С кем бог?

                "Рачительный" колонизатор.
Пётр Иванович Рычков  за семь лет прозябание среди солдат экспедиционного корпуса тоже порядком одичал, растерял свой скудный  запас иностранных слов,  пристрастился к бражным напиткам от вынужденного безделья и провинциальной скуки, но всё же считал себя более  высоким знатоком европейской культуры, а потому на офицеров  экспедиции и на местных жителей, смотрел с высоты высокообразованного  столичного человека.
Обиженный  молчанием капитана, Рычков некоторое время ехал молча, затем сошёл с повозки и, широко размахивая руками, продолжил путь пешком. Высокий, худощавый, одетый налегке, он без особых усилий поспевал за неторопливо шагавшими солдатами. Крупное, продолговатое лицо с выражением упрямства и надменности, широкий  лоб,  круглый подбородок, прямой, длинный нос, выпуклые глаза, высокие брови  выдавали в нём типичные черты лица  северного русса.
Пётр Иванович Рычков (01.10.1712г.-15.10.1777г.) в экспедицию попал случайно. Сын обедневшего  вологодского купца  за  двадцать  два года   своей жизни  не смог получить системного образования по причине обнищания в 1720 году семейства: Рычков-отец взял подряд на отправку за границу поташу, смольчугу, клею и про-чее., но по дороге промотал всё это в кабаках на пристанях  с богатыми жёнками из состоятельных семей местных чиновников, а в суде попытался доказать, что его суда  потерпели крушение дорогой. Однако суд не внял его заверениям, и казна конфисковала имущество Рычковых для взыскания убытков. Разорившиеся Рычко-вы переехали в Москву (1722 г.), где через некоего графа Бонде бывший купец И.Рычков был определен лакеем ко двору герцога Шлезвиг- Голштинского Карла-Фридриха экономом или гоф-фактором. До переезда из Вологды в Москву Петруша  Рычков в десять лет от роду едва умел  "читать и писать по-русски,  и мало  знаком с начатками арифметики». По приезду в Москву он поступил мальчиком на побе-гушках "для обучения бухгалтерской науки и внешней коммерции" к директору полотняных фабрик немцу И.П.Тамесу. По смерти Тамеса  Рычков жил некоторое время у отца и в 1730 году переехал в Санкт-Петербург и поступил в услужение к англичанину Элмзену, бывшему директором казенных стеклянных Ямбургских и  Жабинских заводов, а вскоре перешел в Петербургскую Портовую Таможню пере-водчиком и помощником бухгалтера.  За все эти годы лакейства перед инородцами купеческий недоросель Петруша  выучился с большим трудом разговаривать по -немецки и уже причислял себя к образованному сословию.
Его расторопность и угодливость заметили и  в 1734 году  определили  бухгалтером в экспедицию обер-секретаря Сената И. К. Кириллова. Это назначение так окрылило угодливого холопа, что уже  в  первые  годы службы в экспедиции хвастливый по природе своей Рычков пишет в своих Записках:
- "Они (т. е. начальники), по тогдашним башкирским беспокойствам, о том, как бы счетные книги по регуле бухгалтерской установить, почти и думать уже перестали; но, усмотря, что я в таких строгих случаях к правлению канцелярских дел других был способнее, все канцелярское правление на меня одного положили. При таких обстоятельствах поимели они меня всегда и во всех походах безотлучно при себе и подлинно содержали меня в отменной милости".
