Слипшиеся навсегда

  Довольно заниматься гантелями и в чёрных туберкулёзных снах вымаливать деньги на булочку с кремом у несуществующих предков. Мир полон соблазнов, но это меня не может остановить. Я чувствую в себе невероятную силу и способен буквально на всё. Я ещё не выбрал тему для сочинения и правильно не подобрал жертву. Знаю одно. Жертва должна обладать несколькими параметрами. Она должна быть певучей и восхитительной. Ей должно быть примерно 27 лет. С азимутом и Гринвичем не знакома, к уголовной ответственности привлекалась лишь эпизодически, читать и писать не умеет, ну, а разные сопутствующие мелочи  я легко додумаю на ходу. Ну что ж, час настал. Труба боевая зовёт. Как всё же, неисповедимы людские намерения и бранные лужайки востока. По ходу дела, замечу, - восток здесь ни причём, и разные подозрительные ориентализмы при веской помощи моей могучей длани, просьба не путать вескую помощь с вискозной, не будут допущены в сочинение. Только собрался написать несколько радужных строк, всех ведь нужно одарить толикой счастья, живём однова, об одной восхитительной  двадцатисемилетней певучей оторве, и её безнадёжном житье – бытье, хочу заметить, таковая оторва действительно существует, и, я часто  вижу её в одном не особо интересном месте, как вдруг внезапно раздумал. Ну, их всех. А певучую оторву особенно. Если я и люблю иногда поговорить с кем - нибудь, то уж никак не с певучей оторвой. Как  ни жалки и ни убоги решительно все оторвы мира, но и у них при желании можно вызнать нечто интересное, и этим не на шутку, какие уж тут шутки, несказанно обогатить своё сознание. Лучше иметь дело с гремучими змеями, греющихся у сомнительных  и непечатных лесных костров, чем с певучими оторвами. Мир замолчал. Никакого пенья. Снова замерло всё до рассвета. Не умеешь петь, и хорошо. Бывает всё на свете хорошо, ни горь тебе, ни бед, а это просто съезд прошёл, закончился партсъезд. Но полно горе горевать. Меня манят иные многообещающие горизонты. Сейчас я помоюсь, побреюсь, выпью для раскрутки кружку горячего кофейного напитка «Детство Тёмы», на лучшее питьё - ахчи нету, перекурю, затем приведу в ход маховики разума и словно сталинский сталевар, пьющий сталь из звонких победоносных литровых кружек, пленительно погружусь в трущобы выдуманного мира. Итак. Слипшиеся навсегда. Кто это? Моя витиеватая речь ещё не готова излиться на бумагу. Ей пока ещё некуда литься. Извечный вопрос. Как бы начать повествование таким макаром, чтобы безнравственное моё сочинение, а я сочиняю только безнравственные вещи, не показалось мне отвратительным, хотя бы в первые мгновения отдыха? Именно на них, на гордых скрижалях безнравственности отдыхает мой беспринципный мозг, и только они способны привести меня к незамедлительным воротам славы. Что за чушь? Какие ворота славы?  Спокойно. Именно для проникновения в  матерные рощи таких нелепостей и  несуразностей и существует волшебный справочник профессора Негодяева. Несколько слов о профессоре Негодяеве. Профессор Негодяев, как и его несуществующий деверь, Пётр Аркадьевич Геростратов, довольно приятное пятиногое существо с певучими гангреноидными полипами, якобы приносящими счастье, выходцы из Египта. Оба они, будь то сказано не к ночи, являются блестящими представителями самых беспринципных негодяев мира, какие, когда – либо  населяли нашу мерзкую планету. Ни для кого не секрет. Египет обезвожен до такой крайности, скользкие воды крокодололюбивого Нила здесь не причём, их не надо принимать во внимание, пускай они текут и плещутся, если хотят, что порой, кажется, ещё одно последнее усилье, и рукопись, имеется в виду моя беспринципная работа, мол, плавно зашуршит. Неправда, граничащая с ложью и кощунственный обман народного зрения. Работа моя не может зашуршать. Она находится вне компетенции заинтересованных стяжателей, и стоит не в тупике, а на широкой проскрибиционной развилке, или некоем своеобразном запасном пути. Ваш паровоз  здесь не причем. Он навсегда перестал дымить. Нужны ли потуги или усилия, чтобы начать излагать то самое, то заветное? Как ни странно, никаких усилий прилагать не нужно. В самом деле, зачем прилагать усилия, когда всё живое, изо дня в день медленно и неуклонно, безо всяких рельсов катится на поклон к чёртовой бабушке. Не путать чёртову бабушку с нильскими гадами. Это совершенно разные люди. Далее. Египет упомянут мной исключительно для красного словца. Просьба не путать с красным словом. Это вещи исключающие сами себя. И не только себя, но и Вас, дорогие мои. Я рад, что без обиняков, гнусных отступлений, и всякого рода