Ангел мимо пролетел, лишь крылом коснулся. Часть 2

Часть вторая



– Ой, Сашуль, смотри какая красотища! – Вечерний Тель-Авив встречал гостей морем огней, подмигивающих миллионами глаз в стёкла иллюминаторов приближающегося лайнера. Мальчик не реагировал на восторженные возгласы мамы, а лишь откинулся на спинку кресла, обиженно надув губки. Все семь часов полёта, во время которых Лена надеялась хоть немного поспать и снять напряжение последних дней, ей приходилось спасать самолёт от неминуемой катастрофы, причём по вине двух малышей. Это был её первый в жизни полёт, и она очень волновалась, как за себя, так и за сына, но он быстро адаптировался, нашёл себе друга – мальчика, сидевшего по соседству, и когда игрушки, предусмотрительно взятые с собой, им поднадоели, они дружно отправились на поиски винтиков, рычажков, кнопочек и прочих приспособлений, которые можно было бы потрогать, пооткручивать и понажимать. Еле усадив вопящего маленького террориста в кресло, Лене удалось разбудить маму второго мальчика и попросить её всё-таки присмотреть за своим ребёнком. Зато она поняла, что Саша действительно легко отвлекается в новой обстановке и, возможно, ему не понадобится длительный период реабилитации после пережитых в последнее время событий.
Первые ощущения при выходе на зимний израильский воздух были сравнимы с посещением сауны: от насыщенной влажности было тяжело дышать, а температура в +20 была выше, чем летней ночью на уже бывшей Родине. Но, как ни странно, организм практически за час акклиматизировался, и напрягающий дискомфорт от новизны ощущений быстро улетучился.
Отсортировав от пассажиров самолёта группу новых репатриантов, работники Сохнута отправили всех в просторный зал, где их ожидало посещение нескольких кабинетов, бесплатные телефоны в пределах страны и лёгкие закуски. Для начала всех расспрашивали о предполагаемом месте дислокации в Израиле, и у каждого находился чёткий ответ с полным адресом. К удивлению работницы, заносившей эти нехитрые данные в список, Лена не знала, куда ей направляться, и за эту недальновидность была оставлена «на десерт». Им пришлось ждать в нетерпении несколько часов. Тем временем она решила позвонить к той самой женщине, проявившей в своё время горячее желание принять участие в их судьбе, но та ответила на её звонок лишь одним предложением: «Рада за тебя, когда устроишься, перезвони». Перед отъездом Ольга вручила дочери ещё один номер каких-то дальних родственников, о которых она даже не слышала раньше, и вряд ли они вообще были в курсе их приезда. Понимая, что на самом деле они никому не нужны, девушка звонить не решилась. К тому же, объяснять, кто они такие, кем приходятся, и вешаться незнакомым людям на шею ей не очень-то хотелось. Так что вся надежда была на то самое Агентство, которое расхваливало свою неустанную и неоценимую деятельность в помощи новоприбывшим.
Уже была глубокая ночь, и ноющий Саша, уставший и невыспавшийся за последние двое суток, тихо плакал на стуле в приёмном зале, уткнувшись в мамины коленки. Лена не могла позволить себе такую роскошь, понимая, что опереться им обоим не на кого и нужно держаться до конца. Она лишь пыталась успокоить сына, поглаживая его и приговаривая, словно читая мантру: «Не плачь, радость моя, скоро всё кончится, и у нас будет свой дом. Потерпи ещё немножко. Мы же с тобой сильные». Наконец, их позвали в кабинет помощника консула.
– Ну что, моя дорогая, – строгая дама средних лет была уже не столь приветлива, как в России, – значит, ты приехала с ребёнком, без денег, родственников, знакомых, без языка, да ещё и не знаешь, где вам остановиться?
– Ну да, просто мы очень быстро собрались и всё оформили, – начала было оправдываться Лена. – Хотя в Сохнуте нам так всё радужно разрекламировали, что нас тут чуть ли не на руках будут носить и пылинки сдувать. Теперь я понимаю, что это далеко не так.
– Реальнее надо смотреть на вещи, девушка, – отозвалась дама и, подумав ещё минуту, добавила. – Поедешь в «Цидон» – это гостиница для репатриантов в Тель-Авиве. Город большой и с гораздо большими возможностями, нежели другие города, так что вам лучше остановиться здесь. А там уже с вами свяжутся представители Сохнута и объяснят, что делать дальше.
Не найдя оснований для споров, Лена получила на руки бумаги, временный паспорт, немного наличных и документы для открытия счёта в банке, и довольные, что хоть где-то они сегодня переночуют, они вышли к ожидавшему их такси.
Каждую минуту им приходилось открывать для себя что-то новое и неведомое. Ночные улицы города были ярко освещены и наполнены прогуливающимися людьми и нескончаемым потоком машин. Все выглядели счастливыми, довольными и безмятежными. Даже таксист подпевал громко песне из радио на пока не знакомом им языке и хлопал в такт в ладоши, умудряясь делать это во время вождения.
Наконец машина остановилась, водитель ещё раз, на всякий случай, сверил адрес с полученной в аэропорту бумажкой и с улыбкой и диким акцентом произнёс по-русски: «Вихадыт. Спасыбо». Лена гордо поблагодарила его на иврите и пожелала спокойной ночи – за месяц до отъезда Ольга принесла от знакомой учебник иврита, по которому девушка успела выучить алфавит, несколько базовых слов и предложений, но на всякий случай запаслась в дорогу разговорником. Как потом выяснилось, почти все израильтяне прекрасно говорят на английском, но за неимением практики весь имевшийся со школьных времен запас этого языка у Лены выскочил из головы, оставив лишь лёгкий след в виде нескольких разговорных фраз. Впрочем, она не особенно беспокоилась по поводу языка, поскольку ей обещали сразу же предоставить курс в ульпане – школе изучения иврита для новых репатриантов.
Гостиница оказалась очень скромной, но чистой и вполне пригодной для проживания. Услужливый молодой человек в холле без промедления оформил все документы, предоставив матери с ребёнком за символическую плату двухкомнатный номер с небольшой кухней в американском стиле и даже с плитой. Портье звали Марк. Что успела Лена отметить, так это его вид – практически новый русский, весь в золоте и с сотовым телефоном. Позже она узнала, что золото здесь считается не столько украшением, сколько частью одежды, как у женщин, так и у мужчин, а мобильные телефоны имеет не то что каждая семья, но и практически все её члены. Для россиян конца девяностых это чудо техники было пока роскошью.
Марк помог донести тяжёлые сумки до двери, пожирая их хозяйку голодными взглядами. У Лены не было ни сил, ни желания обращать на это внимание, она только не могла понять, чем именно вызвала интерес к своей персоне – довольно измученный двухдневной бессонницей вид, на лице не осталось и следа косметики, а на волосах – намёка на прежнюю завивку. Поблагодарив его за беспокойство, девушка сразу же уложила сына, который уже буквально висел у неё на руках, в кровать, и спустилась вниз позвонить родителям. Оказалось, что все операции с телефоном-автоматом производятся исключительно с помощью пластиковых карточек, продававшихся в киосках на улице – на любой вкус и количество минут разговора. Но, поскольку была уже глубокая ночь, Марк любезно предоставил ей свою карточку, и, пользуясь случаем, пока девушка ожидала ответа, произвел лёгкий допрос об основных пунктах биографии незнакомки. Давно Лена не была так рада услышать голос отчима в трубке, давая понять навязчивому портье, что его миссия на сегодня закончена. Отчитавшись за проделанные передвижения, она, сославшись на дикую усталость, поспешила закончить телефонный разговор, пообещав перезвонить на следующий день.
В номере девушка легла рядом с мирно посапывающим сынишкой, крепко обняла его и сразу же провалилась в сон. Он оказался довольно странным: как будто они плутали вдвоём, держась крепко за руки, в густой, туманной пустоте, которая окружала их своей неизвестностью и вселяла дрожащее чувство тревоги и необходимости постоянной обороны от неведомого противника.

* * *
Пятница. Зная из информационных справочников об Израиле, что вечером этого дня начинается шаббат – святая суббота, когда запрещены любые процедуры, связанные с деньгами, поэтому магазины закрываются до вечера той же субботы или, в основной своей массе, до воскресенья, а люди не выходят на работу, – Лена сообразила, что им стоит запастись провизией на эти два-три дня и, собравшись с силами, решила сделать первую вылазку за покупками.
Близлежащие магазинчики поразили её своими мелкими размерами и стратегическим делением: они были либо продуктовые, либо фруктово-овощные, а по плотности заполненных товарами полок напоминали скорее не очень ухоженные склады. С ценами она пока не была знакома, да и познакомиться особо не удалось, поскольку ни одного ценника почему-то в магазине не было. За небольшой набор самого необходимого – корнфлекс, молоко, масло, йогурты, соль, сахар, крупы для каш и одноразовую посуду – с нее попросили 200 шекелей. Лену удивила такая ровная сумма, но выяснять подробности покупки на английском ей уже было не под силу. Через несколько дней, уже живя в другом городе и вспоминая эту ситуацию, она прикинула, что на самом деле все эти продукты стоили не больше 70-ти шекелей. И, не в последний раз удивлённая «гостеприимством» израильтян, поняла, что все эти торгаши вокруг той самой гостиницы для новоприбывших граждан, ещё не знакомых ни с рынком, ни с языком, ни с обычаями, специально не обозначают цены на товары, обирая приезжих при каждой покупке на десятки и сотни шекелей, острый дефицит которых их хозяева ощутят в скором времени.
В номере, воспользовавшись единственной привезенной с собой кастрюлькой, Лена приготовила завтрак, но выйти после него на прогулку они уже не успели, к ним пожаловали гости – вернее, гость...
– Добрый день, Елена?
– Да.
– Меня зовут Володя. Я из Сохнута, можно войти?
– Конечно, проходите.
В комнату протиснулся полный человек лет тридцати пяти, одетый в потертые джинсы и футболку. Маленькими хитрыми глазками он быстро осмотрел жильцов и их скромный багаж и, довольно улыбнувшись, тут же достал калькулятор и записную книжку.
– Вы приехали вчера, правильно?
– Да.
– План дальнейших действий уже составили?
– Ну примерно, – Лена полезла в сумочку за памяткой репатрианту, полученной с остальными бумагами в аэропорту. – Вот: открыть в банке счёт, оформить местный паспорт в МВД, зарегистрироваться в Больничной кассе, отметиться и сдать все данные в Министерство абсорбции...
– Это всё потом, – перебил её Володя, – а жить-то вы где собираетесь?
– Не знаю, ещё не думали, – честно призналась она.
– Ну вот! Для этого у вас есть я, – и он расплылся в слащавой улыбке и тут же затараторил, видимо, давно заученную и не один десяток раз произносимую фразу. – Вам было выдано 6200 шекелей наличными на первое время, остальное будете получать ежемесячно на свой будущий счёт в банке. Поскольку вас двое, у меня есть неплохая двухкомнатная квартирка в городе Бат-Ям: мебель, телефон, газовая плита. Центр города, все магазины и автобусные остановки под боком, море в пяти минутах ходьбы. Всё это великолепие на сегодняшний день оценивается всего в 420 долларов. Оплата за три месяца вперёд плюс мои законные маклерские – это одномесячная оплата за квартиру с НДС... так, переводим в шекели, – он затарабанил по калькулятору, – выходит как раз 6750. Наверняка, с собой тоже что-то привезла, сможешь добавить. Ну что, поедем, покажу квартиру?
Лена немного опешила от его нахрапистости:
– Так вы что, маклер, что ли?
– Ну да. Но не простой маклер, а от Министерства абсорбции.
– А я почему-то думала, что их работники обязаны предоставить нам жильё без дополнительной оплаты своих услуг, или вы оттуда зарплату не получаете?
– Ну ты даешь! – неприятно захихикал Володя, став ещё более напористей и фамильярней. – Подобные услуги не входят в их список «добрых дел». Я – обычный маклер, как и все, просто работаю для новых репатриантов в этой гостинице. Причём, по закону все без исключения услуги по предоставлению жилья на съём оплачиваются нам из расчёта стоимости квартиры за месяц плюс НДС. Пошли!
– Куда?
Но он не ответил, а лишь взял её за руку и, позвав Сашу, повел их этажом выше в комнату, где находились странного вида старушки, рассаженные за столами с кучей бумаг и телефонов. Надпись на иврите перед входом в комнату была Лене не знакома.
– Вот, смотри, это представительство Сохнута в гостинице, – Володя сказал несколько слов на иврите сидящей у входа пожилой даме, та рассмеялась, что-то ответила, посмотрела в сторону ничего не понимающей девушки и закивала.
– Видишь, – повернулся он к Лене, – они меня знают, всё в порядке.
– Если бы я смогла перевести ваши беседы и понять, кто вы на самом деле и чем вот они тут занимаются, – зло огрызнулась Лена, чувствуя, как успешно её пытаются надуть, – наверняка бы тотчас же развернулась и послала вас всех подальше. Но, к сожалению, мне здесь не к кому обратиться. Ни языка, ни рынка квартир я не знаю, как вы уже явно успели подметить, к своему удовольствию, а приземлиться уже где-нибудь на своей жилплощади хочется давно, так что поехали в ваш Бат-Ям, посмотрим. Только сумочку сейчас захвачу.
Володя тут же принял серьёзный вид, стерев с лица наглую улыбку и стал менее словоохотлив.
По дороге на долгожданную квартиру, Лена с Сашей воспользовались возможностью осмотреть наконец улицы Израиля. Тель-Авив поразил их современными высотными зданиями, древний город Яффо – грязью, полуразрушенными домами и большим количеством арабов. Бат-Ям же ей сразу понравился – компактный курортный городок, утопающий в зелени деревьев, пальм и цветов. Она не могла сообразить, как люди умудрились в пустыне вырастить такое великолепие. В своём родном городе редкие ботанические островки ей встречались только в парках и немногих дворах. Даже высаженные вдоль городских дорог деревья чахли и погибали от выхлопных газов автомашин и концентрации химикатов в воздухе. Чтобы вдохнуть свежего воздуха и полюбоваться красотой почти не тронутой природы, приходилось выезжать за многие километры от Кемерово. Здесь же каждый подъезд буквально утопал в кустах, цветах, зелёных арках, а вдоль дорог были разбиты разноцветные клумбы, ровными полосами деля проезжую часть надвое.
– А ты разве не слышала ещё, как всё это растет? – отозвался Володя. – Израиль ведь раньше состоял из пустыни с болотами. На деньги барона Ротшильда болота были осушены, вся земля засажена деревьями и цветами, а к каждому из растений проведена трубочка с отверстиями, откуда постоянно капает вода – местное изобретение. Если присмотришься, заметишь эти трубочки везде. А на крупных территориях – парки, подъезды, – стоят системы поливки, наверное, в американских фильмах видела. Всё это позволяет им цвести круглый год, даже жарким засушливым летом.
– Как здорово! И красиво, и воздух чистый. Только вот влажность из-за близости моря немного мешает дышать.
– Ничего, свыкнешься, потом за уши от воды не оттянешь. Вот, приехали.
В квартире Лене представился шанс вновь убедиться, что всё услышанное в этой стране нужно не только «просеивать», но и делить, как минимум, на 10. Комнат было действительно две, вот только вторая – это каморка 2 на 2 метра, отделенная от салона тонкой гипсовой перегородкой, не доходящей до потолка – чтобы оставалось место для вентиляции, поскольку в огороженной части не было окна. Из мебели были в наличии: две старые кровати без матрасов, журнальный столик, двустворчатый шкаф, тумбочка и старый телефон. Из салона выходила кухня, по габаритам уступающая той же каморке и также без окна. Зато в ней стояла обещанная плита, которую по всей видимости, не чистили лет пять и даже холодильник, примерно того же вида, но в рабочем состоянии. Наличие ванны в квартире считалось её огромным плюсом, так как в большинстве своём израильтяне в целях экономии воды и пространства, любят пользоваться душевыми кабинками. Но Сашулька терпеть не мог душ, да и стирать нужно было где-то.
Вообще, квартира производила удручающее впечатление и скорее напоминала бывшие складские помещения. Но других апартаментов в Израиле Лена ещё не видела, поэтому и сравнивать-то было не с чем.
– Слушай, Володя, ты уверен, что тут можно жить? – напрямую спросила она ничуть не смутившегося маклера.
– Это лучший вариант для тебя. Квартира хорошая, просто нужно отмыть её немного, вот и всё. Привыкнешь, потом ещё и благодарить будешь.
– Потом? – ухмыльнулась Лена. – Кажется, свою благодарность, причём нехилую, ты требуешь сейчас.
– Ну смотри, если хочешь квартиру побольше и получше, пожалуйста, нет проблем. Потянешь 700-800 долларов в месяц? У тебя даже на эту денег еле хватает. Поверь, что все мы здесь с чего-то начинали, никто не получал все блага задаром. Вот мы с женой и сыном жили первые два года в маленькой комнате на подселении, пока не встали на ноги, а тебе сразу дворец подавай! Поживи здесь три месяца, посмотри что к чему. Если не понравится, я найду тебе другое место, а эта квартира никогда пустовать не будет.
– Посмотрим, – задумчиво произнесла она и с чувством усталой обречённости вышла на улицу.
– Ну давай, – прощался с ней Володя, высаживая возле «Цидона», – подумай, а я в воскресенье заскочу.
По возвращении Лену ожидал не совсем приятный сюрприз – во вторую комнату их номера подселили ещё одну молодую маму с вечно кричащей годовалой девочкой, которая, не привыкнув, видимо, к новому месту, не давала уснуть ночью всем постояльцам.
– Ничего не поделаешь, – вздохнул Марк, пытаясь объяснить ей ситуацию, – все номера забиты, а по инструкции мы вселяем в каждый по две семьи.
– Ну а расселить нас по другим номерам нельзя? – пыталась спасти ситуацию Лена. – Её ребёнок не дает спать моему сыну.
– Извини, солнце моё, уже ничего не поделаешь. Ты же знаешь, была бы моя воля, я всё бы для тебя сделал. А что, Володя вам ничего стоящего не подобрал?
– А ты его знаешь? – её немного удивил этот вопрос. – Кстати, он действительно работает от Сохнута, и они в курсе его деятельности?
– Да, конечно, – не моргнув глазом, отозвался собеседник. – Он здесь уже несколько лет трудится. Можешь смело ему доверять. А кстати, где твой сынишка? – Марк попытался перевести разговор на другую тему.
– Он уснул, бедный, пока соседка с утра выгуливает свою капризулю. Я вот тоже сейчас пойду наверстывать.
– Может, зайдешь ко мне в комнату, чаю попьем?
Лене стало неприятно от его сального взгляда и непрозрачных намёков, но она старалась держать себя в руках.
– Нет, спасибо, у меня в номере есть чай. Пойду, посплю лучше.
Дойдя до лифта, она вдруг резко развернулась и подошла к нему вплотную.
– Я поняла! Вы здесь все повязаны, правильно? Володя накалывает и обирает наивных репатриантов под твоим прикрытием. А ты убеждаешь всех в непогрешимости его намерений, да ещё и создаешь вовремя невыносимые жилищные условия, не давая времени и возможности для раздумий и поиска других вариантов. Слушай, вот вы козлы, а!
Судя по его молчанию и непроницаемости взгляда, она поняла, что Марк слышит подобные речи не впервые и ответа с объяснениями не последует. Лена еле сдержала в себе желание схватить висящий у него на поясе в кобуре пистолет и прострелить ему голову. Осознание собственной бесправности и беззащитности отнимали последние силы и желание борьбы с произволом мошенников, захвативших власть в этом маленьком месте, с которого у многих начинался нелёгкий путь в новую жизнь. Развернувшись на каблуках, она зашагала обратно к лифту, задыхаясь от бессильной злости.
– Ничего, – решила она, – возьмём эту квартиру, а за три месяца я сама найду для нас другой вариант.

* * *
В воскресенье Лена обрадовала Володю своим согласием, и все вместе отправились в его контору для подписания договора, где их уже поджидал пожилой израильтянин – хозяин квартиры. Заплатив ему указанную сумму в шекелях по соответствующему на тот день курсу и маклерской конторе за услуги, девушка получила на руки копию договора и попросила Володю перевезти их с вещами из гостиницы, благо, вести там было почти нечего. По дороге она заметила, что составленный маклером договор был заключен на год, но Володя уверял, что по первой же её просьбе он решит все проблемы с хозяином. Первым делом, закинув сумки в свой новый дом, они отправились в ближайший супермаркет за всем необходимым. Вот суперы в Израиле, наоборот, удивили Лену своей огромной площадью, правильной расфасовкой товаров и чистотой, по сравнению с тогдашними российскими. Внутренние работники были почти все русскоговорящие и приветливо, с улыбкой, помогли ей справиться с непонятными названиями богатого ассортимента. Ей почему-то вспомнилось для сравнения знаменитое совковое: «Всё перед вами», которое она ещё успела застать во времена своей молодости.
Дома, перекусив быстро йогуртами, они принялись за уборку. Саша был рад возможности наконец осесть на конкретном месте, где никто не будет им мешать и не придется вскакивать каждый час и мчаться в поисках нового убежища. С довольной улыбкой он помогал маме раскладывать вещи и особенно свои игрушки по шкафам. Спустя пару часов раздался стук в дверь.
– Здравствуйте, вы новые жильцы? – на пороге стояла молодая красивая девушка лет семнадцати.
– Да, – ответила Лена, – а вы тоже здесь живете?
– Нет, над вами проживает моя бабушка, я прихожу её навещать, а живу с родителями в соседнем доме. Она мне сказала, что видела приятную русскую девушку с ребёнком, заезжающую в квартиру. Кстати, меня зовут Лена.
– Ой, меня тоже Лена, – улыбнулась она собеседнице и пригласила пройти внутрь. – Только мы сейчас уборкой занимаемся...
– Какой красивый мальчик! Привет, как тебя зовут? – заметила она играющего на полу Сашу. Но тот посмотрел на незнакомую тётю и принялся опять за свои кубики.
– Он ещё не разговаривает... почти.
– Так вы давно приехали в Израиль?
– Третий день, – призналась Лена.
– Да?! Классно! Ну тогда – добро пожаловать!
– Спасибо!
– Может, вам что-нибудь нужно? – девушка бегло оглядела квартиру. – Это все ваши вещи?
– Ну да, мы не загружались особо багажом.
– Понятно. Я скоро вернусь, – быстро ответила она и направилась к выходу.
Через полчаса она действительно вернулась, и уже с отцом. Они принесли с собой подушки, тёплые одеяла, посуду и даже большой пакет конфет для Саши. Лена была настолько тронута подобной заботой, вспоминая, что в России соседи одного подъезда зачастую даже не были знакомы друг с другом, не то что в первый же день вступать в дружеские отношения, выяснять проблемы и по мере возможности пробовать их решить. Она горячо их поблагодарила, посетовав на собственную недальновидность, когда надеялась, что выданных им сумм хватит с лихвой не только на квартиру, но и на все необходимые покупки.
– Нам тоже обещали золотые горы, – подтвердил её отец, – когда мы приехали сюда семь лет назад. И бесплатное жильё, и всестороннюю помощь. Это потом мы узнали, что Сохнут получает за каждого репатрианта больше десяти тысяч долларов от Америки, а нам от этих денег даже половина не перепадает. И также мы обустраивались потихоньку, учили язык, вставали на ноги, пользуясь помощью сердобольных соседей. Но не жди, что все вам будут рады, и сама держись всё время настороже – здесь на каждом шагу тебя попытаются обмануть и обчистить, пользуясь твоей неопытностью. Так что никого не слушай и ничего, главное, не подписывай. Если что, звони к нам, забегай к дочке, мы тебе всё объясним. Кстати, сколько с тебя взяли за эту квартиру?
Рассказав ему все подробности, Лена заметила, как вдруг изменилось его лицо.
– Ну ты смотри, а? Свои же и как издеваются! Да этот сарай не стоит больше 350 долларов! Совсем озверели. Ну а ты-то что, не могла посоветоваться с кем-нибудь?
– Да у нас тут никого нет, ни одного знакомого. Я понимала, что этот маклер нас накалывает, правда, не думала, что настолько. Но у меня не было другого выхода. Заплатила за три месяца и, если, как вы говорите, за такие деньги я могу снять хорошую двухкомнатную, то придётся за это время её отыскать и съехать отсюда.
– Конечно, уезжай. На эту сумму ты и трёхкомнатную найдешь, хотя, вам столько и не нужно. Нет, ну вот же, фашисты! – не унимался расстроенный мужчина. – Видишь, здесь нужно быть в курсе всего, прежде чем принимать такие важные решения.
– Да я уже это поняла, – грустно улыбнулась Лена. – Вот вам огромное спасибо. Возьмите тоже мой номер и заходите в гости, всегда будем вам рады.
– Я заскочу на днях, поболтаем, – пообещала девушка, поцеловав её на прощание в щёчку. Здесь, оказалось, такой местный обычай – целоваться, встречаясь и прощаясь.
– Ты сильная женщина, если решилась приехать сюда одна с ребёнком, – обернулся мужчина уже с порога. – У многих вообще здесь крыша едет – от неожиданных и трудноразрешимых проблем, от тоски по Родине, по тому, что оставили там. Некоторые, так и не привыкнув, возвращаются обратно. Первые года три будет очень тяжело. Но зато, детям здесь хорошо, для них все условия, не то, что там.
– Вы правы. Ради будущего детей стоит чем-то пожертвовать, даже собственной судьбой.
– Ну, не стоит так трагично. Всё будет хорошо, главное – терпение. Это любимая местная фраза, будешь слышать её каждый день. Ну всё, не будем вам мешать. Заходите в гости.
– Обязательно. Вы тоже, и ещё раз спасибо!
Не успела Лена разложить полученные вещи, как в дверь опять постучали. Это оказался их сосед – молодой подросток того же возраста, что и её тёзка. Он был местным и, как она поняла, арабом, но, поняв, что новая соседка ещё не говорит на иврите, они стали объясняться на смеси английского и языка жестов. Выяснив, что молодая мама с ребёнком только приехала в страну, он тут же исчез в своей квартире и через несколько минут появился с подносом всяческих фруктов, двумя матрасами и даже начал протягивать Лене купюры по 200 шекелей, заставляя взять их насовсем, что-то объясняя на иврите и показывая на ребёнка. Она наотрез отказалась от денег, поблагодарив его за внимание и поддержку. Парень огорчился, но на прощанье объяснил, что окажет любую помощь, как только она его попросит.
Накормив и уложив Сашу в кровать, Лена легла рядом, по привычке обняв его, но миллион мыслей, копошащихся в её голове, не давали и глаз сомкнуть.
«Как же это странно и удивительно! – размышляла она про себя. – В России евреев не любят, причем довольно активно. Как, впрочем, и во всём мире. Поэтому они создали собственное государство, куда зазывают себе подобных. И как же они нас встречают? Так, пойдем по порядку. Сестра маминой знакомой – зачем давать обнадёживающие и заведомо ложные обещания, когда ты и так ничем нам не обязана? Желание показать себя перед родственниками с лучшей стороны? А в итоге... ладно. Вот Сохнут – это вообще, похоже, мафия обманщиков, заманивающая сюда людей нереальными обещаниями, после невыполнения которых те остаются запертыми в капкане: и здесь никак – и обратно некуда. Понятно, что расскажи они всю правду, которую я сама ещё и меньше сотой доли знаю, желанием репатриации загорятся не многие, но нельзя же бросать людей в беспомощном состоянии на произвол судьбы. Ладно, хоть что-то нам платят, хотя эти суммы в конечном итоге уходят маклерам-грабителям, хозяевам магазинов с супер-надутыми ценами и на оплату жилья – тем, кто и без того имеет миллионы за счёт сдачи кучи собственных квартир, да ещё и цены заламывает вдвое больше рыночных, видя, как легко можно облапошить наивных репатриантиков. Вот куда идут на самом деле перечисляемые из-за границы деньги, а нам почти ничего и не остается. Теперь и задумаешься, что может быть, и не так уже беспочвенна нелюбовь к нам? Хотя вот эта приятная девочка с отцом – ведь как раз они ничего нам не обещали и ничем не обязаны, а какие хорошие люди! Даже арабский мальчик! Казалось бы, кто мы ему? Понятно, что среди представителей любой национальности есть и плохие, и хорошие… Интересно, что будет дальше. Даже боюсь звонить Сергею и рассказывать обо всём, вдруг этими проблемами отобью у него желание приехать ко мне? Но как же я по нему скучаю! Ладно, завтра позвоню обязательно, а выкладывать ему все подробности не обязательно, можно рассказать только о хорошем. Его ведь тоже немало. Серёжа... когда же я увижу тебя?

* * *
– Роберт, смотри какая девушка!
– Где?
– Да вот же, с мальчиком, – два молодых смуглых красавца прервали расстановку товаров на полках своего магазина с огромной вывеской на русском языке «Деликатесный» и мечтательно уставились на молодую женщину, одетую в красивый деловой костюм бежевого цвета с леопардовой отделкой, юбка которого соблазнительно заканчивалась выше коленей, открывая взору красивые ножки в маленьких сапожках на каблуках. Несмотря на ранний час, она была уже полностью и аккуратно накрашена, накрученные волосы золотисто-каштанового цвета были подобраны кверху в красивую копну, а цвет лака на модно отточенных ногтях подчёркивал и гармонично повторял оттенок помады. Держащий её за руку мальчик капризничал и тянул маму в сторону ещё закрытых магазинов с игрушками, витрины которых зазывали и приковывали внимание неискушенных столь богатым ассортиментом детишек.
– Ладно, Ромка, пошли работать, наверняка она замужем.
– Не думаю, слишком красивая. К тому же, явно в семь часов утра вышла по делам. Так, а где же сопровождающий счастливчик? О, смотри, сюда идет.
– Здравствуйте, вы уже открыты?
– Для вас всегда, – подскочил к ней Рома, на ходу приглаживая волосы и вооружаясь хищной улыбкой.
Старания молодого продавца не были замечены и оценены, поскольку внимание девушки было приковано к своему мальчугану, который, обиженно надув губки, хитро поглядывал на разноцветные прилавки сладостей.
– Ну что ты хочешь, капризуля?
Вместо ответа он ткнул пальчиком в коробку с тремя киндерами и умоляюще поднял на маму невыразимой красоты голубые глазки.
– Сколько?
– Десять.
Получив деньги, Рома присел к юному вымогателю и протянул ему упаковку:
– Как тебя зовут, малыш? – он был сама любезность.
– Мой сын не разговаривает с незнакомыми людьми, извините.
– Тогда, может, вы представитесь? Меня зовут Рома, а его Роберт – легко запомнить, но трудно забыть, – оскалился он.
Тут только она заметила молодого человека, сидевшего в углу и молчаливо наблюдавшего за ними. По сравнению с его напарником, корчившим из себя профессионального соблазнителя, Роберт наоборот выглядел спокойным, уверенным и не слишком заинтересованным в знакомстве с новой клиенткой, хотя его взгляд выдавал некоторое удивление и восхищение.
– Рома, отстань от девушки.
– Меня зовут Лена, – сама не понимая, почему, призналась она.
Роберт подошёл к ней и протянул руку.
– Очень приятно, – он смотрел ей прямо в глаза, не отводя взгляда, в котором ощущалась необъяснимая сила. – Вы недавно в Израиле, правильно?
– Да, а откуда вы знаете? – удивилась она.
– Слишком много внимания уделяете внешнему виду, не привыкли ещё. Выглядите вы, конечно, потрясающе, но здесь на это не смотрят. Главный местный девиз – удобство, а вы как будто в театр собрались.
– Вообще-то вы правы, но я привыкла. И потом, это мой обычный вид и обычный рабочий костюм. Я уже заметила, что здесь одеваются слишком просто и зачастую безвкусно, но весь мой гардероб в подобном стиле, так что, придется им меня терпеть, – Лена так мило улыбнулась собеседнику, что тот почувствовал резкую сердечную аритмию и слабость в ногах.
– Кстати, может, вы знаете, десятый автобус до консульства здесь останавливается?
– Российского? Да, – подскочил Рома. – Вы из России?
–Угу, – кивнула она, пятясь к выходу, увлекаемая в этом направлении сыном. Он был явно против её знакомства с молодыми людьми и упорно тянул за юбку.
– Кстати, я живу в соседнем доме, так что ещё зайду к вам, – успела попрощаться она и вышла на автобусную остановку.
Роберт нервно рассмеялся расстроенному виду своего напарника:
– Да ладно, не переживай, тебе с ней всё равно ничего не светит, не того уровня девочка.
– Кончай ржать, придурок, – обиделся он, – я конечно заметил, с каким интересом она смотрела на тебя, но могу поспорить, что за неделю её обломаю. К тому же, я оказался прав – кольца на её руке не было.
– Дело твоё, я тебе мешать не собираюсь. Готов поспорить даже на деньги, да только тебя жалко.
– Мы ещё посмотрим. Ладно, пошли открываться уже.

* * *
– Сашенька, ты спишь?
Мальчик на мгновение приоткрыл сонные глазки и потянулся пальчиками к маме. Лена легла рядом с ним, как обычно, и вдруг он развернулся, обняв её шею маленькой нежной ручкой, и улыбнулся. Молодая женщина не смогла сдержать слёз, вытирая их уже у подушки, чтобы не намочить её: «Зайчик, солнышко моё! Ты больше не сердишься, ты простил меня? – улыбаясь, шептала она и поглаживала его золотистые волосы. – Я так тебя люблю, счастье моё! У нас всё будет хорошо, вот увидишь. Я сделаю для этого всё возможное и невозможное».
Саша уже давно посапывал, лишь изредка перебивая сны непроизвольными улыбками и неясным бормотанием, но Лена не могла оставить его, наслаждаясь этим неописуемым чувством близости такого маленького, но столь дорогого ей человечка. Её удивляло то блаженство, которое было дано ей испытать и коего была лишена её мать и многие родители в мире. Она не могла понять причин, за которые люди вознаграждаются этим поразительным чувством, либо остаются в полном неведении о его существовании на всю жизнь. Лене было искренне жаль всех этих несчастных, ей так хотелось помочь им обрести друг друга, понять и почувствовать, но с горечью она понимала, что это отнюдь не в её компетенции и лишь благодарила мысленно Бога за подаренную ей бесценную возможность.
Постепенно её мысли вернулись к сегодняшним реалиям, и она вспомнила первый день сына в местном садике. Вообще, садики в Израиле, как ей объяснили, делятся на две группы: частные – с утра до вечера, даже есть круглосуточные и почасовые, с трёхразовым горячим кормлением, кроватками, кружками, множеством игрушек, но достаточно дорогие; и государственные – с 8 до 13 часов, с завтраком в виде одного бутерброда, группы более двадцати человек, частыми забастовками и перерывами на все праздники, но зато для них, как для новых репатриантов, бесплатные. Поскольку Лена была записана только на курсы иврита в те же утренние часы, что и государственный садик, и денег на оплату частного не было, то, естественно, они согласились на второй вариант. Первые пару часов она провела в садике вместе с Сашей, помогая ему сдружиться с ребятишками, привыкнуть к воспитательнице и приспособиться к новому распорядку. Мальчик ничуть не растерялся, быстро нашел понравившиеся ему игрушки и друзей для их совместного использования. Присев в углу комнаты, Лена потихоньку наблюдала за ним, подбадривая его инициативу. Она отметила про себя, что садики здесь совсем не такие, к которым он привык в России. Для детей здесь была только одна небольшая комната, в которой они и играли, и кушали, сидя кто на стуле, кто на ковре, а кто и на холодном каменном полу. Свобода у них была абсолютная, никто их не одёргивал ни за крики, ни за драки. Сами дети были очень импульсивные, шумные, неаккуратные и непослушные. Маленький Саша казался на их фоне небесным пушистым ангелочком, и молодая мама испугалась, что когда-нибудь он обрастет местными привычками и превратится в такое же непослушное существо, как и окружающие его сверстники. Но потом она обратила внимание, что для игр мальчик выбирает именно русских ребятишек, в которых ещё осталась интеллигентная российская ментальность – привезенная оттуда, либо привитая родителями. Это её немного успокоило. Когда они всей гурьбой вышли во дворик с горкой и песочницей, воспитательница уличила минутку и попросила Лену уйти и предоставить малышу полную свободу, пока он был занят исследованием новых территорий. На прощание она задала довольно странный вопрос. Её беспокоил внешний вид Саши, а точнее, его прозрачная белая кожа, отдающая голубизной. Для наглядности она даже показала на него, а потом на белую покрашенную стену детсада. Лена тоже обратила на это внимание: на фоне остальных ребятишек мальчик выглядел неким принцем голубых кровей с утонченными чертами лица и манерами, смотрящим на всех беснующихся вокруг него детей снисходительно-скучающим взглядом удивительно чистых голубых глаз. Даже цвет его волос был необычным, особенно здесь: те же три оттенка, что и у Лены, только каштановый лишь изредка проглядывал на фоне пепельно-золотистых блондинистых прядей, переливающихся на солнце, как настоящая драгоценность. «Да, – подумала про себя гордая мама, – Саша действительно не такой как все, он очень необыкновенный, и вам ещё придется с этим столкнуться и смириться». А воспитательнице объяснила, как могла, что они только неделю назад приехали из Сибири, где по полгода валит снег и этот «снежный человечек» просто не успел пока получить в подарок ровный бронзовый загар, который ему, несомненно, пришелся бы к лицу. Израильтянка вполне удовлетворилась ответом и только напомнила на прощание о времени закрытия садика. Выйдя за калитку, Лена ещё несколько минут понаблюдала осторожно за резвящимся сыном и отметила про себя, что сама воспитательница и её помощница (видимо, по-нашему – нянечка) абсолютно не следят за передвижениями детей, а мирно болтают друг с другом в сторонке, покуривая, лишь изредка оглядываясь на маленьких подопечных. Её непроизвольно передёрнуло, Лена терпеть не могла безответственность и безалаберность по отношению к любым обязанностям, а уж тем более в работе с детьми, но когда она забирала вполне довольного проведенным днём ребёнка, который даже не всплакнул и не закапризничал в её отсутствии, немного успокоилась.
– Видимо, это ещё одна особенность местного воспитания и ментальности, – решила она. – Естественно, кто же может вырасти из таких оторванных и беспризорных детей? Главное, чтобы на Сашу не смогли повлиять их пагубные наклонности. Нужно будет самой почаще играть с ним, преимущественно в развивающие игры и побольше гулять. Кстати, необходимо срочно выяснить, как добраться до обещанного нам моря.
Словно отгадав её мысли, на следующий день их навестила Леночка из соседнего дома и предложила прогуляться по набережной. Молодая мама была ей очень признательна за помощь, поскольку сама побаивалась отходить от дома в пока ещё не знакомые места. Слишком уж окружающие пейзажи были похожи друг на друга практически одинаковыми домами и магазинчиками, а улочки шли не вдоль и поперёк, как в России, а каждая по своему, известному лишь ей маршруту – то прямо, то вдруг съезжая в диагональ, а то и вовсе по кругу. Приходилось постоянно носить с собой в сумочке приобретенную в русском книжном магазине карту города. Погода стояла замечательная. Лену с сыном встретили дни, довольно теплые даже для местной зимы. Солнце светило вовсю, но не слепило, дул лёгкий, освежающий ветерок, доносящий запах бриза с моря. Они шли, непринужденно беседуя, вынырнули из-под строящегося высотного дома, и тут появилось оно... море! Лена остановилась в изумленном оцепенении. Изумрудная полоса из пальм, зелени и цветов сменялась жёлто-коричневой песчаной, а та, в свою очередь, – бескрайней бирюзово-голубой гладью, в вдали которой утопали перистые воздушные облака того же цвета. Спускающееся к заходу солнце отражалось в воде блестящей золотой дорожкой.
«Наверное у всех, впервые увидавших море, подобные ощущения, – подумала девушка. – Необыкновенной красоты стихия, дарующая силу, уверенность и умиротворение одновременно».
– Ты, наверное, часто ходишь сюда? – спросила она провожатую.
– Уже нет, – призналась та, – поначалу оно производит внушительное впечатление, а потом как-то привыкаешь. Так всегда. Когда живешь вдали, тянет, а когда под боком – не замечаешь. Летом мы редко ходим купаться, а заканчиваем вообще в сентябре. Сейчас, в основном, только русских можно встретить в воде и некоторых туристов.
– Не представляю, как можно игнорировать такую красоту! Пойдем, спустимся, пожалуйста! – попросила её Лена, схватила Сашу, которого и уговаривать не пришлось, и они помчались по ступенькам на пляж. Все трое были в джинсах, поэтому не составило проблем закатать их и, сняв обувь, пройтись вдоль берега, позволяя поглаживать ноги прозрачным тёплым волнам. После такой прогулки хотелось летать, петь, радоваться жизни.
Лена потом часто приводила сюда Сашу. Мальчик с удовольствием играл в песок на берегу, а она сидела, всматриваясь в набегающие волны и заряжалась этой удивительной чистой энергией, несущей успокоение и тихую уверенную радость.
На следующий день репатриантке пришлось отправиться в ульпан – расширять познания в новом языке. Лена прекрасно осознавала, что без приличного иврита здесь невозможно чувствовать себя хоть немного «своей». Когда ты живешь в обществе, столь отличающимся от привычного тебе обычаями, менталитетом, языком, то чувствуешь себя в нём очень неуютно – отвергнутой, существующей в том же самом месте, но в каком-то ином, параллельном, измерении. К тому же, чтобы продолжить обучение в Израиле или найти хорошую работу и сделать карьеру, – это просто первейшее из обязательных условий. Поэтому молодая мама решила отнестись к этому вопросу со всей ответственностью и решимостью.
Поначалу иврит показался ей очень сложным и непреодолимым языком, ломающим все привычные представления – письменность справа налево, некоторые буквы обозначают по два-три звука, а гласные так вообще, не всегда пишутся и отгадать их присутствие невозможно, нужно просто учить как выглядит каждое слово.
– Вот поэтому евреи такие умные! – пошутила однажды Лена с ульпановскими друзьями. – Им приходится задумываться буквально над каждым словом, что именно оно обозначает – мозги всегда при деле.
Позже им поведали секреты особенностей структуры этого древнего языка, на котором, как объясняли на курсах, написан Ветхий Завет и с помощью которого сам Бог общался с Адамом. А до наших дней он дошел с учётом трёхтысячелетней подгонки и современных дополнений. Оказалось, что язык имеет абсолютно чёткую систему трёхсогласных корней, образующих глагольные формы, и уже от них происходят другие, однокоренные, слова. А ещё в иврите нет деления на падежи и только два рода – мужской и женский с очень простыми окончаниями. Даже заглавные буквы не предусмотрены. В усвоивших эти истины язык входил уже буквально автоматически, значительно упрощая процесс ассимиляции.
Ульпановская группа состояла из двадцати человек, но успешно редела с каждым месяцем – некоторые считали учебный процесс бесполезной тратой времени, кто-то находил работу, а кто и уезжал обратно на покинутую Родину, либо уже дальше – в Америку, Германию, Канаду. Кстати, поговаривали, что можно было запросто уехать из России в Германию, а не в Израиль, и получить там статус эмигранта даже с еще большими льготами и пособиями. Вот только в российском Сохнуте эту информацию не афишируют, им важно пополнять израильские ряды, а добравшись до Израиля и оформившись тут, уже невозможно переиграть ситуацию. Вообще, Лена узнала так много новой и полезной информации о стране и об особенностях проживания в ней, что, боясь растерять что-либо из услышанного, завела дневник, в который аккуратно заносила эти ценные сведения. Благо, источники были достаточно информированы – не все, как она, оказались в ульпане новоприбывшими. Некоторые имели здесь родственников, друзей и даже гостили у них предварительно, обдумывая решение о принятии гражданства, а один мужчина вообще жил в стране более года и только сейчас, потеряв работу, на которой колымил чуть ли не с первого дня, решил углубить свои познания в языке в надежде на более приемлемые условия труда после курсов.

* * *
Между окончанием учебного процесса и закрытием Сашиного садика у Лены всегда оставалось около двадцати минут, и она с удовольствием проводила их в магазине своих новых знакомых – Роберта и Ромы, весело болтая с ними на разные темы и попутно делая необходимые покупки. Сейчас она была очень жадной до любой информации, а оба парня были так рады её появлению, что с большой радостью доверяли ей свой многолетний опыт проживания в Израиле.
Роман так и не смог выполнить данное другу обещание, на всё его видимое расположение и явный интерес к девушке она оставалась холодно-безучастной. Любые его намёки казались Лене слишком приторными и немного вульгарными, к тому же, она ни на минуту не забывала о Сергее и сразу ставила назойливого ухажёра на место.
– Ладно, Роберт, ты был прав, сломить её невозможно, – с грустью признался он своему другу. – Я даже боюсь, что она вообще скоро наш магазин обходить будет, увидев меня. Вот почему только с тобой у неё нет проблем свободно общаться? Может, как раз тебе стоит попробовать, вдруг понравишься и она выкинет из головы своего дружка? Ты ведь тоже по ней сохнешь, признайся.
– Честно? – тёмно-карие глаза парня совсем чернели, облачаясь в мечтательно-задумчивую оболочку, как только разговор заходил об их новой соседке. – Я её жутко боюсь.
– Чего?! – у Ромы округлились глаза. – После Ливана ты боишься какой-то маленькой соплячки? Волнуешься, что она тебя окрутит и не отпустит?
– Типа того. Беспокоюсь за свои чувства. Она очень хорошая и правильная девочка. Ты же прекрасно понимаешь, что с русскими мы можем только встречаться, а жениться придётся на своих, бухарских. Меня мама уже заела дома. Мол, двадцать шесть лет, пора бы уже детей своих иметь, всё пытается назначить мне смотрины с дочками знакомых. А я их даже видеть не могу. Скучные все такие, ленивые, неинтересные. Вот русские как раз самое то – и образованные, и самостоятельные, и более покладистые, без лишнего выпендрёжа. К тому же, какая из бухарской получится любовница, если муж берет её неопытной девочкой?
– Ой, да где ты видел сегодня девочек? Все оперируются перед свадьбой.
– Не скажи. У нас много хороших девушек в районе – и красивые, и богатые, но вот не манят они меня совсем. А матери разве объяснишь? Ей это не интересно, да и расстраивать её не могу. А в эту Лену, чувствую, если влюблюсь, то всё, потом не оторвешь. К тому же, у неё парень, вряд ли она променяет его на меня. Пусть разберутся сначала.
– Да уж, твоя мама её скорее убьет, чем позволит вам пожениться. К тому же, она с ребёнком, – это вообще для неё кошмар. Тяжело тебе приходится.
– Мне жалко мать, не хочу причинять ей беспокойство. После того, как отец нас бросил, я стал главным мужчиной в семье. А уйти к женщине, которую она не примет никогда, – это обеспечить свою семью её проклятиями на всю оставшуюся жизнь. Оно мне нужно?
– Тогда забудь, для секса сговорчивых русских девочек здесь навалом, а женишься на бухарской, и все будут довольны. Всё-таки мама – это самое главное.
– Ты прав... ладно, Ромка, пойду-ка я лучше подстригусь, меня Таня уже давно зовет, – вздохнул Роберт, подмигнул другу и направился в парикмахерскую через дорогу.

* * *
Хотелось бы Лене самой выкинуть из головы своего «дружка», но она не представляла, что когда-нибудь вообще сможет решиться на это. Гнетущие последствия новых сверхобязательств, местных проблем и одиночества отступали только при звуке его голоса. Она не тосковала по России, семье, друзьям и бывшим привычкам; но без Сергея, без ежедневного общения с ним не могла вообразить себе дальнейшего существования. Лишь мысли и мечты об их встрече и будущей совместной жизни вселяли в нее силы и уверенность в сегодняшнем дне.
Не задумываясь о возможных финансовых последствиях, Лена звонила к нему каждый день и не находила в себе сил закончить разговор. Сергей уверял подругу, что тоскует не меньше её и только ждет, когда будет готов паспорт, чтобы наконец позаботиться о билетах. На вопросы о подробностях заграничной жизни и юридических аспектах их совместного проживания девушка отвечала весьма уклончиво, опасаясь его возможной реакции. Но, спустя пару недель поняла, что тянуть уже некуда и Сергей в любом случае сам всё поймет и узнает по прибытии в Израиль, но тогда его шок, разочарование и обиды будут намного болезненнее.
– Нет, пусть всё будет по-честному. Он должен сам определить, что для него важнее, а не строить свои планы на иллюзиях, – решила она и, собравшись с духом, достала свой дневник.
– Серёжа, ты не спишь?
– Нет, что-то случилось? Почему у тебя такой напряжённый голос?
– Мне нужно рассказать тебе кое-что, – Лена замолчала, не зная с чего начать.
– Солнце, не нервируй меня! Что у вас стряслось?
– Я люблю тебя!
– Я знаю...
– И ты знаешь, как я мечтаю быть с тобой вместе, но есть некоторые сложности, о которых тебе стоит знать. Не хочу обманным путём выманивать тебя сюда.
– Перестань, Лен. Никто меня не выманивает, я сам хочу приехать к тебе, а со всеми сложностями справимся вместе.
– Очень надеюсь, что они тебя не напугают. Я тут порасспрашивала знающих людей и узнала много интересного об Израиле, до чего сама бы дошла ещё не скоро. Ты помолчи, я тебе сейчас зачитаю свои заметки, а потом ты один переваришь всю информацию и скажешь своё мнение, хорошо?
– Уф, – вздохнула облегчённо трубка, – ты меня совсем напугала. Я то думал...
– Не перебивай. Короче... Про климат, море и природу ты уже наслушался моих восторженных рассказов. Действительно, обалденно красиво, такой оазис в пустыне. Даже не верится, что всю эту красоту и такую богатую инфраструктуру понастроили всего за 50 лет – это возраст Израиля. Местная зима длится только три месяца и температура никогда до нуля даже не доходит, снега нет, только бывают многодневные проливные дожди. Кстати, сегодня впервые мы с ним познакомились – лил, как из ведра минут десять, потом солнце сразу всё высушило, и откуда ни возьмись опять ливень, и так периодически повторяется. А дождям все очень рады, поскольку летом, которое захватывает оставшееся календарное время, их практически нет и все растения поливаются искусственно и без того скудными запасами воды. Исходя из вышесказанного, самая тёплая одежда здесь – кожаная куртка, и не нужно всю жизнь копить на меха, они здесь попросту не нужны.
– Да, обо всём этом я читал в интернете. Кстати, классно – и с собой меньше вещей везти, и у вас не нужно на шмотки сильно тратиться.
– Угу, здесь с этим вопросом проще. Вообще, местное население не страдает вещизмом, одеваются для удобства, и никто ни на кого не смотрит и не обсуждает. Даже по ресторанам ходят в джинсах и майках. Ты знаешь, на меня все оглядываются на улице. Наши вещи выглядят здесь слишком празднично и вычурно, так что, когда будут деньги, придется сменить гардероб. К тому же, успела похудеть – много двигаемся и мало едим. Продукты покупаю в основном только для Саши. Денег катастрофически не хватает. Вся обещанная нам помощь оказалась фикцией. Практически всё съедает квартира и цены здесь не маленькие. Для нас, по крайней мере. Пособие просто слишком мизерное, а израильтяне живут прекрасно – жильё у них уже давно собственное, да ещё и имеют квартиры на сдачу внаём, на свою среднюю ежемесячную зарплату они могут обставить техникой или мебелью всю квартиру. Когда нам позволят дойти до их уровня, не знаю. А пока у нас нет денег купить даже телевизор, поэтому привыкаем к активному отдыху. Но, у Саши есть тонна игрушек из местных магазинов, может пожить и без телека.
– Грустно, конечно. А ты, как всегда, балуешь сына вместо того, чтобы продукты купить. Да ещё и мне названиваешь каждый день.
– Говорят, разговоры здесь не очень дорогие, а без тебя я здесь совсем зачахну.
– Может, тебе стоит попробовать найти подработку после обеда?
– Не получится, Серёж, я пыталась. Детсад до часу дня, а нянечки стоят дороже того минимума, который я получу. Да и без языка никуда не берут пока. Ничего не поделаешь, как-нибудь прокрутимся.
– Ну вы, главное, не болейте. Как там с медициной вообще?
– Медицина первый год абсолютно бесплатная. Все тут же бегут на полные обследования и при необходимости какой-либо операции, по направлению врача, тебе её делают сразу и без оплаты, сколько бы она ни стоила. У нас тут в ульпане одному шунтирование сердца делали, а в России требовали за это несколько тысяч долларов, у другой отцу опухоль вырезали из ноги, и он проходит курс химиотерапии, а там ему предлагали только ампутацию. Вот, правда, участковых врачей здесь нет, которые к больным на дом ходят. И если ты с температурой за сорок или при смерти, всё равно заказываешь предварительно очередь и топаешь сам. Конечно, если совсем дело труба, нужно сразу ехать в больницу, но опять же – предпочтительно на такси шекелей за тридцать, потому что прогулка на Скорой помощи обойдется в 400-700 шекелей. Вот так, с одной стороны, за каждый чих тут платить нужно, с другой – огромные льготы. Но всё это только для граждан, разумеется, туристам лечение очень дорого обходится. Мы с Сашулькой на всякий случай тоже скоро пройдемся по всем врачам. Хотя оба чувствуем себя здесь превосходно.
– Хоть что-то приятное. На этом всё, или дальше пугать начнёшь?
– Не, «ужастики» оставлю на десерт. А приятного ещё много. Вот автобусы, допустим, мне очень нравятся. Они, кажется, все «Мерседесы»: мягкие, бархатные сидения, возле которых вертикальные поручни с кнопочками. Хочешь выйти, нажимаешь – и у шофёра загорается лампочка, чтобы он не забыл тормознуться на следующей остановке. И никакой давки, как у нас, все чинно заходят в первую дверь, платят шофёру, а выходят через остальные. И едут они быстрее машин, благо дороги здесь ровные, аж развалишься в кресле и ностальгируешь по родным колдобинам.
– Ой, я тебе уже завидую. Вчера как раз еле живой добрался на маршрутке до налоговой по нашим дорогам. Час ехал, потом ещё три в очереди парился.
– Кстати, насчёт очередей. Как я ни надеялась, что этот пережиток бывшего социализма остался в прошлом, ни фига! Везде очереди: во всех учреждениях, и даже в больницах, на почте и в аптеках. Отрываешь номерок и можешь отправляться гулять, только следить нужно за табло, где загораются номер и кабинка, в которой тебя ждут. Зато, никаких криков и споров, всё цивильно. Единственное, бывают места, где по два-три часа ждать приходится. Но все рекорды побило наше родное консульство в Тель-Авиве. Мы туда отправились с Сашей – гражданство двойное оформлять. Люди приезжают в пять утра, чтобы записаться в списках на улице, потом второй раз в девять, когда охранник выдает номерки и уже стоишь и ждешь, чтобы тебя пропустили в здание, а у дверей консульства ещё очередь. Ужас просто! Мы там весь день промучились.
– Главное, что оформили. Теперь можешь работать в Израиле, а в Россию приезжать отдыхать.
– Чего я там не видела? Отдохнуть и в Израиле можно, правда только в шаббат-субботу. Это единственный выходной день, но именно в этот день абсолютно всё закрыто и не ходит общественный транспорт, только такси по двойному тарифу. Поэтому, у кого есть машина, отправляются в парки и на курорты, а мы с Сашей на ближайшую средиземноморскую набережную или просто отсыпаемся. А курорты здесь, говорят, шикарные. Мёртвое море, Эйлат на Красном море, надеюсь, когда-нибудь и мы туда попадем. А ехать недалеко совсем, несмотря на то, что Эйлат – самая южная точка Израиля, всю страну можно вдоль проехать за пять-шесть часов на машине. Места здесь маловато, даже между городами практически нет пустырей. Идёшь-идёшь по улице, перешёл дорогу и ты уже в другом городе, класс! Только из-за нехватки Святой земли и жильё поэтому такое дорогое. Нормальная трёхкомнатная в 30-летнем доме стоит более 100 тысяч долларов, а в новом – около трёхсот. Поэтому и съём такой дорогой. Говорят, что когда-то эти квартиры бесплатно раздавали, затем их стоимость сравняли с размером ссуды, которую выдавали в банке под маленький процент. А сейчас спрос вырос, народ понаехал, и эти бесплатные квартирки сдают и продают по бешеным ценам. Отсюда у местных пенсионеров и бабки, мало того, что за отработанный на государство пожизненный стаж им выдается пенсия чуть ли не в миллион шекелей, так ещё и с каждой квартиры они имеют одномесячную зарплату. Ты бы видел, как тут выглядят эти одуванчики – ездят на дорогих машинах, одеваются за границей, куда постоянно отправляются по несколько раз в год. И не ходят они в платочках и с тросточками, как наши бабушки, а в брючках, накрашенные, из салонов и с килограммами золота. Приехавших пенсионеров такая участь не ожидает – они пахали на Союз, а не на местное население.
– Тебе, Ленчик, ещё рано о пенсии мечтать, до неё ещё дожить надо. Кстати, как у вас с безопасностью дела обстоят, не постреливают?
– Безопасность на высшем уровне. Как нас ни пытались пугать войной, я о ней даже не слышу, а с арабами, которые составляют четверть всего населения страны как, впрочем, и выходцы из бывшего Союза, прекрасные отношения у всех. Помнишь, я тебе рассказывала, как нас «встретили» в Израиле? Вот и задумаешься, кого больше опасаться. Преступность, говорят, на очень низком уровне. Видимо, из-за страха перед большими сроками. За тяжкие преступления можно схватить аж по несколько пожизненных. Представляешь? Приколисты! И кто за них будет отсиживать все эти сроки, непонятно. Наверное, просто подчёркивают ужас содеянного в этих количествах. По дорогам много патрульных полицейских машин разъезжает, а родители спокойно отпускают молодёжь даже на всю ночь гулять, ничуть за них не беспокоясь – никто на улице не пристает, не насилует, не грабит. Даже пьяных не встретишь по дороге, а ты хоть один такой удивительный день в нашем городе помнишь?
– Это точно, алкаши – местная достопримечательность. Хорошо, что израильтяне – дружелюбный народ. Только как ты можешь быть в этом уверена, если почти ни с кем не общаешься?
– С общением у меня пока проблемы, иврит начала изучать и жалею, что не было времени и особого желания заниматься в России английским. Здесь каждый школьник свободно на нём изъясняется, даже непонятно, почему наш уровень обучения языку настолько уступает местному. Хотя, у многих израильтян есть родственники в Америке, да и вообще, они часто разъезжают по миру, сидят безвылазно в интернете, у российских детей нет такой возможности и необходимости в языке тоже нет. А иврит – очень странный язык, когда его учишь, из головы пропадают не только последние остатки инглиша, но и русский.
– Ну ничего, выучишься, ты у нас девочка способная. Ну, чем ещё обрадуешь? Расскажи о вкусном и здоровом, наверняка в Израиле супермаркеты раз в десять объёмнее наших.
– Да, выбор продуктов тут просто нереальный – есть всё. А чего не найдешь в местных магазинах, можно купить в русских, их тоже на каждом шагу и всё привозное «оттуда». Причём, продавцы исключительно вежливые и услужливые. Выбираешь, например, рыбу из пятнадцати видов, тебе её почистят тут же, если пожелаешь, отрежут всё ненужное, выпотрошат и аккуратно завернут в кулёчек, которые не за деньги, как в России, а висят пачками везде, бери, сколько хочешь. Так же и курицу, и мясо – порежут по твоему заказу – на шашлык, на гуляш. Ой, прикол был недавно. Пришли со знакомой в магазин, она берет курицу, а продавщица спрашивает: «Вам голову отрезать?», а та отвечает: «Мне, нет! А вот курице, пожалуйста!» Все уржались там. Кстати, почти везде обслуживающий персонал русский, местные не пачкают свои ручки грязной работой и стараются нас до своих удобных кресел и высоких зарплат не допускать. Здесь даже профессора работают дворниками. А за какую работу ни возьмёшься, по специальности или по нужде, платят минимум – где-то три с половиной доллара в час получается. В конце месяца считают часы и выдают зарплату. Выходит меньше семисот долларов. А расходы огромные, одна только квартира 400-500 баксов обходится, а ещё счета, обстановка, еда, шмотки, и прочее. Поэтому наши колымят где только могут по 12-15 часов в сутки на двух-трёх работах. Но часто именно русских и обманывают, пользуясь их незнанием местной системы законов и языка. Можно, конечно, в суд обратиться, если ты гражданин, а не турист, допустим, но суды длятся месяцы, и если спор серьёзный, то ещё за адвоката кучу денег выложить придётся. Вот изеры, как их тут называют, этим активно и пользуются. Вообще, они относятся к приезжим как к людям второго сорта или, вернее, двадцать второго. Потому что считают, что раз уж они принимали активное участие в построении государства и воевали за него, то только у них есть права пользоваться местными благами, а мы обязаны пройти тот же огонь и воду и доказать, что когда-нибудь можем быть допущены до медных труб. И не важно, еврей ты или нет, для местных мы все-русские, намного «руссее», чем были на Родине, причём, без разбору – молдаване, белорусы, грузины, украинцы, – им наплевать, главное, что говорим на этом языке, а значит, являемся отдельной нацией, не имеющей ничего общего с еврейской и подлежащей эксплуатации и пользованию без права голоса, моральной и социальной защищённости. На фоне подобного отношения и ограниченных возможностей, умноженных на горстку скромных, но не сбывшихся надежд, люди ломаются, некоторые сдаются и просто тихо выживают, другие барахтаются, пытаясь взбить молоко в масло или хотя бы в сметану, оставшиеся плюют на всё и возвращаются назад или испытывают судьбу в других странах. Но то, что каждый получает в Израиле сильнейший шок, переосмысление всех принципов и приоритетов, – это факт. А они ещё удивляются и возмущаются, что русские способствуют усилению криминогенной обстановки в стране. А что они хотели? Поставили нас всех тут раком, понимаешь... Многие, кто приехал сюда с деньгами, теряют всё – цены же не те, все бабки, старательно накопленные за всю сознательную жизнь на Родине, спускаются за несколько месяцев. Плюс унизительные условия существования, повсеместная недоброжелательность, а зачастую и открытая ненависть, языковые проблемы, отсутствие моральной, юридической и просто дружеской поддержки. Нужно быть очень сильным, чтобы не упасть морально и не сгинуть физически.
– Лена... ты это всё серьёзно или прикалываешься?
– Серьёзнее некуда, Серёж. Почему я тебе всё это говорю? Чтобы подготовить к будущей реальности. У меня нет желания и стремления тащить тебя в эту страну любой ценой. Ты мечтал о загранице и новых возможностях, так вот, у меня, как у гражданки Израиля, в обозримом ближайшем будущем этих возможностей нет. У тебя как у туриста их будет ещё меньше. Если же тебе действительно важно быть с нами и вместе преодолевать все трудности, то обдумай всё хорошо и подготовься к ним. Кстати, в этой стране, оказывается, регистрируют брак только между евреями. Поэтому нам с тобой придется выехать куда-нибудь на Кипр, а после свадьбы ты проживешь тут какое-то время и получишь уже статус и права гражданина Израиля как мой муж. Вот только евреем ты уже не будешь, естественно, но это не страшно, все мои дети автоматически приобретают это гордое звание по материнской линии. Ещё учти, что работу найти тебе будет трудно, как туристу, а без иврита вообще нереально. Причём, не по какой-либо приличной специальности и в кабинете с компьютером, а только физическую – бери больше, кидай дальше называется. Здесь даже граждане страны, которые были в прошлой жизни профессорами, учителями, врачами, пашут дворниками, рабочими на фабриках, поломойками. Продолжительность рабочего дня и условия труда устанавливает хозяин предприятия. Везде, говорят, с работников просто не слезают – могут заставить пахать по 15 часов в день с перерывом на полчаса, а если ты стоишь у какого-нибудь конвейера, то не дают ни присесть, ни даже отойти в туалет, а сами ещё и камеры слежения расставляют, чтобы проверять, что ты не бездельничаешь. Если заболеешь, их это не волнует, уйдешь на больничный, тут же уволят и возьмут другого. Положенную по закону переработку могут вообще не оплатить, а в суде с тобой не станут разговаривать, как с туристом. Им вообще запрещено принимать туристов на работу. Так что, у них есть тут все права с ограниченной ответственностью, а у тебя только обязанности. Но мы можем поступить иначе, ты будешь сидеть с Сашей после садика, а я найду работу. Тоже вариант. Выучим язык, поднимемся и уже придумаем, как выбиться в люди. Говорят, что все здесь мучаются три года, потом начинают понимать что к чему, и, получив необходимый багаж знаний, пользуются им для построения своего блага, а не обеспечения чужого.Ну вот, вроде пока всё, что мне удалось выяснить. Надеюсь, я тебя не сильно напугала. Что молчишь-то?
– Да уж, – пробормотал Сергей сдавленным голосом. – Верю, что всё это сказано не с целью отпугнуть меня от переезда к вам, но в принципе, есть над чем задуматься.
– Ну вот, и я о том же. Только давай сейчас не будем делать поспешные выводы, понимаю, что ты в шоке. Позже уже обсудим, когда придешь в себя.

