Красная куртка

 
 Красная куртка

Куртка висела в шкафу и думала о том, как часто люди любят ссориться и выяснять отношения… У нее был большой жизненный опыт - как результат сложной судьбы! Конечно, неплохо  бы поделиться некоторыми своими мыслями с соседями, да только  вряд ли получится.  Всем этим унылым свитерам и джинсам с вытертыми коленями  нет никакого дела до воспоминаний красной куртки.
 Не поймут – и потому лучше молчать.
 Да… Она, наверное,  была несколько высокомерна, так как воспитывалась  в модельном бутике,  и  склонна к философии, потому что  очень долго висела на этой железной распялке.  Купившая ее когда-то девушка с пепельно-русыми волосами по имени  Маргарита  с тех пор куртку ни разу и не надела. Созерцая гладкую полированную поверхность боковой стенки шкафа, шикарная вещичка грустила, но виду не подавала.
Давно,  будучи выставленной в витрине магазина,  куртка была гордостью, украшением и еще – как это? Ах, да - «новинкой сезона».
Теперь наверно, это почетное звание утрачено... Устарела!  Так бывает, ничего не поделаешь, но в любом случае она всегда будет в десять раз ценнее того, что пылится  в этом шкафу! Даже через много лет. И куртке ничего не оставалось, как  величаво расправлять широкий ворот и поблескивать металлическими пуговицами.

Философски настроенная  красная кожаная куртка висела в  шкафу на почетном месте. С ней была связана старая история, которую Рита нет-нет, да вспоминала. И началась эта история с небольшого приключения.

Олег появился в ее жизни  несколько неожиданно  для Маргариты и вполне объяснимо для подруг. (Уж больно девушка выделялась в их девичьем сообществе   – как роза, случайно выросшая среди капусты – вроде что-то общее есть, а какая разница!) У нее был тот случайно складывающийся тип внешности, который  не повторяет ни мать, ни отца: обычных, малоприметных  людей. Да, такие девушки встречаются нечасто: пепельно-русая блондинка с неожиданно темными, карими глазами – причем не вышедшая только что из салона волшебного преображения, а так и родившаяся на свет -  бесспорной красавицей.  Это сочетание серебристых прядей и притягивающих взоры очей настораживало и волновало. Все, кто видел ее впервые,  широко  открывали глаза, а уж потом, убедившись, что они все верно разглядели, прикрывали их и задумчиво качали головой. Сама Рита особого значения своей внешности не придавала, она попросту к ней привыкла. Хотя и понимала, что природа дала  некий шанс, который наверно поможет в дальнейшем.  А ей очень хотелось иной, не такой, как у них с матерью, жизни… Довольно-таки убогой жизни, если сказать правду! По мнению подруг, Маргарита была  «воображалой»  -  задирала нос и совсем не интересовалась местными мальчиками. Она готовилась к поступлению в институт Культуры,  и  вела себя несколько обособленно, даже не курила!  Понятно, считает себя лучше других – думали девчонки. И ладно!  С ее внешностью…  пусть  гуляет подальше от  их компании…  Ей и так повезет, потому о парнях и не думает!
Подруги же наперебой мечтали о каких-то необыкновенных знакомствах:

- Представь! Я иду и вдруг -  маньяк, и тут… Он! Он  дает маньяку в рог, тот конечно того, падает, а он меня приглашает в кафе, и там признается, что у его папаши – нефтяная вышка! Или – терминал. Ну, банк, на худой конец.
 
Такие разговоры происходили обычно вечером, когда все собирались во дворе, на детской площадке. Глядя на плоское личико подружки с круглыми, тщательно накрашенными глазками, Рита скептически покачивала головой. Вот ведь, дуреха! Нужна она сыну нефтяной вышки! Он просто спит и во сне видит, как эту тетёху от маньяка спасает.

- А если такое не случится – вообще, никогда? – пустое ожидание казалось ей глупым. Такая любовь только в кино бывает, хорошо бы встретить просто надежного парня – и чтобы понравился.  А уж потом – обязательно начнутся перемены.
- Ну, что-нибудь другое случится, мало ли! – не сдавалась подружка. - Если очень сильно мечтать – все сложится!

 Рита вздыхала и шла зубрить билеты. Нефтяные принцы не гуляют по ночам в спальных районах, да и в них ли  счастье?
Она смотрела в будущее реально, возлагала на  ВУЗ большие надежды – можно найти интересную работу, можно даже артисткой стать! Да и проходной балл там небольшой.