золотых обмолвок, поделился с читателем этой  дивной правдой. Вот говорят, свежо, мол, предание. Стоп! Быть может, вот прямо сейчас, на ваших изумлённых глазах, роговицах, и других неуклюжих придатках зрения и начнётся чудесный рассказ о слипшихся навсегда. Но прежде, чем начать рассказ о слипшихся навсегда, нужно запастись некоторым количеством Праны. Что есть Прана? Одни считают Прану – едой, другие – питьём, и, так далее,  но все эти, я извиняюсь, авторитеты, являются дутыми. Смотри в Интернете. Андрей Товмасян Акрибист. «В плену у дутых и раздутых величин». Рассказ замолк, не успев начаться. Первая часть моего повествования, изобилующая перечислением различных певучих оторв, знакомствами с профессором Негодяевым и его несуществующим деверем и другими идиотическими персонажами, описаниями немыслимых стран, пространными рассуждениями о Пране и мировой бренности окончилась. Всё пошло кошке под хвост. Всё, да не всё. Настоящий рассказ о слипшихся навсегда, так и не успел начаться. Как бы не так. Плохо Вы меня знаете. Я не Грета Гарбо, этот очевидный факт ясен каждому, кто хоть раз видел меня в проёме подоконника, если следить за моими чахлыми телодвижениями с Новослободской улицы. Я также не Джемс Бонд и уж, конечно, не Тарзан, подвергшийся женской психической атаке и лишившийся ротовых полостей и протезов. Скажу пару ласковых о Тарзане. Если честно, парня жаль, ну, а если отбросить ложный стыд, которого у меня отродясь не было, и вникнуть как следует в бамбуковые фибры джунглевидных пространств… Стоп! Хватит изгаляться и плавать в отравленных океанах пролегоменов. Я не собираюсь тянуть вола за хер или обсуждать твердосисые прелести пролетариев Сатурна. Дело не ждёт. Пора шуршать. Кто такие - слипшиеся навсегда? Представим картину, не имеющую никакого отношения к нашему рассказу. Примерно так. Вы, или ваша двоюродная сестра, это неважно, тихо разговариваете о чём-то хорошем, ну, скажем, с чужой женой, помнится в старое доброе время была  модная песня с душещипательными словами - я чужая, я жена чужая, ну, и прочие буржуазные выверты. Если позже, я припомню какой - либо эпизод, связанный с чужими жёнами, я обязательно приведу его к неописуемой радости любознательных читателей. Но если я не проникну в суть аномалов, а слипшиеся навсегда, повидимому, аномалы, грош мне цена. Я ещё не наметил план действия, но, скорее всего, я буду действовать излюбленным методом от обратного. То есть, говорю об одном, а подразумеваю совсем другое. Не будем отвлекаться на проблемы связанные с чужими жёнами и тому подобными сомнительными ценностями. Пора действовать. Долой предрассудки и полупережёванные мякиши потусторонних обольщений. Речь должна быть дика и непонятна, как перья блоковского страуса. Нужно заставить себя забыть не только о себе и своих домочадцах, смерть клофелинщикам, но и вообще обо всём, что мешает дружной народной семье измученной коварством грядущих продразвёрсток, задуматься, наконец, о праве на жизнь и тщедушное самоопределение. Смотри в Интернете. Андрей Товмасян Акрибист. «Правда о загубленных дельфинах или сговор пресмыкающихся». С полным правом могу сказать, я являюсь представителем племени слипшихся навсегда. Но тут мы вторгаемся в двусмысленные области чудес, могущих обволочь нас густыми облаками неправды, и тут же, не отходя от преступных касс бессовестных политических структур, засосать на гнусные днища неприличных водоёмов современности, где попытаются оставить навсегда, утопив в  скользкой тине вселенского разврата. Панмонголизм, хоть дико слово, но мне ласкает слух оно. Согласен ли я с Соловьёвым или нет, не имеет принципиального значения. Поговорим снова о чужих жёнах. Нет темы более благодатной для задушевного разговора. Что бы я ни сказал, будет моментально прочитано и усвоено  любым школьником или даже школьницей, едва научившейся вышивать гладью. Начнёт гладью, а кончит - гадью. С одной стороны, я несказанно рад, что слипся навсегда, с другой, - такое слипание напоминает мне Кремль в час утра золотой. Ассоциации, как впрочем, и все другие извивы красот, всегда будили во мне светлые чувства и выводили на прогулки в тихие рощи, ещё не засранные грибниками. Одна знакомая чужая жена в доверительном разговоре со мной неосмотрительно сказала: бойтесь грибников. Что чужие жёны смыслят в грибах? Не так страшны грибы, как их споры. О грибных спорах и вселенском юродстве можно говорить часами, но нет разговора интереснее, чем разговор о чужих женах. На этой многообещающей ноте я и хочу остановиться. 

Андрей Товмасян Акрибист

31 Октября 2012 года