* * *
Лена ждала достаточно долго, но ей необходимо было твёрдое и окончательное решение своего друга, чтобы знать какие строить планы. И чем больше Сергей избегал этого разговора и оттягивал его, тем сильнее она убеждалась в несостоятельности своей мечты. Так и случилось, он наконец признался, что предпочитает остаться в России предпринимателем, чем стать в Израиле дворником. Это был единственный и самый веский для него аргумент, который он смог озвучить, убеждая Лену при этом, что чувствует себя абсолютной сволочью и не заслуживает её переживаний. Но она понимала причины, приведшие к подобному решению и не осуждала Сергея, зная, что его чувства к ней не достаточны для подобных подвигов, и не требовала оправданий. Спустя несколько дней они прекратили общение. Ему было тяжело чувствовать себя чем-то обязанным и виноватым в неоправданности её надежд и доверии, а ей было необходимо вновь перешагнуть через себя, свои чувства, прекратить тихие ночные истерики и заняться построением собственной судьбы, рассчитывая только на свои силы. Так проще – когда ты не опираешься на чьё-то плечо, то нет риска внезапно потерять эту опору и упасть в никуда.
Все эти дни девушка ходила заметно потерянная и отрешённая, следуя привычному распорядку дня на автопилоте.
– Ну и правильно он поступил, вовремя открыв свою слабость. Поверь, всё, что ни делается, всё к лучшему, – пыталась успокоить её молодая подружка. – Всё равно он сбежал бы отсюда, с его запросами. А ты ещё встретишь хорошего парня, который будет благодарить тебя за возможность заботиться о вас. Вот увидишь.
– Я всё понимаю. Просто нелегко разочаровываться в любимом человеке, причём, не в первый раз. Но это пройдет. Я вовсе не в обиде на него и желаю ему всего самого лучшего. Уверена, где бы он ни был, он везде добьется своего и преуспеет. Сергей очень сильный и перспективный мальчик, просто мало верит в себя.
– Да ладно, забудь его уже. Вот, кстати, как к Роберту в магазин ни зайду, всё про тебя спрашивает. Должна заметить, он, довольно симпатичный и кажется вполне надёжным. Тебе сейчас нужен кто-то, чтобы избавиться от груза прошлого и начать новую жизнь. Что ты о нём думаешь?
– О Роберте? – Лена отвернулась, украдкой вытерев набежавшую слезу и, чтобы чем-то себя занять, начала распечатывать полученную почту. – Да ничего особенного. Нормальный парень, спокойный, немногословный, если делаю у них покупки, провожает меня с пакетами до двери, но зайти ко мне даже не напрашивается. Пару раз выдвинул инициативу подвести меня по делам в Тель-Авив. О его чувствах я догадываюсь, хоть он и не признаётся, стеснительный, наверное. Но Рома при каждом удобном случае пытается поведать о тайных страданиях своего друга. Только вот никто мне сейчас не нужен, хочется покоя и тишины.
– Не закрывайся в себе, так будет только хуже. А за него ты не обязана замуж выходить. Просто позволь кому-то любить тебя, вот и всё. Кстати, если ты и решишься завести с ним отношения, не забывай, что он – бухарец.
– А что такое? Я просто не знакома с особенностями этой нации.
– Ну, у них есть свои традиции. Как правило, почти все бухарские евреи – верующие, соблюдающие религиозные обычаи. Близкие знакомства и бизнес ведут преимущественно со своими. Женятся тоже на бухарских девочках, предварительно с тщательностью отобранных родителями, а русских признают только в качестве временных любовниц. Но не все такие, вот моя знакомая вышла замуж за бухарского парня и прекрасно живут. Его семья, правда, из Питера, с вполне «русским» менталитетом. Насчет Роберта я не в курсе. Но, кажется, у него нет отца, а мать очень верующая и строгая женщина. Но лучше сама у него спроси. Лен, ты меня слушаешь?
Подругу она слышала, но не могла оторваться от полученной корреспонденции, пытаясь разобраться в премудростях иврита, где знакомыми ей были только цифры.
– Слушай, посмотри, что это? Похоже на счета.
– Угу, они самые. Ничего себе, за телефон полторы тысячи! Это сколько же вы общались? А ещё арнона и свет, в общей сложности больше двух тысяч.
– Я не знаю... Мы, конечно, часто разговаривали, но не думала, что это так дорого. Обалдеть! У меня даже денег нет на оплату этих счетов. А что такое арнона?
– Это налог на землю, платится в местный муниципалитет из расчёта количества квадратных метров квартиры. Но ты как репатриантка и мать-одиночка должна сходить к ним и оформить скидку.
– Подожди, я не поняла, этот налог стабильный и привязан к самой квартире? То есть, он не зависит ни от чего другого, как, допустим, свет, вода и газ – сколько потребили, столько и платим?
– Ну да, он висит на квартире.
– Тогда почему же его оплачивает квартиросъёмщик, а не хозяин? Это ведь должно входить в себестоимость квартплаты и являться его личными затратами, которые он оплатит из прибыли, полученной за аренду жилья.
– Ой, Лен, я не совсем тебя поняла, но здесь такие законы. Может, они и идиотские, но на данный момент ты являешься временной хозяйкой, и оплата налога входит в твои обязанности.
– Кошмар! Действительно, идиотские законы и абсолютно не правильные. Что же делать теперь? А чем мне грозит несвоевременная уплата этих счетов?
– На каждый день просрочки пойдут проценты, телефон отключат, свет, газ и воду тоже могут перекрыть, но платить всё равно придется.
– Вот блин! Надо проверить, когда поступит следующий платёж из Министерства абсорбции, подожди.
Лена начала нервно рыться в стопке бумаг на столике.
– Кажется, здесь. Точно, вот, первый платёж уже был почти месяц назад, второй будет сейчас в размере 3200 шекелей. Это как раз на оплату счетов, а следующий только через месяц – ещё 3200. Придётся нам как-то с Сашей протянуть целый месяц на несколько сотен шекелей.
– А когда ты должна платить за следующие три месяца за квартиру? – девушка взяла в руки брошюрку и начала исследовать таблицу выплат.
– Ровно через два месяца, а что?
– Да то, что через два месяца ты получаешь очередные три штуки, а квартирные – 7800 будут только через три, посмотри.
– Точно! А что же делать? Нет, ну вот гады! Я даже не обратила на это внимания. Как они рассчитали эти платежи тогда? Знали ведь, что за квартиру нужно платить через три месяца, а не через четыре. Или они там предполагали, что первый месяц мы будем жить на улице?
– Я не знаю, Лен. Действительно, странно. Может, тебе стоит съездить к ним и всё расспросить?
– Придется, завтра же и поеду, – вздохнула она и положила в сумочку все необходимые документы. Теперь ей было не до Сергея.

* * *
Небольшой блиц-опрос в ульпане выявил дальновидность в заблаговременной подготовке к репатриации Лениных сокурсников. У кого были с собой свободные деньги, особо не беспокоились по данному вопросу, остальные перекантовались у друзей, родственников. При отсутствии и того, и другого была возможность пожить месяц и даже более в той самой гостинице «Цидон». А в Министерстве абсорбции вообще не стали комментировать данную ситуацию, мол, решение принимается не ими конкретно и нужно иметь свою трезвую голову, не затуманенную радостными эмоциями по поводу внезапно обретенного капиталистического рая. Ускорить же платёж или каким-либо другим образом проявить участие в судьбе матери-одиночки ни один из работников, естественно, не возгорел желанием. Да и действительно, зачем им это? Есть конкретные инструкции, сроки и объёмы выплат. Вся эта информация предоставляется всем желающим ещё на Родине, равно как и время для её осмысления и восприятия. Кто же теперь виноват?
Переспросив повторно всех возможных респондентов, Лена поняла, что занять ей необходимую сумму никто не сможет и с последней надеждой она отправилась в деликатесный магазин. Оба парня были на месте, развлекаясь пошлыми анекдотами с миловидной русской девочкой в слишком короткой мини юбке. Заметив свою соседку, Роберт немного смутился, что-то сказал обоим и вышел к ней навстречу.
– Ты к нам? Что за физиономия, похоронила кого? – он облокотился на стоявшую рядом скамейку, заграждая собой веселящуюся парочку и закурил сигарету. Но Лена заметила, с каким вниманием та девушка поглядывает на неё и ухмыльнулась.
– Не напрягайся, мне не интересны твои подружки и сделай лицо попроще, я не из её круга, – огрызнулась она, но вспомнив, зачем к ним отправилась, прикусила язык. Хотя, было уже поздно.
– Да уж, – продолжил Роберт, нагло уставившись ей в глаза. – Ты из круга самовлюбленных недотрог, мы явно тебе не пара. Видимо, бросившему тебя парню надоели твои садистские выходки. И не делай такие глаза, когда мне кто-то интересен, новости о нём я узнаю первым. Только интерес этот уже плесенью покрылся. Счастливо!
Он резко развернулся, бросив на землю недокуренную сигарету, подсел к девушке в мини-юбке и демонстративно обнял её, даже не посмотрев в сторону Лены.
– Ну и чёрт с тобой, – пробормотала она и спокойно подошла к магазину.
– Рома, можно с тобой поговорить?
– Со мной? – удивился парень, но тут же соскочил со стула. – Да, конечно, пошли.
Присев на скамейку, она поведала о своих проблемах и поинтересовалась законной стороной вопроса.
– Ну что тебе сказать? – Рома старался не смотреть ей в глаза, но по его виду был заметен явно напряжённый мыслительный процесс. – Задержать выплату на месяц ты не можешь. Хозяин обратится в суд и, не дай Бог, в полицию. Придут ночью и выкинут вас с ребёнком на улицу, оно тебе надо? Я бы помог тебе, но все мои доходы идут прямиком на совместный с родителями счёт, а вытащить оттуда такую сумму будет проблематично. А что тебе Роберт сказал?
– Прежде чем рассказать ему об этом, я успела с ним поругаться. Но у меня и нет желания к нему обращаться. Он мне тоже вряд ли поможет.
Рома выдержал паузу с минуту.
– Слушай, я могу найти тебе работу в классном месте. Заработаешь кучу бабок, расплатишься и даже занимать не придётся.
– Ты меня ни с кем не путаешь, а? Неужели ты думаешь, что я соглашусь пойти в проститутки, когда мне нужны всего лишь шесть штук, и то как займ на один месяц?
– Лен, ты что? Никто не говорит о сексе. Подожди, ты не перебивай меня. Это популярный стриптиз-бар высокого уровня. Тебя с руками и ногами возьмут. И никакого секса, там даже трогать тебя никто не имеет права. Давай сделаем так, ты вечером оставь ребёнка с подругой, а я тебя отвезу туда, посмотришь что к чему, поговорим с хозяином, потом решишь.
Девушка молчала. Она никогда не могла предположить, что в её жизни возникнет необходимость подобных занятий. Стриптиз казался ей мягкой формой продажного секса. Да, тогда многие американские фильмы пропагандировали его как высокий вид искусства, приносящий неплохой доход и исключающий пошлое отношение к стриптизёршам. Наоборот, ими искренне восхищались и боготворили. Лена умела танцевать, сохранила пластику и гибкость ещё с занятий бальными танцами в школе и была уверенна, что без труда справится даже со сложным программами, но вот раздеваться перед кем-то, кто не является её близким другом, любовником или хотя бы доктором, она не могла.
– Ты стесняешься? – поинтересовался Рома, угадав ход её мыслей. – Не бойся, бельё – это тот же купальник, только другой расцветки. А осуждать тебя никто не будет. Во-первых, люди туда ходят восторгаться тобой, а не читать мораль, а во-вторых, не обязательно всем об этом рассказывать. Короче, в девять вечера я за тобой заеду, сама всё посмотришь, договорились?
– Хорошо, – неуверенно произнесла она, встала, оглянулась на Роберта, который заметно нервничал, наблюдая украдкой за их разговором, надменно улыбнулась ему и отправилась за Сашей в садик.

* * *
– Слушай, Рома, а ты уверен, что это здесь? – Лена озадаченно разглядывала силуэты видневшихся в темноте низких и непрезентабельных зданий гаражей, складских помещений, мелких предприятий. – Тут народ можно «мочить» направо и налево, никто не заметит даже.
– Это промышленная зона. Все подобные заведения прячутся в неприглядных местах. Сейчас сама увидишь. Зато, недалеко отсюда огромная алмазная биржа, слышала про такую? Израиль ведь занимает одно из ведущих мест в мире по обработке алмазов. Вот эти богатые мужички после тяжёлого трудового дня и отправляются расслабиться в подобные места. Кстати, можешь там заодно и муженька посолиднее подцепить.
– Типун тебе на язык! – девушка заметно нервничала и уже собиралась потребовать развернуться в обратном направлении, когда машина резко тормознула.
– Ну вот, чуть не проехали. Пошли, – облегчённо вздохнул Рома и вышел из машины.
Густую темноту рассекали отблески неоновых огней красочной вывески «Show girls». Затаив дыхание, Лена шагнула через порог и, следуя за своим провожатым, очутилась в большом полупустом зале, наполненным столиками, по центру располагалась небольшая сцена, украшенная двумя шестами и цветомузыкой по периметру.
В Кемерово они с Сергеем были однажды на дискотеке, на втором этаже которой располагался стриптиз-бар. Медленно потягивая сок за столиком, они наблюдали за откровенными танцами красивых девушек, которые, сходя со сцены, изящно атаковали посетителей, улыбаясь в ответ на вложенные им в трусики зелёные банкноты. В тот момент Лена завидовала их искусству обольщения, результат которого плясал задорными огоньками в глазах её друга, и мечтала сама научиться эротическим танцам для него, но вскоре они расстались. А через несколько дней после посещения бара она встретила одну из танцовщиц в детской поликлинике. Молодая врач-педиатр, обвешанная золотом и многочисленными кольцами, включая, как ни странно и обручальное, вела свой обычный приём и, улыбаясь, сюсюкала с Сашей. Здесь же Лена не знала, чего ожидать – ни от девушек, ни от хозяина заведения, ни от самой себя. Владелец этого места оказался русским парнем по имени Илья. Он бегло осмотрел претендентку, кивнул и велел ей подойти к диджею для подбора музыки на завтрашний танец и познакомиться с девочками в раздевалке.
– Как, уже завтра? – удивилась Лена.
– А чего тянуть-то? Выбери композицию, подготовь дома номер, а завтра заедешь пораньше и порепетируешь до открытия на сцене.
– А вы уверены, что я подхожу? – с последней надеждой в голосе поинтересовалась она.
– Если ты думаешь, что не будешь иметь успеха, то я – Юрий Гагарин. Давай, иди, – скомандовал Илья, уже считая её собственностью заведения. – Заодно подбери на завтра подходящую одежду и сексуальное бельё. Ну, и псевдоним себе придумай поярче.
– А как насчёт условий оплаты?
– Тебе Рома не рассказал, что ли?
– Нет, – Лена поняла, что далеко не первая девушка, приводимая им в это заведение.
– Короче, ты оплачиваешь двести шекелей в неделю за своё рабочее место. За танцы мы не платим – это твоя самореклама. В течение вечера ты должна будешь выйти 3-4 раза с разными программами, включая один номер с полным раздеванием.
– Как это – полным? Совсем?
– Ну да, таковы условия. Поверь мне, когда начнешь раздеваться на публике, тебе уже станет всё равно.
– Я не поняла только, почему мне нужно платить за возможность работать здесь? А где же мой заработок?
– Между танцами, в зале. Работа за чаевые, с клиентами ты вольна вытворять что хочешь, они же не имеют права к тебе прикоснуться без твоего желания. За этим у нас строго следят. Да и фейс-контроль на входе очень жёсткий, так что опасаться тебе нечего. Основные деньги, конечно, девочки получают за приватные танцы в отдельных комнатах. Это сто пятьдесят шекелей за каждого клиента. Его цель – кончить, твоя – ему помочь. Условия те же – он к тебе не пристает. И запомни – никакого секса, за нарушение – вылет. Посетители о правилах уведомлены. Ну всё, иди пока в зал.
Лена послушно вышла, ошарашенная услышанным. Она не предполагала, что придётся полностью раздеваться и тем более, заниматься чем-то, кроме танцев. Из-за прикрытой двери кабинета Ильи до неё донеслись обрывки его разговора с Ромой:
– Ты же знаешь, здесь не махон, и я не плачу за девочек.
– Ну ты же видел её, она принесет тебе кучу денег.
– Пусть сначала работать начнет. И потом, она гражданка, а не туристка. Заставить её остаться здесь я не могу, а не понравится – уйдет.
– Ладно, Илюха, я всё понял, давай. Пойду пока с ней посижу в зале, пусть посмотрит, как девочки работают.
– Ой, Лен, а ты почему здесь ещё? – смутился Рома, чуть не столкнувшись с ней на выходе.
– Да так, тебя жду, заодно наслаждаюсь вашим разговором, – её тон стал жёстким и угрожающим. – Значит, ты собирался ещё и деньги за меня выманить? Неужели всё это в отместку за моё невнимание к твоей персоне? Хотя, чему удивляться, отвергнутый парень всегда мечтает увидеть униженным объект собственных мучений. Кстати, что такое махон?
– Перестань на меня наезжать. Я ведь пытаюсь тебе помочь, предоставил возможность заработать, причём неплохо. Потом ещё благодарить будешь. А всё остальное – наши с ним дела. А махон – это публичный дом на иврите. За каждую приводную девочку хозяева платят до десяти тысяч баксов наликом.
–Ух ты! – оживилась Лена, презрительно взглянув на собеседника. – Что же ты так оплошал? Нужно было с этого начинать. А то видишь, ничего тебе с меня не обломилось в стриптизе.
– Да ещё и не поздно. И не смотри на меня так, я серьёзно. Хочешь, подкатим туда, я типа тебя предложу, они отвалят нам десять кусков, а ты просто не выйдешь на работу. Деньги поделим поровну, и все будут в шоколаде.
– Знаешь что, великий комбинатор, не сомневаюсь, что мы с тобой будем в шоколаде, только в несколько ином. Не делай из меня дурочку, я уже слышала подобные истории. Привозят сюда наивных и не очень девушек-туристок, сдают их в подобные места, забирают паспорта, угрожают, насилуют, заставляют работать безвылазно, а платят копейки. И всё это удовольствие для них длится до первого побега в консульство, где им оформляют депортацию. Только вот я гражданка Израиля, как правильно заметил Илья, со мной такие трюки не пройдут. Так что, закатай губу и пошли в зал.
За столиками уже начали потихоньку собираться посетители, обставляя себя выпивкой на долгий вечер. Лена подошла к диджею и с помощью наушников подобрала с ним две популярные песни на английском – медленную и подвижную. Взяв с собой диски до завтра, она решила воспользоваться магнитофоном своей знакомой соседки и порепетировать дома после ульпана.
В маленькой раздевалке переодевались и переговаривались между собой несколько девушек. Лена поздоровалась и познакомилась со всеми, отметив про себя их равнодушный тон и полное отсутствие дружелюбия. Они были довольно разные, и каждая по своему интересна. Зашла совсем молоденькая девчушка, как оказалось, студентка, – в неброской курточке, с хвостиком, без макияжа и в очках. Но, привычными движениями наведя марафет, распустив волосы и переодевшись в чёрный костюм из латексной кожи, это незаметное создание превратилось в беспощадную женщину-вамп. Она поведала, что скучает в богатой семье с весьма пуританскими взглядами, а родителям преподносит своё ночное отсутствие как работу в ресторане, мол, хочется девочке самостоятельно зарабатывать на свою учёбу в престижном ВУЗе. Некоторые были даже замужем, но оставляли своих супругов в полном неведении, также придумывая разные рабочие места. Встретились и парочка туристок из Украины. Обе одинаково жаловались, что на родине невозможно прилично жить и содержать детей, этим и оправдывали свою работу здесь. Только вот, хвастаясь судьбой единственных кормильцев в семье, одеты они были слишком уж модно и дорого. Лена понимала, что такой образ жизни и лёгкие деньги привлекали их намного сильнее, чем обязанности матери и жены. Ей даже подумалось, что если они и посылают что-то своим семьям, то жалкие подачки, которые можно было заработать и там, и что они не вернутся обратно до того, как их поймают и насильственно депортируют, а если и вернутся, то навсегда потеряют любовь и внимание своих детей. Неужели такие вещи, возможно, самые важные в жизни, стоят каких-то тряпок и золотых побрякушек, на которые кроме них самих, никто не обращает внимания. Лене стало тоскливо, и жутко захотелось домой, обнять Сашеньку, уснуть с ним рядом, как обычно, и забыть обо всех проблемах, но было слишком очевидно, что помочь ей некому и выкручиваться придется самой. В гримёрку зашла красивая девушка с надменным взглядом. Нехотя поздоровавшись с остальными, не глядя в их сторону, она быстро переоделась в блестящее, облегающее платье и привычным жестом за пару секунд привязала шикарный длинный хвост блестящих волос к своей короткой стрижке. Это была звезда местного шоу – пышная блондинка, которая в свою очередь ничего не скрывала ни от мужа, ни от пятилетнего сына, гордясь своей профессией и высокими заработками. Танцевала она шикарно, и по заслугам считалась самой популярной и желанной девушкой.
– Она занимается дома танцами в специально оборудованной для этих целей комнате, – поведала Лене шепотом студентка. – И зарабатывает больше всех. Меньше тысячи за вечер отсюда не уносит. Но все эти заработки из приватных комнат. В этом плане у нас демократия. Я, например, туда не хожу, – поморщилась девушка, – и ты можешь отказывать всем, ходи себе спокойно по залу, танцуй и собирай чаевые. Мне хватает, а хозяину нужно от тебя только хорошее шоу, чтобы мужики засматривались и заказывали побольше выпивки, и еженедельную оплату, по остальным вопросам он претензий не имеет. Кстати, ты раньше где-то уже работала?
– Нет, – смутилась Лена, – впервые в подобном месте. Даже не знаю, как решиться.
– Понятно, значит проблемы с деньгами.
– Угу, с ними самыми. Но думаю, как заработаю, свалю сразу.
– Так все говорят. Но лёгкие деньги засасывают. Вот я, например, прихожу сюда для удовольствия, у моих предков денег завались. Зато они не подпускают ко мне мальчиков, берегут репутацию и заботятся, якобы, о моей будущей карьере. Наивные. А здесь мною все восхищаются, желают, аплодируют. Но вот посмотри на других. Каждая держится за это место. За три-четыре вечера не слишком напряженной работы они получают на руки больше, чем за месяц вкалывания на предприятии по 12 часов в сутки, где тебя насилуют и морально и физически. Так что, не зарекайся. Ой, мне уже пора на сцену. Пошли, посмотришь.
В зале Лена отыскала глазами Рому и подсела к нему за столик. Повсюду были включены кондиционеры, но даже они не помогали рассеяться тяжёлым облакам дыма, щемящим глаза. Ей было очень холодно, но оглядевшись вокруг, она заметила, что все в зале были слишком возбуждены – кричали, хлопали, двигались в такт подсевшим на колени девушкам, а танцовщиц спасало постоянное движение на сцене.
– О, какие люди! Привет, Рома, выпьешь что-нибудь? – к ним подошла полная барменша лет тридцати пяти. Но из-за обильно наштукатуренного косметикой лица и огромного веса, выглядела она на все сорок с плюсом.
– Привет, Жанна, как жизнь? – оскалился он ей в ответ. – Мы ненадолго, скоро уходим, спасибо.
Подождав, пока женщина скроется из зоны слышимости, Лена вопросительно взглянула на соседа.
– Это Жанчик. Я её устроил сюда барменшей. Вот, кстати, живой пример тяги к деньгам, в которой ты меня так беспощадно обвиняешь. Смотри, днём она неофициально подрабатывает маникюрщицей на дому, вечером здесь с зарплатой и чаевыми у неё набирается минимум семь тысяч, муж каждый месяц приносит столько же. Она с ним не регистрируется, чтобы получать пособие от государства как мать-одиночка, и ещё нашла себе любовника – заграничный журналист, временно проживающий и работающий здесь, вдали от собственной семьи. Так вот, этот немец платит ей 250 шекелей в сутки, независимо от того, встречаются они в этот день или нет. А теперь посмотри, как она выглядит и посмотри на себя. И здесь все так крутятся, вытаскивая бабки из всех и всего, что попадается на пути. Что мешает тебе так жить?
– Боюсь, тебе этого не понять. Как же мне вас жалко, и её в том числе! – Лена уже не не могла сдержаться, ей хотелось подойти к стойке диджея и крикнуть это всем в микрофон. – Вы делаете деньги жизненной целью и кумиром. Уверена, что она живет сейчас на автопилоте и накопленные в банке суммы уже давно перестали приносить ожидаемое удовольствие. Но заполнить образовавшуюся пустоту просто нечем, не хватает ни души, ни мозгов, ни желания. Любовник – это та же проституция. Только проститутка более свободна, она меняет и зачастую сама выбирает клиентов, а вот такие зависят от причуд богатого любовника или, ещё хуже, мужа. Выйти замуж за бабки – это вообще превратиться в пожизненную шлюху на 24 часа в сутки. Блин, мне уже противно здесь находиться. Все эти потные от похоти мужики, высунутые языки, пьяные рожи. Мне кажется, никто здесь не любит себя и не смог найти в себе то, что мог бы подарить другому, вызвав ответные чувства. Противно всё, и я хочу домой. Прямо сейчас, пошли!
Девушка сорвалась со стула и чуть ли не бегом умчалась на улицу. Вдохнув свежего ночного воздуха, охлаждённого только что прошедшим дождём, она немного успокоилась, забралась на заднее сиденье и всю дорогу молчала.

* * *
– Класс! Мне нравится, порепетируй ещё немного с шестом и можешь отдохнуть. Хотя, мужикам не нужны твои хореографические изыски, они смотрят на тело, но красиво, молодец. И имя выбрала подходящее – Энджел – ангелочек. Только не кисни и улыбайся побольше.
– Хорошо, – холодно произнесла Лена, выдавила из себя подобие вымученной улыбки и через несколько минут отправилась греться в раздевалку, укутавшись в свою куртку.
В ожидании своих коллег она старалась отвлечься размышлениями на более приятные темы, но непослушные мысли упорно возвращали её к суровым реалиям.
– Ну вот, танец-то придумала, а настроиться не могу. Нужно абстрагироваться от толпы в зале и представлять себя в полном одиночестве. Вот с Ильей же получилось. Он говорит – главное начать, а дальше само пойдет. Хорошо, что я уже танцевала на сцене, только это было в детстве и танцы были другие, но хоть какой-то опыт есть. Может думать о Саше и наших долгах? Всё равно, кроме меня подумать о них некому. Интересно, за сколько недель я смогу набрать нужную сумму, отказывая всем в приватных танцах наедине? Ой, как подумаю об этих голодных взглядах, зазывающих коленях, бррр. А в России, помню, молодые девчонки гордились профессией стриптизёрши и особенно проститутки, хвастаясь высокими доходами. Причём, чем выше заработок, другими словами, чем больше обслужено клиентов, тем больше гордости. Может, поэтому здесь одни русские девочки работают. Хотя, израильтянки не могут с нами конкурировать. Они не такие сексуальные и изящные, особо не блещут ни вкусом, ни талантами. Но у них и нет необходимости в подобной работе. Если уж здесь своим детям на восемнадцатилетие покупают дорогие машины, оплачивают учёбу в университетах и дарят квартиры к свадьбе, зачем им унижаться в подобных местах. Зато сами же израильтяне нас гнобят, загоняют в подобные условия, а потом обзывают всех русских проститутками. И это всё те же козлы, которые сюда приходят. Ненавижу! Господи, и как же я здесь оказалась? Никогда в жизни мне бы не пришло в голову, что я буду развлекать стриптизом не своего парня или мужа, а каких-то пьяных уродов.
– Энджел, ты здесь? – вовремя прервав ход её тяжёлых мыслей, в раздевалку заглянул Илья, держа в руках стаканчик с водкой. – На вот, расслабься, сними напряжение.
– Да я не пью, – попыталась было отказаться Лена, но, протянув дрожащие руки, всё-таки отхлебнула пару глотков.
– Ты выходишь третьей, после Лайлы, тебя объявят. Слушай, может под конец вечера, когда уже будет не много народу, разденешься полностью, а?
– Не сегодня, Илья, мне нужно привыкнуть, – попросила она.
– Ну хорошо, привыкай. Только не забудь заплатить 150 шекелей за эту неделю. Можешь из чаевых.
Илья скрылся за дверью, а в комнатке начали потихоньку собираться девушки, наполняя её пёстрыми нарядами, запахом духов, сигарет, весёлым смехом и шутками над клиентами.
Свой номер Лена отработала на автопилоте, лишь отметив про себя воцарившуюся на некоторое время тишину. Видимо, заинтересованность в новой танцовщице и новом «теле», как поговаривал Илья, заставила завсегдатаев отвлечься от привычных девушек, прогуливающихся по залу и сосредоточить оценивающий взгляд на сцене. Сама Энджел никого перед собой не видела, её невидящий взгляд был тупо устремлен перед собой, а губы расплывались в натянуто-надменную улыбку. Даже на шквал аплодисментов, сопровождаемых свистом, она никак не отреагировала и, спустившись со сцены, спокойно продефилировала в раздевалку. Присев на скамейку, Лена только сейчас обратила внимание, что забыла вынуть жвачку изо рта, настолько она была сосредоточена на выступлении. Но, как ни странно, дрожь улеглась, и Энджел была готова выйти в зал.
– Странное чувство. Как будто ты перешагнула через себя, то ли прикрыв своё истинное нутро, то ли растоптав его. Ещё непонятно. Но уже не чувствуется страха, нет этой невидимой и, казалось бы, нерушимой стены. Илья прав, теперь кажется, я способна на всё. Настолько я себя презираю... или вообще никак не ощущаю.
За столиками она заметила не только мужчин, но и пары с женщинами, которые любовались на своих парней, обласканных сексапильными девушками. Одна из таких сразу же поманила рукой Энджел, сунув ей в лифчик двадцать шекелей – обычная такса за несколько минут на коленях, и подвела к своему спутнику. Лене было неприятно присутствие на своём теле грязных бумажек и она складывала их в кулаке.
Спустя четыре часа у неё набралось триста шекелей. Всем многочисленным желающим уединиться с новой танцовщицей в приватной комнате Лена вежливо отказывала, предлагая им взамен других девушек. Она подошла к Илье, заплатила ему 150 и попросилась домой. Уговорив её выступить повторно ещё раз и взяв обещание назавтра приготовить дополнительный номер, он вызвал ей такси.
– Ты можешь оставить одежду и обувь здесь, никто не стащит, – посоветовал он.
– Не нужно, я может, завтра другие прихвачу, – устало соврала Лена и вышла из клуба с полной уверенностью никогда туда не возвращаться.
Открыв осторожно дверь своим ключом, она не стала будить Леночку, любезно оставшуюся у неё присмотреть за Сашей, а, постелив одеяло на полу, легла на него, не раздеваясь. Уснуть ей никак не удавалось. Она смотрела на тёмный потолок, который изредка освещался пробегающими по нему белыми полосами от фар проезжающих машин и пыталась собраться с силами, чтобы встретить завтрашний день.
– Прости меня, Сашуль, я больше не могу. Как-нибудь выкрутимся, но в этом клубе я не появлюсь. Да, вынося оттуда по триста шекелей в смену, за месяц вполне реально заработать шесть штук, а то и больше. Особенно, согласившись на оставшиеся услуги. И танцевать уже не страшно, и охмурять их тоже, но ужасно переступать через себя. Сегодня я впервые ощутила себя трупом, еле живым трупом. Я поняла, что до приватной комнаты уже недалеко и даже нет особой разницы с работой проститутки – ты перестаешь чувствовать себя, а тело работает автоматически. Никаких внутренних эмоций, только наигранные, иначе никак. Это только со стороны кажется ерундой. Нет уж, господа, ни фига! Это видимость игры. Глядя на соблазнительно улыбающуюся стриптизёршу, прыгающую на коленях у клиента, можно подумать, что в данный момент она для него самый важный объект в жизни, что именно от неё зависит любое его чувство и желание и только она руководит всем внутренним процессом. Да, она может так думать, представлять себя богиней на эти десять минут и чувствовать власть над всеми мужчинами, которые ее когда-либо обижали, оскорбляли, насиловали, а теперь она диктует им условия… Но мужчина-то думает иначе, лишь подыгрывая её чувствам. Клиент уверенно ощущает себя хозяином, оплатившим эту временную игру, в очередной раз используя покорную женщину для собственного удовлетворения. Это лишь глупая пьеса, где актриса и режиссёр в одном лице обязана забыться полностью, вычеркивая себя из жизни на каждые десять минут. Это жуткое чувство. Может, я просто слишком слаба. Возможно, другие думают в это время о деньгах, некоторым такая работа действительно приносит внутреннее удовлетворение, а кто-то «умер» навсегда, но я не могу. Просто не в силах. Будь что будет.
И Лена, вспомнив напутствия своей подруги, начала мысленно молиться, чтобы Господь уберёг её с сыном от всех невзгод и подарил возможность выхода из этой сложной ситуации без необходимости возврата к новой работе. И в то же утро её слова были услышаны.
Приняв душ, переодевшись и собрав Сашу, она отвела его в садик. На выходе воспитательница пыталась что-то объяснить Лене, но та никак не могла понять смысл её обращения. Тогда израильтянка обратилась к отцу одного из мальчиков этой же группы за помощью в переводе. Молодой мужчина быстро разъяснил с грузинским акцентом, что по правилам садика ребёнка нельзя приводить в комбинезоне, так как нянечкам лень его расстёгивать, а в следующий раз поменять его на раздельные кофту и штаны. Лена кивнула ей в ответ, уже не удивляясь особенностям здешних правил, и отправилась было домой, но мужчина перекрыл ей дорогу с явным намерением познакомиться. Она без настроения поблагодарила его за помощь и огрызнулась, что о продолжении знакомства он может даже не мечтать, но резко тормознулась на одной его фразе.
– Ты ведь в стране недавно, да? Может, тебе нужна какая-то помощь?
– Да, ты знаешь, нужна, – девушка быстро переняла местную привычку обращаться ко всем на «ты», поскольку слово «Вы» в иврите полностью отсутствует. Видимо, предполагается, что все равны и все мы – члены одной большой и дружной семьи. С одной стороны, это как-то сближало, но с другой, привычная фамильярность давала повод всем беспардонно лезть в чужие дела. – Мне срочно нужны шесть тысяч на один месяц.
Лена слышала, что местных грузин в Израиле воспринимали за одну огромную, сплоченную и организованную мафию, поэтому подобное обращение к незнакомому человеку с его внешностью посчитала вполне уместным.
– Такая малость? Для тебя, красавица, есть всё. Чековую книжку ты в банке уже получила?
– Угу, – обрадовалась Лена.
– Садись, подвезу тебя домой за ней и пойдем в твой банк.
Лена, ничуть не смутившись и не испугавшись незнакомого «мафиози», села в его новую «Хонду» и указала дорогу. Через полчаса он протянул ей требуемую сумму, взяв её чек на ту же, только с накидкой в десять процентов и с датой обналички на следующий месяц. Грабительские проценты её уже не волновали, она была так счастлива, что готова была его расцеловать. Не грузина, разумеется, – чек.
– А как ты мне даешь так свободно деньги, вдруг я сбегу? – задала она глупый вопрос.
– От меня никто ещё не убегал, – приветливо, но хищно улыбнулся мужчина, – твой сын ходит в один садик с моим. Куда же ты денешься?
– А, точно! – засмеялась Лена. – Я и забыла. Ну пока, спасибо!
– Может, всё-таки заедем в кафе, посидим, поговорим.
– Нет, извини, у меня дела. Счастливо, – и довольная, она помчалась домой отсыпаться. – Ничего, один урок в ульпане можно и пропустить.

* * *
Добытые деньги девушке жутко не хотелось отдавать за очередные три месяца на этой квартире и она принялась за активные поиски нового места жительства. Но допрос знакомых и редкие объявления на русском, развешанные на столбах, не давали ощутимого результата. Лена набрала телефон маклера Володи, который обещал когда-то в один день решить вопрос с их переездом и ничуть не удивилась его богатому ассортименту квартир с привычной наценкой и повторной оплатой его «нечеловеческих» и «суперпрофессиональных» усилий по прежней таксе. Даже улаживать конфликт с хозяином по поводу её заблаговременного отъезда из этой дыры он отказался. Девушка прекрасно понимала, что с её знаниями языка и местных законов поиски могут затянуться не на один год, и необходимость обращения в маклерское агентство неизбежно. Поэтому, красноречиво отправив Володю по уже, наверняка, привычному ему направлению, она отправилась в ближайшую фирму с ивритоговорящими сотрудниками. На месте оказалось, что у хозяина конторы крепкий и долголетний брак с украинкой, и он сносно мог вести переговоры на русском языке.
Просмотрев за пару дней около десятка квартир, Лена остановила свой выбор на симпатичной ухоженной трёхкомнатной в самом центре города. Она была полностью меблирована, располагалась в тихом месте рядом с красивыми парками для детей и стоила всего на тридцать долларов больше её сегодняшней каморки. Была лишь одна загвоздка – вожделенное жилище освобождалось ровно через две недели после окончания трёхмесячного срока оплаты Лениной квартиры. Но эта проблема решилась довольно легко. В ульпане нашлась молодая семья, согласившаяся приютить на это время женщину с ребёнком в одной из своих съёмных комнат. Они проживали в Израиле уже год и собирались уезжать обратно на Украину, а контракт на их квартиру уже подходил к концу, поэтому было решено, что до отъезда они перекантуются примерно те же пару недель у Лены на её новой жилплощади. Тогда ещё молодая мама не знала, что предполагаемые её знакомыми несколько дней затянутся на три месяца, но сейчас она была безмерно благодарна их гостеприимству.
Оставить же свой сарайчик без боя ей не удалось. Хозяин квартиры был непреклонен и устроил жуткий скандал, указывая на подписанный годовой срок аренды. Но видя, что девушка настроена вполне решительно и уже собранные ею вещи дожидались своего часа в коридоре, он, угрожая судом и полицией всё-таки вытянул из неё две тысячи шекелей на оплату ещё не подошедших счетов. Лена понимала, что он исходил из расчёта последней суммы за телефон, но убедить его, что практически перестала им пользоваться, она не смогла. Только спустя год она узнала, что по закону можно было расторгнуть это контракт, опираясь на незнание языка, явно завышенную цену квартиры и наивное попадание под влияние маклерской мафии. Но тогда подсказать ей было некому, до законодательства страны в готовом к потреблению виде добраться было невозможно – ни книг в магазине, ни статей в газетах, ни сведущих знакомых. Вся информация надёжно хранилась лишь в одном источнике – многочисленных адвокатских конторах. Но любая их консультация стоила сотню долларов. Делать было нечего и, заплатив требуемую сумму, они отправились на соседнюю улицу.
Предоставленная им комната была светлой и просторной, но жить в чужой квартире с малознакомыми людьми было не очень приятно и удобно. Саша поначалу капризничал, но быстро успокоился, подружившись с их дочкой – его ровесницей. С её мамой, Анжелой, Лена продолжала посещать ульпан, а папа Андрей, вкалывал целыми днями, подготавливая семейную копилку к отъезду.
– Слушай, а зачем ты ходишь на курсы, если собрались обратно? – поинтересовалась Лена у девушки.
– Да мне дома нечем заняться, пока Катюха в садике. Пробовала найти работу, но с моим филологическим образованием прямая дорога в поломойки. Через бюро трудоустройства находили несколько мест, но после первого же дня работы приходилось сматываться оттуда и, естественно, никто это время не оплачивал. То на кондитерской фабрике ставили тесто раскатывать по десять часов, не опуская рук и не выходя в туалет, то запирали в каком-то холодильнике с минусовой температурой и заставляли разделывать ледяных кур. Ну и тому подобное. Одно время мыла квартиры за двадцать шекелей в час, но от химии, несмотря на перчатки, сожгла себе все руки. Да и старушки эти ходят за тобой по пятам, проверяя, не филонишь ли ты, и вытирают после тебя белоснежной салфеткой. Если увидят на ней пыль, недовольно заставляют перемывать. А приходишь туда раз в неделю в такой свинарник, что даже наступить некуда. Вот Андрей нашел себе неплохое место на стройке. Тяжело, конечно, пашет по 15 часов, но зато платят хорошо, не обманывают. Подкопим денег и обратно. Ещё ведь нужно вернуть в Сохнут часть выплаченной ими корзины, иначе не выпустят.
– А чем вы там думаете заниматься?
– На Украине у нас новая огромная квартира осталась, машина. Думали, если пойдет здесь, то смотаемся, продадим. Но решили лучше вернуться. На привезённые деньги откроем какой-нибудь бизнес, прокрутимся. Всё лучше, чем здесь.
– Анжела, а ты в курсе, что вы потом не сможете сюда вернуться и потеряете гражданство?
– Конечно, в курсе. Да нам оно и не надо. Если бы знали, что всё так обернется, даже не стали бы дёргаться оттуда.
– Я тебя понимаю. Сама бы вернулась, если б не Саша. Но думаю, детям здесь по-любому лучше, чем там. Они вырастут практически полноценными местными, получат здешнее образование и никто не станет ущемлять их права.
– Ой, Лен, пока они вырастут. Вкалывать всю жизнь и терпеть эти унижения? Я не собираюсь хоронить себя в двадцать пять лет ради этого. Там, если у нас всё пойдет хорошо, то отправим Катю в Англию учиться.
– Может, ты и права. Надеюсь, у вас всё получится.
Ощущая со всех сторон депрессивный пессимизм репатриантов, Лена совсем упала духом. После небольшой ревизии бюджета ещё и выяснилось, что им с Сашей придется прожить целый месяц всего на двести шекелей. Предвещая бурю детского негодования, она попыталась объяснить сыну экономическую ситуацию и, как ни странно, мальчик согласился отказаться на эти дни от сладостей и новых игрушек. Закупались они в основном в овощном магазине. Благо, на неделю можно было затариться на полтинник разнообразными фруктами и овощами, когда как углеводов из супермаркета меньше чем на двести шекелей за один поход не вынесешь.
Наконец скрупулёзный ежедневный отсчёт в обратном порядке пришел к завершающей стадии. Обменяв у маклера договор о намерениях на контракт по съёму квартиры, Лена получила ключи и с радостью отправилась с сыном обживать уже четвёртое жилище за последние несколько месяцев. Что-то ей подсказывало, что и эта квартира станет далеко не последним их пристанищем и не совсем радужные приключения только лишь начинаются.

* * *
– Роберт, смотри, твоя Ленка идёт.
– Где?! – парень моментально оторвался от витрины-холодильника, куда медленно, любуясь процессом, складывал красно-коричневыми домиками только что привезенные колбасы и подскочил к дверям. Через дорогу быстрым шагом направлялась знакомая ему девушка, ни разу даже не взглянув в их сторону. После того краткого разговора с ней на улице, когда за пару минут они успели поругаться, Роберт ни дня не выпускал её образ из своих мыслей, часто коря себя за присущую ему резкость и отсутствие самообладания. Рома не сразу признался своему другу о содержании их разговора в тот день и о её новой работе. Узнав, что несостоявшаяся стриптизёрша нагло и без предупреждения покинула своих «благодетелей», он решил, что Лена просто нашла себе богатого любовника, способного оградить её от насущных финансовых проблем. Рома поспешил тут же поделиться своими выводами с влюблённым напарником, но Роберт при всём желании не мог заставить себя забыть её. Успокаивало его лишь одно – уход девушки из клуба явно свидетельствовал о том, что нужная сумма появилась из другого источника, и ему уже не придется об этом заботиться.
– Лена! Подожди, пожалуйста, – Роберт чуть ли не бегом пересек дорогу и с видимым волнением схватил её за руку.
– Не трогай меня, – девушка была абсолютно невозмутима, но не стала сопротивляться и даже присела на соседнюю скамейку. Видимо для того, чтобы освободить себя от его прикосновений. – Чего тебе?
– Просто поговорить. Давно тебя не видел, соскучился. А ты, видимо, нет.
– Я переехала отсюда. Сейчас просто была в гостях у Лены, в ульпане училка заболела, так у нас выходной. А скоро за Сашей в садик.
– Может пока зайдешь к нам, тебе продукты не нужны?
– Нужны, но у меня сейчас нет денег, и когда появятся, неизвестно. Тебе, наверное, Рома рассказывал уже про мои приключения.
– Ну да, – замялся Роберт. – В общих чертах. Так ты нашла деньги?
– Угу, заняла тут у одного грузина под проценты на месяц. Но сейчас мы на нуле до следующего перевода.
– Ну это не страшно, – воодушевился парень, убедившись, что ему не придётся выкручиваться, отказывая ей в денежной услуге, – ты разве не знаешь, что в частных магазинах можно брать продукты в кредит? У тех, кто тебя знает, конечно, типа нашего магазина. Сумму записываешь, а потом расплачиваешься. Пошли, затаримся.
Лена без особого желания перешла дорогу, но всё-таки набрала немного продуктов.
– Ну вот, а как я их теперь до дома дотащу? Мне ещё за Сашей идти.
– Я тебя отвезу, – откликнулся Роберт, подмигнул напарнику и, схватив её пакеты, пошел к своей машине. – Кстати, у меня сейчас есть время, хочешь, смотаемся куда-нибудь?
– Я здесь ничего не знаю. А что может быть для мальчика интересного поблизости?
– В парке кактусов была?
– Нет, а что, есть такой?
– Да, в соседнем городе. Небольшой, но очень красивый. Там и детский городок рядом. Поедем?
– Ну давай, попробуем.
Лена с сыном с удовольствием полюбовались удивительной красотой и разнообразием кактусовых культур в парке, но на выходе их застал внезапный ливень, и все помчались прятаться в машину.
Уставший от постоянного движения и новых впечатлений Саша тут же уснул на заднем сидении. Зимний дождь вылился равнодушным потоком глубоких луж и нулевой видимостью. А молодые люди провели целый час в спокойной и непринужденной беседе под тихую, романтичную музыку. Лена поймала себя на мысли, что ей приятно внимание этого смуглого красавца, его обаяние безотказно располагало к себе, рядом с ним она ощущала себя уверенной и защищённой.
– Дождь стих, хочешь вернуться? – неуверенно поинтересовался Роберт.
– Да надо бы, не хочу отрывать тебя от работы. Ты и так на нас столько времени потратил.
– Мне приятно быть с тобой, – он так взглянул на девушку, что она, не выдержав, отвела взгляд. В его чёрных глазах непроизвольно отразилась глубокая, нереализованная страсть, яростное желание выплеснуть её на объект своего обожания и неуверенность в целесообразности этого.
– Ты, наверное устал? – Лена попыталась перевести разговор на менее скользкую тему.
– Есть немного. Вчера с двоюродным братом к раву ездили, стояли в очереди до трёх ночи.
– Зачем?
– За консультацией. У него сын родился больной, и врачи не могут ничем помочь. Так рав посоветовал ему сменить имя и обещал скорое выздоровление.
– Ух ты! А что, здесь раввины как гадалки что ли? А что ещё они умеют?
– Не смейся. Я понимаю, что ты неверующая и вряд ли меня поймешь. Это очень знаменитый раввин, к нему приезжают со всей страны и стоят в очереди по десять и больше часов. Он может многое предсказать. Например, моему дяде он как-то сказал, что скоро тот встретит свою будущую жену, но искать её не нужно, она сама придёт. И через неделю к нему в квартиру позвонила женщина, она ошиблась этажом. А ещё через год они поженились. Вот так.
– Как интересно! Ну, молодцы, если так могут помочь нуждающимся. А откуда они берут информацию? Не на картах же гадают.
– Нет, смотрят в Торе как-то, говорят, там есть ответы на любой вопрос. К ним вообще со многими проблемами идут.
– Может он и меня примет? Кто бы мне сказал, когда закончатся все проблемы и за что они мне?
– Он женщин не принимает.
– Почему? Что за дискриминация такая?!
– Ну вот так. Только мужчин.
– А что мне теперь делать?
– Можешь тоже имя поменять и судьба изменится.
– Что значит «поменять»? И на какое?
– Сама придумай, какое тебе больше нравится. А делается это за пять минут. У тебя все документы с собой?
– Да, на всякий случай таскаю их в сумочке. Даже две паспортные фотки остались.
– Ну вот и хорошо. Здесь рядом есть отделение МВД. По местным законам ты можешь взять себе имя и фамилию какие только пожелаешь. Эта процедура бесплатная и через семь лет можешь заново поменять их на что-то другое.
– Круто! А у нас в России невозможно было даже букву одну изменить. Поехали, поможешь заполнить мне бланки.
– С удовольствием. А ты пока придумай имя.
– Ой, да я даже не знаю. Вот Лена мне как-то не нравится уже. На иврите как только это имя не склоняют: Лена, Элана, Ильяна, Лана. Надоело уже всех поправлять. Вот классное имя – Элен.
– Да, согласен, красиво. Только звучит по-французски. Тогда и фамилию подбери соответствующую.
– Так, – задумалась будущая «француженка», – какие фамилии оттуда есть знаменитые? Даже не знаю... Рено, Карден, Сен-Лоран, Денёв, Диор, Ришар, Готье... Выбирай.
– Мне нравится Готье. Красиво сочетается – Элен Готье. Хотя, может тебе всё-таки что-то израильское взять?
– Это типа Мири Баша или Лиор Голд?
– Почему бы и нет? С местным именем тебе будет здесь проще, чем с европейским.
– Ну нет уж. Мне они не нравятся. А вот Элен Готье очень даже ничего. Думаю, мне пойдет.
– Только должен тебе напомнить кое-что. Буква «О» в иврите читается и как «У», поэтому привыкай заранее, что из Готье ты превратишься в Гутье.
– Ихс, что это за Гутье? О, придумала! А напишу-ка я Гатье. И звучит по-русски, у нас же все акают. И не такой уж плагиат получается с Жан-Поля.
– Ну хорошо, вздохнул Роберт. Как скажешь, тебе жить. Приехали, буди Сашу.
Возвращаясь домой, Лена подсела к сыну на заднее сидение и, обняв его, улыбаясь, предавалась мечтам о новом светлом будущем.
– Спасибо, Роберт, до встречи, – внезапно развернувшись, она наклонилась к открытому окошку машины и заговорщическим тоном произнесла. – Приходи сегодня в десять вечера, отметим мой новый День Рождения. Второй подъезд, пятая квартира.
Молодого человека парализовало от неожиданности, но он нашел в себе силы кивнуть и тут же умчался.

