Операция Анадырь

                Очерк о несостоявшейся мировой войне.
 
 Время всё ставит на свои места, если  со временем это место будет определено вер-но. К  великому сожалению  это  не всегда бывает так. Историю  делают народы, а пишут победители, и спустя 40 лет каждый старается поставить себя в центре тех                событий, даже если в то время был ещё ребёнком, слышал о тех событиях с пересказов случайных людей  или  прочитал в газетах и пытается преподнести это как истину, не зная всей  правды. Чаще это делается в угоду проигравшим ту войну политикам США, которые пытаются показать всё это как «провалившуюся  авантюру  советской дипломатии».
Кто победил в той войне - неизвестно, поэтому  каждый старается  присвоить себе лавры ничейной  победы. Отсюда искажения, домыслы в угоду в таком ракурсе, как  это выгодно и как он это видел, находясь в Москве, абсолютно не зная, что происходило там, на острове с громким названием Свобода. Правду о той войне можно узнать не со слов неких "очевидцев карибского кризиса » и особо  «приближённых  к власти", а  от тех, кто сам сидел в окопах и дозорах; кто на своей шкуре испытал ожидание ядерной  войны и нападения "гусанос"; тех, кого, как  пушечное мясо, кинули в омут войны, не  спрашивая согласия, ради  исполнения авантюрных замыслов людей, волей случая  оказавшихся у власти огромной страны. "Пушечное мясо" войны было и всегда будет безликой, серой массой в руках безумцев от власти. Его не считают при жизни и не вспоминают при потерях. Смерть  одного человека - несчастный случай; смерть сотни солдат-непредвиден-ные потери, сотня тысяч –статистика.
Все подробности и степень опасности того времени стало возможно оценить спустя годы, когда открылись подробности закулисных сделок правителей того времени.
Мало кто знает о том, как  мир  избежал  третьей мировой войны. Она ещё впереди и напомнит о себе как  всегда неожиданно и страшно. Так стоит ли вспоминать несостоявшуюся войну и то, как мир чудом избежал катастрофы  в 60-тые годы двадцатого столетия?
 Пусть это рассудят потомки.   
На фоне народного недовольства, прокатившегося по городам СССР  в 1962 году и  наступающего голода, Хрущёв и его Политбюро решили применить испытанный метод нейтрализации  народного гнева - поставить страну на грань новой войны.
В июле 1962 года началась секретная операция под кодовым названием «Анадырь». Командовать операцией было приказано командующему Северо – Кавказским военным округом И.А. Плиеву. После расстрела мирной демонстрации в Новочеркасске Микоян, Козлов и Шапошников свалили кровавую вину на Плиева, однако дважды герой СССР, гордый осетин высказал протест, за что и попал в немилость к Хрущёву. Отправка на верную смерть должна была усмирить непокорного или уничтожить его.
Полк формировался на территории ОКБ-52- Института разработки и  испытания ракет ПВО, типа "земля-воздух» на полигоне Капустин Яр Астраханской   области. Руководил институтом сын Хрущёва. 
 ( Сергей Никитич Хрущёв родился в 1935 году в Москве, закончил школу № 110 с золотой медалью, инженер ракетных систем, профессор, работал в ОКБ-52 . С 1991 года живёт и преподаёт в США, Ныне гражданин этой страны. Там же проживают награбленное и другие отпрыски из членов Политбюро.

 Военный городок жил  своей, секретной  жизнью и чтобы попасть не его террито-рию, нужно было пройти десяток КПП  по специальным пропускам. Пополнение привозили в  крытых  брезентом  машинах  под  усиленным присмотром местной  охраны. Полк комплектовали  по  нормам военного времени - численный  состав  удваивался, устаревшая техника менялась на новую, убирались из списков полков ненадёжные элементы: - евреи, прибалты, западники Украины и Белоруссии. Это и дало возможность сохранить секретность операции. Даже полковнику ГРУ Олегу Пеньковскому. передавшего ЦРУ секретные данные и карты размещения ракетных полков ПВО в СССР, не удалось проникнуть в эту тайну. Результатом этого преда-тельства стал возможен безопасный облёт всей территории СССР американским разведчиком Пауэрсом в мае 1961 года. Самолёт У-2 сбили 1-го мая 1961 года ракетой С-75 полка ПВО,  накануне вставшего на боевое дежурство и не попавшего в разведданные, переданных США  Пеньковским. После этого предательства Хрущёв перестал верить евреям и постепенно оттеснял их от власти. С 1961 года редко кому из евреев удавалось дослужиться до звания майора. Эпоха правления евреев в России закончилась. Начались новые гонения на сионистов, а пушечным мясом для новой войны должны были снова стать русские азиаты и славяне.
