По поводу переездов за океан

       Перестройка застала нас в Ташкенте. С развалом СССР всё начало  исподволь, незаметно  меняться. И хотя в Средней Азии не сразу стали ощутимы негативные последствия  революционных перемен, люди “не коренной” национальности озаботились перспективой смены места жительства и засуетились (каждый по своим причинам). Евреи, армяне, и все кто мог потянулись в США.  Русские в Россию.  В Америку перебрались множество знакомых, сослуживцев, и даже мои дальние родственники. Я, может быть в силу своего деятельного и беспокойного характера, поехал в Москву. Мой же добрый приятель Вячеслав, с которым мы долгое время работали в одной организации, стал пробивать дорогу за океан. На его счастье, сестра его жены с мужем  евреем уже давно проживали в Нью-Йорке. В начале они отправили из Ташкента мать жены. Ну а потом, перекрестясь,  поехали и сами. В городе Самаре оставались жить их взрослые дети. Опережая события надо признать, что им с супругой “зелёная карта” досталась с большим трудом.
     Они летели в Нью-Йорк из Ташкента через Москву. Я встретил Славу с женой Наташей на Казанском вокзале и отвёз их в Шереметьево на своём стареньком “фольксвагене”. Стоял промозглый и, как следствие, грязный ноябрьский день. Шел мокрый снег. Всё это накладывалось на ощущение моей собственной московской неприкаянности и неустроенности на тот момент. Всем было не весело. Я думал, что мы расстаёмся навсегда и немного завидовал своему другу. Отъезд в Америку в то время, по нашим ощущениям, был подобен перемещению в загробное царство – возвратившихся назад на тот момент я лично  не встречал.
       В девяностых всем нам пришлось начинать жизнь “с нуля” на новых  местах обитания. С переездом в Россию изменился весь уклад нашей жизни. Всё нажитое имущество и налаженные связи были утеряны. Мы скучали по Ташкенту. Моя супруга иногда плакала.
       На фоне бардака “девяностых”, в России  начинать жизнь заново в сорок лет -  не лёгкая задача. Это была генеральная проверка на ”вшивость”. И не все её прошли. В новой России, в отличии от США, “не вписавшимся” в  резко наступившие  новые реалии,  социального пособия не полагалось…. Эти люди часто оказывались на обочине. Поэтому  уезжающим в тёплую Америку  в тайне завидовали все.  Новое постсоветское общество, это дитя перестройки (Infant terrible), безжалостно занимало территорию  страны. Работы по профессии я не нашел, и потому начал  “строить” своё дело. Со временем  это принесло свои плоды. Бизнес работал. Всё как-то успокоилось и начало налаживаться. Решился вопрос с гражданством. Мы с трудом привыкали к Москве, к её обычаям, климату и ритму жизни.
      Прошло пару лет. И вот однажды в нашей съёмной квартире в Отрадном раздался телефонный звонок. Звонил Вячеслав из Нью-Иорка. Мы проговорили достаточно долго. Нам было интересно – кто,как устроился. Я понял, что быт у них с женой налажен. Его супруга нашла постоянную работу и  была вполне довольна жизнью в Нью-Йорке. Он где-то подрабатывал. На жизнь хватало. Они даже посылали деньги детям в Самару на строительство дома. Но в его голосе звучало неудовлетворение. Ему всё там не нравилось. Нью Иорк он почему-то называл “вонючим” городом. В своё время в “союзе” он был инженером-строителем высокой квалификации с соответствующей самооценкой. В Новом же Свете его статус сильно изменился. Как я понял, язык в достаточной степени он выучить не смог, и потому не мог подтвердить квалификацию по профессии. Соответственно, рассчитывать на серьёзную работу по специальности не приходилось. Ему было уже “за пятьдесят”, но его деятельной и эмоциональной натуре нужна была перспектива! А дело приходилось иметь с   мексиканцами, индусами и прочими нелегалами.  Было очевидно, что его это сильно угнетало.
