Новое Начало

                ДГ12а Новое Начало
                - Все хорошо. Расслабьтесь. – Я беру его за руку.
                - Пытаюсь расслабиться уже четырнадцать лет подряд! – Король с шумом втягивает воздух, и не отдергивает своей руки.
                - А остальные пятьдесят лет?
                - А остальные пятьдесят я не знал, что был в напряжении!!
                - Быть может, прогуляемся немного? – Предлагаю я спокойно и дружелюбно.
                Он качает головой, и выходит за мной из залы, вдруг потеряв весь свой запал – от усталости, или от того, что знает, что может кричать, и оскорблять сколько угодно, но не сможет от меня избавиться.
                Я зачем-то беру со стола перед дверью высокую, толстую свечу, и иду по коридору вслед за женщиной. Затхлый, душный воздух, пламя факелов на стенах, мысли об Арканде. А она реальная настолько, что отбрасывает тень. Степенная, одухотворенная, и важная мне тем, что знает, где Арканд, и что с Тенедаром.
                Оборачиваясь, она улыбается мне, и ее взгляд – гипнотически притягательный. Но также светлый и открытый, если вовсе возможно.
Внезапно она исчезает. И я останавливаюсь.
                Погруженный в свои мысли, король этого даже не замечает.
                - Сюда! – Вдруг восклицает он, толкая узкую, почти незаметную дверь.
И мы выходим на улицу. Зимние сумерки и милосердны, и беспощадны. Они скрывают безжизненный пейзаж, но убивают последние остатки дня. Слишком быстро, слишком безжалостно.
                Вокруг безлюдно. Кажется, что это сад, или парк. Кимаарис поворачивает направо, и уверенно ведет меня по грязной тропинке. Его тяжелые следы продавливают зернистый снег, оставляя темные вмятины на глинистой земле, а ворсистый плащ волочится грустно и беспомощно.
                Откуда-то доносится запах можжевельника, и его игольчатые лапы, выползающие из-под каменной статуи, оказываются у меня под пальцами. Мы на кладбище! Король подскальзывается на скрытом под снегом осколке гранитного памятника, чуть не падает, и хватается за меня рукой, которая в полутьме кажется высохшим, безжизненным корнем. И я понимаю, что он в моей власти. Он вышел оттуда, где властвовал надо мной, и теперь все ближе приближается туда, где властвовать над ним буду я.
                Кимаарис выходит на дорогу, пролегающую посередине кладбища, с надгробными камнями по обе стороны, и останавливается, задумавшись.
                - Вы не знали, что это место существует? – Наконец тихо говорит он – лицо и голос более потерянны, нежели спокойны, но ни тени злобствовавшего во дворце тирана. - Никогда не думали, где похоронены все короли этой страны? Вот они. – Кимаарис делает широкий жест рукой. – Все, что когда-либо было мне дорого, находится здесь. Мой дедушка, например.
                Ну, допустим. Но зачем она нас сюда привела? Я кладу руку на надгробие, указанное королем. Камень шероховатый и холодный, но не молчащий. Тяжелый занавес облаков такой низкий, что, кажется, задевает верхушки елей вокруг. Меня тянет идти от могилы к могиле - вдыхать терпкий, заколдованный воздух старого королевского кладбища. Почему-то именно здесь, в конце всех концов, я могу быть по-настоящему свободен.
                - А у меня нет такого места. Моя мать пропала без вести, мой отец пытался меня убить, а всех остальных моих родственников продают и покупают, как скот, и поэтому они раскиданы по всей галактике, и то не нашей.
                - Ну хотя бы ваш дедушка, вы его знали? – Король хмурится, и идет вдоль ряда могил, читая имена.
                Холодает, веет горьковатым запахом хвои. Темнота спускается бесшумно. Во всяком случае для человеческих ушей.
                - Только по видениям, и видеопередачам. Он лекарь высокого класса, химик, биолог, исследователь. В его распоряжении – команды ученых и космические корабли. И все-таки он несчастен также, как и мы с вами. Колодец душевной грусти – от него никуда не улетишь. Пустота души беготней не лечится.
                Не знаю, зачем я ему это говорю. Изливаюсь перед человеком, который меня всегда ненавидел, а теперь собирается казнить обоих моих друзей. Свеча в моей руке внезапно начинает казаться глупой и неуместной, а раскаленный воск катится, и жжет пальцы.
