Времяпровождение взрослого мужчины в выходные

               
     Суббота. Варится сосиска. Одна. Сижу, подперев руками подбородок, у окна на кухне. Утром включили снег. Цвет – белый. Упало много. Город, не сопротивляясь, затих под снежным одеялом. Голодные птицы утомились копать. Для мающихся зубами, выполняет уроки на виолончели девочка на третьем этаже. Наш двор–колодец жильцами прозван «Бельведер».
Вышел дворник с лопатой. Огляделся. Сказал в никуда какие-то слова. Не слышно, но идея понятна. Наверняка что-то из Ницше.
К контейнерам подошла группа собак. Контейнеры новые, с крышкой. У собак замерзли зубы. Смотрят жалостливо. Не прыгают.
Соседский мальчишка. У него вчера родители отняли «комп»  – он теперь не знает, как жить.
Немодно одетые «ромалэ» напротив, в подворотне, стращают гаданием девушку.
Случайно нашёл за холодильником потерянную с полгода назад упаковку яиц. Не пахнут, а должны быть уже «сун хуа дань»  (консервированные).
Ретранслятор «петросянит». Не успеваю смеяться.
Решил - буду делать овощную икру. Почистил морковь. Уронил. Поднял. Опять уронил. Надоело. Порезал ножницами капусту. Прикрутил мясорубку к окну.
Вспомнил, что забыл в зале бутылку с пивом. Пошёл, допил. Надел бахилы и зашёл к коту в комнату. Кот в углу насиловал плюшевого зайца. Сделал замечание.
Доехал на самокате до кухни. Сдал бутылку под раковину.
Заскрипели инструментами наверху найтсмены. Долбят неделю. Лучше б «долбили русский».
Звонок. Пришёл мятый сосед Микола. Нудный, настырный, злопамятный «як усишти з хохляндии». Тема одна. Похмелиться. Вынес слегка початый «Слынчев Бряг». Сосед «лупанул» без «спасиба» в дверях. Пообещал как-нибудь свежей рыбы и унёс пузырь.
Сквозняком сбило фужер, наступил в мокрое. Тряпки на месте нет.
Покружился со стулом, сел.
За окном гадкий металлический голос.
Баба Нюра с первого этажа регулирует поведение граждан во дворе. Двое мужиков, широко расставив ноги, стоят лицами к сараю. Высунув в форточку мегафон (передовые технологии!), баба Нюра сообщает присутствующим о суровых требованиях к морали.
Развеселило! Достал из морозильника водочки! Тяп!
Опять звонок! Беру, чтоб два раза не ходить, с собой бутылку, иду открывать. Не он! Дамочка с пятого этажа. Глаза безумные.
-Она родила!
-Простите?
-Моя кошка родила ночью! Четверых котят!
-Н-ну, да! «Котята выросли немножко, а есть из блюдца не хотят…» И что?
-Забирайте!
-Зачем?
-Так ведь из вашей квартиры исходит!
-Да? А можно посмотреть?
-Нужно! Но сейчас нельзя,  - дамочка кокетливо завихлялась, - приходите часов в семь!
-Спасибо! Я передам поздравления счастливому отцу!
Вернулся на кухню. Почему сейчас нельзя? Что там рассматривать, зашёл, пять секунд, и всё? Может у неё на меня планы? Не напиться бы до семи! Кота с собой брать?
Событие надо отметить! По-кыс-кыскал. Счастливый отец не отзывается! Отрезал колбасы. Для привлекательного запаха - коту и немного себе. Кота по-прежнему нет! Это странно!
Снег не прекращается. Неизвестный усатый гражданин по колено в снегу откапывает многострадальные «Жигули». Местные собаки не торопясь прошли по дорожке, откопанной «усачём» к беседке. Сели. С наслаждением смотрят за работой.
Ещё раз прошёлся по квартире в поисках отца. Нашёл.
Кот на балконе ел воробья.
Решил не брать его с собой вечером в гости.

