Жизнь на колёсах. Евлах

          Город Евлах был крупным железнодорожным узлом Закавказской железной дороги. Он располагался на правом берегу р.Куры. Строящийся мост был автодорожным и заказчиком моста  был Азербайджанский Гушосдор (Главное управление шоссейных дорог). Мост строился с двух берегов. На правом берегу, со стороны города, стоял участок Спецуправления №571 (главная контора находилась в г.Гори), который готовил пролётные строения – сорокаметровые балки «шашлычного» типа. На левом берегу находилось наше подразделение МСП-454, которое должно было возвести две бреговые и шесть опор в русле реки. Объект находился в лесу и поразил меня наличием и обилием механического парка строительной техники: это самосвалы и бортовые машины, бульдозеры,тракторы и грейдеры, плавучий кран, понтонный парк, катер, большой бетонный завод, склады стройматериалов и различные станки.
           Всё это было не свойственно сройучасткам нашего МСП, которые до этого мне приходилось наблюдать.
           Начальник участка, Семён Парсаданов, с которым я приехал на объект, познакомил меня с инженером, который начал этот объект, с коллективом, ввёл в курс дела и уехал. Надо сказать, что Семён чаще чем раз в месяц там больше не появлялся и это было для меня очень  удобно.
          Инженер, с которым меня познакомили, был личностью незаурядной, поэтому хочу остановится на нём подробнее.
           Это был пожилой человек, ровестник века, а может быть и более, звали его Виктор Семёнович Неополитанский. Хороший инженер, очень грамотный геодезист и заядлый рыбак и курильщик.
           За прошедший год он успел построить по своим же чертежам большой бетонный завод, примыкающий к нему цементный склад с отсеками по маркам и видам цемента, связанный шнековой передачей с бетонным заводом, арматурный цех, участок деревообработки, жилой барак и тому подобное.
           Его комната в нашем бараке освещалась 500-ватной лампочкой, была переполнена всякими рыбацкими сетями, удочками и треногами, рейками и ящиками с геодезическим инструментом. В комнате был стол с чертежными пренадлежностями, другой стол, поменьше, за которым он ел, и электроплитка, которая, как мне казалось, вообще не выключалась. Он много курил и пил чай, или варил уху, поэтому в комнате всегда было жарко, и долго задерживаться у него было трудно.
           Наше знакомство с его стороны было настороженным, но полным любопытства. Он был немного удивлен уровнем моей подготовки как инженера, а когда побывал в моей компнате и увидел, что я имею чертежный стол,умею грамотно чертить и рисовать от руки в изометрии и вверх ногами тоже, его настороженность постепенно растаяла, и скажу больше – он стал все меньше заниматься производством, больше рыбачил и выходил на площадку только на ответственные геодезические разбивки. Все мои геодезические познания и уровень моей подготовки в этом, конечно, от Виктора Семеновича.
          Итак, наш длинный (30 м) жилой барак был собран из деревянных щитов, в нем по обе стороны сквозного коридора были комнаты, в которых жили кадровые рабочие, в отличие от некадровых разнорабочих, которые набирались из местного населения.
          Когда я приехал на объект, одна береговая опора была уже готова и была начата первая опора в русле реки. Воду оттесняли от берега трёхрядным ряжевым и шпунтовым ограждением. Многочисленными насосами, которые надо было эксплуатировать круглосуточно, откачивалась вода и в целом разработка котлована под фундамент опоры была очень многодельным и очень трудоёмким процессом.
          Следующую опору, повинуясь существующему проекту производства работ, я закончил таким же дурацким и варварским способом. Варварским т.к. количество леса, которое при этом уходило измерялось вагонами.
          Мне это не нравилось и я решил изменить способ сооружения остальных опор, но для этого надо было обратится к заказчику и согласовать этот вариант. Представителем заказчика был Басилов Трдат Николаевич полковник инженерных войск в отставке. Он был грамотным инженером и очень чётко и даже заботливо отслеживал наши выполнения работ по смете,чтобы не забегать в финансировании вперёд. Он же обеспечивал стройку местными материалами.
          Я объяснил ему, что удивлён тем, что сооружение опор в русле реки ведётся с ряжевых островков и предложил делать это наплавными колодцами.
         Для этого нужен был листовой металл и прокат. Я во время нашей беседы схематично набросал ему на бумаге основные моменты этого процесса, и   видимо убедил его,т.к. он со мной согласился и обещал прислать всё необходимое.
         Через два дня Трдат Николаевич заехал и я передал ему полную спецификацию металла, а сам я занялся подготовкой площадки, на которой буду собирать каркас и варить колодец.
          Мой наплавной колодец представлял собой обычную консервную банку с двойными стенками. Наружный диаметр был 10 метров, а внутренний 8 метров, т.е. это было кольцо шириной 1 метр, развитое по высоте на 3 метра (приблизительно столько было до дна в месте установки) и сужающееся к основанию. Основанием служил двутавр разрезанный пополам в лежачем положении, т.е. полка двутавра была тем ножом, который будет резать и выдавливать грунт при погружении колодца. Стенки колодца были из листа толщиной 4 мм, а вертикальные каркасы из уголка 50 на 50 мм.