                Остановившись у одной из могил, я втыкаю ее во влажную землю, и вдруг начинаю слышать голос, похожий на внезапный луч света посередине дождливого дня. На надгробном камне этой могилы ничего не написано.
                - Вам знакомо имя «Ликива»?
                Кимаарис вздрагивает, как укушенный.   
                - Сана Ликива? Она здесь?!
                - Вот ее могила. Она говорит, что очень вас любит.
                - Это моя кормилица и няня!! Она... покончила с собой. Как она может быть здесь похоронена? – Король подходит ко мне вплотную. – Что еще она говорит? Почему она это сделала?
                Она опять появляется - красивая и статная. Миловидное и выразительное лицо – такое реальное, что я вижу, как у нее на щеках блестят слезы. Сана улыбается грустно и нежно, гладя Кимаариса по голове, пытаясь поправить его волосы, а потом – отряхнуть снег с плаща... Ее рука проходит сквозь него снова и снова, и она разочарованно сдается, и стоит без движения, похожая на березу, поникшую ветвями в безветреный день.
                - Сана не покончила с собой. Ее убили.
                - Как? Почему? – Кимаарис напряженно смотрит мне в глаза, и вцепляется мне в руку, как клещ.
                - Потому что она собиралась рассказать правду. Она вам не кормилица. Она – ваша мать. Ваш отец изнасиловал фрейлину, которая родила тайно. И королеве пришлось это принять, и назвать вас своим сыном. Все бы хорошо, но по какой-то причине Сана больше не могла молчать. Она хотела взять вас, и бежать из дворца. Ее закололи кинжалом в ночь с тридцать первого января на первое февраля. То есть вчера. Она приходит к вам во сне раз в год, именно в эту ночь, не правда ли?
                Кимаарис бледнеет, медленно оседает на бугорок могилы рядом, и начинает плакать. Внешняя горделивая оболочка отшелушивается с него, как берестяная кора, трепещущая на ветру, только и ждущая подходящего сильного порыва, чтобы оторваться от ствола, и улететь навсегда, в никуда. 
                Я смотрю на надгробный камень, перед которым горит моя свеча. Здесь похоронена деревенская девушка, фрейлина, мать короля. Лед на камне плавится, и медленно стекает вниз.
                Но в нем – не мука разлуки. В нем – решительное озарение. Рука, открывающая дверь, за которой – свет. Ибо в конце всех концов – новое начало. Всегда, на любом уровне. Нужно только отречься от тьмы, подавить отчаяние, и найти дверь в свет. 
                Начинает падать снег. Он летит с неба медленно, как длинное паутинистое покрывало, бесконечный, завораживающий, беспрестанный. Его снежинки – горячие как кровь. Они жгут душу этого высокородного аристократа, а на самом деле несчастного мальчика, потерявшего любимую няню, и так и не оправившегося от этой потери. И они жгут мое лицо. Но не только сейчас. Всегда. Потому что концентрированная вода противопоказана моей коже.
                Снег на надгробном камне Саны Ликивы тает на моих глазах, и течет красной струйкой. Я сбрасываю наваждение истории ее жизни, и вижу Тенедара с искаженным от боли лицом, выплевывающего кровь. Жуткая догадка пронзает мое сердце ледяным острием. Одним прыжком я подскакиваю к Кимаарису, и хватаю его за воротник.
                - Где мои люди? Что вы с ними сделали?!
                - О, нет... Нет, даже не пытайся на меня воздействовать. Я тебя не боюсь. –Его голос внезапно – твердый. – Конечно, теперь я не смогу разделаться с этим бесноватым Манихотом, потому что ты взял его под свою защиту, но и просто так я тебе его не отдам. Иди, и найди его. Найдешь – он твой. Не найдешь – он мой. И пока ты его ищещь – он мой. – Его рот расплывается в победной улыбке, но в глазах – не ликование, а гонимые ветром облака.
                Он и подчинился бы мне, и сделал бы все, что я хочу, и стал бы моим союзником, чтобы не пришлось оплакивать факт того, что я заключил альянс с кем-то другим, но гордость не позволяет. Ох уж эта гордость. Самая дорогая вещь в Магазине Желаний.