их путь пролёг через подземный переход, в котором во всю стену красовалось  «Спартак — чемпион!». Словно, и не уезжал, подумал Егор.

продолжение следует...
по-прежнему твой, д. Вадим