И, надо же, случилось так, что знакомство с Олегом произошло при очень похожих на подружкины мечты, обстоятельствах!
Рита шла домой через центральный парк, и вдруг - пристал один, такой… Не маньяк, конечно, но тип жуткий! То ли пьяный, то ли обкуренный, то ли вообще с головой не дружит.
Короче, «жесть» - как это было принято называть в их дворовом сообществе.
«И тут» - (все, как в подружкиных мечтах)  - красивый, как артист Безруков, парень в сером свитере и со спортивной сумкой через плечо сунул под нос еле держащемуся на ногах «уроду» выразительный кулак, и тот быстро «слинял» - то есть придал ногам ускорение в нужном направлении...
Примерно так Рита рассказала  одноклассницам о том, как познакомилась с Олегом. Подруги вежливо поохали, кисло поулыбались  и…  перестали  делиться с ней своими секретами.

- Конечно! Ей - так все! А нам… - впрочем, завидовали они не долго, рассказывая знакомым даже с каким-то восторженным упоением всю эту историю. Теперь в  их мечты вторгся элемент реальности, словно красивый пейзаж, промелькнувший за окном поезда: он ведь существует на самом деле!
Маргарита не обратила  внимания на страдания подружек и стала встречаться с самым замечательным парнем, которого только можно было себе представить. Веселый, умный, уверенный в себе, и в нее влюбился, как положено,  с первого взгляда!  Олег с родителями жил в центре города, в «старом фонде», учился в престижном ВУЗе…   «Фонд» этот произвел на девушку  очень сильное впечатление.
- Ну и квартира у тебя! Просто музей! Эрмитаж какой-то – картины, вазы – круто! - призналась она,  побывав у любимого в гостях. Они шли по грязной и пыльной улице с однообразными панельными застройками – к Ритиной пятиэтажке.
- «Предки» много ездили, работали за границей… - Олег смутился, словно это было не достоинством, а недостатком.
- Класс! А меня с ними  познакомишь?
- Конечно! Они скоро приедут, отдыхают сейчас.
- И где, если не секрет?
- В Италии.
Рита задумчиво пнула носком туфельки пивную банку, валяющуюся около подъезда. Банка отлетела с противным пустотелым звуком.
Олег набросил ей на плечи свою куртку, и они долго,  вдумчиво целовались в закутке у лестницы. Свет не горел, народу – никого, и Рите хотелось продолжения, тех удивительно волнующих  слов, прикосновений и – всего-всего! Того, что произошло впервые  в ее комнатке размером в девять с половиной квадратных метров, и потом -  в его двухсотметровой квартире с отсутствующими, по случаю отдыха в Италии, родителями Олега. Того, что сделало Маргариту (как ей казалось)  взрослой, самостоятельной и совершенно счастливой.

Неделю спустя она шла домой порхающей походкой – словно бабочка, недавно вылетевшая из куколки, и смотрела на витрины. Прежде недоступные, холодно поблескивающие идеально вымытыми стеклами, они как-то подобрели к ней.
«- … вот выйду замуж – куплю пальто… У всех замужних женщин должно быть пальто… Белое!» Рита смеялась, ее серебристые волосы взлетали вверх от легкого ветерка,  витрины блестели, солнце светило. Экзамены она провалила, да и зачем они ей теперь?
- К черту экзамены! Институт! Все – к черту!
Роющийся в урне хмурый бомж с кривым  опухшим лицом вопросительно взглянул на нее, услышав такие слова. Это испугало и отрезвило. Ей раньше казалось что бездомные, потерянные во времени и пространстве люди живут в другом мире, не замечая ее…
- У меня – любовь,  - шепотом произнесла Рита, и запредельно уродливый, измятый бродяжка хрипло заскрипел, изображая смех, отчего его глаза поползли куда-то в разные стороны.
\Рите стало жутко, по спине прошел озноб. Она пошла быстрее, почти побежала… В квартиру ворвалась злая, раздраженная,  хотелось плакать.

