Глава - 12. О демократии

            Полезно будет разобраться в том, какие изменения происходили в остававшейся ещё капиталистичности, начиная с первых лет революции и далее по её развитию.
      
     Речь идёт не о количественной характеристике: мол, в начале этого периода капиталистичности было больше, а затем, - вследствие создания и укрепления какой-то социалистичности, - её становилось всё меньше. В общем это так, но хотелось бы посмотреть на качественные изменения.
      
     Первоначальная капиталистичность была представлена легальной приватной составляющей, контролируемой государством, и теми элементами государственно-хозяйственного механизма, которые ещё не были полностью социалистическими. Как известно, необходимость форсированного укрепления заставила ускорить ликвидацию приватной составляющей и создать единое национализированное хозяйство. Однако понятно, что государственное управление, хоть и на базе национализированного хозяйства, но ещё не способное обеспечить полноценную социалистичность, продолжало содержать в себе в какой-то доле госкапиталистические способы управления и хозяйствования.
      
     Итак, если капиталистичность первых лет революции официально существовала в приватной и государственной формах, то в последующем она официально существовала лишь в рамках государственной формы.               
               
     Часто можно встретить поспешные критикующие рассуждения о том, что в первые годы революции социалистической демократии было заметно больше, а затем она сошла "на нет", сменившись полной бюрократичностью. Это мнение неправильно, и неправильность происходит от неразличения в общей демократии её отдельных разновидностей.
         
     Если учесть связанность экономического уклада с соответствующей ему формой управления, то станет ясно, что общая демократия всего этого периода состояла из демократии социалистической и демократии ещё не социалистической, то есть буржуазной.
       
     Кто-то может возразить: а зачем оставлять буржуазную демократию в социалистической революции? и разве не была она полностью подавлена ещё в 1917 году?
       
     Этим людям нужно напомнить, что речь идёт не о непосредственной, а об опосредованной социалистической революции. Строй, сохраняющий по необходимости в политике - союз с попутнической мелкой буржуазией, а в экономике - вынужденное ещё соединение с госкапиталистическими остатками, не может полностью подавлять несоциалистическую демократию. Для эффективности такой политики и такого хозяйствования требуется ещё допустить оба вида буржуазной демократии, разумеется - в надлежащем соотношении и форме.
       
     Как уже говорилось, в 1917 году несоциалистическую составляющую демократии преобразовали в форму, удобную для централизаторства и гегемонии пролетариата, подавив лишь то в ней, что противоречит централизаторству.
               
     Как же обстояло дело с этими демократиями? Какие изменения происходили в них?
         
     Если говорить о социалистической демократии, то вначале она не могла быть высокой из-за малой доли пролетариата и недостаточности его качества. По мере создания социалистических предпосылок и внедрения в жизнь общества элементов социализма социалистическая демократия росла, что бы ни говорили об этом играющие в "левизну" буржуазно-демократические критиканы.
         
     Иначе обстояло дело с несоциалистической демократией Поначалу, как уже сказано, её ограничивало только недопущение децентрализаторства и контрреволюционности. Бюрократические ограничения ещё не были заметно сильными. Вот откуда впечатление большей демократичности того времени у тех сегодняшних критиков, которые стоят (может быть, неосознанно) на позициях общей, неклассовой демократии.
         
     Если бы темпы огосударствления хозяйства не опережали темп нарастания социалистической демократии, а шли с ним вровень, то социалистическая демократия постепенно вытесняла бы буржуазную, не понижая уровень общей демократичности. Таков нормальный ход социалистического развития. Но вынужденное опережение огосударствлением темпа роста социалистической демократии, приводя, как следствие, к определённой бюрократизации, создавало в этом вопросе известную проблему.
         
     Бюрократизм по-разному влиял на социалистическую и буржуазную составляющие общей демократии. Пока пролетариат осуществляет свою гегемонию власти, пока политика правящей партии идёт по линии социалистических преобразований, бюрократия не может подмять социалистическую демократию, поскольку вынужденно остаётся слугой пролетарской диктатуры. Она может только несколько тормозить и искажать её. Но вот в отношении остающихся элементов буржуазной демократии этот неофициальный бюрократический ограничитель стал попирать демократические потребности мелкой буржуазии даже гораздо заметней, чем официальные антидецентрализаторские и антиконтрреволюционные ограничители.
         
     Остаточная буржуазная демократия вытеснялась бюрократией в гораздо большей степени, чем нарастала демократия социалистическая. Вот откуда впечатление об отсутствии демократичности того времени у тех критиков, которые понимают термин "демократия" только с буржуазно-демократической точки зрения.
         
     Для ясности изобразим это такой картинкой. В первой ситуации социалистическая демократия составляла, скажем, - 10%, бюрократизм - 20%, а буржуазная демократия - 70%. Итого - соотношение общей демократии и бюрократии 8:2. Во второй ситуации социалистическая демократия составляет, скажем, 20%, бюрократизм - уже 70%, а на буржуазную демократию осталось лишь 10%. Итого - несмотря на рост социалистической демократии, соотношение общей демократии к бюрократии стало 3:7. Впечатление - что демократия сильно упала. Но ведь социалистическая-то демократия выросла.

