Запись 27

    Это не самая расхлябанная бригада, были и несобранней, не самая ленивая, не самая бестолковая, не самая безразличная, не самая беспечная, не самая самонадеянная и… Но такого крутого замеса из вышеперечисленных и ещё десятка не упомянутых мной пороков, пока встречать не приходилось. При этом они исркенне радеют за строительство.  И это самое удивительное.

Коментарий. А другого времени не нашлось? Отвянь, мы занаты. Если бы у Валоры было  чуть больше мозгов.. Что значит “у кого”? Чем у мыши! Если бы у Валоры было мозгов больше, чем у мыши, мы бы….не были так заняты. Шайт – это вообще антиквариат, Ни помощи, ни поддержки…Не удивлюсь, если Дрон прав. 
        Кыш, брысь, пшел. Чуть вздремнуть прилегли, и сразу лезут любопытные… Откуда я знаю, что делают этие дезертиры с трудового фронту. Резвятся. Свинтил отседова…Выйдем и достроим…


Прислуга, книги и разборка в “Разнообразной кустрице”

Их разделили и развели. Валоре достались гостевые королевские апартиметы и мелкий мелкий бес в услужение. Если быть точным, мелкий бесеныш в ливрее, парике и длинноносых туфлях с чужого плеча, головы и ног. Одежда на слуге для «мелких поручений», как он представился постоянно перекашивалась и сползала, не смотря на то, что была примотана скотчем, лентами и сколота булавками и шпильками. Из этого слуга находился в постоянном ерзанье. «О-ос-с-поди, какое ж барахло подсунули», - тоскливо думала Валора, переводя глаза со слуги на стены. Безупречные с точни зрения недавнего ремонта, они были сплошь в задрапированных дырочках. «Просто помзарский сыр, а не стены», - продолжила тоскливые размышления герцогиня, наблюдая, как зюмзик выползал из одного отверстия только для того, что бы скрыться в другом. За стеной послышался грохот падающих тел и торопливый топот – улепетывали самые любопытные. Настроение приподнялось. Затем Валора обнаружила гардероб, в котором кроме её свежих заказов оказались и вещи  её свиты.  Настроение ещё улучшилось. И поднялось окончательно, когда слуга-недоросль с величайшей напырщенностью объявил, что сейчас «страшная камеристка» приведет девиц в услужение “на квастиг”.
-Куда?
-Ну, этт кда ходют тда-сда, а ты смтршь.
    Слуга для мелких поручейний очевидно не любил гласные.
    Скоро старшая камеристка приволокла выводок из десятка смазливых девиц различной национальности.Со всей учтивостью предупредила, что выбрать нужно  одну. Скупо представив претенденток, начала расхваливать бледную анемичную блондинку:
-Услужлива. Расторопна…
   И Валора скорее всего повелась бы на росказни, если бы не зюмзик. Змейка по деловому подползла, обвила ногу и, насторожив розовые ушки, уставилась на претенденток К тому моменту их осталось две.
     Коренастая гномиха, широкая и уютная, как лежанка с пуховыми перинами у камина. Чистенькая и правильная, в сером платье в пол с белоснежным передничом, манжетами и воротничком, она невероятно походила на прилежную отличницу и старосту класса. Вид имела соответственный, мол, мы-то знаем, как надо. Черные бусинки-глазки вроде и сверлили, но ненавязчиво и совершенно не портили круглое, покрытое светлой мягкой щетиной лицо.  “Cкорее строгая нянюшка, чем староста”, – подкорректировала Валора первое впечатление.
Второй была чертовка. Молодая, но не юнная. Эбонитовое тело без единого изъяна. Фигура-супер. На первый взгляд такая же идеальная и упругая,  как у всех чертовок,  но чем-то цепляла. Даже не сразу понимашь, в чем дело. А дело-то в мелочах! Бедра чуть шире, талия  Уже, шея  длиннее , ноги – стройнее и так во всем. Изящные запястья и щиколотки украшали браслеты, в сложной высокой прическе мерцала замысловатая заколка, узоры со стразиками на ороговевшей части срошсшихся в раздвоенное копыто пальцев ног подчеркивали и массивные камни сандалий. Достаточно спортивная деваха, что бы ходить на носочках без каблука, не опираясь на пятку. Лицо… не подкачало: вполне органично вписанный широкий курносый нос, высокие скулы и узкий подбородок, но…. Судя по отрешенному высокомерному безразличию к процедуре, была уверена, что выберут не её.
-Беру обоих.
    Старшая камеристка открыла рот, но после Валориного задумчивого “или трех?”, быстренько согнала со столов и диванов подопечных и, подобострастно бормоча “конечно-конечно”, вытолкала выводок из комнаты.
