Сын патологоанатома

Ищу сына женщины-патологоанатома, всю сознательную жизнь проведшую в морге города Севастополя. Не знаю, чем уж там зарабатывали в СССР патологоанатомы, но профессия эта в те годы была очень еврейская.
 Фамилия ее сына была Орлинский. Имя у него тоже было, но я его не помню. Но помню, что сын патологоанатома умел придумывать прикольные имена. Однажды, находясь в туалете институской общаги, он грациозно склонился над парашей с целью порыгать после обильной выпивки. И его галстук попал в унитаз. В тот день мы закусывали луковым салатом, компотом из сухофруктов и мороженым. И вот во все это, пережеванное и обильно смоченное желудочным соком, и погрузился пестрый галстук Орлинского.
В тот день, в знак скорби по выброшенному галстуку, а он снял галстук оставаясь склоненным над унитазом, Орлинский и употребил ругательство «Гжегош Пше****овский»…
С этим ником я когда-то появился на сайтах падонков, но потом был вынужден от него отказаться. Ко мне стали часто приходить письма начинающиеся словами «Мы, поляки…». Сначала на такие письма я отвечал: «Я не поляк, а наоборот, еврей». Но потом мне это надоело и я начал менять ники и заметать следы, пока не остановился на нынешнем.
Себя он никогда не называл Орлинским а исключительно Орлеанским. И у него была удивительно глупая подруга. По национальности она была молдаванка, а по расцветке блондинка. И молдаване, и блондинки имеют стойкую репутацию людей тупых исключительно. Так вот, его подруга была истинной дочерью молдавского народа и типичной блондинкой в душе.
Она не знала вообще ничего. А Орлинский слыл эстетом и даже иногда сочинял письма потомка Батыя потомкам Рюриковичей. В оной переписке повествовалось главным образом о борьбе двух ветвей масонства. Каких именно я уже не помню, хотя сын патологоанатома настойчиво знакомил меня с перепиской потомков при каждом удобном случае.
Впрочем, для евреев этот литературный жанр настолько характерен, что человека никак не характеризует. Так, национальная особенность, как обрезание.
Это были времена, когда КГБ распространяло слухи об обманутых сионисткой пропагандой шизофрениках, которые через глазок стальными прутьями выкалывают глаза советским трудящимся. А авторы переписки потомка Батыя с потомками Рюриковичей, при помощи все того же КГБ, мог запросто загреметь по статье «Антисоветская агитация и пропаганда». Хотя, с другой стороны, деньги в изящные офшоры тогда никто не перечислял. Но и за колбасой в Москву ездили даже из Пензы.
Но сын патологоанатома был неумолим и называл свою возлюбленную «Орлеанская дева». А та искренне считала, что он ее так называет по факту принадлежности. Никакого иносказательного значения в этот термин она не вкладывала. Но у молдавской Орлеанской девы была одно достоинство, которое делало все ее недостатки милыми и трогательными.
Она была удивительно красива. Черты лица у нее были мелкие, хотя она была большерота. И вообще, она имела внешность парадоксальную, удивительно гармонично соединяя в себе облик школьницы средних классов, ангела и матерой порнозвезды одновременно. И при этом казалась раздетой не зависимо от того, во что она была одета.
Сверчок, обольщая самку, «пиликает на скрипке», образованной его ногой и крыльями. Чем Орлинский обольстил свою подругу — я не знаю. Наверное, рассказами о том, что его мама была очень близко знакома с половиной жителей Севастополя. Просто так близко, что ближе некуда.
В связи свыше сказанным у меня такая просьба. Кто что-то знает об Орлинском — напишите мне пожалуйста. Но при одном условии — он женился на своей глупой подруге. А если не женился — то мне с ним говорить не о чем. Ибо с мудаками я не общаюсь.