      Эти звонки с периодичностью в один-два месяца раздавались в нашей квартире в течении нескольких лет. Телефонировал он обычно “под  градусом“. Под “этим делом” у него открывался какой-то клапан в душе, и разговоры со мной  очевидно служили отдушиной. Ему нужно было выговориться. Я понимал это и стоически переносил часовые исповеди. Он клял негров, Америку, Ельцина,  старых приятелей…. Он говорил ”у нас там…”, имея ввиду Россию (хотя последние годы он жил в Узбекистане…). Обещал приехать как только получит заветную “green card”. Казалось он ждал этого дня как ждут в детстве дня рождения. И он таки настал!
       Я встречал его в Шереметьево погожим июньским днём и, невольно мне вспомнился пасмурный день его отъезда в США.  К этому  времени мы уже обжились в Москве: приобрели квартиру, и встречать я приехал его на новой  мазде. Вячеслав за эти семь лет почти не изменился внешне. Мы тепло обнялись. Он был в прекрасном настроении. Москва приятно удивила его чистотой улиц и богатством витрин. Мы, помнится, пошутили на тему поспешного отъезда из Москвы эмигрантов – ведь сейчас и здесь всё есть! Я отвёз его к нам в квартиру, где моя супруга уже накрыла стол. Вечером он должен был поездом уезжать в Самару, к детям,  и в  нашем распоряжении было ещё несколько часов. Мы втроём спокойно пообщались. Он пролил свет на свои планы: оказывается он,  через посольство России, как-то оформил себе заграничный паспорт РФ, и собирался остаться здесь и найти работу (он в своё время работал в длительной командировке во Владимире).
       После  благополучного прибытия и  выпитой  ледяной водочки Слава был в приподнято возбуждённом настроении.  Он немножко разыгрывал из себя американца, иногда манерно вставляя в речь английские слова в замен русских. Он приглашал нас в гости к себе в Самару, в гипотетическую поездку по Волге. Широким жестом он обещал всё оплатить! Садясь в вагон,  он пытался шутить с проводницей. В общем, благополучно отбыл.
      Его звонок раздался спустя несколько дней. Он долго рассказывал о своих проблемах по завершению  отделки дома. Жаловался на высокие цены  на строительные материалы и продукты питания. После этого он звонил много  раз, часто “под мухой”. Возмущался своими невестками, качеством нынешней водки и колбасы, хамством в общественном транспорте и т.д. Было очевидно, что лубочный light-образ России, созданный им в собственном воображении, явно не соответствовал разоблачительной действительности. Часто звучало: “У нас, там…” ( теперь уже  имелся в виду Нью-Йорк). Про поездку по Волге он уже не вспоминал….. А потом звонки прекратились. Я, приученный было к регулярным звонкам,  был озадачен, но занятый своими делами (появилась новая работа), выбросил это из головы. Молчание продлилось пару месяцев.
        И вот  осенью в нашей, ещё не обустроенной до конца квартире, раздался телефонный звонок из Самары. Вячеслав говорил каким-то поблёкшим голосом. Разговор был коротким. Он попросил встретить его на вокзале и проводить в аэропорт. Мы  условились о встрече.   
        Встречал я его на Павелецком вокзале. Выглядел он каким-то погрустневшим,  и был не разговорчив. Но по дороге в Шереметьево мы всё-таки пообщались. Оказывается  он (очевидно огорчённый грубой действительностью) даже попал в больницу с подозрением на что-то сердечное. Этим, как выяснилось, и было вызвано двух месячное молчание. Было очевидно – успешное возвращение из-за океана не удалось, и на подъезде к аэропорту прозвучала фраза:
- Если бы ты знал, как я рад возвращению назад …
Это был крик души произнесённый почти шопотом.
     Перелёты через океан – не лёгкое занятие. Ведь с собой ты возишь не только багаж.  К моему удивлению,  позже  он всё-таки вернулся в Россию, и теперь живёт здесь. Надолго ли его хватит? Но это уже другая история…

24.10.12                И.А.