     Новая прислуга Валоре нравилась больше, чем строптивые придворные. Может, глазами преданно не пожирали, зато смотрели уважительно, приседали послушно: “Да, мэм. Как угодно,мэм”, без коментариев”Откуда манеры?”, “В каком полку воспитывались?” и “Это в своем  коровнике оденешь на вечернюю дойку”.
      И все-таки, где её придворные?
     Придворных заселили в верхние этажи  конюшенной башни. Наружный лифт возносил тебя метров на двадцать вверх, к парадному входу, и - пожалуйте в номера. Вернее, в общей холл, откуда или по металлическим лестницам, или и на маленьких взвязовых лифтиках- площадках добраться до комнат без дверей.
-У каждого свой этаж, - пояснял слуга-дворецкий, проводивший экскурсию по апартаментам.
    Шайт выбрал нижний ярус, над ним заселился Контрос, и, кажется, везде Луш. Его радостное «Ого-го» и «Эге-гей» разносилось то тут, то там одновременно.
    Огр  тяжело опустился на кровать. Хорошо-то как!
-А не фраппировать ли нам столицы? – сунулся с предложением ашур.
     Оказалось, он уже успел сгонять в конюшню, где хранился королевский выезд и договориться с конюхами-плотниками об аренде транспортного средства.
     Шайт повернул голову. Кровать отозвалась жалобным скрипом.
-Оставь меня в покое.
-В покоях! – радостно поправил Луш.
    Контрос тоже сомневался, стоит ли ему покидать территорию дворца. 
-Вдруг Валоре пригожусь.
     Но слуга сказал, что на вечер герцогиня призвана к королеве для приватной беседы, так что не стоит расчитывать на визиты.
    С благословления Шайта: «Валите уже», друзья отправились в город.
    Они довольно ловко летели на досках, похожими на скейты,  но в пять раз длиннее, в три шире и без магических довесков. Манёвренность досок, названных конюшенными плотниками «лучшими скакунами», была феноменальной.  Парочка залетных гостей столицы убедилась в этом, вырулив по воле случая к «правильному» фонтану «Пять купающихся наяд». В работе скульптора чувствовалась  некоторая склонность к гиперболе. Фигуры девиц поражали подчеркнутыми анатомическими   подробностями. Но в целом композиция Лушу понравилась. Наяды не столько купались, сколько резвились, и живость движения была передана весьма реалистично. Вода струилась от ступней по массивным телам вверх и падала с кончиков волос и пальцев поднятых рук ведерными каплями назад в чашу фонтана.
    Вокруг наяд играли в подростки обоего пола. Парни догоняли девчонок и соперничали друг с другом. Там-сям вспыхивали стычки, но дальше оскорблений дело не доходило. За некоторыми, особенно хамоватыми гонялось до четырех оскорбленных.
-Спорим, за мной погонятся пятеро, - весело предложил Луш и включился. 
     Однако у Контроса получилось круче, так как скоро за ним гнались не только четыре разъяренных парня, но и три девицы. Луш с трудом выдернул полурка из круговерти и уволок в сторонку:
-Стоит ли ограничивать знакомство с городом одними сиськастыми бабцами?
     Некоторое время гости столицы хаотично метались по городу, уходя от погони из слишком ретивых и обидчивых.
   Потом Луш увидел витрину книжной лавки.
    По стеклянному фасаду в виде книги плавали книги же одна из которых называлась «Вход».
-Уо-у-у! – утробно прогудел ашур.
    Лабиринт книжных полок уходил далеко вглубь, так что конца его видно не было.
     Подхватив скучающего книгоношу «Оставь корзину, бери тачку», Луш зарылся с головой в завалы печатной продукции и его комментарии становились все глуше:
-… «Ешь на ночь и худей» - беру…. «неизвестные гласные и инфинитивы орочьего» - беру, «Глоссарий трехбуквенных выражений» - до кучи… Эту полку от красной и до «Мифы Чимаролла» в корзину…
     Контросу  не удалось воспользоваться способом ашура. Ощутив себя мухой перед стеклом, позорно зашел через стационарный портал. Непосредственно книги его не интересовали. Вяло полистал детский журнал и собрался было выдернуть слишком образованного гофмаршала из книжных тенет, но на него обратила внимание кассирша.
-А вы читали Моон Тарси? Она великолепна, не правда ли?
     Контрос вяло соврал, что «правда» и получил заслуженную пытку.
-Так забрала, так забрала. Словно в душу заглянула и на изнанку вывернула. Я рыдала всю ночь. У меня есть томик из нового, ещё не выпущенного. Почитать?
     Отчего-то Контрос решил, что это будет нечто вроде вечерних сказок мамы и легко согласился.
