Карась

      Карась

     Прохлада летнего утра постепенно опускалась туманом на небольшой пруд, водная гладь которого отражала камыш и очертания высоких берегов. Я шагала в лес за земляникой по тропинке вдоль берега и, увидев рыбака, собирающего снасти спросила:
- Дядя Коля, здравствуйте, как улов?
- Сегодня хорошо. Во, глянь-ка, карась-то какой! С икрой, видать, будет. Катьку попрошу, может, сварит уху, али зажарит… стерва, - рыбак потряс пакетом, в котором лежал действительно большой карась, грамм на 800.
     Дядя Коля – мой сосед по лестничной площадке, пенсионер, живёт один, любит встать раненько, часов в 5, выйти на балкон и громко здороваться с проходящими мимо соседями, не забыв спросить, как их здоровье, как дела на работе, или утвердить: какая хорошая погода. Ему хочется общения. Он даже не задумывается, что летом у людей открыты окна, и он может разбудить мирно и сладко спящих в утренний час людей, живущих рядом.
     Он когда-то жил в частном доме, который ему достался от родителей. Дети выросли и разъехались, а жена, хотя и жила с ним под одной крышей, но была с ним в разводе, потому что он пил и, унижая её, частенько  распускал руки. Уйти Катерине было некуда. После развода Николай присмирел, но вести хозяйство самостоятельно не умел, а главное, не хотел, был ленивым. Он редко мылся, стирать  одежду не любил, а утюгом вообще не пользовался, поэтому ходил в мятых штанах и рубашке. Брился раз в неделю, все привыкли к его рыжей щетине. Одутловатое небритое лицо с маленькими глазками, чем-то напоминало рыбью голову.  Кто-то его назвал карасём, так эта кликуха к нему и приклеилась, да и фамилия у него была подходящая: Рыбин. На счастье Катерины, дом, в котором проживали бывшие супруги, мешал строительству нового многоэтажного дома, его необходимо было снести. Взамен дома предложили «двушку», но Катерина ни за что не хотела жить с Николаем. Им вручили ордера на однокомнатные квартиры в одном доме в соседних подъездах.
      Николай вышел на пенсию, продолжать работать не пожелал, пенсии ему почти хватало. Его дети  жили далеко, за помощью к нему не обращались, знали, что отец всё равно не поможет. Он почти не делал обновок, ходил в растоптанных ботинках зимой и в тапочках летом. Иногда загрустив, приглашал друзей-собутыльников, пропивал за два-три дня всю пенсию. Потом шёл к Катюше в соседний подъезд, стучал в дверь и требовал его накормить, обзывая её стервой и гадиной, иногда так и засыпал на коврике, не дождавшись приглашения за порог. Утром Катя пускала протрезвевшего Николая, заставляла его помыться, стирала ему одежду и кормила. Так и жили.
     Сегодня, поймав карася, Николай решил отдать рыбу Катерине, предполагая, что она его вкусно накормит.
     Пролетели тёплые летние деньки. Наступила осень. Катерина простудилась, захворала и умерла.
     Николай остался один, он почувствовал себя завидным женихом, и решил найти себе подружку, которая бы кормила его и стирала. Друзей домой не приглашал, знал, что пенсия быстро кончится, а кормить теперь его будет некому.
     В погожий осенний день сидит Николай по обыкновению на балконе, здоровается со всеми проходящими,  увидел дворничиху Зину, поговорил с ней о том, о сём, а потом сделал сногсшибательное предложение: «Зина, будь моей женой!». Зина, будучи женщиной свободной, не обременённой детьми, и любящая «причаститься» водочкой, не растерялась, забежала на второй этаж к Николаю, обсмотрелась и через час вселилась со своими скромными пожитками. Прожила она у Николая три дня, обобрала его как липку, не забыв прихватить почти всю кухонную утварь грязную, но добротную, (ту, которую он забрал после смерти Катюши), предварительно пропив с Николаем всю его пенсию.
     Николаю пришлось несладко, необходимо было продержаться на картошке и макаронах целую неделю, пока почтальон не принёс пенсию.