С пустыми руками идти неудобно. Надо что-нибудь взять? И кому – кошкам или хозяйке? Или тем и тем? Залез в холодильник. В ассортименте – полторы бутылки водки, шесть пива, обгрызенный вилок капусты, пятка колбасы, варенье, лук, майонез и … о! две сушёные рыбки. Отлично! Универсальная вещь! Можно взять сушёную рыбку - угостить хозяйку и покрошить кошкам! Да, но тогда надо брать пиво? А пиво мне как раз на сегодня. Да и то впритык, если без водки! И если под пиво, то две рыбки в гостях будет мало! Всё равно придётся выходить в магазин!
Опрокинул (на стол) полную рюмку! Не к добру!
Так и есть: на парадной рубашке потеряны две пуговицы! И носки – последние!

    У входа в магазин оплатил положенные тут сборы: "полтинник до вторника" Егорову из 15-й квартиры и «стольник» дворнику на срочный ремонт лопаты.
Знакомая продавщица долго не отпускала молоко. Думала, я издеваюсь. Убедившись, что мне надо именно молоко, взволновалась вопросом: «а что случилось?» Пришлось взять и пиво.
Уже у подъезда крупная женщина в пальто строго спросила: не видел ли я где дворника? Промолчал.
На площадке в подъезде написано новое слово. Прочитал.
Бросил принесённые из газетного ящика агитки сразу в ведро.
Почистил от побелки куртку. Во избежание вечерних эксцессов самому с собой принял «сто», завёл будильник и лёг спать.

***
Надел пиджак. Снял пиджак. Взял другую рубашку. Снял, одел предыдущую. Почитал в отрывном календаре про татарское шитьё. Сходил «по делу» к холодильнику. Убрал пиджак и рубашки в шкаф. Вышел на площадку. Вернулся. Откусил морковь. Побрился и заменил трико на джинсы.
18.50. Вперёд, на демонстрацию кошек!
Спускается сосед сверху, где стучат. Здороваемся.
-Что делать собираетесь? – спрашиваю строго.
-Пол хочу сменить!
Оживился, намереваясь «приколоть» его на эту тему, но он уже убежал.
Эх, какая жизнь такие и ориентиры и … ориентация! И шутки…зеваю и крещу рот.
Квартира №19. Мне сюда. Звонка нет. Голова льва с ручкой. Тук-тук!
Дверь, «по рабоче-крестьянски», не заперта.
-Можно?
-Проходите, проходите! Оценивайте! Я сейчас! – полуслышно откуда-то, предположительно из ванной.
Оценил. Именинники безмозгло елозили по коробке наступая на головы друг другу. Мать, толстая бесцветная уродина, валялась рядом пузом вверх.
Опытным взглядом оценил другое: мужских вещей и атрибутов в прихожей нет. Уже теплее! Квартирка обычная. Скромно, но чисто. Чисто даже не то слово! Вылизано! Поверх выключателей и картин должна быть пыль – а её нет! Хочется снять носки.
Вышла хозяйка. Мать моя! Нас точно ждали! Тут работы не только коту!
Главное не заводиться надолго.
Желательно по-быстрому. Встал вопрос, брызнула идея и потекла мысль. И, фьють, ушёл!
-Уэлл, уэлл, уэлл! Вы прекрасны! – сфальшивил я, выставляя молоко, пиво и рыбу.
-Стелла! – протянула увешанную жёлтым металлом руку с непроветриваемыми и несмываемыми турецкими ароматами.
-Алексей!
-Ну, как вам «котеллы»?
-Чудесные, чудесные детки! Очень похожи на мать! – Ватный язык задевает о зубы.
Хозяйка присела перед кошками, обнажая позднебальзаковские формы, и, тут я подумал, что неплохо бы отпроситься под каким-либо важным предлогом и сбегать вниз, к себе, принять разом грамм сто пятьдесят.
-Прошу вас, Алексей! – широким жестом пригласила в зал. - У  меня приготовлен, так сказать, скромный ужин, в честь нашего знакомства.
Роняю челюсть. «Скромный» - примерно на треть моей зарплаты!
Этот, гад - спит дома, а я отрабатывай за его выкрутасы!

