Гений

         Гений лежал на кровати. Узкая, односпальная, она служила гению с детства. Гений лежал среди грязноватых простыней в полном  облачении: клетчатой рубашке с душком и старинных джинсах, стиранных на прошлый День рождения бывшей женой. Лик гения соответствовал: рожа опухла, нос вроде как сломался после встречи с асфальтом и был заклеен пластырем на всякий случай. В глазах Гения  то ли двоилось, то ли они закатились от очередного прозрения.
        Болело все. Особенно голова была чужой и не родной, как все, кто заглядывал в комнату Гения посмотреть: жив ли, не окочурился ли? Каждая клетка, да куда там, клетка! Каждый атом гениального мозга болел и алкал спасительного напитка. Короче, выпить хотелось очень, что уж там рассусоливать… Желание не оригинальное, но насущное.
        Пыль тихо слетала с диковинных вещей Гения, которых в комнате имелось великое множество: кирпичи, кости, череп, картины (свои и чужие), книги, дряхлая мебель и много чего еще, осаждалась на  Гения, так, что казалось, лежит Гений не в соей комнате, не после вчерашнего, а возлежит в склепе и покрывается пылью времени. Запах в комнате тоже стоял соответствующий, у человека неподготовленного вызывающий аллергию, тошноту или приступ кашля. Гений обычно комментировал кашель гостей, как приступ «астмоида», едва слышным от слабости голосом.
        Гений чувствовал, что сегодня день какой – то особый, но почему? Вопрос! Поразмыслить бы, ну, на крайний случай пораскинуть мозгами бы… Но как?! Голова вместе с мозгами где – то в астрале, а тело где – то вот тут, под руками прямо где – то...
        Да что же это такое? Что же они все заглядывают? Гений был жив, жив  и будет пить, то есть жить. Да, но почему их так много? Белочка? Нет, слишком вульгарно. Не может такого быть. Только не с ним. Вот еще! Белочка…
        Или это только один, но постоянно двоится и троится? Конечно, странно все это… Гений слегка пошевелил рукой и больной головой в ореоле всклокоченных, седеющих кое-где, как бы траченных молью, волос и некоего подобия бороденки. Мозг продолжал носится в иных мирах, не желая возвращаться к хозяину. И грустно и радостно. Гений слабо улыбнулся. Наверное, это очередное подтверждение гениальности, да, именно ее, так ее растак. Эх, никуда от нее и  не деться!
        Разум вернулся на место неожиданно и сразу, когда по неподвижному туловищу Гения промчался племянник с копьем, которое Гений привез из Эфиопии. К копью прилагался щит из кожи носорога, но племянник не удержал детской своей рукой тяжеленный щит и щит этот чертов накрыл голову Гения, как приступ, как озарение, как кирпич с крыши. Больно… Господи! Больно.  Но Гений нечеловеческим усилием стряхнул с  себя щит из кожи носорога  на пол, куда тот упал с великим грохотом, подняв в тяжкий воздух облачко пепла.
       В тот же самый момент в дверях показалось несколько лиц разом. У Гения зарябило в глазах. Что это?
       И божественный луч озарил Гения! Он сам поразился простоте и гениальности своей догадки. Это гости. И День рождения мамы Гения! Просто и гениально, как всегда.
       С трудом, сдерживая стоны, он сел на кровати. Вот он, знаменательный миг. Сейчас истина потечет прямо внутрь Гения и вернет его к жизни, потому, как на Днях рождения положено выпить. И если повезет, то даже не один раз! Повод есть! Надо – значит, надо! На то он и Гений, чтобы страдать и радоваться, болеть и возноситься под облака!
       Гений слабым и неверным шагом  вышел из «склепа» в мир живых, высоко подняв голову.