Обладая умом прспособленца, пройдя домашнее обучение холуйства у  немца И.П.Темеса и ,«поимевшийся содержателями», кроме познания азов  бухгалтерии, выучил Рычков-младший  способы казнокрадства и  наблюдательности торговца, приобрёл некоторую популярность среди торговых людей столичного общества, а  когда ему предложили место секретаря-бухгалтера в  экспедиции по устройству Нижнеяикской дистанции Самарской  оборонительной  линии, немешкая согласил-ся, тайно в душе надеясь выслужиться и получить дворянский титул или, на худой конец, обещанные  всем членам экспедиции офицерского чина  богатые поместья и крепостных в несколько сотен душ на новых землях. Деятельная  натура и огромное самолюбие  не  позволяли ему смириться со своим нищенским существованием, в коем он находился после кончины непутёвого батюшки, промотавшего перед смертью всё своё состояниене, чем и оставил единственного сына нищим. А Петру Ивановичу Рычкову хотелось иметь  не только положение и славу  в обществе, но и богатства. Он хотел на новом месте стать богатым и знатным. То, как  щедр царский двор Романовых при успешном исходе дела, он был наслышан ещё в Москве от участников такой же экспедиции  на Каменный Пояс и Великую  Пермь. Не менее того обещали и на этот раз, назначая экспедицию на Яик. Рычков  был  рад возможности приобрести без всяких затрат несколько сотен десятин земли и, если бог даст, небольшой заводик по добыче  меди где-нибудь на берегу небольшой речки. От такой  возможности у него пела душа, и он с трудом верил свалившееся на его долю счастье. То, что эту землю придётся отобрать у  местных жителей, его мало беспокоило, как и их  будущее положение крепостных. Он был уверен, что своим присутствием обогатит эту землю и порадует собой людей, живших на ней. В реальность  своей  мечты он не сомневался. Бирон, готовя поход покорения степи, со свойственной прибалтам аккуратностью, продумал  всё, в том числе и личную выгоду её участников. Метод был стар, как римская цивилизация - пообещай одним людям обогатиться за счёт других, дай им оружие и разреши грабить покорённые земли  и ты найдёшь  угодливых лакеев на роль исполнителей своей  затеи. Западный мир всегда богател на воровстве чужого. А желающих получить землю среди новых хозяев России было  предостаточно. Увеличивалось дворянское сословье московского княжества, императорский двор продолжал раздавать своим верным слугам титулы римской империи, а новым герцогам, графам и баронам полагались российские земли  и крепостные. Всем хотелось поживиться природными богатствами в чужой стране и  приобрести себе колонии.  И  это им  обещали дать на степных просторах Синей Орды.
На роль очередного грабителя чужой земли и был приспособлен полуграмотный сын обнищавшего купца Ивана Рычкова, вознамерившегося ради личной наживы принести древнему народу степи развратную культуру Запада.
Не меньшее усердие в организации  этой экспедиции  проявил еврей Липман, пристроившийся при временщике Бироне  по указу  англичан, мечтавших  иметь прибыль торгового  пути  через Россию в Среднюю Азию и Китай. Не исключалась возможность проложить  дороги  в Новый свет и  таким образом  присоединить Ка-менный пояс и Сибирь к обширным колониям англо –саксов,  для чего уже работала  экспедиция Беринга на Чукотке и Камчатке, исследуя возможность сухопутного пути в Новый Свет. Европа наступала на Восток, а не весь кем придуманная в 1734 году новая граница Европы с Азией по реке Гиик и Каменному поясу давала повод для завоевания степи и строительства военных укреплении с гарнизонами и форпостами, Для этого нужно было покорить местные народы и сделать их рабами «культурных» европейцев.  Просвещенная Европа и не могла подумать, что в мире существует другая культура, непохожая на  европейскую, и что есть люди, которые предпочитают трудную Волю сытому рабству и хотят оставаться людьми, а не прирученными животными.  Жажда наживы была  частью европейской культурыи  и на степных просторах Синей Орды сошлись интересы жадных людей  всего мира, чтобы обогатиться и возвыситься, вопреки воли народов, многие века живших на этой земле по своим укладам и понятием о счастье. Форпосты Симбирск, Екатеринбург, Сарапул выполнили своё предназначение по колонизации народов Прикамья и Каменного Пояса. Пришла очередь народов, живущих  на  реках Белая, Салмыш, Ик, Сакмара и Гиик. По  Высочайшему указу  императрицы Анны Иоановны  опорой для колонизации юга Каменного пояса должна стать крепость на реке Гиик в устье речки  Орь, а  цепью малых крепостей создать новый  оборонительный рубеж на границе с извечным врагом Москвы - непокорной  ордынской степью. Жители Большой орды не угрожали московскому государству, но жили независимо, не хотели нести воинские обязанности и не платили ясак в казну. Российской империи были нужны покорные рабы, а  не лояльные  вассалы, и славяне решили сломать эволюционный путь развития древнего народа массагетов, чтобы внедрить на вольной земле христианское рабство. Одним из устроителей этого уклада жизни и стал Пётр Иванович Рычков со своими соплеменниками. 
Вновь сошлись в смертной схватке вольная сакская  Степь и культурная Европа! Вновь вспыхнула война между Волей и Рабством. Покровителя  казаков Георгия Победоносца принудили выступить походом против казачьего Полоза.
Не сломается ли древко славянского  копья у всадника на московском гербе о прочный панцирь степного Змея? Не затупится ли короткий сарматский меч в руках степного воина о темно-зелёный мундир из голландского сукна  славянина? Не срубит ли быстрая как молния сельджукская сабля головы пришлых немецких наёмников? Не пронзит ли быстрая стрела грудь  татарского генерала, приведшего чужое   войско на сакские земли? Не смоет ли непокорный Гиик со своей земли славянское мотыло из пришлого люда?
За кем правда и  с кем  бог,  покажет время!