И вновь рассвет... Глава 54

— Странный какой-то лес… — Гэри в очередной раз оглянулся и передёрнул плечами.

— И что же в нём странного? — не слишком заинтересованно откликнулся Рэй, внимательно изучавший то, что могло быть, а могло и не быть искомыми следами.

— Ну… не знаю… У меня такое чувство, что он за нами следит.

На этот раз Рэй тоже оглянулся, медленно, прислушиваясь не столько к звукам, сколько к таинственному, не раз выручавшему чутью, чей голос хорошо знаком многим людям опасных профессий и искателям приключений. Голос, однако, молчал. Рэй вернулся к прерванному занятию.

— Я вот тут подумал, — сонная тишина чужого леса определённо действовала на Гэри угнетающе, — подумал и решил, что в этом самом Небесном Цветке у них тут вся собака зарыта.

— Где собака зарыта? — Дилано поднял глаза.
По их выражению почти невозможно было понять, спрашивает ли он серьёзно или смеётся.
— В цветке? Вся?

— Ты забыл, что ли? Так когда-то на Земле говорили.

— Помню. Но чтобы вся… Это даже как-то настораживает, — по-прежнему сосредоточенно обшаривающий землю и кусты взгляд, точные движения и совершенно серьёзный голос.

Гэри обиженно засопел, но по части обид он всегда был жалким дилетантом. Их продолжительность составляла обычно от трёх до десяти секунд, а о глубине и качестве вовсе не приходилось говорить.

Рэй про себя медленно сосчитал до трёх. На счёт "три" Гэри взмахнул рукой и ринулся в наступление:

— Лора же говорила, что Азафа чуть крылья не откинула, когда услышала о Цветке Зари!

— Она о нём не услышала, а сама…

— Ну не важно! — сморщился Гэри, обеими руками отмахиваясь от уточнения. — Важно другое: Узфа, рассказывая нам о старых временах, обмолвилась, что раньше, мол, Цветок Зари возили из Аззы на Острова и обратно, помнишь?!

— Помню…

— Да чтоб мне никогда больше не лакать нектар и не закусывать пыльцой! Из-за этого Цветка они поцапались! Вот чтоб у меня крылья отсохли!!!

— Однако, ты рискуешь… А кроме того… мешаешь… мне… работать… Стой на месте! Там, где тебе случилось побывать, остаются только твои следы — даже на стенах и потолках.

— Стою, стою. Но разве я не прав? Скажи, не прав?

— Прав, прав… а может и лев…

— Да ну тебя! С тобой невозможно серьёзно разговаривать!

— Зато со мной можно серьёзно молчать.

Гэри тяжко вздохнул и мысленно пообещал, что будет молчать хоть до самого… вечера! Ещё сами попросят…

"Десять секунд",— мысленно оценил Рэй, продвигаясь от одной едва заметно помятой травинки к другой.

— Я вот думаю: если он у них был, то куда делся? — Гэри, приплясывая от нетерпения, последовал за другом, но тут же замер — испепеляющий взгляд пригвоздил его к месту.

— Если бы меня спросили — может ли один человек затоптать следы слоновьего стада…

— Всё понял! Стою.

— Или пары сотен гиппопотамов…

— Не шевелюсь даже! — Гэри взмахнул руками, чтобы было лучше видно, как он не шевелится.

Дилано обречённо вздохнул.

— Ну хорошо. Если уж тебе именно сейчас, когда яйцо в любой момент может… Когда нам срочно нужно найти кого-то, кто в состоянии о нём позаботиться, приспичило обсудить…

— Всё, всё! Молчу!

— Пять секунд? Или можно рассчитывать на десять? Вот что… Ещё один вклад в твою копилку: Ззия сказала, что последним материалом, доставленным в Башню Трёх Призраков, был розовый кварц. Высшего качества. Из розового кварца сделаны цветы, установленные на Башнях Цветка Зари по всей Аззе. А теперь молчи, как жареный карась, или я за себя не отвечаю!

Надо отдать Гэри должное, он добросовестно молчал около получаса.
За это время они успели продвинуться вглубь леса на дополнительные 150-200 метров. А Гэри, помимо этого, успел подумать о многих странностях, о Цветке, яйце, королеве, Островном королевстве и "чёрном шемма", но в конце концов, сделав круг, вернулся к странности этого леса, ещё более ощутимой оттого, что на первый взгляд он казался совершенно обычным, значительно менее чуждым, опасным или экзотическим, чем подавляющее большинство инопланетных лесов.

Наконец Вон окончательно пришёл к мысли, что эта насторожённая тишина и всё крепнущее чувство, что сам лес каждым стволом и листом своим зорко и тревожно наблюдает за ними, ни что иное как плод взбудораженного воображения и напряжённых нервов. Успокоившись на этом, Гэри взглянул вперёд и чуть вправо, куда за миг до этого вскинул глаза Рэй.