-Правду люди говорят, что животные похожи на своих хозяев, - сказал я сам себе, остановившись в коридоре, переводя взгляд и невольно сравнивая, лежащую в коробке кошку и спящую на кровати женщину!
Но в данном случае, наверное, кошка - лучше! Закрыл дверь. На лестничной площадке опять не было света.
Единственное, что я не додумал! Если уж мне пришли предъявлять за кота, как бы мне не пришли предъявлять за меня?
-Три-два, Лёха! Смотришь? – вспыхнул в темноте огонёк.
-Смотрю-смотрю, Петрович! Классный хоккей! Котёнок не нужен?
-Стакан!
-Чего, стакан?
-Стакан нальёшь, возьму животину!
-Даю пузырь, возьмешь четверых?
-Хоть десять!
-По рукам, стой здесь, сейчас принесу зверей и бухло!
-Валяй!
Воодушевлённый я вернулся в дружелюбные апартаменты. Стелла удовлетворённо сопела, натянув одеяло на голову и обнажив при этом непроходимые колыванские дебри подбрюшья. Стряхнув из коробки роженицу, я тихонько вынес помёт в коридор. Понимая бессмысленность оставления, забрал также пиво и гостинцы.
-У меня пить не дадут, пойдём к тебе? – Сосед отворил в темноту светлый проём своего жилища. – Мать! Я ушёл смотреть к Лёхе!

***
Проснулся. Полистал ТВ. Козлы!
Встал, попытался убрать со стола. Ведро полное, стряхивать некуда.
Вздумал умыться. Белый кафель блестит желтизной. Мне тесно в ванной. По зубной щетке на меня ползёт, перебирая усиками, страшная диаграмма «железо-углерод». Из нижне-кембрийского периода. Стряхнул. Набрал пасту. Пустил воду. Щекотно во рту. Это наглые «стрептококки» отгоняют щетинистыми пятками совершенно превосходную пасту «Колгейт», скатываясь на попах по языку как горке и веселясь, карабкаются вверх, цепляясь за грибовидные сосочки.
Смотрю в зеркало на язык. Жильцы улыбаются. Из-под раковины доносятся откровенные почавкивания: зелёная «кандида альбиканс» беспрепятственно ест клей.
Писк! Ещё кто? Заглянул под гульфик – может новые жильцы? Никого! Язвительно заскрипели живущие на мне без прописки «симфилы» и прочие «губоногие». Взял мыло. Тру. Почувствовал сопротивление. Огромная толпа «стафилококков», выстроив своими маленькими тельцами редуты, бесстыдно препятствует намыливанию рук. Замахнулся. Не очень боятся. Смотрят невинно и убегают с рук, перемещаясь с семьями по мне и на мыло. Помыл мыло с шампунем и прекратил гигиену. Счастливые микротвари, облегчённо вздохнув, разбрелись по лабиринту моего тела. Погрозил им пальцем. Я решил с ними бороться другим путём.
Вышел на кухню, «взял сто» и четыреста тридцать пять тысяч двести двадцать одна штука «пропиони» рухнули замертво, одна закашлялась. Ещё стольких же, хоронили родственники через десять минут! Глупота! Куда вам тягаться с моими возможностями! Я готов сразить не менее пяти миллионов в сутки! Трепещите!
Это я ещё не считал, скольких могу сразить при выдохе! Кот, и тот сказывается больным, попадая в струю моего выдоха!