* * *
Дома Лену просто распирало от желания поделиться с кем-нибудь новостями, и она позвонила маме в Кемерово. Ольга, как человек, без восторга воспринимающий любого рода перемены, не была обрадована смене фамилии своей дочери, но в причины этой метаморфозы девушка её не посвятила. Даже наоборот, старалась пересказывать только позитивные моменты своего пребывания на Святой земле. Во многом это было продиктовано и нежеланием слышать привычное материнское «Ну вот, я же тебе говорила, а ты меня, как всегда, не послушала!» Каково же было удивление Лены, когда она узнала об их решении воссоединиться в Израиле.
– Мам, ты шутишь? Вы же не собирались сюда приезжать.
– Да вот, подумали и решили, что терять нам тоже нечего. Чего тут ждать, кроме пенсии? Да и по Саше уже соскучились.
«Да уж, конечно, по мне так вы вряд ли соскучитесь», – подумала девушка, но произнесла вслух:
– С Сашей всё в порядке. Я вам фотки вышлю.
– Да нет, мы уже всё обговорили. Дима закончил институт, работу найти пока не может...
– Ты уверена? А может, просто не хочет? – съязвила дочь и по молчанию в трубке поняла, что попала в точку. – Привык висеть у вас на шее. Надо было отправлять его на заочный и припахивать параллельно. Здесь ты даже не представляешь, что значит работать. По сравнению с Израилем, вы там чаи гоняете и сплетничаете, а тут вкалывать надо по-чёрному. Что-то мне подсказывает, Димочка и здесь не решится утруждать свой нежный организм. А как с квартирой?
– Мы уже дали объявление, ищем покупателя.
– Подожди, так вы серьёзно что ли? И у консула уже были?
– Записались, скоро поедем. Но там проблем не будет.
Лена не знала, как реагировать на подобное известие. Уехать оттуда от них в такую даль, чтобы снова здесь встретиться и заново подвергаться их контролю и нравоучениям? Нет уж!
– Мам, давай тогда сразу договоримся. Как вы приедете, я вам во всём помогу, везде вас прокачу, всё оформлю и расскажу, с любой проблемой и вопросами будете сразу ко мне обращаться. Но! Жить мы вместе не будем, уж извини. Я подыщу вам здесь хорошую квартиру, благо опыта уже набралась. К тому же, только что нашла очень классную жилплощадь и терять её из-за вас не собираюсь. Даже маклерские проценты пришлось за неё отвалить. Но это потому, что времени было мало на поиски, но для вас постараюсь заранее. Только дату приезда сообщи, как узнаешь.
– Да конечно, как хочешь, – подозрительно быстро сдалась Ольга, – мы только приедем к тебе и начнем вместе искать, а мешать вам не будем.
– Ну хорошо, только слова свои не забудь. Жаль, что диктофона нет тебя записать...
– Лена, прекрати! Я же сказала, всё будет хорошо. Хотя вместе было бы намного легче, столько бы денег сэкономили.
– Мама!
– Ну ладно-ладно.
– А вам что, так уже надоело в России?
– Да не говори. Особенно в последнюю неделю. Такой мороз на улице, а горячую воду отключили, батареи ледяные. Все простывшие ходим, чуть ли не в шубах спим. У вас-то как с этим вопросом?
– Ты знаешь, прохладно тоже дома. Здесь ведь пол каменный, как и здания, – всё ледяное. А в самих домах не предусмотрены ни горячий водопровод, ни центральное отопление. Вода греется огромными бочками на крышах, называются – солнечные бойлеры, а когда пасмурно, то электричеством, в квартире включается кнопочка, и через десять минут идёт кипяток. Зато ни воду, ни электричество здесь практически никогда не отключают. Но и стоят они дорого, всё по счётчику. А для обогрева комнат купила переносной радиатор. Помню, когда в России на улице было минус 30, в квартире батареи грели до плюс 30, а здесь плюс десять зимой – и на улице и дома. Так что, тоже мёрзнем, сразу трудно привыкнуть. Хотя в солнечную погоду довольно сносно. Вас в Израиле ещё много сюрпризов ожидает, и не очень приятных, должна тебя предупредить. Но толку нет сейчас страх наводить, раз вы уже всё решили. Только учти, пособие платят год, потом придётся самим зарабатывать. Учи язык сейчас, или будешь всю жизнь полы мыть. Старшим инженером работать здесь негде. Даже с языком в офисе не устроишься. Так что, подумай ещё. Может, спокойная жизнь в России на пенсии и лучше, чем терять последнее здоровье рядом с морем.
– Мы приедем, разберёмся. Всегда ведь можно и вернуться, если что. У нас тут многие знакомые, воодушевленные твоим примером, собрались с нами. Так что, если это и глупый поступок, то не одни мы останемся в дураках.
– Ясно, стадный инстинкт. Ну, если тебе от этого легче, то пожалуйста. Ладно, не буду денег много тратить. Междугородка оказалась здесь тоже не из дешёвых. Позвоню через неделю. Счастливо!
– Пока!
Весь вечер Лена старалась поменьше думать об услышанном, внутренне надеясь, что решение родителей всё-таки не окончательное. Она действительно считала, что людям в возрасте ломать привычный уклад жизни и так нелегко, но ради этой страны, которой они не нужны, тем более, – сплошной стресс. Здесь и молодым-то тяжело пробиваться, а уж им...
Уложив сына в кровать, она навела марафет и даже успела испечь пирожные. Осторожный стук в дверь вернул её мысли в сегодняшний день.
– Привет! Проходи, только говори потише – Саша спит.
– Хорошо, держи, – Роберт протянул ей пакет с бутылкой вина и тортиком.
– Я не пью, – улыбнулась она в ответ, – зато у меня есть пирожные, которых я не видела ни в одном местном магазине.
– Да? Не интригуй. Ух ты.
На столе в салоне красовалась большая тарелка с воздушными безе, рядом стояли нарезанные фрукты и стаканчики с соком.
– Это нэщикот? – поинтересовался Роберт.
– Что?
– Ну, нэщика – это поцелуй. Здесь их так называют. Они продаются в магазинах, но не такие красивые и вкусные. А чем ты их склеила?
– Это крем их сгущёнки с маслом. Поцелуй – это красиво. Воздушный, надо понимать.
– У, вкуснятина. Ты, наверное, классно готовишь.
– Ну, как сказать, умею, но не готовлю, – улыбнулась Лена. – Я не вечной диете, а у Саши очень ограниченное меню, так что выпендриваться не перед кем. Кстати, ты что сегодня такой нарядный? Рубашка классная. «Версаче».
– У меня много красивых вещей, – засмущался молодой человек, не зная, как реагировать на комплимент, – на работу так не оденешься, а выхожу я редко. Давай лучше выпьем. За тебя. Не отказывайся, это хорошее вино.
– Ну ладно, только чуть-чуть.
Пригубив вино, Лена откинулась на спинку дивана и пристально наблюдала за собеседником.
– Пытаешься прочитать мои мысли? Не смотри так, ты меня смущаешь.
– Знаешь, твои мысли читать не так уж и сложно. Я жду, когда ты наконец начнёшь ко мне приставать. А то ходишь месяцами вокруг да около и даже признаться боишься.
– Лена... Не провоцируй меня, – Роберт подсел к ней и заглянул в зелёные глаза. Даже при тусклом свете они горели обжигающе-решительными огоньками. – Ты настоящая тигрица, у тебя даже глаза сверкают в темноте, как у кошки. Если честно, я даже не знаю, как к тебе подступиться.
– Ну вот, всех вас учить надо. Просто детский сад какой-то. Иди сюда, несообразительный ты мой, – прошептала Лена в ответ, взяла его за плечи и усадила рядом на стул. Сняв ремень с его брюк, она быстрым движением заломила его руки назад и связала их вместе.
– Сиди и не дёргайся, – приказала она серьёзным тоном.
– Я не пойму, ты надо мной прикалываешься или издеваешься.
– Сама ещё не решила. Но сейчас это не важно. Главное, что ты запомнишь это надолго.
– Не сомневаюсь...
* * *
– Ленчик, привет! Как дела? Можно я вечерком к тебе заскочу?
– Нет, Роберт, не получится. Ко мне сегодня знакомые переезжают. Ну, у которых я жила раньше. Даже не знаю, как нам теперь встречаться. Мы тут подумали – им придётся спать в салоне, девочке в маленькой комнате, а я с Сашей уже во второй спальне. Так что тебе места нет.
– Да не страшно. Тогда завтра я подойду пораньше, сходим все вместе куда-нибудь. Не переживай, эти несколько дней быстро пролетят.
– Хорошо.
Пока молодая пара копила деньги и оформляла свой отъезд, пролетели целых три месяца. Лена уже не могла дождаться того дня, когда наконец обретет полную свободу в своей квартире. Единственным плюсом была дружба Саши с их маленькой дочкой. В парке, на набережной и дома им некогда было скучать, всегда находили совместные игры, вовлекая родителей лишь при возникающей делёжке игрушечного имущества. С Робертом они тоже нашли своеобразный выход. Перед сном выгуливали мальчика по торговым центрам, кафе и паркам, затем Лена укладывала его в кроватку и оставляла на попечение Анжелы с Андреем. Сашулька по ночам очень крепко спал, и никому не приходилось особо волноваться за него. К тому же, у Роберта всегда был сотовый на всякий случай. По ночам молодые люди прогуливались по набережной, отдыхали в пабах и ресторанах, играли в бильярд и посещали дискотеки. А уже под утро оба боролись со сном в машине, зачастую проигрывая в неравной борьбе, но девушка всегда успевала возвращаться к Сашиному подъёму. Вот только в ульпане на следующее утро учебный материал поглощался с трудом. Но, не смотря на это, она успевала навёрстывать его дома и оставалась лучшей ученицей в группе. Так что к приезду родителей Лена уже была полностью готова и не нуждалась в переводчиках. Ждать же их оставалось недолго. Те несколько дней, позволившие молодой маме провести с сыном без посторонних в её квартире, показались ей просто раем. Даже с Робертом видеться не хотелось, чтобы в полной мере насладиться тихим одиночеством и накопить сил к встрече. Единственное, что взволновало её в этот период, – неожиданный звонок от Сергея.
– Здравствуй, Леночка, не побоюсь этого слова, – любимая! – раздался слегка ироничный знакомый голос, услышать который она уже и не мечтала, да и не хотела по большому счёту.
– Сергей?! Привет, – она постаралась говорить максимально равнодушно, но забытая дрожь ощущалась даже в мгновенно участившемся пульсе. – Чем обязана?
– Леночка, не нужно так строго. Я и так чувствую себя полным кретином и последней сволочью, когда вспоминаю о нас... – Его голос на мгновение стал серьёзным и напряжённым, но, выдержав паузу и собравшись с силами, он тут же повеселел. – Позвонил вот попрощаться, на самом деле.
– Уезжаешь?
– Да, в Москву. Решил там попробовать себя. Здесь что-то совсем кисло.
– Один? – Лена тут же выдала себя этим вопросом.
– Да, – уверенно отозвался Сергей, – если тебе интересно, даже могу признать твою правоту. Ну, ты помнишь ту девочку – Лену, мою бывшую одноклассницу?
– Ещё бы. И что у нас с Леной?
– У вас ничего, а у нас с ней был небольшой роман, в ходе которого выяснилось, что мы действительно не подходим друг другу и все мои многолетние чувства к ней были просто детской фантазией.
– Честно? Жаль. Хотя, я никогда не убеждала тебя в вашей несовместимости, лишь предлагала её проверить.
– Я помню... ты всегда была мудрой женщиной. А тебе что, жаль, что мы с ней расстались?
– Нет, жаль что ты не сделал этого раньше. Возможно, наши отношения сложились бы иначе. Хотя вряд ли. Это я просто оправдания ищу тому, чего нет. Знаешь, Серёж, не нужно мучить себя. Я не считаю тебя в чём-то виноватым передо мной. Наоборот, ты постарался быть честным с самим собой и не кривить душой. Может, ты меня и любил когда-то, дорожил, боготворил, не знаю. Но не всем вообще дается способность испытывать это чувство, а уж надолго и тем более, навечно – это совсем удивительная редкость. Насиловать себя в угоду другому ни к чему. Твоя проблема только в том, что ты пускаешь всё на самотёк и стараешься отмахнуться от внутренних неудобств. Нужно быть смелым человеком, чтобы признаться и себе, и другому как в любви, так и в её отсутствии, чтобы не тратить время и нервы на несбывшиеся мечты. И вообще, будь смелее по жизни. Только с наглостью не путай. Сама-то я тоже трусиха. Вот, только советовать могу...
– Леночка... прости меня за всё.
– Ты тоже, Серёж, удачи тебе. Уверена, что у тебя всё получится.
Положив трубку, она знала, что эти прощальные слёзы навернулись не только ей на глаза. А может, ей просто хотелось так думать...
Как ни старалась Лена забыть об этом звонке и не тревожить с таким трудом похороненные чувства, на следующий день она всё-таки решила позвонить Олесе для подтверждения полученной от Сергея информации. И она его получила.
– Да, видела твоего Серёженьку. С какой-то девочкой встретила, потом уже с другой. Развратила ты его, по рукам мальчик пошёл.
– Олеся, прекрати. Я его не развращала, а просто избавила от комплексов.
– Ну, как знаешь, тебе видней. Да, обмолвился что уезжает, но в подробности не посвящал. Жалко, я так надеялась, что вы будете вместе. А он всё-таки по-скотски с тобой поступил. Ты для него столько сделала, воспитала, можно сказать, придала уверенности, помогла с бизнесом, даже деньги давала, а он бросил тебя одну с ребёнком в самый тяжёлый для вас момент. Я вообще в шоке от твоих рассказов. Теперь понятно, почему так долго не звонила.
– Уже всё успокоилось потихоньку, устаканилось. Послезавтра родители приезжают с братом. Отвлекусь с ними.
– Что, соскучились? Ну и правильно, хоть помощь тебе какая-то будет.
– Да уж, дождешься от них. Опять начнут права качать.
– Ой, Ленка, ну когда же вы мирно жить начнёте? Столько лет уже прошло.
– Дело не в годах, Олесь. Извечный конфликт родителей и детей. Одни не хотят понять, другие прислушаться.
– С предками, конечно, чем дальше, тем лучше. Я вот живу со своим, иногда приезжаем родителей навестить. Красота. Слушай, ну а как там израильтяне-то, нормальные мужики, клинья подбивают?
– Я с ними не поддерживаю отношений. Пытаются, конечно, знакомиться, но общаться с кем-то не на своём родном языке, когда ты не можешь выразить свои чувства и желания в полной мере, когда ментальность и воспитание изначально настолько разные... нет, я бы не смогла жить с местным. Хотя, надо им отдать должное, они мужики во всех смыслах этого слова, очень надёжные. Полагают, что сами должны обеспечивать семью, а женщина работает для собственного удовольствия или от скуки. При этом не взваливают на жену все домашние дела, а делят их поровну. В магазинах и в парках вижу в основном папаш с детьми, в то время, когда их мамы сидят в салонах или занимаются шопингом. Израильтянки их выдрессировали хорошо. Скажи ведь, не сравнить с русским мужчиной, который ни семью обеспечить, ни жене помочь, ни с детьми. В глобальном смысле. И вот после того, как изеров хорошо припахали в семье, у них начинается непреодолимая тяга к русским девушкам – нежным, ласковым, заботливым и не столь требовательным, которые не станут перечить и орать на мужа, а сами возьмут и всё сделают. Так что, таких межнациональных браков и союзов здесь много. Хотя, не думаю, что они зарождаются по большой любви, в большинстве случаев – на взаимовыгодных условиях.
– А чем тебе это мешает? Ты не устала всё тащить на своём горбу? Разве не хочешь, чтобы с тебя пылинки сдували, заботились о твоём будущем, любили и баловали твоего сына?
– Конечно хочу, Олесь. Вполне нормальное желание и стремление. Но без взаимных и глубоких чувств не могу, мы с тобой это уже обсуждали. Я пока с голоду не помираю, у нас есть всё необходимое, а там посмотрим.
– Ну у тебя хоть кто-то есть?
– Ага. Есть один бухарский мальчик.
– И что с ним? Как он?
– Да я ещё не решила. Мутный он какой-то, скользкий. Вот предки приедут, даже не знаю, как с ним буду видеться. Поживем – увидим.
– Ладно, Ленчик, главное, чтобы здоровы все были. У вас хоть безопасно в стране?
– Да, очень. Прикинь, дети по ночам гуляют свободно, даже пьяных не вижу на улицах. В Кемерово дня не было, чтобы кто-то не валялся на дороге или хотя бы не матерился в транспорте.
– Они что, не пьют совсем?
– Пьют. Каждую субботу – это традиция. Но дома и вино. А так – в барах и на дискотеках, потом едут домой на такси. Но это в основном русские. Есть тут и бомжи, которые не работают, напиваются ежедневно и спят в парках или на набережных. Их немного, но есть, все – наши соотечественники. Так ты можешь представить, им государство пособие платит ежемесячно, как инвалидам. То есть, алкаш – это неизлечимо больной человек для них. И наркоманы так же. Им и на съём квартиры деньги дают, но они оба пособия пропивают, едят в бесплатных столовых и живут на улице. Нет чтобы работу найти и вылечиться. В магазинах просто водки большой выбор, и она дешёвая.
– Да, весело у вас. Надо депортировать всех местных пьяниц к вам.
– Ну уж нет, спасибо. К тому же, они должны быть евреями и, как минимум, гражданами страны, иначе выселят на родину. Сюда, кстати, меньше трети евреев приезжает, остальные «паровозом». И среди них есть такие, которые здесь живут, пользуются всеми благами и возможностями, но при этом ненавидят до смерти самих евреев и даже не пытаются это скрыть. Вот такие метаморфозы.
– Да, странно, ну не нравится тебе страна, выезжай обратно.
– Не говори. Есть, конечно, за что их можно не любить. Местные, допустим, очень наглые. Лезут повсюду без очереди, везде суют свой нос, если тратят шекель, взамен требуют оказанных услуг на все сто.
– А религиозных там много? У нас как по телеку показывают Израиль, так сплошные ортодоксы повсюду. Как светское население с ними уживается?
– Это, наверное, Иерусалим показывают – как столицу. Там их целые районы. В других городах меньше. Вот мы недавно с ульпаном как раз были в Иерусалиме на экскурсии. Посетили Стену плача. Впечатление, конечно, оказывает. Она поделена на две части – для мужчин и женщин. Все подходят, молятся, просят о чём-то, в щели записочки вставляют. Считается, что это место наиболее близко к Богу находится и твои молитвы сразу будут услышаны. Там свободного места не было даже, везде понатыкали. А я не стала писать ничего. Ощущение такой святости и набожности накатывает, но до встречи с первым же пейсатым на выходе. Представляешь, иду такая, а меня останавливает местный ортодокс. Заботливо спрашивает моё имя, имя моей мамы, начинает молиться, видимо за меня, вешает на руку такую красную ниточку, как браслет – это символ того, что ты посещала Стену. Мне стало приятно, думаю, ну вот, верующий человек, за каждого молится, волнуется. А он вдруг говорит: «У тебя есть баксы с собой? Двадцать, десять, хотя бы пять? А то у меня семья, десять детей» и так далее. И мне вдруг так противно стало от всего этого. Я дала ему двадцать шекелей. Баксов у меня не было, он видимо думал, что я туристка. А он их положил в карман, отвернулся сразу с таким брезгливым видом и пошёл искать другую добычу, даже не поблагодарив. Здесь эти деньги люди зарабатывают, корячась на заводах за целый час, а он за пять минут нифиганеделания. Сразу вспомнилось, как проезжала мимо церкви в нашем городе, помнишь? Возле неё постоянно шеренгой выстраивались попрошайки. И ладно бы, немощные старики, нет – молодые пухлые женщины, не хило одетые, мощные мужики. Работать не хотят, а людям выйти из храма и не подать неудобно… Так и здесь. Есть такие, которые продают не только свой труд, но даже мысли, помыслы и молитвы. То, что должно быть выше и важнее денег… Потом ещё я слышала, что большинство ортодоксов вообще не работают, а сидят на шее у государства, получая пособия, а некоторых освобождают от службы в армии. Представляешь, они считают себя самыми главными гражданами страны, мечтая выселить всех остальных, но сами даже не хотят её защищать, прячась за спины русских мальчиков. Потом они в кнессете имеют большую власть, чем пользуются для влияния на местные законы и выуживания огромных сумм на содержание себе подобных. Поэтому светское население не очень-то любит этих религиозников, которые всю жизнь проводят в изучении Торы и святых книг, в молитвах, не производя ничего материального.
– М-да, их святыми не назовешь. Может, ты в Израиле и поймёшь, почему весь мир не любит евреев?
– Олесь, ты поосторожнее, я ведь тоже считаю себя еврейкой и даже горжусь этим. Это какая-то особая нация, сохранившая в себе самые прекрасные и самые ужасные человеческие качества. И потом, как бы ни были тупы многие из окружающих меня людей, эта нация – самая умная в мире, с этим не поспоришь. Даже среди нобелевских лауреатов более двадцати процентов – евреи. У нас живой ум, постоянно задающий вопросы и отыскивающий на них ответы. Мы небезразличные ко всему. Это по-разному проявляется, даже в ненависти, увы. Но, видимо, нас так создали, чтобы выжить среди всеобщей нелюбви к нам и попыток тотальной ликвидации.
– Возможно, ты и права. А расскажи ещё про Иерусалим.
– Да мы там больше нигде и не были, только мимо проезжали. Единственное, посетили один знаменитый Музей Катастрофы, посвящённый Второй Мировой Войне. Очень тяжёлые впечатления, оттуда выходят все в слезах и в лёгком шоке, и я не стала исключением. Даже наша учительница-израильтянка, которая привезла нас на место, передала русскому гиду и осталась снаружи, сказав, что не выдержит снова этого зрелища. Не буду тебе всего рассказывать, там и о концлагерях, и о пытках детей ужасные кадры, макеты, рассказы. Но, самое жуткое – это Зал Погибших Детей. Такая тёмная галерея, облицованная внутри зеркалами таким образом, что поставленные где-то в центре зажжённые свечи отражаются повсюду в темноте тысячами огоньков, символизирующих души погибших детей. Идёшь наощупь, держась за поручни в полной темноте и голос из ниоткуда читает имена, место рождения и смерти каждого погибшего ребёнка. А эти огоньки мерцают вокруг тебя. Потрясающий эффект и тяжелейшее восприятие, особенно после всех пройденных экскурсий. Это как бы для закрепления впечатления. Я потом вышла, села на траву и даже шевелиться не могла, все вокруг плакали. Даже сейчас не могу спокойно об этом вспоминать. Потом там есть такая красивая Аллея Праведников из деревьев, посаженных людьми, либо в их честь, которые спасали евреев во время войны. Недавно смотрела как раз фильм о Шиндлере, там было и его дерево. Сотни деревьев. Так что не все нас ненавидят. Есть за что и любить, и сочувствовать.
– Ой, Лен, страсти какие, я прям сама щас заплачу. Не надо. Мне тем более, волноваться нельзя, я на третьем месяце.
– Правда?! Здорово! Я так рада за вас. А что молчала-то? Я же говорила, что у вас всё будет замечательно.
– Да, у нас всё хорошо. Мы оба ждем этого ребёночка. Вот так подумаешь – одни люди уходят, другие рождаются, жизнь не стоит на месте. Хорошо хоть сейчас нет войны.
– Война всегда есть. Просто официальная – это политические амбиции лидеров государств. А людская ненависть и злоба – вещи неискоренимые. К сожалению. Надеюсь, у наших деток всё будет замечательно. По крайней мере, мы для этого сделаем всё возможное.
– Согласна с тобой. Ладно, Ленчик, удачи тебе. Звони, не пропадай. Целую.



* * *
Такси с родителями и братом Лена встретила на улице такой же глубокой ночью, которой прибыла когда-то сама. Новые репатрианты выглядели уставшими, но перевозбуждёнными и весёлыми. Ольга не сдержала порыв обняться с дочерью, а отчим, на удивление девушки расплакался у кроватки спящего внука. Дима же бросил короткое: «Привет изерам!» и устремился на распаковку чемоданов. Главное, что все были довольны своим приездом и полны уверенности в безоблачном будущем.
Всего за несколько дней Лена помогла новоприбывшим зарегистрироваться во всех необходимых инстанциях, поделилась всей имеющейся в наличии у неё информацией и научила самым необходимым бытовым фразам. Иногда в передвижении по близлежащим городам их выручал Роберт со своей машиной.
– Это твой друг? – поинтересовалась Ольга у дочери, когда их никто не слышал.
– Да, а что? – Лена чувствовала себя уже достаточно взрослой и самостоятельной, чтобы отчитываться за выбор своих друзей или спрашивать совета у родителей по этому поводу.
– Да нет, ничего. Очень симпатичный парень.
– Да, он неплохой, – успокоилась девушка, слегка удивлённая отсутствием конструктивной критики в его адрес, поскольку не помнила, чтобы мама была довольна хотя бы одним из ее избранников. Обычно Лена старалась сразу же перевести разговор на другую тему, как только начинался поток выводов о едва заметных и просто вымышленных и надуманных недостатках, скрупулёзно подмеченных Ольгой у кавалеров дочери. По её словам, почти всегда выходило, что союз с таким «ужасным» человеком заведомо обречен не просто на неудачу, а на катастрофу вселенского масштаба. Лене казалось, что в душе её мать именно этого ей и желала и своими словами нагоняла если не сглаз, то определённо тонны отрицательной энергии. По этой же причине она пыталась держать Ольгу как можно дальше от подробностей всех событий своей личной жизни. Ей надолго запомнился один эпизод, когда она решила напрямую поинтересоваться у матери о причинах её суждений:
– Мам, ну почему ты всегда говоришь так, будто желаешь мне только зла и каких-то невыносимых проблем? Ты постоянно чем-то недовольна и во всём видишь только плохое. Ну какая Снежная Королева тебя укусила? Почему так трудно хоть раз в жизни порадоваться за собственную дочь, пожелать удачи и счастья и представить моё будущее более радужным?
– А зачем мне нужно тебе врать? – последовал ответ Ольги, до конца не осознавшей сути заданного вопроса. – Я говорю то, что вижу и думаю. В своё время мне было тоже тяжело. Так почему же тебе должно быть легче?
– Странная ты такая. Я почему-то думала, что родители мечтают о лучшей доле для своих детей, а получается, что ты пытаешься отыграться на мне за все свои невзгоды. Знаешь, мама, мне кажется ты никогда не сможешь быть счастливой, потому что во всём видишь только плохое и вечно всем недовольна. Как в той сказке про золотую рыбку. Но даже если бы ты была по-настоящему счастлива, то не желала бы видеть меня таковой. Так странно тобою распределились любовь и ненависть между детьми. Если бы я не была похожа на тебя внешне, в жизни бы не подумала, что ты моя мать. Наверное, без марсиан здесь всё-таки не обошлось. А быть врагом своему ребёнку, мне кажется, намного сложнее, чем другом. Подумай об этом.
Впоследствии Ольга наотрез отказывалась от собственных слов, когда дочь изредка пыталась ей напомнить об этом разговоре. Но в памяти Лены они всплывали довольно часто, служа оправданием некоторых поступков и намерений матери.
Посчитав свою основную миссию выполненной, она решила наконец-то выйти с Робертом на прогулку. Заметно повеселевший молодой человек обещал заехать за ней в десять вечера.
– А куда это ты собираешься на ночь глядя? – прозвучал голос отчима за её спиной – знакомым тоном, не терпящим каких-либо возражений. Но девушка решила на этот раз поставить родителей на место и объяснить, что детство давно закончилось, она уже взрослая и самостоятельная женщина и вправе сама распоряжаться собственным временем.
– Сейчас Роберт заедет, пройдемся по набережной, – она старалась быть невозмутимой и полной гордой уверенности.
– Вот ещё придумала! А ребёнка ты куда денешь? – присоединилась к разговору Ольга.
– Во-первых, «ребёнка» зовут Саша, а во-вторых, он уже давно спит и по ночам не просыпается, вам даже не придётся напрягать ни одну из групп мышц, чтобы подойти к нему. Я вернусь потихоньку часа через два-три.
– Никуда ты не пойдешь, даже не надейся. Гуляйте днём, с Сашей, а ночью ты должна быть рядом с ним, спит он или нет. У тебя перед ним есть обязательства, а не перед этим Робертом.
– А у вас перед внуком нет никаких обязательств, а? Или передо мной? – Лена начинала терять терпение. – Почему вы считаете, что я всем всегда должна? Раз обо мне никто не думает, то могу я сама о себе позаботиться? Приехали тут на всё готовое, ещё и права качаете в моей же квартире. А от вас даже «спасибо» не дождешься. А знаете ли вы, как я тут мучилась? Когда приходилось повсюду ездить с маленьким ребёнком, причём самой, на автобусе, не зная как и куда, без языка и помощи. А для того, чтобы найти эту удобную квартирку, в которой вы так весело расположились, нам пришлось потаскаться по многим местам и не только выложить все деньги, но и влезть в долги, причём и за это жильё я выплатила дополнительно маклеру. А вас тут встретили, распределили, всё рассказали, объяснили, повозили на машине, поразвлекали. И по-вашему, я даже не могу выйти прогуляться на пару часов на улицу, отдохнуть спокойно от всего, когда Саша спит? Вам для этого ведь не придётся прилагать никаких усилий.
– Ты опять взялась за старое? – прошипел отчим. – Не дерзи матери. А раз родила ребёнка, будь добра сидеть с ним, а не таскаться по ночам неизвестно где и непонятно с кем.
– Кстати, дополнительная информация к размышлению: полиция здесь работает несколько иным образом, чем в России. Приезжают через пять минут, без разбору сажают в предвариловку, и за угрозы можно тут же хороший срок схлопотать, а уж за распускание рук вообще просидеть до пенсии, если повезет.
Николай сверкнул глазами, стиснул руки в кулаки, но отвернулся и ушёл в свою комнату.
– Хорошо, я сегодня никуда не пойду, – взяла себя в руки Лена, повернулась к матери и попыталась разыграть последнюю карту, – а то мало ли что, оставлять вас с Сашей, вижу, даже опасно для его жизни и здоровья. Но учти, завтра же начну искать вам квартиру и чем дальше, тем лучше.
– Подожди, я вот тут подумала, тебе ведь сейчас платить нужно за следующие три месяца, правильно? Так давай мы заплатим из своих денег и поживем пока все вместе. И тебе, и нам легче будет.
– Что?! Да ни в жизнь! Я лучше за вашу квартиру заплачу, только оставьте меня в покое. Вот видишь, какая ты! А я так и знала. Мы же с тобой договаривались обо всём заранее, что будем жить раздельно. Ты сама мне обещала.
– Ну, мало ли что я говорила. Теперь ты выгоняешь нас, чтобы встречаться со своим другом, он тебе, значит, дороже. Вот уедем, будешь ребёнка по ночам одного в квартире оставлять, да? Для этого ты нас выгоняешь?
– Мам, у тебя с головой всё в порядке, ты её при приземлении не стукнула случайно? Ведь прекрасно знаешь, что Саша для меня важнее всего и я его никогда на минуту одного не оставлю, но мы не можем жить вместе, я в тюрьму не хочу.
– Так веди себя нормально. Чем тебе плохо, что мы будем платить за квартиру?
– Да я потом на психиатра больше потрачу! Нет, это просто наказание какое-то! Уехать в такую даль от вас, чтобы снова вы в меня вцепились. И куда нам теперь податься, на Северный Полюс? Да живите вы спокойно и дайте жить другим.
– Всё, сворачивай полемику, все эти препирания впустую. Мы никуда отсюда не уедем, смирись. И за квартиру заплатим сами. Ложись теперь спать.
– Выгоняешь меня отсюда? Ну ладно, чёрт с вами, нравится вам эта хата – берите, подавитесь ею. А завтра я пойду искать себе новое жильё. Но учти, земля эта святая, так что каждому действительно воздаётся по его деяниям.
Лена хлопнула дверью, перезвонила Роберту и легла спать.

* * *
На следующий же день Лена решительно запаслась всеми возможными печатными изданиями на обоих языках, включающих в себя колонку аренды жилья и села за телефон. Она наивно полагала, что Роберт будет рад её решению и возьмет на себя часть проблемы, но именно с этого момента в их отношениях и начались конфликты.
– Не кипятись, Лен, всё образуется. Может, они правы и вам стоит пожить пока вместе, и ты денег сэкономишь?
– Тебе что, всё равно, что мы не сможем встречаться?
– Ну почему не сможем? Они же скоро в ульпан идут, потом работать устроются, я смогу к тебе по утрам заезжать.
– По утрам? Очень смешно! Перепихнуться, что ли? Ну да, тогда это выход.
– Прекрати, жить с тобой я по любому не могу, ты ведь знаешь.
– Знаю, знаю. И про маму твою религиозную, воспитавшую пятерых детей, которую ты не посмеешь оскорбить моим присутствием в твоей жизни, и про нехватку времени, которое с шести утра до десяти вечера ты уделяешь магазину, и про отсутствие опыта в серьёзных отношениях и желания его заполучить.
– Ты маму мою не трогай. И наши обычаи тоже не мною придуманы. Для неё это позор, если сын сойдется с русской, да ещё незамужней с ребёнком. Мне положено только девочку и сразу в жёны. Кстати, завтра она устраивает очередные смотрины у соседей, там у них какая-то красавица-умница на выданье.
– Ах, даже так?! Ну давай, не теряйся там, бери пока предлагают, а то никого не останется, придётся уже на меня соглашаться.
– Короче, госпожа Элен, я не собираюсь разговаривать с тобой в таком тоне.
– Я тоже!
Лене было не привыкать рассчитывать исключительно на свои силы, но удача быстро ей улыбнулась в виде замечательной трёшки в соседнем городе. Единственное, что омрачало радость находки, – это резкий скачок доллара и цен на квартиры. За новое жильё просили уже 500 баксов в месяц, но эта чистенькая и полностью отремонтированная квартирка так ей понравилась, особенно своей отдалённостью от Бат-Яма и отсутствием маклерских процентов, что Лена тут же подписала договор, не пытаясь сбить цену, заплатила за три месяца и получила ключи. Въезд намечался через неделю. Ей не терпелось тут же поделиться новостью с родителями, но к удивлению девушки, дома никого не оказалось.
– Странно, второй день в ульпане, не могли же они заблудиться. Так, Сашуль, одевайся, пойдем прогуляемся и заодно поищем остальных.
Не найдя их ни в одном из знакомых мест, они вернулись домой. Как раз зазвонил телефон.
– Лена, привет, как дела?
– А, Роберт. Дела хорошо, вот только предки где-то загуляли. Уже пять вечера, а они из ульпана ещё не возвращались.
– Да ладно, не переживай. Куда им деться?
– Не знаю, предчувствие у меня какое-то нехорошее. Ладно, подождем ещё немного. Кстати, я через неделю переезжаю в Холон. Сегодня договор подписала.
– Всё-таки нашла? Вот ты упрямая. Тебе помочь переехать?
– Было бы неплохо. Мебель там вся есть, только вещи перевезти.
– Ну хорошо. На новоселье хоть пригласишь?
– А что, с бухарской девочкой у тебя не получилось?
– Я не могу даже смотреть на них, все мысли только о тебе, соскучился ужасно.
– Неужели? Но что-то мне подсказывает, что жить с нами в Холоне ты не собираешься по любому.
– Посмотрим. Мне нужно время, трудно всё так сразу. Нужно маму подготовить, сама понимаешь.
– Не думаю, что она когда-то будет к этому готова.
– Оставь это мне..
– Ой, кто-то пришёл, погоди.
В квартиру забежал Николай:
– Хорошо, что ты здесь. Пошли со мной, квартиру посмотришь.
– Какую ещё квартиру?
– Мы тут с маклером пошли на смотрины и решили купить её. Пойдем, скажешь своё мнение.
– Да когда вас вообще интересовало моё мнение? И зачем вам покупать жильё? Я уезжаю отсюда через несколько дней, оставайтесь здесь, сколько хотите.
– Мы уже решили, я зашёл за залогом. Мама там уже что-то подписала.
– Да вы совсем ненормальные! Я же говорила вам каждый день: ничего не подписывать и никого не слушать! Уходите оттуда, и всё.
– Ну пошли тогда со мной, поговоришь с ней сама. Хотя Дима её уговорил, ему квартира понравилась.
– А, Дима... Ну, тогда всё понятно. Мои домыслы тут бессильны. Разбирайтесь сами, я по телефону разговариваю. Делайте что хотите, вы же не маленькие дети, чтобы пасти вас повсюду.
Николай разозлился, взял деньги и ушёл, хлопнув дверью.
– Алло, Лен, ты ещё тут, что случилось?
– Да, Роберт, извини, отчим заходил. Они оказывается, покупают квартиру. Вот звал меня посмотреть. Совсем с ума сошли. Только им показали что-то, сразу согласились. Мама помидоры в магазине дольше выбирает. И что мне теперь с этой хатой делать? Я же за новую уже заплатила, а на эту договор на год. Меня хозяин убьет, если мы все исчезнем отсюда. Уф, вот говорила же им, давайте найду вам отдельное жильё. Нет, блин, меня отсюда выгнали и сами смотаться собираются.
– Да уж, проблема. Придётся тебе хозяина предупредить, чтобы он успел кого-то вместо тебя найти.
– Но у меня по договору штрафные санкции за предварительный выход отсюда. Я же рассчитывала, что мои здесь останутся до конца.
– Ты дождись их сначала, поговори. Может, они ещё передумают насчёт покупки. А если нет, то съедем, потом я возьму ключи и отвезу их твоему хозяину. Скажу, что я твой брат, тебе пришлось уехать, передала мне ключи, а новый адрес не дала.
– О, точно, спасибо! Так и сделаем. Ну всё, потом поговорим.
К шести вернулись довольные покупатели. Вернее, довольным выглядел только братец. На лице отчима отпечаталась усталая обречённость, а Ольга была подозрительно задумчива.
– Почему ты не пришла к нам? Тебе что, болтовня по телефону была важнее? – тут же набросилась она на дочь.
– А зачем я тебе нужна там? Вы меня подвели со всех сторон. Сначала ты отказалась уехать из этой квартиры, и мне пришлось найти новую. Не делай такое лицо, я уже подписала договор и отдала деньги. И тут же вы становитесь Рокфеллерами и покупаете жильё в Израиле.
– Ты просто нам завидуешь, – отозвался светящийся от удовольствия Дима, развалившись на диване. – У нас теперь будет своё жильё, мы не будем отдавать деньги каждый месяц какому-то дядьке и не придётся искать постоянно новую аренду. К тому же, в своей квартире ты можешь хоть стены сносить, а в чужой с тебя за каждый вбитый гвоздь штраф возьмут.
– Было бы чему завидовать. Вы ещё не знаете, куда вляпались. Как вы туда попали-то?
– Да как все. В ульпане нас поймал русский маклер, предложил несколько квартир посмотреть. Мы не собирались покупать, да и он не настаивал. Думали, взглянем, оценим, что к чему. Первые две были, конечно, ужасные, но эта мне сразу понравилась. Три комнаты, последний этаж, поэтому есть возможность в будущем построить там пентхаус. И совсем недорого.
– Недорого – это сколько?
– Сто двадцать тысяч долларов, – очнулась Ольга от своих раздумий.
– Но у вас же нет денег.
– У нас только десять есть. Но их придётся отдать маклеру за услуги, за открытие ссуды в банке и адвокату за оформление документов.
– А что, вам предоставят в банке ссуду на такую сумму?
– Да, маклер нам всё объяснил, показал таблицу банковскую, по которой мы будем ежемесячно выплачивать восемьсот шекелей в течение двадцати пяти лет. Постепенно эта сумма, конечно, немного вырастет, но всё же не сравнить с теми двумя с половиной тысячами, которые ты выкладываешь за чужие квартиры. А эта, действительно, будет нашей.
– Подожди, а ты в банке сама была, спрашивала?
– Нет, конечно, зачем? Думаешь, он нас может обмануть?
– Я не думаю, а уверена в этом. К русским здесь нельзя ходить, тем более, он сам к вам навязался. Вот если бы вы возжелали приобрести жильё и самостоятельно пришли бы к нему в контору, другое дело. К тому же, все документы будут на иврите, их даже я понять не смогу, а вы уж тем более.
– Он нам всё переведет.
– А что вы сегодня подписали?
– Вот, держи.
Ольга протянула ей клочок бумаги, на котором на иврите было написано о том, что некоей Саре была уплачена сумма в размере тысячи долларов как залог на покупку её квартиры.
– Штука? А если вы передумаете?
– Ой, не нагоняй, я уже сама не своя. Когда была там, вроде всё казалось так замечательно, а сейчас вспоминаю эту квартиру, и что-то мне не хочется её покупать.
– Мам, да прекрати, классная хата, – вмешался Дима, – покрасим стены, обновим интерьер. Тем более и деньги такие маленькие, всего восемьсот в месяц.
– Да, вот только сейчас нам придётся отдать всё, что мы с собой привезли, все наши сбережения.
– Что, ваша квартира в Кемерово стоила всего десять штук?
– Да, и то еле продали. Уже практически перед отъездом. Просто я немного в шоке. Это всё, что у меня было оттуда и через месяц мы останемся на нуле.
– Вы же получаете корзину ежемесячно. Смотри, мама, если квартира нормальная и вы действительно будете выплачивать обещанную сумму, то это неплохо. Но может, стоит завтра зайти в банк и уточнить подробности?
– Нет, Лен, я не пойду. Мы уже отдали тысячу долларов, назад дороги нет. Хуже не будет, а деньги не вернуть, мне их жалко. Если что, этот маклер обещал нам эту квартиру тут же продать кому-нибудь другому.
– О, знакомая песенка, где-то я её уже слышала, – улыбнулась Лена, – ладно, так какие у вас теперь планы?
– Завтра мы договорились встретиться после обеда у адвоката с продавцами. Кстати, гарантов нам тоже маклер сам найдёт.
– Я слышала, что каждый гарант стоит около тысячи шекелей.
– Да? Он нам ничего не говорил. Я спрошу. Пойдешь с нами?
– Хорошо, схожу. Заодно и с маклером поговорю.

* * *
Подписание договора у адвоката заняло больше часа, поскольку весь контракт из нескольких страниц мелким шрифтом был зачитан им вслух.
– Ну что, ты здесь что-то понимаешь? – поинтересовалась Ольга шёпотом у дочери.
– Да вроде стандартные бланки, ничего особенного. Мало, конечно, что можно разобрать с учётом того бытового иврита, который нам преподавали, но ничего криминального здесь не замечаю. По крайней мере, имена, даты и цифры не оставляют сомнений. Да уж, это удовольствие обошлось вам в сто двадцать штук, – Лена не стала расстраивать маму достаточно завышенной ценой на их новое приобретение. Роберт сказал, что в таком не центральном районе, на последнем этаже без лифта почти сорокалетнего дома трёшка стоит не больше девяноста тысяч. И даже не смотря на рост цен на жильё, просили за неё слишком много. Девушка надеялась, что хотя бы обещанная сумма к ежемесячной выплате окажется не выдуманной.
– Зря ты всё-таки поторопилась с арендой, – посетовала Ольга. – Жили бы сейчас там все вместе. Может, отменишь как-нибудь договор или найдешь жильцов вместо себя?
– Нет уж, спасибо. Вы сначала туда переедьте вообще, поживите, привыкните, а потом посмотрим.
После всего маклер Олег подошёл к Ольге и предложил подвести их в банк на оформление ссуды, где уже ждали выбранные им гаранты. Лена отправилась за Сашей в садик и стала ждать их дома.
С того знаменательного дня вся семья надолго потеряла покой и сон. Началось всё с их возвращения из банка.
– Ой, Лена, я не могу. Представляешь, этот Олег забрал все наши деньги! – Ольга опустилась на ближайший стул, еле сдерживая рыдания.
– В каком смысле?
– Ну, подал мне квитанцию какую-то, где расписано, что мы должны за гарантов, за то, что он нашёл нам квартиру, – 10 тысяч шекелей!, за адвоката, за открытие дела в банке, за оценщика квартиры, за ещё кучу каких-то мелких услуг. Потом подошёл со мной к кассе, дал мой паспорт и назвал сумму наличными, я подписала, ему всё отдали, он их взял и ушёл. А у нас на счету осталась всего тысяча! И больше ничего, как мы жить-то будем дальше? Вот выдали нам документы по ссуде. Посмотри, может там есть сумма ежемесячных выплат, а то мне уже не верится ему нисколько.
В бланках ничего не было сказано о выплатах, только стояла общая сумма ссуды и сроки – 25 лет.
– А почему ты сама не спросила у них на месте? – удивилась Лена. – Здесь ничего не указано.
– Да там все ивритоговорящие. Этот маклер нас постоянно уверял, что всё идёт замечательно.
– Ну ждите теперь, видимо, через месяц получите первый платёж, там и узнаете. Если хочешь, пойдем завтра в банк и всё выясним.
– Нет, лучше подождем, у меня уже нервов никаких не осталось.
– Ну как хочешь. А насчёт оплаты маклеру, ты же и так знала, что они не бесплатно работают. Круто, конечно, избавились за такую цену от старой хаты, да ещё и кучу денег в придачу поимели, молодцы. Я же вас предупреждала, чтобы не связывались ни с кем. Посмотрели бы, сказали, что подумаете и ушли бы, никуда квартира не убежит от вас.
– Ну а почему ты сама не пришла, не уговорила нас уйти?! Тебе ведь Роберт твой был тогда важнее.
– Ну извини, вы же не малые дети, сами должны понимать хоть что-то. К тому же, мои уговоры против желания твоего любимого Димочки не имеют никакого шанса.
– Да уж, он сразу начал нас уговаривать на пару с маклерами. А этот Олег как гипнотизёр прям. Уговорил задаток дать, подписать бумаги. И вот Николай тоже, сказали ему – давай тысячу долларов, сразу побежал за ними.
– Не надо теперь гнать на меня, – встрял обиженный отчим. – Ты захотела её купить, мне с тобой спорить – себе дороже.
– Ну мог бы тоже меня отговорить. Ох, если бы я не отдала эту тысячу, на следующий день, когда пришла в себя от этого гипноза, сразу бы им отказала. А тут так жалко стало этих денег. Пришлось пойти до конца.
– Да ладно вам ругаться. Вы ещё корзину получаете. Переедите, дождетесь платежа, там посмотрите, стоит ли вообще волноваться.
Но для волнений причин оказалось больше, чем достаточно. Лена была рада, что переехала от них в другой город, но жутко переживала за всех, особенно за маму, которая каждый день обещала повеситься, и испуганный Николай постоянно названивал дочери, прося её успокоить.
Мало того, что квартира после выноса всей мебели оказалась в жутком состоянии, требующем капитального ремонта, им пришлось покупать и искать на улице выброшенную мебель, чтобы хоть как-то устроиться в ней. Денег ведь на счету почти не осталось после оформления покупки. Так ещё и первый долг за это жильё пришёл в сумме, превышающей две тысячи шекелей. Ольга кричала, что убьет этого Олега и даже взяла одним вечером нож и отправилась на место его конторы, которая благополучно переехала в неизвестном направлении. Там же на улице она повстречала ещё одного репатрианта из России, преследовавшего те же цели и по той же причине. Немного успокоившись от осознания того, что не одну её эти мошенники оставили в дураках и на грани, смирившись с неизбежностью, она вернулась домой, где продолжались ежедневные истерики с попытками покончить с собой, которые пресекал Николай, тоже бывший уже вне себя. Дима хранил полный нейтралитет, не желая помочь никому в создавшейся ситуации.
Как ни странно, именно его обошёл стороной гнев родителей, плавно и привычно переместившийся на дочь. Потом ещё много лет Ольга всем и каждому пеняла на неё, как на истинную виновницу всего кошмара, в который они впутались. Лена была виновата и тем, что не приехала тогда их отговаривать, и тем, что «выгоняла» всех из своей квартиры, желая остаться там со своим другом, и другими придуманными уже впоследствии причинами. Понимая, что её мать не привыкла за свои поступки и решения брать хотя бы часть ответственности на себя, девушка молча сносила укоры и угрозы убить её перед тем, как сама Ольга полезет в петлю. Лишь спустя несколько недель обстановка в семье слегка разрядилась, и на общем совете родителями было принято решение срочно искать работу, перейдя на вечерние курсы иврита. Дмитрия же это не касалось никаким образом, что его вполне устраивало. По утрам он посещал ульпан, днём отдыхал, а вечером гулял, знакомясь с новыми людьми.
Оставался один выход – срочный поиск заработков. Естественно, никакой работы, кроме физической, людям в их возрасте и без иврита найти было невозможно. Через фирму по трудоустройству Ольга с мужем устроились на уборку офисов, квартир и коттеджей. Работа была очень тяжёлая, почасовая, платили минимум. Зачастую им приходилось вкалывать по 8-10 часов, переезжая на автобусе по объектам. Но только так они могли выплачивать долг банку за квартиру, сделать небольшой ремонт, подкупить мебель и даже немного накопить денег, которые потом тут же отдадут Диме на покупку новой машины «Рено» последней марки и на курсы вождения. Разумеется, чтобы пользоваться этим средством передвижения, им приходилось чуть ли не умолять своего сына, поэтому оба старались обращаться к нему как можно реже и даже за покупками ходили пешком, таща всё на себе. Сам же молодой человек устроился на работу в местный танцевальный ансамбль, обслуживающий крупные празднества в залах торжеств. Зарабатывал Дима танцами прилично, но тратил всё исключительно на себя, ненаглядного. Опять же – привычка, выработанная годами и молча поддерживаемая заботливыми родителями. Со временем Николай нашёл работу по специальности – электриком на производстве – и стал получать немного больше. А Ольга даже не думала перейти на другой уровень занятий, поскольку её устраивало отсутствие необходимости общения и более или менее гибкий график. Иврит не дался обоим ни в каком виде, даже в минимальном, и за каждой мелочью им приходилось обращаться к детям.
Лене тяжело было наблюдать их героическую трудоспособность, но она понимала, что выбор сделан осознанно и стал следствием воспитания Дмитрия. Да и сама она не могла им ничем помочь. Теперь она получала пособие матери-одиночки, которое было гораздо меньше корзины абсорбции, приходилось экономить на всём. Но и это не помогало, и девушка обратилась в Министерство абсорбции за предоставляемой ими ссудой, которая так и называлась, – сохнутовской. Была она довольно хитро устроена: человек получал на руки около девяти тысяч шекелей, а возвращать её нужно было в течение десяти лет, начиная через три года, причём, с процентами и привязкой к инфляции. При несложных подсчётах выходило, что к возврату подлежала сумма, в три раза превышающая выданную. Но деваться ей было некуда, и Лена решилась на этот шаг. Предприняв последнюю попытку в Сохнуте, куда она прибыла за объяснением одного пунктика по ссуде, разочарованная окончательно, девушка отправилась в банк. А пункт этот включал в себя перечисление лиц, освобождаемых от возврата данного денежного обязательства. Среди них были вдовы с детьми, потерявшие кормильца после получения денег в банке.
– Ну вы мне объясните, пожалуйста, – девушка обращалась к сотруднице еврейского агентства, полностью увешенной золотыми украшениями минимум на пять килограммов, – почему матери-одиночки, которые теряют кормильца, обеспечивавшего их раньше, и переходят на обычное пособие, освобождаются от возврата ссуды, а такие как я, то есть те, которые никогда и не имели этого кормильца и изначально жили на таком пособии, обязаны вернуть всё в трёхкратном размере. Где же смысл?
Ответ был стандартен: «Законы установлены не нами, и не нам их обсуждать».
Девушка понимала это только так, что матерей-одиночек в Израиле слишком много и дарить каждой такие подарки было бы невыгодно. А процент тех, кто теряет мужа за годы возврата долга, намного меньше. Роберт же продолжал работу в своём магазине и не забывал периодически наведываться к Лене, поддерживая прежние отношения. Материально помогать отказывался, сетуя на то, что вся его прибыль идёт на счёт матери и распределяется исключительно по её усмотрению, включая и обучение двух несовершеннолетних сестёр.
– Ты пойми, я ведь единственный кормилец в семье. Мать болеет и работать не может, старший брат живет с семьей в Австрии, младший отбился от рук и тусуется с дружками по махонам. Помощи ни от кого не дождешься. А обе сестры ещё маленькие, чтобы подрабатывать. Ты вот лучше у родителей попроси, у них есть. А я только могу вас выгулять по кафешкам, но не больше.
– У родителей я прошу иногда и сразу же отдаю, так как они сами тяжело зарабатывают и предлагают мне переехать к ним. Видимо, когда закончится год, я так и сделаю.
– Может, тебе работу найти до часу дня, пока Саша в садике?
– Да я пыталась. Обошла все магазины вокруг. Женщины со мной даже говорить не хотят, а мужики тут же предлагают спать с ними за предоставленное место. Просто кошмар какой-то! Работай на них, да ещё и трахайся впридачу.
– Ничего не поделаешь, здесь так и живут.
– Да звери только так живут. Вот куплю диктофон и засажу потом всех этих чёрных ублюдков, или прошантажировать их можно. Неужели все работницы спят со своими начальниками?
– Почти. Да ладно, оставь ты эту затею. И почему именно продавщицей? Может попробуешь по специальности, ты ведь диплом подтвердила.
– И что с того? В России я была классным аудитором, а здесь мне за диплом дали всего первую степень, с которой я даже самым простым бухгалтером не устроюсь, так как везде требуют минимум вторую и опыт работы в Израиле. А как этот опыт заполучить, если не дают с чего-то начать?
– Ну да, я слышал. У меня знакомая закончила курсы бухгалтера на обе степени, а теперь нашла место в фирме по специальности, но ей ничего не платят. Работает только для стажа, потом будут платить минимум. Она мне тоже говорила, что зря пошла на курсы, а не в универ, так как аудитором только с местным дипломом берут.
– Вот видишь. Я же не могу позволить себе несколько лет учёбы в университете за пять тысяч долларов в год и даже курсы на вторую степень и бесплатную работу для стажа. Меня никто не содержит, нужно деньги зарабатывать. Но пол мыть я не собираюсь, лучше к предкам вернуться. Протяну как-нибудь этот год дома.
– Может, это и к лучшему. Пошла бы на работу, начали бы мужики разные приставать или пялиться на тебя. А принадлежишь ты только мне, никому не позволю даже смотреть в твою сторону.
В подтверждение своих слов Роберт собственноручно избавил её гардероб от всех прозрачных вещей и мини юбок, косился в общественных местах на мужчин, посмевших залюбоваться его подружкой и открыто ревновал её саму к каждому столбу. Постепенное превращение из скромного и пылкого влюблённого в жестокого собственника уже не удивляло девушку. За это время Лена успела познакомиться с истинной ментальностью бухарских евреев и уже сто раз пожалела о собственной инициативе, проявленной в их отношениях.
Она давно уже устала от подобного обращения и не раз предлагала Роберту разойтись, но он даже слышать не хотел об этом, устраивал скандалы, ночевал в подъезде у двери, когда девушка отказывалась пускать его ночью в квартиру, преследовал повсюду, названивал каждый час. Ей и самой тяжело давалась даже мимолётная разлука с ним. Она была уверена, что не влюблена в этого парня, да и не подходили они друг другу ни по ментальности, ни по уровню воспитания и образования, ни по свойствам характера и планам на будущее. Но какая-то дикая страсть, неудовлетворённое желание видеть его постоянно рядом, ощущать себя любимой, пусть даже в таком нездоровом варианте, подчиняли её разум чувствам и не давали здравому смыслу вырваться из плена заблуждений.
– Роберт, пожалей меня, я так больше не могу. Давай уже что-нибудь решим окончательно, сколько можно находиться в состоянии невесомости?
– Солнышко, ну чем тебя не устраивают наши отношения?
– Ты спроси лучше, чем они меня устраивают. Почему ты не можешь поставить в известность свою семью и переехать к нам?
– Ну вот опять! Ты хочешь чтобы я убил свою мать? Она не поймёт никогда этого и не примет тебя, неужели так трудно понять?
– Если бы твоя мама видела, что тебе со мной хорошо, то не стала бы идти против нас. Каждая нормальная женщина хочет счастья своему ребёнку.
– Леночка, пойми, у нас свои законы, по которым мы все воспитывались с детства. Для семьи позор – принять неженатому разведённую женщину, да ещё и с ребёнком. А то, что ты даже и замужем не была, – позор вдвойне. Не пытайся спорить, логикой этого не одолеть, так у нас заведено. К тому же, она глубоко верующая, а ты хоть и еврейка, но ничего не соблюдаешь.
– Ну пожалуйста, что ты хочешь? Носить эту ужасную одежду я, конечно, не собираюсь, но свинину уже давно не ем, могу в субботу ничего не варить, читать ваши молитвы каждый день...
– Да не парься ты, всё равно не получится, раз ты в душе не веришь. Вот даже сыну обрезание не хочешь делать.
– Так мы жили в России, где об этом даже никто не знал, не то что соблюдать… А теперь травмировать взрослого ребёнка я не собираюсь.
– Вот видишь.
– Да ладно тебе, сам вот ездишь на машине в шаббат к нам, чтобы телевизор посмотреть, потому что дома включить его не смеешь из-за мамы. Нельзя же быть такими лицемерами. К тому же, о машинах и телеках в Торе не написано, с чего вы взяли, что ими запрещено пользоваться в шаббат? Там только сказано, что раз ты работаешь как Папа Карло каждый день, то будь любезен отдохнуть хотя бы в субботу и отпустить своего раба и мула тоже дурака повалять. И не было тогда магазинов, которые должны были закрываться на весь день, не было машин, телефонов и телевизоров. Даже плат не было, которые сегодня греют еду всю субботу. Люди вон жили в пустыне на холоде и, естественно, разжигали огонь как миленькие, и варили на нём пищу.
– Ну понятно, что этого не было раньше. Современные поправки к прежним законам придумывают специальные люди, очень сведущие и религиозные.
– Вот видишь, люди! А не Всевышний. Я тоже могу много чего напридумывать. Тоже мне, в субботу нельзя открывать магазин, а если купишь специальную лицензию у ваших ортодоксов, то можно. Получается, за деньги можно пренебречь любыми законами. Глупости всё это. И не надо мне голову морочить своими отмазками. То мама у него больна, то привычки у меня, не достойные Вашего Величества. Не нравится, уходи, я терпеть этого больше не намерена. Мне нужна определённость в жизни, а не мальчик на побегушках, захотел – пришёл, надоело – пошёл с бухарской знакомиться. У меня сын – ему отец нужен, а я подаю ему пример несерьёзных отношений. Может, мне ещё ребёнка родить захочется.
– Точно! Роди мне ребёнка, тогда мама смирится.
– Ты что, совсем спятил? Даже не мечтай. Вне брака я рожать не собираюсь, да ещё от человека, который со мной только играется.
– Посмотри, ты сама не хочешь иметь со мной ничего серьёзного, тебе наплевать на мою семью, мои проблемы.
– Ну так давай наплюем вместе, разойдемся и забудем всё. Короче, вали отсюда к мамочке, когда созреешь, позвонишь, если ещё не будет поздно.
– Ты почему так со мной разговариваешь?
– Да надоело уже всё потому что! Хочешь видеть меня, приедешь с вещами. Пока.
Роберт подскочил к девушке и в ярости схватил её за горло:
– Не смей ставить мне условия! Да ещё в таком тоне, – прошипел он, глядя прямо в ее глаза. – Я сам буду решать, что лучше для нас. Без тебя я не могу, сама знаешь, ты мне уже всю душу вымотала, но и жертвовать здоровьем матери не стану.
– Так не бывает, тебе придётся выбирать, – Лена была невозмутима, несмотря на синеющий след от его сильных пальцев на своей нежной коже. – Я всё сказала – либо мы, либо они. И убери от меня свои руки, а то закричу, не только Сашу разбужу, но и всех соседей в доме.
Роберт со всей силы бросил её на пол, придавил всем телом и начал срывать одежду.
– Ты – моя, поняла? И не рыпайся, сучка русская.
– Я тебя ненавижу, скотина!
– Зато я тебя люблю, сейчас убедишься насколько...

– Лена, ну не плачь, прости пожалуйста. Ты просто сводишь меня с ума. Я и так запутался, а с твоими наездами... не прогоняй меня, ты же знаешь, что я умру без тебя. Ну скажи хоть что-нибудь.
Девушка, накрытая одеялом, неподвижно сидела на диване, уставившись перед собой упрямым взглядом заплаканных глаз. Роберт, дрожа всем телом, нежно вложил её руки в свои:
– Леночка, я люблю тебя.
– Я вижу, – еле слышно прошептала она. – Не нужна мне такая любовь.
Молодой человек взвыл, как раненый зверь, и сорвался с места. Через минуту он вернулся к ней, в его руках блеснуло лезвие кухонного ножа, направленное на себя. Он положил её безвольную руку на рукоятку.
– Вот, зарежь меня, я так больше не могу. Всё равно мне не жить без тебя. Давай, я не боюсь.
– Боишься, иначе сделал бы это сам. Роберт, оставь меня в покое, да и спектакли твои уже не актуальны.
Следующие несколько часов он провел перед ней, стоя на коленях, в слезах вымаливая прощение и снисхождение к его чувствам. Утром он ушёл и вернулся к вечеру уже с вещами. И Лене пришлось ещё не один год жалеть о том, что она подтолкнула его к такому решению.