Скидки не делались ни по званиям, ни по заслугам. Не  помогали  даже  рапорта на имя Министра обороны. К счастью, в числе военных евреев было мало. Армия того времени  была престижной, но не  доходной и  опасной, потому  многие из этой нации предпочитали устраиваться артистами, писателями, журналистами, сутенёрами при вдовствующих высоких и отставных особах.
Полк в Капустином яре осваивал новые ракеты типа С-75 и готовился к учениям стран  Варшавского  договора. Так объясняли приготовления работники политотделов, сами не понимая происходящее. Местный состав полка был занят боевым дежурством и освоением  новой  техники, а вновь прибывшие ходили в наряды, на кухню и занимались строевой под насмешки местных зевак. "Старики", которым оставалось служить несколько месяцев, со скрипом терпели эти издевательства и хитрили, как могли. Чтобы  не  назначали  в  наряд дневальным по батареи или полка, они, во время утреннего доклада, городили  всякую ерунду в виде популярного в то время армейского анекдота:
- Товарищ капитан! За  Ваше отсутствие  и за моё присутствие происшествий по  полку не случилось, кроме умершей собачки! - за что и получали внеочередной наряд на кухню. Но там было сытно и не было  необходимости вытягиваться  перед начальством.
По ритуалу всех воинских подразделений вновь прибывших знакомили с историей полка, а она была весьма скромной.
Полк был сформирован в 1942 году и относился к ВНОС- войска наблюдения и об-наружения самолётов. В шутку их ещё называли-"война нас обошла стороной", или - "выспался, наелся, опять спать".
Это и подтверждалось боевыми заслугами полка -за всю войну он сбил только один самолёт в небе над городом Батуми.
После войны полк перевели в Капустин Яр, где он занимался испытанием новых ракет, в том числе и С-75.  Полков, оснащённых ракетами такого типа  было мало, потому и решили отправить испытательный, пополнив его личный состав по военному списку.
Командование полком находилось на территории института, а дивизионы разбросаны по степи. Солдаты, прослужившие в полку три года, не знали увольнительных и вся их жизнь проходила в переделах военного городка казарменного типа. На улицах городка стояли патрули и за каждое нарушение территории отправляли в комендатуру. Особенно трудно привыкнуть к местным порядкам было вновь прибывшим.
По субботам делались послабления - показывали кино на открытой площадке, устраивали танцы. В городке было много вольнонаёмных, в том числе и молодых женщин.
Иногда солдат вывозили в городской театр.
Подготовка и укомплектование продлились два месяца и в конце августа 1962 года  личный состав и технику погрузили в товарный состав и отправили в Феодосию.
Переезд занял немного времени и всех снова поселили в казармы военного  учили-ща, студенты которого были на летних каникулах. Новых поселенцев, включая офицеров, переодели в гражданскую одежду, выдали денежное довольствие за три месяца вперёд, отобрали  все личные документы и  письма, наличные деньги приказали потратить в ближайшие дни, а военное обмундирование сдать на вещевой склад.
В конце августа началась погрузка вооружения и техники  на грузовые корабли торгового флота. В нижние  трюмы  кораблей  загрузили  ракеты, пусковые установки, станции наведения ракет, устройства связи, личное оружие, боеприпасы, продовольствие; верхний трюм оборудовали трёх ярусными нарами, застелили паралоновыми матрацами, установили старенькую помпу для подачи воздуха, подвесили  две электрические лампочки освещения, загнали в эти трюмы  500  человек солдат и  младших командиров рангом до старшего лейтенанта включительно, сдвинули крышки   трюмных люков, оставив щель не более метра и накрыли брезентом. На палубе поставили для маскировки несколько тракторов, машин общего назначения, ящики и механизмы дорожной техники. Старший  командный  состав  разместили в каютах экипажа корабля, кают компании и подсобных помещениях. Погрузка  велась под строгим наблюдением маршала авиации Вершинина - лично сидел на  стуле посредине пирса и.... 
1-го сентября 1962года сухогруз "Сергей Боткин" ранним утром отдал швартовые
с приказом капитану следовать курсом по Чёрному морю через проливы Босфор и Дарданеллы в Средиземное море и далее через пролив Гибралтар в Атлантический океан.
Куда и с какой целью никто не знал.
Немногим из солдат посчастливилось увидеть берега Турции и Испании, когда проходили проливы. Всем было приказано сидеть в душном трюме, чтоб на обнаружила вражеская разведка. Для развлечения  непрерывно  показывали  фильмы по заказам публики. Больше всего понравилась модная в то время кинокартина "Черёмуш-ки» и её крутили чаще всех. Вскоре солдаты сами исполняли оперетки из фильма.