***

Боковина кровати прогнулась подо мной, явно отображая возникшее присутствие грузного тела, точно не кота.
Глаза плохо различают в темноте. Да и смотреть особо хочется. Вижу тёмное пятно. Чьё пятно? Петрович ушёл. Может воры?
-Не боись, я Архангел! – Откликнулось пятно. - В Лаосе сегодня праздник – «Овада патимока!»
-Не может быть! – удивился я. – Жалко водки больше нет!
-Водки - море! Нужно только уметь её взять! – Архангел порылся в глубоком кармане и вытащил белый шар.  – Вещь! Можно загнать за триста, не меньше! Отвечаю! Пойди, ты человек приличный, предложи кому. Верке-продавщице или бабе Нюре. У меня не возьмут – подумают, спёр где-то! А ты – анжанер!
При ближайшем рассмотрении вещь оказалось пушистой детской шапкой с шариками на завязках.
-Петрович, ты, сколько уже влупил? Ночь на дворе! Иди ты! Буду я тебе с шапками метаться!
-Тогда я тебе сейчас кошек верну!
-Я тебе на пузырь дам, только отвяжись!
-А где я тебе сейчас куплю?
В тапочках на босу ногу, в накинутом наспех плаще, стучусь в окно бабы Нюры. Сушит. Ем снег. Предлагать «вещь», разумеется, не собираюсь. Вру самое простое.
-Здрасте, тётя Нюра! У меня гости нечаянно нагрянули! Водочки не одолжите до завтра? Или не продадите? У вас вроде всегда есть! Одну, а лучше две!
Петрович пасёт у батареи в подъезде. Прячу шапку в воронку водосточной трубы, бутылки в рукава плаща.
Во время торжественной передачи «продукта» вспыхивает мощнейший луч фонарика и гневный женский бас омрачает великий праздник "Овада патимока"!
-Ах, ты паразит, такой! - размашисто и звонко ложится на растерянную моську Петровича пятерня с обручальным кольцом и татуировкой «Нина» по пальцам. Я юркнул в темноту. Внизу сорвались и зазвенели по подъезду помойные вёдра.
***
Вылил в стаканчик остатки. Вспомнил, что принёс коту угощение от тёщи. Развернул – красная рыбка  (это коту или мне?) и ветчина. Из раковины выполз Менделеев и сел курить. Я вздохнул. Что-то мне трудно. Надо взять отпуск на неделю.

Резко зажегся свет. Жмурюсь. Опять припёрся Петрович. Выгнала? Садись! Водку не отняла? Молодец! Конечно, буду! У меня что, дверь не закрыта? Как там котята? Которых я тебе отдал?! Когда-когда! Вечером! Забыл? Не, я стакан не выпью! Закусывай, чем бог послал! То бишь, Стелла! Не знаешь? Соседка твоя по площадке! Хамиля? А мне назвалась «Стелла»! «Стелла», майн херц, - это звезда или…что ещё? Город в Италии, название бельгийского пива. Загибаю пальцы. Есть оперная певица Антониетта Стелла, не знаешь? Я тебе покажу. Достаю альбом с марками (в детстве собирал). Петрович искренне заинтересовался марками, видимо от тупого однообразия в голове.
Шорох. Поднимаем головы. Супруга Петровича с половником в дверях на кухню. Лицо полное умиления и нежности: двое мужиков, которых она надеялась застать за «бухлом», с лупой рассматривают альбом с марками.

***
   Очнулся в смирительной рубашке в каком-то металлическом ящике с маленьким окошком.
Мрачный лес. На поляне костёр. Актёр Ревва в австрийском костюме поёт йодль. Стелла, в переднике на голое тело, плетёт из своих лобковых волос сеть. Над поляной с мерзким шелестом проносятся летучие мыши и разбрасывают батончики «Марс». Четыре кота, которых я давеча всучил Петровичу, со злобными лицами калят щипцы на костре.
Я догадываюсь и пугаюсь догадки! Хочу закричать – рта, будто нет! Будто запаян рот!
XXI век! Неужели некому помешать зловещему приготовлению!
Коты неиствуют:
-Поддай кислороду, братишка! Плесни кислоты! Инструмент нужно накалить добела! – прорычал один.
-Добела, добела! – поддакнули другие.
-Ах, какой прекрасный жар! Трофим! Готовь пациента!
-Ближе к основанию рви, дави тестикулы!
-Уж я не ошибусь! Увидите, как зашипят! Увидите и насладитесь, как оплавятся яйца гадёныша!
-Оскопим его, наконец, оскопим! Никогда больше не будет метить территорию!
Коты двинулись ко мне. Ящик зашевелился и отскочила, как подпружиненная, крышка. Едкий дым и тёплый холод ударили в лицо. Складкобрюхая Стелла нагнулась и плюнула мне в глаза:
-Смотри! Смотри, мерзкий шакал! Я нашла эти списки! Я нашла списки всех соблазнённых и брошенных тобой женщин! Вот они! – бросает в костёр. – Никогда и никто больше не пострадает от твоего коварства! Мы лишим тебя и отомстим за поруганных женщин!
-Торро! Торро! – Закричал, вытаращив озверелые глаза, куцеухий.
-Резко! Резко! Рви его, ублюдка! – закричали коты попеременно.
-Рви ему! Мошонку и корень! – заложило мне уши дьявольским криком.
Шипящие и дымящиеся огромные раскалённые клещи поднесли к моему паху. Запахло палёным.
Желая лучше видеть, подползла, отталкиваясь шпингалетами, корова-инвалид и села, обняв глухого барсука.
Я кричу! Я кричу со всех сил! Но весь крик мечется во мне, ища выхода и надувая моё тело. Ещё немного и крик разорвет меня, вырвавшись на простор.
Волны. Дунаем вынесло гроб с Аршавиным. Мелькнула серая, безликая тень и выключила телевизор. Всё стихло.
***
Столкнулся у входа с летящим в магазин мужиком, по виду «сидевшим».
Из моего пакета вывалились и шмякнулись об асфальт две несчастные бутылки.
Жулик вместо оправдания с наездом:
-Спешишь, «земеля»? Аккуратнее надо!
Гнусавый выговор. Руками водит, глаза «не при делах». Шагает навстречу:
-А сам откуда? А я с Посадского! А Толяна с 66-го знаешь? А Емелю лысого?
Плюнул. Глупо тягаться.
Денег больше нет. Пойду в банкомат.
Какой смысл таскаться с хлебом. Проходя, протянул батон нищенке. Нищенка ошалело покрутила в руках хлеб и запустила мне в спину.
Мягко шурша по снегу санками, промчалась ребятня. Очередь за чем–то. Спрятал руки в карманы, побрёл к деньгораздатчику.
Прямо перед носом ухает, окропив мелкими льдинками, громадная сосулька. Повезло!