* * *
– Мама, пошли домой, я устал. Мы здесь уже четыре часа торчим.
– Знаю, Сашенька, но нам нельзя туда возвращаться, пока я не поговорю с этой тётей, – Лена кивнула на приоткрытую дверь кабинета следователя, которая беседовала с посетителем и неторопливо что-то записывала.
– Я кушать хочу.
– На, возьми деньги, там в конце коридора есть автоматы с чипсами, мороженым и колой. Сходи сам, зайчик, я боюсь очередь пропустить.
– Ну хорошо, – белокурый мальчик нехотя поднял голову с колен мамы, взял деньги и направился в поисках сладостей. А молодая женщина, пользуясь его отсутствием, решила в последний раз предупредить Роберта.
– Ну же, бери трубку! Блин, опять автоответчик. Короче, слушай меня внимательно, на этот раз шутки кончились. Сейчас я захожу в кабинет следователя и решаю все наши проблемы через полицию. У тебя есть пять минут, чтобы одуматься. На всякий случай, прощай!
Дрожащими от волнения руками она положила телефон на колени и гипнотизировала его в надежде всё-таки обойтись без этих крайних мер, неизвестно куда приведущих их обоих. Внезапно раздался звонок.
– Ага, опомнился! Алло! Ой, мама, это ты?
– Лена, вы где? Я уже несколько часов названиваю тебе домой, никто не отвечает. Что случилось?
– Мы с Сашей в полиции. Ждем уже четыре часа. Куда-то все поразъехались, одна женщина только принимает, но сейчас моя очередь будет.
– Что, опять Роберт приходил?
– Нет, но клятвенно обещал. Я уже не могу больше этого терпеть.
– Ну и правильно! Давно нужно было туда идти, ещё четыре года назад. Я же говорила тебе, что другого выхода нет, а ты всё ждала, что он одумается.
– Мам, успокойся, я знаю что ты всегда права.
– Хорошо, если там женщина, быстрее войдет в положение. И что ты намерена ей сказать?
– Попрошу «цав архака».
– Что это?
– Ну, такой документ-предписание, что он не имеет права ко мне приближаться и звонить, а при нарушении – срок.
– Ну и правильно. Ох, только боюсь, что он тебе всё равно будет мстить за это. Может, лучше к нам переедите?
– Нет, не стоит, мы справимся. О, следователь освободилась, я пошла, пока.
– Вы ко мне? Проходите, пожалуйста. Нет, без мальчика, пусть за дверью подождет.
– Сашенька, посиди здесь, я постараюсь быстро.
Довольно молодая, приятная израильтянка приготовилась внимательно выслушать посетительницу, несмотря на несколько часов непрерывной работы.
– Да я даже не знаю, с чего начать, – замялась Лена. Не зная местного уголовного законодательства, она боялась, что Роберта могут упечь за решетку, и в то же время необходимо было доказать его опасность для их с сыном нормального существования. – Я бы хотела получить «цав архака» для своего бывшего друга.
– Ты считаешь, что он является угрозой для твоей жизни и жизни твоего ребёнка?
– Ну да, типа того.
– Сколько времени вы были вместе?
– Четыре года.
Женщина кивнула, достала несколько чистых листов и приготовилась что-то конспектировать.
– Дай, пожалуйста, твой паспорт и напиши правильно его имя и номер паспорта, если есть.
Лена выполнила все указания, и следователь набрала эти данные в компьютере.
– На него у нас ничего особого нет. Так... с тобой тоже всё в порядке, – она вновь взяла ручку и внимательно посмотрела посетительнице в глаза. – Теперь вспоминай все основные события, случившиеся за эти четыре года.
– А просто угроз с его стороны не достаточно? – девушка ещё лелеяла последнюю надежду.
– Нет, – отрезала женщина и приготовилась записывать. – Вы жили вместе?
– Не совсем, он приходил в гости, иногда оставался на ночь, периодически приезжал с вещами, но в то же время находился большее время в доме своей матери.
– Помогал тебе материально?
– Вообще никогда, – призналась Лена. – Всю зарплату отдавал семье и смотрел, как я одна тяну сына, расплачиваясь за всё, в том числе и квартиру, где он предпочитал отдыхать и ужинать. Зато при каждом споре, когда я предлагала ему разойтись, он требовал с меня почему-то двадцать тысяч шекелей в виде морального ущерба за потраченное время.
– Что, так и говорил?
– Да, а однажды даже заставил меня написать расписку об этом, когда в торговом центре выследил нас с сыном и забрал мою сумочку, где были все документы и игрушка для ребёнка. Тот начал сразу плакать, а Роберт сказал, то всё отдаст, когда я подпишу, что должна ему эту сумму.
– И ты подписала? А почему не вызвала полицию?
– Сотовый был тоже в сумочке. Он угрожал нас прибить прямо там, напугал ребёнка. А каждый раз, когда я упоминала полицию, обещал выследить нас в любом случае и убить обоих или заказать какому-нибудь наркоману за пару доз.
– И часто вы так ругались? Кто был инициатором и чем сопровождались скандалы – оскорбления, драки, изнасилования, причинял ли вред ребёнку? – женщина была абсолютно спокойна. Видно было, что по долгу службы она сталкивается с намного более ужасными вещами ежедневно, и подобные размолвки вполне стандартны и обыденны. Но Лена, вспоминая каждый неприятный эпизод их отношений с Робертом, безуспешно пыталась унять ледяную дрожь во всём теле.
– По-разному как-то было. Иногда месяцами всё шло замечательно, он хорошо относился к нам обоим, мы планировали создание счастливой семьи. Но дальше планов дело не шло, а Роберт уверял меня, что вся загвоздка только в его матери, которая ни в какую не желала принимать в жёны своему любимому сыну не бухарскую женщину, с ребёнком и не религиозную.
– А ты с ней общалась?
– Скорее, она со мной. Как только ей стало известно о наших отношениях, она умудрилась найти мой телефон и постоянно звонила ко мне с криками и угрозами. Ей было не интересно, что я из себя представляю, главное, что не подходила по их критериям. Как бы я не пыталась ей что-то объяснить, она даже слушать меня не желала. Обвиняла во всём меня – мол, я сама удерживаю её сына и принуждаю к спорам и скандалам в их семье. В то, что я сама уговаривала его расстаться со мной, она не верила и считала, что я его заколдовала и приворожила. Кичась своей религиозностью, обкладывала меня такими матами, которых я даже в России не слышала. Обещала выкрасть моего ребёнка, за то, что я лишила её сына. Даже подначивала своих дочерей звонить ко мне с угрозами, а старшего сына притащила специально из Австрии, и мои соседи видели, как они с ним на пару пытались выломать мою дверь в квартире, матеря меня на весь подъезд.
– У неё не всё в порядке с головой? И как ты это терпела?
– А что мне оставалось делать? Когда с одной стороны она обещает меня убить за то, что я якобы не отпускаю к ней её сыночка, а с другой – этот сыночек угрожает мне тем же самым, если я его брошу. Она всё время повторяла, что сама осталась без мужа, который её бросил с пятью детьми, и не вышла после этого замуж, так значит – и у меня нет права даже встречаться с мужчиной после того, как я рассталась с отцом своего ребёнка.
– Да уж. А Роберт не пытался её уговорить как-то?
– Мне он рассказывал, что, приезжая домой, постоянно с матерью скандалил из-за меня, после чего ей не однажды вызывали скорую. Потом эти разборки оборачивал против меня, уверяя, что я не смею даже желать с ним разойтись после того, как он так за нас боролся и причинил столько вреда единственному человеку, который его действительно любит. На самом деле, он просто содержал её и сестёр, и она испугалась, что его доходы начнут уплывать в другом направлении и ей придётся в кои-то веки искать работу. А работа для неё – непозволительная роскошь, которую она не может себе позволить ввиду отсутствия сил и здоровья, ведь их пришлось тратить на войну с какой-то «русской шлюхой», выслеживать меня повсюду, крича в телефон постоянные проклятия, а пару раз она соизволила даже дойти до моих родителей. Сидела там, плача, уговаривая повлиять на меня, ругалась и угрожала. В общем, пыталась всеми путями нас разлучить.
– И что твои родители?
– Они сами были в шоке как от моего друга, так и от его семьи, и мечтали, чтобы мы разошлись поскорее, но активно в мою личную жизнь они не вмешиваются, и живем мы отдельно. Они понимали, что проблема в Роберте. Даже сами слышали, как он мне угрожал по телефону, когда я в очередной раз возвращалась жить к ним, видели, как он кричит на меня на улице и пытался замахнуться. Советовали мне обратиться в полицию.
– Правильно советовали. А почему ты их не слушала?
– Да я постоянно надеялась, что у нас всё разрешится мирным путём. Или мы останемся вместе и его мать угомонится и отпустит его ко мне, или он поймёт, что я больше не могу этого терпеть, и сам разорвет наши отношения. Но он не мог сделать ни того, ни другого. Роберт просто болел мною, как ненормальный. Когда я его не пускала домой, следил за мной повсюду, иногда догонял и прямо на улице начинал кричать и материть, пугая ребёнка. Он не мог принять, что причина моего желания расстаться была именно в нём самом, и постоянно подозревал, что я пытаюсь его оставить из-за другого мужчины. Часто совершал набеги на мой гардероб, записные книжки и сотовый, ища там какие-то улики…
– Когда вы ругались, он тебя бил?
– Было как-то... несколько раз. Получала пощёчины и зачастую возвращала ему обратно. Но он не то что бил, просто мог держать меня за горло, угрожая ножом. А то, что я не кричала и огрызалась, злило его ещё больше.
– А синяки и другие результаты ваших разборок кто-нибудь видел?
– Родители видели как-то на шее отпечатки его пальцев. Но если имеются в виду свидетельства, то вот письмо, которое он однажды написал мне в целях примирения, где просил прощения за то, что бил меня. Оно, правда, на русском. Но я могу перевести.
– Да, переведи мне его дословно и оставь оригинал пока у меня, – женщина аккуратно писала под диктовку перевод письма, и тут Лена заметила, что количество исписанных ею листов уже было достаточно внушительным.
– А сына он бил когда-нибудь?
– Нет, но мог накричать и напугать.
– Сколько раз вы ругались серьёзно и сколько из них он угрожал тебе ножом?
– Не помню, раза четыре.
– Хорошо, а теперь скажи мне, у вас был когда-нибудь секс без твоего желания?
Лене сразу вспомнилось, как Роберт заканчивал ссоры именно таким образом, пытаясь расслабиться и избавиться от нахлынувшего приступа и тем самым прийти к примирению. В эти минуты он со страстью признавался ей в своих чувствах, просил прощения за недавние угрозы и оскорбления. Ей тогда было уже всё равно, она лишь мечтала, чтобы тот жуткий вечер поскорее закончился и никогда больше бы не повторялся, как он ей обещал. Но свои обещания Роберт был не в силах сдержать.
– Да, – призналась она. Было... пару раз.
– Подожди здесь, – следователь внезапно покинула кабинет, оставив девушку в полном недоумении. Через минуту она вернулась в сопровождении молодого мужчины-офицера, который занял её прежнее место за столом.
– Так, Элен, теперь с этого места давай поподробнее, – поинтересовался он. – Когда именно это происходило, полную цепь событий, как ты была одета, весь процесс, пожалуйста.
Лена обомлела. Она поняла, что Роберту сейчас инкриминируют изнасилование, а ей придется вновь вспомнить все моменты этих событий и, что не менее неприятно, делиться ими с неизвестным мужчиной.
– Вы понимаете, – обратилась она к обоим следователям, – я не рассматриваю эти эпизоды как изнасилование. Вы же спрашивали о сексе без желания, а в моём понимании такое серьёзное преступление – это когда тебя ловит незнакомый мужик, избивает и насилует в грубой форме. А он – мой бывший друг. Ну подумаешь, сегодня с желанием, завтра – без…
– Элен, ты нам расскажешь сейчас, как было на самом деле, а мы сами решим, считать это преступлением или нет. Это происходило как отдельный случай или после ваших скандалов?
– После... – Лене пришлось поведать все подробности, которые она могла вспомнить, но так и не понимала, зачем они были нужны, вплоть до перечисления одежды, находящейся в тот момент на них.
– Ты обращалась когда-нибудь в Центр защиты женщин, реабилитационный или за помощью психолога?
– Нет.
– Вот, держи адреса, если понадобятся.
– Спасибо, – девушка взяла протянутый ей листок, зная что никогда этим не воспользуется. Сделанного не вернешь, а успокаиваться она уже давно научилась сама. Корила же себя только за то, что не обратилась в полицию намного раньше, при первых же проблемах, а позволила произойти стольким необратимым вещам. Но тогда она действительно боялась его угроз, зная, что половина израильской мафии – его знакомые и друзья, надеялась, что всё-таки он одумается, и раз уж так любит её, будет с ними вместе, оставив своих непонятливых родственников.
– Скажите, нам можно теперь спокойно идти домой, ему запретят приближаться ко мне?
– За ним уже выехала группа задержки. Некоторое время он проведет за решёткой, потом будет следствие и суд. Тебя наверняка вызовут.
– Подождите, его посадят?
– А ты как думала?
– Но я не этого добивалась!
– Тебе что, его жалко?
– Просто я не вижу в этом смысла. Мне было бы достаточно «цав архака». Не думаю, что тюрьма ему поможет, скорее разозлит и настроит против меня не только его, но и всех многочисленных родственников. Да и ему жизнь сломает.
– К тебе больше никто не позвонит из его родственников и друзей, не волнуйся, они получат предписание об этом. Насчёт срока решает суд. Твоей задачей было рассказать нам о преступнике, нашей – его изолировать, а оценивать меру преступления и наказания будут другие. Ты не можешь повлиять на их решение, оно будет основано на законных основаниях, а не на твоих желаниях. Радуйся, что избавилась наконец от его преследований, что ты его жалеешь? Конечно, если бы сделала это несколько лет назад, всё было бы иначе. Но лучше поздно, чем совсем поздно. Новости ведь смотришь?
Да, она помнила новости последнего месяца, когда вдруг участились побои и убийства жён и подруг ревнивыми преступниками. «Видимо, государство решилось всерьёз взяться за эту проблему, – подумала Лена. – Даже жалко его стало. Но, Роберт сам виноват. Тем более, столько раз я его умоляла и предупреждала, а он даже слушать не хотел, будучи уверенным, что я до такой степени его люблю, что никогда не решусь причинить ему вреда и буду бесконечно терпеть его выходки».
– Тебе есть ещё что добавить к рассказанному?
На самом деле, поведать можно было бы ещё о многом, но девушка и так волновалась, что своими откровениями засадит его далеко и надолго, что поспешила поблагодарить следователей и попрощаться.

* * *
– Ну вот, Сашуль, наконец-то мы дома. Раздевайся, покушай и спать, устал, наверное, сегодня? Тяжёлый был день.
– Немножко. Мам, а Роберт больше никогда не придёт?
– Нет, зайка, не придёт и не позвонит. Надеюсь, ты рад этому?
– Не знаю, мне всё равно, главное чтобы тебе было хорошо.
Уложив сына в кроватку, она по сложившейся традиции, без которой он не засыпал, крепко обняла его и поцеловала:
– Спокойной ночи, сладкий. Я очень тебя люблю!
– Я тебя тоже. Спокойной ночи... – пробубнил малыш и тут же уснул.
Она присела на краешек Сашиной кровати и, осторожно поглаживая его по спинке, тихо любовалась им. За эти несколько лет в Израиле он очень изменился, возмужал, несмотря на оставшуюся внешнюю нежность и изысканность немного женских манер, неосознанно перенятых у матери – единственного визуального примера. Его белоснежная кожа приобрела красивый персиковый загар, на фоне которого серо-голубые глаза, обрамлённые длинными чёрными ресницами, казались ещё выразительней, а слегка потемневшие пепельно-золотистые волосы по-прежнему выдавали российские корни. Прежняя отчуждённость и замкнутость раздвинула свои границы, впустив в круг абсолютного доверия лишь свою маму, но внешне Саша так и остался некоммуникабельным мальчиком, с трудом подбирающим себе друзей и абсолютно игнорирующим взрослых. По этой причине ему не дали разрешения пойти в первый класс в положенные шесть лет, а отправили в специальный языковой садик ещё на год, где в состав воспитателей входили психолог и логопед. Под таким профессиональным надзором дети просто расцветали. Их усиленно готовили к школе, координировали особенности поведения, учили самостоятельности и усидчивости, ставили правильную речь, строго запрещая общаться на каком-либо языке, кроме иврита. Уже спустя несколько месяцев от Саши редко можно было услышать хоть слово на русском, несмотря на клятвенное обещание на иврите не говорить… А произошло это в его четыре года, когда в садике он был побит марокканскими ребятишками за то, что говорил в их присутствии на незнакомом языке. Побили несильно, но мальчик надолго это запомнил и с того дня обещал никогда не приближаться к местным детям и не общаться на иврите. Для игр он выбирал исключительно русских детишек – более воспитанных, спокойных и культурных, нежели их тёмненькие товарищи. Лена долго не могла понять причины подобного поведения еврейских детей, пока не познакомилась с принципами воспитания этих маленьких граждан, обеспечивающими их полную безнаказанность, охраняемую строжайшим законом. Этим фактом однажды похвастался её собственный сын, с довольной улыбкой делившийся с мамой полученной в садике информацией: что если она будет заставлять его делать то, чего ему совсем не хочется, как например, уроки, получаемые еженедельно на дом, то он может запросто вызвать полицию и мамочку упекут за решётку. А про крики, наезды и уж тем более ремень, речи и вообще быть не может. Лена уже знала об этом законе из многочисленных передач по телевидению, где рассказывали жуткие истории о том, как по школам и садам бродят социальные работники, выспрашивающие у детей наедине, причиняет ли им кто-нибудь в семье моральный или физический ущерб. Понятно, что тем несчастным ребятишкам, которые подвергаются подобному постоянно, эти благодетели могут помочь, вытащив их из лап ужасных родителей. Но случается и так, что ребёнок шести-восьми лет, не ознакомленный со всеми тонкостями данной процедуры и не представляя своей участи после подобных откровений, может нажаловаться, скажем, на бабушку, которая обидела его с утра, шлёпнув за отказ оторваться от любимого мультика в пользу завтрака или сделать телевизор потише. В этот же момент смертельно обиженный ребёнок навсегда изолируется от опаснейших родственников, на которых автоматически открывается дело в полиции. Видеться им больше не дают, детям внушают, что все родные являются теперь его врагами на всю жизнь и могут запросто причинить ему необратимый вред. Следующим этапом «спасения» этих детишек является отправка в интернат, где терпеливо ждут, когда какая-нибудь израильская семья за деньги решит усыновить ребёнка. Естественно, эту семью уже никто досконально не проверяет – ни до, ни после усыновления. Как там к нему относятся на самом деле, уже никого не волнует; что станет с ребёнком, навсегда лишившимся родителей из-за одной своей глупости – причём, из-за какой, он поймёт нескоро и что будет с несчастной семьей, потерявшей своё чадо, – тоже никому не интересно. Они, мол, выполнили свою работу, оправдали зарплату, государство получило деньги за усыновление, все кому надо, те довольны. Бывало, что и к матерям-одиночкам приходили прямо в роддом и пытались отговаривать от собственного ребенка, взывая к чувству ответственности за его будущее, которое, по их мнению, без отца, постоянной работы и помощи со стороны ну никак невозможно. Получается, что вместо того, чтобы помогать настоящим родителям материально и психологически, поддерживать их желание рожать наедине со своими трудностями новых граждан, государство занимается официальным киднеппингом и торговлей детьми. После таких передач и Сашиных прямых заявлений Лена некоторое время была в лёгком шоке, но решила раз и навсегда закрыть с ним эту тему.
– Послушай, Сашуль, давай разберёмся. Во-первых, ты от меня никогда не видел ни скандалов с воплями, ни ремня, ни каких-либо строгих правил. Кстати, сама об этом частенько жалею, поскольку предоставленная тебе излишняя свобода может повлиять отрицательно на твоё развитие. Но что поделать, обожаю тебя, вот и балую. Во-вторых, представь себе ситуацию: ты, допустим, болеешь и требуешь от меня мороженого, которого не получишь. И не потому, что мне жаль денег или лень сходить в магазин, а именно потому, что я люблю тебя и забочусь о твоём здоровье. И уроки тебе стоит делать, чтобы стать умнее, спортом хоть немного заниматься, чтоб быть сильнее. Короче всё, что я тебе предлагаю, заметь, а не заставляю делать с ремнём, всё направлено только на твоё благо, а не во вред или потому что мне так хочется. Да, вообще-то, мне хочется, чтобы ты был умным, здоровым, сильным и счастливым. И поскольку я взрослый и опытный человек, мне немного лучше знать, как тебе этого добиться и как мне этому помочь. Если ты с чем-то не согласен или у тебя есть свои предложения, мы можем открыто и спокойно это обсудить вместе. Но если ты из-за того же мороженого, скажем, решишь посадить меня в тюрьму, подумай, что с тобой станет потом. Мы больше никогда не увидимся, ты останешься совсем один. За тобой приедут незнакомые люди и отвезут в незнакомое место, где тебе придётся жить неизвестно с кем и как. Потом тебя усыновит какая-нибудь семья, которая никогда не сможет подарить тебе ту же любовь, хотя бы потому что они не родные твои родители. Как они станут к тебе относиться и какие свои правила и законы выставлять, – тоже неизвестно. И наверняка, у них будут уже свои родные дети, с которыми они поведут себя более ласково и щедро, чем с тобой. Так вот, теперь посмотри, что ты потеряешь и что приобретёшь только из-за одного своего каприза. Мороженое никуда не убежит, выздоровеешь – ешь сколько влезет, а вот сделанного не вернешь. Понятно, что из-за такой ерунды меня не станут забирать в полицию, но я придумала это просто для примера. А фантазия у тебя богатая, так что подумай хорошо.
Эти слова действительно заставили мальчика всерьёз задуматься и на несколько лет вопрос о предложении вмешать третью сторону в какой-либо их с матерью спор был снят.
Зато Лена сама очень часто становилась свидетелем грубого обращения с детьми. Это были, как правило, израильские мамаши, открыто вопящие на улице на своих чад, которым иногда доставались и оплеухи; детские крики и непрекращающийся плач за соседними стенками, не раз услышанные рассказы о домашних издевательствах. Одна знакомая однажды поведала ей о некоторых откровениях подруги-психолога, столкнувшейся с насилием в религиозных семьях, где побои и крики были привычным способом доказательства родительского превосходства и средством подчинения жёстким правилам. Некоторые из отцов семейств даже насиловали своих дочерей и отправляли затем на аборт, старательно скрывая свои внутренние проблемы от общественности. Но не всегда им это удавалось. В памяти Лены осталось несколько шокирующих телевизионных репортажей, когда многодетные религиозные родители умудрялись забывать детей в машинах, и те задыхались в них насмерть, а прославившийся папаша даже не мог потом вспомнить точное количество своих отпрысков. Другая пара попала под судебное разбирательство за развратные действия над собственным годовалым сыном.
После подобного молодой девушке трудно было представить, что за повышение голоса или непроизвольный шлепок по мягкому месту – центру возбуждения желания пересмотра собственных критериев поведения – она может лишиться навсегда своего ребёнка. Но слишком уж не любят «русских» в этой стране и с превеликим желанием навешают любое, даже самое нелепое наказание, не обращая внимания на более преступное поведение местных сограждан. Примеров было тому немало. Тем не менее, преимущественное большинство детей росли всё же бесконтрольными, своенравными, распущенными. И ей было очень жаль их. Жаль, что они сами не понимают, что им делать с предоставленной неограниченной свободой, поскольку никаких жизненных и моральных ориентиров от родителей, школы и общества они не получили. И причиной была не бесхозность этих ребятишек, а просто их родители были либо слишком заняты, либо просто не в курсе, как надо воспитывать детей, по какой системе и зачем вообще это нужно. Сбрасывая с себя моральную ответственность, они надеются на самостоятельность своих детей, на школьное, затем армейское воспитание, на помощь психолога, наконец, и если что – все обвинения идут в вышеперечисленные адреса, но никак не в свой собственный.
Молодой маме не хотелось видеть своего сына несчастным, пустым и внутренне одиноким, и она пыталась привить ему какие-то принципы и нормы, ведя с ним «взрослые» доверительные беседы. Но Саша упорно их избегал, отвечая, что сам всё прекрасно знает и её старания – лишь бессмысленная трата времени, а вести себя он будет так, как посчитает нужным. Лена постоянно корила себя за излишнюю мягкость в воспитании мальчика, но поделать ничего не могла. Она помнила, как в детстве, извлекая уроки из родительского воспитания, уверяла себя, что никогда со своими детьми не будет излишне строга и требовательна, что станет им ближайшим другом и не обделит любовью, вниманием и заботой. И Саша этим умело пользовался, каждый раз незаметно, но упорно добиваясь желаемого. Излишней мягкости добавляла ещё и та жалость к малышу и укор себе за то, что не смогла обеспечить его полноценной любящей семьей, а каждый выбираемый ею мужчина на потенциальную роль заботливого отца оказывался настоящей катастрофой для них обоих.
– Прости меня, мой сладкий зайчик, – шептала она спящему малышу, – прости, что так долго тянула и позволяла ему издеваться над нами. Твоя мама – настоящая идиотка. Ведь ты был прав, когда не хотел принимать ни Сергея, ни Роберта, всеми возможными знаками показывая мне это, но я думала только о себе, прости. Лучше нам с тобой жить вдвоём, а если кто-то и захочет к нам присоединиться, то твоё мнение будет главным в этом вопросе.
«Почему ты не оставила его раньше? – вспомнила она сегодняшние слова следователя. – Хороший вопрос. Почему?! Разве можно объяснить незнакомому человеку истинные причины, когда я сама не в состоянии их понять. Страх? Да, его постоянные угрозы были страшны, а мы слишком одиноки и беззащитны против сильного мужика, его сумасшедших родственников и многочисленных мафиозных друзей. Любовь? Это скорее болезненная страсть, причём, с моей стороны это была больше страсть, а с его – болезнь. Но маленькая, неугасающая надежда всё же теплилась во мне постоянно. Я мечтала о положительном исходе борьбы за наши отношения в виде счастливой семьи на основе взаимной любви, уважения и понимания. Но его любовь была лишь фантазией больного воображения, а не истинными чувствами, уважать женщину Роберта не учили с детства, а понимание не пришло бы даже со временем. Я отказывалась принять тот факт, что человека нельзя перевоспитать лаской, любовью и самопожертвованием, вот и поплатилась за наивность. Привычка? Возможно, в чём-то. Ведь столько перед глазами было примеров подобных отношений, особенно в России. Тогда я никак не могла сообразить, почему эти женщины терпят подобные издевательства? Считала, что они настолько внутренне унижены сами собою, что считают эти отношения вполне приемлемыми и достойными. А страх испытывали не перед своими мужиками, а перед будущим, в котором ещё не представляли себя без них. А ведь оно могло быть удивительно спокойным, радостным и счастливым, только нужно было представить и стремиться к нему. Возможно, предпосылки к подобному поведению вполне логичны и глубоки, так как исходят ещё из детства. Ведь во мне вырабатывали привычку продолжать любить, несмотря на унижение и непонимание, смиряться с действительностью и поменьше размышлять и мечтать о собственных желаниях, лишь бы другим было спокойно и удобно.
Сейчас уже не имеет смысла об этом думать, ничего не вернешь. Роберт, наверное, сидит в тюрьме и проклинает меня последними словами. Ведь он никогда не поймет, почему мне пришлось пойти на эту крайнюю меру, и будет всю жизнь винить лишь меня одну. Даже жалко его немного. Он тоже жертва воспитания, ментальности, эгоизма и собственных амбиций. Уф, ладно, уже глубокая ночь, нужно попробовать уснуть».
Она осторожно встала с Сашиной кровати и прошла в зал. Каждый шорох отдавался в полупустой квартире гулким эхом. Лена расположилась в салоне на диванчике, но сон никак не шёл. Понимая, что сегодня она решилась поставить окончательную жирную точку, а скорее даже восклицательный знак в своих отношениях с Робертом, девушка не ощущала удовлетворения и спокойствия. Этот день казался ей самым длинным за всю жизнь. Утром она виделась с человеком, от которого когда-то сходила с ума, а уже вечером он вынудил её оградиться от себя нерушимой стеной закона, и в перерыве между этими событиями вновь пришлось пережить заново все эмоции последних лет. Лена присела, подложив под спину подушку, с грустью оглядела пустую комнату и закрыла глаза, стараясь привести мысли хоть в какое-то подобие порядка. Ей вспоминался тот вечер, когда они виделись в предпоследний раз. Это было около двух недель назад, 8 марта. Роберт никогда не праздновал со своей подругой ни одной даты, даже на её день рождения не делал подарков, стараясь каждый раз накануне разругаться настолько, чтобы отсутствие поздравлений казалось вполне логичным. В то утро перед работой он хмуро прохаживался по квартире, ища повод придраться к чему-либо.
– Ну-ка, иди сюда, – позвал он Лену в салон. – Посмотри какая пыль за диванами, ты что, не в силах подвинуть их, когда моешь пол?
– А ты не в силах с него встать в этот момент и подвинуть, чтобы я смогла там помыть? – она уже понимала, к чему он затевает подобный разговор, но не могла смолчать.
– Да ты такая же шлюха, как и все русские девки. Даже дома прибрать не можешь по-человечески. Сегодня вернусь с работы, чтобы всё блестело, поняла? И ужин не забудь приготовить, а то дома вообще жрать нечего с твоими диетами.
– А ты в супер сходил за продуктами или думаешь, я всё таскать буду? И моего пособия не хватает тебя кормить каждый день, иди к мамочке, которой ты зарплату отдаешь, она тебя накормит.
– Ах ты, сучка! – Роберт тут же ударил её ладонью по лицу, разбив губу в кровь, но Лена взяла себя в руки и, стиснув зубы, спокойно пошла в ванну. Решив, что к женскому празднику достаточно, довольный собою, он отправился на работу. А девушка тут же начала складывать все его вещи, выставив их вечером за входную дверь. Для Роберта это стало неожиданным сюрпризом, но он не переставал яростно стучать в дверь, то уговорами, то угрозами пытаясь напроситься на разговор. Спустя некоторое время к нему присоединился их общий знакомый, Борис, упрашивая Лену впустить их обоих, он обещал, что лично будет контролировать поведение друга и постарается лишь дать им возможность спокойно разойтись. Бориса она знала давно – он был женат, отец троих детей, вполне рассудительный парень, который не раз пытался по душам поговорить с Робертом и наставить его на путь истинный. Доверяя ему, девушка открыла дверь, предварительно спрятав все кухонные ножи и приказав Саше сидеть в своей комнате и не выглядывать, пока она сама не вернется. Разговор был достаточно неприятным – Роберт срывался на маты и угрозы, но Борис его успокаивал и не позволял приблизиться к девушке.
– Я оставлю тебя, раз ты этого так желаешь, но верни мне тогда все деньги, которые я на тебя потратил.
– А что ты тратил-то? Несколько походов в Макдональдс? Это ты обязан возвратить мне не только те бабки, на которые я тебя содержала в урон своему ребёнку, но и за физический и моральный ущерб.
– Так, Лен, идём сюда, – Борис отвел её в соседнюю комнату и зашептал:
– Пойми, Роберт абсолютно ненормальный, ты сама это видишь. Он сказал мне, что намерен вывезти всё из этой квартиры и тогда его душа будет спокойна. Позволь ему это сделать. Всё-таки это не настолько существенная плата за покой и его обещание никогда больше не возвращаться в твою жизнь.
– Да ты что, спятил? Эту квартиру я сняла на собственные деньги, а он заявился сюда, обещая, что с этого места начнётся наша семейная жизнь, наконец. А всю мебель и технику мы покупали поровну. Кстати, мои деньги здесь именно те, что остались после продажи парикмахерской, моего единственного заработка. И сделать это пришлось из-за Роберта. Я и так остаюсь одна с ребёнком на съёме до конца года и без работы, так ещё он собирается обчистить всю квартиру и оставить нас на полу?
– Лена, ну ты пойми, что иначе он не даст тебе жить спокойно. Подумай, что тебе важнее – какие-то тридцать тысяч или свобода? Ты их ещё заработаешь, отпусти его с миром, а я гарантирую, что он тебе больше не позвонит ни разу.
– А ты не слышал сейчас его угроз?
– Положись на меня, даю тебе слово.
– Борис, у меня уже нет больше сил. Знаешь что? Забирайте всё на хрен и идите к чёрту. Но если он хоть раз ещё появится в моей жизни, я убью и его, и тебя.
– Будь спокойна. – Борис прошёл к другу и через полчаса в квартире появились заказанные грузчики из перевозки. Роберт безжалостно повыкидывал все вещи из шкафов на пол, бормоча под нос проклятия в сторону бывшей подруги и, когда они на минуту остались наедине, вновь начал ей угрожать:
– Я знаю, что ты такая же проститутка, как все. Явно нашла себе кого-то, а то бы не стала даже рыпаться, чтобы расстаться со мной. Ну ничего, я вас выслежу и зарежу обоих.
Ничего не ответив, Лена вернулась в Сашину комнату и набрала по сотовому номер полиции, попросив приехать кого-нибудь в связи с полученными угрозами. Через пять минут трое полицейских уже были в квартире. Молодая русская девушка поинтересовалась подробностями происходящего.
– Да вот, расстаемся с бывшим другом. Но он не может никак успокоится, угрожает зарезать меня при первой же возможности.
Симпатичная охранница порядка попросила паспорт у молчавшего и побледневшего парня и отвела его в кухню на приватный разговор. Через пару минут он вышел, бросив на Лену злобный взгляд и продолжил выносить вещи.
– Мы взяли его данные. Он обещал тут же уехать и больше к вам никогда не обращаться. А все эти вещи его, что он выносит из квартиры? – поинтересовалась полицейская, оглядывая почти опустевшие комнаты.
– Нет, наше общее, но он решил всё забрать с собой, что я могу сделать? Можно подать на него за кражу?
– Ну... можете, но только не ко мне, а в нашем участке.
– Не могу же я оставить квартиру и отправиться ночью в полицию. До завтра он уже всё вынесет, где я потом его найду? Ой, ладно, пусть делает что хочет, лишь бы оставил нас в покое.
– Если что, звоните, – попрощалась девушка и вышла с сопровождающими на улицу.
Лена вернулась в комнату сына, который уже давно понял суть происходящего и спокойно вытаскивал свои вещи из шкафчиков своей детской, которую она сама ему выбирала по каталогу в магазине и покупала на собственные деньги. В комнату зашёл Роберт, постоял минуту и обратился к мальчику:
– Ладно, оставь всё как есть, подарю тебе эту мебель, будешь хоть вспоминать меня добрым словом.
– Нам ничего от тебя не надо, забери её и уходи, – твёрдо произнес семилетний малыш, поразив маму своей мужественностью и взрослым пониманием вещей. В глазах мужчины блеснули слёзы, он развернулся и молча вышел из комнаты. А Лена крепко обняла мальчика и попросила его лечь спать. Разборка и вынос всех вещей уже был закончен, Роберт лишь поднялся сообщить, что места в машине больше нет и придётся ему сделать ещё один широкий жест и оставить им холодильник. Хлопнув дверью, он ушел, как надеялась девушка, уже навсегда.
И действительно, несколько дней не было ни единого звонка даже с закрытого номера. Ольга с мужем были в полном недоумении, увидев пустую квартиру дочери и искренне надеялись, что Роберт на этот раз сдержит своё слово.
– Лена, слушай, мне всё-таки на душе как-то неспокойно, может обратишься в полицию на всякий случай? И в ту ночь нужно было ответить, что он не твой друг, а практически не знакомый тебе человек, который зашёл нагло с мужиками в дом и начал выносить вещи. Ведь он не жил с тобой и в договоре о съёме тоже не указан. Так бы и вещи сохранила, и от него тут же бы избавилась.
– Мам, я не хочу ухудшать ситуацию и рисковать собой и Сашей. Если он ещё к нам сунется, тогда уже не пожалею, а пока всё тихо. Проживем как-нибудь.
– Ну хорошо, мы тебе принесем от нас диван, столики и телевизор, а завтра поедем купим шкафы, хоть вещи туда разложишь, а то всё на полу валяется, кошмар просто какой-то. Кстати, что это за пакет у входа стоит?
– Это вещи Роберта, он их не заметил, может кто из его друзей за ними приедет, отдам. Или выброшу.
– Лучше отдай, а то опять наезжать будет.
– Там сюрприз для его мамы. Не могу не передать.
– Что именно? Ну-ка, покажи.
В пакете оказались остатки от мужской одежды, прожжённой и порезанной в клочья во всех местах, к одним из штанов была приколота поцарапанная и проколотая фотография их хозяина, в других лохмотьях оказались булавки и иголки.
– Ты что, спятила, зачем ты это сделала?
– Это прикол такой, не пугайся, – Лена с довольным видом оглядела содеянное, – здесь нет ничего ценного, а его мамаша меня постоянно обзывала колдуньей и считала, что я её несчастного сыночка привораживаю. Нужно же мне как-то соответствовать, пусть испугается немного своим же фантазиям. Столько нервов мне потрепала, когда именно я страдала от продукта её воспитания.
– Да оставь ты их в покое, не лезь и не звони никому. Сама же к нему пристаешь, выбрось всё и забудь.
– Посмотрим, вот если он ко мне позвонит, передам. Пусть пока пакетик в коридоре позагорает.
– Ненормальная ты тоже, не зря его к тебе тянуло, – вздохнула, подытожив, Ольга, чувствуя что дочь не в силах простить своему другу все обиды и вновь своими глупыми выходками накличет проблемы на свою голову.
Естественно, так и получилось. Лена позвонила Борису и попросила заехать его за вещами Роберта. Но тот отказался, попросив её не напоминать о себе и выбросить всё за ненадобностью.
– Я не думаю, что он хочет слышать что-то о тебе. Тем более, забирать какую-то одежду. Ты знаешь, что Роберт сделал со всеми вывезенными вещами? Тут же выставил всё у себя во дворе и продал соседям за треть цены. Он думает начать новую жизнь без напоминаний о ваших прежних отношениях. И ты тоже расслабься и забудь всё.
– Ну уж нет, – Лена не могла всё забыть, тем более то, как он с ней разошелся, унизив и очистив их квартиру, оставив её с ребёнком без ничего. – И теперь этот псих хочет начать новую жизнь?! А кто ему даст? Нет, последнее слово должно быть за мной, хотя бы одна буква. Пусть полюбуются оба со своей матерью, какого я мнения о наших воспоминаниях.
Лена уверенно набрала его номер, но попав на автоответчик, оставила сообщение с просьбой забрать оставшиеся вещи. Через пару дней он появился у её дома. Девушка открыла ему дверь и передала пакет. Роберт казался спокойным, но его глаза, страдавшие длительной бессонницей выдавали сдерживаемую тоску и грусть по утраченному. Она поспешила захлопнуть дверь и следила из окна за его отъезжающей машиной. В обед на её сотовом высветился знакомый номер. Лена пожалела, что ответила на звонок. На неё обрушился шквал проклятий, матов и новых угроз. Оказалось, что вся его семья восприняла её «сюрприз» по прямому назначению и никто даже не задумался, что это могла быть просто нелепая шутка доведённой до отчаяния оскорбленной женщины.
– Сейчас я возьму все твои художества и отнесу в полицию. Поняла, кретинка? – кричал он в трубку.
– Давай-давай, не забудь им поведать и про все наши весёлые года.
– Вот права была моя мама, а я её не слушал, ругался с ней, защищая тебя, шлюху, и доводя её, бедную до приступов. Но ты за это поплатишься. Я сейчас приеду и сделаю с тобой то же самое, что ты с моими шмотками. А Саша мне потом спасибо скажет, что избавил его от ненормальной мамаши. Всё, сука, жди!
Ждать, конечно, ей было нечего. Лена схватила сына и тут же отправилась в ближайший полицейский участок.
Сейчас она надеялась, что поступила правильно и если бы он и хотел когда-нибудь к ней вернуться, то теперь ему просто не позволят этого сделать. Может, заодно и объяснят, насколько древние бухарские привычки обращения с женщинами перекликаются с местным уголовным кодексом. А в том, что он всё равно попробовал бы восстановить отношения, она теперь не сомневалась, ей достаточно было одного его взгляда утром. Так было всегда, когда они ссорились и расставались, вроде бы окончательно и по обоюдному согласию. Через какое-то время он начинал её тихо преследовать по улице, потом названивать, стучаться в дверь по ночам и, не получив ответа, просто спать на лестничной площадке. А получив шанс поговорить, вновь плакал, признавался в вечной любви и на коленях умолял её вернуться. Наконец, этот непрекращающийся спектакль был прерван. Что ожидало их обоих, никто не мог и загадывать. Лена ещё ни разу не задумывалась о своём будущем вне их отношений. Прежде это были либо мечты об их семейной жизни, либо выстраданные представления о способах борьбы за своё освобождение. Даже когда он вышел из её квартиры со всеми вещами, обиженная женщина не переставала думать о нём. А теперь всё стало так непривычно.
– Ну ничего, нам и с Сашей неплохо, выкрутимся как-нибудь, не впервой, – решительно заверила себя девушка и, закрыв глаза, тут же погрузилась в безмятежный сон.

* * *
– Добрый день. Я могу вам чем-то помочь? – поинтересовался приятный молодой человек, неумело пытающийся скрыть заинтересованный взгляд, непроизвольно скользящий по фигуре подошедшей девушки и остановившийся на соблазнительном декольте её блузки.
– Да, пожалуйста. Дело в том, что мы с другом недавно оформляли у вас спутниковое телевидение на его имя. Теперь мне нужно переоформить договор на себя.
– А в чём, простите, причина?
– Мы разошлись. Вот пожалуйста, мой паспорт, – Лена протянула парню документ, не обратив внимания, как просияло его лицо и немного задрожали руки от волнения. Он быстро заполнил необходимые документы и дал ей на подпись.
– Ваш телефон остался без изменения?
– Нет, там был его сотовый, давайте я запишу свой.
– У вас красивое имя – Элен. Это производное от Лены?
– Типа того, – пробурчала она в ответ. Сейчас не просто любые знаки внимания вызывали в ней дикую аллергию, но был неприятен даже сам вид мужчин. Хотя, девушка обратила внимание, насколько этот мальчик был не похож на её бывшего друга. Очень скромный, застенчивый, интеллигентный, на вид не больше 25 лет. Он даже мимолётно чем-то напомнил ей Сергея из Кемерово, но она поспешила отогнать от себя удручающие мысли и быстро попрощалась с собеседником. Удаляясь в сторону выхода, Лена вдруг ясно почувствовала на себе его взгляд, и вновь старое чувство чего-то неизбежного нахлынуло тяжёлой волной, путая мысли и уже вызывая заведомый страх перед этой природной силой.
«Ну уж нет, больше никогда! Я полностью владею собой и ситуацией. Ни за что не обернусь, даже не мечтай. Скорее к выходу, домой, к Саше». И она уверенной походкой вышла за дверь.
Дома Лена постаралась забыться в повседневных заботах, но разбуженные воспоминания о Сергее сверлили её тупой болью изнутри. Она решилась позвонить Олесе.
– Ой, Ленчик, привет! Как дела? Давно не звонила.
– Да всё некогда было. Как ты, муж, малыш?
– Классно! Малыш уже в садик пошёл, взрослый совсем, болтает без умолку.
– Здорово! Рада за вас. Хоть бы фотки выслала по инету.
– Если бы я умела им пользоваться. Собираемся как раз компьютер приобрести – может, получится. На вас бы тоже посмотрели.
– Я тебе по почте выслала наши, скоро получишь.
– Ну наконец-то! Буду ждать. А как там твой салон поживает?
– Да никак, закрыла его.
– Зачем, что-то случилось? Тебе ведь нужно было ещё годик-два, и раскрутилась бы по полной.
– Семейные обстоятельства заставили. Понимаешь, для раскрутки бизнеса нужны надёжные тылы, а помогать мне никто не может. Родители работают, а Сашка, бедный, после школы сразу приезжал ко мне. Ни отдохнуть ему, ни поесть по-человечески, ни уроки нормально приготовить. Приходилось закрываться зачастую часиков в шесть и шлёпать с ним домой, когда все соседские парикмахерские работают до восьми-девяти. А если он болеет или мне нужно куда-то по делам, так вообще всё простаивало.
– А мама твоя не могла с ним посидеть?
– Она сказала, что будет за ним присматривать только за ту же зарплату, которую она в этом случае потеряет на своей работе.
– Что же это она так к своему внуку?
– Ну, с одной стороны, я её понимаю. И на работе устает, и деньги нужны – за квартиру выплачивать.
– Да уж, нужно было тогда к кому-то пойти временно поработать.
– Знаешь, Олесь, пробовала несколько мест. Эти пробы и привели к решению открыться. В чужом салоне дают только самую грязную и тяжёлую работу – головомойку, краску и фены. К стрижкам не подпускают, поскольку боятся, что уведут клиентов себе на дом или откроются потом через дорогу, переманив их. Так полностью теряется квалификация, да ещё и платят «по-чёрному» и копейки. Говорят, что остальное чаевыми можно добить, но евреи и чаевые – слишком разные понятия. К тому же, все хозяева салонов берут целенаправленно к себе красивых девушек и тут же предлагают с ними спать. А если отказываешься, начинают издеваться и припахивать, чтобы сама ушла.
– У вас что там, все такие озабоченные?
– Даже не представляешь. Не столько сексом, сколько жаждой отыметь тебя за бесплатно по всей программе – и в профессиональном смысле, и в личном.
– Ужас какой-то. Вот у нас бы ты устроилась запросто в любой салон. Здесь сейчас парикмахеры неплохие деньги получают. Тем более, с твоим дипломом. Лен, а почему ты не пошла по своей специальности?
– Да видишь ли, наше российское образование здесь не котируется. Я получила за него первую степень. Это означает, что в лучшем случае мне светит пожизненное место какого-нибудь второго помощника младшего бухгалтера с минимальным окладом. И то, везде требуют местный опыт работы. Для второй степени нужны платные курсы около двух лет. Но там необходим очень хороший иврит, моего «базарного» недостаточно. Но и после этой корочки я бы стала простым бухгалтером. А на должность аудитора, каким я была в России, требуется окончание местного универа и большой стаж. Короче, пришлось на этой теме поставить жирный крест. Зато пару лет назад я с Робертом была в очередной раз в салоне его друга на стрижке, и тот предложил мне закончить курсы парикмахера-стилиста и пойти потом к нему на второе кресло. Мне эта идея понравилась. С волосами я всегда дружила, с руками тоже. К тому же, эти курсы стоили как и бухгалтерские, но иврит там требовался минимальный и всего пятьсот часов учёбы со свободным графиком посещения. Я их отбила за полгода и получила диплом с максимально высокой оценкой. Но после окончания этот парень передумал расширяться и брать меня к себе. Тоже испугался, что оставлю его без работы, к тому же, почти все его клиенты – мужчины, преимущественно адвокаты и аудиторы. Так что, пришлось открыться самой, но на имя Роберта. Я ведь мать-одиночка, и по местным законам мне запрещено иметь свой бизнес, либо нужно было полностью отказываться от всех льгот.
– Ну и законы у вас драконовские. А на открытие где деньги взяла?
– Так мы же с родителями жили. Тратила мало, копила, да ещё часть оборудования взяла в рассрочку.
– Ясно. И что же с Робертом?
– Мы расстались. Долго ссорились, ругались, он угрожал постоянно прикрыть мне салон, так что я не выдержала и сама закрыла его. Сейчас вот установила всё в новой квартире и часть бывших клиентов принимаю на дому. Плюс небольшое пособие, так и живем.
– Ну вот, столько времени и денег вбухала в эту парикмахерскую, а пришлось закрыться. Обидно.
– Не говори. Но по деньгам не потеряла. Скопила ту же сумму, что и потратила на открытие, правда вот эти деньги ушли вместе с Робертом.
– Как это «ушли»? Что у вас там произошло?
Лена вкратце поведала подруге события последних месяцев.
– Слушай, ну у тебя без приключений никак не обходится! И чего тебе не везет с мужиками? Ой, Ленчик, а помнишь ты рассказывала про гадание? Сбывается ведь! Неужели и про Орлова сбудется? Как интересно!
– Какое гадание? А... точно, я и забыла!

* * *
Лена вспомнила, как рассказывала подруге о одном клиенте-марокканце, знаменитом гадальщике на картах Таро. Он предложил ей там же в салоне погадать, и девушка согласилась ради спортивного интереса, хотя сама не особо доверяла подобным вещам. Судя по своему минимальному опыту и рассказам знакомых, она считала, что можно с большой точностью рассказать о прошлом и настоящем, так как этого уже не изменишь, но будущее во многом зависит от нас самих, от наших желаний и будущих заслуг. А платить за то, что ты и так прекрасно знаешь, нет интереса. Но про марокканцев Лена часто слышала, что у них в крови способность к колдовству и предсказаниям, поэтому решилась попробовать.
– Сами, вот скажи, ты когда-нибудь прослеживал соотношение нагаданного тобою и сбывшегося в реальности? – поинтересовалась она у специалиста.
– У знакомых, да. Но ты права, человек может сам влиять на свою судьбу, поэтому стопроцентной гарантии не даю.
– А мне кажется, что гадание может запрограммировать человека и подсознательно вести его к цели.
– А что в этом плохого? Если карты покажут те вещи, которых ты сама желаешь всем сердцем, то мои слова только укрепят в тебе уверенность и мысленно ты уже будешь относиться к этому, как к свершившемуся факту, что придаст тебе силы на пути к мечте.
– Ой, а я вот сама по большому счёту и не знаю, чего желаю, всё так запутано. Вроде вырисовывается что-то, но уверенности никакой. Может правда, развеешь мои сомнения. Давай уже, раскладывай.
Таро Лена видела впервые, и эти карты показались ей очень красочными, интересными и многозначительными. Действительно, Сами много рассказал ей о некоторых фактах из прошлого, отношений с родителями и мужчинами, о ней самой.
– У тебя есть сейчас мужчина и у вас очень странные и напряжённые отношения. Это тот что ли, который за тобой иногда приезжает?
– Угу, – поддакнула Лена, сосредоточившись на быстром переводе с иврита и наконец подошедшему моменту неизвестности.
– Так вот, какие бы вы не строили совместные планы, им не суждено сбыться. Не хочу тебя разочаровывать, но приготовься к разрыву с ним, причём, чем раньше, тем меньше принесете вреда друг другу, вы слишком разные. К тому же, он очень неспокойный мальчик, будь осторожна. Не буду пугать тебя, но вы можете дотянуть до судебного разбирательства и даже тюремного заключения. Подумай хорошо и прими меры.
– Ну вот, – искренне расстроилась девушка, – а у нас как раз всё сейчас налаживается. Думала, раскручу салон, снимем вместе квартиру, через годик-два поженимся...
– Кстати, на этом месте ты долго не проработаешь. Возникнут проблемы, и ты закроешься.
– Вот блин, Сами! И зачем ты меня подбил на это? Всё настроение испортил.
– Подожди, давай дальше посмотрим... Тебя ожидает работа в совсем другой сфере и предварительная учёба к ней. Но эта деятельность будет коллективная, а не индивидуальная, и кто-то тебе будет помогать в ней и направлять.
– Представить не могу, что это может быть. А как там с романтическими отношениями?
– Всё в порядке. Ты встретишь парня, младше себя по возрасту, но он к тебе будет хорошо относиться. Кстати, проживает он сейчас не здесь, а за границей. А вот эта карта указывает на то, что он будет либо Рыба по гороскопу, либо из области искусства, типа артиста. По характеру он не очень романтичен, но зато практичен и твёрдо знает, чего хочет от жизни. На данный момент проживает с женщиной, но не женой, скорее всего мама, и их связь очень крепкая. Поначалу вы не сможете быть вместе, но потом всё разрешится, и вы будете очень счастливы. Кстати, у вас родится дочка.
– Сами, подожди, ты меня совсем запутал, давай я повторю, а ты подтверди, что до меня всё правильно дошло. Значит так, со своим другом я расстанусь, закрою салон, найду новую работу, это понятно. Но как и где я встречусь с артистом, который живет за границей? И нам ведь понадобится время и место, чтобы познакомиться, влюбиться, родить дочку… И как мы поженимся, а вдруг он не еврей и его здесь не примут?
– А вы и не останетесь в Израиле. Ты уедешь с ним. А встретиться можно хоть где – на его концертах, допустим, или просто случайно, на пляже. Это уже не твоя забота. Если карты говорят, то так и будет.
– Знаешь, странно всё как-то. Во-первых, я никогда не позволю себе полюбить артиста, потому что считаю их всех слишком ветреными и несерьёзными, и фанатизм – не моя стихия. Человека нужно знать очень хорошо и вообще желательно с ним пожить года два-три, чтобы разобраться и в нём и в наших чувствах, а любить придуманный образ – сплошной идиотизм. А во-вторых, не приходит на ум ни один из представителей данной профессии, который бы мне вообще нравился как мужчина. Может, это будет лет через двадцать? Ну, когда я уже поменяю своё мнение и меня потянет на малолеток.
– Погоди, сейчас просчитаем. Так... учитывая твои данные, ваша свадьба состоится в 2004-м году.
– Ты уверен? Через три года? А я даже не знаю, кто он и где его искать! Нет, не верю, извини, конечно. Но лучше синица в руке. Всё это интересно, но не кажется реальным и осуществимым. Лучше я вложу все силы в сегодняшние отношения.
– Элен, ты можешь мне не верить, но карты не врут. Поймёшь сама со временем. Потом расскажешь, самому интересно даже. Ты вообще – человек нестандартный, и судьба у тебя необыкновенная. Верь в себя, и ты сможешь многого добиться.
Но Лена не воодушевилась предсказаниями и постаралась как можно быстрее забыть об этом разговоре и положиться на собственные силы и интуицию. Отношения с Робертом действительно значительно ухудшились. Увидев свою подругу в открытом общественном пространстве, он сходил с ума от ревности. Доходило до того, что недоверчивый влюблённый уходил с работы, чтобы сидеть рядом с ней и провожать диким взглядом не только каждого входящего в салон клиента, но и проходящих мимо. А их ссоры и скандалы начали уже выходить на улицу, за пределы парикмахерской. У Лены уже не оставалось ни сил, ни желания идти каждый день в салон, хотелось вырваться из этого ада и хоть немного отдохнуть. Тут ей попалось в русском журнале объявление о концертах молодого пародиста Сергея Орлова. Ни одного шоу своих бывших соотечественников Лена не посещала, поскольку относилась ко всем ровно, и ей было достаточно любоваться ими на экране телевизора. К тому же, она никогда не понимала людей, восхищающихся кем-то до умопомрачения и спешащих за дорогими билетами, дабы воочию лицезреть своего кумира.
«Подумаешь, артисты, – размышляла девушка, – чем мы от них отличаемся? Каждый из нас выполняет свою работу, просто перед ними во время этого процесса камера стоит, вот и всё. А чьи заслуги больше и дороже для человечества – их или какой-нибудь медсестры, которая действительно помогает ежедневно людям, а получает за свой труд во много раз меньше, – ещё можно поспорить».
Но Сергея она как-то видела в одном из недавних концертов по российскому телевидению, и ей очень понравилось его выступление. Немного отдохнуть и повеселиться Лене было просто необходимо. Не поставив Роберта в известность, она приобрела билет и назначенным вечером отправилась на концерт.
Выступление молодого артиста было очень успешным. Он умело завоевал внимание зала на весь вечер. Лена давно так не смеялась и не получала столь огромный запас энергии. Единственное, что ей мешало безмятежно наслаждаться потоком остроумных шуток и весёлых пародий, – это приобретенный ею накануне большой букет цветов, который с трудом умещался на коленках. Поскольку место в зале было не особо благоприятным, чтобы вручить букет – середина десятого ряда, у неё не было желания преодолевать неблизкий путь с цветами шпильками по соседским ногам, да ещё и возвращаться обратно, и всё это – во время выступления. Поэтому она дождалась окончания концерта и вышла уже во время исполнения прощальной песни.
Дойдя до сцены, Лене не пришлось привлекать его внимания. Сергей тут же направился к ней, прервав пение, со словами: «Ну наконец-то!», как будто весь вечер он только и ожидал её букета. Наклонившись за ним, он взглянул девушке в глаза и вдруг замер. Лена тоже стояла неподвижно, как завороженная, утонувшая в глубине его гипнотического взгляда. Вдруг время и пространство потеряли смысл и свою власть над ней. Она не могла сообразить, что происходит и сколько секунд или минут продолжался этот астральный вылет из собственного тела, но какой-то силой воли вдруг осознала, что ситуация не слишком стандартная и нужно взять себя в руки. Продолжая смотреть в его глаза, которые были копией её зелёных и бездонных, она пробормотала первое, что пришло в голову: «Спасибо вам!» – резко отвернулась и, дрожа всем телом, отошла к спасительной стене у выхода.
Сергей покинул сцену, и люди весёлым потоком нехотя проплывали мимо неё. Лена с трудом пришла в себя, слегка уняв непослушную дрожь, и отправилась на улицу. Ощущение было таким, словно на какое-то время чувствительность полностью покинула всё тело, а когда она вернулась, то Лену как будто тут же окунули в ледяную прорубь, и дикий холод сковал не только мышцы, но и парализовал способность соображать.
Дома она уже окончательно пришла в себя, стараясь забыть случившееся, списав всё на усталость и нервное истощение. А через несколько дней, в субботу, Саша упросил пойти маму на море. У Ольги не было желания составить им компанию, но Николай тут же откликнулся, и они отправились на пляж. Лена не умела плавать, поэтому, поплескавшись с сыном у берега, передала его с кругом в руки отчима и отправилась наблюдать за ними с расстеленного на песке полотенца. Спустя какое-то время она заметила недалеко от себя молодого человека, удобно расположившегося на раскладном пляжном стульчике. Его лицо скрывали чёрные очки, но внешне он показался ей очень знакомым. Рядом с ним лежали какие-то вещи, но он сам был полностью одет, вплоть до босоножек и не отрывался от чтения газеты на русском языке. Тут до Лены дошло, что этот паренёк в шортиках до боли похож на Сергея Орлова, но поверить в это ей было трудно. Чтобы знаменитый артист просиживал на пляже какого-то Бат-Яма, когда в Израиле есть достаточно закрытых, стильных и чистых пляжей. Подойти к нему она боялась, поскольку не была уверена, что это именно он, да и что можно было сказать? Поблагодарить ещё раз за приятный вечер? А если он не любит подобных приставаний, поэтому и спрятался за очки и газету, стараясь выглядеть незаметно? Да и вообще, стоит ли его сразу пугать наличием сына и отчима, которого несведущий мог легко принять и за супруга? Лена избавилась от слишком смелых мыслей и поспешила уговорить сопровождающих мужчин отправиться домой, запомнив на память лишь одну мелочь – часы на руке Орлова.
Вечером она перерыла всю квартиру в поисках рекламного объявления концертов Орлова в газете и уже не удивилась, увидев на фотографии те же часы, что и у парня на пляже. А спустя несколько недель, когда Лена купила компьютер и подключилась к интернету, то ей на глаза попалась статья о том, как знаменитый артист отдыхал весь июнь с мамой у них в Израиле. А это как раз и был тот месяц! Не желая терять здравого смысла и не особо веря в совпадения, девушка всё-таки осторожно начала припоминать нагаданное ей заграничное счастье.
– Да, он артист «из-за бугра», даже еврей по маме, как выяснилось из того же инета и младше меня на два года. Что самое смешное, Сами говорил о том, что вероятные места нашей встречи могут быть либо его концерт, либо пляж, что и произошло. Хотя, высказанное им было лишь предположение навскидку, а не чтением карт. Но отметать его марроканско-колдунские способности я бы не стала, слишком уж удивительны эти совпадения. Ну и что теперь? Он уехал в Москву, я здесь. Время следующего его приезда к нам неизвестно, да и вероятность нашего знакомства равна нулю. Я никто, и ему ничего от меня не может быть нужно. Видел он меня не раз, но не проявил активного интереса, значит оказалась не в его вкусе.
Чтобы развеять все сомнения, Лена решила вновь поговорить с Сами при первой возможности, которая представилась на следующий же день. Она поведала ему о пережитых событиях и о грустных соображениях, что слишком всё нереально, чтобы оказаться столь красивой сказкой. И что она опасается зайти в своих мечтах слишком далеко, убедить себя в неосуществимом и поставить под угрозу настоящие отношения с Робертом. Сами посмотрел серьёзно на девушку, сел за журнальный столик в салоне и попросил бумагу с ручкой.
– Ты знаешь имя матери Роберта?
– Да, знаю, – Лена написала ему на иврите запрашиваемое имя и с интересом застыла на месте. Мужчина произвел на листке какие-то вычисления и уверенно произнёс:
– Не быть вам вместе, как я и говорил. Зря время тратишь на него.
– Сами, а на этого мальчика можешь просчитать? Я тебе напишу сейчас правильно его имя и его мамы.
– О, да ты уже начала им всерьёз интересоваться, я смотрю.
– Да нет, просто порылась в интернете, наскребла кое-какую информацию. А вообще, парень интересный: красивый, интеллигентный, талантливый и с очень сильной энергетикой. Жаль, что я не богата и не знаменита, чтобы привлечь его внимание. Посмотри, светит ли нам вообще что-то совместное.
– Не буду, – произнёс твёрдо Сами, глядя ей прямо в глаза. – Ты будешь с ним, даже считать не надо.
Лена опешила от такой уверенности.
– Нет, ты посчитай, не надо меня успокаивать и обнадёживать.
– Я же сказал, что ты будешь с ним!
– Ты понимаешь, что твои слова могут навсегда поменять мою судьбу, если я тебе поверю?
– Элен, так и будет. Он уже появился в твоей жизни и изменил её навсегда, – произнёс Сами и вышел из салона, оставив девушку в полном недоумении наедине с запутанными мыслями. Больше Лена его никогда не видела, он переехал с женой на юг страны и сменил номер телефона. А обращаться к кому-либо ещё за новыми предсказаниями она не решалась.
Придя к мысли, что всё-таки не стоит идти на поводу нескольких совпадений и руководствуясь рациональным направлением мышления, девушка всеми силами старалась вытянуть свои отношения с Робертом, которые медленно, но неминуемо шли ко дну, и с её стороны уже превратились в постоянные, но неудачные попытки отвязаться от него навсегда. В депрессивные периоды Лена спасалась интернетом, поскольку общаться по большей части ей было не с кем и некогда. По ночам она посещала сайт Орлова, в чате которого познакомилась с некоторыми интересными людьми из разных стран. Поскольку сайт был неофициальным, присутствия самого Сергея никто и не ожидал, но общих тем для разговоров находилось много, главной из которых, разумеется, был сам артист. Большинство из посетителей скрывали не только своё истинное имя и точное местонахождение, но и причину пребывания в этом чате, хотя втихую друг у друга выуживали последние сплетни и новости о своём кумире. Но самой главной проблемой, безустанно тревожащей юных поклонников, был домашний номер телефона любимца. Однажды вечером после длительного перерыва в чате появился парень, которого все знали как бывшего знакомого Орлова. На него тут же началась атака с надеждой получения заветной информации, но он был неприступен, несмотря на сыплющийся поток грустных и заплаканных смайликов. Лена не стала скрывать своё имя, взяв ник «Элен» и, познакомившись с этим мальчиком, честно ответила ему на вопрос о причине своего пребывания на сайте, поведав ему приватным сообщением о гадании и о странных совпадениях. Каково же было её удивление, когда в ответ на свои признания она получила и номер телефона Сергея, и его домашний адрес с горячими пожеланиями удачи. Поблагодарив незнакомца, девушка пообещала сохранить полученное в тайне. Лена не знала, что делать с драгоценными данными, поскольку писать письмо ему было не о чем и как-то глупо, ведь они не знакомы совсем и он не знает и уж точно не помнит какую-то там поклонницу, подарившую несколько месяцев назад ему букет на одном из многочисленных концертов. Да и звонить было как-то неуместно. Но сам факт, что при первом же знакомстве, ничего не выпрашивая и ни на что не надеясь, именно она заполучила заветный номер, приятно волновал её и уже будил серьёзный интерес в дальнейшем построении цепочки судьбоносных ситуаций и очередных совпадений, ведущих её невидимой рукой к заветной цели.
Наконец в сентябре, в день своего рождения, Лена решилась сделать подарок себе, любимой, набрав на телефоне выученные уже наизусть цифры.
– Алло, – раздался на том конце знакомый голос.
– Алло, Сергей? Добрый вечер!
– Кто это? – его голос вдруг стал заметно недовольным, словно звонок не оправдал каких-то его ожиданий, либо просто помешал.
– Это Элен из Израиля, – сердце девушки бешено колотилось. Она специально представилась именно так, как её знали на сайте, где она успела стать достаточно популярной и надеялась, что если Орлов украдкой и заглядывает туда, то уже будет иметь представление, с кем разговаривает сейчас. Но её надежды не оправдались.
– Кто? Я не понял. Девушка, вы не могли бы говорить громче, вас еле слышно, – посыпались из трубки раздраженные просьбы. Разобрав наконец имя звонившей, Сергей произнёс, не меняя тона:
– Ну и что вам надо?!
– Да ничего, – пробормотала Лена, понимая, что её попытка познакомиться по телефону была абсолютно идиотской и безосновательной, но честно призналась. – Просто у меня сегодня день рождения, а настроение паршивое, вот и решила позвонить...
– Ха! А у меня прекрасное настроение! – его тон намекал о приближающейся истерике. – И вообще, я с незнакомыми не разговариваю! – добавил он и бросил трубку.
Просидев некоторое время в полном оцепенении, Лена положила телефонную трубку на место, пытаясь мысленно сопоставить образ любимого артиста на его выступлениях, когда он, лучезарно улыбаясь, с ясными глазами и любящей улыбкой несет себя без остатка залу, и новый, с которым ей удалось познакомиться только что. И как бы она ни старалась оправдать его для себя тем, что возможно на самом деле помешала ему вечерним звонком или была уже в тот день далеко не первая незнакомка, надоедающая своими глупостями (ведь не она одна бережно хранила его номер в записной книжке), полученная боль и обида на долгое время поселились в её душе. Видимо, Лена действительно рассчитывала на что-то большее, даже не признаваясь самой себе в этом, но, наткнувшись на глухую стену, решила оставить эту беспочвенную затею. Удалось ей это не надолго.
Спустя два месяца города Израиля и все СМИ запестрели афишами сборного концерта российских звёзд, в число которых входил и Сергей Орлов. Но девушка специально старалась избежать этого события и даже не думала приобретать билет. В день их выступления в Тель-Авиве к ней позвонил её брат Дима с неожиданным вопросом. Он был уже знаком с её новой страстью и некоторыми подробностями, поскольку активно выступал в знаменитом израильском танцевальном ансамбле и Лена как-то пыталась выяснить у него возможные связи в шоу-бизнесе.
– Ленка, привет, что делаешь сегодня?
– Да ничего, дома сижу, Саше уроки помогаю делать, а что?
– Сегодня твой Серёга в Тель-Авиве, знаешь?
– Ну да, я не иду, и билет не покупала, – её голос был очень грустным, поскольку присутствие рядом человека, занимавшего все мысли, несмотря на собственное табу, волновало её и страстные порывы тут же лететь в любую точку Израиля, лишь бы хоть на миг вновь увидеть его, еле сдерживались неумолимой силой воли.
– Короче, я тут узнал, что в концерте принимает участие Эди Батлер, помнишь такого?
– Это израильский певец, получивший приз зрительской симпатии на музыкальном конкурсе в Юрмале?
– Точно! Он самый. Так вот, я с ним немного знаком, как-то выступали вместе на одном шоу. Если хочешь, я могу попросить его провести нас за кулисы.
– А он тебя точно помнит? – от волнения трубка в её руке задрожала, не веря в реальность возможности увидеть Сергея.
– Ну да, должен. Передавай Сашу родителям и собирайся, если хочешь, конечно. Я могу приехать за тобой через час.
– Да, конечно, бегу! – Лена сорвалась с места и бросилась выполнять все указания, удивляясь очередному совпадению, но ещё больше поражаясь участию брата в её судьбе.
Дима немного опоздал, и к месту назначения они прибыли уже к середине концерта. Эди оказался замечательным и добродушным парнем, сразу узнал её брата и без проблем провел обоих через служебный вход. В небольшом коридорчике спокойно прогуливались артисты, занятые в шоу, лишь изредка общаясь между собой. Лена узнала, что всё второе отделение концерта Сергей будет на сцене, а его гримёрка находится на другом этаже, отдельно от всех остальных, и строго охраняется. Грустно вздохнув, она сообщила провожатому, что им придётся ждать здесь окончания всего шоу. Девушка с удивлением обнаружила, что все находящиеся рядом с ней знаменитости нисколько не волнуют её своим присутствием и у неё не возникает никакого желания искать повода для знакомства с ними, несмотря на то, что некоторые из них посматривали на симпатичную даму с большим букетом роз.
– Смотри, Димка, какой прикол, ещё не так давно я смеялась над теми, кто фанател от того или иного певца, сопровождая его по гастрольному графику и выкупая лучшие билеты на первые места, а теперь постепенно становлюсь в их ряды. Срываюсь с места при возможности увидеть его, поговорить, побыть хоть минутку рядом. Вот даже фотки его приготовила для автографа.
– Ну ты ведь не просто фанатка, которые кстати, зачастую поддерживают своего кумира до спада его популярности, а потом переключаются на других, более успешных, или просто подрастают и успокаиваются, найдя реальные отношения в своем кругу. Тебе ведь важен именно он как человек, а не как успешный артист, да и хочется проверить заодно реальность гадания.
– Да, ты прав. Я иногда даже ловлю себя на мысли, что ревную его к столь стремительной карьере и заработанному на ней состоянию. Ведь это отдаляет нас друг от друга всё больше, но все же я не могу искренне желать ему провала, так как этот успех им вполне заслужен, и он стремился к нему не один год. А автограф мне нужен вовсе не для того, чтобы тупо хвастаться им перед знакомыми, а как возможность побыть в его присутствии эти несколько секунд, вновь проникнуться этой удивительной энергетикой и в который раз ощутить себя идиоткой…
– Ладно, не нервничай, всё будет хорошо.
Спустя почти два часа, когда все артисты уже переоделись и вышли к служебному входу, наконец появился Сергей. Лена преградила ему дорогу, вручив цветы и попросила дать ей автограф, протянув фотографию с его прошлого сольника.
– Для кого? – поинтересовался он, стараясь не смотреть на поклонницу.
– Для Элен.
– Вот, пожалуйста, – Орлов вернул ей карточку с красивой надписью: «Элен, с симпатией».
– Сергей, можно пригласить вас на ужин? – удивляясь собственной смелости, выпалила девушка, заранее предполагая ответ.
– Нет, не могу, – пробормотал он, извиняющимся жестом положив руку на грудь, и быстрым шагом направился к выходу. На улице, где его ожидала внушительная толпа поклонников, артист быстро впрыгнул в роскошный автомобиль и, не оставив им ни единого шанса на автограф, умчался в неизвестном направлении.
Больше Лена его не видела, кроме как в редких, не запоминающихся снах, вплоть до лета следующего года, когда он вновь пожаловал в Израиль с новой сольной программой.
На этот раз своевременно отслеживаемая в интернете информация о предстоящих гастролях Орлова позволила ей успеть приобрести долгожданный билет в центр первого ряда. Популярность артиста росла в геометрической прогрессии, к моменту выхода рекламы о его концертах в местных СМИ билетов в кассе по каким-то удивительным причинам уже практически не оставалось. Лене пришлось купить два, поскольку на тот момент у них с Робертом было временное перемирие, и она собиралась предложить своему другу сходить за компанию. Ей было безразлично его присутствие рядом, лишь бы не пропустить такое событие. Но незадолго до долгожданной даты он вновь умудрился всё испортить, и перед девушкой встал вопрос о сопровождающем. В его качестве напросился братец с очередным соблазнительным предложением:
– Слушай, Ленка, у меня такая инфа, обалдеешь!
– Ну?
– Короче, у нас в группе есть русский парень, друг которого будет личным шофёром Орлова на его гастролях!
– Ты шутишь?! Вот это да! Хотя, он же тебя не знает, а меня тем более...
– Не важно, я могу договориться с этим парнем, и тот что-нибудь организует. По крайней мере, может поделиться, где и когда Сергей будет, и ты туда как бы случайно подъедешь или вообще представит тебя в качестве родственницы. Там уже на месте придумаем.
– Здорово! Хорошо, когда связи есть. Но мне хотя бы узнать, где он останавливается. Поедем тогда вместе на концерт, а там ты у него и спросишь.
– Договорились.
Несколько дней Лена буквально порхала в предвкушении близости заветного момента и вновь поражалась, насколько судьба благосклонна к ней. Однако, буквально за день перед приездом Сергея в Израиль ей позвонил брат и упавшим голосом сообщил, что организаторы концертов переиграли контракт и наняли другого шофёра, а с тем, мол, по ценам не сошлись. Ну, а к новому работнику у него доступа нет.
– Ну вот! А я так надеялась на него. Что ж, давай тогда после концерта проследим на твоей машине за ним до гостиницы, может хоть это выясним.
– Ладно, попробую, – без особого энтузиазма пообещал Дима.