В туалет и на палубу выпускали группой не более пяти человек до тёмного времени суток. Духота в трюме стояла страшная. Старенькая помпа  дребезжала постоянно, но воздуха все равно не хватало. Приходилось по очереди пристраиваться на трапе у входа в трюм, чтобы не упасть в обморок от нехватки воздуха. Паралоновые матрацы пропитались потом и влагой до такой степени, что их приходилось выжимать.
Три первых дня питались только сухим пайком, потом с помощью команды корабля наладили выпечку свежего хлеба в  ночную смену и  кипятили чай, чтобы запивать сухой паёк.
О приготовлении супа или каши не могло быть и речи -судовой камбуз не был рас-считан на такое количество пассажиров. Помогли запасы  солений и печений, хра-нившиеся в трюмах. При однообразии пищи солёный огурец казался деликатесом.
Через неделю плавания прошли пролив Гибралтар, вышли в Атлантический океан, и стало ясно, что это не учения стран Варшавского договора, а нечто серьёзное.
По приказу из Москвы капитан корабля, командир  полка и  майор Особого отдела вскрыли секретный пакет с заданием и прочли приказ: -Следовать на остров Куба.
После этого известия во всю заработала пропаганда политотдела - читали проповеди о интернациональном долге и помощи братскому кубинскому народу, хотя и без того было ясно, что мы стали пешками в чужой игре.
Когда пустые разговоры политработника надоедали, кто-нибудь из дальнего  угла  кричал:
-Фильму давай! - и киномеханики запускали кинопроектор.
На палубу выпускали редко, а океан укачивал многих. За короткие ночи не всем удавалось прийти в себя. Тем, кому было особенно плохо, оставляли на палубе дольше,чтобы отдышались. Для многих казалось странным, что и в океане есть жизнь. Летающие  рыбы,  игра дельфинов за кормой и около борта или увидеть степенно проплывающего мимо огромного кита –кашалота, считалось удачей. Не весь- какой пейзаж, но всё же лучше душного трюма.
Нынешние лакеи от СМИ, рассказывая о событиях и людях тех лет, пытаются показать нас, как некое стадо с красными галстуками на шее, марширующих под барабан  под присмотром комсомольских вожаков. По их репортажам истинным поборником за права человека был только Высоцкий, Бродский и его соплеменники  из глистов -"шестидесятников". Русских к их числу не причисляют. Но, так ли это?
Спустя неделю плавания, корабль попал в шторм. Судно кидало, словно щепку, на огромных волнах океана, тёмно зелёная вода, как огромный змей, перекатывалась по бескрайней стихии океана, ветер рвал снасти и сбрасывал брезент, прикрываю-щий проём в крышке люка, потоки солёной воды залетали в трюм, растекались по полу и покрывали солёной влагой  одежду и кожу.
Измотанные трюмной духотой, тошнотой, голодные и лишённые прогулок  по па-лубе, люди чувствовали себя бессильными перед огромной стихией природы. Началось уныние на грани паники. Полковое начальство не меньше  других  страдало от непогоды и редко навещало задраенный трюм. Тучный подполковник Худяков, начальник штаба полка, с трудом протискивал своё тело через узкий проём люка, садился на нижнюю полку нар и молчал. Он сам был подавлен стихией и не  находил слов для утешения. Маленький, юркий начальник политотдела полка, подполковник Геворкян чувствовал себя лучше, но его не любили и мало кто прислушивался к его словам.
На третий день шторм прекратился, океан успокоился, через проём люка пробились лучи тропического солнца, но чувство собственного бессилия не покидало людей.
Не бодрили  больше и весёлые оперетки из  фильма.
Невысокий, рыжеватый волосом и кожей  паренёк из технического дивизиона присел на нижнюю, мокрую и грязную ступеньку трапа в световом пятне, прижал к себе старенькую гитару и запел тонким голосом:
                Я помню тот Ваненский порт
                И вид парохода угрюмый,
                Как шли мы по трапу на борт
                В холодные, мрачные трюмы.
                От качки стонала братва,
                Обнявшись как родные братья,
                И только порой с языка
                Срывались глухие проклятья.
Голос у паренька был слабым, но все потянулись на слова, так больно  ложившиеся на душу. Дребезжащим голосом "пропойцы" ему подпевала старенькая помпа, качающая воздух в душный трюм.
 -Слышь, земляк!- послышалось с верхнего яруса нар, где пристроились солдаты из автороты. – Дай гитару, я попробую.