- Все будет хорошо! Вот -  просто замечательно! – девушка произнесла это очень тихо, но мать услышала, зашуршала чем-то на кухне.
- Явилась! Картошку купила? А яйца? Я же просила! – голос звучал неотчетливо, видимо, она что-то жевала.
- А деньги??? У меня нет! Ты забыла – я на испытательном сроке, только через месяц заплатят. – Риту все еще знобило после встречи на улице с грязным оборванцем. И что он про нее подумал такое, смешное?
- Что теперь за порядки такие? Ты уже два месяца работаешь! А если выгонят?
- С чего? Я нормально работаю. Сказали – возьмут.
Рита скинула короткую синтетическую курточку, проскользнула в свою комнату и села на диван, рядом с огромным зеленым тигром - подаренной когда-то в детстве игрушкой,  прижалась к нему. У тигра были такие же, как у нее, темно-медовые глаза.  На спине зверя красовалась молния:  туда, в мягкое тигрово нутро, Рита прятала свои сбережения – копила на новый телефон. Ей действительно, зарплату пока не платили, но небольшую сумму все же выдали – сказали, премия.
- Тишка! – обратилась она к полосатому другу. -  Завтра я иду знакомиться с родителями Олега. Я должна произвести впечатление – они, по-моему, страшные люди. Жутко культурные, то ли академики, то ли президенты каких-то фондов. А, может, и то и другое вместе. А я экзамены провалила! Скажу им, что снова буду пробовать.
Тигр смотрел  бесконечно печальным взглядом. Раньше она думала: он грустит из-за своей окраски – ведь зеленых тигров в природе не бывает.
- Скажу, что папаша у меня тоже образованный – врач-рентгенолог. Только смылся давно, я его совсем не помню. Скажу, что мать у меня – заслуженный работник поликлиники! Или не говорить???
Она расстегнула молнию и сунула руку в подозрительно доступное нутро. Не зря рука так легко туда скользнула! Денег не было. Рита выглянула в коридор:

- Ты! Ты взяла мои деньги! Где они??? Я копила! Мне надо! – слезы текли по Ритиным щекам и все никак не кончались. – Ты в Тишку лазила?? Выследила, да?
Мать пришлепала из кухни – растрепанная голова,  в руке поварешка.
- А я тебя задаром кормить не собираюсь! Школу кончила – будь любезна, иди, работай! Я не лошадь, на двоих пахать.
Так вот отчего Тишка был таким печальным на этот раз.

Знакомство с «предками» Олега прошло нормально. Рита даже удивилась: никаких заумных вопросов, подводных камней и столовых приборов неизвестного назначения – именно их, приборов, она  боялась больше всего.
Папаша – розовый, лысый, солидный и слегка картавый, оказался любопытным весельчаком.
- Как-как вы называли вашу литег,аторшу? Чупакабг,а? Ой, не могу!  А математичку?
- А музыку какую вы любите? А что это? Кто? Леди Гага? Да не может быть!
Что ни скажи – все у него вызывало приступ веселья. Мамаша – сухощавая, загорелая, в отличие от своего супруга, и - молчунья. Вежливая: все время «извините» да «не могли бы вы». Рита быстро освоилась и не поняла, почему Олег хмурится. Его безмятежное, гладкое лицо выглядело неестественным с этими жесткими морщинками. Когда кавалер поехал  провожать домой, сразу спросила:
- Ну как? Что они сказали?
- Сказали, поживем – увидим. Они, в принципе, не против.
- Ну и замечательно!
- Сказали, ты красивая. Только их это не обрадовало, по-моему…
- Ого! Класс! – она улыбнулась – это же хорошо! Они что, хотели бы, чтоб я уродкой была?
- Ну да… странно! - он помолчал. - Сказали, квартиру снять. Пожить, проверить чувства.
- Испытательный срок! Наверно, так надо… Но ведь потом – мы поженимся? Ведь ты меня любишь, да?
Она посмотрела на него такими сияющими, ставшими на этот раз прозрачно-медовыми глазами, что он тоже улыбнулся и ответил:
- Люблю.

И опять был  подъезд, закуток за лестницей, поцелуи и горячие руки, расстегивающие крючочки бюстгальтера. Остальное – шепот, губы… Замирание, если чудится, что кто-то спускается по лестнице… Торопливое дыхание, и снова – да?
- Да! Люблю….