-Только можно, я прилягу тут, на диванчике?
     Диванчик оказался как нельзя кстати, монотонный речитатив кассирши мог усыпить и менее уставшую натуру, тем более утомленный, но здоровый организм.
-Не в мочь,
 химерам,
Дождаться ночи,
Когда и тени
Игривы очень,
Когда волною…
    Мозг полуорка под напором образованной кассирши скукожился до размеров ореха, и рифмы, попадая в пустоту черепной коробки скакали и прыгали, резонируя огрызками слов,  били по висками непонятным слогом “кеть”, погружая в очень здоровый сон. Контрос выключился,  как лампочка. И так же включился. Открыл глаза наредкость отдохнувшим, с чувством, что проспал полсуток. Однако кассирша все ещё нудела стихами, и стрелки висевших напротив часов продвинулись минут на сорок-пятьдесят, не более. Контрос для очистки совести немного повалялся, старательно вслушиваясь в слова. К сожалению, смысл продолжал теряться за рифмами. “Спаси”! – отчаянно попросил он желтого акцептора. Желтый хихикнул: “Нормальные вирши”. Но, верно, что-то сделал. Советы, которыми щедро во времена покорения Валоры делились товарищи по строительству, вдруг активировались, отжали всю наносную шелуху приличий куда-то под ребра и стали для Контроса единственными своевременными и правильными.  Он решительно поднялся, заключил (словцо, конечно, пафосное, но очень соответствующее моменту ) кассиршу в объятия. Глубоким, вибрирующим от диафрагмы голосом произнес с придыханием:
-Зачем быть умной, когда ты так прекрасна? Глаза, словно две сверкающие в ночи звезды,  указывающие путнику цель, такие желанные и недосягаемые.
       Девица в руках могучего Контроса обмякла и приклеелась. Секунду парень раздумывал, куда бы её пристроить: за кассу или… Решил, что “или” и поволок  к диванчику.
-У-оу-уо! Ты с ума сошел! Что за адюльтер в общественном месте! – возмутился Луш.
      Усы ашура возмущенно топорщились, а из-за груды книг выглядывал впервые в жизни проснувшийся книгоноша.
–  Книги запишите на счет принимающей стороны и отошлите во дворец, в конюшенную башню Лу… стоп.  Вот тут внимательно. Пиши так: его превосходительству, действительному тайному советнику строительного герцогства Затерянного леса, гофмаршалу её величества действующей герцогини Валоры графу Лу…Лу-Шу. Через дефис… А знаете, детки, я подумал, что неплохо бы познакомиться и темной стороной города. Зарулить в какое-нибудь приличное злачное место. Чистенькое, и развратное.
      Книгоноша сонно предложил “Разнообразную кустрицу” и даже вызвался проводить. Девица за кассой брезгливо поджала губы. Луш – само всетерпение, смиренно укорял, мол, леди, только что почти предавшейся грехопадению прямо на рабочем месте, не стоило быть такой разборчивой. Оказалась, кассирша жаждала сама препроводить гостей, а у книгоноши, спасибо графу,  заказ.
         Девица попросила подождать пять минут, юрнула за кассу, и вынырнула совершенно другим человеком.  Теперь ничто не выдавало в ней образованного сухаря. Исчезли очки и туго завязанный хвостик. Строгий костюм сменил экстравагантный прикид, который, как подозревал Луш, она стащила у сумасшедшего минималиста с  замашками сороки: черный лиф, красный макси-пояс или мини-юбка, тут как кому нравиться, так и называйте, полосатые чулки до середины бедер и много-много-много блестящей навески, издававшей при резком движении приятный шорох сухих листьев, а не перезвон.
-Полетели, что-ли, - томно протянула она.
     За совершенно непрезентабельным входом в “Кустрицу” пряталось многоэтажное, словно слоистый торт, помещение. С этажа на этаж вели лесенки, но публика предпочитала перемещаться вверх-вниз на танцплощадке, отделенной от зала тонкой стеной воды, текущей, как и полагалось, вверх. С лифта-танцпола в залы попадали по арочным переходам. Сам зал был изрезан двумя рядами  закутков-завитушек высотой в  полтора огровских роста, над которыми горели опознавательные знаки. Собственно эти закутки -завитки, навивавшие воспоминания о пляжных кабинках для переодевания, только очень больших (бизнес-класса) и фантазийных, и назывались «кустрицами».
-Зеленый означает, что кустрица свободна, зеленый и желтый –занята, но там вам рады, желтый – занято, и просят не беспокоить, красный – бар, - томным голос давала пояснение кассирша.