     Прошёл ещё месяц. Николай не оставлял надежд в поиске порядочной женщины, спутницы и собеседницы.  Момент такой наступил. За стенкой я услышала женскую писклявую речь и шум передвигавшейся мебели. «Да, наверное, хозяйственную женщину нашёл дядя Коля, - подумала я, - может, ремонт задумали? Пусть лучше за стенкой разговаривают, чем на балконе ранним утром…»
     Через неделю за стенкой было по-прежнему тихо. Я столкнулась с дядей Колей у дверей подъезда.
- Здравствуйте дядя Коля, - поздоровалась я, - как поживаете?
- Вот ты мне скажи, как так можно?! – чуть ли ни с криком обратился ко мне дядя Коля, - я ей говорю: «Раиса, будь моей женой!».  А она, знаешь, что, – у Николая, видимо, так наболело (вероятно, ему не с кем было поговорить, он говорил без остановок), - да она пьёт больше меня! Не люблю таких женщин! Разве может женщина пропивать пенсию, а кушать потом на что?
     Я сочувственно покачала головой и поспешила выйти на улицу.
     Прошло ещё несколько месяцев. Наступило предзимье, на дороги и балконы выпал белоснежный  покров. Николай, надев тулуп, вышел на балкон ранним утром, посидеть на табуретке, подышать воздухом и пообщаться. Ему не спалось. Через открытую форточку я услышала, как его шаги скрипели по свежевыпавшему снегу, как он потом железным совком его выбрасывает с балкона. Теперь уже и мне не спалось. Я повернулась на другой бок в надежде задремать. Как вдруг услышала громкий голос дяди Коли, он с кем-то разговаривал. Я изо всех сил старалась расслабиться и не слушать, но услышав сакраментальное: «Машка, будь моей женой!»,  рассмеялась, встала с кровати и подошла к окну. На ещё неочищенном от снега тротуаре стояла, как памятник, Машка Щукина. Она утвердительно качнула головой и исчезла за углом дома.
     Машка Щукина сорокалетняя женщина замужем никогда не была, поскольку имела диагноз: олигофрения, умственная отсталость. Жила она с мамой и семьёй брата, поэтому против её ухода из дома, вероятно, никто не был. А вдруг Машка нашла своё счастье.
     Прожив недельки две у Николая, Машка решила вернуться домой. Момент ухода она подгадала на удивление логично и мудро для себя. Она дождалась, когда Николаю принесут пенсию и, попросив денег для покупки продуктов на месяц, улучила момент, собрав свои пожитки, ушла. Николай, привыкший к порядочности первой жены Катюши, решив, что все женщины должны быть такими, отдал всю пенсию Машке в надежде, что теперь проблем с завтраками и обедами у него не будет. Машка никогда не пила спиртного и, по мнению Николая – это та женщина, которая ему нужна. До вечера прождав Машку, Николай понял, что она не вернётся и догадался, что денежки ему точно никто не вернёт.
     Сидит Николай на балконе, грустит:
- Здравствуй, соседушка, здравствуй дорогая, - говорит Николай, окликнув меня.
- Здравствуй, дядя Коля, что какой грустный?
- Да вот, понимаешь, Машка-то Щукина меня обманула, всю пенсию мою забрала. Я вот чего думаю-то. Вот, думаешь, я не знаю, что меня Карасём называют. Знаю. Да, - Николай высморкался, - я вот о чём хочу сказать-то: она хоть и Машка, но ведь Щукина. А я когда-то книжку читал одну про щуку, пескаря и карася. Там щука-то карася съела. Вот она меня и слопала.
- Дядя Коля, ты меня удивил, - изумилась я, - Ты, что Салтыкова-Щедрина почитываешь?
- Кого-кого? Не, его я не читал. Я тебе про щуку… Может, если бы у неё другая фамилия была, может, всё хорошо было бы, а?
     Я рассмеялась, пожала плечами и подумала, ну, если он сам себя чувствует карасём, значит – карась.
     Зима выдалась тёплой. Дядя Коля ежедневно сидел на балконе, но разговаривал и здоровался редко, только тогда, когда соседи смотрели на его балкон и, встретившись с ним взглядом сами здоровались. Он всё больше грустил и печалился. Вскоре врачи диагностировали у него хроническую сердечную недостаточность, но лечиться дядя Коля отказывался, и умер скоропостижно, не дожив до новогодних праздников.


12.11.2012