Майор

  Майор к звукам войны был привычен. Блиндаж едва заметно потряхивало, и сквозь щели между досками потолочного перекрытия просыпалась земля. Майор хмурился, отряхивал фуражку и продолжал писать. Дверь скрипнула и, слегка пригнувшись в низком проеме, вошел лейтенант.
- Разрешите доложить, товарищ майор.
- Валяй, - майор устал, он не спал двое суток, перед глазами плавали сиреневые искрящиеся круги от недосыпа. Он обеими руками потер веки, потом прикоснулся к виску, который после контузии болел нестерпимо и непрерывно – и уставился на лейтенанта:
- Ну чего мнешься, говори!
- Рядовой Светлов… Ну, в общем, он не пошел… то есть – не ходил… он…
- Короче!! – рявкнул майор, - лейтенант вздрогнул и отчеканил, глядя в сторону:
- Рядовой Светлов в текущей атаке участия не принимал. При обходе вверенного мне участка, рядовой Светлов был обнаружен спящим в боковом ответвлении северного сектора окопных линий.
Майор, медленно поднимаясь со стула и багровея наливающимся лицом, прохрипел:
- И где сейчас эта гнида?!!
- Там же, - лейтенант избегал взгляда командира, слегка переступив с ноги на ногу, он добавил, - Спит.
Майор отшвырнул окурок, сгреб со стола бумаги и, на ходу оправляя вытертую гимнастерку, двинулся к выходу. Лейтенант торопливо зашагал следом.
  Светлов спал самозабвенно и крепко. Улыбка – легкая и по-детски доверчивая - чуть тронула уголки его губ. Сунув одну руку под щеку, а второй прижимая к груди кусок какого-то картона – Светлов всхрапывал и блаженно причмокивал черными, потрескавшимися губами.
  Майор ворвался в дальний окоп и резко встал, не доходя пару шагов до спящего солдата. Убрав побелевшие от напряжения пальцы со спускового крючка ТТ,  он потянул за краешек бумаги, торчащий из-под руки рядового – на нем смутно виднелись написанные каллиграфическим почерком размытые чернильные буквы «Любимому Але…» - дальше шли заскорузлые пальцы, бережно обхватившие когда-то белый прямоугольник.
  С измятого фотоснимка смотрело смущенное лицо девчушки, лет пятнадцати, не больше. Не были видны, но угадывались веснушки, взгляд, искрящийся сдерживаемой улыбкой – смотрел прямо в объектив… за спиной девушки виднелась копна сена, уходящие вдаль поля, едва видимая полоска леса у самого горизонта.
  Майор потер непослушными пальцами измучивший его висок, помолчал с минуту.
  Потом достал папиросу, смял, просыпая драгоценный табак, отбросил ее и принялся шарить по карманам. Из нагрудного – извлек пачку сложенных треугольничками листков. Выбрал один из них, протянул лейтенанту:
- Разбуди, вручи, проследи, чтобы прочитал, - проговорил раздельно и  устало по слогам и, крутанувшись на каблуках, ушел в сторону штаба.
  Лейтенант развернул треугольник и прочитал корявые, прыгающие строки, в некоторых местах затертые грязью и темными подтеками:
«…Алешенька, нету ни дома, ни скотины все сожгли, а добро отобрали… и Настеньки – тоже нет. Убили девочку нашу. Она на… офицера с ножом, он тащил ее в хату… убили… к лошади привязали..пишу еле живая, не знаю, дойдет ли… ты бей их, Алеша, слышишь, не давай пощады, до последнего вздоха бей гадов… не отдать им родную землю..»