-Действительно, - задумчиво мурлыкал ашур, - Я подозревал. Я, конечно, не был уверен, что эта странная вывеска с надписью «бар» содержит в себе именно то, что написано, но я надеялся. И вы, милочка, развеяли все сомнения.
     Напоминание Контроса,  что пить им ни-ни и денег у них ни-ни, вызвало бурную реакцию. И пить, дескать, никто не собирался, во всяком случае, за свой счет. Они здесь исключительно в образовательно-ознакомительных целях, И цель эта святая и благородная, о чем широко известно даже самым отсталым племенам диких. Предложил начать достигать цель отсюда и вниз. Почему-то Лушу казалось, что внизу самое интересное.
    Контрос чувствовал, добром это не кончится.  Не дошли до лифта-танцплощадки, а Луш успел завернуть в три желто-зеленые кустрицы. Из последнего вырулил с тремя бокалами чего-то, с кем-то громко прощаясь и обещая непременно вернуться. На гневный взгляд Контроса, назвал питье компотом.
     Контрос, в юниорстве часто обслуживающий вечеринки взрослых спортсменов,  отработанным движением перепроводил бокал девице, но происходящее все больше и больше ему не нравилось.
     Однако, не смотря на предчувствие, вниз доехали без происшествий, зато в арке-выходе наткнулись на совсем молоденькую ашуру. Девчонка, то размазывала по мордахе броский макияж, то безуспешно пыталась вытереть его салфеткой, а заодно слезы, сопли и юшку.
-Что случилось, юнная леди? – галантно поинтересовался Луш.
     Дело оказалось банальным, и как нашептывала кассирша, ерундовым. Трое молодых богатых шалопая пригласили на мальчишник танцорку. Когда градус в организмах повысился до критичного, потребовали добавить  к “стандартной программе” дополнительных услуг. Молодая ашура вырвалась с некоторыми потерями для имиджа, но самое обидное, без денег.
      Луш решил поговорить с “детками” самым серьезным образом. 
       Контрос, хотя гандикап и уговаривала его не ввязываться, и он с ней был совершенно согласен, поплелся следом. Не бросать же товарища?
-Господа! – приветливо помахал юнцам Луш, – Поздравляю будущего молодежена, но вышла небольшая незадача. Я бы сказал, некоторое недоразумение с оплатой за услуги…
      Молодожен с товарищами тон Луша не приняли:
-Ты что-ли вместо неё ****?
       Луш был обескуражен подобным предложением. Они даже не представлены!
      В ходе перепалки выяснилось, что единственное, чем официально разрешалось за деньги заниматься племени ашуров на Инчинкуше вообще и в Мантинкуше в частности, согласно королевского указа, –  оказание услуг населению в части… удовлетворения  личных потребностей….
-Детки, - радостно возвестил Луш, - Ключевое слово здесь «за деньги». И если вы немедленно не рассчитаетесь, то я бесплатно покажу уроки самообороны.
      И так уж вышло, показал.
       Куда пропала кассирша, Контрос так и не понял. За двадцать минут боя они разнесли четыре кустрицы и заняли оборону в баре, так как стены там были капитальные, а не жалкая фанера, обтянутая тканью и пергаментом.
       Обложили их серьезно. На предложения переговорщиков о немедленной и безоговорочной сдаче, Луш требовал дипломатической неприкосновенности себе и пажу её королевского величества герцогини Валоры, гарантий оплаты малолетней ашуре и ещё чего-то, что из внимания полуорка выпало. Спортсмен в пылу сражения забыл о строжайшем наказе мадам Пай и умудрился нахлебаться местного пойла по самые брови.
-А мне плевать, что вы не можете найти девчонку! Спросите у хмырей, которые её заказали!... Никуда мы их не приводили. Какое ещё состояние! Они уже были такими до нас!!!... Таки-ими!! Скотами бесчувственными!!!!....Строители не сдаются!! Умирают и не сдаются… И магию засуньте в ***!! Хамы!!
    Контрос глупо улыбался и прицельно расстреливал плотными воздушными шариками фонарики на потолке. Иногда попадал, чаще мазал.


Диафрагма,  мембрана и драконовая собака фараонов…
 
  Песок постепенно и плавно менял цвет: из прозрачного помутнел до сердоликового, перетек в зеленый малахитовый, затем в синий сапфировый, потом в рубиновый,  потом голубой …
   Треник внимательно следил за процессом преображения и периодически докладывал о наблюдениях Харону. Тогда пегас расплющивал мутный глаз, говорил «Ага» и продолжал тарахтеть очередную военную байку.
