Плохая, но действующая. Хасбуламент

               ПЛОХАЯ, НО ДЕЙСТВУЮЩАЯ. ХАСБУЛАМЕНТ

           Глава из книги мемуаров: Русская Весна....
               
Пусть плохая, но действующая – всегда ли это верно? Я говорю в данном случае о конституции РСФСР  1978 года. Была бы эта конституция не столь нелепой, может быть, и обошлось бы без драмы сентября-октября 1993 г. И, возможно, несколько иначе сложилась бы судьба России. И может даже сам Хасбулатов остался бы в ее истории куда более приемлемой фигурой.
    Да, по этой конституции, измененной в 1989 году по образцу союзной «горбачевской» конституции, мы избирались в народные депутаты РСФСР, а Ельцин – в председатели Верховного Совета РСФСР. И это, казалось бы, хорошо. И все же это была плохая конституция даже в самом, что ни  на есть прямом конституционном смысле. Уродливая конструкция власти оказалась одной из главных причин конституционного кризиса 1993 года, который хотя и не вел, вопреки расхожим домыслам и штампам, к настоящей «гражданской войне» тем не менее сильно повлиял на дальнейшую историю страны. Я остаюсь при убеждении, что это был кризис амбиций. И именно потерявшая всякую юридическую логику и смысл конституция 1978 года со всеми ее противоречащими друг другу изменениями, дала почву для того, чтобы смешные амбиции мелковатых личностей превратились в большие конституционные проблемы. И до сих пор немало тех, включая участников и аналитиков событий, кто так и не понял этого, твердя об угрозе гражданской войны. 
   Между тем, драмы октября 1993 года можно было бы  избежать, если бы с самого начала законодательная, она же представительная власть – парламент, - была нацелена на свои прямые функции и свободна от сомнительной «административной» конкуренции с исполнительной властью. Организационной, «псевдо-юридической» и псевдо-конституционной основой для такой конкуренции являлась надстройка над парламентом в виде немногочисленного Верховного Совета – то ли «малого парламента», то ли «большого правительства», то ли просто опоры власти небольшой кучки людей во главе с Председателем этого Верховного совета и его малым кабинетом – президиумом.
   Напомню, что с самого начала своей депутатской деятельности я публично внес на Съезд законопроект, упраздняющий этот аппендицит на теле демократии. Законопроект сразу получил поддержку примерено 60 процентов депутатов Съезда, и не хватило каких-нибудь дюжины голосов для достижения конституционного большинства в две трети. Тогда конституция была бы тут же изменена. И мы не  имели бы в будущей России ни Хасбулатова в виде второго «папы», ни Руцкого в виде второго «царя». Не могу сказать, что я тогда предвидел все последствия нелепого и опасного многовластия. (Я, кстати, и позднее, уже в конституционной комиссии добился сведения к минимуму полномочий вице-президента). Но Ельцин, при всей его  интуиции,  вовсе не ощущал возможных последствий и потому не настоял на повторном голосовании проекта. А у меня не хватило нынешнего опыта и твердости для того, чтобы попытаться добиться личной встречи и убедить Ельцина. В итоге мы вместо парламента получили  то, что я не без публицистской желчи назвал «хасбуламент».
    Что Руслан Хасбулатов на одном из первых же заседаний Съезда народных депутатов оказался в роли заместителя председателя Верховного Совета РСФСР, было, наверное, и для него самого неожиданностью. Случайного  в тот период было немало и иначе не могло быть. Демократия в РСФСР пришла без подготовки. Она не опиралась на сформировавшиеся политические партии с их имеющими разный авторитет кадрами. И потому случайности выдвижения и продвижения людей были нормой в не набравшем еще опыта демократическом, по сути революционном, процессе. Во всяком случае, Руслан Хасбулатов не принадлежал к движению Демократической России и в политике тех месяцев вообще ничем не был замечен.
   Но в советской конституционной традиции действовал обычай – один из заместителей  руководства коллективным органом должен был принадлежать к числу национальных меньшинств. Хасбулатов этому требованию отвечал, т.к. был чеченец, хотя и  московский. Пусть московский, но избран  Руслан Хасбулатов был от Грозненского национально-территориального избирательного округа № 37, Чечено-Ингушской АССР.  Более того, именно по этому «интернациональному» коду он был избран первым заместителем Председателя Верховного Совета РСФСР.   
   Читателя не должна сбивать с толку странная должностная терминология. Председатель Верховного Совета тогдашней РСФСР был на самом деле не столько председателем этой надстройки над Съездом, сколько председателем Съезда и как бы главой «союзной республики» РСФСР, которая на самом деле до принятия Декларации о государственном суверенитете не была государством.
