Любимый остров Ваганиха

         Остров Ваганиха расположен примерно в 10км  от Череповца вниз по течению Шекнсы, от Городищенского лесного массива его отделяет широкий пролив, образовавшийся в результате создания Рыбинского водохранилища. В плане остров представляет собой треугольник, одна сторона которого ограничена проливом, две другие – рекой Шексной, делающей в этом месте поворот под углом почти 90 градусов и принимающей справа приток – реку Суду. На этом изгибе, на возвышении и располагался пост Луковец, он давно был моей мечтой.

     С поста открывается замечательная панорама , отсюда начинается Рыбинское водохранилище. Но главное – это очень удобное место для рыбной ловли: в те времена здесь водилось много судака, леща, щуки, жереха, попадались даже осетры, сомы и стерлядь. Внутри острова располагались два неглубоких внутренних водоема, прилегающий лес кишел дичью (охота на острове в те времена разрешалась), в лиственный лесок между водоемами приплывали  с материка рожать лосихи. В лесу росли рыжики, маслята, белые грибы, на полянах спела земляника.

          С поселением на Ваганихе для меня как будто начался новый отсчет времени и жизнь пошла по иному руслу. Я почувствовал, что уже не «выживаю», а живу, и эта жизнь мне нравится.

          Когда я причалил на своей лодке к посту, меня встретил старший бакенщик Павел Александрович Еремин, родной брат моего бывшего начальника и друга Петра Александровича. Оказалось, что Петр много рассказывал обо мне, хвалил меня как золотого работника и сильно меня уважал. Все это выяснилось за обстоятельным разговором за столом в будке. Немного выпив. Он рассказал о своей жизни. Мальчиком его отдали в сапожную мастерскую в Ленинграде, сапожным мастерством он овладел в совершенстве. Даже работая бакенщиком, он вовсю сапожничал, одна из комнат в его доме была завалена всякого рода колодками, инструментами и сапожными приспособлениями. Он мог изготовить и хромовые сапоги и изящные дамские туфли, к тому же он владел исскуством  обработки кожи. Позднее он по секрету повел меня в сарай и показал чан, в котором квасились сырые кожи: свиные, телячьи и даже лосиные.

       Благодаря сапожному мастерству Павлу удалось выжить в Гражданской и Великой Отечественной войнах. По его рассказам, в период Гражданской войны,  будучи на южном фронте, он попал в плен к деникинцам. Казаки его не расстреляли, а заставили шить сапоги казачьим офицерам. Его поселили к  одной вдове казачке, где ему жилось вольготно. И он выжил.

         В годы Великой Отечественной войны, будучи призван на фронт, он забрал в вещевой мешок сапожный инструмент и по прибытии в часть был сразу замечен, когда сшил комбату великолепные хромовые сапоги, а полковому врачу Саре - дамские туфли. Потом пришлось шить командиру полка, комдиву и другому начальству, это помогло ему вернуться целым и невредимым.

     Много порассказывал мне Павел в этот вечер о селе Любец, откуда он родом, о своем детстве. Их было четыре сына у родителей, он старший, да еще две сестры. Семья жила очень бедно, никто из люберецких хозяев не хотел выдавать своих дочерей замуж за Ереминых. В этот вечер он убеждал меня, чтобы я слушал его советы, и все будет в порядке.

     В эту ночь была его вахта, и он показывал мне, как надо работать. Выехав с рассветом снимать фонари с бакенов, он почему-то долго задерживался около бакенов, где стояли сети рыбаков гослова. Я посмотрел в бинокль и увидел, что он проверяет рыбацкие сети , выпутывая из них рыбу. Когда он вернулся на пост, у него в лодке кроме снятых фонарей было две полных корзины отборной рыбы. Он выкинул мне из лодки два больших судака,  добавив –Вот как у нас надо работать! Но воровать рыбу из чужих сеток означало подвергаться опасности быть избитым или утопленным рыбаками.

       Мне рассказывали случай, когда прошедшей зимой на этом водоёме рыбаки поймали вора. Они зацепили его за таскальную веревку и протащили  подо льдом 25 метров от выбора до крайней  лунки и обратно, а затем отпустили, мокрого и полуживого. Доказать, что ты не сам поскользнулся и упал в прорубь практически невозможно. Да и летом  может всякое случиться. Однажды, проверяя сети с кормы лодки при сильной волне, я упал за борт, ячеи капроновой сети зацепились за пуговицы одежды и сеть, стоявшая на грузах, потянула меня на дно. Хорошо, что Клава, сидевшая на веслах, сумела удержать лодку на месте моего падения и я, вынырнув, ухватился за борт лодки и освободился от сети.

     О своем опыте рыбалки  на родине Павла в районе Любца я не рассказывал, а спустя несколько дней, когда ознакомился с водоемом, начал потихоньку расставлять свои сети на заливной части реки недалеко от поста. Павел, конечно, удивился, возмутились жившие недалеко от поста рыбаки гослова братья Киселевы: по какому праву здесь рыбачишь? Мне пришлось документально подтверждать свое право на лов в районе поста, данное бакенщикам постановлением ГКО за подписью Сталина.

