Младший сын. Часть 5

В последней части своего рассказа я распространился о языках, национальностях,
и современной миграции  разных народов к нам в Россию. У них там нет войны, как в Сирии,  у них просто негде работать и не на что жить. Но почему в Россию? Как-то больно и  не хочется, чтобы всё это было.  Я ничего против них не имею, но лучше бы не в Россию.  Такое чувство, что некуда деться, чтобы не слышать чужую речь.

Тем не менее, шёл 1987 год. Мы преспокойно жили в Литве, наслаждаясь её прелестью, идеальной чистотой и наличием всего, что ты пожелаешь.  Бережное отношение литовцев к своей культуре, чистоте городов, хуторов, вызывало восторг.
Даже в гаражах улицы были асфальтированы, а сегодня я у себя в центре города еду в гараж на полколеса в грязи!  Но это не наша заслуга, что у них там чисто, это их заслуга.
Только никто не хочет этому учиться. Мэры городов не ездят в Германию, Австрию, в Прибалтику, чтобы посмотреть,  как нужно содержать город, я не говорю уж о деревне.
А там – везде – асфальт. Да, это наш Советский Союз построил им всё это. Это он разместил там экологически чистые предприятия, это он снабдил их продуктами, чтобы они не «возникали» и меньше ссылались на то, что их когда-то захватили.  Эти голоса раздаются там и до сих пор, особенно в Эстонии и Латвии омерзительными выпадами к русским, которые их освободили от фашистов.  Это так!   Но молодёжь уже не знает об этом и не хочет знать, а находятся люди, постоянно подстрекающие молодёжь против России.  Впрочем, об этом больше не хочется говорить и писать.
Нашей стране не везло на партийных руководителей и их окружение.  Это сыграло настолько большую отрицательную роль сегодня,  что  будет откликаться нам ещё не одно десятилетие.
В восемьдесят седьмом году мы не могли или не хотели всматриваться в политику.
Здесь в Литве были и Известия и другие газеты. Но разбираться в том, что зрело в России не  хотелось.  Не хотелось, чтобы вот так  при всём благополучии людей, относительном конечно, но достаточном, чтобы позже,  через несколько лет сломать разом всю страну, весь Союз и все республики. Это чувствовалось, как летняя большая гроза. Но очень не хотелось попасть в неё.
Работа, командировки, взаимоотношения, взаимопонимание достигли тех хороших  пределов, что казалось,  лучшего и желать было нельзя. В отпуск мы уезжали в Ниду. Это местечко на Куршской косе. Необычайно красивое место. Сосны, белки, и дальше пустыня, единственная в Европе!   Но она эта пустыня в своём узком месте с высоты её барханов позволяла видеть с одной стороны Балтийское море, с другой Куршский залив.
Песок белый, мелкий, необычайной чистоты. Там была заповедная зона и, уж поверьте не было никаких колёс.
На работе нам давали туда путёвки за смешную цену, и отдых был незабываем.
Балтика была холодной, лично мне сводило ногу от  десяти градусной воды. Литовские ребятишки не вылезали из этой воды! Вообще в Литве женщины и мужчины ходят без головных уборов зимой!  Это впечатляет. Если идёт дама в высокой лисьей шапке, то – русская или бабушка в пуховом платке.  Просто они – закалённый народ и любимое их блюдо – жирная жареная свинина. А это какие калории!
Женщин красивых не видел. Как-то природа обошла их красотой. Девушки ещё куда ни шло, но женщины просто не красивы!  Мужчины - другое дело. Красавцы!  Высокие, стройные и очень привлекательные.
А так, если рассматривать природу не в заповедных уголках, то она похожа на нашу владимирскую.  Те же ели, берёзы, осины и клёны. Но немножко не похоже то, что леса не заброшены. Там нет бурелома. Там и лес ухожен.  Не пою я дифирамбов этому народу. Что же делать, если так умеют жить.  И нет там «помоек». В определённое время два раза в день приезжает  машина,  и люди выбрасывают мусор. Множество ещё хороших слов можно было написать о Каунасе, Вильнюсе, Паневежисе и других городах.  Все они требуют отдельных глав и красочных туристических описаний. Только это нужно хотеть увидеть.  Я тогда думал, что останусь в Литве навсегда.  И мысли не было переезжать куда-либо. Языком овладел, чувствовал себя прекрасно и уже казалось, что Литва стала моей второй родиной после моего Ленинграда.  Я много раз из Литвы приезжал в Ленинград и много раз возвращался. И когда ехали по Литве, то появлялось внутри радостное, приятно сжимающее сердце, чувство, что ты житель этой красивой страны.
Я не знал тогда, что будет в девяносто первом году. А он приближался. Люди – литовцы как-то преобразились, как-то  настороженно стали относиться к русским. Язык был своего рода щитом, которым можно было заслониться от нападок.  Поднималась какая-то нездоровая эйфория приближающейся «свободы»!
Жене уже в более категоричной форме говорили, что пора переходить на литовский язык. Но у неё ничего не получалось. Бог не дал! Она с беспокойством рассказывала, что на работе все вдруг заговорили только на литовском и не обращали внимания, что она не понимает.  Она начинала дёргать меня, чтобы я принимал какие-то меры по выезду в Россию.  Мне это было, как нож в сердце. Квартиры уже не менялись. Русские сюда ехать не хотели.  Бросить всё и уехать было немыслимо. Куда?
Выпал случай. В девяностом году я приехал в командировку на один из профильных заводов. Встретился с директором.  Он почему-то заинтересовался мной и предложил переехать в Россию и дал гарантийное письмо, что возьмёт меня на работу и через некоторое время даст квартиру. А пока я с семьёй должен пожить в общежитии.
На пятидесятом году жизни в общежитии!?  На карте этого города даже не было!
Нужно было принимать решение.