Квартирку снял папаша, недалеко от их шикарного жилища. Рита переехала, вызвав такси – ей казалось, что так  будет солиднее. Мать чмокнула дочку в щеку – они давно помирились, и даже перекрестила, пожелав счастья. В ответ на это та ей соврала, сказав, что уже  подано заявление в ЗАГС. Мать, скорее всего,  не поверила, потому и не спросила, когда свадьба. Тишку с собой Рита не взяла. Он сидел на диване такой одинокий и печальный, что у хозяйки защипало в носу. Но она сделала веселое лицо и небрежно помахала тигру рукой. Пока!

Рядом с новым жильем располагался очень дорогой бутик. Красную куртку она увидела именно там.
Сначала Маргарита простояла минут десять перед витриной. В черном проеме висели какие-то металлические шары – много, разного размера. Тоже черные.
На «чернокожем» манекене с пепельными, как у нее самой, волосами, были надеты черные шорты и несказанной красоты красная куртка. Пуговицы мерцали, как рыбьи глаза.
Казалось, куртка, надетая на черную русалку, плавает в черном море среди черных пузырей.
Это было очень красиво. Назавтра, после работы, Рита снова любовалась курткой. Через неделю показала шикарный наряд  Олегу, но тот был занят, глянул косо и пробормотал что-то невразумительное. Мужчины бывают иногда такими бесчувственными!
Рита ходила смотреть на куртку каждый день – девушке уже думалось, что вещь привыкла к ней и радуется при ее появлении – то есть, Рите  так только казалось, конечно! Через месяц она зашла в бутик и спросила:
- Простите! А…  сколько стоит вон та – красная… - рука неуверенно взмахнула в сторону витрины.
 Продавщица сумму не обозначила, но посоветовала примерить.
Куртка обняла ее, обволокла тонкой нежной кожей, задышала в ухо нестерпимо волнующим ароматом. У Риты закружилась голова.
- Сколько? – выдохнула Рита.
Продавщица ответила.
Рита произнесла не слишком элегантное словосочетание. Родители Олега упали бы в обморок. Мамаша – так точно.

Прошло еще несколько дней. Жизнь была сказочно-непривычной, от нее временами кружилась голова… Запах утреннего кофе, пыхтение Олега, делающего упражнения с гантелями, душ. Она заходила к нему туда прямо из постели, поджидая момент. Любовь под струями теплой воды…
 Апельсиновый сок не из коробок – (Боже упаси!) Из могучей металлической соковыжималки. А как она гудела – словно рой толстых, добрых шмелей.
Маленькие сухие кусочки белого хлеба – тосты. Авокадо. Сервелат. И еще много всего…
Она уже знала привычки Олега, покупала то, что он любил. Он давал ей деньги еженедельно, но спрашивал отчет. Она сначала удивилась, даже возмутиться хотела, а  потом решила – может, у них в семье так принято, и стала записывать расходы в тетрадь. Пусть будет так, как ему хочется!
К родителям сходили еще один раз, было скучно. Папаша говорил по мобильнику, практически весь вечер:
- Да! Но сначала – ко мне с отчетом! А потом будем смотреть! Нет! Ни в коем случае – узнаю, пеняйте на себя. Я все сказал!
Удивительно, но его забавная картавость куда-то пропала, тон был жестким и резким.
Мамаша безучастно молчала… Ее блестящие, словно перламутровые, глаза, смотрели поверх Ритиной головы, иногда пересекаясь со взглядом Олега.   Наверно поэтому рука Маргариты дрогнула, и она случайно облила красным вином скатерть.
- Нужно посолить… - пересохшим голосом прошептала девушка, ища взглядом солонку.  Все под тем же безучастным взглядом мамаши Рита стала вспоминать различные способы выведения пятен, вплоть до самых экзотических. При этом она нарочно громко смеялась и смущенно оглядывалась на говорившего то «Да!» то «Нет!» отца своего кавалера. Сам Олег рассеянно извинился и куда-то вышел. Вслед за ним величаво поднялась мать и выплыла следом. Рита перестала улыбаться, насупилась.
Очень неуютно было сидеть одной и смотреть на испорченную скатерть. О чем они там совещаются? Голосов не разобрать, но почему-то упорно кажется, что разговор – о ней!
С кухни пришла «помощница по хозяйству» и унесла скатерть.
Наконец, Олег вернулся, и они засобирались к себе, домой.