Из щели банкомата выдулись и материализовались мальчики-с-пальчики - полосатые клерки.
-Вы кто?
-«Хэлп ту хэлп». Мы твои друзья и помощники! Я - «Эквайринг». Он - «Эмбоссер». Мы назовём тебе место, куда следует вложить все свои деньги. Идеальное вложение – солнечный оффшор. Голые женщины в беретках. Прокат «Феррари» за рубль семьдесят. Лечение зубов и простаты - круглосуточно. Решайся!
Одного смахнул в кулак и с разворота пустил в небо. Расторопная ворона налёту взяла цель. Другой упал мне в рукав.
Банкомат ухмыльнулся синей лампочкой и «съел» карточку.
-Э-т-т-о, какое-то, полное гадство! – прошипел я обессилено и шибанул по банкомату.
Из рукава выпал развесёлый клерк и стелькой лёг под гусеницу моего тяжёлого «Саламандера». Душа планктона брызнула в слякоть скользкой фиолетовой жижей.
Беда! Надо звонить! Дзинь-дзынь!
-Рублевский! Спишь, индюк? У меня карточка зажевалась! Я к тебе забегу сейчас, выдели мне червонец! О’кей?
Как можно было построить дом в семь этажей без лифта? Это какой же надо институт закончить? В Бухаре?
-Здорово, лысый!
-Привет, козлище! На, держи! Девять триста, больше нет! Забухал?
-Выветриваю злых духов! Маруся дома?
-А как ты думаешь? Её не выветришь!
Морда у Вовика грустная. Шепчу ему:
-Хочешь, пойдём?
-Да я, не против, как, только, из дома выберешься?
-Я, минут через пять, тебе с улицы позвоню! Скажешь «на калым». Буду ждать на остановке.
-Ага, давай так!
Спустя полчаса Вовик выходит. С дрелью и холщёвым мешочком.
-Вот взял закусить – у тебя точно жрать нечего! Сардельки, лаваш. Дядька опять прислал банку икры – дома никто уже не ест – возьми, а то «сдохнет» - высовывает из мешочка трехлитровую банку красной икры.
Супермаркет.
Кроме «полезного» купили зачем-то маску обезьяны. Вовик задерживается. Кадрит хорошенькую мороженщицу. Показывает дрель. Ну, всё! Теперь точно снимет! На импортную дрель любая клюнет! Вовик закончил и догоняет меня. Довольный.
-Дал ей твой адрес, после смены придёт! Ничего, что я дал твой адрес?
-Все правильно! Пойдём, я тебя домой провожу!
-Шорош, чудить!
-А когда у неё конец смены?
-Через два часа!
-Ты же упьешься к тому времени!
-Ты что, ты что! Буду ждать!
-Жди! Мне больше достанется!
Не сговариваясь, зашли в рюмочную, взяли бутерброды и «приняли» там из местных запасов.
-Сейчас погуляем часок, проветримся!
Через квартал зашли в следующую рюмочную. Привлёк запах чебуреков. Сели там. Взяли по два и снова «залили». В кишках потеплело. Вовик принялся рассказывать про нудное семейное житьё-бытьё. О том, какой я молодец, что долго держусь, не женюсь! Затем про трансформатор на работе. Про трансформатор оказалось интереснее. Глупый Вовик показал через окно язык привязанной на улице собаке. Пришлось выходить чёрным ходом.

