Свет твоей души

- Я не смогу так, понимаешь?
Девушка, глотая слёзы, пыталась подавить внутри себя огромный ком отчаянья, боли и невыносимого страха, с каждой секундой растущего внутри. Сердце сжималось, леденея – казалось, чей-то невидимый холодный клинок приближался всё ближе… Боль была совершенно осязаемой, волнами бьющаяся о душу, с каждым новым ударом сердца заставляя её тело сотрясаться под очередной лавиной слёз.
- Я не смогу так, - она говорила отрывисто, ком в горле не позволял даже дышать, - Я не смогу жить, понимая что ты жертвуешь всем… Жертвуешь собой.
Девушка посмотрела заплаканными глазами на юношу с надеждой. Её черные, словно ночь, волосы сейчас спутались; она обнимала свои колени, сидя под ярким звёздным небом в полной темноте. Холодный ветер рвал на ней одежду, но она не замечала ничего. Город вокруг был пуст: так же, как и внутри неё – только слёзы и боль.
- Я останусь с тобой, - юноша сел ближе и взял холодные влажные руки девушки в свои, - Мне не нужна эта чёртова жизнь, если в ней не будет тебя. Пусть всего несколько дней, пускай несколько секунд, но я буду жить. Буду действительно жить, ибо жизнь моя – это ты.
Девушка закрыла глаза и склонила голову. Слова были едва различимы под яростными порывами ледяного ветра. Холодный дождь начал упруго бить по пустым улицам, смешиваясь со слезами.
- Я просто хочу, чтобы ты жил. И это всё, что мне нужно. Если ты останешься со мной… Или если останешься вместо меня…
- Я знаю.
- Я буду виновна в…
- Не говори так! – юноша привлёк к себе девушку и почувствовал тяжёлое биение её сердца, - Это моё решение, и всё, что произойдёт – только на моей совести.
Несколько секунд было слышно только как дождь упрямо отбивает свой неровный ритм по пустым улицам, освещённым лишь слабым светом далёких звёзд. Юноша посмотрел на небо и застегнул повыше свой поношенный китель.
- Что значит жить? – он сел рядом, облокотившись спиной на холодную стену высокого здания, - Человеку отпущено очень мало времени. Каких-то несколько десятков лет. И слишком много из той толики, что даёт ему Бог, он тратит на то, что не приносит ему удовольствия, на то, что, напротив, заставляет его озлобляться, терять веру, становиться безучастным, подозрительным и грубым – он общается с людьми, которые строят козни за его спиной, каждый день встречается с обманом, сплетнями, насилием и фальшью. И к тому моменту, когда он встречает человека, посланного ему судьбой, он порой даже не замечает этого: он уже исповедует презумпцию виновности – подозревая априори, проверяя, нанимая сыщиков или просто устраивая расспросы, словно на суде… Но он забывает или просто не знает того, что жизнь его началась только сейчас, а всё, что было до – это лишь путь, позволяющий ему стать сильнее, позволяющий ему получить некий опыт и вступить в свою истинную жизнь подготовленным, способным обеспечить и защитить то, ради чего, собственно, он и родился: защитить любимого человека. И чем раньше он встретит его, тем больше он будет жить. Не выживать, не учиться жить, а именно жить. И я знаю: моя жизнь – это ты. И я готов на всё, на всё что угодно ради того, чтобы дышать с тобой одним воздухом, чтобы смотреть в твои глаза и радоваться каждому рассвету. Даже если их можно будет сосчитать по пальцам одной руки. И я не хочу ничего более. Для меня жизнь – это свет. Свет твоей души.
Девушка вытерла слёзы и прижалась горячей щекой к его плечу. Дождь тем временем всё настойчивее обрушивал на город потоки небесной воды.


- Где капрал Ронез? Я, чёрт возьми, отдам этого сумасшедшего под трибунал по возвращению на базу! - Человек в форме остановился возле широкого пульта управления и повернулся к смуглому мужчине, стоящему в нескольких шагах от него возле двери по стойке "смирно", - Вы нашли его?
- Никак нет, сэр. Он покинул расположение ориентировочно ночью и до сих пор не выходил на связь. Посланы две розыскные бригады на флаерах. Результаты пока отрицательные.
- Вольно, майор. Без специального снаряжения он не протянет там долго. Если не удастся его найти до завтрашнего вечера, необходимо прекратить поиски: мы должны отбыть по графику.
- Так точно.
- Гражданские укомплектованы?
- Да, сэр. Двести пятьдесят семь человек. Сто два получили сильную дозу облучения, трое в тяжёлом состоянии, у остальных пока нет симптомов лучевой болезни. 
- Хорошо. Колония эвакуирована более чем на девяносто процентов. Сколько человек гражданских не получили возможности отбыть?
- Порядка трёхсот человек.
- Жаль, мы не можем взять больше людей, - капитан повернулся к иллюминатору, окинув взглядом пустой почти город, - Можете быть свободны. Держите меня в курсе относительно операции поиска Ронеза.
- Есть, сэр, - мужчина отдал честь, повернулся и открыл дверь.
- И вот ещё что, - капитан остановил майора: тот обернулся, - Прими мои соболезнования по поводу Кэрри...
Мужчина кивнул и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.