Возвращались в тягостном молчании (хорошо идти было недалеко – всего-то две остановки). Уже подойдя к порогу, Рита спросила:
- Как думаешь, она из-за вина-то очень рассердилась?? Ну, что я пролила?
Олег ответил не сразу:
- Что? Да-да!
- Что «Да-да»?  Ты меня вообще-то слышишь? – Рита смотрела, как он решительно открывает дверь своим ключом.
- Слышу!! Забей! У нас дома вина полно! Проливай, сколько хошь…  Сейчас выпьем и музыку послушаем  какую-нибудь! А мать – она всегда такая – малообщительная… Чего ей сердиться? Все нормально!


Дома они выпили еще одну бутылку вина и тут же, в кухне, начали целоваться… Олег что-то шептал, она смеялась… потом в прихожей они долго и  с нарастающей страстью обнимались, сбрасывая остатки одежды,  смотрели друг на друга, уже не видя ничего кроме полуприкрытых глаз, не слыша ничего, кроме прерывистого дыхания… Медленно  двинулись в сторону постели. Были забыты неудачный визит, скатерть  и чувство странной неловкости. Даже про куртку Рита уже не вспоминала, хотя в последние дни запах тонкой, обволакивающей кожи чудился ей в самые неподходящие моменты.
Маргарита, только что несчастная, обиженная и даже в чем-то  униженная – теперь была  на самом верху блаженства, она наслаждалась достигнутым наконец-то  счастьем, словами Олега и его неподдельной, как ей казалось, страстью. «Наверно, это все не со мной происходит!» - вдруг подумалось ей.
На следующий вечер, придя домой в  приподнятом настроении,  Олег объявил ей:
- Завтра пойдем подавать заявление! С родителями я все обговорил…
- Если ты, конечно, не против… - добавил он лукаво.
Она обмерла…А потом бросилась ему на шею:
-  В ЗАГС! Наконец-то!
Она дрыгала ногами, изображая непонятный, но страстный танец и счастливо смеялась. Вот  оно! Теперь все будет по-другому. Теперь и она… Рита не совсем четко представляла себе, что она вкладывает в эти мысли, это было очень общее, очень волнующее представление о том, что жизнь повернулась к ней своим сияющим лицом. Семья, любимый муж… ну что еще? Тишку к себе заберу – как он там, бедненький?
Она перестала прыгать и посмотрела на Олега.
Он улыбался… Его профиль на фоне быстро темнеющего неба за окном казался каким-то далеким, недосягаемым. Она тихо взяла его за руку.
Они включили музыкальный центр, танцевали уже серьезно, без дрыганья ногами  – прижавшись друг к другу, то и дело  замирая.  Целовались и пили мартини с оливками и мятой. Губы пахли хвойно-горьким цитрусом, лед таял в бокалах и непонятная, словно рассыпающаяся мелкими стекляшками музыка несла Риту, баюкая и вознося на вершины блаженства. Это была самая счастливая ночь в ее жизни.
Утром она проснулась, вышла в кухню попить воды. Олег разделся там вчера, вопреки своей обычной аккуратности -  по причине того, что они вчера начали здесь обниматься.
 Из кармана пиджака выглядывал толстый бумажник. Рита взяла его в руки автоматически. Что-то – не совсем понятное ей самой, внутри нее - позволило это сделать. «Мы теперь - не чужие люди», «только гляну!», «просто интересно»…

В квартире было тихо. Олег спал, раскинув руки, уткнувшись в подушку, темные волосы упруго вились на затылке.
Ей стало весело.
- А вот и будет сюрприз, а то и смотреть не хотел! А когда он меня в ней увидит… – она потерла, сомневаясь, лоб, но тут же успокоилась.
«Все нормально!» - она прошла в прихожую. «Не станет же он!» - Дверь закрылась бесшумно. « У него их вон сколько» …
Сомнения еще раскачивали плохо пробудившееся  сознание, но она уже не останавливалась.
«Можно бы и завтра, но продавщица сказала, что сегодня вечером ее точно,  того… купят!» - поэтому нужно скорее…
 Давешний бомж померещился ей в подворотне, но нет! Это просто какой-то старичок – идет себе не спеша. Она обозналась! Сердце колотилось, горло пересохло, а ноги сами внесли в магазин.
- Ну что? – продавщица хитро, как показалось, улыбнулась ей. – Берем?
- Да! – выдохнула Рита и в глазах потемнело.
- Значит, судьба! – девушка за прилавком утвердительно хекнула, протянула бумажку. – Касса там!
Черные шарики застучали, голую русалку поволокли куда-то, взяв поперек туловища.
Рите вручили легкий сверток, упакованный в пакет, вложенный в мешочек с логотипом магазина – луна и летучая мышь.

