Сотни этажей до Тебя

Я бы мог написать что-то еще более романтичное, что-то такое приторно сладкое. Но нет, я не хочу дербанить вас сладкими воспоминаниями моей, и без того уже, ржавой души. От сахарной ваты моих воспоминаний осталась только палочка. А я все еще каждый день навещаю ЕЕ, ну,вру, не каждый, но периодически. Не смотря на то, что мы  живем за сотни этажей друг от друга.
Хорошо, раз уж вам так это интересно, то я поделюсь с вами этой карамелью прошедших дней. С НЕЙ у меня связанно очень много, если говорить открыто, то почти каждый день и час ушедшего года. Я помню все, как пазл, я помню каждую деталь этого пазла отчетливо, как помнит музыкант каждую ноту, как собака каждое свое деревое, как птица, маршрут к Югу. ЕЕ зовут Таня. Четыре сплетенных воедино букв, четыре буквы, которые так были мне нужны, которые давали сил дышать, когда было совсем плохо.
Немного о ней. Она невысокого роста, стройная, красивая. Шатенка с янтарными глазами и ярко-выраженными скулами. Ах, какие это скулы, о них можно было порезать руку, проводя по ним, но...Но со мной этого не случалось. Ее кожа всегда мягкая и бархатная на ощупь, а цвет ее бледен, нет, не до умертвия. Она бледна как февральский снег, как облако в мае, как белый чистый альбомный лист. Ее пальцы тонкие и хрупкие, обвивали гриф старой скрипки, и она иргала мне. Я смотрел, как ее мизинец тянеться , дабы взять октаву. Как ее кисть плавно переезжает по грифу из позиции в позицию. У меня даже останавливалось дыхание на кульминации, а в конце она плавно опускала инструмент, садилась ко мне на колени и гладила меня по щекам, ничего не говорила, ее действия были больше слов.
Мы ссорились часто в последнее время, она плакала, а я сдирал об асфальт руки. Я знаю, что поступал глупо и, и может даже слишком опрометчиво, но я приходил просить прощения. И всегда в плеере звучали одни и те же слова, как ни странно:
"Мы стояли вдвоем, ты молчала, я тоже
Город сжался в проем твоей тесной прихожей
И леса и поля, мир с людьми и машинами
Замерла земля, словно ни души на ней

Я записку тебе бросил в ящик, прочти
Я уже не вернусь, я уверен почти
Телефон поменяй, кого хочешь люби
Только не меня, слышишь..."
Я не хотел, что бы она любила меня, потому что хотел любить ее. Странно, но я думаю, что если меня полюбить, то кроме страданий ничего не испытаешь, а мне просто душевно необходимо кого-то любить, быть для кого-то тем, кто сможет радовать и делать что-то ради, просто ради него.
Она плакала на моем плече, будто стараясь, что бы я вытер ее слезы, что бы я сказал хоть что-нибудь успокаивающее, но я не умею успокаивать людей, я просто привык проливать на них ковш с реальностью, как холодную воду из ведра. А она плакала, все еще плакала. И тогда я говорил: "Я хочу тебя, идем со мной."
В постели она была неописуемо хрупкой и страстной. Как будто она умела переходить из ласки в тигрицу, из леди в строптивую. Я любил в ней это, я любил ее всю. Ее горячее тело, ее бархатные губы, ее бледную кожу, ее грудь, голос, глаза. Глаза, которые она закатывала, выгибаясь при этом всем телом так, что я просто не мог сдержать удовольствия. Во время оргазма она молча кусала губу до крови, не произнося ни звука, но потом падала мне на грудь и тихо вздыхала.

Я навещаю ее до сих пор. Я все время пересиливаю себя, взбираясь на сотню этажей до нее. Ведь она для меня такая высокая, такая недосягаемая, такая совершенная.

П.А.
За вдохновение благодарю группу Ума Турман с песней "мы стояли вдвоем".