                * * *

            В непосредственной социалистической революции, бюрократизм хоть и приносит известный вред, но не может стать смертельным для неё фактором, пока  пролетариат сохраняет свою власть. Для опосредованной же революции, где жизненно важно не утратить союз пролетариата с мелкой буржуазией и не разрушить единство и слаженность уже социалистического и еще несоциалистического в переходном государственном хозяйстве, - для такой революции эта ситуация гораздо более опасна. Но как избавиться от неё?
         
     Искоренить бюрократизм социалистической, пролетарской демократией? Но социалистическая демократия, хоть и выросла, но ещё не могла стать преобладающей формой.
         
     Вернуть несоциалистической демократии её прежнюю классическую форму? Но это неминуемо усилит децентрализаторские и антисоциалистические тенденции.
         
     Чисто репрессивно вышвыривать бюрократизм из системы управления? Но система, не способная ещё действовать полностью по-социалистически, тогда стала бы лишаться своих полезных звеньев то в одних, то в других частях, и дело централизованного управления было бы подорвано.
               
     Некоторые авторы находят в этом ещё одно доказательство невозможности достижения социализма в отдельной первоначально отсталой стране. Они утверждают, что при централизаторстве в мелкобуржуазном обществе подобное тупиковое состояние неизбежно.
         
     Но эта ситуация, по-видимому, не является тупиковой. Выход на этом этапе, очевидно, может быть найден всё же в расширенном использовании несоциалистической демократии, но в очень своеобразной форме, то есть при двух обязательных условиях.
       
     = Во-первых, расширение демократии для мелкобуржуазных слоёв общества допускается ЛИШЬ В ЕЁ СОЮЗЕ с социалистической демократией при главенстве последней.
       
     = Во-вторых, дозволенное увеличение демократии остаточной несоциалистической среды должно быть связано такой сильной идеей, которая не приводила бы к децентрализации, а объединяла бы эту среду вокруг централизованной власти.
         
     Что может послужить такой идеей? Вероятно, что-то патриотическое, или национально-освободительное, или угроза внешнего врага, или ещё что-то подобное. При антиимпериалистической революции в стране, окружённой империализмом, цементирующая идея такого рода не может не найтись.

             (Видимо, здесь требуется более подробное разъяснение. Во всяком случае для моих знакомых мысль о несоциалистической демократии в социалистической революции оказалась трудной. Но ничего ни трудного, ни странного тут нет. Тем более, если помнить о специфическом характере этой революции.
      
     В непосредственной социалистической революции, когда имеется достаточно многочисленный и качественный пролетариат, предотвратить роковой результат забюрокрачивания может всё расширяющаяся коллективная демократия этого пролетариата. А в опосредованной революции? Когда малочисленный и недостаточно качественный пролетариат разбавлен океаном мелкой буржуазии?
      
     Ситуация, когда общество ещё мелкобуржуазно, а управление уже должно быть централизовано на основе национализации, неизбежна не только для опосредствованной социалистической, но и вообще любой антиимпериалистической революции. Чем предотвратить угрозу рокового забюрокрачивания и, как следствие, потери эффективности этой революции?
      
     Очевидно, только использованием демократии того народа, который имеется в наличии, - другого народа мы не изобретём. В той мере, в какой мелкобуржуазные слои ещй многочисленны, в той мере, в какой эта демократия ещё не может быть полностью демократией пролетариата, она будет содержать в себе и составляющую демократии мелкобуржуазной.
      
     Демократия - это массовое участие народа в решении государственных дел с предоставлением ему для этого необходимых прав и свобод. Мелкобуржуазной демократии не может не быть в опосредованной революции, но она не может быть какой угодно. Чтобы сохранить характер революции, права и свободы мелкой буржуазии не должны разрушать централизацию или выходить из-под гегемонии пролетариата. Вот о стимулировании ТАКОЙ демократии, - демократии, ограничиваемой условиями революции, но тем не менее способной (при руководстве пролетариата) послужить добавочным средством против запредельного бюрократизирования на этом этапе, - и идёт речь в тексте.)               

            Исследующие сталинское время не могут не видеть подобные попытки в советской внутренней политике, причём особое внимание этому стало уделяться во второй половине той эпохи.(Так же явно заметны эти методы в маоцзэдуновском Китае, и это надо будет разобрать поподробней, особенно при определении характера "культурной революции".)
         
     Некоторые ретивые авторы считают такие действия отходом от социализма, отходом от правильного социалистического строительства. Верно ли это? Нет, не верно.
         
     Если бы уже имелся в полной мере достигнутый социализм, то такие, по сути реставрационные, действия были бы недопустимы, и следовательно, критикующие авторы были бы правы. Если бы социализм ещё не имелся в полной мере, но движение к нему шло бы прямо и непосредственно, опираясь на преобладающий пролетариат, то подобные зигзаги, уводящие от прямого пути, тоже были бы недопустимы, и критикующие авторы снова были бы правы.
         
     Но поскольку речь идёт о движении к ещё не достигнутой полноте социализма, причём движении опосредованном, в среде, где преобладает ещё мелкобуржуазность, то эти действия становятся необходимым способом движения к цели в таких условиях, и следовательно, критикующие авторы в этом вопросе ошибаются.
         
     Если бы в нашей революции совсем не применялись эти методы, положение с общей демократией было бы несравнимо хуже, бюрократизм был бы намного махровей, опосредованная революция не смогла бы решить те задачи, которые она всё-таки успела решить, и дело этой революции погибло бы гораздо раньше.

(mvm88mvm@mail.ru)