Потрясающие нравы, скажу вам, в последнее время! Баба ломится, на ночь глядя, на хату к незнакомым мужикам! Причём известно, что мужиков, уже, как минимум двое! Да ещё приносит с собой полно добра накупленного! Посрывались с цепей, сучки, ничего не боятся в погоне за примитивом!
Ну, пришла! Эта! Сто процентов, свалила с работы сразу же после поклёвки! Зенки - вымазанные, подмышки - вымытые, блузка - свежая! Готова к вязке!
Похихикала. Покурила. Вовик, брызгая вожделением, повёл гостью смотреть квартиру. Всё-ё-о! Пришла в 21.00. Начала осмотр квартиры в 21.10! Продукты в пакетах не тронуты! Блеск! Поковырялся нагло, достал ананас. Почистил как яблоко. Уронил под мойку. Рукой не достал. Достал шваброй. Помыл. Помыл швабру. Разлил по стопочке на троих. Сел. Жду. Прислушался. Ничего не слышно. Вышел в коридор посмотреть. Дверь комнаты отворилась, и женская рука выбросила животное. Кот зализал на спине потревоженное место и отправился вспять. Двоелапно поцарапал дверь. Бесполезно, не открывают! Кот сел рядом и принялся монотонно орать.
Качаюсь на табурете. Попробовал выпить одновременно из двух стопок. Получилось легко. Надкусил по центру фрукт. Открыл форточку. Дышу. Внизу две тепло одетые дамы перлюстрируют контейнеры ЖЭУ №9. Жду, когда найдут мой пакет.
Прошёл час. Пробежал Вовик в ванную. Без грима. То есть совсем без грима! Первая серия закончилась, оркестр устал!
Восстановил содержимое стопок. Входит обмотанный полотенцем ловелас. Морда довольная, рыскает носом. За его спиной метнулась в ванную подруга.
Издеваюсь:
-Хлебом…интересуетесь, юноша?
Электрик жадно опрокидывает.
-Звонила супруга, велела тебе приходить на котлеты!
-А сколько времени? Да, да, надо бы уже собираться! Я потихоньку смоюсь, её тебе оставлю! Девчонка неплохая, послушная! Опять забыл Люда, Люба?
-В вендиспансере вспомнишь!
-Типун тебе…придурок! Пока! Захлопну! Стой, стой, на посошок налей!

Повихлялся по кухне. Взял безмен. Положил безмен. Прикуриваю не с конца. Отвлечён. Разложил из спичек пасьянс. Три плюс шесть. Убрал спички. Рюмка. Плюс сто. Детская металлическая музыкальная шарманка. Покрутил ручку. Мелодия из серии «Вот умру я, умру…»
А не пойти-ка, тебе, клоун, проверить? А не скучает ли, гостья?
Девушка в маске обезьяны безмятежно моргает каналами ТВ, разбросав косички по думке.
-Мадмуазель, есть прекрасное холодное пиво!
-Залезай сюда!

