Короткие размышления. Метафизическая обыденность

 На небе темно сейчас. Ночь кусает мне губы и язык. Я оставил слишком много улик и свидетелей. Раны, нанесённые мне потерпевшими, слишком глубоки и, наверное, никогда не залечатся.
 Сон, который я видел сегодня, слишком хорош, чтобы его забывать, и слишком грязен, чтобы о нём рассказывать.
 Кажется, я был прав, когда думал, что человек может выбирать не только между добром и злом. Свобода воли куда более просторна. Судя по всем моим ощущениям и познаниям, мы способны выбирать и между добром и добром, а также между злом и злом.
 Мне приходится выбирать так. Сейчас, в это время и в этом маленьком городишке. Удивительнее всего то, что выбрать должен не только я, но и меня.


 Комната, а в ней дверь. Внутри неё я…. Впрочем, у каждого своя комната. И у Аркадия тоже.
Четыре стены, проём, пол и потолок – всё, что есть. И больше ничего. Страшно думать, но это так.
 Каждый стоит в этой комнате и смотрит на дверь. Недолго. Потом большинство начинает искать второй дверной проём, чтобы выйти. Или приступают к долбёжке стен, толщина которых бесконечно огромна. Или же вовсе ничего не делают – просто стоят и всё. И только несколько людей, способных к свободе, твёрдо идут к единственному выходу, поворачивают ручку и уходят навсегда.


 Вот бы научиться жить по-настоящему. Так, чтобы ярче верить и любить, если я вообще, хоть как-то верю и люблю. Так, чтобы напрочь отсутствовало желание не жить. Так, чтобы восходящее солнце приносило куда больше радости, чем прочное укрытие от паранойи.
Эх, не убегу – догонят. Слишком много их в морге. Двери плотно закрыты, и его ухмылка не даёт мне покоя. Врёшь – не возьмёшь.
 Владеть собой совершенно не сложно. Это просто почти невозможно. Тигра, если он единожды съел дрессировщика, убивают. Так же и с человеком, только в иной ситуации, разумеется. Если тот, кто способен совладать с собой, ошибётся хоть раз, то это значит, что он вовсе не владеет собой и, вряд ли, когда-нибудь овладеет. Превосходное сдерживание зла в себе и чёткое упование на Иные Силы – вот всё, наверное, что мы можем сделать, чтобы Жить.


Наверное, любая мысль может быть.
Наверное, почти любая существующая мысль может быть, хотя бы отчасти, человеческой.
Наверное, почти любая такая мысль может быть высказана.
Наверное, почти любая такая мысль может быть утверждена и доказана.
Наверное, могут существовать две или более разных и противоречащих друг другу мыслей, доказанных с одинаковой силой.
Наверное, даже эта мысль может быть оспорена.

Наверное, почти неоспорима мысль, что добро – это созидание, а зло – это разрушение.

Наверное, почти неоспорима мысль о том, что человеку нужно творить добро, чтобы Жить.
Люби и Созидай!


 В войне близнецов гибнут легионы разноликих. И радость обуревает меня, если я побеждаю. Даже тогда, когда вокруг тела растерзанных товарищей. Кишки, руки, головы, просто разорванные клочья – всё то, чем пришлось пожертвовать ради водружения знамён на собственных башнях. А ведь можно было обойтись без этих жертв…. Ведь можно было не рисковать и не соблазняться.
 И выходит, что жизнь моя – это череда пирровых побед и сокрушительных поражений, наполненная, вместе с тем, ожиданием трибунала от обеих сторон.

 Я заметил, что Вагнер создавал хорошую музыку, но был другом Ницше. Да Винчи писал легендарные и загадочные картины, но – по слухам – являлся гомосексуалистом. Достоевский говорил, что никакое благо не стоит слезы упавшей с глаз ребёнка, а сам заставлял своих детей плакать, так как проигрывал семейные крохи в карты.
 Я паразит, пиявка, неудержимо стремящаяся подняться по иерархической лестнице эволюции, но не желающая превращаться в пожирателя себе подобных.

 Ночью будет холодно. Какой-то старик в аптеке сказал, и я почему-то ему поверил. Милый такой дедушка был, в длиннополом пальто и с добродушием и болтливостью внутри глазных яблок.
 Темнота нынче не гнетущая, ведь и свет ярок от мороза поутру. Всё как-то странно пытается внести трещину радости в унылое зеркало иллюзиониста. Но это не много меняет. Я и так умею радоваться. И не стоит думать иначе. Уныние не самый тяжкий из моих грехов.
Да и Бог с ним…
 Я просто злодей. И скорблю оттого…