Эй, дядя...

Зовёт воспоминаний горстка
к крыльцу с калиной огневой.
Хоть два шага от перекрёстка
- не дружат ноги с головой.
Нелепость пройденной дороги?
Фонарь пронзает на углу
настой непонятой тревоги
и мошкариную юлу.

А было так - лишь скатерть неба
украсит купоросный блеск
из шороха, из хлопьев снега
ты возникала. И окрест
декабрь срывался с небосклона
и лжесвидетельствуя нам
весна, врываясь вне закона,
делила год напополам.

От обожания в избытке
слова шептались невпопад,
но скрип некрашеной калитки
в декабрь нас зазывал назад.
- "Эй, доченька! Ведь завтра в школу.
Пора, хорошая, домой!"
Опять тропою невесёлой
я брёл наедине с Луной.

Дни пролетели сотней точек.
Скамейка. Липа. Как вчера.
Что память? Хлипенький мосточек!
Всё помню я - изгиб бедра
и поцелуй, достойный пытки -
я к этим вечерам пришит.
Вдруг детский голос у калитки:
- "Эй, дядя! Вы к кому пришли?"

       *    *    *