Олег пил кофе. Вернее, не пил, а смотрел в кружку. Когда Рита вошла, он поднял воспаленные глаза, и стал так же внимательно изучать ее, как только что - содержимое кружки.  Рита попятилась – такого взгляда она у любимого никогда не видела. Ей вдруг вспомнились глаза его матери – бледный перламутр… Ей стало холодно.
- Дай! – он вытянул вперед руку.
Она медленно подала пакет с летучей мышью. Олег вытряхнул сверток и сказал:
- Так!
У Риты горели щеки и стучало сердце. Ноги стали ватными. Произошло что-то ужасное?
- Но ведь… Мы ведь… Ты бы мог сделать мне подарок!
- Мог.
- А я сама… Вот. Я думала, тебе понравится, я же тебе показывала – помнишь?! Земля, вернее, пол -  медленно уплывал из-под ног.
- Ты хоть понимаешь, что ты взяла большую сумму денег, совершенно не отдавая себе отчета, что они были запланированы для… Для… - он махнул рукой -  Да что теперь говорить. Ты их украла.
- Да? Украла? А ты думал, я буду все время писать тебе отчеты? А ты будешь планировать? А я ждать, когда ты… Теперь все – общее! Раз живем вместе, будь любезен!
Она понимала, что несет какую-то чепуху, но никак не могла остановиться. В глубине сознания крутилась мысль - Тишка! Зеленый тигр, мать, шарящая в его спине. Берущая накопленные Ритой деньги… Ей же тогда это – ох, как не понравилось, как  она не подумала! Но ведь не все потеряно? Она же с матерью тогда почти сразу и помирилась!! Потому, что – близкие люди!  Ведь он ее тоже – простит! Простит?
- Я случайно! Ну, прости, пожалуйста, я не думала…
Олег смотрел в окно. Что выражало его лицо, она не видела. Он как-то сгорбился, опустил голову. Видно было, что какое-то тяжелое, двойственное  чувство терзало его.
Что же она наделала??? И что  теперь говорит, зачем кричит?  Плачет! Зачем? Все – без толку! Украла…  Конечно – украла! Все потеряно!!! Она стала воровкой?!
- Мама была права. Нам лучше расстаться. –  выпалил Олег, стоя все также спиной, втянув голову в плечи.
- Расстаться?
 Да что он там видит, почему отвернулся??? Молчит…
- Ах, вот как? Мама??? Ты! Ты уже все знал заранее? – у нее тряслись руки. И вдруг ее осенило:
- Вы все специально? Подставил? Проверил?! Вы так задумали??? Ты и твоя мамаша?
- Моя мать тут не при чем.
Олег,  как-то странно всхлипнув, развернулся  и пошел собирать вещи. Она побежала было за ним, но передумала и теперь плакала в ванной, уткнувшись в душевую кабину, где так замечательно было заниматься любовью. Мягкое полотенце глушило рыдания, пахло лавандой и чем-то еще - уже привычным, но ставшим вдруг таким далеким.
Все было действительно кончено.

Куртка пребывала в растерянности – ее, эксклюзивную вещь, новинку сезона -  сначала купила эта влюбленная в нее девушка, потом принесла в дом, где…  какой-то нервный парень вытряхнул ее на пол!
 Кошмар! Вытряхнул, будто она была куском старой тряпки.
Что еще более возмутительно – теперь про нее вдруг забыли, ходят по квартире, машут руками, кричат что-то. Ага, вот девушка  подняла, наконец-то, с пола, трясет перед парнем. Наверное, хочет напомнить ему, что с дорогими вещами так не поступают. Нет, не убедила - он вырвал покупку из рук, смял и бросил на постель. Девушка схватила дорогую покупку и открыла окно. Хочет бросить в страшную, свищущую сквозняком бездну? Ужасно! Неужели все вещи после того, как их купят, подвергаются таким испытаниям? Куртку об этом не предупреждали!
- Не бросай меня!!! – эхом прозвучало над узким колодцем двора, пронеслось, отталкиваясь от серых стен, от слеповато блеснувших окон…
- Не бросай…
Куртка сжалась от этого крика.
Не бросила! Какое счастье.  Хлопнула входная дверь, окно от сквозняка закрылось. Теперь девушка упала на постель, что-то мокрое течет на подкладку. Ладно, можно потерпеть, тем более, что хозяйка уже  кладет куртку в какую-то старую сумку. Правильно! Куда теперь можно положить хорошую вещь, если красивый пакет с летучей мышью разорван???