-Ты бы же спал бы уже совсем что-ли, - предложил в очередной раз Треник
-Не, вырублюсь и всё пропущу... – глаз устало закрылся, но не рот, - Так вот, отправили нас за Синие горы. Горы, если сравнивать с  Х-хр-рустальными, так себе. Прыщи, а не горы. Прыщи с двумя фурункулами - вулканами в середине. Фонтанировали эти фурункулы – мама не балуй. Раз в неделю: получи и распишись: горячие чернила из “Ультрамарина” и какая-то синяя рас-рас-расплавленная жижа из “Ультрафиолета”. И какой дурак таких  назвал? Х-р-р. Грязь эта бьет вверх метров на тридцать. Ясное дело, у подножья обга… о-бо-гатительных фабрик…хр-р-р. Два концерта-конкурента. Что? Какого концерта? Концерна….
      Вкратце, история сводилась к тому, что у одного концерна, кажется, «Ультрамарина», стала пропадать продукция в большом количестве. Грешили на браконьеров и «Ультрафиолет», но расследование ничего не дало, и признаваться никто не хотел. Вот и вызвали военных. Те стали заградительным отрядом – не помогло, отправили в бессрочный отпуск местную ведомственную охрану – ничего не изменилось. Заподозрили нечистую силу и позвали полкового шамана.  Однако большое камлание с выносом хоругвей ни к чему не привело. 
-…Заминировали подходы и поставили растяжки на каждой щели. Бесполезно. А главное непонятно, кого бомбить, куда уносят и что думать?
     Харон в очередной раз с оттяжной зевнул.
-Что? – затаив дыханье, потому что дыханьем пегаса можно было травить тараканов, спросил Треник.
-И мы всем разведывательно - аналитическим звеном думали “Что?”. И так сильно мы задумались, что сморило меня под утро за мусорной кучей напротив проходной. Очнулся после обеда. Крыла от земли поднять не могу. Думы череп распирают, аж голова трещит. Хр-хреновая штука -засада.
-Пить надо меньше, – подала голос пани Найчика.
-Меньше никак нельзя, – убежденно бормотал Харон, – Больно тяжелая задача.
-И что? – торопил Треник.
-Ничего. Учетчица – шалава безграмотная. Десять с четвертью писала, как четырнадцать. 
    Младший советник был разочарован банальной отгадкой, отвернулся к окну, а там…
     Они ехали по воде. Не по жидкому песку, а именно по воде, потому что от вагона расходилась ленивая рябь, которая гасла метрах в пяти.
-Это-то как? – поразился Треник.
-Мертвое море. Тяжелая вода пошла, – бросила взгляд  в окно Баста. – Скоро первая мембрана. Видишь скалу?
     Конечно, младший советник прекрасно видел, как поезд по большой дуге собирался в неё врезаться. Из точки она уже выросла до нависающей громады и никаких тоннелей на её гематитовых боках не наблюдалось. Между тем паровоз, старательно выдувая кольца дыма, летел прямо на камень без какого-либо намека на торможение.
 – Сейчас тряхонёт. Привязывайтесь.
-Я же говорил! – подорвался очнувшийся Харон.
     Треник с редким самообладанием, граничащим с идиотизмом, наблюдал, как другие суетились и разнообразно фиксировали себя. Харон впрягся в распор и с помощью Шины закрепил крылья двумя ремнями.  Пани Найчика, Марш и Шарм защелкнули ремни безопасности. Оказалось, были и такие у странных топчанов. Были такие и у трех лавок- фиксаторов, которые откинули от стены Шину,  Матилулу и Баста. Но прежде они попытались изловить шавку, как выяснилось, тайком под шумок пробравшуюся на борт поезда и до времени ныкавшуюся под топчанами.
     Собаченция оказалась на редкость верткой и не давала себя изловить.
-Да пошел он, - сказал огр обоим ашурам, рассматривая место укуса, - По-моему, это щенок.
-Что-то мне тревожно за нашу систему безопасности, - комментировал Треник. 
 -Тебе фиксатор откинуть или просто к чему-нибудь привяжешься? Нужна веревка? – заботливо спросила слегка запыхавшаяся Баста. 
-Подушка безопасности и катапульта – вот что мне надо!
-Как скажешь. Только их у меня нет.
     Только крайней раздраженностью можно объяснить тот факт, что Треника оставили в покое. Охранники разошлись по лавкам фиксаторам, пристегнули растяжки, защелкнули ремни.
-Нет, - тряхнула головой Баста, - Его надо к чему-то приспособить.
-Поздно.
      К младшему советнику, сидевшему в расслабленной позе, подошел, поскуливая, шавка-щенок.
-Всегда хотел собаку, - признался ему (или ей) Треник.
    Приобнял. В последствие, заторможенность он объяснял гипнотическим действием россказней Харона, но в тот момент поднявшийся капёж претил и был чужд.