           Ну, как тут не вспомнить мою сварщицу Эмму, это была асс. Молодая женщина, ей было почти тридцать, варила филигранно на зависть другим сварщикам мужикам, у которых легко выигрывала ящик шампанского. Для спора сваривались встык два листа, затем сварной шов красили побелкой, извёсткой, а с тыльной стороны проводили ветошью смоченной керосином. Если в сварном шве была скрытая хоть и маленькая раковина,то на побелке проявлялось жирное пятнышко. У Эммы никогда пятна не проступали.
           Хорошая сварщица имела жуткий капризный характер, который приходилось терпеть ради её искусства.
           Когда колодец бывал готов его катером буксировали к месту установки и потом регулируя якорными береговыми лебёдками на тросах удерживали его в заданном месте, которое контролем двух теодолитов с берега держало его в точке.
          Катером подвозили полезный  баласт и сажали его на дно реки.
          После этого постепенно кольцо бетонировалось, а баласт убирался.
          Забетонированное тело колодца весом в 150 тон прочно сидело на дне и имея сухой уровень можно было дальше наращивать тело колодца, чтобы потом начинать разработку грунта из нутра колодца грейфером и начать его погружение.
          Когда приехал Семён, первый колодец уже надстраивался обычной деревянной опалубкой, он был, конечно, удивлён, но Семён умел скрывать свои эмоции и как я потом понял  это было не спроста.
         Я подготовил пакет документов, чтобы оформить рацпредложение. Это было не первое моё рацпредложение за время работы в МСП и я знал как подсчитать экономию и сколько мне причитается. Полный пакет документов и чертежей я отдал Семёну с тем, чтобы он отвёз их в управление для оформления. Взяв документы, он спросил меня: «какое вознаграждение положено тебе за это?». Я назвал сумму, это было 870рублей. Для меня это были большие деньги. Немного подумав, он сказал: «ты сегодня должен ехать домой (действительно это была очередная суббота) и зачем ждать пока они там в конторе будут считать и начислять, я тебе дам эти деньги сегодня и плюс моя премия» - и он достал и дал мне 1000 рублей. Обрадованный и счастливый, я повёз эти деньги домой.
Остальные опоры были заложены и возведены мною таким же наплавным способом. Я был настолько увлечён работой, что мало интересовался и сметой и оформляемыми актами производства работ. Меня увлекал сам процесс работы.
           Вообще, хочу отметить, что там в Евлахе и вообще везде и всегда, где мне приходилось работать, меня увлекала сама работа, которая была для меня, в первую очередь, чем-то вроде любимого занятия и увлечения, но не служебной обязанностью или способом зарабатывания денег. Это была любовь. Я всегда был не только руководителем, но и участником рабочего процесса, в котором и которым жил «силой своей играючи».
           Однажды ко мне на объект, в гости приехали мои друзья Тельман и Отар.Так как я весь день был безотрывно от работы занят, им приходилось коротать время за скучной (на мой взгляд) рыбалкой, удочками которые любезно им предоставил Виктор Семёнович. Он же их и опекал, забавляя профессиональными рыбацкими байками и делясь разными хитростями местного рыболовства.
           Наш строительный участок находился, как я уже писал, на левом берегу реки Куры в лесу. Это был смешанный лес и в нём, не далеко от нас, было много гранатовых деревьев. Гранат был дикий не садовый, он отличался от садового меньшим размером и был больше кислым чем сладким. Граната было так много, что мы подгоняли к дереву кузов самосвала и почти наполняли его. Вечером весь барак чистил этот гранат отделяя зёрна, которые затем давили выжимая  сок, в который добавляли сахар и употребляли для питья.
           Я тоже иногда в бидончиках возил такой сок домой.
           Окружавший лес, конечно, располагал к охоте и я пару раз за всё время уходил в лес поохотится. Ружьё мне давал местный лесничий, брат которого работал у нас сторожем. Я по натуре не рыбак и не охотник и по лесу ходил больше из любопытства и ради отдыха от работы. Зайцы в лесу попадались, но мысль о том, что приеду домой и расскажу моей Леночке как я убил зайчика, которого она так любила, заставляла меня этого не делать.
           Много в лесу было кустов ежевики и некоторые рабочие делали из него вино. Трудами нашего сторожа недалеко от барака была посажена арбузная бахча и в сезон он щедро нас ими угощал, приторговывая остальными арбузами на местном рынке.
            На воскресные дни я уезжал домой в Тбилиси, где на ул.Меликишвили 7 моя жена одна героически растила и воспитывала двух наших деток.
            Так прошло три года. Все опоры моста были готовы и мы передали их по акту нашим соседям на правом берегу для последующей надвижки пролётных строений.
             За прошедшие три года подросли наши дети Андрей и Леночка, за прошедшие три года я больше двухсот ночей провёл на плацкартной полке на перестуке колёс в ночном поезде Евлах-Тбилиси-Евлах. За эти три года я мало или почти совсем не общался со своими близкими родствениками.
            Все эти три года я был воскресным папой и первые часы радости и праздника плавно переходили в нервический перебор других моих обязанностей перед Нателой, Мамой и  Бабушкой или какой либо другой необходимостью.
            С друзьями я почти не общался и постепенно выпадал из городской тбилисской жизни. Всё это была плата за то небольшое благополучие, которое я хотел создать для своей семьи.
            Много месяцев спустя, я случайно узнал, что весь лес, который был заложен в проект производства работ, и который я, как бы, сэкономил своим рацпредложением, на самом деле был продан начальником участка.
            Летом 1967 года, когда я получил после Евлаха небольшой отпуск, я отвёз Нателу с детьми в Бакуриани и две недели там был с ними.