    Обилие рыбы вокруг Ваганихи, особенно в месте слияния Шексны и Суды превзошло мои ожидания, уловы были отличные. Раз в неделю ко мне стал приезжать заготовитель из ОРСа, увозя много корзин отборной рыбы. Напомню, что по условиям договора ОРС (или колхоз) предоставлял рыбаку орудия лова и обеспечивал вывоз рыбы, выловленная рыба считалась собственностью ОРСа (колхоза) и оплачивалась по прейскуранту по цене, примерно раз в десять ниже магазинной, так что даже при больших уловах  заработать много было невозможно. Рыбак мог использовать выловленную рыбу для питания, но продажа налево считалась хищением и вела к уголовной ответственности.

      Мои уловы удивили Еремина, на моем примере он понял, что честным путем можно добыть больше рыбы, чем воровством из чужих сеток. Недолго мешкая, он отправился в город и тоже заключил договор с ОРСом.

      У нас началось соревнование: кто выловит больше рыбы. Обычно лидировал я, т.к. мне хорошо помогала жена. Тогда Павел посадил за весла свою жену, тоже Клавдию Ивановну, но она плохо владела веслами и огребала сплошные матюги. Зато она придумала метод шпионажа: когда я выезжал проверять сети, она пряталась на берегу за каким-нибудь укрытием и засекала место, где особенно хорошо попадала рыба. Затем в этом месте Павел ставил свои сети. Такое «соседство» позволяло Павлу иногда по пути высматривать и мои сети, особенно когда я отлучался в город. Но тут уже не дремала моя Клава. Заметив соседа на наших сетях, она садилась в лодку и подъезжала к нему, однажды ей удалось таким образом выручить большую стерлядь: Павел как раз выпутывал её из нашей сетки.

         Бакенскую службу мы несли хорошо: в любую погоду путевые знаки были в исправности и путь судам в ночное время хорошо  освещался. Внутри будки был наведен идеальный порядок, постаралась моя жена, т.к. Павел жил в собственном, им построенном доме. В палисаднике перед будкой я перекопал и обильно унавозил почву, выложил большую пятиконечную звезду и засадил  её цветами, расположив в центре георгины. Павлу это понравилось, и он стал мне помогать, особенно в поливе. Когда летом в палисаднике все расцвело, будка буквально утонула в цветах. Этим мы заслужили одобрение начальства, нас ставили в пример по всему управлению канала имени Москвы. При подведении итогов соцсоревнования нашему посту, как правило, присуждалось первое место и соответствующая премия.

       Мой переход на работу бакенщиком вызвал подозрения в городском отделе КГБ. Начальник этого отдела высказал свою озабоченность первому секретарю горкома партии Рябинину (моему  давнему приятелю по охоте и рыбалке): не решил ли Шифельбайн использовать свою работу бакенщиком для шпионской деятельности? Предполагалось, что у меня на Ваганихе может находиться радиопередатчик.

          Однажды для проверки этой версии на остров был подослан сотрудник, который оказался слаб на выпивку и все разболтал Еремину, видимо, вызывая того на откровенность. Под видом приезда на охоту проверял меня и начальник водного отдела КГБ Чулков. Когда он приехал, я подумал, что меня арестуют, но дело кончилось шуточными разговорами о моей бороде, которую я опять отрастил, как во Владивостоке до моего ареста. Вскоре Чулков заболел раком и умер  на верфи им. Желябова, где на поминках его коллеги устроили сильнейшую пьянку, в результате которой некоторые лишились службы.

      В марте 1953 года умер «великий вождь и учитель» Сталин, дышать стало легче. Мне посоветовали вновь написать заявление  в ЦК о  восстановлении в партии, я так и поступил. Вскоре из комиссии партийного контроля при ЦК запросили на меня характеристику в Череповецком горкоме партии. Характеристика была положительной. Через месяц  пришло решение о восстановлении меня в партии с партстажем с 1929 года, но с перерывом в 3,5 года. Я встал на учет в первичной парторганизации и активно включился в партийную жизнь.

      Мои успехи в рыбной ловле дошли до руководства рыбного колхоза Авангард, расположенного в городище, где на заседании правления решили послать  своих рыбаков на акваторий поста, а мои сети вынуть, что и было сделано.Я опять оказался без средств к существованию. Тяжба с колхозом продолжалась несколько месяцев и закончилась моей победой: было подтверждено право бакенщиков рыбачить на территории своих постов, сети мне вернули. Но ОРС стал сворачивать свою работу по добыче рыбы, и я принял предложение председателя колхоза Авангард и заключил договор  с правлением колхоза. Так я продолжал рыбачить на Ваганихе  до 1980 года .