   Так что маленький неизвестный человек, явившийся, как думалось, откуда-то из Грозного с легкостью получил необходимые голоса. Что он недавно защитил докторскую диссертацию, а до этого окончил юридический факультет МГУ и работал то ли старшим научным, то ли завсектора в одном московском академическом институте, откуда его, кстати, попросили уйти, об этом практически никто не знал. И еще менее знали о его необычном характере и манере поведения. Тогда проблемой при выборах было, насколько человек представляет «номенклатуру» или он ближе к «демократии». О том, какую роль в развитии событий могут сыграть личные особенности того или иного кандидата, пока что мало задумывались. Руслан Хасбулатов не принадлежал ни к явным «коммунистам», ни к явным «демократам».  Впрочем, многие почему-то сочли его приверженцем свеже избранного триумфатора Ельцина, чему сам кандидат, да и Ельцин как бы подыгрывали. По крайней мере, Ельцин успел сказать о нем пару теплых слов.

   Надо сказать, что первые опыты Хасбулатова поруководить съездом в роли «своего парня» оказались катастрофическими. Над ним попросту смеялись. Но это продолжалось недолго. Орешек оказался крепким и скоро новый зам Ельцина показал свою хватку. Он запросто отключал микрофоны выступавших депутатов, особенно, когда они пытались критиковать его лично. И не очень обращал внимания на протесты членов так называемой комиссии по регламенту. Другой его прием состоял в том, чтобы постоянно и ехидно комментировать выступления депутатов, унижая их достоинство и искажая смысл их выступлений. Но при этом действовал Хасбулатов очень выборочно, «приподымая» одних и  «опуская» других и создавая тем самым себе из ничего личную группу поддержки и влияния. Естественно, что на крючки его интриг охотнее всего клевали те, кто сами давно были приучены к подобному стилю. Прежде всего «коммунисты» из старой номенклатуры или близкие к ним. Интеллигенты из Демроссии ничего кроме возмущения и неприязни к стилю Хасбулатова не испытывали. И я в том числе. Но это были еще только цветочки. Он, все же продолжал разыгрывать роль добровольного сторонника Ельцина и помог ему справиться с антиельцинским «бунтом» первого председательства Съезда, состоявшего из приверженцев старой номенклатуры во главе со  Светланой Горячевой, неоднократно менявшей потом свои политические цвета.
   Признаюсь, я довольно быстро раскусил не только интрижный характер его грубоватого стиля «управления», но и его опасные амбиции. Я был, по-моему, одним из первых, кто открыто и резко встал в оппозицию к Хасбулатову, нараставшую по мере того, как он все яснее сближался с противниками реформ и в то же время все более откровенно изгалялся над депутатами, не стесняясь иной раз называть коллег «людишками». Личными симпатиями он не пользовался даже среди тех, кто был ему обязан продвижением внутри парламентской иерархии или кто мог на него рассчитывать в своих политических планах. Чем дальше, тем больше выпирало из Председателя Верховного Совета самодовольство и представление о своем всевластии. И  это не могло не вызвать нарастающего протеста со стороны депутатов, прежде всего демократической ориентации. Особенно заметным среди них был член комиссии по регламенту депутат Задонский. Он многократно пытался остановить неправомерные действия Хасбулатова, как  председательствующего, злоупотребляющего своими на самом деле ограниченными полномочиями. Не менее активным был в этом отношении остроумный оратор, депутат Варов, и ряд других.
    Я тоже неоднократно вступал в открытую и острую полемику с Хасбулатовым и на Конституционной комиссии и на Съезде и на заседаниях неправомерно созданного им Президиума, о чем особо ниже. Но были и забавные эпизоды. К моменту одного из заседаний вышла в академическом издании известная книга  Апулея и была в льготном порядке распространена среди депутатов. Досталась и Хасбулатову, который, видимо, в нее заглянул. И вот случилось так, что мне было предоставлено слово, и я выступил с очередной критикой. Хасбулатов перебил меня  и сверкая свежей эрудицией попытался парировать мое выступление цитатой из Апулея о людях, воображающих себя «ораторами». В отличие от Хасбулатова я знал Апулея давно. И спокойно прокомментировал в микрофон: «Апулей написал также «Золотого осла»». Зал разразился гомерическим хохотом. Намек был понят. В перерыве заседания ко мне подошел знакомый советник португальского посольства и с восторженной улыбкой пожал мне руку. «Здорово Вы его сразили», - сказал он.