Проснулся в комнате (обычно на кухне). В 11.15. Её нет. Пёс с ней. Где очки? Очков нет! Это хуже! Отправился по территории искать. Вот они! Мои очки, трусы и носки надеты на тигра. Хвост тигра своеобразно вывернут под туловищем вперёд.
Панорама. Зеркало. Расчёска. 10 коп. Ватная палочка. Забытые рубиновые бусы.
Мама родная! Я уже многое видел! Я сдавал сопромат и бутылки в восьмидесятых. Ходил с червей и ел китайских червей. Водил грузовой состав и детей в садик! Но, на этот раз, я искренне потрясён!
Кухня, ванная и коридор безукоризненно выскоблены и вымыты! Посуда сложена горкой на сушилке. Выстирана и развешена, лежавшая неизвестно сколько, и уже утрамбовавшаяся, куча грязного белья. Даже полотенце, превращенное мной в половую тряпку, можно опять использовать по прямому назначению! А пол!!! Какой оказывается «суперский» у меня пол!
Вот так дамочка! Триста вольт! Та-ко-е обслуживание я принимаю! Два мужика довольны, а один (то есть я!) - вообще в экстазе!
Быть может, они и правы! Этишние женщины. Для чего держать такого (как я!) постоянно под боком. Сходила раз в месяц в гости, побаловала «ёжика» и себя хозяйственными делами, успокоилась, и, нырк обратно, в свою холостяцкую коморку, до следующего раза. Без хлопот и нервотрёпки! Все зубы целы! «Бель эпок»! А ещё Европу виним за обилие пидоров!
А ведь могла ещё и денег оставить, кефир и сушки, чтобы добить морально!
Хочется плакать! Пошёл в туалет, поцеловал флаг! Укакивалась, глядя на меня с плаката, двухглавая власть.

***
Трынь-трынь домофон.
-Алё?
-Посылку получите!
Открываю. Два «кривых» мужика заносят в квартиру здоровые бело-зелёные брикеты в полиэтиленовой плёнке.
-Это точно мне?
-Беглов? Алексей Иванович?
-Да!
-Все нормально! Это из типографии. Юморное конфетти к Новому году заказывали?
Смутно помню, на работе обсуждали. Конфетти или открытки, что-то такое!
-Везите в контору, почему мне домой?
-Мы не знаем. Ваш адрес в накладной. – Показывают.
Долговязый подозрительно косится на кошачью миску, с горкой заполненную красной икрой.
-Ладно, спасибо. Разберёмся. Я ничего не должен? Пока!
Напустили холода! Спокойно осматриваю. Два кубометра полиграфического искуса заполнили половину моей скромной комнаты. Под плёнкой какие-то бумажки в брикетах. Похожи на доллары. Деликатно вытаскиваю один брикет. Точно – эрзац-доллары. Подарки сотрудникам на Новый год? Деньги директору девать не куда – лучше бы премию выдал. А вообще - интересно! Если свысока запустить - красиво будут лететь! Надорвал пачку и метнул в форточку. Сидящие внизу цыгане остолбенели.
Пришёл ленивый кот понюхать подарок с морозца. Потряс попеременно задними лапами и ушёл скрести урыльник. Поменял ему бумагу на светло-зелёные фантики. Кот бесцеремонно завис задом над лицами президентов.

***
Постоянно темно. Ночь плавно перетекает в ночь. Где день? Дня нет! Или это одна и та же полярная ночь. Открываю глаза - по «телеку» постоянно новости, причём, одни и те же новости. То ли сплю, то ли наяву.
Появляется седая бабка:
-Сынок, у меня курица снесла два яичка.- Протягивает. - Левое и правое. Ты - благородный, не оставляй сироток! Я им носочки связала. Положу здесь. Я за тебя помолюсь ужо.
Грязный и патлатый «сис-админ» виновато жмётся в дверях:
-От вас множатся смайлики в сети в геометрической прогрессии. Перестаньте жать букву «Я», пожалуйста! Или я подам на алименты!
Женщина кричит из-за стены:
-У меня гвозди погнулись от вашего молотка. Не мните их, вы же добрый! Вы обещали удочерить зайца!
Опять стучат в дверь. Крики «хей-я!»
Взял свисток, хоккейную каску и вышел. Полный подъезд женщин. Гудят пёстрыми злыми пчёлами и тычат в меня пальцами. Спускаюсь как в переполненном автобусе. Держусь за перила. Открыл внизу дверь, и женщины разлетелись как бабочки. Поймал одну. Клялась, что она - машинист поезда, пердела и прятала лицо. Подошли цыгане – предложили обменять её на сверло.
Опять темно. Кот, проходя мимо меня, танцует, оставляя в воздухе параллельные следы от света своих глаз. Старые пальто в гардеробе аплодируют рукавами, поднимая картонные таблички с баллами: 5.6; 5.7; 6.0 – файв пойнт сикс, файв пойнт севен, сикс пойнт зироу…
Носик крана выпускает пузырь в виде Вовика в комбидресс из эластана со скрытой проводкой. Пузырь шепчет, припадая мне к уху и задевая огромными ресницами:  «Я дарю тебе эту женщину!» и протягивает белое кенгуру с зашитыми накрест входными отверстиями.