Они шли и уже не обращали никакого внимания на разбитые стёкла когда-то ярких витрин, на размытые следы крови на асфальте, на покорёженные флаеры и открытые настежь двери. Они в полной мере пережили весь ужас тех первых дней, когда стало известно о проникающей повсюду радиации, об эвакуации и - главное - о том, что места не хватит, чтобы вывезти всех. Дополнительный транспорт с ближайшей базы высылать было уже бессмысленно: за неделю, которую он бы находился в пути, оставшиеся люди умерли бы от лучевой болезни в любом случае, а прибывшим экипажам ничего иного бы не оставалось, кроме как тут же развернуться и взять обратный курс.
Девушку то и дело тошнило. Чёрные круги вокруг глаз говорили не столько об усталости, сколько о той немалой дозе гамма-излучения, которую она получила за всё это время. Юноша держался чуть бодрее, хотя в голове его словно стоял туман и, казалось, туман этот был настолько осязаем, что его можно смахнуть простым движением руки. Есть не хотелось. Желудок сводили судороги, а перед глазами время от времени пританцовывали красные точки; кровь давила на виски, подгоняемая неровными глухими ударами сердца.
Начиналось утро.
Юноша обнимал девушку за талию, не давая ей упасть, проклиная всё, что есть на этой планете и этот голубой шар вообще, ведь именно природная катастрофа стала причиной всего происходящего безумия. И в скором времени станет причиной их медленной и мучительной смерти.
Боль и отчаяние сверлили его душу не переставая, и он то и дело прокручивал в памяти у себя тот разговор: будь проклят этот чёртов капитан! В первую очередь он.


- Войдите, - голос звучал властно. Сидя за своим веерообразным белым столом, капитан внимательно изучал рапорты, полученные из центров наблюдений.
Дверь открылась, и на пороге появился высокий молодой человек в форме, в ту же секунду встав по стойке “смирно”.
- Сэр, капрал Ронез здесь. Он требует встречи с вами. Говорит, это вопрос жизни и смерти.
Мужчина за столом поднял глаза на вошедшего, снова бросил взгляд на бумаги, затем коротко вздохнул и ответил:
- Пригласите его войти.
Молодой человек кивнул, отдал честь и скрылся за дверью.
Через пару секунд дверь снова отворилась, и в кабинет вошёл невысокий юноша с острыми, почти орлиными, чертами лица и серьёзными, печальными глазами. Не дав ему представиться, капитан начал первым:
- Капрал Ронез, как я понимаю.
- Так точно, сэр.
- И что за вопрос, ради которого ты решил отнять время у меня – особенно в такой тяжёлой ситуации как эта? Если это какая-нибудь мелочь, будешь драить дезинтеграторы до самого прилёта, - он посмотрел на юношу. Тот с невозмутимым видом смотрел чуть выше головы капитана: именно так, как того велел устав.
- Так точно, сэр.
Капитан вздохнул и отложил бумаги.
- Я слушаю.
- Я пришёл просить вас о присутствии на борту ещё одного человека.
- Если он в списках – с этим нет никаких проблем, только передай местоположение этого человека в отдел контроля, и они заберут его на борт. Хотя, я думал, что гражданские полностью укомплектованы…
- Этого человека нет в списке, сэр.
Повисла тишина.
- То есть, капрал, ты просишь меня нарушить приказ верховного главнокомандующего по сектору и взять на борт постороннее лицо, не упомянутое в приказе? – с каждым новым словом голос его становился всё громче.
- Это не посторонний! – юноша впервые посмотрел капитану в глаза, - Это близкий мне человек.
- Насколько я помню, - капитан встал, - Единственный близкий тебе человек – это твоя сестра Мелинда Ронез, и она находится в данный момент на борту. А о других близких тебе людях я не хочу ничего слышать. Их просто нет. Так написано в твоём личном деле, - он подошёл вплотную к юноше, - Я не занимаюсь благотворительностью, сынок, - он перешёл на угрожающий шёпот, - Я выполняю приказы и очень советую тебе делать то же самое, пока ты не оказался под трибуналом.
- Там моя девушка, - юноша умоляюще посмотрел на капитана, - И если её не заберут в ближайшее время…
- Да хоть дьявол собственной персоной! – он почти кричал, - У нас и так уже перебор по пассажирам, у нас не хватает транспорта и времени, чтобы вывезти всех! Если я начну брать на борт кого попало, мы просто не взлетим – а эта чёртова планета может развалиться в любой момент! Ты прекрасно знаешь, что после случившегося её ядро крайне нестабильно, и крутиться вокруг своего солнца ей осталось пару дней, не больше! Хочешь погеройствовать? Давай, выкини кого-нибудь за борт, освободи место!
Юноша тяжело дышал. Злость, обида и острое чувство несправедливости всего происходящего жгло его, саднило изнутри.
- Утром тебя переведут подальше отсюда. На нижние палубы. Займёшься делом и – гляди – не будешь рассуждать о том, что правильно, а что нет. Свободен.
Капитан развернулся и направился к столу. Пройдя несколько шагов, он оглянулся. Юноша всё так же стоял на месте.
- Вон из моего кабинета!
Ронез плюнул себе под ноги, развернулся и выбежал за дверь, пронёсшись мимо изумлённого советника.