Там они и стояли — на противоположном краю небольшой прогалины. Стояли, одновременно пытаясь прикрыть от беспощадного солнца подслеповатые глаза и рассмотреть пугающе чуждых незнакомцев.
Ни то, ни другое им не удавалось. Они жались к стволам почти белыми телами, неуверенно отступая, но не оставляя попыток понять, с кем столкнулись.

Чувствовалось, что им хотелось бы убежать, но что-то их удерживает, какая-то мысль, надежда, цель — вероятно, та самая, что привела их сюда. Так как, откуда бы они ни явились, было ясно, что лес — не их родная стихия, а день — не их время, ну разве что — под землёй…

— Они? — тихо спросил Рэй, стараясь не делать резких движений.

— Они — в спячке лежат, — свистящим шёпотом отозвался Гэри.

— Но ведь похожи?

— Вроде бы… — Вон неуверенно поскрёб затылок. — А всё же…

— Что-то не то, — согласился Рэй. — Но выбор невелик. Попробуем.

И они попробовали.

Эти существа, при общем, сразу бросающемся в глаза сходстве с теми, что сопровождали или, вернее, были влекомы чёрным шемма, вручившим Гэри яйцо, стоило только вглядеться в них повнимательнее, начинали казаться чем-то вроде недоброй пародии или отражения в кривом зеркале, которое в разной, хотя и не слишком большой степени, искажало каждую деталь, каждую черту их облика.

Но самым разительным отличием Гэри показалось отсутствие той непосредственной живой реакции, которая была присуща его утренним знакомцам.
Пожалуй, лишь страх и нерешительность, испытанные этими существами при виде людей, были вполне искренними и понятными в их поведении.

Всё прочее производило впечатление, не то чтобы притворства, но необъяснимой искусственности, словно это были марионетки.
Это ощущение ещё более усиливалось, когда они замирали, как бы прислушиваясь к голосу невидимого кукловода, который должен был придать определённое направление и чувствам их, и поведению, и разговору.

Казалось, что свои чувства и мнения они не скрывают, а просто не имеют их, за исключением естественного страха по отношению к чужакам.
Впрочем, Гэри не склонен был слишком прислушиваться к своему разыгравшемуся воображению, действию которого он, по преимуществу, и приписывал все эти малоприятные ощущения.

Рэю существа тоже не слишком понравились, но "нянек" он видел только спящими, так что сравнение для него было менее полным, а главное — верх брали доводы разума. И Гэри, хотя ему очень не хотелось отдавать им яйцо, так же не мог их игнорировать.

Было совершенно ясно, что младенец, заключённый в яйце, может вылупиться или родиться или… — как ни назови, суть остаётся прежней — буквально в любой момент. Они же — не в состоянии правильно о нём позаботиться. Даже если Белтран и Глаша сумеют подобрать подходящие условия, то о необходимом для новорожденной питании не приходится даже мечтать.

Здесь же перед ними создания, которые сами, первыми, без всяких подсказок со стороны людей, лишь поощрённые их вниманием и дружелюбием, заговорили о яйце, объявили, что ищут его, желая должным образом о нём позаботиться.
Более того, они сообщили, что это необходимо сделать как можно скорее, так как приблизилось время рождения.

Люди хотели получить объяснения, узнать, какая опасность вынудила отдать яйцо, если им, очевидно, так дорожат; желали поговорить с чёрным гигантом, отдавшим сокровище, и вернуть его в те же руки, из которых получили.

Им отвечали не вполне ясно, но трудно было разобраться, происходит ли эта уклончивость от скрытности или от недостатка взаимопонимания. Переводчик, особенно поначалу, работал не слишком хорошо.
Белёсые говорили на языке жиззеа, но по-видимому, это была какая-то его разновидность, диалект, которым по непонятной причине сложной технике не удавалось вполне овладеть.

Применять мысленную речь эти существа не пытались, хотя у Гэри и сложилось впечатление, что они переговариваются подобным образом с кем-то, находящимся вне поля зрения людей.
Почему-то ему не пришло в голову, что они переговариваются друг с другом. Может быть потому, что в иные моменты они слишком походили на безвольных кукол, которые способны слушать и принимать чужую волю, но не размышлять и совещаться.

Впрочем, он отдавал себе отчёт в том, что это впечатление может быть ошибочным. Более того — ему очень хотелось так думать, потому что с каждой минутой становилось всё очевиднее: яйцо придётся отдать, и не кому-нибудь, а именно им, так как других претендентов не наблюдается.

Удержав его у себя и погубив, как смогут они оправдаться?
Между тем, эти существа со знанием дела говорят об особой пище и особых условиях, необходимых новорожденной с первых мгновений её новой и совсем ещё хрупкой жизни.

— Придётся отдать, — тихо сказал Рэй, незаметно отключив переводчик.

Гэри вздохнул, и в этом вздохе было и его нежелание, и сомнения, и признание того, что отказать они не могут.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/11/14/1789