Эпизод II. Целую, Леся

- Вот такие дела, Палыч. Дедовщина она еще до добра не доводила. – Я отхлебнул глоток горячего черного чая - Никак в толк не возьму, с какого хера у нас в армии напряги эти? Вообще, пора бы уже на профессиональную армию переходить. Каждый должен заниматься своим делом.
- Никиток, а ты вот, каким делом заняться думаешь? – Дядя Толя хитро, из под бровей глянул на меня в упор – Ну уволился ты из вооруженных сил, так сказать, а теперь то что? Планы на будущее, так сказать, имеются?
- Да не знаю я, может, попробую в университете восстановится. Как думаешь, есть шанс?
- Шанс есть всегда родной, но, так сказать, не в вашем случае, голубчик. – Палыч встал, подошел к плите, и поставил чайник закипать – Вот, сейчас еще заварю. У меня чай хороший, коллега из Китая привез.
- Дядя Толя, причем здесь чай? – Я был в недоумении – И почему это не в моем случае!?
- Ну, чай то здесь как раз не причем. А вот твой, так сказать, диагноз очень даже. – Он неторопливо, и в свойственной ему манере, бережно и аккуратно с помощью кухонного полотенца, взял чайник и долил мне кипятка в кружку – Погоди, пока остынет.
- Дядь, ты от ответа не уходи?.. По твоему, раньше ты меня, значит, мог устроить туда учится, а сегодня уже нет? Что, на старости лет жлобом стал?
- Эх, Никита, и когда ты хорошим манерам научишься? – Анатолий Палыч цокнул языком и приняв хмурый и серьезный вид, убил все мои надежды одним точным выстрелом - Все гораздо проще, так сказать. С тридцать первого Июля, сего года, вступила в силу поправка к закону о приеме в высшие учебные заведения. И один из пунктов предусматривает медкомиссию. Впрочем, как и раньше. Но если раньше хватало штампа только лишь семейного доктора, теперь к нему прибавился целый ряд специалистов, которых вынужден посетить абитуриент. Среди них и врач психотерапевт. И все бы ничего. Но будущего студента отправляют на медкомиссию в случайную поликлинику. И кто именно будет тебя обследовать – загадка. Я могу его знать, а могу и не знать. И если окажется, что я его не знаю, и у тебя обнаружат отклонения в психике, а у тебя, можешь не сомневаться, их обнаружат – тебе с почестями вручат белый билет. И тогда ты можешь забыть не только об учебе, но и так сказать, о более менее сносной жизни вообще. Капищ?
- Капитулирен. Все так безнадежно? – Я пытался отыскать хоть одну ничтожную ниточку, за которую можно было бы ухватится – Неужели по мне видно?
- Простому человеку – нет. А высококвалифицированному, так сказать, специалисту – невооруженным оком.
- Понятно. И что ты предлагаешь? – Дядя Толя настолько убедил меня в моей безысходности, что я уже согласился бы, наверное, на все.
- Не знаю, Никиток, не знаю. Но я что-нибудь попробую для тебя сделать. Уж судьба моя такая, постоянно что-то для тебя делать. – Палыч ласково улыбнулся и по-отечески похлопал меня по плечу – Допивай чаек, и пойдем. Мне в клинику надо, у меня сегодня, так сказать, важный пациент, а тебе не мешало бы отдохнуть.
- Где то я это сегодня уже слышал.
Наскоро допив чай и одевшись, мы вышли из дяди Толиного дома, и каждый из нас направился в свою сторону. Что же, если Палыч обещал что-то придумать, можно быть уверенным что так и будет.
По пути домой я решил заскочить в магазин, надо было купить что-то из еды. Дома наверняка ничего не было. На счастье, кое какую сумму за время службы я все-таки успел подсобрать. Напомню, что в армии я был личным водителем командира части. А там где машины – там и халтура. Забрать пьяного прапорщика со склада? Не вопрос! Доставить домой к замполиту новый холодильник? Сделаем! Подогнать канистру бензина или новые покрышки для «козелка»? Всегда! Вот таким образом сегодня вечером на моем столе обещало быть нечто отличное от надоевшей каши и картошки. Стоя в очереди, и предвкушая долгожданный безлимитный сон, я даже не сразу заметил, как стоявшая рядом девушка смотрела на меня, будто пыталась вспомнить кто я такой. А я узнал ее сразу.
- Какие люди! Олеся! Ты как здесь? – Я и впрямь был немного удивлен, так как насколько знал, она жила на три станции дальше отсюда – Переехала, что ль?
- Ой! Никита, я-то думаю, ты или не ты? Как же здорово! Я не переехала, просто в гостях здесь была – Улыбка на ее лице вдруг сменилась смятением – у Настиных родителей.
- Ты у Нестеровых была? И как у них?
- Да как тебе сказать, не очень. Тетя Лена из института ушла, а дядя Гриша запил с тех пор как Настюши не стало. Его сократили по службе. Теперь вот сторожем на кооперативной стоянке работает. Жаль мне их, такие хорошие люди были.  – В ее словах отчетливо промелькнули нотки грусти и сочувствия.