      Тут, верно, поезд в диафрагму вошел, потому что состав тряхнуло, и Треника и вместе с псиной отбросило на середину вагона.
       И всё? Мелочи!
       Младшему советнику показалось, что массовый психоз и ажиотация были совершенно излишними. Он даже хотел сказать о перестраховке что-нибудь язвительное,  но вагон внезапно укоротился, не меняя поперечного сечения, да так, что перед глазами Треника оказались протертые пятки носков Марша. Не успел он удивиться, как топчаны унеслись по спирали далеко вперед. Вагон изогнуло. Перед носом снова оказались носки, но уже  Шарма.кругом завертелось и затряслось. В какой-то момент Матилулу и Баста оказались по разным сторонам от младшего советника, хотя их лавки-фиксаторы, и это Треник прекрасно помнил, располагались рядом.
     Вагон превратился в гармошку, на которой некто исполнял разухабистую мелодию, при этом неритмично, но энергично встряхивая инструментом. Затем поутихло, а потом вагон решил, что он гусеница и сложился пополам вертикально, вздыбился, кувырнулся… И опять пошла гармонь со встряской.
«Внутри любого события должен быть центр неустойчивого равновесия», - вспыли слова преподавателя теории прогнозируемых событий, - и я, наверно, там нахожусь».
       Тело (и собака) после полученного первоначального импульса,  обрело необыкновенную легкость, оторвалось от пола и зависло. И пока вокруг проходила безумная пляска остальных членов ЭГЗ (экспедиция гос.значения) , младший советник и щенок чуть покачиваясь в воздухе, парили. И было так мирно и спокойно, в пору заниматься медитацией.  Даже желудок, сперва просившийся наружу опустившись к горлу, успокоился.   
“Зачем привязываться? Привязываться, - это величайшая глупость, – размышлял младший советник, подтягивая ноги к груди. – С другой стороны,  висеть кверху задницей тоже не ахти. И голова опять заболела. Перевернуться, что-ли”?
      Не успел пожелать, как его перевернуло на бочок и стало окончательно хорошо.  Он прижался плотней к новому другу и …уснул. И не увидел, как при очередном толчке их выбило из центра неустойчивого равновесия и мотало по всему вагону. Но мембрану к тому моменту они уже проскочили, так что крутило в смерче. И в какой-то момент припечатало к решетке вентилятора   
-Вентилятор – это же ерунда? – тревожно спросил Шину, глядя на выгибающуюся под весом тела Треника решетку.– Меня пару раз под потолочные подставляли, – и ничего.
-Под потолочный пластик – ничего, а здесь – мясорубка. 
-Хрен с ним. Отвяжемся – всем хана.
-Я вам покажу – хана. Вас для чего наняли? Немедленно спасайте Треника.
     Это было странно. Начальница экспедиции была далеко впереди, а голос её, вполне отчетливый, приносился откуда-то сбоку.
-У вас вместо одного трупа будет четыре! – прокричала Баста.
-…Вы – профессионалы-телохранители, так что спасать тела членов экспедиции – ваша прямая обязанность…
-Это очень опасно!
    Похоже, до Найчики аргументы Басты не доходили:
-…согласно подпункта шестнадцать мелким шрифтом пятого параграфа раздела о найме, все неприятности, происходящие с вверенными вам здоровьем членов экспедиции лежат на вашей совести…
-Это что? Я теперь плохо спать буду? – уточнил Шину.
-Типа того, - подтвердила Баста.
    Но подвига не потребовалось. Приблудная шавка, растопырив четыре лапы в упор, удерживала бесчувственное тело. А скоро торнадо в вагоне закончилось.
 -Я же говорила, обойдется.  Придуркам всегда везет.
-Мне плохо, – слабо вякнул Треник с пола. – Мне так плохо.
     Состав равномерно покачивался.
– У щенка зубы режутся. У них, когда зубы режутся, всегда из пасти воняет. Правда у драконовых собак фараона свежего дыхания и не бывает. Но когда зубы режутся, это что-то, – заботливым голосом бабушки говорила Баста. Ей было немного неловко за проявленную слабость. – Много слышала про точку покоя, но увидела впервые. Все равно, когда будем проезжать в следующий раз, я тебя привяжу. И кобелька своего привяжу.
    Но Тренику было по барабану. Подумать только, драконовая собака фараонов. Про них столько сказочного рассказывали. И первая сказка, что драконовые собаки - вымысел, вторая, что если это не вымысел, то они давно вымерли. А он её видит натуральную и живую. То есть натурального и живого. Он даст ему красивую кличку, сочетающуюся со словом Треник…Вареник, например. Они пойдут наспециальную собачью выставку, и все первые места достанутся им. А кому же ещё? Кто сможет похвастаться настоящей легендарной дохлой собакой?