Лежу на диване на кухне. Колет пружина. Переворачиваюсь на спину. Глубокий и тихий космос опускается надо мной, закручиваясь по спирали, всё быстрее и быстрее, проникая ко мне в голову. Сажусь и пытаюсь одеть очки. Космос исчезает. Вижу силуэты качающихся деревьев. Великий Михалков II и цыгане на летней эстраде поют хором под барабаны гимн:

                «Авэн манса са лумниякэ рома,
                Кай путайлэ лэ романэ дрома,
                Акэ вряма — ушти ром акана
                Амэ сутаса мишто кай кэраса!»*

                (*Идёмте со мною, цыгане мира,
                Открыты цыганские дороги!
                Время пришло цыганам подняться,
                Высоко мы поднимемся, если будем действовать!)

Все скамейки перед эстрадой усеяны грибами. Лошадь в детской коляске с линейкой в руке дирижирует певцами на сцене. Сверкнула молния. Лошадь поймала её, отломила полоску и принялась лизать. Подошла рота сапог. По четыре в ряд. Позади, падая и припадая на один, появились «берцы». Дунуло тухлым и понесло низом с пылью. Закрылись изнутри скворечники. Занавес.

Беспрерывно чихает кот. Сумрачно. Электрические часы потухли. Щелк-щелк выключателем. Света нет. Замызганная свечка. Спички?! Есть! Ура, живём! В морозильнике почему-то пусто! Не живём! Где она? Куда дел? Принёс две. Одну выпили точно – пустая у ведра. Уже когда был один, открывал вторую точно, потому что обрезался об пробку. Вот и ватка валяется. Куда дел? Смотрим в ванной, в стиральной машине нет, под ванной нет. Свечку в руку, ищем по коридору. Карманы куртки и пальто. Сапоги. Шапка. Фиг, вам! Балкон. Снег. Нету! С подоконника жмурится кот. Спросил. Он не знает! Ищем дальше. Точно не прятал, где-то «так» стоит. Где? Смотрю все углы комнаты. За диваном и шкафом, под столом и за телевизором. Заглянул в глобус. Дурдом! Возвращаемся на кухню с котом. Его волнует холодильник. Достаю размораживать рыбу. Пузырь спокойно лежит в морозилке. Сил нет, на себя злиться – рад, что нашлась! Свеча капает на кота, но кот не уходит! Приятная теплота разливается внутри меня. Лизнул варенье вместо закуски. Отдышался, пойду искать свет! Кот вопросительно мякнул. Вернулся, отломил одного карася - жри! В доме напротив редкие окна светятся экранами телевизоров, наверное, поздно, где часы? На площадке в подъезде свет есть, почему нет у меня? Дело ясно – кто-то добрый вырубил мне автомат в щитке. Врубаю! Внезапный и дикий рёв чего-то рок-н-рольного с «усилка» в моей квартире рвёт с петель входную дверь. Это я что ли, так врубал? Не должон! А-а-а! Поэтому меня и «вырубили» окрестные любители джаза!

***
Утром выхожу на работу. В арке догоняет счастливый Петрович:
-Я шапку нашёл! Помнишь, мы с тобой торговали! Смотрю, по трубе водосточной свалилась, точно с неба! Вернулась, стало быть! К счастью! Продай, опять, а?
Я отворачиваюсь. Белый снег окропляется непереварившимися остатками.

Прилетел на метле дворник.
Расчистил снег на тротуаре и ввёл собаку в «Бельведер». Собака ухмыльнулась и протянула мне потерянные от рубашки пуговицы. Послышался далёкий пассаж виолончели! Ростроповичу трудно. Тараканы аплодируют стоя!

Должно прийти поколение, способное голодать за идею, а не выпивать за неё!