Гитару передали на нары,  из дальнего угла запел молодой голос одну из запретных в то время песен: 

                По берегам Оби,
                Где волны ушли в туман,
                Там живут Зэка,
                Бледные как банан.
Голос у парня был звонкий, гитару он немного вибрировал,  и она  подыгрывала ему жалобным звуком.Все слушали молча. Даже те, кто сидел на трапе у входа, потянулись к нарам. А голос из темноты продолжал заунывную песню горя. Офицеры  из  своего  обособленного закутка не осмелились потребовать прекратить песню.
                Пишет сыночку мать:
                -Милый вернись живой.
                Помни, советская власть-
                Это лагерь большой.
Песня через приоткрытый люк вырвалась на свободу и понеслась над просторами Атлантики.
Не знаю, мог ли вот так, не на кухне в полголоса, чтобы не слышали соседи, и не на пикнике со своими  соплеменниками  полупьяный, под наркотой, показывая властям "кукиш в кармане", спеть эту песню Высоцкий? А простой русский парень спел, не оглядываясь на цензуру и начальство, не думая о последствии, не для самовосхваления, а просто так, потому  что душа просилась на волю. 
Офицеры, пораженные словами песни, даже не пытались узнать его фамилию и не доложили по начальству, как то  положено уставом.
Поэтому парню не пришлось писать письма  покаяния в адрес Министерства куль-туры и ЦК, как то делали "правозащитники". Легко  быть смелым  под прикрытием высоких сородичей из Европы и Америки, петь им угодные песни про «плохую расию», волею случая ставшей для инородцев родиной, а спеть так, от души, для пяти сотен солдат, загнанных  в душные трюмы корабля, предназначенного для перевозки зерна, сможет только по настоящему смелый и сильный человек. А на том корабле плыли потомки тех, кто погибал на Бородинском поле, а не убегал из Москвы от войск Наполеона "без верхней одежды", чтобы  спрятаться  в волжских городах, прикрывая свою трусость подагрой; внуки тех, кто не бросил Россию на растерзание еврейским комиссарам в 1917 году, не убежал, испугавшись революции, в богатую  Европу проматывать награбленное "великими" отцами; дети тех, кто погибал в окопах, а не прятался в тюрьмах и лагерях от фронта; те, кто голодал и умирал вместе с Отчизной, разделяя её горькую судьбу, но не  искал  убежища в ЦРУ, чтобы на  деньги своих  соплеменников плевать на Россию,  смакуя  рассказы о том, как русские "трупами завалили немецкие армии" во время Отечественной войны. Они не были космополитами, которым всё равно где жить, лишь бы быть сытым. Это были руссы, а у настоящих руссов нет другой Отчизны, кроме Руссии, а  потому они несли  вместе с  ней  общий  крест страданий, данный им Всевышним.
На одном из политзанятий ефрейтор Дударев спросил у полкового политрука:
-Товарищ подполковник, а что будем делать, если пойдут на абордаж? Двумя пулемётами, что установили на палубе, от катеров не отобьёмся.
В ответ на вопрос подполковник Геворкян успокоил, как мог:
-Вы понимаете, что мы в международных водах, а в них провозить военные грузы запрещено. В нижнем трюме ракеты, секретные установки, поэтому, если случиться беда, их придётся взрывать вместе с кораблём.
Утешил, как то велела партия.
К счастью до этого дело не дошло, но и паники у солдат не  вызвало. Все понимали серьёзность положения и вариант самоуничтожения не исключался.
При подходе к острову, транспорты начали  усиленно сопровождать американские самолёты и катера, требуя остановиться, провоцировали атаку, но на прямой захват не шли. Выходы на палубу запретили; опасались ночных провокаций. Чувства тревоги и страха не было. Мы были молоды и верили в свою судьбу. Было обыкновенное любопытство:
-А что там впереди?
Мы не чувствовали себя одинокими, увидев рано утром перископ подводной лодки за кормой корабля, потому и верили в удачу.
Не малую долю в том придавали и старшие офицеры, прошедшие Отечественную войну, фронтовики -люди  знавшие и испытавшие на себе её ужасы. Не все пользовались таким уважением, но командир полка полковник Ржевский, начальник штаба Худяков, начальник связи майор Зарубин и снабженец полка были для солдат непререкаемыми авторитетами.
На двадцатый день плавания, когда тропическая жара подступила всерьёз, в одном
из баков, стоящих на палубе, закипел растворитель топлива для заправки ракет.
Вещество ядовитое, способное уничтожить всё  органическое и  металл. Пытались охладить забортной водой -не помогло.Тогда капитан  корабля разрешил взять воду из судового холодильника. Так удалось продержаться до вечера, когда жара немного спала.

(будет продолжение)