Опрамару и ПроРабы

    В какой момент времени они перестали идти за попотикоклем,  и пошли «на свет» Горыча? Шли, шли, а свет, так обнадеживший путников,  не приближался и не приближался, выход  оставался все так же далеко, как и вначале пути.
-Но ведь мы идем по рукотворному тоннелю? – отметал подозрения Горыч. – И мне, если на то пошло, тяжелее всех. Возраст, знаете ли. Если бы Бабби слетала, как я и предлагал в самом начале, в разведку, так и не ныла бы сейчас.
-Не могу, - цедила Бабиша. – Она не летит.
-Сейчас не летит, а тогда летела же? Вот слетала бы… до того места, куда не летит, вернулась бы и сказала, что сюда идти не след.
-Привал, - объявил грымзл.
     Однако вместо того, что бы привалить как все к стеночке, стоял, напряженно всматриваясь вдаль. Поинтересовался у ведьмы, давно ли её метла потеряла летные качества, не потяжелела ли?
-Я думала, это я устала. Она весит целую тонну, не меньше.
-Была летательная, стала подметательная, - сострил Домир, но шутку не оценили.
    Грымзл прошелся ладонями по поверхностям стен и пола.
-Это не прорытый ход. Плавленый. Так что отдыхаем и тикаем отседова, пока живы. Не знаю, как вам, людЯм, а грымзлы   от такой магодозы дохнут. Был бы дозиметр – так защкалил и навернулся.
    Вот уж чего Домир не мог понять. Разве магам не нужна энергия? Они же по вякому её добывают, войны ведут?
-Во-первых, маги никогда не работают с чистой энергией. Работать можно с Лаф- фоном, который делают Лаэфы, или с аккумулированной энергией Лаф-фона. Тогда создаешь опорную точку, вектор приложения… Я эту физику магии никогда толком не учила. Зачем учить «как», если и так все получается? Да и физичка  наша – редкой упертости упыриха. Сама ни фига не знала, а заучивать заставляла наизусть. Чуть слово не то скажешь – вперед, чистить лабораторные котлы. А тут и в самом деле погано. Дышать тяжело.
    Домир и этого не понимал. Энергия в нем била через край, кипела, бурлила, наполняла каждую клетку организма. Вот и вызвался сгонять в разведку.
   Тики увязался за ним, но скоро отстал.
    Крылатый летел стремительно, но таинственный свет и не думал приближаться.
 Он оглянулся на друзей, но они почти слились со стенами.
    «Вот глупость-то, - подумал крылатый, - конца и края не видно. Наверно, надо поворачивать».  Хотя поворачивать, когда проделан такой путь, не хотелось.
    Поэтому разворот вышел неловкий, с зацепом стены. Твердый монолит показался мягким, словно мед. Любопытно.
       Домир попробовал толкнуться в стену с разгона. Тело вошло, как в воду, с небольшим сопротивлением.
-Ну, наконец-то, - услышал он раздраженный голос, - А то я смотрю, ты все кругами летаешь.
-Я?
     Домир вертел головой, но никак не мог сообразить, где он. Вроде, помещение. Свет, как в переноске-платке мадам Пай – вокруг и без теней, но без всякой ориентации в пространстве. Где пол? Где потолок? Собственно, стен тоже не было, всё заливал бело-желтый туман-марево, словно он парил жидком  киселе.
-А кто ещё?
     Сбоку выплыла некрасивая девица. В ней было от всех человекообразных обитателей Заоблачной: крылья крылатых, бивни огров, уши орков, рожки чертей, рыльце мелких бесов, руки с тонкими чувствительными пальцами гоблинов, кожа от головы до пояса грымзловская, а ниже… пегасовый хвост и, кажется, русалочий хвост или это чешуйчатые ноги в ластах? Подробнее не разглядеть.
-Из вашей компании только ты мог  дойти.  Я звала, звала, а ты все мимо да мимо.
    Домиру польстило очередное доказательство уникальности, но зачем его кто-то звал?
-Ску-учно, - протянула девица.
     Повисло неловкое молчание. Первым не выдержал крылатый, спросил обеспокоено:
-Повеселела?
     Девица частично скрылась за очередном маревым пологом, внезапно появилась вся, но сзади  и томно прошептала на ухо:
- У всех есть вопросы…
-А-а, - спохватился Домир, - А как тебя зовут?
-Меня обычно не зовут…
    И так протяжно говорила, что потомок офлей в очередной раз ошибся, решив, что это конец фразы:
-Я про имя. Меня, например, зовут Домир.