Силы покидали тело очень быстро. Радиационный фон был настолько сильным, что здоровому человеку хватило бы всего лишь нескольких часов пробыть под открытым небом без защиты, чтобы получить смертельную дозу. Ронез старался не думать, сколько они пробыли в городе с момента гамма-пика – хотя… он уже успел смириться с той мыслью, что жизнь его будет весьма короткой.
Девушка оступилась и упала. Юноша, не чувствуя ног от усталости, не смог удержаться и сел на колени на холодный асфальт. Солнце слепило глаза, заставляя слёзы стекать по измождённому лицу. Голова кружилась, мешая сон с явью в один безумный танцующий калейдоскоп. Он хотел что-то сказать, но из груди вырвался лишь хрип. Он почувствовал на зубах вкус собственной крови. Девушка тяжело дышала и находилась, казалось, в бреду. Он поднёс к своим губам её чёрные густые волосы и заплакал. Силы покинули его окончательно. Он лёг рядом и сжал холодную ладонь девушки в своей. Мир рушился вокруг. На руках его умирала его жизнь. Спустя ещё секунду окружающее исчезло.


Сквозь пелену небытия он услышал чьи-то голоса.
- Я нашёл его.
Ронез, словно издалека, почувствовал как чьи-то руки поднимают его, волоча куда-то.
- Что делать с ней?
- Жива?
- Кажется, да.
- Нет времени разбираться, грузи вместе с ним. Капитан решит, что с ней делать.
Затем он почувствовал резкий толчок и потерял сознание.


Он открыл глаза в пустой комнате. Память возвращалась рваными лоскутами, мучительно собираясь, словно паззл, в цельную картину. Слабость сковала его тело, но он всё же нашёл силы, чтобы повернуть голову налево. На соседней кушетке, накрытая наполовину белым одеялом, лежала девушка. От ряда приборов напротив к её рукам тянулись провода датчиков и трубки капельниц с растворами. Неровный мерный писк показывал частоту сердечных сокращений. Его? Её? Этого он сказать не мог.
Он хотел произнести имя, но не смог вымолвить ни звука.
Мерный отрывистый писк перешёл в сплошной, заложив уши. Ронез пытался понять…
“Я умер?.. Нет, если я могу видеть…”
Осознание приходило медленно, сжигая его сердце и уничтожая его душу. Нечеловеческий, неистовый крик – смесь сотен чувств – вырвался из его груди, заполнив корабль, отражаясь от стен и стендов с приборами.
Сделав невероятное усилие, он сел на кушетке и сдёрнул с себя присоски и иглы капельниц. Белый пол покрылся мелкими капельками крови, которые превращались в смазанные следы, когда он, хватаясь за стену, пошёл к телу своей девушки, теперь безжизненно глядящей в бесконечность. Её взгляд застыл, провожая этот мир; чёрные волосы ниспадали с кушетки. Юноша обнимал безжизненное тело, роняя ей на грудь крупные капли слёз. Сердце сжалось, казалось, в точку, словно звезда перед коллапсом; дыхание перехватило от боли. Он огляделся и увидел на столике рядом небольшой шприц. Не мешкая ни секунды, он взял его в руки, наполнил воздухом и направил иглу в своё сердце.


Две герметичные капсулы медленно скользили прочь от пассажирского корабля. По старой традиции, тела капрала Ронеза и неизвестной девушки были преданы Великой Пустоте — там они обретут своё последнее, вечное и безмятежное пристанище.
 Капитан корабля смотрел из своего кабинета на две едва заметные искорки на чёрном фоне — стоило ему на секунду отвлечься, и они в ту же секунду терялись среди мерцающих точек: светил других миров, так похожих на тот, что покинули они, и так непохожих одновременно. Странное чувтсво, словно уголь, тлело в его душе сейчас: он не мог определить, какое именно… Вина? Но ведь он сделал всё правильно… Он всё сделал так, как было написано в приказе — ни больше, ни меньше. Но всё же… Да. Определённо, он чувствовал сейчас вину.
 Мужчина моргнул, и по его щеке скатилась едва заметная слеза. Ударившись об пол, она рассыпалась на мириады мелких искорок. Он достал платок из нагрудного кармана, вытер глаза и отвернулся от усеянной огоньками панорамы. Об этом он не расскажет никому.