Новая жизнь

Лестер просыпается от ноющей боли в спине - боли, от которой хочется вертеться волчком, закусывая простыни, чтобы сдержать вопли. Но Лестер не может пошевелиться - ее ноги мертвым грузом вытянуты на сером одеяле, худые и бледные.
Женщина притягивает к кровати коляску, с трудом пересаживается, морщась от боли. За окном - непроглядная ночь и дождь, липкая и мерзостная.
Стены квартиры давят и сжимаются вокруг белыми полотнами - Лестер отводит от них взгляд, катит коляску в ванную, стараясь не смотреть на маленькую звездочку на стене.
Полицейский значок, когда-то украшавший черную униформу теперь просто висит над кроватью - его Лестер повесила в приступе трепетных воспоминаний о службе. Тогда, долгие одиннадцать месяцев назад, ее жизнь была совсем другой. Был офис, пистолет в кожаной кобуре, тяжело хлюпающие по лужам сапоги, пахнущая химчисткой полицейская форма, резкая отдача выстрела.
Все это было в канувшем в никуда тогда - в прошлом, которое казалось началом будущего.
Всю ее жизнь разрушил один-единственный выстрел в спину.
Жгучая боль, расцарапавший лицо асфальт. Белые больничные стены, шприцы и капельницы. Заключение - Лестер никогда не сможет ходить.
Никогда.
Одно слово, способное перечеркнуть жизнь человека - никогда.
Потянулись дни, наполненные животным отчаянием и пустотой. Громоздкая коляска и неподвижные ноги. Редкие звонки от коллег - потом прекратились и они.
Лестер чувствовала себя оторванной от общего потока жизни, не нужной и нестерпимо жалкой.
Одиночество переросло в страх, страх - в ненависть.


Женщина прикусывает губы, натягивает на себя красную куртку, застегивает молнию дрожащими пальцами. Ей хочется вишневого пирога - большого, липкого и насквозь сладкого - такой продается в ночном магазине на соседней улице.
С трудом Лестер съезжает по пандусу, прячется под капюшон и медленно катит по ночным улицам. Вокруг - живые и здоровые люди, они бегут и прыгают по лужам, вызывая у женщины волну зависти и ненависти. Как они могут быть такими красивыми и счастливыми, когда ей настолько плохо?
В магазине тепло и светло, пахнет хлебом и ветчиной. Лестер хватает белую коробку с вишневым пирогом, едет к кассе, выгребая из карманов деньги. На сдачу она покупает себе пачку дешевых сигарет и, шурша пакетом, выезжает.
На улице она безуспешно щелкает зажигалкой, держа сигарету в зубах.
- Давайте помогу.
Сигарета тлеет и дымится. Лестер с наслаждением затягивается, переводит взгляд.
Над ней - мужчина в одних джинсах и порядком поношеной футболке, с курткой на сгибе локтя - неужели не холодно? - а глаза - темные, горящие на мертвенно-бледном лице. Что ни говори - красивый мужчина, вот только ощущение, будто у него наклевывается серьезная болячка. Или замерз, красуясь без куртки на улице.
Они рассматривают друг друга под холодным осенним дождем - мужчина без улыбки скользит взглядом по худым, неподвижным ногам и осунувшемуся лицу Лестер, скрещивает руки на груди, смотрит серьезно, но без жалости.
Странный взгляд, тяжелый и холодный, от него бросает в дрожь.
- Ты хочешь снова ходить? - вопрос, который вызывает у Лестер лютую ненависть висит в воздухе, сгущается вокруг и давит на барабанные перепонки.
"Ты хочешь ходить?" - спрашивают врачи, предлагая дорогостоящие препараты и операции.
"Ты хочешь ходить? Обратись к Богу!" - зазывают сектанты из-за углов.
Каждый такой вопрос - как пощечина, с оттяжкой и до крови, от него во рту появляется железный вкус крови.
Но не сейчас.
Мужчина спрашивает так, будто уже знает ответ на свой вопрос, ведет себя так, будто действительно может помочь.
- Да, - коротко отвечает Лестер, бросая тлеющий окурок в лужу. - Я хочу ходить.
Незнакомец обходит ее по кругу, хватается за спинку коляски и наклоняется ближе - холодное дыхание щекочет кожу.
- Покажи мне, где ты живешь.
Наверное, нужно испугаться, наехать на ноги мужчины колесами и уехать - но Лестер позволяет катить себя по темной улице, указывая направление. Сердце гулко колотится где-то у горла, ладони покрываются испариной.
Незнакомец возится с дверным замком, касается рукой выключателя, помогает женщине снять куртку и пересаживает ее на кровать. Он двигается легко и непринужденно, словно не в первый раз захаживает в гости.
Взгляд - убийственно-серьезный - глаза в глаза.
- На что ты готова, чтобы вернуть себе ноги?
- Я готова на все.
Честный вопрос - честный ответ. Так надо. Так правильно.
Незнакомец слабо улыбается, медленно шагает к Лестер, обнимает ее за плечи. Он холодный, словно окоченевший труп, а в уголках глаз горит безумный, звериный огонь.
- Ничего не бойся, Дитя, - шепчет он, отводя волосы с бледной шеи. - Ничего не бойся.


...когда часы отбивают полночь, Лестер распахивает горящие звериным пламенем глаза.
Она понимает - мир остался прежним.
Изменилась она сама.
Женщина поднимается с постели - так легко, точно не было инвалидного кресла и бледных, неподвижных ног. Она снова стоит, чувствует каждую мышцу - крепкую, наливающуюся силой. В горле и венах стучит и пламенеет жажда, в голове - рой вопросов без ответов, которые уже не имеют значения.
Незнакомец сидит в кресле у кровати, щелкая зажигалкой. Он улыбается.
- С началом новой жизни, Дитя.

***

Новая жизнь наполнена запахом крови и Сородичей, а еще - бесконечным движением. Ради этого Лестер не жалко было бы умереть и воскреснуть - хоть сотни раз.
Для нее нет большего наслаждения, чем бежать. Когда ветер треплет волосы, когда шаг делается все длиннее, когда в спину светит бледный, пьянящий лунный свет - это счастье.
Лестер - не человек более, в ее глазах сияет пламя луны и жажды, у сердца свернулась звериная сущность - и ничто больше не имеет значения.
В душе Лестер поет Зверь, и голос его - самый прекрасный голос на свете.