-Ты в этом уверен?.. Пусть будет Домир. Тогда меня … - девица скрылась из виду, что бы появиться прямо перед лицом, но вниз головой, - Опрамару.
   И опять почти исчезла. Крылатый был уверен, что видит в белесой дымке  русалочье крутое бедро справа, но девица обрисовалась у левого уха:
-Вот как меня зови…
-А у меня, знаешь, никогда не было девушки…
     Девица проплыла поперек мимо:
-Я не могу. Ты слишком молод.
     Домир, который в страшном сне не смог бы представить себя рядом с этой…дамой, опешил, но решил, что правду говорить, по меньшей мере, невежливо:
-Жаль. А ты могла бы мелькать пореже?
-Я мелькаю? – поразилась Опрамару, исчезая в пелене справа, - Да я только и стараюсь держаться рядом с тобой. Это ты – вертишься и крутишься. Постоянно уплываешь. Мне это, конечно, не мешает… Можешь начинать беседу…
    Крылатый растерялся окончательно. Беседу. К тому же, как успел рассмотреть Домир, визави была не совсем одета. Да что там, голая была! Опыта ведения бесед с голыми! (он даже от мысли покраснел, а красный внутри радостно улюлюкнул), некрасавицами у него не было, зато была короткая лекция, рассказанная Контросу, и крылатый при этом присутствовал. С женщинами надо говорить о женщинах. В идеале объект и предмет беседы совпадали. 
-Хорошо. Только о чем ты хотела поговорить? У тебя все в порядке?
    Девица, проплывая где-то внизу, то есть под ногами, удивилась. Оказалось, такразговор с ней никто не начинал. Обычно спрашивали, и она отвечала. Домиру что? Спросить не о чем? В смысле интересного, потому что, на сколько интересной будет беседа, такая последует и награда. Высшая награда – исполнение желания. В пределах разумного.
-А ты сможешь сделать меня магом?
-Почему не оперным певцом?
    Из них двоих, Опрамару задавала более интересные вопросы.
-Ведь что такое магия? Это врожденное умение перераспределять энергии в единый момент времени. Что бы получился предмет, энергию преобразуем в массу, закукливаем пространство... Зависимость массы и энергии ещё помнишь? Но что бы получился, например, огонь, энергию преобразуем в энергию. И всё волшебство.
    Домир заподозрил подвох:
-Если все так просто, почему ты не можешь сделать меня магом?
-Ты действительно этого хочешь? У тебя уникальный шанс. Один на всю жизнь. Почему ты не хочешь быть оперным певцом? Их намного меньше, чем волшебников? Подумай. Неужели у тебя нет заветной мечты?
-Мы отклонились от темы, - посуровел Домир, но зерно сомнения не только было брошено, но и давало всходы. В самом деле, зачем ему магия? М другой стороны, нет ли в словах Опрамару подвоха?. – Так что такое магия? Поподробней.
-Пожалуйста. Итак. Как аксиому примем, что вещество вокруг нас. И его много. Оно ещё не является чем-то конкретным, но оно есть. Что бы упорядочить все эти молекулы и атомы…
    Сначала было интересно, потом красный заскучал, но раз акцептору нравилось, в разговор не вмешивался. Притих и, наверное, погрузился в прострацию, потому что долго не давал о себе знать. А когда очнулся…
-То есть можно быть собирателем и не магом?
-Именно. Когда-то крылатых для этого и создали. Только вы могли преобразовывать энергию магии в физическую. В природе все разумно и предусмотренно. Офли – это издержки прогресса.
-Жертвы цивилизации… Красиво, но разве теперь кто поймет!
    О чем это они? Как, он не хочет быть волшебником! А как же стройка?
     На естественное возмущение красного, Опрамару неожиданно ощетинилась. Её длинная и мягкая на вид грива, стекающая от шеи по плечам к лопаткам встала дябом, словно иглы дикобраза:
-Ты здесь чужак, вот и веди себя подобающе.
    Красный малость поутих, хотя, если рассуждать логически, где бы сейчас был Домир без него? И какие у н его были перспективы? Да и крылатый волшебник, разве плохо? Но чудную женщину аргументы не убедили. Если практиканты смогли возвести только руины, и к назначенному сроку не успевают, то пусть обратяться за помощью к ПроРабам – профессиональным Рабам, которые, если ей не изменяет память, специализируются исключительно на строительстве.
-Профессиональные Рабы? – рассеянно уточнил красный, – Джины что-ли?
    Опрамару сказала, что можно и так их называть, и голубой про них уже узнал, так что нечего пришлым  возмущать благостный фон неспешного разговора. А если проще, для не особо сообразительных, то  заткнись и не мешай умной беседе, которая хоть и подошла к концу, но требует логического завершения.