Домой к маме Рита поехала на метро, было уже все равно. Немногочисленные дневные пассажиры с интересом, как ей показалось, смотрели на взъерошенную  и заплаканную  девчонку. Она воткнула в уши проводочки плеера.  «Алехандро, Алехандро…»  Из-под сомкнутых век текли слезы. Где ты, Алехандро! Был – и сплыл!

Из-за двери повеяло знакомым, но слегка забытым. Рыба минтай! Рита постояла немного, привела себя в относительный порядок. Открыла дверь.
Мать гремела чем-то на кухне. Дочь проскользнула  в комнату, стараясь быть незаметной, неслышной, стараясь вообще – не быть, если получится.
Зеленый Тишка смотрел с укором. «Ну что, глупышка? Вернулась?  Рассказывай!»
- Да чего тут рассказывать! Все и так ясно. – шепотом ответила Рита и присела на диван. Потом погладила Тишку по мягкой спинке, машинально открыла молнию, закрыла, снова открыла. Там что-то было! Она встала и прошла на кухню.
- Ма! Привет! – потопталась немного, продолжила - Ты того, деньги, обратно что ли положила? Зачем? Я же не просила!
Мать помолчала, потом грузно поднялась, пошла ставить чайник. Не оборачиваясь, спросила:
- Насовсем?
- Ага! – ответила Рита.
- Меня на пенсию выпроваживают, все – отработала. Хочешь – живи одна.  А я в деревню поеду, картоху сажать!
Из облупленного носика повалил густой пар – чайник закипел. Рука матери дрогнула, когда она пыталась поднять полную посудину с огня.
- Не надо, - сказала Рита и вздохнула. – Не надо…  сажать! Проживем. У меня испытательный срок закончился!
Мать помолчала и согласилась. И жизнь потекла обычным путем – Рита работала в магазине, мать хлопотала по хозяйству, а куртка… Красивая, очень дорогая красная куртка, помещенная в шкаф,  так и осталась висеть на вешалке, высокомерно поглядывая на соседей, думая о превратностях своей судьбы, и о людях с их непонятной привычкой все усложнять.

               
На этом роль самодовольной, дорогой красной куртки в Ритиной жизни не закончилась. Хоть и переменилось что-то – повзрослела хозяйка, состарилась ее мать, поистрепался грустный зеленый зверь – но ведь что-то осталось недосказанным! Ведь для того, чтобы в жизни начались серьезные перемены – нужно сначала полностью переменить себя – а этого Рите пока так и не удалось сделать.

Открыв платяной шкаф, Маргарита глубоко вздохнула. Она протянула руку и дотронулась до пуговицы на темно-красном рукаве. Золотистая тяжелая кругляшка была безупречно-гладкой и дорогой даже с виду.
- Марго! Что ты там застряла? – Сенька терпеть не мог, когда она отвлекалась от процесса.
- Да это я так! Может, надеть чего хочу…
- Ты даешь! – он просто зашелся от безудержного смеха. – Ты это - того, знаешь, мне это пофиг!
Рита хмыкнула, что означало примерно следующее: «Знаю! Ты вообще отстал в культурном развитии» и затворила шкаф. Каков бы ни был Сенька, а в «процессе» он силен, кроме того, не так уж он и отстал. Если считать новую иномарку за его культурное развитие.
Все -  с тех пор, как она вернулась домой, постепенно наладилась. Подруги поохали, поахали и, не сделав никаких выводов, продолжили свои мечты о владельце нефтяной вышки. «У Ритки сорвалось – потому что она слишком воображает! Скромнее надо быть – пока штампа в паспорте нет. А будет штамп – делай, что хошь!» - сказала самая умная из них.
А Маргарита уже не грустила: есть неплохая работа, есть постоянный парень – Сенька, с которым в одном дворе выросли. Тетя Рая, мамаша его, помнится - даже пошутила когда-то:
- Ой, Ритка! Совсем невеста уже! Давай за балбеса моего – чем не пара? – только давно это было, она тогда классе в пятом, наверно…
Жаль, что тетя Рая уже три года как умерла! Жаль, что Сенька  женат.  Жаль, что красную куртку так и не случилось надеть, и висит она в шкафу, словно …  Хочет, чтобы она все вспомнила? Чтобы, наконец, поняла?! Чтобы что-то поняла… Рита резко отпустила рукав, блеснувший, словно красная змейка.
- Марго! – рявкнул во всю октаву своего шикарного баса покинутый любовник,
 – Я жду!!!
Через полчаса, когда они сидели в кухне и пили пиво из жестяных баночек, Маргарита вдруг откинула назад длинные блестящие волосы, посмотрела на него удивительными золотисто-карими глазами и тихо произнесла:
- Сеня! Послушай меня, Сеня.
- Ты чего? – от удивления он даже подавился.
- Мы не будем больше встречаться, Сеня. Сегодня было  – в последний раз.
- Так ты же! Сама же! – Сенька стукнул кулаком по столу.
- Не будем.