- Почему «были»?
- Да не осталось от них ничего прежнего. Оно и понятно, потерять любимого ребенка, и тем более единственного, это выше сил любых родителей. Вот и они не выдержали, сломались…
- Да уж. Я тоже честно говоря после того случая до сих пор в себя прийти не могу. Настя была моим единственным другом. – Последние слова я сказал с какой-то дрожью. Мне было больно в очередной раз осознавать, что Насти нет. – Слушай, Олесь, ты как, торопишься?
- Да нет, я теперь одна живу, родители переехали в Харьков на ПМЖ, у нас там квартира есть. А я решила, что останусь здесь. Так что, спешить мне некуда.
- Так может, ко мне зайдем, я теперь тоже вроде как один? Посидим, Настеньку помянем. Я потом тебя отвезу, благо брат свою машину мне оставил.
- А давай. Думаю за два года у нас набралось, о чем поговорить. Хотя, товарищ Конашевич, мы с вами раньше не особо то и общались. Но, всегда все можно исправить. Ведь я права?
Возможно, мне в очередной раз показалось, но в ее глазах мелькнули озорные и игривые огоньки. Наверное, любому, кто два года не видел женщин, знакомо чувство когда, кажется что еще секунда, и ты бросишься на первую встречную. Ох уж эта природа.
Оплатив покупки, мы с Олесей, под покровом вечера направились ко мне домой, что находилось на улице Козлова.
Войдя в квартиру, я с непривычки не сразу нащупал включатель света, тем более что на лестничной клетке опять кто-то выкрутил лампочку. И кому она сдалась? Неужели лампочки были такой роскошью, что мало в каком из домов в Минске, можно найти хоть один этаж, где горит свет? Чудо чудное. Но все же, несмотря на это, уже через пять минут я с позволения Олеси отправился в душ, пока она накрывала на стол.
Не понять тому, кто не служил в наших постсоветских армиях, что такое душ, когда не видел его два года. Нет, в казармах само собой душ имелся, а по субботам даже баня бывала. Но как же блаженно чувствует себя человек, когда под теплой (!!!) струей можно стоять десять, пятнадцать, и даже двадцать минут. Поначалу даже не верится, что в следующую секунду не раздастся суровый окрик сержанта: «Взвод! Заканчивай помывку. Стройся!». Эх, до чего же все-таки начинаешь ценить такие простые вещи, когда продолжительное время ты был их лишен. Закончив «помывку» и насухо докрасна растеревшись махровым полотенцем, я накинул чистые джинсы и кашемировый свитер, после чего направился прямиком в гостиную, где уже все было готово для приятной трапезы.
Первые минут пятнадцать я просто жрал. Не проронив ни слова, я пустил в расход все и вперемешку. И если всего каких-то два года назад я не мог и в страшном сне приснить, и даже в глюках своих увидеть что буду есть йогурт, закусывая его салями, то в данный момент это было более чем явью. Леся терпеливо и с материнским умилением глядела, как я уплетаю иностранные деликатесы. Когда пришло чувство и понимание того, что я сейчас лопну, я очень неохотно оторвался от поглощения вкусностей и переключился на общение со своей сегодняшней спутницей. 
- Лесь, ты извиняй, просто я половину из всего этого добра вообще впервые вижу. – Мне стало неловко от того, что я на некоторое время позабыл, что нахожусь не один – У нас там таким не кормили!
- Да ладно тебе, Никит! Я же понимаю. Мне папа рассказывал, как вернувшись из армии, уплетал птичье молоко с черным хлебом! – Леся по-детски захихикала, и я увидел, как ее глаза снова заблестели. На этот раз мне не показалось. Я почувствовал, что снова голоден. Однако это был другой голод. Это был голод по женскому телу. Сам уже не помню, как мы оказались на полу, да и разница то какая? Мой слух ласкало учащенное Олесино дыхание, и от этого движения становились все быстрее и сильнее. Сливаясь в страстных и животных поцелуях, я забыл о том, кто я. Я забыл свое имя, фамилию и адрес. Мне хотелось только того, что бы все это не кончалось как можно дольше. Но, увы и ах, приятные вещи кончаются гораздо быстрее своих противоположных неприятных. Свалившись в бездыханности, я успел лишь что-то пробормотать и быстро уснул прямо на ковре.

Утро застало меня врасплох, спящим на полу в чем мать родила. Разомкнув веки, я первым делом глянул на настенные часы, которые показывали пятнадцать минут десятого. «Да уж, а в армии я бы уже на «губе» за это сидел» - подумалось мне. Кое-как поднявшись, я первым делом оглядел окружающий меня «натюрморт». На столе со вчерашнего вечера сохранились «остатки былой роскоши», которые не вместились в мое голодное пузо. По полу были разбросаны элементы моей одежды, пришлось все собирать. «А куда интересно делась Олеся? Странно, что она ушла, не попрощавшись» - эта мысль не давала мне покоя.