* * *
Увидев его прямо напротив себя, так близко, Лена забыла обо всём на свете, как будто и не было этих нескольких месяцев разлуки и они виделись только вчера. Невероятное счастье охватило её, волнующее и пронзительное, но в то же время мягкое и безмятежное. Она была уверена, что на этот раз всё свершится, он разглядит эту девушку напротив и проникнется её чувствами и невероятными ощущениями.
Прекрасное настроение артиста и великолепные шутки не давали публике расслабиться и передохнуть между взрывами смеха. Лена была в абсолютном восторге и, уже не испытывая прежнего волнения, поднялась на сцену и за подаренный букет получила в подарок лёгкий поцелуй в щёчку. За все два часа выступления она не раз ловила его взгляд на себе, но ничего особенного не происходило, за исключением одного странного момента. Из зала вышла пожилая женщина, обвешанная сразу тремя профессиональными фотоаппаратами. Вытащив один, она подошла вплотную к сцене и направила на кумира, пытаясь поймать нужный момент. Сергей тут же прервал выступление, подошел к даме и предложил передать ему фотик, встать рядом с ним и самостоятельно сделать их совместный снимок. Странная женщина либо сделала вид, либо на самом деле не могла долго понять, что ей предлагают, и довела зал буквально до истерики, то отходя от него и продолжая целиться, то передав, наконец ему аппарат, вдруг достала второй и начала повторять всё с начала, пятясь при этом назад в Ленином направлении.
– Осторожно! – воскликнул Сергей. – Вы женщину раздавите.
«Ни фига себе! – подумала, обидевшись, Лена. – Это он меня женщиной обозвал! Ну и наглость, да я выгляжу на двадцать лет!»
– Да вы подождите, – не унимался Орлов, смеясь уже вместе со всеми, – мы так в вами до утра танцевать будем, я понимаю, что у вас их три штуки. Подойдите ко мне и повернитесь лицом к залу, а я щёлкну нас обоих.
Женщина, не проронив ни слова, подошла к сцене, развернулась к нему спиной и вдруг ни с того, ни с сего начала фотографировать Лену. Зал уже умирал под стульями, но девушка оставалась невозмутимой, пытаясь понять, не специальная ли это подстава, и если так, то слишком глупая, хотя публика была в восторге. Наконец, сделав несколько её снимков, дама вернула фотоаппарат на место и позволила Орлову закончить эту сценку заключительной победной фоткой. Все зааплодировали, женщина вернулась в кресло, упаковывая по своим местам неслабую технику, а артист вдруг прервался на антракт.
В перерыве Лена обсудила с братом это странное происшествие, и оба пришли к выводу, что если это было спланированной задумкой, то зачем Сергею понадобились именно её фотки? А если полная импровизация, то значит, это очередной знак, что тоже интересно. Сначала она чуть не уселась девушке на колени, приковав к ней его внимание, а затем ещё и запечатлела на память. Но истинную причину произошедшего знал только главный герой вечера.
По окончании концерта Лена с братом присоединились к внушительной толпе поклонниц у служебного входа.
– Дима, беги за машиной, вдруг сейчас выйдет.
– И что? – нехотя отозвался он.
– Как что?! За ним поедем. Мы же договорились.
– Ну ты же видела, как далеко мы припарковались, ни одной свободной стоянки уже не было.
– Это потому, что ты собираешься вечно дольше меня. Вот здесь рядом место есть, сходи, пригони её сюда.
– Да не хочу я. И потом, он сейчас выйдет, всё равно не успеем.
– Блин, ну ты и лентяй и зачем только я тебя сюда притащила, могла бы договориться с кем-нибудь с машиной.
Лена попыталась завести разговор с ивритоговорящим шофёром, ожидавшим своего клиента у огромного Мерседеса. Но не смотря на всё её обаяние, мужчина партизански выкручивался от ответов. Наконец, на выходе показался Сергей в сопровождении нескольких телохранителей.
– Девушки, разойдитесь, пожалуйста, артист устал, – прорычали они, раздвигая толпу и проводя к машине своего клиента, соорудившего на лице устало-извиняющуюся улыбку. Машина резко рванула и мгновенно скрылась за поворотом.
– Ну вот и всё, поехали домой, – чуть не плача, позвала Лена брата.
– Да ладно тебе, не расстраивайся. Может, у вас ещё всё получится, просто не время ещё.
– Да уж! А когда время? Мне вот в 2004-м уже свадьбу нагадали, а он даже не смотрит в мою сторону. Сейчас уедет в Москву и всё, когда мы ещё увидимся?
– В следующем году наверняка появится. Может, твой профи в цифрах ошибся. Вот представь, лет через пять он будет стоять перед тобой на коленях и со слезами вымаливать прощение за своё невнимание к тебе.
– Очень смешно! Ладно уже, поехали домой. Глупости всё это. Может, нагаданная сказка мне настолько понравилась, что я себя запрограммировала ею, а на самом деле просто бьюсь головой о бетонную стену. Пора всё забыть и жить реальной жизнью.
Ночью ей никак не спалось и, включив телевизор, пролистывая каналы, Лена наткнулась на один интересный американский фильм, как раз о знаках судьбы. Суть фильма состояла в том, что эти знаки на самом деле реальны, просто мы должны научиться приглядываться к ним, правильно распознавать и вовремя пользоваться. Но, догадавшись об истинной цели, нельзя форсировать события и лететь напролом, судьба сама знает, когда преподнести нам желаемое. И чем напористее мы будем её подгонять, тем дальше будет ускользать от нас заветная цель. А если расслабиться и довериться неведомой руке, то она обязательно приведет нас на то место, в то время и к тому, о ком мы мечтаем. Нужно только набраться терпения, поскольку все события, даже абсолютно не значительные или до боли печальные, на самом деле – часть общего глобального замысла, понять который нам не всегда под силу, но он идёт параллельно нашим чаяниям и желаниям.
Девушку очень взволновала своевременность увиденного сюжета, и она твёрдо решила назавтра, прямо с утра, очень внимательно присматриваться и прислушиваться ко всем возможным знакам, связанным с Сергеем. И если до вечера она не наткнется ни на один из них, то найдет в себе силы забыть его навсегда.
На следующий день ей нужно было пройтись по разным делам в городе, и Дима согласился её подвезти, поскольку испытывал лёгкую вину за невыполненные обещания. Включенная в машине израильская радиостанция на русском языке передавала песни по заказу радиослушателей. И тут Лена услышала знакомый голос и попросила сделать погромче. Это был он! Со своим последним хитом.
«Ладно, один раз не считается, – решила она, – всё-таки в последнее время он слишком популярен».
Каково же было их удивление, когда за два часа, что они находились в дороге, его песни крутили три раза! Лена уже начинала волноваться. Встретила Сашу из школы, они зашли домой и включили телевизор. И тут же наткнулись на популярную викторину, ведущей которой являлся всё тот же вездесущий Орлов.
– Так, нужно держать себя в руках, – шептала девушка, уставившись заворожённым взглядом в экран. И когда объявили первого игрока по имени, у неё подкосились ноги. Она оказалась её полной тёзкой – Елена Александровна. Девушка побледнела и присела на кресло. Саша ей что-то говорил, указывая в экран телевизора, но она не могла разобрать его слов.
– Что, солнышко? Извини, я не слышала.
– Мам, я говорю, что хочу, чтобы этот дядя стал моим папой!
– Кто? Сергей?!
– Да!
– Саша! – закричала она. – Я так больше не могу, замолчи! Господи, да что же это такое? Ну почему именно со мной это происходит?
– Мам, ты что, плачешь?
– Нет, Сашуль, просто устала. Скажи, а почему именно он? Ты ведь всегда утверждал, что никого ко мне близко не подпустишь и сам на мне женишься, когда вырастешь. Даже Роберт сколько ни просил тебя называть его папой и как бы ни подлизывался, ты ни разу ему не уступил. Почему?
-Ну... не знаю, просто хочу его.
Лена посчитала, что Сашино странное поведение продиктовано свыше и является замыкающим составляющим сегодняшних издевательств над ней. Именно тогда, когда она решила поставить на кон своё будущее отношение к этому человеку, именно в этот день на неё обрушился целый шквал связанных с ним событий. Она пыталась поймать логику всего процесса, но та упрямо не поддавалась никаким законам. Как будто чья-то зловещая программа заставляет каждый раз приближаться к нему самым невероятным образом, дразня лишь последним шагом, а в самый решающий момент отбрасывает за шкирку, оставляя каждый раз всё новые раны в душе.
– Судя по вчерашнему фильму, нет смысла разгадывать эти тайны, а стоит лишь довериться судьбе и надеяться на её благосклонность, тем более, что до назначенного крайнего срока осталось не так уж и много – меньше двух лет. Только перестать думать о нём не могу, да и прерывать общение с интересными мне людьми с его сайта тоже нет смысла.
Продолжая периодически поддерживать виртуальное общение на сайте, Лена не могла удержаться, чтобы не поделиться своими фотографиями со всеми новыми знакомыми, рассчитывая, что среди этих загадочных ников окажется хотя бы один человек из окружения Сергея и покажет ему портрет девушки. Но несмотря на искренность и откровенное признание себя поклонницей Орлова, она испытывала лёгкий страх из-за его заблаговременного неприятия, поскольку не раз читала в многочисленных интервью, что он хоть и благодарен своим поклонникам за внимание и отношение, но вовсе не рад их активному проявлению. В эту теорию поверить было легко, поскольку он ни разу открыто не появился на сайте, посвящённом его творчеству, хотя прекрасно знал о его существовании, никогда не устраивал творческих встреч с поклонниками таланта и не общался даже по телефону ни с одним из представителей фан-клубов. А когда информация о его домашнем номере открыто появилась в столичной газете среди огромного списка данных других знаменитостей, гостевая книга запестрела жалобами на его подчас откровенную грубость при любой попытке завязать светский разговор.
– Почему он так категоричен в своём отношении к поклонникам? – не унималась Лена в разговоре с подругами. – Мы для него как побочный эффект в работе, состоящий из нервных, сумасшедших малолеток, стремящихся оторвать от него побольше – от кусочка одежды до заработанного капитала. Я здесь не встречала никого, кто желает ему зла или строит захватнические планы. В большинстве своём это очень умные, интеллигентные и образованные девушки, мечтающие о нём практически ежедневно, с огромным волнением готовящиеся к каждой очередной встрече на два часа в год в лучшем случае. А когда они пытаются хоть на миг поймать его личное внимание к своей персоне, он отвечает им откровенным отказом, а зачастую и грубостью.
В течение следующего года Лена звонила ему ещё пару раз. Однажды она лишь хотела поинтересоваться датой его следующего гастрольного тура в Израиле, но видимо знаменитость была не в духе, и разговор не получился.
– Алло.
– Сергей, привет!
– Кто это?
– Это Элен из Израиля, – по привычке отозвалась девушка.
– Элен из Израиля? Элен из Израиля, Элен из Израиля... – забормотал он, делая вид, что пытается что-то вспомнить и не давая ей перейти к сути звонка. – Извините, не знаю такую! А с незнакомыми я не разговариваю, – и вновь бросил трубку.
Очередная обида надолго отбила у неё желание повторить попытку, и когда она всё же собралась рискнуть вновь, то долго не могла поймать его на домашнем номере, а личный сотовый пока оставался для всех тайной, но ненадолго. Однажды вечером, ожидая в чате своих подруг, Лена увидела странную незнакомку, которая тут же предложила ей номер мобильного Сергея и, передав его, сразу вышла. Девушка решила проверить достоверность полученной информации и крайне удивилась, услышав его голос. Не растерявшись, она быстро представилась и сразу задала интересующий её вопрос. На этот раз перед тем, как положить трубку, Сергей соизволил ответить, что по графику посещение Израиля состоится как раз осенью 2004 года.
«Ну вот! Как же я с ним теперь познакомлюсь? Придётся составить беспроигрышный план. Эх, жаль что у меня нет денег, чтобы похитить его и отвезти на необитаемый остров, где никто бы нам не мешал познакомиться в спокойной обстановке. Ведь, возможно, мы вовсе не подходим друг другу ни по химии, ни по характеру, ни по состоявшимся принципам и системе ценностей. Но как же это выяснить? Если бы он мог уделить мне хотя бы пару часов для обычного общения, можно было как-то сориентироваться. Вполне вероятно, что за это время я бы почувствовала, что зря трачу время, силы, нервы и чувства и постаралась бы всё забыть и сконцентрироваться на ком-то другом. А так, приходится годами жить надеждой, которая может оказаться абсолютно беспочвенной. Понятно, что не я одна мечтаю об этом и на всех он даже при желании не сможет разорваться. Но личный эгоизм не может смириться с несоразмерностью важности потраченного времени. Ведь я жду этих двух часов не один год, и по своей значимости они могут сравниться только с самыми переломными моментами в судьбе. А для него это просто заменитель очередного развлечения в казино или просмотра фильма, который он забудет назавтра. Но по собственной воле он не изменит личных приоритетов, а накопить сто тысяч баксов для «закупки» Его Высочества на личный вечер пока не представляется возможным. Остается лишь ждать и надеяться.

* * *
С таким багажом разноплановых чувств и противоречивых эмоций Лена была не в состоянии прогнозировать для себя картину ближайшего будущего и чётко прокомментировать для своей подруги сегодняшнее состояние.
– Понимаешь, Олесь, всё так перепуталось, перемешалось, даже не знаешь, во что верить и на что рассчитывать, кроме себя и объективной реальности.
– Ну смотри, основные пункты предсказания сбылись – и по Роберту, и по Сергею, и даже про твой салон. Значит, осталось не так уж и много – новая работа, свадьба и дочка.
– Тебе смешно, а у меня уже терпения не хватает.
– А может, стоит плюнуть на всё и найти себе нормального реального мужика? И что ты нашла в этом Орлове? Мне он вообще кажется несерьёзным и нестабильным, и даже не очень симпатичным.
– С его настоящим характером я не знакома, только по слухам. А внешние качества для меня не главный показатель, хотя он очень обаятельный и красивый парень. По телеку это не столь заметно, как вблизи. Я воспринимаю людей не по внешности, а по интуиции, эмоционально. Могу даже не видеть объект, а устойчивое ощущение уже возникнет, и при личном контакте оно лишь дополнится и усилится. Хотя, зачастую эти чувства необъяснимы. Вот у тебя не бывает такого, что встречаешь человека впервые, а уже понимаешь что тебя в нём что-то отталкивает или наоборот, непреодолимо влечет, что тебе будет противно с ним даже просто поговорить о погоде или не сможешь спокойно жить без его ежедневного присутствия рядом?
– Знаешь, редко. Я, как правило, сначала определяюсь мысленно – что мне нужно от него и какие отношения у нас могут быть, а потом уже проверяю это внутренне. То есть то, о чём ты говоришь, у меня вторично и глубоко подсознательно, потому что даже не задумываюсь об этом.
– Ну и зря, иногда полезно. Но твой вариант весьма рационален. Намного проще придержать поначалу свои чувства и эмоции, определившись в отношениях и после того, как появляется хоть какая-то уверенность в партнёре, можно приспустить оковы.
– Да, так проще, учись быть для себя анестезиологом, чтобы потом не мучиться из-за ампутации. И что? Ты уверена что чувствуешь к Орлову именно любовь?
– Нет, не уверена. Любовь для меня слишком объёмное, сложное и серьёзное понятие, хотя для каждого оно имеет своё неповторимое значение. Думаю, если люди прекрасно знают друг друга, пережили вместе немало радостей и невзгод и пронесли с собой изначальное чувство, которое не исчезло, а только окрепло со временем, то оно и называется любовью. По большому счёту, идеальное чувство – это сочетание взаимного биохимического влечения, сложенное с общностью моральных устоев и жизненных планов и помноженное на физическо-экономическую возможность совместного проживания. Отсутствие хотя бы одного фактора из этих трёх приведет к неминуемому разрыву. Зато всё остальное вполне преодолимо.
– Глубоко... однако верно, всё так и есть. Значит, со всеми прежними мужчинами ты не смогла найти возможность полной реализации всех составляющих?
– Значит, не смогла. Либо я была ещё слишком молода и моя система жизненных ценностей и желаний не сформирована, либо хромала в том же направлении. То это была лишь страсть, закрывающая глаза на остальные проблемы, которые в любом случае рано или поздно становятся приоритетными, то какие-то непреодолимые внешние факторы мешали совместной реализации семейной мечты. Главное, что в любом случае это можно было понять и вовремя отказаться, но ты стараешься не вникать в суть отношений, а пользоваться моментом, пока он есть и приносит хоть какое-то подобие счастья, пусть даже обманное. Хотя ничего просто так не происходит, для каждого события есть причины, которые нам не всегда дано понять, и следствия. Надеюсь, настанет время – и я смогу во всём чётко разобраться, для чего были нужны эти страдания, трата времени и нервов.
– Да ни для чего, просто ты жила ради каких-то придурков, а они тобою пользовались, пока ты им позволяла.
– Не скажи, каждые отношения учат чему-то важному.
– И что тебе они дали? Кроме Саши конечно.
– Сашин отец, кстати, очень помог мне развиться в плане внутреннего содержания, образа мышления, общения с людьми, привил чувство ответственности и избавил от неуверенности самовыражения. Наконец, помог мне познать себя как женщину и сделал из меня неплохую любовницу. Памятник ему за это от всех остальных мужчин. Смешно, но факт. Это то, чем я цепанула в своё время Сергея, который позволил мне открыто, ни от кого не прячась, наслаждаться нашим чувством. Но его страх перед ответственностью и отсутствие жизненного опыта, плюс мои требовательность и нетерпение, всё погубили. Кстати, хотела у тебя спросить, ты что-нибудь слышала о нём в последнее время?
– Ты всё его забыть не можешь? Подробностей не знаю, слышала только, что в Москве и очень хорошо устроился. Если уж ты там шаришь по инету, поищи, может нападешь на его следы.
– Ладно, попробую.
– Жалко, что всё так закончилось, всегда думала, что вы будете вместе, так хорошо подходили друг другу.
– Видишь, это тоже было частью какого-то плана. Ведь если бы я заставила приехать его ко мне в Израиль, кто знает, смог ли он ассимилироваться и чувствовать себя своим да ещё и сделать карьеру, которую, как ты говоришь, он успешно строит в Москве.
– Тоже верно. Ну а что, по-твоему, хорошего дал тебе этот Роберт? Выкинула четыре года жизни. Не понимаю, что тебя влекло к нему.
– Думаю, ничего, кроме страсти. Понимаешь, мне так тяжело встретить человека, который хоть немного понравился бы и привлек как мужчина, а тут зацепило, не хотелось расставаться с таким сильным чувством. Но здравый смысл победил. И мы ведь не всегда с ним мучились, были и приятные моменты. А ещё он упорно искоренял во мне наивность, страх и веру в то, что взрослый человек поддается дрессировке и воспитанию. Его поведение научило меня задумываться о личных желаниях и отстаивать их вопреки чужому противодействию, а унижения – возродить в себе чувство собственного достоинства и уверенность в будущем, лучшем, чем то, которое он смог бы мне предложить. Плюс ко всему я немного пристрастилась к религии.
– Религии?! Не верю!
– Ну не то чтобы конкретно, но стала уверенно верующей. И мне это нравится. Иногда по утрам я читаю наши молитвы, и они здорово успокаивают и вселяют уверенность и некую защиту. Вот за это я ему благодарна, хотя их религиозность, которой вся его семья так кичится, воспринимаю за лицемерие. Потому что они плюют на все заповеди, кроме соблюдения субботы. Зато, людей ненавидят и ради собственных интересов готовы их уничтожить. А истинная вера облагораживает и вселяет в твоё сердце искреннюю любовь ко всему.
– Знаешь, Лен, я тоже в последнее время начинаю задумываться об этом. Просто от тебя не ожидала, ты всегда была такой прагматичной. Но молодец, я рада за тебя! Интересно, а Орлов верующий?
– Не знаю, видно, что очень добрый, но скрытный. Видимо боится, что его внутренняя слабость позволит людям пользоваться этой добротой во зло.
– Кстати, я недавно читала в газете его интервью. Он из большой, интеллигентной и любящей семьи и ищет такую спутницу, которая смогла бы обеспечить ему не менее прекрасные отношения, чем у его предков. А в твоей семье всегда царило непонимание, отчуждение, неприятие. Не боишься, что его этот факт может отпугнуть?
– Нисколько. Не столь важно, в какой обстановке ты вырос, главное – к чему ты сам стремишься. И в любящих семьях вырастают безбашенные эгоисты и замкнутые отшельники. Думаю, здесь важна сама сущность человека. Есть люди холодные, которые предпочитают жить внешними, эмпирическими, факторами и очень комфортно себя ощущают в душевном одиночестве. Им нечего дать другим и некуда применить чужие чувства. А есть слишком горячие, полные любви и душевного тепла, но не всегда везет им встретить в жизни тех, кто окажется способен их понять, оценить и дополнить собою. Благодаря моей семье я понимаю, каких отношений следует избегать и где кроются ошибки, отдаляющие близких людей. И моё стремление к любящему и счастливому союзу возможно ещё сильнее, чем его, потому что я была этого лишена все годы и весь нерастраченный запас бурных эмоций берегу для соответствующего момента.
– Ты считаешь, что он заслуживает стать частью этого момента?
– Я не делю людей на заслуженных и недостойных. Каждый заслуживает своего счастья, но не с каждым он может его добиться. Если моё внутреннее ощущение верно, то, думаю, мы с ним можем быть прекрасной парой.
– Неужели не зная его, ты уже чувствуешь к нему такую любовь?
– Это не любовь, а скорее предчувствие потенциального чувства, проверить которое он мне вряд ли позволит. Для этого должно произойти настоящее чудо.
– Не говори, он наверное, не сможет поверить в твою искренность, считая что ты влюблена только в его успех и деньги. Все артисты такие. В любом случае, ему же хуже. Если бы у вас была возможность по-настоящему познакомиться, вряд ли бы он позволил себе отпустить тебя. Но ты не должна теперь сидеть в неизвестности, позволяя жизни пройти мимо. Надеюсь, если у вас через год ничего не произойдет, ты оставишь эту затею и выйдешь замуж. А может, он сам женится на какой-нибудь артистке или певице за это время, и все его несчастные поклонницы, включая тебя, вздохнут спокойно. Или выдохнут, наконец.
– Скорее выдохнут, это точно. Уж он умеет держать всех в напряжении. Я была бы счастлива за Сергея, если бы он нашел себе подходящую девушку и за себя, если б встретила хорошего парня, в которого можно влюбиться без оглядки. Но нам не ведомо, кто и когда попадется на пути.
– Ох, Ленка, интересная у тебя жизнь, прямо как бразильский сериал. Не то что у меня – всё спокойно, стандартно, но я этим счастлива, чего и тебе желаю.
– Спасибо! И я рада за тебя. О, кажется твой малыш проснулся?
– Угу, пойду кормить его, давай, звони. Удачи тебе!
– Целуй всех от меня. Пока!
– Мама, ну сколько можно болтать по телефону? – мальчик подошел к маме с пустой тарелкой и недовольно, с мужским укором взглянул на неё. – Кино уже закончилось, и я всё доел.
– Извини, Сашуль. Просто с тётей нужно было поговорить из России, давно с ней не общались. Ты помнишь мою подругу Олесю?
– Да ничего я не помню, даже Россию.
– Не помнишь или не хочешь вспоминать?
– Отстань. И не говори со мной по-русски, я тебя плохо понимаю.
– А ты старайся, не стоит забывать русский язык, вдруг нам придется туда вернуться когда-нибудь или просто в гости съездить.
– Не хочу я в Россию. Пошли лучше в парк или на набережную – мороженого поедим.
– Ну хорошо, зайчик, пойдем. Вот только сумку с мобильным захвачу.

* * *
Лучики яркого, весеннего солнца игриво жмурили серо-голубые глазки мальчика, весело уплетающего своё любимое шоколадное мороженое. Лена любовалась его довольной улыбкой, наслаждаясь приятным дуновением свежего ветерка с моря.
«До чего же здесь хорошо! – думала она про себя. – Каждый раз удивляюсь фантастическому чувству близости этой голубой стихии и обещаю себе почаще преодолевать несчастные полкилометра, но вечные дела и заботы не позволяют даже вспомнить о своём обещании.
И всё же приятно дышать полной свободой, когда никто к тебе не пристает и не напрягает и нет необходимости задумываться о том, чтобы угодить другому вопреки собственным желаниям. Странно, что каждый мужчина, искренне признававшийся мне в любви, даже понятия не имел что она из себя представляет. Неужели в мире не найдется ни одного нормального мужика, способного меня понять и оценить?
– Мама, у тебя телефон звонит, не слышишь, что ли?
– Да? Спасибо, я задумалась. Странно, закрытый номер. Алло!
– Здравствуйте, это Элен? – приятный мужской голос показался ей знакомым.
– Она самая. Кто это?
– Это Сергей из КСТ, помните меня?
– Откуда?
– Ну Компания Спутникового Телевидения. Вы сегодня были у нас утром.
– А, да, вспомнила. Что-то случилось, забыла где-то расписаться?
– Нет, всё в порядке, – замялся молодой человек. – Вообще-то, я к вам не по работе позвонил.
«Ну вот, приехали! – почему-то расстроилась девушка. – Так я и думала, это идиотское предчувствие никогда меня не обманывает».
– И что ты хочешь от меня? – продолжила она вслух.
– Встретиться, познакомиться. Вы извините, что я так, по телефону. Сам никогда к девушкам не звоню по такому поводу, но сильно уж вы мне понравились, не удержался.
– Неужели? Это называется использованием служебного положения в личных целях, – Лене хотелось смутить осмелевшего парня и сразу отбить охоту дальнейшего преследования, но тот не растерялся.
– Воспользоваться номером телефона – не такое уж и преступление. Просто хотел сказать, что вы – девушка моей мечты!
– Ничего себе заявление! Знаешь, Сергей, благодаря подобной наглости, которая никак не вяжется с твоим скромным и интеллигентным видом, я уж так и быть, трубку не брошу. Мало ли, может ещё чего-нибудь приятного о себе узнаю сегодня.
– Я же серьёзно. Мучился сомнениями полдня и наконец решил позвонить. А почему вы мне не верите?
– Потому что ты меня совсем не знаешь и мы вовсе не подходим друг другу. К тому же, я только что с огромным трудом избавилась от жутко обременительных отношений, а ты мне новые предлагаешь.
– Значит я вовремя, как раз помогу вам избавиться от переживаний по поводу недавнего развода. Я, кстати, тоже со своей девушкой расстался на днях.
– Понятно, ищешь с кем бы отвлечься от горестных дум? Говорит о том, что инициатива принадлежала ей. В любом случае, я не подхожу тебе в этой роли, да и вообще ни в какой.
– Вы воспринимаете меня, как глупенького неопытного мальчика?
– Ну, не стоит так прямо. Хотя, я намного старше тебя. На сколько, кстати, тянет твоя «мечта»?
– Для меня возраст не имеет абсолютно никакого значения. Выглядите вы на 20-23, не больше.
– Так вот, обломись, мне уже двадцать восемь. А ты как раз больше двадцати пяти не потянешь. Надеюсь, тебе не меньше?
– Да нет, как раз отгадали – двадцать пять, – неуверенно пробормотал парень. –Но вы выглядите как девочка, а паспортный возраст женщины говорит лишь о багаже жизненной мудрости.
– Ой, где это ты таких словей понабрался-то? Тогда почему на «Вы»? Упрощай процесс. Кстати, Лена – мне больше нравится.
– Хорошо, Лена, мне тоже.
– Ну это ещё не всё – у меня и сын есть, довольно взрослый, мнение которого для меня важнее собственного.
– Дети – цветы жизни. Сразу видно, что вы прекрасная мама.
– Блин, ничем тебя не испугаешь, научился подлизываться. Надеюсь, про вредность и несносность характера ты уже сам понял?
– Зря вы, то есть ты, так к себе категорична. Я людей не только сразу вижу, но и чувствую. Ты – прекрасный человек и удивительная женщина. К тому же, настолько открытая, что пяти минут общения с тобой хватает, чтобы безошибочно определить это. Пожалуйста, давай просто встретимся, пообщаемся, я познакомлюсь с твоим ребёнком, а там уже будешь решать. Ничего ведь не теряешь.
– Уф, Серёжа, ты зря тратишь время и своё, и моё, поверь. У меня уже есть виды на одного человека и как-то не хочется их менять, так что проверь свою интуицию на другой девушке.
– Не могу. Я никогда не встречал такую, как ты, и боюсь уже отпустить. Завидую этому человеку. Он хоть догадывается о своём счастье?
– Нет, мы с ним практически не знакомы, но очень надеюсь исправить этот пробел в ближайшее время и не отвлекаться на других парней.
– А, так значит, у вас ещё и не было никаких отношений. Ты действительно удивительная девушка – хранить верность тому, кто о тебе ни сном, ни духом.
– Да, это лишь моя мечта, и верность я храню именно ей.
– Почему-то мне кажется, что этот человек достаточно знаменит.
– Тебе бы в Моссаде допросы вести. Ну хорошо, это Сергей Орлов.
– М-да? При всём моём восхищении, позволю себе заметить, что этот парень не кажется легкодоступным. Поэтому, пока он ещё не знает о том, как ему повезло, давай всё-таки встретимся, а там посмотришь. Тем более, мы с ним тёзки, тебе должно быть приятно. Всё равно ведь не отстану.
– Оно и видно. Ладно, весело с тобой, приходи сразу ко мне, адрес знаешь. Познакомишься с Сашкой, может он тебя и отвадит, – улыбнулась Лена, назначив ему встречу на завтрашний день.

* * *
Сергей оказался весёлым и обаятельным парнем, очень лёгким в общении. Обсудив основные пристрастия, молодые люди пришли к выводу об удивительном схожести общих интересов и черт характера.
– Неудивительно, мы же с тобой оба – Девы, и я сразу заметил, насколько ты мне подходишь.
– Это ещё не гарантирует того, что ты подходишь для меня. О, Сашулька из школы пришёл. Ты не стесняйся, я его предупреждала о твоём визите.
– Привет, мужик! – Сергей протянул по-взрослому руку мальчику. Тот осторожно её пожал и спокойно посмотрел на нового маминого знакомого. – Как тебя зовут? Я – Сергей.
– Знаю. Меня зовут Алекс.
– Саш, проходи, мой руки и садись к нам, я блинчики вкусные сделала и пирожные.
– Лена, а ему самому какое имя больше нравится?
– Здесь всех Александров сокращают, поэтому все его знают как Алекса, но нам обоим больше нравится «Саша». Если войдешь к нему в доверие, то он и тебе позволит так себя называть. Мальчик он довольно сложный и постоянно ко всем меня ревновал, даже после нескольких лет знакомства. Посмотрим, что скажет о тебе.
– Понятно, буду знать. Алекс, давай налетай на блинчики – вкуснятина!
– Мам, подожди, я хотел сбегать в магазин на минутку, там новый бейблед завезли, дашь денег?
– Саша, я сейчас занята, потом вместе сходим.
– Ну мам! Его раскупят, и мне ничего не останется, пошли сейчас.
– Что это за бейблед такой? – поинтересовался Сергей.
– Да, очередная заманиловка родительских кошельков. Новые игрушки для пацанов, которые стоят вроде не так много, но ломаются через два-три дня.
– Не ври! У меня больше половины ещё целые, – заныл мальчик.
– Саша, не вредничай!
– Да ладно, Лен, сиди дома, я с ним быстро схожу.
– Он тебя грабанет, – усмехнулась она, понимая, что Саша решил с первой же встречи определить возможную реакцию Сергея на свои бунтарные выходки и потеснить его в маминых приоритетах, показав чьё мнение должно быть в этом доме решающим.
– Я с ним справлюсь, не волнуйся, – пообещал молодой человек и вышел с мальчиком на улицу.
Через пять минут Алекс вернулся с победно-сияющей улыбкой, любуясь самой дорогой игрушкой из последней серии, завезённой в магазин.
– Саша, скажи пожалуйста, что ты думаешь о Сергее, он тебе нравится? – волнуясь, спросила Лена сына, оставшись вечером с ним наедине, дав себе слово, что если этот парень не придется по душе её сыну, то тут же по телефону получит отставку.
– Да, тебе ведь он нравится.
Лена была поражена:
– Откуда ты знаешь, как я к нему отношусь? Он впервые был у нас.
– Видно же по тебе.
– Но ты ведь никого не хотел подпускать ко мне. Признайся, что это всё из-за игрушки.
– Игрушка тут ни при чём, просто его лицо подходит нашему дому.
– Чего?!
– Я говорю, что его лицо подходит нашему дому.
– При чём тут лицо?! Ты сам понял, что сказал?
– Я – да, – спокойно ответил мальчик, не пытаясь удовлетворить маму объяснениями этой странной фразы, которая в тот момент для Лены не имела никакого смысла и значения, и лишь спустя много месяцев, вновь поражаясь каким-то удивительным способностям своего сына, она наконец поймет эту загадку. Сейчас ей было важно только одно: Саша полностью принял этого парня и не предъявил к нему ни одной претензии, что дало ей повод довериться его интуиции и рискнуть поверить в новые отношения.

* * *
– Куда это ты собираешься? Восемь утра только, давай ещё хоть часик поваляемся.
– Ну Лен, ты же знаешь, работы куча, как обычно.
– Ты сегодня со второй смены. Почему нужно каждый раз сматываться, тебе со мной скучно?
– Не говори глупости, просто дел много, – наспех облачившись в деловой костюм, предварительно до тошноты аккуратно развешанный на стуле, молодой человек проверял оставленные сообщения на обоих мобильниках.
– Знаешь, Сергей, мне это надоело. По вечерам ты летишь ко мне буквально на крыльях любви, а по утрам, после страстной ночи, тут же просыпаешься и сматываешься. Значит, после удовлетворения насущных потребностей я становлюсь тебе настолько противна, что каждая лишняя минута превращается в пытку?
– Ты сама понимаешь, какой бред несешь? Мне очень хорошо с тобой, и я стараюсь сделать это ощущение взаимным, но есть же в жизни и другие обязательства, – сделав попытку оправдаться, он даже не взглянул в сторону девушки.
– Какие у тебя обязательства – семья, дети? После первой смены ты появляешься не раньше десяти вечера, а перед второй убегаешь в восемь утра. Я же, как идиотка, каждый раз должна бегать по магазинам, целый день проводить на кухне, корчась над этими кулинарными изысками, которые ты уничтожаешь за десять минут, потом секс, сон и всё – по домам.
– Не ври, мы же с тобой выходим иногда.
– Да конечно, извини, что забыла! За три месяца мы были пару раз на дискотеке и в бильярд поиграли – очень увлекательная культурная программа. Причём, ты ведь не только меня развлекаешь, но и сам развлекаешься, не забыл? Но речь не об этом. Почему ты боишься просто провести время со мной рядом? Я миллион раз тебя уверяла, что не собираюсь склонять тебя к совместному проживанию.
– Все женщины к этому стремятся, а ты разве нет? – подобная тема его взволновала и заставила задержаться и присесть на краешек кровати. Но Лена тут же закрылась одеялом и, усевшись поудобнее, взглянула ему прямо в глаза, стараясь убедить его в своей искренности: – С тобой – нет. Как я могу жить с человеком, который так ко мне относится? К тому же, нас не связывают сильные романтические чувства, ты мне даже в любви ни разу не признавался.
– Не умею я выражать вслух свои чувства, ты и так должна понимать.
– Ненавижу это слово в таком контексте – «должна». Ничего я не должна, что за вечные мужские попытки приписывать женщине какие-то долги? А на будущее запомни – когда ты искренне кого-то любишь, то хочется кричать об этом на каждом перекрёстке, и уж тем более невозможно сдержать себя в признаниях объекту страсти. А если что-то подобное шевелится только в штанах, а не в душе, то как ни старайся, наигранные признания будут выглядеть слишком жалко. Так что продолжай лучше молчать, так честнее.
– Зая, ну не надо так, ты же знаешь как я тебя обожаю. А все твои мысли заняты лишь этим Орловым.
– С чего ты взял? – Лену начинала бесить его очередная попытка уйти от основной темы разговора, сняв с себя ответственность за их отношения, но на этот раз она понимала, что если не заставит своего друга понять её обиды и признать личные претензии, то никаких изменений в ближайшем будущем им не светит. – Не переводи стрелки, я ведь не говорю с тобой о нём.
– Это и так видно. И на его сайте торчишь каждую ночь.
– На сайте у меня подруги, с кем мне ещё общаться? Ты не стремишься проводить со мной свободное время.
– Хочешь сказать, что оставила свою затею познакомиться с ним? Знаешь, я поначалу думал, что он – просто твоё хобби. Ну, может же человек чем-то увлекаться слегка. Но всё чаще мне кажется, что ты просто держишь меня как запасной вариант…
– Дурак ты, Серёжа. Мы эту тему уже обсуждали не раз и во время первого же разговора с тобой я честно рассказала о своем отношении к этому человеку. Но если бы у нас могло получиться с тобой что-то прекрасное, глубокое и искреннее, поверь, все мои многолетние мечты о почти нереальном тут же отошли бы не просто на второй план, а в полное забвение. Хотя, если так пойдет дальше, Орлов влюбится в меня быстрее, чем ты.
– Вы с ним слишком разные, не думай, что он захочет снизойти хотя бы до приватного разговора с тобой. Таких людей окружают богатые, свободные и бездетные красавицы. И тебя он среди них не заметит. Не проще ли всё забыть, пока ты сама не стала жертвой собственных амбиций.
– Это не амбиции, – вспыхнула девушка, – в жизни разные вещи случаются, порой самые невероятные и непредсказуемые. А вот тебе могу лишь пожелать встретить только что описанный тобою идеал.
– Мне никто не нужен, кроме тебя, ты ведь в курсе, – робкая попытка Сергея обнять свою разбушевавшуюся подругу была бесцеремонно отвергнута. Они оба знали, что в волнующем порыве могли высказать друг другу всё сокровенное и наболевшее. Поэтому ей жутко не хотелось сейчас ставить точку, а он наоборот, боялся сболтнуть лишнее.
– Да? – продолжала она. – Странно, ведь судя по твоему восприятию, все мои истинные достоинства воспринимаются тобою как неискоренимые недостатки. Я скорее скромна, чем честолюбива, не избалована деньгами и поэтому отношусь к их количеству абсолютно спокойно и лояльно. Физическая и юридическая свобода – понятия растяжимые, а вот забронировать то местечко, которое ещё осталось в моём сердце не так уж легко. Что ещё? А, дети – цветы жизни? Саша – чудесный ребёнок, иметь которого может мечтать каждый нормальный мужчина, то есть, это не нагрузка, а дополнительный подарок, типа бонуса. Ну, а каноны красоты у каждого свои, извини что не соответствую твоим, но как говорится, не нравится – не ешь. Вот видишь, мы с тобой похожи во многом, но такие важные вещи как восприятие и оценка качеств своего партнёра у нас слишком полярные.
– Сомневаюсь, что у Орлова они схожи с твоими и вообще что когда-нибудь встретишь подобного мужчину…
– Уж поверь мне, встречу.
– Теперь посмотри, к чему мы пришли. Иногда лучше и помолчать, а то у нас с тобой на лицо типичный пример: скажи женщине два слова, она тебе в ответ выдаст пятьдесят два.
– А ты предпочитаешь, как всегда, трусливо отмолчаться и сделать вид, что всё в порядке? Ладно, не хотелось бы портить настроение на ближайшую неделю. Лучше действительно иди домой, занимайся своими делами.
– Ну может, я теперь останусь? Ты меня уже не хочешь?
– Боишься оставить меня, полную обид? Не парься, дуться на тебя – это всё равно, что обижаться на несмышлёного ребёнка. А сексом не пользуются для примирения.
– Видишь, ты всё-таки обиделась.
– Нет, просто убедилась, что повторяю одну и ту же ошибку – начинаю серьёзные отношения с постели, а она должна быть как раз завершающей стадией знакомства.
– Что за глупости? – Сергей вдруг испугался решительности подруги и возможности потерять эти сладкие моменты своей довольно однообразной жизни. – Ленчик, в современном обществе интимные отношения даже с первой встречи считаются нормальными, не то что с третьей, как у нас. И вообще, всё это условности. Если мы понравились друг другу и внутренне уверены в будущих отношениях, то зачем давить в себе желание?
– Да, мир построен на условностях, и мы подсознательно подчиняемся этим правилам игры, придуманным не нами. Знаешь, меня всегда прикалывало, как например на пляже все спокойно раздеваются и никто ни на кого особо не глазеет и воспринимает вполне адекватно, но, если девушка продефилирует по улице в каких-нибудь ста метрах от этого пляжа в юбке с вырезом до талии или в слишком открытой блузке, то все мужики будут ей свистеть вдогонку и считать проституткой. Почему? Так принято. А пройди они сто метров в сторону моря, то глазеть и свистеть на почти обнажёнку уже не станут. Потому что не принято. Или любое обращение к женщине на улице в просьбой раздеться будет встречено в лучшем случае несколькими ругательствами и лёгким рукоприкладством, а в кабинете незнакомого гинеколога они сделают это с превеликим желанием и в ту же минуту. Почему? Тоже принято, у него есть разрешение – соответствующая бумажка с печатью.
– Ха, ты умеешь подбирать примерчики, прикольно.
– Серёж, я же о серьёзных вещах говорю. Что тут «прикольного»? Вообще, вся наша жизнь – условна. Мы живем по общепринятым правилам, заставляя себя следовать им, но не всегда задумываясь об их соответствии с нашим восприятием. И в переходе отношений на интим я не вижу ничего плохого или неприличного. Просто мужчины, сразу получающие страстно желаемое, уже не обращают внимания на внутренние моменты. Тем более, если секс оказывается столь интересен и приятен, то зачем напрягаться в ухаживании, задумываться о моральных переживаниях и жизненных планах партнёра, когда и так всё классно? Поэтому все мои прежние отношения с треском проваливались. Нужно было сначала узнать человека, понять, что он действительно подходит тебе, позволить ему влюбиться и самой найти серьёзный отклик в душе, и лишь потом «добивать» его сексом, награждая за потраченные усилия. А так получается, что годами ты можешь встречаться с абсолютным незнакомцем, и вдруг не замеченная вами несовместимость, подкреплённая отсутствием глубоких, искренних чувств в один момент разрушит не только все отношения, но и вас самих. Так что лучше вовремя расстаться и дать себе шанс на более подходящую партию, чем жить на автопилоте, растрачивая годы с неподходящим человеком.
– Хочешь сказать, что я тебе не подхожу и сексуальный аспект наших отношений мешает нам добраться до той самой причины, по которой мы давно должны были разбежаться?
– А ты сам как думаешь? – Лена застыла в надежде, что наконец предоставила Сергею повод всерьёз поразмышлять об их встречах, но тут же разочаровалась.
– Я думаю, что у нас всё замечательно, а ты просто заводишь себя на ровном месте. Разве я сделал тебе что-нибудь плохое?
– Пока нет, но вопрос не в этом. Не сделать плохого вовсе не означает делать что-то хорошее. Просто ты перестаешь восприниматься мною как личность, растворяешься в воздухе, и меня это тяготит. Понимаешь, я тебя практически не чувствую, поэтому охотно верю, что ни на какие поступки ты не способен – ни на положительные, ни на отрицательные. Для этого лучше встречаться со сволочью, чем со слабаком, способным быть приятным лишь самому себе, а внешне – абсолютно инертным. Зато, от сволочного человека действительно можно ожидать проявления благородства, поскольку он способен иногда совершать хоть какие-то поступки. Плохие или хорошие – это зависит от ситуации.
– Значит, ты предпочитаешь таких, как Роберт? Может, вы зря расстались?
– По крайней мере, я ощущала его присутствие в своей жизни, хотя он и не поддавался никакой духовной корректировке и совершенствованию, а вот у тебя потенциал есть, но сил и желания его реализовать не хватает, – девушка почувствовала, что перегибает палку и попыталась немного смягчить нанесённую обиду. – Нам вместе удобно, приятно, ровно, спокойно, – по большому счёту. Но пойми, мне не хватает внимания, тепла, взрыва эмоций, настоящих чувств. Да и твои планы на будущее совсем не те, что казались прежде.
– Леночка, не нужно, ты же знаешь, что я не люблю говорить на эту тему. Да, в ближайшее время в мои планы не входит женитьба и дети. К тому же, ты вот получила высшее образование, хоть и не пользуешься им здесь, а я не успел, пришлось переехать в Израиль после первого курса. А оставаться неучем как-то не хочется.
– Ну так поступай в универ.
– Нет уж, я лучше к отцу поеду, в Германию. Денег вот только накоплю. Там учёба бесплатная, но за проживание нужно платить.
– Ну и когда наступит этот исторический момент? – искренне поинтересовалась она.
– Не знаю. У отца ведь там гражданства нет, он пытается бизнес раскрутить, поэтому нам не может здесь помочь, а поскольку у моей мамы тяжёлые приступы астмы, она может работать только несколько часов в день, так что, всё на мне держится – и она, и квартира, и на себя тоже нужно что-то.
– Получается, что ты осознанно поддерживаешь связь со мной, зная что она временна и мне такой вариант не подходит?
– Ещё ничего не решено, я просто делюсь с тобой своими мечтами, реализовать которые пока не вижу никакой возможности, а что будет дальше – неизвестно.
– В любом случае ты это подразумеваешь. Вот видишь какой ты эгоист. Весь в отца, наверное. Не понимаю я его, как можно бросить единственного сына и больную жену для проверки возможности заработка за рубежом? И в Израиле можно работу найти, если постараться.
– Да мы пытались его уговорить, но здесь ему жить не нравится, а в Германии нам без гражданства делать нечего, – признался Сергей, тут же погрустнев от нахлынувших воспоминаний.
– Знаешь, Серёж, я конечно желаю вам всем добиться успеха, но не верю, что человек, оставивший свою семью без поддержки и средств к существованию, заслужит благоволения фортуны.
– Опять ты со своими каббалистическими штучками.
– Это общие законы жизни. Не веришь, сам потом убедишься. Ладно, иди домой, я тоже своими делами займусь.
– Ну хорошо, давай, я позвоню.
Долго ждать Лене не пришлось. Не успела она одеться и помыть горку сваленной в раковину вчерашней посуды, как раздался звонок.
– Кисунь, слушай, я у тебя там водительские права свои нигде не обронил?
– Сейчас посмотрю. А да, вот они, на столике.
– Ой, хорошо, а то я уже испугался, что потерял. Сейчас вернусь.
– Ладно.
Она повесила трубку и, присев на диван, раскрыла книжечку с его правами.
– Интересно, какая у Сергея фамилия? Так, Ковалёв, что-то знакомое... Ну-ка, ну-ка, не поняла, 1981 год рождения? Не может быть! Значит, он меня обманул, и ему всего-навсего 21 год! Вот скотина! Ну я тебе сейчас задам.
– Ой, зая, спасибо что нашла. А что такая мордашка серьёзная?
– Я тебе сейчас покажу «заю», лживая мартышка. Ты почему наврал мне про свой возраст?
– Леночка, тихо, не кипятись пожалуйста. Даже не думал, что ты заглянешь туда...
– Ещё скажи, что это непристойный поступок – поинтересоваться датой рождения парня, с которым сплю уже несколько месяцев и который так ловко парит мне мозги всё это время.
– А как я мог тебе признаться, что ты меня старше на семь лет? Во-первых, ты бы не стала со мной тогда знакомиться и встречаться, а во-вторых, не хотел развивать в тебе комплекс.
– Комплекс?! У меня нет комплексов по поводу возраста, а вот ложь терпеть не могу.
– Это не ложь, а сокрытие личной информации.
– Сокрытие правды – одна из форм лжи. А я терпеть не могу обманщиков. Как же после этого я смогу дальше тебе доверять? Уходи, Сергей Ковалёв, вали к своей мамочке.
– Ладно, я лучше правда пойду, потом позвоню, когда ты остынешь.
Сергей взял злосчастный документ и вышел в подъезд.
– Стой! – окликнула его Лена, задав вдогонку странный вопрос. – Как зовут твою маму?
– Надежда, а что? – заволновался Сергей, заметив удивление подруги, которое она не успела скрыть от него.
– Нет, ничего... не важно... пока, – пробормотала она и захлопнула дверь, медленно опускаясь на пол.
– Этого не может быть, какая-то мистика! Сергей, мама – Надежда, и Орлов тоже Сергей, мама – Надежда. И именно про такую комбинацию я спрашивала у Сами, когда он был так уверен, что мы будем вместе, что даже отказался проверить это. Но Ковалёв не может подходить, потому что он не артист и на момент гадания он был уже в Израиле, а не за границей. Странно. А ведь и у кемеровского Сергея маму звали Надеждой! Это какой-то рок на мою несчастную голову, откуда они все взялись, эти Сергеи? Вспомнила, почему мне показалась его фамилия знакомой: у Сергея из России фамилия Ковальчук. Вот это да! Оба Сергеи, мамы – Надежды и даже корень фамилий одинаковый. Как же меня так угораздило? Всё-таки удивительные совпадения могут случаться по жизни. Мы просто не обращаем на них внимания, а если покопаться... Но что же теперь с картами делать? За этого Сергея я точно замуж не выйду, на фига он мне нужен – детский сад разводить? Теперь понятно, почему с ним невозможно обсуждать серьёзные темы – никакого жизненного опыта. Маленький врунишка. Нужно побыстрее с ним разбежаться, пока не поздно. Хорошо хоть наши отношения не успели обрасти глубокими чувствами.