Он жутко обиделся. Марго – такая понятная, свойская, привычная…  И что это она так на него смотрит? Ресницами шлепает? Что произошло-то?
- Ну, как знаешь! Я тебя, дуру, пожалел, когда  ты - того, обратно приехала. А теперь – не будем?!
От возмущения он не мог попасть в рукав -  крутился на одном месте, набычив голову.
- Что это тебе - вожжа под хвост попала?
- Я так решила. У тебя, кстати,  жена.
- Не твое дело! Раньше она тебе не мешала?
- Мое. Я, понимаешь, я -  не хочу. Раньше я об этом не думала.  А теперь вот – не хочу! Не хочу – чужого… Понимаешь? Чужого!
- Ты?  Не хочешь! А кто ты, вообще,  такая? Кому ты нужна? Кто тебя спрашивает? Сучка!
Он еще долго препирался, возмущался и под конец длинно выругался.
- Чтобы меня - баба! Вот так! Кинула! Ну, знаешь! Плакать еще будешь!
Дверь грохнула, звук прокатился по лестнице, словно пустая бочка, и затих.

Рита не обратила на  ругань и хлопанье дверью  никакого внимания, Она глубоко вздохнула, словно в комнате стало больше воздуха.
Аккуратно собрала пивные банки и бросила их в ведро. Прибрала в комнате. Посадила Тишку обратно на диван.
Потом отрыла окно и долго смотрела во двор, на стену универсама, на вывески. Она смотрела на тонкие деревья в нежном зеленом пуху, на хлопотливых мамаш, стайками гуляющих с малышами, на лужи, по которым пытались прошлепать самые смелые детки.
 Рита устроилась на подоконнике поудобнее, перекинула волосы за спину, посмотрела на небо в легких облачках… Теперь она точно знала - все будет хорошо.
Она понимала – что-то изменилось! Она сама приняла решение, она будет строить  собственную жизнь. Поступит в этот институт, не поступит – не так это и важно… Главное -  найти что-то свое… Выбрать свой путь.


За окном панельной многоэтажки опускался вечер. Вот налилась темно-вишневым светом  призывная вывеска на боку универсама, вот - погасли голубоватые огоньки над обувным. Гладкие пепельные пряди волос глядящей в окно Риты сменили, таким образом, нежную голубоватую подсветку на темно-красную.
По лицу поползли тени, подчеркивая тонкие черты.
- Маргарита! Ты что, спишь??? – Мамин голос  взывал из прихожей устало и раздраженно.
- Неа! Не сплю! У меня же экзамены – занимаюсь!  – не оборачиваясь, ответила дочь.
- А сготовила чего? Я весь день – во рту ни крошки!
- Там в холодильнике - в сковородке и в кастрюле!
- Ага! – что-то грохнуло, скрипнул стул.- Ага, спасибо, доча…
Бордовая прядь качнулась, вышла из полосы алого света. Осветилась щека, гладкая поверхность ее напоминала что-то. Ах, да! Красную куртку. Нежная, гладкая кожа, почти как шелк…
Она ее – куртку эту -  ни разу так и не надела. Пусть висит в шкафу! Расстаться с ней у Риты просто нет сил – теперь это что-то вроде напоминания, оберега.

Испытательный срок закончился!