   Тут хочу заметить, что однажды в стенах Белого Дома вдруг появился в свите Хасбулатова мой давний коллега по Институту права Гиви Яковлев. Гиви был человеком абсолютно незаурядным, и мы одно время тесно дружили, о чем еще расскажу. И вот Гиви отделился от свиты Хасбулатова и подбежал ко мне. Несмотря на разницу в возрасте, мы были «на  ты» и Гиви, видно, слышал что-то о войне с Хасбулатовым.
   - Леня, но ты же понимаешь, что это просто его должность обязывает так себя вести. Это я как специалист по управлению говорю. -
    Молодой, талантливый  аспирант, Гиви в свое время пришел в Институт права именно как специалист по теории управления и организационной науке. Он был автором  и переводчиком ряда работ на эту тему. Кроме того, он был умницей
  -  Нет уж, дорогой Гиви, в этом ты меня не убедишь, - ответил я ему. Ты ведь не только теоретик управления, но еще и интеллигент. - Поговорим, - сказал Гиви и бросился догонять свиту Хасбулатова. Продолжить разговор нам не удалось. Но спор был разрешен событиями 93-го года.
    Да, спор мог быть разрешен ранее, и событий можно было избежать, если бы уродливая конституция с ее непонятными отношениями между Съездом народных депутатов, Верховным Советом и самими депутатами. Как я уже отмечал сам  Верховный Совет Б состоявший всего из примерно четверти депутатов, стал при Хасбулатове чем –то вроде возглавляемого им параллельного правительства, коллегией законодательствующих чиновников при указующем начальнике. Проявлять собственную законодательную  инициативу или критическое отношение к законопроектам без предварительного согласования с Хасбулатовым становилось все труднее. Практически теперь от него зависело прохождение законопроектов и карьера депутатов. А он все более сближался с антиреформаторами и антиельцинцами, хотя и не вполне открыто, но достаточно хитро.
    Но этого мало. Хасбулатов создал не предусмотренный конституцией президиум Верховного Совета, своего рода собственное « малое правительство», которое во многом подменяло и сам Верховный Совет. И тут он стал все чаще и все больше лично вмешиваться в распорядительную деятельность власти, что полностью противоречило Конституции в ее новой редакции , а главное самому смыслу деятельности парламента, как представительного  и законодательного учреждения. Хасбулатов, фактически присвоив себе роль главы исполнительной власти,отдавал распоряжения военным,  хозяйственникам, предприятиям. Я сам был, например, свидетелем подобного беспредела Хасбулатова оказавшись с ним однажды случайно вместе в Якутии.
    Между тем, законные полномочия председателя Верховного  Совета сводились лишь к организации работы Верховного  Совета и председательствовании на совместных заседаниях его палат, а также на съезде. То есть к сугубо ограниченным функциям «спикера» парламента.
    В этой связи группа депутатов, в конце концов,решила обратиться с заявлением в Конституционный суд с целью поставить нарушителя на место. Соответствующие тексты, не без моего участия, были подготовлены, но мы решили предварительно обратиться к самому Хасбулатову в слабой надежде, что он согласится обсудить и принять наши претензии. С этой целью небольшая группа депутатов, включавшая  меня, Задонского, по-моему Варова и еще нескольких, явилась на заседание «президиума» Верховного Совета и попросила слова для оглашения и обсуждения нашего заявления. Но едва кто-то из нас, кажется Задонский, стал его зачитывать, Хасбулатов прервал его и грубо потребовал, чтобы мы покинули заседание Президиума. Мы отказались. Тогда он встал и повел «президиумщиков» в свой личный кабинет. Мы последовали за ними, но он захлопнул буквально перед моим носом дверь, а нас попытался остановить охранник.
   - Вы что забыли о депутатской неприкосновенности, - резко сказал я преградившего мне путь охраннику. - Уберите руки, иначе будете отвечать. Охранник заколебался  и попытался оттолкнуть меня от дверей, но тут к нам приблизились с грозным видом остальные члены делегации, и охранник отступил.
    Мы вошли в кабинет, где еще только рассаживались члены президиума. И я обратился к ним с речью, в которой высказал все что мы думаем о действиях Хасбулатова. Я далее сказал ему прямо в лицо, что он творит и какой вред наносит. Он в это время встал со своего  места и стал ходить по кабинету, ничего не отвечая. У  меня было впечатление, что он растерялся, просто оторопел. Заьтем я вновь обратился к членам президиума, призвав их понять, каким опасным становится   Хасбулатов и сказать свое слово. Пришедшие со мной коллеги поддержали меня, после чего мы ушли при гробовом молчании членов президиума.
   Жалоба наша, насколько помню, была направлена в Конституционный суд, но пока ее готовили к рассмотрению, разразились события сентября-октября 1993 года. К ним я и перехожу.