* * *
Все последующие дни Лена пыталась убедить Сергея, что наилучший вариант для них обоих – расстаться. Ей было тяжело простить его обман, а накопившиеся мелкие обиды и разочарование лишь укрепляли это решение. Но молодой человек вел себя абсолютно непринужденно, делая вид что ничего не произошло и искусно переводя нежелательные разговоры на другие темы. Но однажды он вдруг не позвонил ей ни разу за целый день, чего прежде не случалось. Второй, третий – тоже тишина. Лена не могла понять причину перемены ведь перед этим затишьем не было и намёка с его стороны на разрыв отношений. И, решив самостоятельно разведать ситуацию, она уверенно набрала его номер.
– У тебя всё нормально? Почему не звонил?
– Да, всё хорошо. Просто закрутился на работе.
– Что-то тон мне твой не нравится, я помешала или просто не хочешь разговаривать?
– Нет, не помешала.
– Может, зайдешь сегодня?
– Сегодня не получится.
– А завтра?
– Тоже.
– А когда получится? Ты не хочешь меня видеть?
– Лен... я тут подумал... может, ты и права – нам лучше расстаться. Я больше не приду к тебе и звонить не буду.
– Но почему?!
– Вот ты странная, сама ведь этого добивалась.
– Откуда ты знаешь, чего я добивалась на самом деле? Может, мне просто хотелось услышать от тебя в ответ признания в любви, что ты не можешь жить без меня, что сделаешь всё, чтобы доказать это и вызвать ответные чувства, мало ли к чему я клонила. И потом, это были мои доводы, с которыми ты упорно не соглашался, а что изменилось сейчас? Объясни мне свои причины.
– Не могу. Лен, не надо, давай просто расстанемся и всё.
– Ты нашёл другую, тоже девушку своей мечты?
– Нет, конечно, просто решил, что так будет лучше. Извини, я не хочу больше говорить об этом. Пока.
Девушка не могла поверить гудкам в трубке – Сергей никогда не позволял себе так обращаться с ней. Тем более, после стольких бурных месяцев уйти навсегда и без какого-либо объяснения? Но ещё более странным ей показалась собственная реакция.«Вот интересная вещь – я ведь действительно сама стремилась к нашему разрыву, строила индивидуальные планы на будущее, даже почти не вспоминала о нём в его отсутствие, а радости не ощущается, даже наоборот – какая-то тупая злость и боль. А ведь нужно радоваться, что избавилась от этого несмышлёныша, попусту отнимавшего моё время, когда я могла бы встретить настоящего мужика, выйти замуж и уже, может, родить второго ребёнка. Но почему мне непреодолимо хочется приехать к нему домой и разбить его голову о стенку? Неужели я так глупо влюбилась в этого придурка? Нет, не может быть, он мне безразличен! Пусть гуляет на свободе, мне по фиг, забуду его через пару дней».
Но ни пары дней, ни пары недель ей не хватило, чтобы заглушить лишь нарастающую злость, смешанную с приступами тоски и нежности к бывшему другу. Она начала позванивать к нему по разным поводам и лишь бесилась каждый раз от его холодно-безучастного тона и напоминаний о прекращении их связи.
За эти дни Лена похудела на несколько килограммов и решила прикупить пару вещиц в модном магазине, который находился как раз рядом с работой Сергея. Вычислив, когда он будет с утра на рабочем месте, она как бы случайно прошла мимо.
– О, привет, ты сегодня здесь? А я как раз решила зайти к вашим соседям за шмотками.
– Привет. Хорошо выглядишь, кстати.
– Спасибо, стараюсь. Может сходишь со мной, заценишь, а то одной как-то сложно делать покупки. А твоему мнению я доверяю.
– Ты иди, когда будешь готова, позвони, я подскочу. Не хочу надолго отлучаться.
– Хорошо.
Четверть часа Лена разгуливала по бутику в шёлковой леопардовой юбке, обтягивающей её стройную фигуру, и модном топике, расшитом золотыми нитками, пытаясь дозвониться до бывшего друга.
– Девушка, вы будете брать? – поинтересовалась молодая продавщица.
– Сейчас, только мой парень забежит оценить. Вот блин, бросай уже трубку, видишь ведь мой номер. Главное, рабочий телефон занят, а сотовый отключен.
И тут внезапно ей удалось дозвониться на мобильный, но только вместо ответа она услышала его голос издалека. Слова разобрать было трудно, но его заигрывающе-мурлыкающий тон был ей знаком. Как же он отличался от его сегодняшнего: холодного и почти безразличного. Вдобавок, она услышала одну фразу: «Да так... никто», и ужасная догадка парализовала её жгучим холодом. Связь прервалась так же внезапно, как и началась, а спустя минуту он сам набрал её номер.
– Ты уже готова? Сейчас буду.
Девушка лелеяла надежду хоть на миг поймать в его взгляде искорку восхищения и желания, которыми ещё недавно она столь открыто пренебрегала. Но он лишь бегло и почти безучастно оглядел бывшую подругу и констатировал: «Ну что же, мне нравится, бери если хочешь».
Лена расплатилась и, не переодеваясь, вышла с Сергеем на улицу.
– Судя по твоему отсутствующему взгляду и наплевательскому тону, ты соглашаешься с моим выбором лишь бы отвязаться побыстрее и вернуться к рабочему телефону, по которому только что ворковал со своей подружкой, – язвительно отозвалась она, внимательно следя за его реакцией.
– С чего ты взяла, что я разговаривал с девушкой? Мне клиенты постоянно звонят.
– Ты видел мой номер и не брал трубку, а затем вообще отключил мобильник.
– Он просто висел у меня на шее – видимо, я его нечаянно отключил.
– Нет, Серёженька, отключил ты его специально, а вот включил нечаянно. Да ещё и в такой неудобный момент, что мне пришлось выслушать вашу беседу, – Лена не была окончательно уверена в своих предположениях, но решила идти ва-банк. – Она ещё спросила тебя – кто это там названивает? И ты ответил – да так,никто! Значит, я для тебя уже никто... чем, в общем всегда и была.
По испуганному и взволнованному лицу Сергея она поняла, что попала в самую точку.
– Я не думал, что ты всё слышишь...
– А я не думала, что у тебя не хватит смелости признаться, что ты бросил меня из-за какой-то сучки.
– Я с ней познакомился после того, как мы расстались. Она сама ко мне подошла на работе и стала клеиться.
– Так клеилась, что сумела тут же затащить к себе в постель?
– Она хорошая девочка, не нужно так, ты ведь её не знаешь. У неё, кроме меня, почти никого не было.
– Вот ты скотина! Значит я по-твоему затраханая шлюха?! – почти закричала на него Лена, не обращая внимания на любопытствующих прохожих. – Знаешь что, открою тебе секрет – не слышала я вашего разговора и вообще ничего, кроме твоей фразы, что я – никто. На понт легко тебя взять, видишь как сам выложил все подробности. Зато, когда я просила объяснить причину нашего разрыва, ты отказался это делать.
– Ты права, я поступил неправильно, не дав тебе объяснений. Хочешь их услышать? Пожалуйста. Я понял, что не могу дать тебе того, что ты заслуживаешь, чего ожидаешь и решил уступить место другому, кто окажется более зрелым и самодостаточным.
– От одного Сергея я это однажды уже слышала. У вас не только имена у всех одинаковые, но и отмазки. Но только твоя отмазка запоздала. Ты думаешь, я могу тебе поверить сейчас? Не утруждайся, вали к своей малолетке и оставь меня со своими проблемами.
– Я сам малолетка, если ты не забыла, – тихо пробормотал он.
– Зато тебе видимо приятно ощущать себя в постели учителем, когда ещё недавно был лишь учеником, и не станет она утруждать тебя ненужными разговорами о смысле жизни и правилах отношений. Да, забыла, и страха перед возможно неизбежным сожительством или женитьбой тоже ведь нет, вряд ли это входит в её ближайшие планы. Ты молодец – наконец подобрал себе девушку и по вкусу, и по принципам, и со схожими планами на будущее. Удачи вам!
Резко развернувшись, девушка быстрым шагом направилась домой, повторяя про себя лишь одно: «Как же я тебя ненавижу!» Дома Лена пробовала отвлечься с Сашей, прогуляться к морю, но ничего не помогало – невыносимая тяжесть обиды и злости требовала от неё каких-либо действий. Ей хотелось хоть малую часть этого груза переложить на плечи обидчика. И она решила написать ему письмо, считая это наиболее доступным способом выражения бурлящих в ней эмоций. Проблемы с передачей послания не возникло, поскольку в списке её клиентов значился напарник Сергея по работе – Костя, который как раз должен был прийти на очередную стрижку.
– Ну конечно, Ленчик, я передам ему твоё письмо, – с готовностью отозвался парень. – Только не понимаю, зачем ты себя изводишь? Серёга наконец совершил в своей жизни мужской поступок и оставил тебя в покое. Ты должна быть благодарна ему за это.
– А тебе не кажется, что это решение, которое касается нас обоих, должно было быть вынесено на общее обсуждение? Он просто проигнорировал моё мнение и даже не потрудился ничего объяснить.
– В этом я, конечно, его не поддерживаю, но ты пойми – он мальчик, не умеющий ценить настоящих женщин и строить отношения с ними. Знаешь, сколько раз я пытался его знакомить с девушками? У всех был лишь один комментарий – он не мужик. Не понимаю, за что ты его полюбила?
– Не знаю... – честно призналась девушка, уже сама себя понимая с трудом.
– Он действительно тебя не заслуживает, найди себе хорошего, правильного мужчину. Ты посмотри на себя – только свистнешь, очередь выстроится. Зачем тебе этот маменькин сынок?
– Ну Сергей же не виноват, что единственный ребёнок в семье, разбалованный материнской любовью и заботой. Видимо, то, что его лишили с детства друзей, не отдав в садик, проявилось теперь – он не умеет общаться, не желает понимать других…
– Вот видишь, он сконцентрирован только на самом себе. И не надейся перевоспитать его – дохлый номер. Когда вы познакомились, я был удивлён его влюблённости, которую он даже не мог скрыть, а что случилось потом, понятия не имею.
– Так же влюбился в другую, помоложе, посговорчивее. Сергей любит, когда не настаивают на собственном мнении, бегают вокруг него на цыпочках и в рот заглядывают.
– Кстати, на вид эта девочка не непохожа на принципиальную личность с собственным мнением.
– Ты её видел? – ревниво поинтересовалась Лена.
– Угу, Сергей приводил её с собой на новогоднюю дискотеку в русский клуб.
– Надо же, меня бы он туда ни за что не пригласил. И как она?
– Эта Аня? Да никак, она тебе и в подмётки не годится. Обычная такая. А Сергей хоть и выглядел довольным, но мне кажется, тяжело переживает ваш разрыв.
– Тебе показалось. Если уж ради неё он пошёл на этот шаг, значит она того стоит. В любом случае, передай ему это письмо. Правда, писала я сгоряча, но ничего, переживет.
– Договорились.
Вечером она вновь перечитала черновик своего послания, уверенная в достижении им желаемого эффекта:
«Всё, что мне осталось сделать – это выразить тебе глубочайшую признательность за освобождение от необходимости десятикратно вдалбливать мысль о неизбежности нашего разрыва. Наконец-то до тебя это дошло окончательно. Ты боялся причинить мне боль, поведав правду? Неужели ты думал, что я смогу даже допустить мысль о том, чтобы переживать потерю ТЕБЯ. Терять-то было, собственно, нечего. Ты действительно мне ничего не давал – просто ни физически, ни морально ты на это не способен. Я избавилась от ненужных и тяготящих меня: занудности, лени, эгоизма, жалкого подобия редкого секса, отчуждения, невнимательности; всё, что я от тебя слышала, – нытьё о твоих проблемах на работе, с Костей, мамой, твоей бывшей подружкой Юлей. Я окончательно убедилась, что ради близкого человека ты не способен ни на что; тебя не интересует чем живут, о чём думают и мечтают окружающие тебя люди – ты их рассматриваешь только через призму выгодности для себя и правильной, своевременной эксплуатации, замечаешь кого-то только по мере собственной надобности. Ты жуткий трус, который боится не только высказать свои мысли, но и показать внутренние чувства, даже искусственно наигранные (настоящими тебя Бог обделил). Я абсолютно уверена, что в отношениях с Юлей ты вел себя ничуть ни лучше, чем и убил в ней развивающееся чувство к тебе и вызвал дикое презрение. Таким ты и останешься – ни время, ни опыт тебе уже не помогут. Ты должен слишком кардинально измениться, но делать этого не будешь, так как не чувствуешь в этом острой необходимости, и, к тому же, это требует определенного напряжения и затрат сил, но данные понятия абсолютно тебе чужды. Твой единственный правильный поступок в наших отношениях – это хоть и запоздалый, но, к счастью, окончательный уход. Ни любви, ни даже ненависти в свой адрес ты не заслужил Только Презрение и Жалость. Это единственные чувства, которые ты можешь вызвать к себе. Может, тебя кто-нибудь и полюбит такого, какой ты есть. Но это будет слишком кратковременным чувством, поскольку тебе нечего дать взамен, кроме пустоты и ничтожности. И её постигнет то же разочарование, что и меня, и желание побыстрее избавиться от ненужного груза. Ну, а твоё будущее предсказать совсем не трудно. Никто не отважится заводить семью и детей с таким айсбергом и эгоистом. А поскольку ты «обожаешь» предохраняться, твоя очередная, залетев, вынуждена будет сделать аборт, за что и «закажет» тебя в последствии (ведь аборт – это не просто «маленькая, безобидная» операция, как ты любишь повторять, – это большой грех, лежащий на обоих, в чём я уже убедилась, и огромная вероятность потерять возможность иметь детей... Навсегда). И всё ради КОГО? Ты слишком ничтожен для таких жертв. Так что, поговорка про «хорошего индейца» касается тебя напрямую. Так поднимем же бокалы за Сергея! Он был замечательным человеком... для самого себя! Прощай».
Прокомментировать неожиданное письмо адресат решился на следующий день:
– Знаешь, Лена, я от тебя такого не ожидал. Зачем тебе это нужно? Ты же сама себя унижаешь.
– Знаю, вернее понимаю, но ничего поделать не могу. Всё, что я говорю, у тебя из головы тут же выветривается, особенно под воздействием чар новой пассии, а этот листочек можешь поставить себе в рамочку и перечитывать перед сном.
– Я его уже наизусть выучил, не волнуйся. А тебе так нравится меня обзывать?
– Обзывать? Я просто выразила своё мнение. Видишь, оно как всегда не совпадает с твоим.
– Леночка, пойми, причинять тебе боль и думать о твоих переживаниях мне совсем не хочется. Успокойся, пожалуйста, живи своей жизнью, у тебя всё будет замечательно.
– Серёжа, я не могу. Честно, старалась – не получается. Сама не понимаю, откуда что берется. Всегда считала, что ты мне безразличен и строила планы расстаться поскорее, а теперь ненавижу тебя за воплощение их в жизнь. Такое ощущение, будто нам нельзя сейчас расходиться, что мы не выполнили какое-то общее предназначение.
– Извини, Лен, я не могу это больше обсуждать, мне самому тяжело. Пока!




* * *
– Мама, поиграешь со мной в плейстейшн? Что с тобой, ты болеешь?
– Нет, Сашуль, всё нормально, прохладно немного. Ставь игру и дай мне сюда джойстик, а то что-то подняться с кровати не могу, – Лена присела, не снимая с себя одеяла, пытаясь унять уже привычную вечернюю дрожь. Днём, когда мысли и тело заняты какими-то внешними делами и проблемами, некогда думать о своих, а ближе к ночи, если не отвлечь себя силой на позитив, упадническое настроение начинает безжалостно разъедать душу.
– Ну мам, давай, жми быстрее!
– Не получается, по-моему этот пульт не работает, посмотри.
– У меня всё работает, давай поменяемся.
– И этот тоже. Извини, котёнок, кажется мне совсем плохо и техника не хочет слушаться, поиграй сам, пожалуйста.
Она встала с кровати и подошла к шкафу в поисках тёплых вещей.
– Хорошо, что все двери на месте, – заметила девушка, вспоминая сегодняшнее утро, когда её напугала открытая зеркальная дверца шкафа-купе, которую она всегда закрывает после использования. Как раз ночью ей снились жуткие кошмары, оставившие на память неприятные предчувствия. А днём её мирное общение в чате прервал неожиданный грохот, вызванный падением полочки от компьютерного стола на пол со всем содержимым. В полтергейст Лена не верила, да и оба случая не казались столь серьёзными и опасными, но почему-то вызвали в ней зарождающийся приступ паники.
– Так, надо успокоиться, всё хорошо. Только выгляжу я совсем ужасно – лицо серое, как у покойника, чёрные круги под глазами, худая стала совсем. Интересно, сколько сегодня я сбросила в весе?
Выдвинув из под кровати напольные весы, она услышала внутри них какой-то странный звук, как будто часть от их содержимого отломилась и болталась внутри и стрелка не подавала признаков жизни.
– Блин, да что же это такое? Почему всё, что находится рядом со мной, ломается, двигается само по себе? Это просто невыносимо!
Внезапный телефонный звонок заставил её вздрогнуть.
– Лена, как дела?
– Сергей? Что это ты вдруг?
– Просто решил поинтересоваться что нового.
– Всё просто ужасно, – чуть было не расплакалась девушка в трубку. – Ты бы видел, как я сейчас выгляжу. Ой нет, лучше тебе пропустить это зрелище.
– Что случилось? У тебя голос дрожит.
– Не знаю, что именно, но происходят жуткие вещи, мне так страшно! – Лена пересказала ему все странности с мебелью и техникой.
– Может, это просто совпадения? Дверь сама забыла закрыть, полочку задела, весы Сашка сломал.
– Ты про джойстик придумать забыл. Ничего подобного! Весы никто не трогал, кроме меня, дверцу я вечером закрывала, а полочку задеть никак не могла, да ещё так, что подпорки под ней сломались, хотя она не была загружена. Мне кажется, что моя злость и накопившаяся отрицательная энергия выходит наружу, материализуясь в домашний полтергейст. К тому же, все эти вещи находятся в непосредственной близости от меня. И вроде бы давлю в себе все чёрные мысли позитивом, но что-то слабовато выходит. Боюсь, что на тебе это тоже может отразиться, будь осторожнее.
– Нашла время сказать об этом. Я как раз за рулем, собрались с друзьями на дискотеку. Ты меня до сих пор ненавидишь?
– Стараюсь вообще о тебе не думать. Ненависти нет, но обида осталась. А почему с друзьями? Где же твоя новая девочка?
– Мы разошлись...
– Что, так быстро тебя раскусила? – поинтересовалась она, не сразу поверив в услышанное.
– Я сам ей это предложил. Если честно, не смог тебя забыть... И ей тоже надоело, что каждый раз я думаю о другой. Не важно, просто решили, что ничего у нас не получится. К тому же, мы с ней оказались очень разными людьми.
– Интересно, после скольких страстных ночей вы пришли к этому выводу?
– Не язви. Я знаю, что виноват перед тобой и перед ней. Глупо всё как-то вышло.
– Так что же конкретно ты едешь праздновать – развод со мной или с ней?
– Просто еду напиться, расслабиться.
– Хорошо тебе, жаль что я не пью, не курю, не знаю, как расслабиться, отвлечься.
– Хочешь, я приеду к тебе?
– Вот ещё! – возмутилась Лена. – Думаешь, что я тут же приму тебя в свои объятия? У нас были хоть и бесперспективные, но отношения. А ты решил от них отказаться ради того, чтобы рискнуть с новой девочкой. И сколько раз, ты считаешь, я буду отпускать тебя на подобные эксперименты, ждать и принимать обратно, как ни в чём ни бывало?
– Да, ты права. Я – скотина, сволочь, дурак, но что мне сделать, чтобы ты меня простила?
– Какая удобная ширма: я – дурак, мне всё простительно. Извини, Серёжа, поезд ушел. Жаль, что вы расстались. Тебе бы она больше подошла – молодая, весёлая, не напрягающая. Мог бы самостоятельно слепить из неё то, что подходит твоим интересам, и через каких-нибудь пять-семь лет получил бы свой идеал, причём ещё молодой и свежий. А мои принципы и заморочки уже запрограммированы на всю оставшуюся жизнь, и через семь лет мне будет уже под сорок. Подумай об этом. Наша с тобой разница в возрасте довольно существенна. Лет через десять она бы не так ощущалась, а сейчас просто смешно: пятнадцать лет назад у меня был взрослый мужчина, а сейчас мальчик – двадцать один год. Деградация налицо.
– Издеваешься, да? Ладно, не хочу с тобой опять спорить и ссориться. Попробуй успокоиться, лечь спать, я завтра позвоню.
– Не командуй, я сама решу, что делать. А ты смотри там, не перепей.
Уложив Сашу в кроватку, Лена запаслась йогуртом и уселась за компьютер. Но в чате никого не оказалось, электронная почта была пуста и она просто решила пошариться по инету. Попавшийся на глаза гороскоп на сегодняшний день поставил перед ней небольшую дилемму. Всем Девам он обещал недалёкую поездку, сопряжённую с высоким риском попадания в аварию в связи с эмоциональным напряжением последних дней.
– Позвонить или нет? Мало ли, хотя бы просто предупредить, чтобы был осторожнее, а то он любит гнать на пустых дорогах. Да и на улице ливень такой страшный, видимость нулевая. Нет, не буду всё-таки звонить. А то решит, что я его проверяю, хочу помешать или наоборот – скучаю и пытаюсь заманить к себе. К тому же, в гороскопы он не верит. Ладно, большой мальчик, сам разберётся.
Уверенная в своём решении, она отключила технику, на всякий случай проверила все дверцы в шкафах и, лишь доползла до подушки, тут же уснула. А в четвёртом часу ночи хаотичную череду неясных снов прервал мобильник.
– Лена! Леночка, у тебя всё хорошо, ты спишь?
– Спала. Чего тебе?
– Я разбился! Прикинь?
Девушка от удивления вскочила с кровати.
– Как это разбился?!
– Врезался в светофор, всё тут снёс, машина всмятку.
– А сам как?
– Ещё не понял, кажется всё цело, даже очки, хоть они и улетели из окошка за десять метров. У меня ещё друзья были на заднем сидении, с ними тоже всё нормально, только мы пока ещё все в шоке, вот сидим, ждем ментов.
– Как же ты умудрился врезаться?
– Занесло. Дождь льет, дороги мокрые, а на них никого. Я подвыпивший, гнал под сто, вот и не успел повернуть.
– Шумахер ты хренов! Тебе сегодня по гороскопу авария, кстати, нагадана. Хотела позвонить вечером, предупредить, но из-за твоего идиотского отношения не стала. Ладно, чёрт с ней, с машиной. У тебя точно всё в порядке?
– Ну да, я был пристёгнут. Дрожу только весь и на улице дубак. Ленусь, можно я к тебе потом приеду? Полиция сейчас акт составит, возьму такси и буду где-то через часик.
– Не знаю... может не стоит? – заколебалась она. – Езжай домой лучше, успокойся.
– Ну пожалуйста. Мне нужно тебя увидеть, иначе я с ума сойду.
– Ладно, только ненадолго. Хотя всё равно уже не усну.
Сразу же с порога неудавшийся гонщик бросился девушке в объятия. Она никогда не видела его таким раскаявшимся. Видимо, пережив сильное потрясение, каждый пытается угадать причину произошедшего. Возбуждающих чувств к этому было предостаточно: это и обида за несправедливость судьбы, за совершённую глупость, за потерянную машину и в то же время радость и облегчение от спасённой жизни.
– Зая, обними меня, если бы ты знала, как мне хреново. Хотел ведь приехать к тебе вечером, а ты меня не пустила.
– Ещё скажи, что я во всём виновата.
– Нет, Лен, виноват только я один. Не умею выразить правильно свои чувства, вот и не смог объяснить, как мне было необходимо увидеть тебя сегодня, как я соскучился. А получив твой отказ, совсем взбесился.
– А водка что, помогает расслабиться?
– Иногда помогает, хотя бы забыться. Но сколько бы ни выпил, не могу выбросить тебя из головы. Я понял, почему со мной это произошло. Из-за того, что так обошелся с тобой. Это самая большая ошибка в моей жизни, прости меня, кисунь, я так виноват перед тобой. Уверен, что Бог спас меня, не оставив ни единой царапины, тем самым дав мне шанс осознать и искупить свою вину и вымолить твоё прощение.
– Знаешь, Серёж, ты жалеешь, что бросил меня ради Ани только потому, что у вас ничего не вышло. Если бы вы не расстались и ваш роман приносил бы удовлетворение обоим, зачем тебе нужно было вспоминать обо мне?
– У меня не было к ней никаких чувств, поверь. Каждую минуту я думал только о тебе.
– В таком случае, ты фантастически умеешь скрывать свои чувства.
– Не язви, я их не скрываю, просто не знаю, как выразить их и правильно себя вести. Но ты тоже достаточно издевалась надо мной.
– Да уж, я это поняла. И не вменяю тебе единственному вину за произошедшее. Думаю, что в любом конфликте виноваты всегда оба. Если ты ведешь себя неправильно, то значит я способствовала созданию предпосылок к подобному поведению и дала тебе возможность так поступить со мной. Я заранее чувствовала, что мы не сможем построить серьёзных отношений, ещё во время нашего первого разговора, тогда по телефону, но не тормознула процесс и дала ему впитать свои чувства и надежды, доведя до сегодняшних разборок. Ты давно состоялся как личность и исправить что-либо практически невозможно. А я, как всегда, понадеялась на свой авторитет, силу чувств и характера, которые тоже давно сложились и зачастую идут вразрез с твоими. И теперь я виню тебя в том, что сама не силах в тебе что-то изменить, а кроме себя, мне в этом винить некого.
– Леночка, не нужно об этом, всё позади. Надеюсь, мы сможем это перелистнуть и начать всё с начала. Только дай мне шанс.
– Прости, я, как всегда, начинаю полемику там, где уместнее промолчать. Просто мне жаль, что наши ошибки появляются на фоне недомолвок, непонимания. Нам нужно чаще общаться и не бояться делиться друг с другом самым сокровенным.
– Всё правильно, теперь у нас многое будет по-другому. А сейчас иди ко мне, я так соскучился. Ты такая горячая, нежная, замечательная... С тобой можно забыть всё на свете, даже себя...

* * *
Как же хотелось Лене верить, что пережитое потрясение поможет её другу искренне пересмотреть своё отношение к их связи и собственным чувствам. Ради такой возможности она обещала себе забыть все прежние обиды и простить его предательство. Но вскоре ей пришлось убедиться, что людям действительно сложно кардинально измениться, и их роман плавно перешел в прежнее русло, выдвинув на первый план лишь его желания и амбиции.
Подходящий к концу год на съёмной квартире требовал действенных решений. Поскольку Лене не удалось найти приличную постоянную работу, а несколько клиентов и пособие не позволяли продолжить оплату за отдельное проживание, ей с сыном вновь пришлось переехать к родителям. Да и положительных сдвигов в отношениях с Сергеем тоже не намечалось. Девушка надеялась, что он постепенно потеряет к ней интерес, особенно после изъятия из их романа привычных ему совместных ночей, но молодой человек упорно не собирался отказываться от вполне удобной и не обременяющей его связи.
– Ничего, – успокаивала она себя, – до приезда Орлова времени предостаточно, ещё десять раз успею с ним разбежаться. Или попадется на его пути очередная Аня.
Что именно сотворить осенью 2004-го года, Лена пока не решила. Ясно было только одно – нужно по крайней мере попасться артисту на глаза, купив билеты на несколько концертов, но активных действий избегать, положась на судьбу и ориентируясь уже на местности.
Бесконечное просиживание дома и уйма свободного времени уже начинали выводить девушку из себя, но внезапно её график занятости круто изменил Сергей.
– Ленчик, слушай, я такой придурок! Нужно ведь было давно устроить тебя в нашу фирму, в отдел телефонных продаж. И как только я раньше не додумался?! Там и условия все, и зарплата хорошая. К тому же, будешь мне «сливать» клиентов, и я тебе смогу помогать – ездить на дом к твоим, кто до факса доплестись не сможет. Классная идея! Завтра же поговорю с начальником отдела, и пристроим тебя.
– Не гони, я ведь знаю, что туда можно попасть только через отборочные туры в специальной фирме по трудоустройству, где гоняют претендентов весь день разными идиотскими заданиями и отбирают сильнейшего. Я в жизни не пройду, к тому же, торговля – не моя стихия. Не люблю за кем-то бегать, уговаривать и лапшу на уши вешать.
– Во-первых, бегать ни за кем не придется, тебе сами будут звонить страждущие, а ты их обрабатывать. Зарплата там стабильная, плюс бонусы за количество закрытых в месяц клиентов. Там некоторые по пятнадцать-двадцать штук получают. А во-вторых, париться в конкурсах не надо, я хорошо знаю их начальника, разрекламирую тебя. Только сходишь к нему на личное собеседование, и всё. Уверен, тебе он не в силах будет отказать. Тем более, сейчас идёт отбор именно в этот отдел, и нужно успеть, пока он не закончится.
– Ладно, поговори, посмотрим.

Пройдя десятиминутную беседу с довольно милым израильтянином, в ходе которой он расспросил девушку о биографии, личных предпосылках к занятию именно этой деятельностью и предложил «продать» ему пару вещиц из кабинета, она сразу же была принята на работу. Лена прекрасно понимала, что не совсем подходит на эту должность, где скорее нужно быть напористой стервой, чем нежным одуванчиком, поэтому свой успех отнесла на счёт личного обаяния и располагающей внешности. Хотя дала себе слово перебороть свою ментальность и работать с полной отдачей, от которой зависел конечный шекелевый результат.
Группа новых работников, состоящая из одних девушек, была направлена на месячные курсы в целях ознакомления с объектом продажи, новой фирмой и способами правильной психологической обработки клиентов. До окончания обучения дошли не все, многие также отсеялись и в первый месяц работы. Кажущаяся на первый взгляд простота рабочего процесса и лёгкость заработка оказались полной иллюзией. Приветливые молодые люди, поставленные в очень жёсткие рамки необходимого минимума закрытия клиентов, постоянных групповых и индивидуальных соревнований, строгого подчинения начальству всех уровней и разнообразным условиям, выдвигаемым этим начальством, включая непрерывную занятость с утра до позднего вечера, превращались в течение нескольких дней в бесчувственных роботов, нацеленных лишь на повышение объемов продаж, данные о которых присылались им каждый день по внутреннему мейлу на компьютер. Здесь ненавидели победителей, боялись начальников и презирали неподдающихся уговорам клиентов. Словом, обстановка была напряженной. Но Лена решила собрать нервы в кулак и не обращать ни на что внимания. Это довольно неплохо сказывалось на её результатах. И Сергею она успевала подбрасывать потенциальных, но нерешительных заказчиков, которых он добивал своим многолетним опытом работы.
– Серёж, я уже не могу, давай подыщу себе работу попроще, – жаловалась она другу после первого месяца на фирме. – Сашку практически не вижу, хорошо хоть к родителям вовремя переехала, не представляю, что бы он делал один по вечерам. Потом, эта постоянная привязка к рабочему сотику, вечная беготня за тупыми клиентами, которые даже не могут подпись поставить в нужном месте, всеобщая ненависть и напряжение, подвозка по полтора часа в каждую сторону, подъём в пять утра, да ещё и редкие перекусы всухомятку, – это же невыносимо. Посмотри, я уже похудела до 48 килограммов.
– Ну кисунь, потерпи, привыкнешь со временем. Лёгких работ не бывает, а у тебя хорошо получается, даже ваш начальник от тебя в восторге. А похудеть ты сама мечтала, чего тебе жаловаться? Посмотри, какая красавица с осиной талией. Ты бы видела, как на улице все мужики слюни глотают, ломая глаза.
– Да плевать мне на них! Я устаю, понимаешь, выдыхаюсь. Не знаю, сколько я смогу так выдержать.
– Ну пожалуйста, у меня с твоей помощью наконец бонусы человеческие пошли.
– Ну вот так и скажи, что я тебе нужна на этом месте! И пофиг, что могу в конце концов инфаркт заработать. Главное, чтобы у тебя зарплата повысилась, которую ты всё равно не тратишь ни на меня, ни на Сашу, а просто чаще бухаешь с друзьями по пятницам на дискотеке, да на машину копишь. А Лена загибайся?
– Вот ты ненормальная. Попробуй, найди себе работу с такими же условиями и оплатой, потом рот открывай. Скажи спасибо, что я тебя устроил туда.
– Так, встал быстро и пошёл вон отсюда!
– Не кричи, зая, я же прав, сама знаешь. Ну иди ко мне.
– Вали отсюда, тебе скоро на работу идти, и мне тоже собираться надо. И прекрати подстраивать свои смены под мои, не хочу больше с тобой встречаться. Мне отдых положен заслуженный, а то твоя рыбка золотая стухнет на хрен. Кстати, почему ты меня постоянно обзываешь животными кличками? Ты уже забыл моё имя?
– Нет, солнышко, а тебе что, не нравится?
– Просто звучит так отрешенно, как будто ты не ко мне обращаешься, или не только ко мне. Знаешь, когда ты называешь человека по имени, конкретизируя и обособляя его для себя, ты подсознательно входишь в его внутренний мир и становишься ближе к нему на эмоциональном уровне. Это как обращение к Богу. Почему ведь говорят, что нельзя произносить его имя всуе? Потому что он тут же слышит тебя и начинает с тобой «контактировать», а тратить его время по пустякам и без повода – непозволительное разгильдяйство. Для этого придуманы слова-заменители, например, Всевышний, или на иврите в его имени заменяют просто одну букву. Так вот, чтобы не входить со мной в тесный энергетический контакт и не подпускать меня близко к собственной персоне, ты придумываешь мне слова-заменители, произнося которые как бы снимаешь с себя ответственность за свои слова и поступки, не придавая им особого значения. Это показывает твою отчужденность или страх. Думаю, одна из причин потери внутренней близости партнёров в браке происходит от перехода с имён на звания – жена, муж, супруги. Люди автоматически отдаляются друг от друга, теряют собственную индивидуальность в глазах родного человека.
– И ты во всё это веришь? Знаешь, иногда я соглашаюсь с тобой, что мы мыслим разными категориями. Ну, допустим, а как же тогда мать, отец? Их же по имени не называют.
– Ну ты балда. Родители у нас единственные и когда ты обращаешься к ним, то не можешь подразумевать кого-то другого. Я даже заметила, что когда называю Сашу по имени – это одно, а когда говорю ему – сыночек, сразу отношение приобретают более нежные, любящие и близкие краски. Потому что Саш тоже много, а вот сынок для меня – один. Если бы родители называли своих детей сыночек и доченька, поглаживая их во сне, раз уж в реале стесняются, то их чувства и отношения к ним стали бы гораздо крепче и ощутимее.
– Да ладно. Моё отношение к тебе никак не меняется в зависимости от обращения.
– Потому что отношения никакого и нет, только видимость, вошедшая в привычку.
– Вот ты свинка! Хочешь сказать, что я ничего к тебе не чувствую?
– Почему же, чувствуешь – желание потрахаться у тебя неискоренимо.
– Ну я же не виноват что ты – воплощение сексуальности и я хочу тебя каждый раз, как только вижу.
– Это ведь не любовь, а просто химия, страсть. Может, немного и замешанная на любви. Но всё равно, это скорее любовная страсть, чем страстная любовь.
– Хватит философствовать, раздевайся лучше, я тебе массажик сделаю.
– Знаю я твой массажик, иди лучше на работу, пока не выгнали.
– Там Костя, он меня дождется, никуда не денется. Погоди-ка... Вот блин, призики дома забыл.
– Ну и хорошо, ещё один повод свалить отсюда вовремя. Слезь с меня.
– Ну Лен, я осторожно, кисунь...
– Что значит «осторожно»? Я тебе сто раз говорила, что оргазм не является основной предпосылкой к беременности. А я с воздуха «залетаю». Уходи, пока не поздно.
– Разве я могу тебя покинуть? Это выше моих сил.
– Неужели? А ты представь, что я рожу тебе ребёнка и нам придется пожениться.
– Глупости всё это, ничего не будет.
– Хотя, ладно, мне же лучше. Ты не представляешь, как давно я мечтаю о малыше. В последнее время это вообще превратилось в какое-то наваждение – как только вижу мелкое существо в коляске, хочется стащить его и бежать. Может, правда, родить, как думаешь?
– Ты не на том зацикливаешься, зая, расслабься, какой ребёнок в наши годы?..

* * *
– Ну что... киса ты моя, поздравляю, ты будешь папой!
– Лена, что за дурацкие шутки с утра? Первое апреля ты давно пропустила, – прозвучал в трубке сонный голос, явно ещё не настроенный на обсуждение серьёзных тем.
– Серёжа, как ты думаешь, стала бы я звонить тебе в такую рань, чтобы тупо пошутить? Можешь приехать и полюбоваться на тест.
– С чего бы ты его делала?
– А с того, недоверчивый ты наш, что у меня задержка уже неделю.
– Ты что, серьёзно?! Я тебе не верю. Не может такого быть! Может, тест испорченный? Короче, я сейчас приеду, по дороге в аптеку зайду за новым, сделаешь при мне. Поняла?
– Как хочешь.
– И почему, интересно, у тебя тон такой весёлый и довольный?
– Как бы тебе сказать, чтобы не обидеть, – голос девушки был твёрдым и чётким, не дающий собеседнику ни минуты сомнений по поводу серьёзности её намерений. – Дети – цветы жизни, если ты помнишь, радость моя. Я же говорила, что давно мечтаю о малыше, вот наверху моя просьба была тщательно рассмотрена и удовлетворена с помощью твоей глупости и непослушания.
– Чего ржёшь, дура, плакать надо. Учти, если ты не врешь, сейчас же на аборт поедем.
– Помечтай! Пока время позволяет...
– Короче, готовься, я сейчас буду.

Спустя двадцать минут Сергей уже примчался с новой упаковкой из двух тестов. Внешне он старался выглядеть спокойным, но был уже сгруппирован и готов к необходимому отпору. Убедившись воочию в правильности предположения подруги, он ничем не выдал своего волнения и решил перейти в немедленное наступление.
– И что ты намерена делать?
– Отгадай с двух раз, – съязвила Лена. Она прекрасно понимала, что изменить его мнение не удастся ничем, равно как и её собственное, но страстное желание наконец отыграться за всё «хорошее» сдержать было невозможно.
– Всё же я не верю, что это мой ребёнок. Мы ведь предохранялись.
– Угу, кроме тех случаев, когда ты меня всё-таки отказывался слушать и поступал по-своему.
– А почему это я должен был терпеть всё это? Могла бы таблетки принимать – и не ломали бы голову ни тогда, ни сейчас.
– Вот ты скотинка! Значит, тебе было так затруднительно пользоваться призиком, а я должна была травить свой замученный организм, и так склонный к полноте, какими-то гормонами ради пятиминутного секса три раза в месяц? К тому же, забыв принять таблетку хотя бы один день, мы пришли бы к тому же результату.
– Теперь ты свалишь всю вину на меня?
– Ну да, а на кого же ещё, на соседа? Буду благодарить тебя всю жизнь за предоставленную возможность вновь стать мамой чудесного малыша. А ты что, против?
– С ума сошла?! Конечно, против! – взволнованный молодой человек нервно наворачивал круги по комнате. – Надо же, ребёнка она захотела. А почему от меня?
– Давай подумаем. Встречалась я исключительно с тобой, знаю тебя целый год, ну, какие-то чувства нас объединяли всё-таки. Ты хотел, чтобы я для этой цели подала объявление в интернет и спала бы со всеми незнакомцами до получения положительного результата?
– Кстати, думаю этот ребёнок может быть больше Костиным, чем моим. Не верю, что ты умудрилась с моей осторожностью залететь.
– Серёжа, проснись! Ты совсем спятил? При чём тут Костя? Не слышала, чтобы сперматозоиды передавались по воздуху через ножницы во время стрижки.
– Да откуда я знаю, чем вы тут без меня занимались? Он всегда хвалил тебя, завидовал мне, а с его умением каждый день затаскивать себе в постель новую девушку, ты могла бы и поддаться. Заодно, может, и решила мне отомстить за Аню.
– Я понимаю что у тебя стресс, но не мог же он так повлиять на мозговую деятельность. Во-первых, ты своего друга слишком недооцениваешь. Ему безумно нравятся мои руки, он просто засыпает во время стрижки, и по праву считает меня хорошей девчонкой, поэтому и завидует тебе, что ему пока такая не попалась. Но ни разу Костя не позволял себе даже намекнуть на что-то большее между нами. Слышишь? Ни разу. Он в этом плане оказывается даже благороднее тебя, раз ты допускаешь такую возможность не только с его стороны, но и с моей. Значит, ты сам поступил бы точно так же. Во-вторых, мстить сексом за секс – полный идиотизм, да еще и скрывать это. Как бы я могла порадоваться результатам, не вводя тебя в курс событий и не заставляя мучиться? И ты меня прекрасно знаешь – ни за что не стала бы унижаться ради того, чтобы насолить человеку, предавшему меня. Можно было сделать гораздо проще – разбежаться, и всё, ты бы больше страдал. А спать с незнакомым парнем, да ещё который меняет ежедневно партнёрш, без призика, – это вообще нереально для меня, если я даже тебе не доверяю. Ну, а в-третьих, ты прав – ребёнок не твой. Он мой! Я полностью освобождаю тебя от всех прав и обязанностей, могу даже расписку дать. И не смотри так на меня! Вовсе не ожидала от тебя киношных сцен с телячьей радостью в глазах и предложением замужества. Просто посчитала нужным поставить тебя в известность, не более того. Ты нам не нужен. Свободен!
– Всё сказала?
– Тебя что-то ещё волнует? – отозвалась безучастно Лена с дивана, откуда сидя, свободно откинувшись на спинку, вела наблюдение за поведением своего друга. Сергей подсел к ней на другой край, стараясь не глядеть в её сторону.
– Сейчас одевайся, и поедем в больницу. Пока срок маленький, можешь выпить таблетки, он сам выйдет, и даже аборт делать не нужно. Мы всё забудем и родим ребёнка обязательно, но тогда, когда будет подходящее время для этого. Дети должны быть запланированными.
– Я его уже давно планировала и хотела. Ты в мой паспорт когда заглядывал? Предложения о замужестве явно дождусь не скоро, а родить в тридцать второго ребёнка – самое то. Не ждать же до сорока, пока кто-нибудь забудет дома призики.
– Значит, ты меня попросту использовала.
– Использовал ты меня, а несколько минут секса нельзя обозвать таким термином. Тебе не придется его вынашивать, рожать и растить. Предоставь это мне. А планировать ребёнка невозможно. Там, сверху, решили что сейчас самое время мне его родить, значит так и будет и против своего желания, природы и Бога я не пойду.
– Не строй из себя великую праведницу, ты уже делала один раз аборт, можешь и повторить, – напомнил он ей.
– Да, делала и до сих пор жалею об этом. Уверена, что я столько лет страдала именно за этот грех, шанс искупить который мне сейчас предоставился. И если бы не те условия, в которые я была поставлена судьбой, ни за что не отказалась бы от него. Это был просто страх и неопытность. Теперь я точно знаю, чего хочу и как этого добиться.
– Что ты гонишь? Все делают аборты по многу раз и живут припеваючи, и рожают потом детей вовремя.
– Серёжа, не говори мне про то, что делают все, мне глубоко наплевать на них. Моя жизнь – единственная и неповторимая, и только мне решать, что с ней делать и когда. А с тобой эту тему поднимать в сотый раз не хочу – ты слишком пуст морально, чтобы обсуждать такие важные проблемы. Некоторые женщины и не делая аборта не могут родить и по многу лет мучают себя операциями или в конце концов просто усыновляют детей. И ты думаешь, я уничтожу то, что уже дано свыше и чего я давно жду и жажду ради твоего душевного спокойствия, которое ты восстановишь через несколько месяцев после того как мы расстанемся?
– Лена, это ещё не ребёнок, там пока ничего нет. А я не смогу жить спокойно, думая что где-то растет мой сын, а я даже не могу ни видеть его, ни принять участие в воспитании.
– А оно тебе надо? Дыши свободой, реализуй свои планы и мечты, только оставь нас. Теперь нам нужен покой, а ты – богатейший источник нервных срывов.
– Так ты сама портишь все мои планы! Я не говорил с тобой об этом раньше, но мечтал, что мы будем вместе, поженимся, я заработаю денег, и мы бы уехали с Сашей в Германию. Зачем всё рушить? – Сергей сделал попытку обнять строптивую девушку, но та старалась держаться на расстоянии, давая понять, что все его поползновения напрасны и разговор, в общем-то окончен.
– Сделай аборт, пожалуйста, и у нас всё будет замечательно, я тебе обещаю.
– Извини, ты кажется принимаешь меня за одну из своих малолеток. Думаешь я когда-нибудь поверю, что ты собирался жениться на мне? Или что сам был уверен в моём согласии? Если до сегодняшнего дня в наших отношениях эта тема намеренно умалчивалась, то сейчас подобное предложение означает только одно – бартер. То есть, убив ребёнка я получу возможность стать когда-нибудь женой человека, который ни во что не ставит ни мои чувства, ни планы, ни желания. Очень смешно!
– Я уверен, что если бы ещё вчера сделал бы тебе предложение, ты бы не раздумывая согласилась.
– Подбери, пожалуйста, губу с пола и закатай её обратно вместе со своим самомнением. Когда-то давно, ещё до Ани, меня посещали серьёзные размышления по этому поводу. Я начинала задумываться о том, что идеального человека можно искать всю жизнь и не встретить. Поэтому, подстроиться под того, с кем ты сейчас, – гораздо проще. Ведь каждый полон своих достоинств и недостатков, и в любом случае приходится идти на определенный компромисс. Так почему бы не с тобой, зачем искать другого без гарантии, что с ним будет проще и лучше? Я понимаю, что когда встречаются двое, у обоих разный жизненный опыт, накопленный до встречи, разные судьбы, характер, способы выражения чувств… Но если они подозревают в себе любовь друг к другу, то им просто необходимо научиться донести свое чувство до объекта страсти. А обрести счастье возможно только путём совместного стремления к нему. С тобой же всё это невозможно! Ты слишком холоден и расчётлив. К тому же считаешь признание в любви унижением перед женщиной или в лучшем случае одолжением ей. Это серьёзный комплекс, Серёж, и мне с этим твоим комплексом не справиться. Даже Роберт не боялся показать свои чувства: следил за мной повсюду, на коленях признавался в любви, спал на лестничной площадке у моей двери. Пусть это психоз, но своего рода доказательство… А от тебя я этого слова даже никогда не услышу. Хотя в одном вы схожи – он тоже утверждал, что мы давно бы поженились, если б не его больная мама. И как только она морально будет готова к этому событию или ей просто станет лучше, так сразу... И что денег не дает по причине их накопления для будущей совместной жизни. Как оказалось, не со мной. Вот откуда в вас это? Вас что, вместе тренировали на курсах «Как выжить среди женщин»? Просто тихий ужас. Что молчишь?
– Не хочу с тобой спорить. Сейчас я готов подписаться под каждым твоим словом и со всем согласиться, лишь бы ты пошла мне навстречу.
– Мне твоё согласие уже давно по барабану. Я только пытаюсь объяснить, что нам не быть вместе ни с этим ребёнком, ни без него. Ты думаешь, если я сделаю аборт, то у меня тут же возникнет желание жить с тобой? Да я бы прокляла тебя навечно и каждое напоминание о твоей персоне вызывало бы во мне дикую ярость и ненависть. А так хоть будет за что вспоминать тебя добрым словом.
– Если ты родишь, то не увидишь меня больше, и я не стану заботиться о вас.
– Да я вообще не помню, когда ты за нас волновался. Не беспокойся, чем меньше ты будешь вспоминать о нас, тем мне же проще. Я как-нибудь сумею позаботиться о детях, не привыкать уже. Зарабатываю я неплохо, а уволить меня они теперь не имеют права. Так что, дотяну до декрета, накоплю нужную сумму. А потом опять пособие назначат как матери-одиночке уже с двумя детьми.
– Да уж, зря я тебя устроил в эту фирму. Не имея работы, ты бы сразу побежала в больницу, без уговоров.
– И не мечтай. Теперь ты видишь, что судьба сама обо мне заботится. И ты здесь лишний.
Сергей резко встал и направился в кухню за стаканом воды. Наконец, воодушевившись новой идеей, он вернулся Лене.
– Не спеши, у меня остался ещё один веский аргумент, о котором ты, видимо, забыла.
– Какой?
– Твой любимый Орлов. Столько лет добивалась свободы и от Роберта, и от меня, ждала его, а теперь готова от всего отказаться? Он ведь скоро здесь будет, и ты говорила, что это последний шанс подтвердить то гадание. Если не хочешь думать обо мне, то как с ним, откажешься от своей мечты? Не думаю, что он будет рад знакомству с беременной девушкой, у которой уже есть взрослый сын.
– Ты знаешь, Серёжа, это действительно единственный вопрос, над которым можно серьёзно задуматься, но не более того. Отношения, вероятность которых – одна сотая процента не могут быть причиной отказа от желанного ребёнка, который мне уже дан в реале. Теперь мои мысли и мечты будут заняты эти существом. Думаю, Орлов мне это простит. К тому же, если ему и суждено полюбить меня, то не столь важно со скольким количеством детей. Это ты детей воспринимаешь как врагов, даже своего собственного ребенка. А для любящего человека – это подарок судьбы. Надеюсь, когда-нибудь ты меня поймешь. Когда вырастешь, поумнеешь, влюбишься, женишься и заведешь детей. Любящий мужчина не делит свою любовь на три части между женщиной и детьми, наоборот, она умножается в три раза. Каждое существо, даже самое маленькое в семье добавляет новых чувств в общую копилку. И если мы познакомимся с ним и он не сможет это понять, то я просто не смогу с ним жить, зачем тогда мне это нужно? Давно уже доказано, что после пяти лет человека перевоспитать невозможно. И кстати, будь он таким, каким я его представляю, то решительно осудил бы меня за уничтожение этого дара, которого ты от меня требуешь. Поэтому мне бояться нечего и все твои аргументы можешь засунуть себе в знакомом направлении. А теперь будь добр, иди домой и смирись со случившимся. И я не обижусь, если ты мне больше не позвонишь. Даже наоборот.

* * *
Первый месяц беременности пролетел почти незаметно. Опасения будущей мамы не подтвердились – вместо ожидаемого токсикоза она получила заряд бодрости, прекрасное самочувствие и удвоенную работоспособность. Лена часто оставалась на две смены до поздней ночи, пытаясь успеть воспользоваться благоприятным моментом для увеличения заработка. А выходные полностью посвящала Саше, которому втайне от родителей сообщила радостную новость.
– Сашуля, скажи пожалуйста, ты бы хотел чтобы у меня родился малыш? – осторожно поинтересовалась она у сына, опасаясь его возможной реакции.
– Какой малыш? Ты что, замуж выходишь? – не понял он, поскольку предполагал, что дети – это неминуемое последствие брака.
– Нет, солнышко, замуж я не собираюсь. А вот братика или сестричку скоро смогу родить. Тебе кого бы хотелось?
– Классно! Братика конечно, девчонок терпеть не могу! Хотя... если будет девочка, тоже нормально. Я и её буду любить, сестричка ведь. А это правда? Ты можешь родить сама, без Серёжи? Я давно уже кого-нибудь хочу, но думал – раз мужа у тебя нет, то и мечтать не о чем.
Крепко прижав сына к себе, Лена радовалась такому тёплому и нежному его согласию. Видя в глазах мальчика вопрос, она решила, что уже давно пора объяснить ему в общих чертах процесс зачатия ребёнка и появления его на свет. Мальчик абсолютно серьёзно всё переварил и лишь потребовал подтверждения от мамы, что роды не принесут вреда ни её здоровью, ни жизни.
– Саш, только Сергея с нами не будет. Но это не страшно, мы сами справимся, правда?
– Конечно, справимся. Я тебе помогать буду во всём... Только вот памперсы сама ему менять будешь.
– Договорились, – засмеялась Лена. – Ты у меня совсем взрослый. Я тебя очень люблю!
– Я тебя тоже. Мам, а баба и деда уже знают?
– Нет, зайчик, и ты пока не говори, я потом им расскажу, когда будет подходящий момент.
– Ладно. Эх, жаль что он родится маленьким, а не сразу десятилетним, мы бы с ним играли вместе.
– У тебя есть друзья для игр, а малыша ещё многому придется научить, и ты примешь в этом активное участие как старший братик.
От разговора с сыном Лена была на седьмом небе. Хоть один человек её искренне поддержал. Мнение этого мальчика для неё было самым важным. А родителям ей не хотелось пока сообщать эту новость, поскольку их реакция была заранее известна. Девушка решила сделать это по прошествии минимум трёх месяцев, чтобы они осознали серьёзность её намерения и по примеру Сергея не выдвигали требований немедленной операции.
Сам же папаша не оставил надежды на попытку изменить мнение подруги. Каждый день он звонил к ней с новыми уговорами, требованиями и даже угрозами. Но ответ был всегда однозначен. Тогда он рискнул пойти по другому пути.
– Слушай, Лен, я тут был у одной очень знаменитой гадалки. Она сказала что у тебя с беременностью будут серьёзные проблемы и ребёнок не родится полноценным, и даже скорее всего будет выкидыш на позднем сроке, что приведет к резкому ухудшению твоего здоровья. Поэтому лучше всего сделать аборт, пока ещё не поздно.
– Не думала, что ты до такого опустишься. Проверь, на сколько метров сейчас вырос твой нос.
– Дура, я же серьёзно!
– Да? Тогда скажи мне, кто она, сходим к ней вместе, проконсультируемся. Раз она такая знаменитая, да ещё и лучше врачей, анализов и приборов разбирается в протекании беременности.
– Ну... это не здесь... – замялся Сергей, – это папа мой, в принципе, был у неё, на Украине.
– Ха, хорошие у тебя родители, заботливые главное. Ты им всё рассказал? Ну тогда добавь мои слова о том, что я тебя сразу освободила от всех почётных обязанностей по воспитанию ребёнка.
– Твои слова ничего не значат. Если захочешь меня прижать, всегда можешь обратиться к адвокату и подать на алименты.
– Трусишка ты мой. Ну что поделать, живи и бойся тогда, что я могу добавить? А папе своему передай пламенный привет и пусть отдыхает там себе между Германией и Украиной и не вмешивается в мои дела. А за подобное враньё он ещё получит наказание свыше. Не такой уж ты и маленький несмышлёныш, чтобы не дать тебе возможность решить самому свои проблемы.
– Я ему верю, он бы не стал меня обманывать в таких вещах. Я и здесь ходил к одному мужику. Знаешь, что он мне сказал? Что это вообще не мой ребёнок! И даже описал его отца, что мол, я его хорошо знаю, и мы с ним вместе работаем, и по всем приметам это Костя.
– Дебил ты, Серёжа. Но, увы, помочь тебе ничем не могу. Живи и мучайся.
– Но ты же потеряешь этого ребёнка! – закричал он в трубку, осознавая всю бесполезност уговоров. – Зачем зря так рисковать своим здоровьем?
– Я могу его потерять, только если ты киллера наймешь, но учти, если с нами хоть что-то случится, все будут знать направление поиска.
– Идиотка, ты о чем вообще? Не собираюсь я ничего с тобой делать. Хотя, мог бы с Робертом скооперироваться, наверняка он был бы рад.
– Тебе дать его телефон? – прошипела Лена. – Кооперируйся, за групповуху больше дают.
– Ну почему ты мне не веришь?
– Сам подумай. Может, тебя и осенит. К тому же, если ты уверен, что этот ребёнок не родится и я его потеряю, то чего дёргаешься? Сиди и жди, когда произойдет этот долгожданный для тебя момент. До чего же люди могут пасть низко! После того, как к вам относится твой папа, его поведению я не удивляюсь, но ты... хотя, яблоко от яблони. Достал ты меня, короче, и не звони сюда больше, а то подам на тебя за преследование и угрозы.
После этого разговора Лена добилась тишины и спокойствия на несколько недель.

* * *
– Вот оно! Значит, сентябрь, – девушка сидела напротив компьютера и мысленно посылала воздушный поцелуй администратору сайта за своевременно предоставленную информацию о концертах Орлова в Израиле. – Блин, так это через месяц! Наверное, уже и билетов в продаже нет. Нужно срочно звонить. Где же это концертное агентство? Хотя, обед пятницы, наверняка там никого нет.
Быстро отыскав нужный номер, заранее записанный в телефонную книжку, Лена с волнением его набрала. После нескольких гудков ей ответил мужской голос.
– Добрый день! Скажите, на Сергея Орлова есть ещё билеты?
– Какой город вас интересует?
– Не знаю, а какие есть? Только мне первые ряды.
Оказалось, что ещё во все города остались несколько билетов на первый ряд. Лена выбрала четыре из центра страны, наиболее близких к ней, и уточнила общую сумму с доставкой.
– Давайте ваше имя, адрес и телефон, сегодня вам завезут билеты.
Спустя пару часов курьер уже позвонил и попросил спуститься на улицу.
– Садись в машину, – предложил он ей.
– Вот, пожалуйста, вся сумма. Спасибо большое.
– Слушай, а зачем тебе столько? Ты одна идешь на концерт? – поинтересовался у неё мужчина средних лет.
– Одна. А зачем? Не знаю, просто увидеть его хочу... познакомиться, если повезет, – честно призналась она незнакомцу.
– Фанатеешь?
– Нет... он мне нравится, конечно, как артист, но причин объяснить не могу, даже себе.
– А я с ним хорошо знаком. Меня, кстати, Миша зовут. А тебя Лена, да? Я записывал по телефону. Сегодня пятница, все работники из фирмы уже разъехались и ты случайно просто наткнулась на меня, я директор компании. Интересно просто стало – кто такая, зачем столько билетов берет. Видишь, даже сам приехал. Сергей, кстати, был здесь недавно, на отдыхе, ему Израиль нравится. Вот смотри, у меня тут фотки наши есть. А хочешь, может, афишу его? Подожди.
Миша достал из багажника плакат с уже знакомой ей по интернету фотографией Орлова и вручил девушке.
– Ну ладно, мне пора, – внезапно прервал он разговор. – Счастливо.
– Спасибо. До свидания, – попрощалась Лена и поднялась домой, бережно сжимая в руке заветные билеты.

