Далёкое - близкое

ABRAXAS

В Тире некогда царевна
Проживала, ежедневно
Выходившая гулять
И цветочки собирать
На лугу у брега моря,
Красотой с самою споря
Афродитой, говорят,
И пленяя всех подряд
Её видевших тирийцев,
Да и прочих финикийцев,
Ибо знали люди те
Толк в девичьей красоте.
Знали, но отнюдь не смели
Знанье применить на деле,
Ибо девушки отец
Живо положить конец
Повелеть мог жизни бренной
Этой братии презренной -
Самовластно правил он
Тиром, да и град Сидон
Агенору подчинялся
И покорно преклонялся
Пред могуществом царя -
Тирского богатыря.
Дочка царская, Европа,
Окроплённая иссопом,
С насурмлёнными бровями,
С сине-чёрными кудрями,
Походя на египтянку,
Побежала спозаранку
За цветами, как обычно -
Это было ей привычно.
Набрала цветов корзину.
Солнце жгло нещадно спину,
И царевна отдохнуть
Прилегла, часок соснуть
Под тенистой смоковницей.
Но едва глаза девица
Вновь открыла, как возник
Дивный перед нею бык
С серповидными рогами,
С мускулистыми ногами,
С белой звёздочкой во лбу.
Если б знала, что судьбу
Круто бык её изменит,
То Европа - кто ж не ценит,
Что имеет, боже мой? -
Убежала бы домой...
Но - увы! - она не знала,
Что явленье означало
Круторогого быка -
Жизнь её была легка
До сих пор и беззаботна.
И она, любя животных,
Принялась ласкать быка.
Девы нежная рука
Его гладила (а шкура
У быка нежней велюра
Или бархата была) -
Вот такие, брат, дела!
На царевну глядя кротко,
Бык лизнул под подбородком
В шею Агенора дочь.
Очи, чёрные, как ночь,
Дева широко раскрыла,
И неведомая сила
Повлекла её к быку.
Вмиг развесив на суку
Свои пышные одежды,
Дева опустила вежды
И, вслепую охватив
Бычью шею, ощутив
Жаркое быка дыханье,
Словно потеряв сознанье,
Очутилась, как во сне,
На быка крутой спине.
Бык тотчАс переменился
И как будто бы взбесился.
Он помчался во всю прыть
К морю, и едва схватить
За рога она успела
Похитителя. День целый
Бык по морю плыл с царевной
На спине. Боясь, что гневный
Посейдон их утопить
Может, девушка молить
Бога вод не преставала
О пощаде, и взывала
К олимпийцам, чтоб спасли
И добраться до земли
Помогли им. Наконец
Плаванью настал конец.
Бык приплыл на остров дальний
Крит (иль КЕфтиу). Печально
Дева на берег сошла
И тотчас же вознесла,
Опустившись на колени,
За своё от вод спасенье
Небожителям хвалу,
Отогнавшим смертну мглу
В этот раз от девы милой,
Что главу свою склонила
До земли. А дивный бык
Сзади к ней тотчас приник,
Вмиг раздвинув деве ноги
И пронзив её - о боги! -
Длинным Удом, как копьём!
Как на вертеле, живьём,
Толщиной с мужскую руку,
Лютую не в силах муку
Вытерпеть, она кричать
Стала и на помощь звать
Всех богов своих - сирийских,
Хананейских, финикийских,
Арамейских, митаннийских,
Ассирийских, олимпийских,
И фракийских, и фригийских,
И палайских, и лувийских,
И карийских, и лидийских,
Митаннийских, киликийских,
Хеттских и каппадокийских,
Шумерийских и индийских,
Ликаонских, иберийских,
Эфиопских и ливийских
(Те, однако, не пришли
К ней на помощь), из земли
ТрАвы целыми пучками
Вырывая, и зубами
Стиснутыми скрежеща,
И всем телом трепеща,
И елозя по траве,
По зелёной мураве
В муке персями своими,
Острыми, как козье вымя,
Охватив быку ногами
Ноги задние, рогами,
Трясшему, и зад задрав.
Как на кролика удав,
Глядя, бык, на тириянку,
Сверху, будто наизнанку
Выворачивал царевну,
И мычал свирепо, гневно,
Словно тяжким млатом сваи
В недра девы забивая,
Колотя, как в барабан,
В вульву ей, как бьёт таран,
Сделавший в стене пролом,
Расширяя брешь потом,
Пробивая все преграды
И снося их без пощады.
Слёзы брызгали из глаз
У Европы всякий раз,
Как ей в лоно, грозным рыком
Тириянки вторя крикам,
Словно ей вспороть живот
Тщась, стенанья, кровь и пот,
Всхлипы, жалобные вопли,
Слюни и из носа сопли,
А потом - и кал, и слизь
(Вот как в древности дрались
На любовном брани поле,
И чем далее - тем боле!)
Исторгая у сомлевшей,
То кричавшей, то хрипевшей,
Кулаками колотившей
По земле и закусившей
Свой в неистовстве язык,
Заглушить пытаясь крик
Тщетно, рот свой разевавшей,
Жадно воздух им хватавшей
И свои кусавшей руки,
Вынести не в силах муки,
И рыдавшей, и вопившей,
И ногтями землю рывшей,
Распалённый бык вонзался,
В девы чрево погружался
Глубже всё своим копьём...   
Долго там они вдвоём
Буйству плоти предавались,
Много раз совокуплялись
Целовались, миловались
И друг другом наслаждались,
Но об этом мой рассказ
Я в другой продолжу раз.