Я проскользнул на кухню, что бы поставить закипать чайник, и обнаружил на кухонном столе записку следующего содержания:
«Никита! Я не стала тебя будить, знаю, что тебе нужно выспаться. Сегодня буду на работе до 5, если будешь иметь желание, заскочи за мной – снова проведем вечер вместе. Целую, Леся»
Так же в записке Олеся указала адрес офиса, где она работала. Благо, находилось это совсем недалеко, через три станции от меня, на улице Калинина. Можно будет даже поехать на метро, а то за баранку садится не было никакого желания. Видимо, снова сказалась служба.
Приготовив легкий завтрак из двух яиц и чашки кофе, я уселся за стол что бы все это оформить Но тут раздался звонок в дверь.
- Блин, кого там еще… - буркнул я недовольно и направился открывать дверь. На пороге стоял дядя Толя. Загадочно улыбаясь, он прошел, разулся, и, не проронив ни слова направился на кухню. Я закрыл дверь на ключ и последовал за ним.
- Никит, не в службу, а в дружбу – накапай кофейку! – дядю Толю, судя по всему, просто распирало от чего-то очень хорошего.
- Хорошо Палыч, а ты чего довольный такой? Пациентка молодая да сговорчивая попалась?
- У меня к тебе есть всего одна, но так сказать, очень хорошая новость! – Проигнорировав мой «подкол» про «пациентку», еле сдерживая радостные эмоции, произнес дядя Толя.
- А ну ка, колись тогда! – Я нетерпеливо поторопил дядю Толю, ведь было так интересно, что же там за новость то такая.
- Я нашел тебе работу. Первые три месяца будешь получать по два с половиной миллиона рублей, а потом гарантированно по три, плюс премиальные! А еще, так сказать, бесплатное питание!
- Ну спасибо дядя Толя! – я был несказанно рад, что Палыч меньше чем за сутки нашел мне работу с более менее сносной зарплатой – а что за работа, если не секрет?
- Работа совсем даже хорошая, а главное, так сказать, по твоей специальности! Будешь водителем милицейского оперативного автомобиля!
- Чего!? – я чуть было не поперхнулся от услышанного, только что отправленным в рот желтком – Дядя Толя, у тебя что, министр внутренних дел в друзьях?
- С чего бы это? Я ведь тебя не начальником всей минской милиции устраиваю, а всего лишь водителем – Палыч сделал удивленное лицо.
- А что насчет… Ну… Ты понимаешь!
- Будь спокоен – поспешил заверить меня дядя Толя – С этим я уже разобрался, и по документам ты здоровее здорового. И вообще, на то, что тебя возьмут, повлияли не мои старания, а твоя армейская должность. Им, так сказать, нужен опытный шофер.
- Да уж, удивил ты меня! Ну спасибо тебе, Палыч! – я и в самом деле был очень счастлив.
- «Спасибо» не булькает, так сказать!
- Палыч, ты чего? Ты же не пьеш! – я был ошарашен таким внезапным ответом дяди.
- Да шучу я, шучу. Нам, психологам, без чувства юмора на пенсию пришлось бы в сорок выходить, так сказать! Спасибо, пельмень, за то что кофе в чашку насыпал, но я, увы, кофе в виде закуски не употребляю, да и пора мне уже!
- Ой, блин! Дядя Толя, я тут просто на радостях…
- Ага, все вы так говорите. Вот тебе адрес – Палыч положил клочок бумаги рядом с кухонной плитой – сегодня в два тебя будет ждать начальник отдела кадров Фрунзенского РУВД – Захаров Павел Никитич. Не опаздывай и оденься поприличнее. Все, я ушел, у меня пациентка через пол часа – Палыч с завидной для его возраста прытью оделся, взял свой кожаный портфель, и, прежде чем выйти обернулся и ехидно процедил – сговорчивая, между прочим!
- Удачи! – пожелал я дяде с нескрываемой улыбкой и, закрыв дверь, добавил в пустоту – от же хрен старый.

Ровно в 13.55 я стоял, и с явно заметным волнением курил у входа во Фрунзенское РУВД.
Вот все вроде у меня с законом хорошо – не убийца, не вор, и даже не хулиган. Но все равно, чем ближе к ментовке, тем сильнее напряг. У меня вообще сложилось впечатление, что это чувство у нас развивается уже на гормональном уровне, вот например, съешь шоколадку – выделяется гормон счастья. Влюбишься в девушку красивую – тестостерон зашкаливает. А вот увидишь мента – тоже что-то внутри происходит. Только, видимо, ученые еще этот гормон «антиполицая» у человека не нашли. А зря.
Докурив сигаретку и запульнув ее в мусорный бак, я сделал глубокий вдох-выдох и потянув громоздкую дверь на себя, вошел в помещение. В дежурке, как это ни странно, никого не оказалось и мне пришлось спросить первого попавшегося милиционера, как найти отдел кадров. А отдел кадров располагался в кабинете номер 132, куда, собственно, я и был послан. После потраченных на поиски десяти минут, я нашел нужную дверь, потоптался несколько секунд, и постучав, потянул за ручку…