Через две недели ей на сотовый внезапно позвонил тот самый Миша.
– У меня же твой телефон есть ещё с заказа, помнишь?
– А да, я забыла.
– Ну что, ещё не передумала знакомиться с Серёгой?
– Нет, а что, вы можете мне помочь? – не веря до сих пор своим ушам, еле прошептала она.
– Ну... могу, почему нет. Короче, жди моего звонка. Он приедет, мы всё решим. Пока.
Весь день она ходила как заворожённая, пытаясь понять, как такое может происходить с ней. Успеть взять билеты на первый ряд, нарваться на самого директора фирмы, который не просто дружит с Орловым, но ещё и сам вызвался их познакомить.
«Неужели все предсказания сбудутся?! Ведь пока не одно не подкачало. Даже с работой. Сами говорил, что я закрою салон и займусь абсолютно другим направлением деятельности, которому для начала буду учиться. И кто-то меня приведет на эту работу и она будет не индивидуальная, а коллективная. Вот так и было – Сергей привел меня в нашу фирму, где для начала меня отправили на курсы. Всё сбылось, остался только Орлов. И, как всегда, судьба пытается идти мне навстречу, строя к нему мостик из маленьких кирпичиков. Но пока каждый раз он, недостроенный, рушился у меня под ногами, и я неизбежно падала в бушующие волны горького разочарования. Что же теперь меня ожидает? Получу ли я награду за своё терпение и преданность мечте? Осталось всего несколько дней, чтобы узнать ответ. Хорошо, что мы с Сергеем разошлись, даже не придется его обманывать, всё по-честному. Он от меня отказался, теперь я полностью свободна. Зато есть другая загвоздка. На сайте я уже похвасталась своей беременностью. И если сам Орлов или кто-то из его друзей там бывает, то он уже знает о моём положении. Как же это проверить?
Лена решила проверить, не окажется ли на самом деле самим Орловым или его шпионом одна из «хороших и преданных» подруг, с которыми она общалась уже несколько лет в чате. Для этого она составила чёткий план действий.

* * *
Наконец наступил долгожданный день. Сегодня вечером она увидит того, с кем мысленно уже давно не расстается. До начала его выступления ещё больше часа, и Лена прогуливается со своим огромным букетом роз по вестибюлю концертного зала. Ей пришлось оформить на все четыре дня отпуск за свой счёт, поскольку подвозка доставляла её на дом уже после одиннадцати вечера, да и родителям девушка не могла признаться в том, что транжирит время и деньги на концерты. Поэтому, выспавшись с утра и собравшись заранее, она выезжала из дома на такси ещё до их прихода с работы и ждала заветного часа уже на месте. Обещанного звонка от Миши так и не было. Лена решила не переживать по этому поводу, перестав удивляться очередному крушению надежд. Главное, что скоро она увидит ЕГО.
Потихоньку начинала подтягиваться публика. И тут ей пришла в голову интересная мысль. Она включила мобильник и набрала sms Орлову: «Привет, Серёжа! Добро пожаловать в Израиль! Счастлива присутствовать на твоём концерте. Интересно, узнаешь ли ты меня? Элен».
Уже несколько дней в чате Лена довольно красочно и подробно описывала своё ожидание грядущих встреч с Орловым и ждала хоть какой-то его реакции. Но самое главное она решила оставить напоследок.
Билет оказался весьма удачным, она вновь очутилась прямо напротив него, совсем рядом. Встретив на себе столь знакомый и уже родной взгляд, она удивилась своему спокойствию. Конечно, эта встреча её приятно волновала, но стойкое ощущение, что они не расставались ни на день, не покидало её. И это было приятно вдвойне.
Программа артиста была новой и ещё более смешной и интересной. Лена заметила про себя, что одно дело смотреть Орлова по телевизору, и совсем другое – на концерте. Именно здесь напрямую ощущается и безграничный талант Сергея, и его сильнейшая энергетика, которой он манит к себе весь зал.
Несколько девушек и женщин уже подарили свои цветы кумиру, но Лена так и не решалась пока встать с места. Она заметила, что к сцене не были приставлены ступеньки, и дары поклонниц Сергей принимал сверху, слегка наклоняясь к ним и благодарив в ответ. Под конец программы она наконец встала и протянула ему свои розы. Передав их, Лена уже было собралась отвернуться и сесть обратно, как внезапно Сергей быстрым движением почти лёг на сцену и очень смачно чмокнул её в щёчку. Зал взорвался аплодисментами, а девушка от неожиданности растерялась, поцеловала его слегка в ответ и села обратно.
«Почему он сделал это? – крутилось у неё в голове до окончания концерта. – Почему выделил именно меня и так страстно поцеловал? Ну конечно, sms! Вот я дура. Значит, он узнал меня и таким образом дал мне это понять. Неужели он действительно знает меня по чату?! Не может быть. Хотя туда столько раз заходили и временные посетители, обменивались фотками. А я ещё каждому посылала комплект своих, надеясь что кто-то из них окажется Орловым. Как же мне узнать это наверняка? Только бы он не прятался под никами моих старых подруг, с которыми я обсуждала его персону годами вдоль и поперёк. Уф, ну почему он такой скрытный?! Придется ждать до последнего концерта, там, надеюсь, всё выяснится».
Выйдя на улицу, Лена сразу же отправилась к служебному входу. Её поразило малое количество ожидающих артиста поклонниц. Их было не больше пяти человек, не считая рабочий персонал заведения. Зато, вероятность получения автографа и совместной фотографии заметно увеличилась по сравнению с прошлогодней толпой, где никому ничего не досталось. Ждать пришлось около часа, и девушка тем временем подготовила фотоаппарат и отослала ему ещё одно сообщение: «Спасибо что узнал! Надеюсь сохранить ощущение этого поцелуя до следующего концерта. Даже желать больше нечего... разве что фотку с тобой».
Несмотря на заметную усталость, Сергей дал автографы всем желающим и пропозировал для фотографий. Ни взглядом, ни словом он не выделил Лену среди остальных. Лишь когда она встала рядом с ним и попросила какого-то парня их сфотографировать, он нежно обнял её за талию.
Проявленная в салоне фотография оказалась очень удачной. Ей нравилось выражение лица Сергея – оно не было дежурным и натянуто-улыбчивым, а излучало свет, теплоту, некую задорность, и даже казалось, что ему приятно общество этой миниатюрной девушки.
Через пару дней Лена отправилась на второй концерт. У входа в зал её окликнули. Это был Миша.
– Лена, привет! Как дела? Почему не звонишь?
– Нормально, вот билеты отрабатываю, – улыбнулась она в ответ. – А звонить просто не хотела сама, надоедать. Ты ведь предложил меня с Сергеем познакомить и пропал. Решила, что передумал.
– Знаешь, мне сейчас некогда. Скажи, ты завтра тоже идешь?
– Да.
– Как добираешься?
– Как обычно, на такси.
– Вот что, я буду забирать нашу работницу из Бат-Яма, давай за тобой заеду, там и поговорим.
– Хорошо, позвони, как будешь подъезжать. Адрес помнишь?
– Да, конечно. Жди звонка. Ну всё, я побежал. Пока.
Эта неожиданная встреча могла бы пробудить в её душе новую надежду, но Лена вовремя отказала себе в этом удовольствии, дабы вновь не возвращаться в затяжной период разочарований.
– Пусть будет что будет, – решила она и отправилась занимать своё место в зале.
Погас свет и, как всегда, под бурные аплодисменты начался концерт. Поприветствовав зрителей, Сергей произносил давно заученные фразы, как вдруг его взгляд остановился на сидящей в первом ряду девушке. И он замолк. То ли она просто показалась ему знакомой, то ли поняв, кто это, удивился вновь увидеть её на концерте, уже в другом городе. Зал ждал. Молодой человек начал было что-то говорить, но тут же запутался в словах и опять замолчал. Через несколько секунд он взял себя в руки и собрался с мыслями:
– Так, о чём это я?.. А, да.
Реакция Орлова забавляла Лену.
«Интересно, – улыбалась она про себя, – какие чувства в нём возобладали в этот момент: радость от встречи со мной или страх перед незнакомой фанаткой, которая может преследовать не только его лично, но и какие-то собственные цели? Вот он обалдеет, заметив меня ещё на двух концертах!»
На протяжении всего представления Сергей посматривал в её сторону, видимо пытаясь догадаться об истинных намерениях незнакомки. Свою программу закончил на полчаса раньше обычного, произнося все тексты буквально скороговоркой и без особого энтузиазма. Лена же решила в этот раз презентовать свой шикарный букет его аккомпаниатору, обратив внимание, что в прошлый раз ему не досталось ни одного цветочка, несмотря на сольный номер в середине программы. Ей так хотелось подняться на сцену и, демонстративно пройдя мимо Сергея, явно ожидающего её букет, вручить его этому не менее знаменитому человеку. А потом, возвращаясь, поцеловать уже офигевшего Орлова в щёчку. Но увы, как и на прошлом концерте, к сцене не были подведены ступеньки. И ей пришлось просто дождаться момента, когда Сергей покинет сцену на несколько минут и отдать цветы. Музыкант был очень удивлен, растроган и даже галантно поцеловал девушке руку. Когда артист вернулся на сцену, то тут же заметил Ленины розы на рояле своего друга.
На этот раз она не собиралась сама подходить к нему, а просто стояла у служебного входа, надеясь что он хоть как-то отреагирует на её присутствие. Но Сергей вышел очень быстро в сопровождении какого-то мужчины, ведя с ним по дороге увлечённую беседу. Поскольку ни одного желающего взять автограф на улице не наблюдалось, он даже не остановился и быстро прошел мимо девушки в свою машину.

* * *
Назавтра Миша приехал, как и обещал. По дороге он разговаривал со своей сотрудницей о делах фирмы и практически не обращал внимания на вторую попутчицу.
– Подходи после концерта к служебке, я тебя домой подброшу, – подмигнул он ей по приезде на место и оставил в кафе на первом этаже здания. Лена присела за ближайший ко входу в зал столик, уложив на нём цветы и через некоторое время услышала, как Сергей с аккомпаниатором пробуют аппаратуру на сцене. Но подняться и зайти туда не решилась и вошла лишь с остальными зрителями.
Все три часа она напрасно пыталась поймать любимый взгляд. Сергей упорно её игнорировал.
«Ну вот, – обиделась девушка, – теперь понятно, как он истолковал для себя моё “преследование”. Неужели я не могу позволить себе за собственные же деньги насладиться его присутствием? Ведь это всего несколько часов по сравнению с долгими, мучительными месяцами ожидания. За это я попадаю в категорию “сумасшедших фанаток”, не достойных даже его взгляда. Как же это несправедливо!»
Нервно постукивая шпильками у служебного входа, она дожидалась его появления, чтобы напроситься ещё раз на фотку и уже на месте определить его реакцию. Но тут её размышления прервал Миша:
– Всё, поехали, нам ещё пару человек нужно в гостиницу доставить.
– И Сергея? – со слабой надеждой в голосе поинтересовалась Лена, понимая нелепость своего вопроса.
– Нет, конечно, у него своя машина, он с нами не сядет.
– А я хотела его дождаться...
– Некогда, пошли уже, у тебя ещё будет возможность его увидеть.
Тяжело вздохнув, она уселась в машину, где уже ожидали тот самый аккомпаниатор и звукорежиссёр. По дороге в гостиницу они весело травили анекдоты, но девушке было не до смеха.
– Надо же, Сергей едет, наверное, в ту же гостиницу, но один в своей шикарной машине с шофёром и даже не подвозит собственных напарников, – подумала Лена и совсем загрустила, понимая, что некогда простой и открытый, а теперь совсем «звёздный» мальчик никогда в жизни не обратит внимания на обыкновенную девушку.
– Перебирайся вперёд, – предложил Миша, когда они остались одни. – Ну что, как тебе концерты?
– Как всегда. Сергей молодец, рада за его талант и постоянные аншлаги. С удовольствием посещу ещё один. Даже жаль, что он последний.
– Да, он, кстати, сразу же после него улетает.
– Как, уже? Значит, ты нас не будешь знакомить. Видимо, даже и не собирался. Слушай, а зачем ты мне это предложил?
Миша умело постарался перевести тему разговора на менее скользкую и через несколько минут вдруг тормознул машину.
– Вот, смотри, это мой дом, – они остановились на тёмной улице возле стоянки такси в том же городе. – Давай зайдем, чаю попьем.
– Нет, спасибо, ты обещал отвезти меня домой. Уже поздно, а мне завтра на работу.
– Не страшно. Переночуй у меня, а утром я тебя отвезу. К тому же, твоя фирма недалеко отсюда. Не бойся, приставать не буду.
– Миша, не нервируй меня, пожалуйста. Если ты привез меня ради этого, то я лучше домой на такси доберусь.
– Ладно-ладно, успокойся. Давай просто постоим, поговорим. Вот скажи, зачем тебе Орлов? Ты ведь взрослая, умная девушка. Причем сразу видно, что порядочная и не согласишься на временные отношения. Так зачем?
– Хочешь сказать, что он знакомится исключительно с целью одноразового использования?
– Пойми, Сергей ещё молод, к тому же сейчас на нашей эстраде он номер один и прекрасно понимает, что нужно вовсю пользоваться этим моментом. А семья и серьёзные отношения ему бы только мешали.
– Не понимаю, почему нельзя совместить? – возмутилась девушка. – И с какой стати ты решаешь за него? Тем более инициатива нас свести была твоей, а мы бы уже сами решили. Неужели ты испугался за собственные гонорары, думая что он тут же в меня влюбится и поставит крест на своей карьере? Это глупо.
– Я просто хорошо разбираюсь в людях и разглядев тебя понял, что ты особенная девушка, в тебя трудно не влюбиться, а он парень впечатлительный. Не мешай ему, Сергей вполне счастлив тем, что имеет, и очень долго к этому шёл.
– У него есть кто-нибудь? – поинтересовалась Лена.
– Ну... он же не святой.
– Понятно, значит только для секса. Знаешь, я тебе не верю. Ты абсолютно меня не знаешь и готов осыпать комплиментами, лишь бы я прислушалась к тебе. Если ты уверен, что я могу сделать Сергея счастливым своей искренней любовью, то почему ты считаешь, что я позволю ему отказаться от карьеры, о которой он мечтал и которая является главной составляющей его счастья?
– Лена, ему сейчас не нужно то, что ты можешь предложить. Не губи себя, забудь его и всё. Ты ведь можешь запросто влюбить в себя кого хочешь и прекрасно знаешь об этом. Найди себе другого.
– Значит, по-твоему он меня не заслуживает? Я тебя не понимаю. Могу предположить только два варианта. Либо ты заманил меня неоправданными обещаниями только с целью соблазнить, либо у тебя действительно была идея нас познакомить, и Сергей, узнав об этом, явно не воспылал ответным желанием и попросил тебя держать меня подальше от Его Высочества или вообще «отшить» поскорее. Этим можно объяснить и его сегодняшнее поведение. В любом случае, твоя роль в этом деле мне не нравится и, думаю, всем будет проще, если я сейчас поеду домой.
– Как хочешь, стоянка такси рядом, а моё предложение ещё в силе.
Матеря себя за глупую наивность, Лена вышла из автомобиля и взяла такси.
– Вот скотина, бросить ночью в незнакомом городе беременную женщину! – негодовала она по дороге. – Ладно, может, Орлов и не бывает в инете и не знает ни обо мне, ни о моём положении, а тот поцелуй был простым совпадением. На самом деле никто ему не нужен, а уж я тем более. Ну ничего, я вам ещё покажу!
Возвращения дочери за полночь не удивляли родителей, часто после второй смены рабочая подвозка так и доставляла её домой. Но уснуть Лене никак не удавалось, и она включила осторожно компьютер в своей комнате и зашла в чат. Там ещё тусовались её давние знакомые, ожидающие очередного рассказа о прошедшем концерте. Девушка вкратце описала ситуацию и пообещала на последнем представлении приготовить Орлову сюрприз.
– Короче, когда буду дарить ему цветы и он наклонится меня поцеловать, я схвачу его за ворот, подтяну и поцелую взасос перед всей публикой, и если он меня оттолкнет, то врежу ему пощёчину, развернусь и покину зал. А если не наклонится, а просто примет букет и отойдет, то я громко скажу: «А поцеловать слабо, что ли?!»
«Ух ты, здорово! Молодец! Ну ты даешь! Так ему и надо, давай, кончай его, будет знать как нас игнорировать!» – посыпались одобрительные сообщения.
«Вот именно!» – подытожила Лена. В ночь перед последним концертом она ещё раз зашла в чат и подтвердила свои намерения, внимательно следя и на этот раз за всеми, кто был в тот момент в интернете, включая «новеньких» и молчавших.

* * *
Пятничный вечер изначально не удался. Объяснив водителю такси название концертного зала, Лена, как оказалось, приехала не в тот. Охранник у входа указал ей адрес другого, с тем же названием. Но под конец выяснилось, что это вообще не в той стороне и девушка прибыла в назначенное место уже перед самым началом программы.
– Вот я идиотка, на билете же есть адрес! – заметила она, рассматривая его уже в кресле. – Вот тебе и Тель-Авив. Хорошо хоть в других городах эти залы были в единственном экземпляре.
Усталость прибавилась к общему чувству растерянности и обиды, не покидавшему её в последние дни. Она уже была внутренне готова к холодному и отрешенному взгляду Сергея, который мог захватить её персону разве что случайно, и это придавало девушке уверенность в своих намерениях. Однако он не оправдал её надежд – слишком часто его томный зеленоглазый взгляд внимательно впивался в Лену и был при этом удивительно нежен и глубок. И тут она сорвалась. Из её глаз потекли слёзы, выглядевшие неуместно среди всеобщего гомерического смеха. Но ей уже было всё равно.
«Что это со мной? Я уже ничего не понимаю. Может, это галлюцинации на фоне нервного срыва? Что на самом деле творится в его душе, чем заняты его мысли? А может, ему грустно оттого, что вечером придется улетать, и мы с ним расстанемся уже через два часа, возможно навсегда. Но ведь всё от него зависит! Серёжа, ну неужели ты не чувствуешь меня, неужели все эти знаки, мечты, – всё это было напрасным? А вдруг Миша рассказал про меня и ему просто стало меня жалко? Я ещё и оделась сегодня, как идиотка, в траурное тёмное. И цветы подобрала под стать ситуации – белоснежные розы, перетянутые по всей длине чёрной лентой с бантом. Но ведь это для общего впечатления – поиздеваться хотела. Как же я теперь поцелую его? Да ещё вся заплаканная. С такими нервами хотя бы просто встать и цветы отдать…»
Орлов в этот вечер был особо внимателен ко всем и, наклоняясь, целовал каждую девушку в щёчку. Наконец, на время успокоившись, Лена нашла в себе силы встать и протянула ему букет. Артист спокойно взял его и, не сказав ни слова и не сделав попытки ее поцеловать, развернулся и медленно отправился к столу, чтобы присоединить его к общему разноцветному вороху. Девушка мысленно поблагодарила его за отсутствие какой-либо реакции и села в своё кресло. И тут, развернувшись к ней, Сергей удивлённо-игривым тоном произнёс:
– А поцеловать?!
Публика засмеялась, а у Лены всё похолодело внутри. Она вспомнила, как писала в чате об этой заготовленной фразе. Значит, именно этих слов он ждал, медленно удаляясь от неё с цветами. Пытаясь найти подтверждение своим догадкам, она бросила на него умоляющий взгляд. Нет, Сергей выглядел уверенно, но был явно взволнован, а его гипнотические глаза смотрели на неё ласково и как бы вымаливая прощение за что-то. Подчиняясь власти этого взгляда, она приблизилась к нему. Молодой человек наклонился к девушке, но не повернул лица, подставляя щёку, как обычно. Она увидела перед собой его губы. Нежные, зовущие, столь давно желанные. Лена задрожала, понимая, что он не просто знал обо всех её намерениях, но и ожидал этого, доверяя ей, не боясь возможных последствий. Теряя последние силы, она лишь коснулась его губ своими, что вызвало бурную реакцию в зале и тут же, отвернувшись, всё-таки села в спасительное кресло, с трудом сдерживая слёзы. Сергей был заметно удивлён и даже немного разочарован. Уже без особого настроения он закончил программу и на этот раз почему-то не вышел в зал под конец выступления, как обычно.
Успокоившись и взяв себя в руки, Лена не сдалась и отправилась к выходу испытать последний шанс. Прошло часа полтора, и в дверях появился Орлов. Увидев девушку, он сам направился к ней, но молчал.
– Может, сфотаемся? – предложила она, тут же забыв все заготовленные обвинительные речи…
– Конечно! – с готовностью отозвался Сергей и обнял её за талию.
Лена передала фотоаппарат его охраннику, и пока тот пытался разобраться, как навести правильный фокус и куда нажимать, они стояли обнявшись, ни проронив ни слова. Наконец, техника была возвращена, и она решила всё же осуществить последний пункт почти провалившегося плана, достав из сумочки фотографию сына. Именно её она отправляла вместе со своими портретами всем любопытствующим на сайте. Сейчас ей хотелось знать, получал ли Орлов её когда-нибудь. В том что он присутствует в чате сомнений уже не было.
– Чиркни, пожалуйста, пару слов... для Алекса.
Сергей развернул фото и начал долго и внимательно его разглядывать. Наконец, неуверенным голосом он произнёс:
– Как зовут?
– Алекс, это мой старший, – Лена намеренно так назвала его, имея ввиду свою беременность, но Сергей молчал и не отрывал взгляда от мальчика.
– Нет... Вас как зовут?
Именно этого девушка ожидала меньше всего.
«Он что, издевается надо мной?! – она не знала, чего ей хотелось уже больше – прибить его на месте или зацеловать, но всё равно до смерти. – Прекрасно ведь знает моё имя, которым я ещё и каждое своё sms подписывала. Наверное, больше сказать нечего».
– Элен меня зовут, – добавила она вслух, мечтая взглянуть в его глаза, которые он переводил с фотографии на землю.
– Это вы, значит?....
– Что? Sms тебе посылала? Я.
– Нет... в интернете... тоже вы?
– И в интернете тоже я! – Лена удивилась повороту разговора, в котором каждое слово из него приходилось вытягивать клещами. Причем, теперь он открыто признавался, что бывает на сайте, хотя во всех интервью уверял, что инет терпеть не может и практически им не пользуется. – Ты же говорил, что чаты терпеть не можешь?!
– Ну почему, захожу иногда... – признался Орлов, но, видимо, поняв, что сболтнул лишнее, добавил: – Гостевую почитать.
«Да уж, гостевую! Так я тебе и поверила. Меня не бывает в гостевой, я только в чате появляюсь. И скажи ещё, что не знал о моих сегодняшних планах…» – Ей уже хотелось бросить ему эти слова в лицо, которое он прятал, опустив глаза, но Сергей вернул ей фотографию с надписью: «Алексу, на здоровье!» и повернулся к двум женщинам, подбежавшим к нему за автографом. Затем он резко отошел и, позвав охранника, сел в машину. Лена поняла, что это всё! И они больше уже не увидятся. Стоя на месте, она провожала взглядом тонированные стёкла автомобиля:
«Серёженька, ну не будь таким дураком, вернись! Мы ведь можем быть так счастливы вместе, не уезжай! Прошу тебя!»
Но на этот раз судьба решила иначе, и машина не услышала её мольбы, сорвавшись с места и разбив ей сердце навсегда.

* * *
Подъезжая к дому, Лена отправила ему последнее sms: «Прощай, солнышко! Больше я тебя не побеспокою!... даже в интернете. Видимо, действительно – не судьба. Счастья тебе!!! Элен». Как и прежние сообщения, это осталось безответным, но она уже ни на что и не надеялась. Поднявшись к себе, девушка без сил опустилась на кровать. Не было даже желания идти в ванную, чтобы смыть расплывшуюся от слёз косметику. Тут она вспомнила, что в чате её ожидала Марина – подруга из России, которой она обещала поведать сегодняшние новости. Включив осторожно компьютер и, дождавшись пока та останется в списке чатланов одна, девушка зашла на сайт.
«Элен, ну наконец-то! Я же уснуть не могу, вся истомилась в ожидании. Ну как прошло?!»
«Честно? Ужасно!» Лена доверяла этой девушке, с которой не раз общалась по телефону и быстро дрожащими пальцами поведала о случившемся.
«Ни фига себе! И что, уехал и ничего на прощанье не сказал?»
«Не-а, прикинь? Получается, что он меня прекрасно знает, и даже – как выгляжу. Наверняка даже в курсе подробностей моей личной жизни, чувств к нему и беременности».
«Может, это его и тормознуло? Вдруг ты правда ему понравилась и он хотел с тобой познакомиться, а этот ребёнок его и остановил? Двое детей, один из которых новорождённый, ему сейчас точно не нужны. Тем более чужие. Ну ты не переживай, забей, и всё».
«Не знаю, Мариш. Мне только методы эти садистские не нравятся. Кто его просил вообще рот открывать? А уж если открыл, то будь добр объяснить себя по-человечески. Ведь прекрасно понимает, что творится у меня в душе уже несколько лет, и ни разу не сказал: “Забудь всё, расслабься, нам не быть вместе”. Просто бы откровенно послал меня хоть раз. Нет, дразнит, завлекает, играется, а потом резко уходит без каких-либо объяснений».
«Слушай, Элен, а может он специально сказал тебе про интернет, чтобы образно дать понять, что знал о твоих планах и как бы спрашивает, почему ты его всё-таки не поцеловала? Или испугался, что любое его слово и действие тут же станет благодаря тебе достоянием широкой общественности?»
«Я заранее понимала, что его это могло запросто отпугнуть, но у меня не было иного выхода, мне просто необходимо было выяснить, бывает ли он здесь и насколько знаком со мной. Теперь я это знаю. А если бы между нами что-то и было, разве я стала бы делиться с кем-то? Но ему ведь не докажешь. Возможно, он специально так себя повел на концерте, чтобы обезопасить себя. По типу: нападение – лучшая защита. Сбил меня с настроя своим поведением, обескуражил. Получилось – не я его шокировала, а он меня. Нет смысла сейчас гадать, все ответы знает только он сам.»
«Раз ты точно знаешь что он здесь бывает, то на кого думаешь конкретно?»
«Есть один ник, но кто – не скажу, а то будешь его подозревать, а окажется – не того. Он заходит иногда, но всегда молчит, только читает. Надо же было ему так вовремя появиться и прознать все мои планы!»
«Это говорит о том, что как раз ты его и интересовала. Раз в дни своих концертов сюда заходил, значит – ждал твоих комментариев».
«Мариш, не бей по живому. Мне и так плохо! Я послала ему прощальное sms с пожеланием счастья и обещанием не встречаться на его пути, даже в инете. Так что, пусть заходит, меня здесь больше не будет. Может, поймёт, что мой уход вызван обидой на него».
«Но зачем? Не уходи! Тебя никто не отпустит, ты же душа этого чата».
«Маринчик, я уже не душа, а скорее, привидение. А общаться можно по-разному: почта, аська, скайп, не важно. Не хочу больше слышать о нём, думать, вновь страдать. К тому же, надо выполнять своё обещание. Тяжело расставаться с последней надеждой на многолетнюю мечту. Как будто падаешь в пропасть и не знаешь, за что ухватиться».
«Тебе нужно думать сейчас о ребёнке, о будущем».
«Да, ты права. Эта беременность – моё спасение. Естественно, забота о малыше постепенно займет все мои мысли, а счастье от его появления залечит душевные раны. Всё верно. Но Сергея всё-таки нужно забыть».
«Вообще странно, я была уверена, что вся твоя эпопея с гаданием, знаками судьбы и многолетним терпением закончится вашей свадьбой. Интересная у тебя судьба. Может, тебе стоит об этом книгу написать?»
«Читаешь мои мысли. Эта идея посетила меня ещё года три назад. Причём, дело даже не в Орлове, в моей жизни было множество интересных и поучительных моментов, о которых стоило бы поведать. Вот только писать, к сожалению, не умею. Электронное письмо для меня – уже физкультурный подвиг».
«Не важно, главное начать, а там само пойдет, попробуй. Представляешь, прославишься и Сергей сам потом за тобой бегать будет. Прикол, я уже представляю, как он по ночам о мечтает о твоём автографе!»
«Глупости, если я и решусь, то уж не ради этого. К тому же, необходимо время, место, настроение, а главное – определённость в жизни. У меня пока всё так зыбко и непонятно, а когда не представляешь, чем закончить и к чему вести, то нечего и начинать. Нужна основа, стержень, а я его пока не ощущаю. Но уверена, что однажды придёт время, совпадающее с возможностями, и я это дело проверну. В жизни должна быть цель и мечта, а эта – ничем не хуже похороненной мною сегодня».
«Могу только пожелать тебе удачи. Но мечту не надо хоронить, грустно как-то. На то она и мечта, чтобы не вписываться в рамки. И потом, говорят же – пока ты ей верен, она платит тебе взаимностью. Мало ли, вдруг что-нибудь и произойдет у вас. Может ещё просто время не пришло, и тебе дано сделать что-то важное, чему его присутствие бы помешало. Вот, например, книгу написать. Стала бы ты с ним думать о какой-то книжке… Но вдруг её ждут миллионы?»
«Миллионы, говоришь? Хорошо бы. А про верность мечте есть два варианта, причём абсолютно полярных. Считается, что если ты постоянно думаешь об одном и том же предполагаемом событии или человеке, то как бы притягиваешь к себе его энергию, и она помогает материализовать мысли в реальные образы. А если изменишь мечте, то потеряешь эту тонкую энергетическую связь навсегда. Раньше я так и думала, но последние события приводят меня к иному мнению. Заветные желания сбываются тогда, когда меньше всего ожидаешь, когда отпускаешь их навсегда, теряя последнюю надежду. И это правильно. Во-первых, нельзя зацикливаться на одном, а нужно продолжать жить своей жизнью. А во-вторых, в этом случае сюрприз имеет более ошеломляющий эффект, поскольку не ожидаем. Эмоциональное восприятие намного сильнее, и ты ценишь происходящее событие гораздо глубже, чем когда получаешь как должное после длительного ожидая».
«В жизни по-разному бывает. Может быть и по-другому – хоть жди, хоть не жди, ничего не случится. А ты готова отказаться от него навсегда?»
«Я просто устала тратить свою жизнь и нервы на безосновательные ожидания чего-то. Если что-то и произойдет, я буду очень рада, но идти напролом и биться головой о стену больше не стану. Главное, занять свои чувства кем-то и составить новые мечты и планы, уже более реальные. А дети – прекрасный и достаточный повод для этого».
«Что ж, Элен, тогда тебе нужно отформатироваться, стереть лишние файлы и вирусы и запустить новую прогу. Но ты не пропадай, иди пока выспись, я тебе напишу на “мыло” завтра».
«Спасибо, Мариш, за всё. Спокойной ночи!»
«Целую!»

Недолгий сон, давшийся девушке с таким трудом, был тут же прерван звонком на мобильник.
– Лена, ты что, спишь?
– Кто это?
– Миша. А почему шепчешь?
– Ты спятил? Два часа ночи! Вокруг все спят, включая меня.
– Ну извини, я думал ты там лежишь, мечтаешь.
– Мне больше не о чем мечтать. Что тебе нужно ещё?
– Да ничего, просто позвонил. Мы только что из ресторана, отмечали с Серёгой окончание гастролей. Завтра с утра повезу его в аэропорт провожать.
– Очень интересно! А мне ты зачем докладываешься? Хочешь, чтобы я лишний раз пожалела, что меня на ваш праздник жизни не пригласили? Не дождешься, мне уже пофиг.
– Ну Ленчик, не кипятись, я же о тебе заботился. Зачем тебе новые разочарования в жизни?
– Как же я устала от вас всех! Оставьте меня в покое.
Девушка выключила телефон и спрятала его под подушку, накрывшись одеялом с головой. Предательские слёзы вновь подступили к горлу, но на них уже не осталось сил, и она просто уснула.




* * *
– Блин, третий месяц не закончился, а живот уже прёт вовсю. – Лена грустно стояла перед зеркалом, с трудом стягивая на себе любимые джинсы. – Эх, прощайте мои прокаченные кубики и заветные сорок восемь килограмм. Думаю, пора уже обрадовать родителей, а то сами всё поймут.
Выбрав время, когда отчим ещё был на работе, девушка собралась с духом и поведала матери о своих планах. Пока Ольга пребывала в лёгком шоке, будущая мама воспользовалась её замешательством и попыталась объяснить свою позицию:
– Сергей не хочет ребёнка, но это неважно. Я сейчас много работаю – на первое время нам хватит, ещё и пособие буду получать, затем его в садик, а я вернусь на работу. Мам, не делай такое лицо, я давно уже хочу ребёночка. Ну что мне делать, если мужиков нет нормальных вокруг? Не ждать же до пенсии. И Саша тоже мечтает о братике. Всё будет нормально.
Ольга сохраняла молчание до прихода мужа. Обсудив последние новости, они уже вдвоём набросились на Лену.
– Ты поступаешь безответственно! – кричали они на весь дом. – Зачем тебе сейчас ребёнок? Сашу на ноги хоть поставь. У тебя же нет ничего – ни денег, ни квартиры, ни мужа, ни карьеры. А с двумя детьми ничего этого уже и не увидишь. Или ты надеялась, что можешь, как всегда, сесть нам на шею? Ничего подобного. Раз уж ты сама решаешь такие важные вопросы, то сама и расхлёбывай, от нас помощи не жди. И вообще, мы сообщим в социальную службу о том, что у тебя нет ни средств на содержание детей, ни мозгов, чтобы правильно и вовремя рожать, и пусть они забирают у тебя Сашу и этого ребёнка.
Из соседней комнаты выбежал мальчик и сел рядом с мамой, взяв ее за руку, в страхе прислушиваясь к намерениям своих родственников. Лена хранила молчание, понимая, что им необходимо просто выпустить пар, и только потом они начнут пытаться соображать. Не могла же она им поведать, что не планировала эту беременность, что просила сама Сергея предохраняться, но очень счастлива такому повороту судьбы и благодарна за этот фантастический дар.
– Ты думаешь только о себе. Ребёнка ей захотелось! Это что, игрушка? Он же первый тебя возненавидит за твою безответственность. А на Сашу уже наплевать, как он будет жить теперь?
– Что вы орете?! – вдруг раздался детский голос. – Вы совсем дураки что ли? Как можно сравнивать ребёнка и квартиру с деньгами? Дети намного важнее. И если вы этого не понимаете, уходите отсюда!
Всё трое просто обалдели и уставились на Сашу. Мальчик обнял маму и смотрел с вызовом на нападавших своими голубыми глазками, полными слёз и уверенности. Лена с благодарностью прижала его к себе и посмотрела на мать:
– Завидуй теперь, какие у меня дети! К тому же, мудрее тебя. А когда ты сама рожала меня в неудавшемся браке и тут же Димку, уже практически разведясь, о чём думала? На тебя так же наезжали? Видимо, дочери повторяют путь своих матерей, от этого никуда не денешься. Не мешай мне, всё равно уже поздно, и я буду рожать. И от вас нам ничего не нужно, завтра же соберу вещи и сниму квартиру. А к детям своим не подпущу.


* * *
– Ну что, как ты там?
– Как на курорте. Отдельная палата, развалилась в удобном кресле, смотрю фильм с русским переводом по кабельному, да ещё тут девушка делает мне массаж ног с маслами. Я их уже почти не ощущаю, но говорят, способствует процессу. Одно неудобство – не пошевелиться, вся в проводах, капельницах, приборах. Но, зато с эпидоралью – сказка.
– Да, это тебе не Россия.
– Не говори, Серёж. После тех родов я бы на второго уже не решилась, а здесь понимаю, почему в каждой семье по три-шесть детей. Дело даже не столько в аппаратуре и лекарствах, сколько в отношении и профессионализме. Тут оказывается и вход свободный. Любой может составить мне компанию. Вот, маму только что домой отправила, она бедная после работы сразу ко мне – три часа просидела. Всё равно дело движется медленно, долго ещё загорать придётся.
– Намекаешь, чтобы я приехал?
– Нет, не надо, я ужасно выгляжу, да и ты думаю, не горишь особо желанием.
– Да, эти страсти не для меня. Ну если что – звони.
– Ладно, давай.
Ближе к полуночи, при очередной проверке, врач наконец-то остался доволен открытием, чем и обрадовал измученную ожиданием пациентку. Лене повезло – хотя роды и принимала молоденькая девушка-практикантка, совсем одна, но свою работу делала очень профессионально, внимательно и чётко.
– Давай, тужься сильнее, – командовала она.
– Не могу, я ничего не чувствую, – жаловалась роженица.
– Соберись с силами, давай, вот уже головка идёт! Ещё, сильнее. Какая красавица! Ещё чуть-чуть, ну... Всё, молодец! Посмотри, какая красатуля, блондиночка и такая чистенькая! Удивительно, даже мыть не нужно. Возьмёшь?
Лена поблагодарила молодую специалистку и осторожно взяла на руки свою дочь, которая лишь немного всплакнула, но быстро успокоилась на материнской груди.
– Привет, моя доченька! Ты и вправду красавица! – молодая мама нежно прижала к себе маленький тёплый комочек и нехотя передала сестре для необходимых процедур. Воспользовавшись моментом, она дотянулась до лежащего неподалёку мобильного и обзвонила всех, чтобы обрадовать и успокоить.
– Хорошая девочка, здоровая, поздравляю, мамаша! Получила максимальную оценку по всем параметрам. Надо же, целый день ты её ждала, а родилась она ровно в полночь. Ну хорошо, поставлю ей 12.02 и сегодняшнюю дату. Имя придумала уже?
– Угу, Диана, как принцесса. Хотя, судя по времени рождения, можно и Золушкой назвать.
– Диана? Красиво, ей идёт. Ну, держи свою Золушку, можешь покормить пока, потом вас отвезут.
Малышка так устала и проголодалась за этот нелёгкий день, что не могла оторваться от материнской груди около двух часов. Наконец, насытившись, она мирно уснула, прильнув к Лене, позволяя той осторожно её рассматривать, поглаживая. Девушка вспоминала свои ощущения при рождении Саши и удивлялась некоторой разнице. С первым ребёнком она испытывала то же чувство счастья, нежности, поразительного чуда, которого она оказалась достойной. Но этот восхитительный букет немного омрачало постоянное беспокойство, – что и как нужно делать с ребёночком и с самой собой. А теперь, наученная опытом, годами и собственными ошибками, она не нуждается в подсказках и лишней трате нервов. Чувство любви, которое было лишь подсознательным все эти девять месяцев, наконец материализовалось и полностью окрепло. Она мысленно благодарила судьбу и Бога за дарованные вовремя силы, которые не позволили ей ни разу усомниться в выборе своего будущего. Лена была уверена, что эта солнечная, весенняя девочка с огромными голубыми глазками всегда будет чувствовать себя счастливой и всеми любимой.
Вскоре пришедшая за Дианочкой сестра забрала её в детское отделение, а Лену перевезли на каталке в послеродовую палату, где она наконец-то и уснула.

* * *
– Мам, а можно посмотреть на мою сестрёнку?
– Конечно, Сашуль, скоро я привезу её кормить, и вы познакомитесь.
Родители Лены и сын расположились возле её кровати, ожидая звонка из детской комнаты.
– Ну ты хоть высыпаешься? – поинтересовалась Ольга.
– Не-а, не дают. Вызывают каждые три-четыре часа, приходится вставать и топать к ней, она вечно голодная, а у меня, похоже, не хватает молока. Да ещё и нужно вовремя проснуться, чтобы поесть, а то всё уметут в столовке. Приходится много кушать и постоянно пить горячий чай со сгущёнкой. Представляю как меня разнесет…
– Ничего, для ребёнка можно и потерпеть, потом похудеешь. Материнское молоко для неё необходимо.
– Знаю, мне в боксе предлагают перевести её на искусственное, но я пока не соглашаюсь. Посмотрим, как дальше будет. Если лактация не улучшится, придётся всё равно её докармливать смесью. Ну это уже дома.
– А когда вас выпишут?
– Через три дня. Здесь долго не задерживают, если ребёнок здоров. К тому же посмотри, все палаты переполнены. Какой-то беби-бум просто. Я когда с животом ходила, удивлялась – откуда столько беременных на улице, и в роддоме теперь места все заняты.
– Да, это странно, я тоже раньше не замечала такой активности.
– Видимо, это какой-то вирус, типа инопланетного. Сначала к нам иностранцы откуда-то с Марса залетели, а потом наши женщины. Поэтому Сергей до сих пор не верит, что это его ребёнок, мы ведь предохранялись.
– А что, он больше верит в инопланетян?
– Он скорее больше не верит мне, чем верит во что-то другое.
– На дочку взглянуть не хочет?
– Вроде собирался сегодня подскочить. Ой, подожди, телефон. Это из детской, я потопала, ждите нас тут.
Покормив кричавшего от голода младенца, Лена впустила всех в палату.
– Привет, Дианочка. Какая маленькая и смешная! Мам, смотри сколько в ней уже силы, схватила мой палец и не отпускает.
– Да, Сашуль. Ты тоже был такой сильный, когда родился. Поиграй с ней, только осторожней.
– Славная девочка! – подтвердила Ольга. – Хорошо, что здесь вход свободный и ребёнка можно привезти в палату, показать всем.
– Не говори. Я только между кормлениями не могу Диану взять, но когда мне звонят, выбираю – кормить в детской или привезти сюда. Мы с ней играемся, а потом я возвращаю её когда захочу. Она очень милая, спокойная, только вечно голодная. Вся в папашу.
– Ну ты здесь кушай хорошо, солнышко, – вмешался отчим, – если что тебе нужно, сразу звони, я привезу. И ни о чём не беспокойся. Мы сегодня как раз всё из магазина привезли, кроватку расставили. Завтра мама вещи постирает, погладит. Так что, к вашему приезду будет всё готово. Ты только отдыхай больше.
– Ладно. Ну пойдёмте, я вас провожу и Диану отвезу спать.
Вечером, как и обещал, появился Сергей. Вместе с букетом цветов Лена заметила у него в руках фотоаппарат. Он был взволнован, но сдержан.
– Ну что, где она?
– Пока спит, скоро привезу. А фотик зачем, будете дома с мамой сверять по своим детским карточкам, искать десять отличий? Кстати, все замечают, что она похожа на тебя.
– Посмотрим. Я пока её не увижу, не могу даже поверить окончательно, что это произошло. Но ты моё мнение не изменишь, я хочу провести анализ ДНК.
– Вот ты дебил, – не сдержалась Лена, – у неё даже в карточке стоит твоя группа крови – четвёртая, тебе мало? У нас теперь в семье все разнокровные: у меня первая, у Саши вторая, Диана с четвёртой. Для полного комплекта одной не хватает.
– Не уговаривай меня, если откажешься, значит подтвердишь мои подозрения. Не могли же все ошибаться.
– Кто все, твои гадальщики? Включая ту, которая обещала, что она не родится?
– Она была полностью уверена в этом. Кстати, мне даже предлагали в одном месте всё исправить... ну, не будем об этом.
– Что исправить? Подожди, тебе предлагали колдануть, чтобы у меня был выкидыш?!
– Ну... типа того, но я не согласился, не думай.
– Секунду. Теперь мне всё ясно! Вот откуда твоя уверенность в том, что она не должна была появиться на свет, – вдруг осенило её. – Ты согласился! Ну и скотина!
– Лена, я же говорю, что отказался, не гони, – упавшим голосом пробормотал Сергей.
– А с чего бы ты отказывался, если сам мне угрожал и даже задумывался подстроить несчастный случай?
– Я же несерьёзно говорил об этом. Сама меня доводила своим ослиным упрямством! Когда ты сообщаешь, что я тебе больше не нужен, и посылаешь меня при каждом удобном случае, как я могу ещё реагировать?
– Ну извини, если ты ставишь меня перед однозначным выбором – или я, или ребёнок, – естественно, я выберу малышку. Но тебе не верю, ты явно заплатил за мой выкидыш. Теперь её фотографию можешь отнести той гадалке и потребовать деньги обратно. Вот блин, мне это напоминает ситуацию из последнего блокбастера: ему наврали, что ребёнок не его, и предложили от него избавиться, на что он тут же откликнулся. Продолжение помнишь?
– Эй, народ, вы не могли бы потише со своими разборками? Тут люди спят, – послышались возмущенные голоса с соседних коек.
– Ты дура! Я же говорю, что не делал этого, ты ведь меня знаешь, – перешёл он на нервный шёпот.
– Я знаю, что ты был в этом уверен, и к тому же очень хотел меня вернуть. Вот даже сейчас не отстаешь, после всех своих походов в уже выученном тобою направлении.
– Почему же ты со мной ещё разговариваешь после всего?
– Почему я с тобой ещё разговариваю? Потому что ты подарил мне бриллиант в миллион карат. А знаешь, почему я не хочу с тобой разговаривать?
– Ну?
– Потому что ты жалеешь об этом.
Сергей промолчал и вышел в коридор, дрожащей рукой ища телефон и делая вид, что принимает срочный звонок. Спустя несколько минут он вновь заглянул в палату:
– Ну что, где ребёнок, почему тебе не звонят?
– Не знаю, время кормления уже давно прошло. Может, спит. Пойду проверю.
Малышка была сонная и, наевшись, тут же уснула. Сергей посидел немного рядом с каменным лицом, сделал пару фотографий, но ни слова о ней не сказал.
– Ладно, зая, я пошёл, отдыхай. Сообщи, когда вас выпишут, я найду машину и приеду. А знаешь, – добавил он уже у выхода, – ты ведь мне ни разу не предложила её подержать. Этим ещё раз подтвердила моё мнение, что я не её отец.
– Серёж, я так устала, думай что хочешь. Сделаем анализы, сам всё увидишь. А на руки я Диану даже маме не дала. И как ты думаешь, могу я доверить новорождённую дочь человеку, который её не любит и презирает за то, что она якобы сломала его жизнь и нарушила наполеоновские планы, отобрав любимую игрушку? Когда-то ты даже мечтал о её смерти, не говори, что сегодня вдруг ощутил себя любящим папашей.
– Ты знаешь, как ни странно, вообще ничего не ощутил. Может, последствия шока до сих пор срабатывают, нужно как-то свыкнуться с этой мыслью. А смерти я ей не желал, лишь просил тебя подождать с ребёнком.
– Одно подразумевает другое, не пытайся себя оправдать.
– Ладно, не важно, поговорим об этом после результатов.
– Как хочешь. Пока.

* * *
– Мам, тебя к телефону.
– Кто там?
– Училка моя, подойдешь?
– Да Сашуль, секунду, только Диану в кроватку уложу.
– Ой, а можно я пока с ней поиграю? – обрадовался мальчик представившейся возможности. – А то она или спит, или с тобой всё время.
– Конечно, только потише, игрушки в кроватке.
– Добрый день, это Элен? – голос в трубке оказался совсем молодой. – Я Мири, учительница Алекса.
– Очень приятно.
– Мне тоже. Алекс предупредил меня, что ты не сможешь появиться на родительском собрании по поводу окончания учебного года из-за малышки, так я решила позвонить сама.
– Да, к сожалению, мне пока не с кем её оставить...
– Ну не важно, – успокоила Лену учительница. – В принципе, я только хотела сказать, что у него всё замечательно, оценки отличные, особенно по математике, компьютеру и электронике. Но и не это самое главное. Хотелось бы особо отметить поведение Алекса в школе.
– Уже успел что-то натворить? – забеспокоилась она, зная что Саша не всегда признает субординацию и может надерзить даже директору школы. Но Мири удалось её удивить.
– Нет, что ты, наоборот. Он настоящий дипломат: прекрасно слушает материал на уроке, не отвлекается, отвечает чётко и уверенно, замечательно ладит с детьми и вообще, очень интеллигентный мальчик. Когда смотрю на него, прямо душа отдыхает, вот бы все были в классе такими прелестными детишками. Он и дома себя так же ведет?
– Дома он как раз расслабляется, – призналась Лена, – здесь он шумный и активный. Но это нормально, должен же он где-то снимать напряжение. А в целом да, он чудесный мальчик. Твои комментарии хоть слегка и неожиданны, но очень приятны, спасибо.
– Не могу представить его капризным и шумным, честно говоря. Мне кажется, он любит всех и такой заботливый. Вчера вот принёс в класс фотоальбом сестрички и хвастался всю перемену своим друзьям. Так трогательно. Он очень нежно к ней относится, это замечательно. И девочка красавица! Рада за тебя, в общем, и твоих детей.
– Спасибо, Мири. Я тоже очень рада, что у него в школе всё хорошо, во многом это и твоя заслуга. Мне самой сейчас катастрофически не хватает времени заниматься с ним, как прежде.
– Видишь, он оберегает тебя от лишних забот и старается сделать приятное. Удивительный мальчик. Если буду в Бат-Яме, обязательно заскочу к вам, посмотрю как он живет, как чувствует себя в домашней обстановке.
– Буду очень рада, заходи.
– Ну хорошо, передай ему привет и пусть продолжает в том же духе. Счастливо вам.
– Спасибо, Мири, тебе тоже. Бай.
С переполнявшим ее через край чувством гордости и нежности Лена подошла к сыну, обняла его и поцеловала в щёчку.
– Что она сказала? – в глазах Алекса было некоторое беспокойство.
– Рассказала, как ты хорошо учишься, хотя я твои оценки и так вижу. Ещё поделилась тем, как ты замечательно ведешь себя в школе, как хвастался вчера Дианиными фотками.
– Ой, да! Меня теперь все спрашивают, когда можно прийти в гости на неё посмотреть, – обрадовался мальчик смене темы, немного смущённый комплиментами.
– Да в любое время, когда она не спит, пусть позвонят предварительно. Ну ладно, Сашуль, она устала, буду её усыплять потихоньку.
– Хорошо, пойду в компе поиграю пока. Сладких снов, Дианочка, – он наклонился к её ручке, осторожно поцеловал миниатюрные пальчики и тихо ушел в свою комнату.
Малышка любила засыпать на маминых руках под её шёпот, прикрыв голубые глазки и улыбаясь кончиками губ. Каждая попытка переложить ее в кроватку встречалась громкими протестами, поэтому Лена настаивала только в тех случаях, когда сама уже валилась с ног. Разве могла она противиться этому чувству безмятежного блаженства от близости любимой малышки?
– Дианочка, принцесса моя, – шептала она ей, – ты удивительное создание, которое просто невозможно не любить. И все тебя просто обожают. Кроме разве что твоего глупого папаши. Типичный эгоист, не принимающий своим чёрствым сердцем никаких волн нежности и любви. Ну ничего, ему же хуже. А я не держу на него зла, ничего не жду и ни на что не надеюсь. Всё моё существо настолько «заражено» счастьем, что в нём не остается места для злобы и ненависти. И потом, они слишком разрушительны и недостойны нашего внимания, гораздо проще понять, как человек к тебе действительно относится и в соответствии с этим уже строить своё отношение к нему. Правда Дианочка? – Малышка, услышав своё имя и ощутив лёгкий поцелуй на золотых кудряшках, в знак согласия сжала своим кулачком мамин палец и долго не отпускала, дабы хоть как-то проявить свою солидарность с ней.
– Да солнышко, я рада что ты согласна со мной. Только не обижайся, что позволяю ему редко с тобой видеться. Твой папа никогда не изменится, а мне не хочется, чтобы ты потом страдала. Вообще, он дурак и сам во всём виноват. Те чувства, которые когда-то ещё теплились во мне, за всё время беременности он уничтожил окончательно своим поведением. За это его накажет Бог. Жалко только, что Сергей никогда не поверит и не поймёт, за что получит будущие неприятности и как это исправить. А сколько я не пыталась научить и образумить его, всё без толку. Придётся ему до всего доходить самостоятельно. «Это лишь твоё, субъективное мнение. У каждого своя правда и собственные понятия о Добре и Зле. Если бы у всех они совпадали, мир жил бы в полной идиллии», – твердит он постоянно в своё оправдание. Наивный. До него не доходит, что эти понятия незыблемы и формируются в каждом ещё до его появления на свет, просто отношение у людей к ним разное. Каждый ребёнок изначально стремится к свету, любви, добру, и только столкновение со злом его ожесточает. Затем в течение жизни нам дается право выбора, к чему стремиться – к добру или к злу, но за каждое действие мы получаем награду или наказание. Присмотрелся бы он к жизненным ситуациям или хотя бы внимательно посмотрел какой-нибудь фильм, – всё соответствует этому правилу. А почему? Потому, что это естественно – Добро награждается, Зло наказывается. Другой вопрос, что наше отношение к этим категориям действительно субъективно, и мы можем не замечать или не понимать каких-то собственных ошибок, а потом удивляемся полученному результату. Трудно, конечно, представить, что кто-то «наверху» сидит и отслеживает поступки каждого человека, анализирует их и выносит вердикт. Это кажется нам нереальным, поскольку мы даже чисто физически не можем и не умеем пользоваться всеми нашими ресурсами – собственным мозгом, или энергетическим полем, поэтому и не имеем права утверждать, что знаем все ответы. Нам это просто не дано. Человечество ещё не готово к подобной силе и власти даже над самим собой, нам придётся долго совершенствоваться, чтобы стать достойными этого дара. А пока каждый верит в то, что ему кажется наиболее близким и приемлемым. Я лично верю в существование единой и непреложной истины, законов жизни. Каждый называет это по-разному: кто Богом, кто Судьбой и Провидением, а кто просто Вселенским информационным центром или Базой инопланетного контроля. Но независимо от названия, суть остается той же. Просто для большинства именно религия является наиболее доступной формой – со своими законами, заповедями, наставлениями и молитвами. Понять загадочность и непредсказуемость судьбы, а тем более задуматься о каких-то информационных центрах и энергетических потоках, не каждому дано. Только вот самого Бога человечество поделило, как пирог, считая приверженцев иной веры вечными грешниками и не заслуживающими лучшей доли. К тому же, истинные законы уже давно обросли людскими, утеряв во многом свой настоящий смысл и назначение. Если представить истину как Бога, то в каждом религиозном учении любовь к нему обособлена от человека. Я верю, что Он есть в каждом из нас. Мы ведь – Его дети, Его создания. Значит, в каждом из нас есть часть Бога и часть земного человека. Одна часть – духовная, которая тянется к высшим материям – базисная, данная нам ещё при рождении. Другая – материальная, земная, которая возникает и развивается в процессе жизни и взаимодействия с окружающей средой. Она более подвластна нам, людям. Смысл жизни и её успех зависит от гармонии, баланса. Нельзя дать превалировать ни одной из сторон – ни улетать вверх, отрываясь от сущего и земного, ни закрываться в себе, теряя духовную связь с людьми, с их божественными половинками. М-да, вот я загнула, сама себе поражаюсь. Вообще, в период беременности в меня начали скачивать гигабайты какой-то удивительной информации, о смысле которой я раньше и не помышляла. Может быть ты, неземное создание, этому виной? – поинтересовалась Лена мысленно у дочурки, но та уже сладко спала у неё на руках, не желая поддерживать диалог.
– Вообще я заметила, что в последнее время человечество упорнее ищет ответы на вопросы бытия. Люди возвращаются к своей духовности, тянутся к ней и часто получают необходимые данные. Мне трудно объяснить, откуда это берется. Может, Сергей прав, и эти откровения – лишь лёгкая форма шизофрении? Не знаю... Возможно, такие люди, как я, сами того не сознавая, получают некий периодический доступ ко всеобщей базе космической информации и, перерабатывая её через себя, выдают в привычных для других людей форме, заодно обмениваясь приобретенными знаниями? А может, у нас открывается доступ к первой – божественной – половинке знаний, которая расположена у нас внутри ещё до нашего рождения, перенесённая из прошлых жизней, например. И через вторую половинку мы эти знания преображаем. Доступ открывается при правильном развитии второй – земной – половины, когда она доходит до определённой стадии. И всё это где-то и кем-то запрограммировано, как в компьютере. Кстати, сами ведь компьютеры и построены по модели человека. Эта информация, наверное, получена изнутри нас самих, как и другие открытия, либо с помощью высших сил, контролирующих процесс и стадии развития людей и нашего общества. Жаль, что все эти мысли остаются бездоказательными в материальном плане и людьми на веру не воспринимаются. Хотя, каждый должен сам пройти свой путь и прочувствовать его.

* * *
Май в этом году выдался удивительно жарким. Выйти на улицу, а тем более с ребёнком, до пяти-шести вечера было невозможно. Лишь когда спадала духота и начинал дуть с моря слабый ветерок, в городском парке появлялись отдыхающие. Под сенью восхитительных деревьев, плотно обросших цветами различных оттенков, не спеша прогуливалась пара молодых людей со спящей малюткой в коляске. Со стороны они выглядели вполне счастливой и гармоничной семьей, и лишь подслушав их разговоры, можно было убедиться, что всё не так.
– Лен, ты не устала? Меня лично уже задолбал твой психоанализ и рассуждения о смысле жизни. Ты не можешь жить как-то попроще? И вообще, я начинаю тебя бояться. Не могу понять, ты либо слишком умная, либо ненормальная. Но ни то, ни другое мне не нравится, потому что выходит из обычных, привычные для меня рамок.
– Страх рождается только от незнания и непонимания. Если бы ты постарался пойти мне навстречу, то мы бы не оказались сейчас в таком положении. Думаешь, почему я позволяю тебе видеться с нами, хоть и редко?
– Что значит «позволяю»? – удивление Сергея выглядело вполне искренним. -У меня есть на это полное право, раз уж ты родила.
– Размечтался! Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия. Я оказываю тебе незаслуженное одолжение и пользуюсь моментом, чтобы помочь тебе понять самого себя, несмотря на все твои протесты. Хотя ты явно лукавишь: если бы я была обычная, как все, то ничем бы тебя не притягивала. Тебе неприятно, что я понимаю внутренние мотивы твоих поступков?
– Например?
– Ну вот хотя бы твои наезды с моей якобы изменой и подставой тебе чужого ребёнка.
– А что здесь может быть скрытого, по-моему всё предельно ясно.
– То, что ты не можешь психологически смириться с ощущением себя полным дерьмом, если бросаешь на произвол судьбы бывшую подругу и собственного ребёнка. Конечно, проще не задумываться об этом, а считать меня изменницей, предательницей, лгуньей, а мою малышку – произведением чужого дяди, особенно твоего друга, которому ты завидуешь во всём.
– Вовсе нет. Я просто тебе не доверяю, хоть ты ни разу и не дала повода, но это мои внутренние ощущения, которые я и хочу проверить тестом на ДНК. А Косте я никогда не завидовал, что за бред?
– Завидовал и ещё как, – сделала Лена уверенное заключение. – Не столько тому, что он более удачлив на той же работе, сколько его способности подчинять себе женщин. А знаешь, в чём секрет? Его успех вовсе не во внешности или особых сексуальных способностях. Он просто чувствует, что хочет услышать и получить от него женщина и дает ей это, не забивая голову ненужными беседами о себе, своей работе, семье, спорте и политике. Обо всём этом говорят на второй-десятый месяц знакомства или совместного проживания. Ты должен делать женщине комплименты, не реагируя ни на кого другого. И говорить нужно только о ней, о себе ты и так всё знаешь. А если ей захочется углубиться в подробности твоей нежной натуры, она сама спросит. Пусть женщина почувствует себя центром вселенной. При этом ты должен выглядеть правдиво и не переборщить. Даже если девушка понимает, что нужна тебе только на ночь-две, она позволит себе полностью тебе отдаться и не станет предъявлять претензий после того, как ты не позвонишь на следующий день. Ведь хотя бы на короткий промежуток времени каждая мечтает стать желанной, единственной и неповторимой. Вот когда ты позвонил ко мне в первый раз и сказал что я – девушка твоей мечты, меня это проняло. Понимая, что это полный бред, поскольку ни ты меня не знал, ни я о твоих мечтах, в которых, возможно, ты грезил о фригидной, тупой уродке. Но всё равно мне было приятно. Жаль, что лишь в момент знакомства ты один раз за все два года подумал о том, чего бы мне хотелось услышать от тебя. Всё остальное время ты был замкнут на себе, любимом. А для счастливого союза партнёры должны задумываться о желаниях друг друга, а не только о своих.
– Спасибо большое за лекцию, учту при случае, – фиглярно поклонился ей Сергей. – Насчёт Кости ты всё равно не права. Его отношения одноразовые – это не мой стиль, а такую, как ты, ему не найти, поэтому он мне скорее завидует, чем наоборот. Но его способностям я доверяю, поэтому сомневаюсь, что ты не поддалась им.
– Видишь, я же говорю, мы никогда не придём к общему знаменателю, тебе просто удобнее так думать. И даже ДНК тут ни при чём, оно тебе не нужно. Ты уже уверил себя в придуманном. Я же сказала, что согласна на анализы, лишь бы не слышать твоё нытьё больше. Только интересно, что ты скажешь, когда получишь результаты.
– Если я буду не прав, на коленях вымолю твоё прощение, но на все сто уверен, что оправдываться придётся тебе.


* * *
– Ну вот, сегодня концерт Орлова в Тель-Авиве, а я не иду… Хотелось бы встретиться с ним вновь, но как я оставлю трёхмесячную малышку? Да, Дианочка? Ты ведь ещё не можешь без меня, и бабушка с тобой не справится. К тому же, я так растолстела, что в зеркало на себя смотреть противно, не то что ему показаться. Понимаю, что ему ни мои килограммы, ни я сама не нужны, но чувствуя внутренний дискомфорт, не смогу в полной мере насладиться концертом. Надеюсь, он простит мне этот прогул, а к следующему разу приведу себя в порядок, ты у меня подрастешь и отпустишь мамку к дяде Серёже, правильно?
Малышка улыбнулась Лене в ответ и прикрыла свои огромные голубые глазки, жмурясь от лучиков солнца, украдкой пробирающихся под опущенную крышу коляски полюбоваться девочкой. Услышав звонок телефона, она тут же нахмурилась.
– Лена, привет, ты где?
– Как обычно, на набережной с Ди, а что?
– Я сейчас подъеду, поговорить надо.
– Что-то случилось? Судя по твоему деловому тону, ты уже получил результат ДНК.
– Угадала. Жди меня там.
Лене были неприятны наглые и вызывающие нотки в его голосе, она никак не могла соотнести их с тем раскаянием, которое он должен был, по ее мнению, изображать в такой момент.
– Ну, долго мы так будем сидеть? А, ясно, раздумываешь, как ты будешь стоять на коленях в светлых штанах от Версаче. Не смотри на меня так, будто я не только обокрала всю твою семью, но и расстреляла заодно.
– Ладно, читай, – Сергей достал из папки листок бумаги и протянул его девушке, не сводя с неё глаз.
– Что-то я не поняла, это что за фигня? При чём тут Центр судебной экспертизы Украины, когда ты говорил, что посылаешь образцы в Москву? И если этот документ оттуда, то почему написан по-русски и на какой-то печатной машинке, а не на компьютере, да ещё и копия…
– Ты прочитай сначала.
– Ну? «...анализ, проведённый по образцам волос... в первом конверте волосы принадлежат объекту мужского пола, во втором женского... по результатам анализа выявлено, что объекты данных образцов не являются родственниками...» Ты что, издеваться надо мной приехал?! Зачем я по твоей просьбе отдала её волосы, отстриженные ногти и колола ей пальчик для капли крови? Чтобы анализ провели только по волосам? И почему на Украине?
– Поначалу я хотел отправить в Москву, но потом меня отговорили, сказали, что гарантии никакой в том, что они действительно проведут анализ ДНК, потом просто вышлют какую-то бумажку, и всё. А это отдел судебной экспертизы, который никогда не ошибается. Там папа договорился со знакомыми и передал наши конвертики.
– Папа?! Вот рассмешил. Иди теперь подотрись этой бумажкой. Придурок, блин. Как ты думаешь, о каком результате мечтали твои родители? – Лена была в шоке, не понимая, то ли он действительно наивно и слепо доверяет своим родителям, то ли с их помощью пытается доказать собственные домыслы.
– Ты смеешь предположить, что мой отец меня обманывает? Это невозможно, я ему верю.
– Да? Тогда почему он отдал пакетик с волосами, которые мог легко заменить на любые женские, а не с кровью, допустим? И почему я вижу копию документа, а не оригинал? Такую ксиву я сама могу тебе в любой проге нарисовать.
– Оригинал хранится в деле, в архиве суда, и я всегда могу приехать и потребовать его посмотреть, а копию выдали ему на руки.
– Даже если ты и увидишь оригинал, абсолютно бездоказательно участие в анализе именно волос Дианы.
– Почему ты так уверена, что мои родители пытаются тебя оговорить? Мне, кстати, сразу сказали, что ребёнок не мой, и анализ это подтвердил. Как теперь прикажешь к этому относиться?
– Не кричи, идиот, Диана только заснула! А твоим предкам это ещё аукнется. Именно они убеждали тебя в полной непричастности к её рождению, тут же твой папаша состряпал липовую бумажку для подтверждения своих слов, и теперь ты меня обвиняешь в обмане.
– Да моим родителям всё равно чей этот ребёнок, – не сбавляя тона продолжал Сергей. – Они знают, что мы не будем жить вместе. И к тебе они всегда хорошо относились.
– Неужели? А кто тебя пугал алиментами? Отношение твоей мамы я помню – она всегда была приветлива, особенно когда я ежемесячно приезжала её красить и стричь у вас дома. Помнишь, мы вместе с Сашей и моими родителями были в парке на шашлыках?
– И что?
– После знакомства с Сашей знаешь что она мне сказала во время следующей стрижки?
– Нет.
– «Твой сын очень необычный и сложный ребёнок. Не представляю, как Сергей сможет с ним справиться. И вообще, я уверена что Серёжу ожидает блестящее будущее, он мальчик упорный и честолюбивый. Главное, чтобы ему не мешали». Как тебе это? Я сразу поняла все её намёки и просто промолчала. Она была спокойна, потому что видела, что ты несерьёзно к нам относишься и не строишь никаких совместных планов, иначе её отношение к нашим встречам было бы совсем иное.
– Я не верю, что она могла тебе такое сказать, – искренне удивился Сергей.
– Сам спроси, может у неё хватит смелости признаться. А теперь, когда у них появилась возможность повлиять на твоё мнение относительно отцовства Дианы, как ты думаешь, они ею воспользовались? Им ты доверяешь больше, чем мне. Твои родители ведь не понимают, что доказав тебе истину, ничем не изменят наши отношения, их уже никогда не исправить. Но меня бесит, что они так упорно ограждают тебя от реальности, выставляя меня лгуньей. Хотя знаешь, мне уже плевать. Ты так мечтал убедиться в своей правоте, так возьми эту бумажку, поставь себе в рамочку и живи спокойно. Про нас больше не вспоминай. Ты нам и раньше не был нужен, а теперь тем более.
Малышка окончательно проснулась и начала ныть в коляске. Сделав попытку закончить эту неприятную беседу, Лена встала, но Сергей тут же схватил её за руку:
– Зая, ну подожди, давай поспорим, раз ты так уверенно стоишь на своём.
– Поспорим? А зачем?
– В споре ведь рождается истина.
– Это когда хотя бы одна из сторон стремится её отыскать. Мы же упорно стоим оба на своём, так какой же смысл в потраченном времени и нервах? Не хочу больше тебе ничего доказывать и видеть тебя не хочу.
– Лена...
– Да пошёл ты! – она резко развернулась и, дрожа от злости, направилась с Дианой домой.
Ежедневные звонки Сергея, пытавшегося объясниться с подругой, приводили её в бешенство. Она чувствовала себя не просто оскорблённой, но и безжалостно растоптанной.
– Мне пришлось терпеть твои наезды всю беременность и унижающее недоверие после родов, а Диане – мою расшатанную психику. Для чего всё это? Чтобы доказать мнимую правоту человеку, не нуждающегося в истине, во мне и в дочери!
– Леночка, ну успокойся ты. Я уже сам не знаю, чему верить. Не думаю, что мои родители на такое способны. Но если ты уверена, что ребёнок всё-таки мой, я готов рискнуть ещё раз и провести местную проверку.
– Нет, я больше склоняюсь теперь к версии инопланетян. Думаю, какой-нибудь марсианин был бы более счастлив, узнав о её появлении, чем ты. Давай всё забудем, оставайся со своими любящими предками и не порть никому жизнь.
– Да не могу я так жить, не могу забыть тебя и терпеть твою ненависть. Ну пожалуйста, давай сходим к адвокату, узнаем подробности. Я всё оформлю, заплачу, вам только придётся приехать в больницу, и всё.
– Опять над ней издеваться? – негодовала Лена, не веря, что его убедит новый анализ.
– Ой, ну возьмут немного крови. В роддоме это делали каждый день. Зато ты будешь сама всё видеть – чьи образцы, кто делает анализ. С местными врачами у моего отца уж точно нет связей, и у нас не будет повода им не доверять.
– А как ты переживешь результат этой проверки? Ты ведь собираешься платить за подтверждение лжи своих предков. Как вы сможете дальше строить отношения?
– Давай сначала всё сделаем, а потом я буду думать. В любом случае, они не желали мне зла.
– Это уж точно! Одна я его желаю. Ладно, задолбал ты меня, иди узнавай подробности. Только обещай, что после получения результатов ты отстанешь от нас навсегда.
– Я сделаю что хочешь, только не передумай потом, – пообещал Сергей.
Оказалось, что в Израиле получить разрешение на проведение ДНК не так уж и просто. Необходимо было специальное одобрение суда, основанное на обсуждении прошения, поданного обеими сторонами через адвокатов. Но спустя месяц они всё-таки добились необходимых бумаг и получили долгожданную дату для приезда в больницу.
Очередь оказалась большой. Как правило, это были сомневающиеся в отцовстве будущие алиментщики. Опытные врачи быстро наполнили необходимые пробирки, взяв кровь на анализ даже у мамы ребёнка. Обоим родителям тут же дали подписать все три пробирки для подтверждения имён, выставленных на них.
– Ну что, папаша, жди, теперь не отвертишься. Не боишься, что потом на алименты подам? – не смогла не поиздеваться Лена.
– Ты не имеешь морального права это делать. Решение родить было исключительно твоим. Я был против и предлагал тебе оплатить аборт, но ты отказалась. С того момента вся ответственность за её воспитание лежит только на тебе. Если анализ подтвердит то, во что я всё равно не верю, то когда у меня появится в жизни возможность вам помогать, я сам это буду делать, даже тебя спрашивать не стану. А если подашь на алименты, уж поверь, я смогу тебе испортить жизнь.
– Бла-бла-бла... Знаешь, Серёж, жалею только об одном – что раньше, ещё до беременности не проверила тебя на эту тему. Только с появлением ребёнка мне предоставляется уникальная возможность разглядеть твоё истинное лицо и все подробности дерьмового характера и воспитания. Хорошо, что с этими проблемами тебе придётся бороться самому.
* * *
Получив по почте результат анализов, Лена не смогла сдержаться и тут же набрала номер Сергея:
– Ну что, папочка, можно вас наконец поздравить с рождением дочери?
– Тебе весело, да? Тут написано 99,9 процента, значит, вероятность ошибки всё-таки существует. Я ещё съезжу в эту больницу и поговорю с их профессором.
– И это вместо раскаяния и извинений?! Ну давай, езжай, не забудь свою поддельную бумажку прихватить. А да, она же на русском языке. Ну ничего, ты ему переведешь, объяснишь ситуацию.
– Давай-давай, злорадствуй. Мне тут рассказывали про проверку на детекторе лжи, вот его точно не обманешь. Когда у меня будут деньги, сходим ещё и туда.
– Ты лучше к психиатру сходи, придурок! Не можешь успокоиться, что из нас двоих сволочью оказался ты?
– Может, она и мой ребёнок, – начал соглашаться Сергей, – но в том, что ты мне хоть раз изменила, я не сомневаюсь, и когда-нибудь ты в этом сознаешься.
– Знаешь что? Ты уже давно заставил меня пожалеть, что я не сделала этого. И вообще, исчезни из нашей жизни. Если я ещё хоть раз услышу твой голос, то точно подам на алименты. Прощай!

* * *
Шли месяцы. Лена была счастлива, что всё в её жизни так вовремя и удачно складывалось. Благодаря последней работе, теперь она могла свободно заниматься целыми днями своими детьми, на которых не могла нарадоваться. Алекс стал более самостоятельным, спокойным и рассудительным мальчиком, помогал маме с сестрёнкой, намного улучшил свои показатели по учёбе. Диана же росла и хорошела с каждым днём, даря свет и радость всем окружающим. Даже на улице многие прохожие не могли удержаться, чтобы не остановиться полюбоваться этой улыбчивой красавицей с золотыми кудряшками, похожей на маленького ангелочка. Родители Лены тоже не могли не полюбить малышку, и от прежних скандалов и нравоучений не осталось даже воспоминаний. Теперь они яростно противились желанию молодой мамы отделиться с детьми хотя бы на некоторое время.
– Ты не справишься с ними одна, здесь хоть мы тебе после работы можем помочь, -возмущалась Ольга легкомыслию дочери. – Да ещё и выбрасывать последние деньги за чужую квартиру, лучше детям что-нибудь купи.
– У них всё есть, не волнуйся. А Диане уже почти год, ей скоро ходить нужно будет, а негде – квартира превратилась в мебельный склад.
– Ну правильно, с твоего прошлого съёма вещи переехали, плюс наши. Давай что-нибудь продадим.
– Нет, мам, давай мы лучше съедем, – стояла на своём девушка. – По-любому я с ними целый день сама, помогать купать по вечерам её уже не надо, а ночью, когда она просыпается, мы ведь даже свет включить не можем, чтобы вас не разбудить.
– Ничего страшного, скоро она перестанет просыпаться по ночам. Я знаю, зачем тебе нужна квартира – в компьютере по ночам сидеть.
– И это тоже. Только не по той причине, что ты себе представляешь. Я хочу книгу написать, а время на это можно найти только ночью, когда Диана спит.
– Ну зачем тебе эта книга? – сердилась Ольга. – По ночам спать надо, ты ведь и так за день выматываешься с ней.
– Мам, я об этом уже пять лет мечтаю. Сейчас у меня есть деньги на один год пожить отдельно, потом Диане исполнится два, отдам её в садик, а сама на работу. Так что, не переживай, всё предусмотрено. Другой такой возможности у меня в будущем может не появиться. Заодно и вы от нас отдохнете. Я как раз вчера присмотрела одну трёшку на этой же улице. Приличная квартирка, недорого и близко. Сегодня нужно дать ответ, так что со следующего месяца могу уже переехать.
– Лучше бы осталась здесь, пошла на бухгалтерские курсы за второй степенью, нашла хорошую работу. А кому нужна книга о твоей жизни? У каждого своя судьба, им чужая не интересна. А ты ещё и целый год потратить решила. Думаешь, сможешь на этом заработать?
– Ты не понимаешь, – вздохнула Лена, соображая какие именно привести аргументы, дабы убедить наконец мать в своей правоте. – Я не собираюсь писать книгу с целью навариться на ней. Наоборот, думаю для её издания придётся ещё и искать приличную сумму, а уж о рекламе и пиаре вообще нечего мечтать. И это не рассказ о стандартной судьбе. За последние годы у меня скопилось множество мыслей и открытий, новых ощущений, хочется всем этим поделиться, «облачив» их в художественную форму, повесть о своей жизни. Многие пережитые мною ситуации были очень показательны. И если эта книга хотя бы одного человека тормознет перед каким-то неправильным шагом или другому придаст силы и смелости для прекрасного свершения, то я буду только счастлива.
– Да какое тебе дело до других? Ты вот со своей жизнью разобраться не можешь, – не унималась Ольга.
– Это лишь твоё мнение, с моим оно не совпадает. А в мире множество несчастных людей. Не все готовы признаться себе в этом и прислушаться к чужому опыту и советам. Есть такие, которые любят продвигаться исключительно на собственных ошибках, вроде тебя. Но есть и те, кто хочет понять себя и окружающих, и им не хватает хотя бы лёгкого толчка и небольшой подсказки. Они смотрят, но не видят, слушают, но не прислушиваются. Я хочу провести их по этому лабиринту за руку, чтобы другие не водили их за нос.
– Ха, ты себя уже возомнила новым мессией?
– Вовсе нет. Я буду писать о собственном восприятии жизни, а каждый возьмёт из книги то, что близко лично ему, – спокойно продолжала Лена, не обращая внимания на усмешки.
– Ой, Лена, это просто один из твоих очередных капризов. Ну почему ты не можешь жить как все? Вечно что-то придумаешь, а у самой ничего не получается.
– Что именно у меня не получилось?
– Ну вот хотя бы возьми своего Орлова. Сколько времени на него потратила, давно бы уже забыла и нашла себе нормального мужчину, вышла замуж. Сразу ведь было ясно, что ты ему не нужна и он тобою никогда не заинтересуется. Чтобы понять неизбежное, тебе понадобилось несколько лет.
– С чего ты взяла, что я про него забыла? Просто раньше думала, что он является моей судьбой и целью, а потом поняла, что он скорее средство к ней. Благодаря этой многолетней «трате времени», моё мировоззрение полностью поменялось. Я научилась себя любить и поверила, что достойна в жизни лучшего, чем то, на что мне предлагают согласиться. Не стремясь к этому и не зная об этом, Сергей сделал для меня очень многое, за что я всегда буду ему благодарна. Только чтоб иметь возможность быть с ним, я решалась на многие вещи, о которых теперь нисколько не жалею, стала более смелой, уверенной. Как-то он говорил о том, что лишь стремясь к запредельным мечтам, мы достигаем реальных целей. Для меня этой мечтой был Орлов, а цель... кроме всего, что я вынесла из этого односторонне-заочного романа, возможно, эта книга. Ведь без интригующего рассказа о моем отношении к Орлову она бы сильно проиграла.
– Не знаю Лен, не знаю, – Ольга уже начала колебаться. – Одно уже хорошо – что ты успокоилась на его счёт. Но для приличной книги нужно быть профессионалом, а ты ведь совсем не умеешь писать. Как можно из бухгалтера-парикмахера самостоятельно переквалифицироваться в писатели?
– Мам, я понимаю, что ты никогда в меня не верила – ни в мои силы, ни внутренние возможности. И любую мысль и побуждение ты воспринимала в штыки, убеждая меня в собственной глупости и несостоятельности. Но на этот раз хотя бы просто промолчи, не думай ни о чём и не навлекай своими мыслями неудачу. Только в этот раз. Пойми, это не выражение амбиций, а ощущение необходимости. С логической точки зрения мне тоже трудно поверить, что я смогу это осилить, но какая-то сила подталкивает меня изнутри, не дает покоя. И я уверена, она будет поддерживать меня до самого конца.
– Да тебя моё мнение никогда и не волновало, не помню, чтобы ты к нему хоть раз прислушалась.
– Ты не права. Мне очень дорого ваше участие в моей жизни и ваша забота. Я понимаю, что любое твое действие несет в себе желание помочь, и ценю это, правда. Вы с Николаем нас очень поддерживаете, даже не представляю, как бы мы жили тут без вас. Но я не могу не следовать зову сердца и интуиции. Очень надеюсь, что когда-нибудь ты признаешь и мою возможность быть в чём-то правой и будешь искренне радоваться за меня.
– Я тоже на это надеюсь. Ладно, поступай, как знаешь. В конце концов, это всего лишь переезд на отдельную квартиру, а не выезд на ПМЖ в Канаду. Нам здесь конечно, тоже не помешало бы сделать ремонт...
– Ну вот! – обрадовалась Лена. – Я же говорю, всё вовремя. Короче, я звоню осчастливить хозяина квартиры, а вы запасайтесь красками.

* * *
«-Ой, где это я?... Как здесь спокойно, тихо и красиво!
– Ты в Раю.
– В Раю?!
– Да, кафе, где ты была с детьми, взорвали. Так что, добро пожаловать!
– Нет! Не может быть! А что с ними?
– С ними всё в порядке. Лёгкие ранения, ты успела их заслонить. Скоро выпишут из больницы.
– Но куда выпишут? У них же никого нет кроме меня!
– Тебя это уже не должно волновать. На всё есть своя программа, свой ход событий, который, впрочем, тоже не твоё дело. Ты должна расслабиться, пребывать в спокойствии и блаженстве. Той жизни больше нет, и всё, что с ней связано, утеряно навсегда. Здесь тебя ожидают более радужные перспективы.
– Но как я могу забыть своих детей?! Неужели я никогда больше их не увижу, не смогу дотронуться, приласкать, поцеловать, успокоить, не смогу заботиться о них? Разве можно отправлять душу в Рай, оставляя близких и любимых на Земле, лишая возможности контакта с ними? Как же можно пребывать в блаженстве при одной только мысли об их неизвестном будущем?
– Слишком много ненужных вопросов. В твоём новом мире нет зла, ненависти, ссор, потерь. Здесь ты проведешь гораздо больше времени. Начинай наслаждаться действительностью. А всё плохое постепенно забудется.
– Я не верю вам! Без ссор нет радости примирения, без ненависти не познать любви, без потерь не оценить то, что имеешь, а зло – понятие растяжимое. Я вижу, что и добро может скрываться под его маской, оставаясь при этом добром. Всё это – обычные человеческие качества, присущие каждому. Неужели здесь нас лишают их восприятия? Вечное блаженство? Оно невозможно... О, нет! Я поняла, Рай – это то, что было на Земле! Там остались мои чувства, мои любимые, моя жизнь. Верните меня на Землю! Я готова пожертвовать вашим «Раем». Как же мы жили, не осознавая, что Рай вокруг нас и внутри нас. Мы существовали в ожидании лучшего мира, не проживая по-настоящему каждую секунду истинного блаженства.
– Мы не можем этого сделать. Тебе придётся остаться здесь и ждать новой трансформации.
– Да, но это будет уже другая жизнь, в другом месте, времени и с другими людьми. И я не буду знать того, что поняла именно сейчас, уже после смерти!
– Для осознания этого каждому дается свой путь. Ты это поймёшь – рано или поздно. Надеемся, что вовремя...»

Открыв глаза, Лена не сразу сообразила, что это был лишь сон. Слишком яркий и правдоподобный, запомнившийся до мелочей, он не отпускал её в безмятежную реальность. Не обращая внимания на головокружение, жар во всём теле и не высохшие слёзы на щеках, она подскочила к детям. Те мирно посапывали в своих кроватках. Осторожно поцеловав их и поборов страстное желание обнять, Лена вернулась к себе и присела на постель. Тяжёлое ощущение неизбежного ужаса не покидало её.
– Странный сон. А главное, совсем не в тему, – пыталась успокоить себя девушка. – Терактов уже давно не было, а страх почему-то остался. Помню то время, когда в моём салоне главной темой для разговора были ежедневные жертвы. А ведь действительно было жутко: людей взрывали целыми автобусами, даже школьными, с детьми. Как я боялась тогда отправлять Сашу в подвозке на учёбу и сама ездить в автобусах, посещать с ним многолюдные места. Ведь многих расстреливали прямо на улице и давили под колёсами своих авто, уничтожали целыми дискотеками, пабами, кафе, бильярдными. Каждый человек, выходя из дома, не был уверен, что вернется обратно к своей семье. Но жизнь не останавливалась, и единственное, что выглядело довольно приятным, – с каждым убийством израильтяне становились более сплочёнными, внимательными друг к другу, забота о ближнем начинала превалировать в них над неутомимой страстью к удовлетворению собственных потребностей. Я даже тогда думала, что эти несчастья посланы нашему обществу как наказание за уход от истинных ценностей и испытание для проверки возможности хотя бы этим ужасным путём очистить наши души, заставить задуматься не только о смысле жизни, но и необходимости беречь каждое её мгновение. И когда относительное перемирие было достигнуто, я подумала – вот оно! Наконец-то! Но нет, и сегодня не видно никаких перемен прежних морально-общественных устоев. Лишь один момент неизменно пробирает до мурашек – сирены на День Независимости и в честь жертв всех войн, когда на пару минут в Израиле останавливается всё: транспорт, неподвижно стоящие люди и даже, казалось бы, само время, даря каждому эти несколько секунд на совместную глубокую скорбь и недолгое раздумье о её смысле и значении. И тогда слёзы наворачиваются сами, но скорее от трогательного ощущения всеобщего единства. Если бы мы научились его не терять сразу же после окончания сирен… Надеюсь когда-нибудь мы поймём это и, научившись любить себя и ближнего, отпустим из сердца чёрную зависть и ненависть ко всем окружающим, избавимся от проклятья смертью на этой многострадальной земле. Да, что-то меня понесло, на ночь глядя. Трудно уснуть после таких эмоциональных переживаний, а придётся – завтра дел много...
Утром чувство тревоги так и продолжало преследовать Лену. И не напрасно. В Израиле началась война.
* * *
«Элен, ну наконец-то! Я тебя в чате уже три дня жду, ты что не видела мои sms?»
«Привет, Марин, только сегодня пришли. Странно, какие-то проблемы со связью».
«Ну рассказывай, как вы там? Я просто в шоке отслеживаю новости о вас. В центре ещё не бомбят?»
«Пока нет, только обещают каждый день, призывают быть готовыми в любой момент и прислушиваться к сирене, если что. Треть страны на севере уже разнесли. Просто ужасно».
«Кошмар! У тебя же там родственники где-то в Хайфе, как они?»
«Переехали пока к дочери в Холон, рядом с нами. На севере живут и мамины знакомые, собираются приехать к моим родителям. Рассказывают, что почти не спят, по дому ходят одетые и на каждую сирену выбегают в подъезд, потому что времени отводится всего минута до падения ракет, а бомбоубежище далеко».
«Представляю, они там уже все на нервах».
«Не говори, у них уже истерика. А главное, не у всех есть возможность куда-то выехать. Представляешь, треть страны переселить! Государство не было готово к войне, ничем почти не помогает. Есть добрые люди, которые через инет и телевидение предлагают помещения для северян в своих домах и квартирах. Остальные же так задрали цены на съём, аж в два раза! Прикинь сволочи, на несчастье своих же пытаются деньги заработать. А куда людям деваться? Их там пачками уничтожают, а у кого дети, те о деньгах не станут задумываться».
«Ничего себе! Вот так, еврейская кровь – все думы только о заработке», – подытожила подруга.
«Это уже не еврейская, Мариш, а фашистская. Вот из-за таких скотов война и началась. Нельзя так относиться друг к другу, и пока мы этого не поймём, ничего не изменится в этой стране».
«Ну ты же говоришь, что кто-то да помогает…»
«Да, помогают многие. Магазины подвозят продукты питания в бомбоубежища, откуда люди не выходят наружу. В некоторых из них сделали детские сады, и туда завозят игрушки, сладости. Детки бедные, для них это шок, наверное, на всю жизнь. Даже представить страшно – эти вечные сирены, повсюду взрывы от ракет, разрушенные дома и улицы, смерть близких. А главное, когда это всё кончится, неизвестно. Наша армия вообще недееспособной оказалась. Вернее, не столько солдаты, а в армию забирают сейчас всё боеспособное мужское население страны, сколько армейское командование».
«А у нас во всех СМИ, как обычно, осуждают Израиль и оправдывают арабских террористов, которые прикрываются детьми, как живым щитом. Вот политика местная совсем стала проарабской».
«Я знаю, ваши новости тоже смотрю. Мы тут вообще от телевизора не отходим. Сводки с фронта всё-таки, линия которого совсем рядом. А политика России не столько проарабская, сколько антиамериканская. Всё-таки Америка – почти единственная страна, которая нас открыто поддерживает, а с Россией у них вечная холодная война. Ты знаешь, говорят, что оружие, которое используют террористы, получено из Сирии, а те в свою очередь, получили лично из рук Путина? Ты даже не представляешь, как теперь нас, русскоязычных, матерят местные израильтяне. Я не раз слышала оскорбления на улице в свой адрес, когда гуляла с Дианой. Россия активно вооружает все страны, конфликтующие с Америкой, особенно исламистские. И любые военные действия на Ближнем Востоке им всегда были выгодны – прибыли текут как и от продажи оружия, так и от подъёмов цен на нефть. Малая часть из этих сумм идёт якобы на реформы и небольшие компенсации населению, отчего то, повизгивая от восторга, готово облизывать благодетелю всё, что попадется. А что делать, кушать-то хочется, а каким путём заработаны эти деньги, никого не волнует, у всех свои дети голодные дома. Ладно, не будем вдаваться в политику, об этом можно часами говорить, а настроения и так никакого».
«Это точно. Грустно всё. Ну ладно было бы просто грустно, а то ведь ещё и страшно. Как тебе вообще удаётся выдерживать такой образ жизни, что помогает?»
«Сложный вопрос. Как-то не задумывалась. Наверное, сознание того, что в этой жизни есть и множество положительных моментов. Нужно постоянно концентрироваться только на них и этим черпать силу, не замечая трудностей и одиночества, иначе просто сойдешь с ума. Есть два варианта: думать о плохом или о хорошем. Для силы нужна подпитка и стимул. А для этого необходимо проанализировать всё, что тебе дает судьба на сегодняшний момент, выцепить только положительные стороны и, не уставая благодарить за них высшие силы, жить только этим, не жалуясь на вроде бы незаслуженные тёмные полосы, чтобы дух не исчезал и руки не опускались. Тогда ты вполне справишься и без искусственных допингов, типа алкоголя или наркотиков, а также без мужа и без поддержки друзей, зачастую лицемерных».
«Всё логично, конечно, и думаю – люди это понимают, вот только тяжело отказаться от переживаний и жалости, даже собственной. А ещё говорят: “Если тебе плохо, найди того, кому ещё хуже и помоги ему”. Когда ты видишь страдания других, то понимаешь, что не ты один мучаешься и кому-то бывает ещё хуже, и если ему помочь, то его радость и благодарность вылечит все твои муки. Хорошая тема, короче. Жаль только, мы не часто останавливаемся, чтобы вообще задуматься о своей жизни. Ладно, кстати, что там насчёт “лицемерных друзей”? Ты так ни с кем из прошлой жизни и не поддерживаешь отношений, не общаешься?»
«Практически нет. Сашин отец у наших общих знакомых ни разу не интересовался ни мною, ни сыном, хотя знаю, что до сих пор живет один и без детей. К чему стремился, то и получил. Сергея из Кемерово отыскала в инете. Он переехал в Москву, там сменил несколько очень значимых постов в крупных фирмах и компаниях. Так что думаю, карьерой он тоже доволен, ради которой отказался от нас. На одном сайте даже нашла номер его сотового, попыталась позвонить, интересно было пообщаться, спросить, как дела. Но как только представилась, он бросил трубку без каких-либо объяснений».
«Странно, это ты должна была на него обижаться за предательство, а не наоборот. Может, он не понял, кто это?»
«Всё он понял, Мариш. Я ему вдогонку sms написала, а он не ответил. Действительно, странновато. Мне же ничего от него не нужно было, просто позвонила по старой памяти. Да ладно, пусть живет, как хочет. Ой кстати, насчёт Роберта, – вспомнила девушка. – Мне на днях позвонили из прокуратуры и поставили в известность, что суд над ним наконец-то закончился. Представляешь, ему дали четыре года! Я была в шоке. Думала, он отвертится максимум условным».
«Да ладно тебе жалеть его, он над тобой вдоволь поиздевался. Пусть теперь осознает своё поведение. Хорошо, что у вас так строго. В России за убийство можно меньше получить. А тебя на суд не приглашали, что ли?»
«На окончательный нет. Была только один раз, где расспрашивали по моим показаниям. Но это было давно, и там я подтвердила, что не имею цели посадить его в тюрьму, а только лишь прошу оградить меня от него. Я и сейчас об этом спросила по телефону, а они ответили, что моё мнение не принимается в расчёт. Для них главное – рассмотреть состав преступления и самим определить степень опасности подсудимого для общества. Хотя, не думаю, что Роберту это поможет, наоборот, больше разозлит. Вот если бы он получил условно, то жил бы тихонько себе, обходя нас за тридцать километров».
«Слушай, Элен, он ведь выйдет, точно захочет тебе отомстить. Может, вам всё-таки уехать из Израиля?» – всерьёз забеспокоилась подруга.
«Он обещал меня убить ещё при первом же звонке в полицию. Если захочет отомстить, то сам не станет этого делать. Наоборот, тюрьма для него – хорошее алиби. Можно и оттуда нанять кого-нибудь. Подождет только, пока время пройдет, всё уляжется, забудется. Но он сам вряд ли простит мне это, хоть я и не имела цели сажать его за решётку, мои действия были просто вынужденными и спровоцированы им самим».
«Ой, кошмар, тяжело же тебе. Это сколько нужно намучиться, чтобы встретить того самого?»
«По-любому, моя вина. Ни с кем мы не подходили друг другу, и я изначально питала ненужные надежды, воруя время и у себя, и у своих мужчин».
«Да уж, своровала ты у них время, попользовались тобою, как могли. А что теперь с Орловым будет?»
«А что с ним может быть? У него своя жизнь, у меня своя, и вряд ли они когда-нибудь пересекутся. Теперь я убедилась, что все мои фантазии по поводу его, якобы, чувств ко мне были безосновательны».
«Как именно?»
«Видишь – здесь бомбят, а ему всё равно. Если бы хоть немного беспокоился за нашу жизнь, давно позвал бы к себе».
«Действительно... А ты уже забыла его? И даже на концерты не пойдешь, что ли?»
«На концерт обязательно схожу, когда приедет... если ещё будет куда. Разве я могу позволить себе отказаться от такого удовольствия? К тому же, никакой обиды или неприязни я к нему не испытываю. Единственно, хотела у него выяснить хотя бы год следующего приезда в Израиль и по глупости позвонила на его мобилу».
«И что он, сразу узнал тебя?»
«Ага, узнал, тут же ответил, что занят, и бросил трубку».
«Придурок! Зачем же он вообще отвечал на звонок, если ему так некогда?»
«Ну вот и спроси. Видимо, хотелось лично закрыть мне в лицо телефон», – Лена сразу загрустила, вспоминая неприятный момент.
«А может, он просто переживает, нервничает и стесняется, не знал, что и как сказать, поэтому сразу “сбежал”»?
«Мариш, Орлов уже взрослый парень, нечего его выгораживать и придумывать отмазки. Хотя, все мужики ведут себя, как несмышлёные пацаны. Знаешь, наблюдая за Дианой, я всё больше убеждаюсь, что девочки – это маленькие женщины, а мужчины – большие мальчики».
«Точно! Поэтому мы стараемся выбирать постарше, чтобы хоть как-то нам соответствовали. А у Сергея, судя по нашему сайту, количество поклонниц всё растет. И несмотря на молодой возраст, они достаточно рассудительны и талантливы. Видела, как расписали гостевую стихами на днях?»
«Угу, читала, красивые стихи. Рада за Орлова, что у него такие верные и искренние поклонницы, вот только он их не ценит. Кстати, позавидовав молодым талантам, сегодня с утра сама один стих накатала с дури».
«Ну-ка, похвастайся».

«Как сравниться с тобой? Мы равны лишь душой одинокою,
Не сведут нас с тобой безразличной судьбы корабли.
Слишком разные мы, бесконечно, жестоко далёкие.
Не домчат поезда, нет такого маршрута на карте Любви.

Сгинут в пропасти жадной так неумело ведомые
Самолётные крылья надежд и наивной любви.
И услышу оттуда до боли знакомое:
«Извините, я занят». Прощай... и сплошные гудки».

«Ух ты, здорово!»
«Спасибо!»
«Обязательно выложи на сайт, пусть прочитает! Это тебе ваш последний несостоявшийся разговор навеял?»
«Типа того. Грустно стало».
«Ты всё ещё любишь его. Вот не пойму только, за что, или это – любовь вопреки?»
«Думаю, мы все любим Сергея потому что видим в нём не удачливого артиста-миллионера, как он считает, а чистого, тёплого, светлого и сильного человека. Именно это нас и притягивает к нему. И как бы он к нам ни относился, мы не можем перестать любить его. Ведь влюбляются всё равно “за что-то”, а вот “вопреки всему” не перестают любить. Так как это “что-то” у него никуда не пропадет, то и оттолкнуть нас от этого чувства будет уже сложно. И я нисколько не жалею ни о чем. Любовь – прекрасна, не нужно искусственно давить её в себе. Даже если она реально не оправдана, то часто несет в себе созидательную роль в большей степени, чем разрушительную. Именно таким оказалось моё чувство к нему, оно придало мне уверенности в жизни, и я благодарна судьбе за встречу с ним».
«Элен, я действительно рада за тебя, но, думаю, ему самому этого не понять, к сожалению. Посмотри на его отношение к нам. Возьми хотя бы твой последний звонок. Как так можно? Знает ведь, кто ты, может быть, ты что-то важное хочешь ему сказать, неужели так трудно уделить минуту? Ты-то на него столько лет потратила. А стихи прикольные получились, пиши ещё».
«Спасибо за поддержку, но со стихами как раз у меня не очень, а вот книга продвигается, сама даже не ожидала».
«Когда пришлешь почитать? Уже сил нет терпеть!»
«Не знаю, судя по разработанному плану, писать ещё долго, а по частям нет смысла вникать. К тому же, работать приходится только по ночам, когда детвора в кроватках. На сон остается три-четыре часа. Но ничего, уже привыкла. Закончу, будешь одной из первых читательниц. Вот только сейчас настроения нет продолжать, пока война».
«Да, я понимаю. Тебе хотя бы моральная поддержка нужна рядом. Кстати, что там с отцом Дианы?»
«Ничего особенного. Звонит иногда, даже в гости заходит, предлагает вернуться к прежним отношениям, но естественно, без каких-либо обязательств. Меня как-то не прельщает ни то, ни другое».
«А дочке хоть помогает?»
«Нет, всё плачется, что ему приходится маму на себе тянуть, папаша-то их бросил совсем».
«Вот козёл! Ещё и смеет тебе что-то предлагать после всего. А его отец так и живет в Германии? Сергей же вроде туда собирался на учёбу?»
«Ага, собирался. Даже наезжал на меня всю беременность, что я разрушила его планы на этот счёт. А потом признался, что хоть учёба и бесплатная, денег на проживание ему пока не накопить».
«А папик что, помочь не может?»
«Его оттуда вытурили за какую-то левые дела с Украиной. Так что им обоим теперь ничего оттуда не светит».
«Так им и надо».
«Не говори, я предупреждала Сергея, что его папе ещё аукнется поддельный анализ ДНК и то, как он пытался меня оболгать, чтобы нас развести».
«Вот именно, ничего не остается безнаказанным, – согласилась Марина. – А как его мама так ни разу и не проявила желания увидеть свою единственную внучку?»
«Не-а, если уж родному папаше пофиг, то что говорить о ней. Его родители изначально были против Дианы».
«Ну, твои тоже были против, а теперь не оторвешь от неё».
«У его родителей свой образ жизни, свои ценности. Меня их отношение к Диане и ко мне не волнуют. Пусть сначала в себе разберутся. Кстати, его мама сильно болеет, и я Сергею говорила, что если бы она только приняла внучку, ей бы сразу стало легче. Мне ведь ничего от них не надо, просто признались бы хоть себе в собственной неправоте и нашли бы силы стать более душевными».
«Это правильно, а как он реагирует на подобные заключения?»
«Сергей не хочет даже попытаться понять их, не верит ничему. Живет с закрытыми глазами – ему так легче. Сколько я не пыталась объяснить, что если человек меняется, то и судьба меняет к нему своё отношение, но пробить эту стену даже мне не под силу. Пусть познает всё сам, иногда так даже действеннее».
«Ну и оставь их в покое. Жалко конечно, что дети растут без отца, но иногда лучше так, чем со всякими эгоистами».
«Диана ещё маленькая, и ей хватает всеобщей любви, но вот с Сашей стало сложновато. Как-то отдалился от меня, перестал слушаться. Хотя не думаю, что чужой человек сейчас смог бы повлиять на него».
«Твой Саша мне напоминает ребёнка-индиго, кстати».
«Кого?»
«Индиго, не слышала о таких?»
«Нет, а что это?»
«Найди в инете и почитай, вам поможет. Потом скажешь, если я была права. Самой интересно, как ты отреагируешь».
«Хорошо, заинтриговала».
«Ладно, Эленчик, давай, держись. Читаешь свои... как ты их там называла, таэлим? Ну, молитвы ваши?»
«Да, каждый день. Но таэлим для меня – это не просто молитвы, а подобие упражнения по аутотренингу и самовнушению. Читаю в основном на здоровье, на удачу, от сглаза, на мир в стране, и тому подобное. Во время чтения внушаю себе, что это действительно работает как заклинание. То есть, для меня молитва – это не дань Богу, а собственное желание, выраженное в энергетическом обращении с просьбой о чём-то хорошем, отправленное в адрес высших сил и возвращённое в виде собственной уверенности в случившемся».
«А ты не можешь просто от себя “общаться” с этими силами произвольным текстом?»
«Могу, но эта книга написана древним и священным языком, каждая молитва в ней специально составлена по своему назначению. Здесь главное – не текст, а сама идея, внутренняя сила ощущения. Я даже чувствую себя намного спокойнее и увереннее после их прочтения».
«Ну, это хорошо, продолжай в том же духе. Не унывай главное и не теряйся, заходи по вечерам».
«Хорошо, Марин, спасибо! До связи!»
«Пока!»

* * *
Наслушавшись в течение дня новостей по телевизору и рассказов знакомых, Лена с трудом засыпала по ночам. Её поражало спокойствие обоих ребятишек, и в то же время это успокаивало – хотя бы на них не сказывалось всеобщее напряжение.
«Да, и Марина, и мои сновидения действительно правы: самое ужасное в войне – это страх за своих детей, – предавалась она размышлениям в постели, оставаясь наедине со своей бессонницей. – Хоть по телеку нам постоянно и обещают за несколько дней свернуть всю эту бадью, но почему-то не верится. Наше государство упорно называет войну словом “операция”. Потому что, дав точное определение, они позволят всем гражданам свалить отсюда и просить политического убежища в других странах. Да и нагнетать обстановку не хотят лишний раз, хотя люди-то не слепые. Многие мои знакомые уже собрались уезжать – в Россию, Украину и даже в Канаду на ПМЖ. Все уверены, что по окончании этой “операции” мира здесь никогда не будет. А в скором времени вообще все арабские страны, нас окружающие, собираются объединиться против Израиля. В таком случае, при открытой поддержке Сирии и Ирана, мы не продержимся и дня. Так что покинуть эту пороховую бочку – вполне здравое решение. Но вот что странно... Ещё недавно я бы могла себе позволить всерьёз задуматься о переезде в другую страну, не Россию, конечно, но навсегда. А сейчас, когда правительство и армия не в силах грамотно нас защищать, когда повсюду война и ненависть, до меня вдруг дошло, что я люблю Израиль. Действительно люблю и даже никуда не хочется сваливать. Это удивительная страна, которой не перестаешь удивляться и восхищаться. И вроде бы она такая маленькая, но очень разная, нестандартная, нескучная, обалденно красивая. Не во многих местах мне довелось побывать за эти семь лет, но везде я чувствовала себя абсолютно свободной, и где бы ни находилась, тёплое ощущение настоящего дома не покидало меня. Я это только сейчас окончательно осознала. И мне ужасно не хочется расставаться с Израилем. И ещё, я поняла одну удивительную вещь – это место называют святым, но для каждого есть своё понятие и определение святости. Для кого-то это древнейшие памятники, исторические места, для других – это близость к Богу. Мне удалось заметить и другую особенность – все люди, попавшие сюда, полностью раскрываются, не в силах ничего утаить ни от себя, ни от других. Из них выходит всё – и плохое, и хорошее. Поначалу естественно, вся грязь, поскольку нас загоняют в очень тяжёлые условия абсорбции, акклиматизации, ассимиляции и вообще выживания. Если чистая сторона человека способна перемолоть всё дерьмо и избавиться от него, он расцветает, обрастает друзьями, счастливой семьей, благополучием, счастьем. Если же он оказывается слаб, то вся грязь налипает на него и отталкивает вышеперечисленное. Конечно, это обычные жизненные законы, но именно здесь они проявляются очень заметно, открыто и действенно. Я вижу это практически на всех. Вот взять допустим, моих родителей. Раньше мы категорически не могли с ними ужиться, когда-то я даже спала два года с ножом под подушкой, и мне каждую ночь снились кошмары с мельчайшими подробностями, как я разрезаю на мелкие кусочки отчима всеми возможными видами холодного оружия. С родителями мы просто не могли разговаривать спокойно – сплошная конфронтация, непонимание и ненависть. Даже не представляю, откуда у меня тогда взялись силы не сойти с ума. Спасло только раздельное проживание. Зато сейчас практически ежедневные звонки отчима традиционно начинаются со слов: «Леночка, здравствуй. Как у вас дела, солнышко? Вам что-нибудь нужно сегодня принести, купить, помочь?» Могла ли я когда-либо представить себе подобную метаморфозу? Нет, конечно. Он любит моих детей, балует их, проявляет заботу. Мама тоже их любит, только она до сих пор не научилась открытому проявлению чувств, поэтому наше общение немного суховато. Но мы обе понимаем, что каждая желает лишь добра друг другу. И в их жизни сейчас многое наладилось. Они живут преспокойно в своей квартире, от одного вида которой поначалу хотели повеситься, а я так и бегаю по чужим, у них стабильная работа, проблемы со здоровьем есть, конечно, всё-таки возраст, нелёгкие условия труда, но они решаемы. Или вот взять, к примеру, братца-кролика. Димка живет отдельно с взрослой женщиной. Работать и заботиться о близких он так и не научился. Иногда танцует по-прежнему, но деньги как и раньше клянчит у мамы, и та не отказывает. Причём, суммы довольно внушительные. Естественно, при подобном проявлении заботы он и не захочет искать нормальных, стабильных заработков, раз она его содержит. А спорить с ней по этому поводу абсолютно бесполезно, мама не принимает никаких аргументов. Всё-таки любимчик, для него она готова вкалывать до потери сознания и не хочет понять, что приносит этим вред и ему, и себе. Димка ходит вечно больной, детей у него своих нет и, видимо, не предвидится, да и не думаю, что он счастлив в своей семье. Так что не все, пройдя жизненные испытания, становятся сильнее. Некоторые живут на автопилоте, убеждая себя, что вполне довольны этим.
Вот только не пойму, что я сама такого ужасного сотворила в этой жизни или в прошлых, что мне настолько не везет с мужиками? А может быть, это везение проявлялось именно в наших расставаниях, поскольку попадались пока не те и моё время ещё не пришло? Действительно, нет смысла жалеть о разлуке, если впоследствии пожалела бы о продолжении отношений. Просто поняла, что нельзя прятать свою индивидуальность и подстраиваться. Раньше этого не осознавала, лепила себя под человека, но натура берет своё, и с людьми, которым не дано тебя понять и принять такой, какая ты есть, рано или поздно расходишься. Лучше оставаться собой, и в один прекрасный день ты встретишь восхищение, понимание и заботу от себе подобного. Того, кто не испугается раскрыть свою душу и признаться в этом, и тебе и себе самому. Когда-нибудь ещё повстречаю своего единственного, если повезет... нам обоим. А если нет, то не страшно, уже как-то привыкла. К тому же, у меня есть прекрасные детки, которые намного важнее.
По большому счёту, я совершила множество глупых ошибок, которых можно было бы избежать. Жаль, что заранее трудно что-либо предвидеть. А когда втягиваешься, уже стараешься не замечать несоответствий. Но самый большой просчёт в отношениях с мужчинами заключается в том, что во мне живет нереализованный комплекс материнства; я искала мужчин, которых могла бы обласкать, подарить нерастраченный запас нежности и заботы, ничего не требуя взамен. Но мужчины, жаждущие такого отношения к себе, на самом деле очень слабые. Получалось, что моя сила делала их слабее, а их слабости – делали меня сильнее. И вместо того, чтобы добраться до золотой середины в наших отношениях, мы удалялись от нужной нам точки. Хотя, это качество во мне – вынужденное, воспитанное в неволе. Нужно меняться, по-другому никак. Ведь проявить женские слабости – это не значит поступиться собственной гордостью. Слабость женщины помогает мужчине заботиться о ней. Эх, дрессировать надо мужиков, а не только подкармливать. Лишь после многих ошибок, на которые я сама нарывалась, поняла, что мне нужен сильный человек, равный мне, на которого я не буду давить своим превосходством, а он не будет давить на меня. А пока ещё не повстречался мне тот силач, рядом с которым можно было расслабиться и ощутить блаженство женской слабости. Не на кого переложить даже на день этот груз ответственности за себя и за детей, и некому довериться и расслабиться, почувствовав себя наконец женщиной. Вот и живу в постоянном напряжении. Но ничего, главное, чтобы было здоровье и мир. Так, всё, концентрируемся на позитиве... и всё будет хорошо!»

* * *
Прошёл месяц, оставив позади ужасы войны – сотни жертв, разрушенные дома, рухнувшие надежды… Жизнь понемногу входила в прежнее русло, и каждый пытался определить, что именно он понял за последние недели. Конечно, это событие не могло сравниться со столь сильным потрясением, как 11 сентября в Америке, но задуматься о будущем заставило всех. По крайней мере, вновь провести переоценку жизненных ценностей и сблизиться с родными людьми.
Лену все эти дни поддерживало внутреннее спокойствие детей.
«Как они могли знать, что для нас это закончится благополучно? – недоумевала она, восстанавливая в памяти те случаи, когда пыталась объяснить Саше, что делать при возможной атаке, а он лишь твердил: “Мама, не волнуйся, всё будет хорошо”».
Тут она вспомнила о совете Марины и погрузилась в инет в поисках информации о детях-индиго. Прочитанное ею было настоящим откровением, наполняющем радостью и гордостью.
«А ведь она была права, мой Сашка – настоящий Индиго! Конечно, я не вижу сиреневый цвет его ауры, но по всем признакам это он. Что интересно, таких детей очень много, и их количество растет. И никто из окружающих людей, понимающих ситуацию, не считает этих детишек ненормальными и непонятными, как уверяли меня все мои мужчины, родители и некоторые знакомые. Даже наоборот, Индиго – дети грядущего, будущие правители мира. Не зря Сашин психолог убеждала меня в том, что у этого мальчика невероятная внутренняя интуиция, сила и воля, которыми он без напрягов управляет окружающими, не допуская в свой мир воздействия извне. Ещё её поражало наша с ним духовная и телепатическая связь, позволяющая понимать друг друга с полуслова и полувзгляда. И действительно, в него с рождения были заложены какие-то знания, взгляд был всегда осмысленным не по-детски, уже в несколько месяцев он пытался мне что-то поведать и, напрягаясь, корча рожицы, двигая отчаянно ручками, открывая рот и понимая, что физически не в силах сделать это, начинал плакать. Когда я пыталась объяснить Саше какое-либо природное явление или тонкости отношений, он всегда отвечал: «Не нужно, я и так всё знаю», и сам ни разу не расспрашивал меня о чём-либо. С такими детьми нелегко, он живет в каком-то своём, закрытом, мире и иногда мне кажется, что я ему совсем не нужна. И в то же время он питается моей энергией, поддержкой, вниманием, которого требует постоянно – если он играет в компе, то я могу не принимать активного участия, но наблюдать за ним просто обязана. О всех событиях он немедленно считает нужным поведать мне, но не для того, чтобы выслушать мое мнение, которое его не особо интересует благодаря наличию своего, а просто так, чтобы уделила ещё раз внимание. Когда он понимает, что выделить ему свободного времени у меня просто физически не получается, то без труда находит друзей, немедленно и полностью подчиняя их себе, причём этот процесс для них не только происходит незаметно, но ещё и доставляет радость. На вопрос о возможном занятии в будущем отвечает чётко: «Хочу быть королем!» И даже компьютерные игры подбирает себе соответствующие – например, попробовать себя в роли управляющего городом. Он с нескрываемым интересом рассчитывает необходимое число людей в каждом районе, обеспечивая всех разными профессиями, рассчитывает выплаченную им заработную плату, налоги в казну и местный бюджет, отправляет необходимое количество резервистов в армию и ведет оборонительные войны. Взглянув на эту игру, я поняла, что сама бы вряд ли разобралась в её стратегии, а у него это получалось в одиночку просто замечательно. Поэтому в его предназначении невозможно усомниться.
Иногда мне очень интересны его внутренние ориентиры, которыми он по настроению может поделиться со мной. Например, учась в религиозной школе, Саша воспринимает и признает лишь ту часть получаемой информации, которая совпадает с его личными представлениями. И что радует, эти представления созвучны и мне. Благодаря развитой интуиции и невероятной чувствительности этот ребёнок сразу видит фальшь и обман в людях, тут же ограждаясь от них. Даже, помню, свою бабушку он перестал воспринимать, когда она долго уговаривала его в детстве попробовать творог, уверяя, что перед ним на тарелке вкуснейшее мороженое. С тем же успехом им не составляет труда предсказать будущие события. Ведь не зря он озадачил меня в первый день знакомства с Сергеем, что «его лицо подходит нашему дому». Он знал! Знал, что я призвана родить от него ребёнка, похожего на своего отца. Может, эти дети и есть моё предназначение. Оба – блондины с огромными, светлыми и чистыми глазами, в которых отражается вся Вселенная. И я – их гордая мать. Особенно теперь, когда все мои подозрения подтверждаются этой невероятной информацией, которая дает мне возможность более глубоко понять их и научиться им помогать.
Поскольку Саша требователен ко всем и сразу выражает свои желания, уверенный в их немедленном исполнении, воспитывать его довольно сложно, ведь он не реагирует на внушения, запреты и наказания. Для этого малыша не существует рангов – всех он воспринимает как равных, выделяя себя в качестве определяющего фактора любой социальной системы. Таких детей нужно учиться направлять, а не управлять ими. Нужно испытывать уважение к их проблемам, способностям и праву выбора, которые не менее важны, чем наши взрослые. А для этого необходим большой запас сил, воли, любви, доброты, расширенных понятий, для чего самому необходимо быть хоть немного Индиго. И я без сомнения отнесу себя к этой почётной категории. Люди-индиго призваны не просто противостоять всем принятым общественным представлениям, они движут эволюцией, счищая с нее налёт и шелуху застоя – ту шелуху, за которой трудно разглядеть будущее.
Возможно, я напрасно так раздухарилась и разнервничалась, и эти характеристики – лишь особенность новой общественной градации и классификации, которых сегодня великое множество – и по знакам Зодиака, и по нумерологии, и по модному Фен-шую. Может быть, мы просто засланцы с одной и той же планеты, а остальные люди – с других. Не зря же по гороскопу смотрят на положение небесных тел в момент рождения. Значит, какое-то влияние они да оказывают на нас, награждая по крайней мере особенностями внешности и характера. Всё это нам пока неподвластно, и в данный момент не столь важно. Главное, я нашла многочисленные подтверждения, что со мной и моими детьми всё в порядке, несмотря на то, что мы не вписываемся в выдуманные кем-то «общепринятые нормы»! И таких людей, близких нам по духу, на свет появляется всё больше. Значит, у меня ещё есть шанс встретить себе подобного или хотя бы понимающего мою нестандартность и принимающего её. Нужно лишь научиться распознавать свою Судьбу и правильно влиять на неё.
«У каждого своя Судьба и уйти от неё невозможно», – сколько раз я слышала эту фразу, но в действительности никто не уверен в степени нашей свободы выбора. Наверняка в жизни есть доля предопределённости, указывающая каждому его путь, который мы не можем понять, а способны лишь прочувствовать. Ведь осознавая, что основа всего Сущего – всё-таки Добро, мы не в силах объективно оценить смысл несчастий и потерь, встречающихся на этом пути. А он есть, и будет возвращаться к нам повторным опытом, пока мы не осознаем цель пережитого и не двинемся к следующему пункту в правильном направлении. Зато между этими пунктами уже есть свобода выбора, с ее помощью можно повлиять на будущую расстановку конструкций этого пути. По крайней мере, темп и способы продвижения – индивидуальный выбор каждого. Главное, помнить, что любой поступок, казалось бы не влияющий на окружающих, меняет судьбу многих и даже историю человечества, и мы несем полную ответственность за каждый свой шаг.
Физиками доказано, что неощущаемые нами волны, знергия и колебания могут привести к созданию вполне осязаемой материи – как например, когда-то, к образованию нашей планеты. Так же наши мысли, страхи, желания имеют возможность реализоваться в настоящем, эмпирическом мире. Значит, человеческий мозг посылает сигнал Высшему разуму, который, в свою очередь, рассматривает возможность и способы его приложения, возвращая затем к источнику, и наша встреча происходит уже в реальности, в виде осязаемого случая. Получается, что человек является начальным и конечным звеном этой цепочки, из которых и складывается его земное существование. Именно он определяет свою судьбу, а наверху происходит лишь процесс коррекции. То есть, мы далеко не пассивны и не тупо ведомы, у нас есть возможность выбора своего пути. Людей почти приравняли к Высшему разуму, предлагая каждому подняться на общую с ним ступень. Но как именно это сделать, через какие жизненные пертурбации мы должны пройти и что конкретно понять и осмыслить? Видимо, каждый должен прийти к этому сам, своей дорогой.
Жаль, что в материальном смысле доказать что-либо трудно, разве что косвенно – на множестве примеров. Одно лишь достоверно и понятно всем – это стремление к совершенству и гармонии как к балансу противоположностей, не имеющих права и возможности существовать одно без другого. Это как день и ночь, жара и холод, разум и глупость, любовь и ненависть, Добро и Зло. Без первого невозможно понять и в полной мере ощутить второе. Каждый человек подсознательно стремится к гармонии, но не все знают, какими путями её достичь. А для этого прежде всего нужно познать себя и полюбить. Любому под силу сбалансировать в себе Добро и Зло, даже имея весьма субъективные представления об этих категориях. Взять, например, такие спорные понятия, как секс и деньги, которые могут являться проявлением обоих субстанций. Секс, если иметь в виду его как таковой, без приложения чувств, и деньги наверняка можно считать атрибутами легкомыслия и Зла. Понятно, что пребывая в вечном кайфе, мы перестаем думать о близких, о самосовершенствовании и познании внутренних процессов. А преодолевая болезни, беды и нищету, получаем знания и силу, способность понимать страдания других. Но мне кажется, что силы Добра и Зла живут в некоем мире и союзе друг с другом, постоянно проверяя себя на людях. То есть, если человек будет достаточно развит духовно и докажет это на деле, то сможет принять все физически-материальные блага не во вред себе и окружающим, а как дополнительную награду, и будет способен пользоваться этими символическими атрибутами Зла в пользу Добра. Получается, что несчастья – это не всегда конечное наказание, а деньги – окончательная оплата за труд и ожидание. Чаще всего эти процессы являются важным испытанием, частью длительной цепочки. Наша задача – понять, для чего мы это получили, правильно оценить ситуацию и выбрать необходимые действия. Иногда истинные причины так замаскированы, что их осознание приходит спустя долгие годы, но его нужно дождаться.
Оглядываясь назад, я понимаю, что мне не за что корить судьбу и не на что жаловаться. Всё, о чём когда-то переживала, оказывалось необходимой ступенькой, без которой я бы не очутилась в сегодняшней ситуации. Проблемы и неудачи помогли набраться опыта и стать сильнее, а полученные подарки судьбы вселяли уверенность в правильном выборе своего пути. Каждое событие или встретившийся человек имели своё необходимое и неоспоримое место и цель, которые порою невозможно увидеть, заранее просчитать. Но ясно лишь одно – если твоя душа и помыслы чисты, если сердце полно любви и надежд, ты можешь, закрыв глаза, довериться той силе, которая ведет тебя вперёд через все преграды к лучшему будущему.
Можно сказать, что сейчас у меня практически не осталось неразрешимых вопросов и, завершая свою книгу, я повествую об окончании определённого и очень важного отрезка своего пути. Не обязательно в конце должен звучать свадебный марш, сообщение о смерти или новом рождении, – это лишь очередные этапы нашей жизни. Для любого человека одной из главных задач является понимание собственной личности через пережитые события и встретившихся на его пути людей. И я научилась не только пониманию себя, но и окружающего мира, что привело к внутреннему спокойствию и уверенности. В любви я полна надежд, а пока счастлива тем, что судьба подарила мне главную роль в жизни – воспитание моих чудесных, любимых детишек. Что может быть важнее и лучше? Я действительно СЧАСТЛИВЫЙ человек, чего и ВАМ искренне желаю!